Текст книги "Башня рассвета"

– Так позвоночник у меня тоже поврежден? – почти шепотом спросил Шаол.

– Да, – ответила Ириана, и у него похолодело в груди. – Я обнаружила сломанные позвонки. Жилы кое-где порваны, а в других местах сплелись в клубок. Но чтобы все это исцелить, чтобы заставить все части твоего тела снова наладить устойчивую связь с мозгом, мне нужно побороть это эхо. Или подавить его сопротивление, чтобы не мешало работать.

Ириана поджала губы:

– Не знаю, как еще назвать это нечто. Я его ощущаю как тень. Она будет сопротивляться мне на каждом шагу, изматывать тебя болью, пока ты не сдашься и не откажешься от моей помощи.

Глаза Ирианы смотрели на него с непривычной суровостью.

– Ты понимаешь, о чем я сейчас тебе говорю?

– Да, – тяжело выдохнул Шаол. – Ради выздоровления мне придется долго терпеть жуткую боль.

– У меня есть снотворные травы, но при таком серьезном увечье… Я не смогу вести сражение одна. Если же тебя погрузить в бессознательное состояние… Наш противник может попытаться расширить свою власть над тобой. Меня это страшит. Я знаю, как уязвима бывает человеческая психика во сне.

Кажется, лицо Ирианы стало еще бледнее.

– Делай то, что считаешь нужным. – Он стиснул ей руку.

– Будет больно. Как сейчас. Возможно, еще хуже. Постоянная боль. Мне придется двигаться вниз маленькими шажками, проходить позвонок за позвонком, до самой поясницы. Сражаться с противоборствующей силой и одновременно исцелять.

Пальцы Шаола еще крепче сжали руку Ирианы – такую маленькую по сравнению с его рукой.

– Делай то, что считаешь нужным, – повторил он.

– И ты тоже, – тихо сказала она. – Ты будешь сражаться наравне со мной.

Шаол замер. До него начинало доходить, что́ его ждет в ближайшем будущем.

– Если природа этих сил такова, что они питаются нами… Если они кормятся тобой, а ты остаешься здоровым… значит пищей им служит не тело, а что-то иное. Что-то внутри тебя.

– Я ничего не чувствую.

Ириана взглянула на их сомкнутые руки и высвободила свои пальцы. Не выдернула, но для Шаола это все равно было ощутимо.

– Нам стоит всерьез поговорить.

– О чем?

Ириана тряхнула головой, откидывая волосы:

– О том, что случилось с тобой и почему ты, сам того не желая, кормишь чужеродную силу.

Ладони Шаола взмокли от пота.

– Тут не о чем говорить. И обсуждать нечего.

Ириана молча смотрела на него. Шаолу стоило немалых усилий выдержать ее взгляд и не втянуть голову в плечи.

– Из того, что я узнала, нам нужно многое обсудить. Прежде всего – что с тобой было в последние несколько месяцев. Похоже, то время было для тебя крайне тревожным и противоречивым. Ты же сам вчера говорил, что никто не испытывает к тебе такой ненависти, как ты сам.

«Это еще мягко сказано», – подумал Шаол.

– И тебе вдруг захотелось узнать об этом?

Ириана спокойно восприняла его вопрос:

– Если это требуется для твоего исцеления, чтобы пройти и оставить в прошлом… да.

– Ну что ж. Ты узнаешь. Только потом не сетуй.

Лицо Ирианы превратилось в непроницаемую маску. Дорину бы явно понравилось.

– Полагаю, ты не собираешься застревать здесь надолго, – сказала она. – Особенно сейчас, когда на нашей, как ты изволил выразиться, родине полыхает война.

– А разве Эрилея – не наша родина?

Ириана встала, подхватив мешок:

– Эрилея – да. Но мне нет и не будет дела до Адарлана.

Шаол ее понимал. Прекрасно понимал. Наверное, потому до сих пор и не рассказал ей, кто нанес ему рану, оставившую темное эхо.

– А ты, – продолжала Ириана, – упорно избегаешь говорить на самую важную тему. Но рано или поздно тебе придется это сделать.

– При всем моем уважении к твоему ремеслу, тебя это не касается.

Глаза Ирианы насмешливо вспыхнули.

– Ты бы удивился, узнав, как тесно исцеление телесных ран связано с исцелением ран душевных.

– Я сталкивался с силой, которая противостоит тебе сейчас.

– Тогда скажи, что́ в тебе служит ей кормом?

– Не знаю.

Раньше это его не волновало.

Ириана порылась в мешке, нашла то, что ей требовалось, и вернулась к дивану. У Шаола все сжалось внутри. В руках у целительницы был кожаный кляп. Новенький, не побывавший ни в чьем рте.

Ириана недрогнувшей рукой протянула ему кляп. Часто ли ей приходилось пользоваться этим «молчальником», исцеляя более серьезные увечья, чем у него?

– Можем обойтись и без этой штуки, если ты все же предпочтешь обсудить со мной события твоего недавнего прошлого, – хмуро бросила ему Ириана.

Шаол лег на живот, затолкав кляп себе в рот.

Восход солнца Несарина встречала в небе.

Принц Сартак с раннего утра ожидал ее в гнезде своей рукки. Минарет, на вершине которого находилось гнездо, был открыт всем стихиям. Поднявшись туда, Несарина остановилась возле лестничной арки. За спиной принца, облаченного в кожаные доспехи…

Кадара была прекрасна.

Все золотистые перья рукки сияли, как отполированный металл. Белые перья на груди могли соперничать с выпавшим снегом. Такие же золотистые глаза мгновенно заметили Несарину и смерили ее взглядом. Сартак, прилаживающий седло к широкой спине рукки, обернулся.

– А-а, капитан Фелак, – произнес он вместо приветствия. – Рано же ты встала.

Обычные слова, предназначавшиеся для посторонних ушей.

– Я почти не спала из-за ночной грозы. Надеюсь, я вам не помешала.

– Наоборот. – Сумеречного света хватало, чтобы видеть его улыбку. – Я тут собирался отправиться в полет. Этой жирной хрюшке надо поохотиться и добыть что-нибудь к завтраку.

Кадара сердито распушила перья и щелкнула громадным клювом. Такой клюв мог легко откусить человеку голову. Неудивительно, что принцесса Хасара побаивалась боевой подруги Сартака.

Принц усмехнулся, поглаживая перья Кадары:

– Не желаешь ли составить мне компанию?

Услышав приглашение, Несарина вдруг почувствовала, насколько высок этот минарет. А ведь Кадара полетит еще выше. И никаких дополнительных креплений, удерживающих от падения и верной смерти. Только седло и руки всадника.

Но совершить полет на рукке…

Более того, вместе с принцем, у которого могут быть весьма полезные для них сведения…

– Я еще никогда не летала, но с благодарностью принимаю ваше приглашение, принц.

Приготовления заняли считаные минуты. Сартак заявил, что одежда Несарины не годится для полетов, и велел сменить темно-синий наряд на кожаные доспехи. В шкафу у дальней стены лежал еще один комплект доспехов. Пока Несарина переодевалась, он вежливо отвернулся. Ее волосы были сравнительно короткими – только до плеч. Такие в косу не заплетешь. Принц достал из кармана кожаный шнурок, и Несарина связала волосы тугим узлом.

По словам Сартака, он всегда брал с собой запасной шнурок. Если волосы не связать, ветер запутает их так, что потом несколько дней не расчешешь.

Принц забрался в седло первым. Умная, наблюдательная Кадара поджала лапы и стала похожей на огромную курицу. Сартак проворно вскочил в седло и протянул руку Несарине. Она осторожно коснулась ребер Кадары. Прохладные перья были мягкими, словно тончайший шелк.

Несарина мешкала и, когда Сартак бесцеремонно подхватил ее и усадил перед собой, наградила принца сердитым взглядом. Меж тем Кадара спокойно приняла вторую всадницу и терпеливо ждала хозяйского приказа взлетать.

Сартак закрепил себя и Несарину в седле, трижды проверив надежность кожаных ремней. Затем прищелкнул языком и…

Несарина сознавала: невежливо хватать принца за руки да еще сжимать их до хруста костей. Она это сделала совершенно инстинктивно, едва Кадара расправила сверкающие золотистые крылья и спрыгнула с минарета.

Спрыгнула вниз.

У Несарины душа ушла в пятки. Глаза заслезились, все расплылось.

На нее тут же накинулся ветер, угрожая вырвать из седла. Несарина до боли сжала бедра. Она буквально вцепилась в руки принца, уверенно державшие поводья. Сартак лишь усмехнулся ей в ухо.

Однако светлые каменные здания Антики приближались с угрожающей быстротой. В рассветной дымке они казались голубыми. А Кадара опускалась все ниже, подобно звезде, упавшей с небес.

И вдруг, взмахнув крыльями, рукка устремилась вверх.

Несарина радовалась, что не стала завтракать: живот исторг бы все. Он и сейчас негодующе урчал.

Набрав высоту, Кадара резко повернула вправо, к розовеющему горизонту.

Антика, раскинувшаяся внизу, становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в паутину дорог и белесых пятен. Внизу теперь мелькали оливковые рощи и пшеничные поля, крестьянские дома и городки. Слева желтели волнистые дюны северной пустыни. Справа вставали горы, прорезанные нитками рек. Восходящее солнце золотило их воду.

Сартак молчал. Ни слова о примечательных местах, над которыми они пролетали. Он даже не упомянул о Сестринской дороге, тянущейся через весь континент. Наверное, не хотел мешать Кадаре или просто привык молчать. Рукка продолжала набирать высоту. Воздух становился все прохладнее, а пробуждающее небо – все голубее. С каждым взмахом могучих крыльев картина внизу менялась.

Простор. Невообразимый простор.

Но не такой, как бескрайнее море, где ты зажат на корабле, а вокруг – монотонные, опостылевшие волны.

Этим можно было… дышать. Это само по себе было…

Несарина не успевала поворачивать голову. Ей хотелось увидеть все разом. Громадный мир, полный маленьких частиц, из которых он состоял. Неповторимая, удивительно красивая мозаика. Земля, когда-то завоеванная, но видевшая от завоевателей только любовь и заботу.

Ее земля. Ее родина.

Несарина не переставала удивляться, что можно одновременно видеть столько непохожих уголков континента. На востоке, почти у самого горизонта, расстилались травянистые степи. Она поворачивала голову на запад – и уже никаких степей. Густые леса и прямоугольники рисовых полей. На севере – дюны и кусочек моря. Кадаре бы не хватило дня, чтобы долететь до границ видимого. А чтобы все это обойти, Несарине не хватило бы жизни. Южный континент вмещал в себя если не бескрайний, то невероятно протяженный мир.

Она не понимала, зачем отец покинул родные края.

Еще непонятнее, почему остался, когда Адарлан стал погружаться во тьму. Почему удерживал семью в чужом Рафтхоле, где Несарина редко поднимала голову к небу. Она вспомнила запахи детства. Там пахло гниющей тиной и морской солью, если ветер дул с Авери. А в безветрие удушающе воняли окрестные помойки.

– Ты совсем затихла, – сказал принц, и в его устах это прозвучало, скорее, как вопрос.

– У меня не хватает слов, – ответила она на халхийском. – Увиденное не выразить словами.

Несарина почувствовала улыбку Сартака.

– И у меня были такие же ощущения, когда я впервые поднялся в воздух. С тех пор они ничуть не потускнели.

– Теперь я понимаю, почему вы так охотно остались в дарганцком лагере и почему всегда торопитесь туда вернуться.

– Мои помыслы так легко прочесть? – помолчав, спросил Сартак.

– А разве у вас нет желания вновь оказаться в дарганцких просторах?

– Кое-кто считает отцовский дворец самым прекрасным местом в мире.

– Они правы.

Принц умолк, но в молчании Несарина улавливала его вопрос: «А разве замок в Рафтхоле не таков?»

– Рафтхольский замок был внушительным, но красивым я бы его не назвала. Он бросал вызов окружающему миру.

Часть ответных слов Несарина не слышала. Их гудение отдавалось у нее в спине.

– Смерть Тумелуны очень тяжело отразилась на нашей матери. Из-за нее я и задержался в Антике.

– Я потрясена кончиной вашей сестры.

Сартак не ответил, а через какое-то время спросил:

– Почему ты сказала про рафтхольский замок «был»?

– Вы ведь слышали, что́ случилось с его стеклянной частью.

– Ах да… – И снова несколько минут молчания. – Его разрушила королева Террасена. Ваша… союзница.

– Моя подруга.

Сартак выгнул шею, чтобы заглянуть Несарине в глаза:

– Ей можно доверять?

– Она – хороший человек, – не кривя душой, ответила Несарина. – Трудная в общении, это да. Но такое можно сказать о любом правителе.

– Видно, прежний король Адарлана показался ей настолько трудным в общении, что она его убила.

Сартак умел выбирать слова.

– Прежний король был чудовищем, всеобщей угрозой. Перангтон, его правая рука, и сейчас остается таким. Аэлина оказала Эрилее большую услугу.

Сартак наклонил поводья, и Кадара начала медленно спускаться, держа путь к речной долине.

– Аэлина в самом деле настолько сильна?

Несарина задумалась. Стоит ли сказать Сартаку правду или разумнее приуменьшить силу Аэлины?

– И она, и Дорин наделены значительной магической силой. Но мне думается, их главное оружие – ум. Грубая сила, не сдерживаемая умом, бесполезна.

– А неуправляемая магическая сила еще и опасна.

– Да, – согласилась Несарина.

Ее не учили искусству витиеватых придворных речей, где слова выстраиваются в лабиринт.

– Неужели говорить во дворце настолько опасно, что нам приходится вести этот разговор в небесах? – спросила она.

Задавать такие вопросы Сартаку тоже было рискованно – ведь он сам мог оказаться источником опасности.

– Ты несколько раз сидела за одним столом с моими братьями и сестрами. Видела, каковы они. Если бы я решил встретиться с тобой и господином Эстфолом, они бы расценили это по-своему. Подумали бы, что я решил выслушать ваши заботы и предложения, чтобы затем пересказать нашему отцу. Они бы сразу начали обдумывать, насколько им выгодно или невыгодно мне помешать. А может, еще выгоднее ко мне примкнуть?

– Это они. Но вы скажете про себя? Вы готовы нас выслушать?

Сартак ответил не сразу, как будто ответ требовал тщательного обдумывания. Кадара летела против ветра, и его шум врывался в уши.

– Я бы вас выслушал. Тебя и господина Эстфола. Все, о чем бы вы соблаговолили рассказать. Узнал бы, что́ с вами произошло. Мое влияние на отца не настолько велико, как у других, но ему хорошо известно: руккины мне верны и пойдут за мной.

– А я-то думала…

– Что я – его любимый сын? – Сартак невесело рассмеялся. – Шанс стать преемником есть у всех детей хагана, но хаган не выбирает из тех, кого больше любит. Впрочем, и здесь мне не соперничать с Дувой и Кашаном.

Несарина еще могла понять, почему миловидная Дува числится у хагана в любимых дочерях.

– Неужели Кашан?

– Он беспредельно предан отцу. Никакой закулисной игры, никакого подвоха. О себе такого сказать не могу. Чтобы получить желаемое, я мог и закулисную игру вести, и подножку поставить дорогим братьям и сестрам. Но Кашан… Пусть он командует пехотой и конницей… кстати, командует умело и, когда требуется, умеет быть жестоким. А в отношениях с отцом он простодушен. Ты не найдешь более верного и любящего сына. Когда наш отец умрет… я с беспокойством думаю о том времени. Меня тревожит, как обойдутся с Кашаном, если он не подчинится. Но еще сильнее меня тревожит сам Кашан. Для него смерть отца окажется крушением привычного мира.

– А как бы вы поступили с ним? – отважилась спросить Несарина.

«Убьешь его, если он не принесет тебе клятвы верности?» – следом подумала она.

– Сейчас об этом рано говорить. Все выяснится в решительный момент. Тогда станет ясно: опасен ли он или полезен. Из нас пятерых семьи есть только у Аргуна и Дувы. Правда, Аргун пока не имеет потомства. Хотя Кашан наверняка стал бы добиваться взаимности от этой молодой целительницы.

Сартак не назвал имя Ирианы. Несарина и так все поняла.

– Странно, что она не проявляет интереса к вашему брату, – осторожно сказала Несарина.

– Очко в пользу ее дальновидности. Тяжело любить хаганского сына.

Солнце еще не успело стать жгучим. Зеленые травы переливались бесчисленными капельками росы. Кадара неслась к быстрой реке. Имея такие большие и острые когти, она могла легко поймать даже большую рыбину.

Но Кадара, летя над рекой, высматривала совсем другую добычу.

– Вчера ночью кто-то ворвался в библиотеку Торры, – сообщил Сартак, наблюдая за охотой своей любимицы.

Лицо Несарины было влажным от речного тумана. От слов Сартака ее обдало ледяным холодом.

– Нападавшие убили целительницу. Уж не знаю, какой злой силой они владеют, только от несчастной осталась лишь сморщенная оболочка. Такого в Антике мы еще не видели.

У Несарины вторично свело живот. Сморщенная оболочка…

– Кого убили? И зачем?

– На знаю. Ириана Торас подняла тревогу. Солдаты несколько часов подряд обшаривали все закоулки библиотеки. Кроме тела – никаких следов. Пропали только книги, которые читала Ириана. Там-то нападавшие и подкараулили ее. Ириана, естественно, была на себя не похожа, но не пострадала.

Вчера вечером Шаол говорил, что Ириана намеревалась поискать в библиотеке сведения о ранах, наносимых магией и демонами.

– Ты знаешь, что́ могла искать Ириана? Неспроста же за нею охотились и похитили оставленные книги.

Несарина задумалась. Возможно, Сартак вел с нею хитроумную игру. Рассказал кое-что о детях хагана и о себе, но не просто так, а чтобы убаюкать ее бдительность и вызнать их тайны. Пока что они с Шаолом молчали о валгах и Эраване. Хаган и его дети об этом не знали. Посланцы Адарлана выжидали удобного случая и пытались понять, кому из пятерых можно доверять. Если враги узнают, что они охотятся за Ключами, дабы запечатать Врата Вэрда…

– Нет, – соврала Несарина. – Возможно, это какие-то неизвестные наши враги. Хотели напугать Ириану и остальных целительниц, чтобы те отказались помогать капитану. То есть господину Эстфолу.

Сартак молчал. Несарина думала, что принц забросает ее вопросами. Но он лишь следил, как Кадара приближается к водной поверхности. Наверное, рукка наконец заприметила достойную добычу.

– Представляю, как непривычно носить новое звание, когда тот, кому оно принадлежало, находится рядом.

– Я не успела и двух недель пробыть капитаном, как мы отправились сюда. После возвращения буду привыкать.

– Если Ириана добьется успеха. К этому надо добавить и другие вероятные победы.

Например, армию, которую согласится выделить им хаган.

– Да, – только и смогла ответить Несарина.

Кадара резко скользнула вниз. Сартаку пришлось крепче удерживать Несарину. Он даже зажал ее бедра своими.

Несарина не возмущалась. Для нее сейчас важнее всего было не накрениться вбок. Кадара на треть погрузилась в воду. Молотя лапами, она подхватила какое-то существо и швырнула на берег. Через мгновение рукка уже нависла над добычей, раздирая пойманного зверя когтями и клювом. Добыча делала отчаянные попытки вернуться обратно в реку, верещала и извивалась… Вскоре послышался громкий хруст и стало тихо.

Рукка успокоилась и принялась отряхиваться, освобождая шею и грудь от крови жертвы. Несколько капель попали Несарине на сапоги.

– Будь осторожна, капитан Фелак, – сказал принц.

Несарина оторопело смотрела на зверя, которым завтракала Кадара. Тот был не менее пятнадцати локтей в длину. Все тело покрывала толстая чешуя. Похожие звери водились в болотах Эйлуэ, но этот был крупнее и жирнее. Скорее всего, речное чудовище промышляло скотом, приходившим к реке на водопой.

– Земли моего отца очень красивы, – продолжал Сартак, пока Кадара насыщалась мясом. – Но в глубинах таится много опасного.

13

Вытянув ноги и прислонившись спиной к дивану, Ириана сидела на ковре и тяжело дышала. Дыхание Шаола, лежащего на диване, тоже было судорожным.

Во рту Ирианы было сухо, как в пустыне. Дрожь в ногах и руках не унималась. Ее колени тряслись, а вместе с ними тряслись и ладони.

Послышался плевок, затем негромкий стук. Шаол удалил кляп.

Даже с кляпом во рту он отчаянно выл и стонал. И звуки эти были не менее ужасны, чем сама чужеродная магия.

Ириана сражалась с пустотой. С новой разновидностью ада.

Ее магия была мерцающей звездой, прожигавшей стену, которую тьма создала в верхней части позвоночника Шаола. Ириане не требовались проверки, она и так знала: если она обойдет это место и переместится к основанию позвоночника, тьма найдет ее и там.

Но она давила, снова и снова. Проталкивалась сквозь тьму, пока не свалилась, хватая воздух ртом.

Стена оставалась неподвижной. Казалось, она тихо, с присвистом посмеивалась над Ирианой. От смеха веяло древним ледяным холодом и такой же древней злобой.

Ириана атаковала стену своей магией, бросая гроздья белых огоньков. Волну за волной. Безрезультатно.

И только в конце, когда магия Ирианы так и не смогла найти ни одной щели и трещины, так что Ириана уже готовилась отступить, темная стена вдруг стала преображаться. Превращаться в нечто иное.

Магия Ирианы ощетинилась и замерла. Любая искра сопротивления, вызванного ночной гибелью целительницы, гасла. Ириана не смотрела, не отваживалась туда заглянуть. Но чувствовала, как тьма заполняется голосами. Она слышала их эхо, словно они доносились из длинного коридора.

Тьма разрасталась. Любопытство пересилило страх, и Ириана решилась обернуться через плечо.

Тьма была живой, наполненной картинами. Ириане показалось, что она смотрит на них глазами кого-то другого. Интуиция подсказывала: не глазами Шаола.

Пепельно-серые скалы с остроконечными вершинами. Сплошной камень; нигде ни травинки. Черная крепость среди гор. Отвесные стены, уродливые башни с парапетами. За крепостью – такие же каменистые долины, где разместился лагерь громадной армии. Светящиеся точки бесчисленных костров.

Ириана знала, как называется это место и чья это армия. Название звенело у нее в мозгу, словно молот, неустанно бьющий по наковальне.

Морат.

Ириана выбралась из тьмы. Вырвалась на свет и изнуряющую жару.

Морат. Чем же были эти картины? Воспоминаниями того, кто нанес Шаолу магический удар? Или же тьма соткала их из потаенных ужасов самой Ирианы?

Всего лишь видение, лишенное реальности. По крайней мере, в этой гостиной, щедро залитой солнцем, с окнами в сад, где журчит фонтан. Но если она увидела армию, о которой ей вчера шепотом рассказывал Шаол…

Вот что ее ждет. Жертвы вражеской армии, которые обязательно появятся, если ход войны примет совсем скверный оборот.

Вот с чем она встретится, вернувшись на родину.

Не сейчас. Сейчас она не имеет права об этом думать. Особенно в присутствии Шаола. Выказывать беспокойство, напоминать ему, с чем он должен столкнуться. Быть может, даже сейчас, пока они сидят в этой мирной гостиной, армия Мората убивает его друзей… Нет, такие мысли губительны для них обоих.

Ириана сидела на ковре и старалась глубоким дыханием успокоить дрожь. Вдох через нос. Выдох через рот. Успокоить разум, чтобы магическая сила снова ее наполнила. Пусть господин Шаол тяжело дышит на диване. Оба молчат. На разговоры попросту нет сил.

Нет, ранее ей не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

Ее мысли перетекли к отсрочке отъезда. Сколько времени понадобится, чтобы поставить Шаола на ноги? Но там, на полях сражений, ей могут встретиться воины со схожими увечьями. И как бы жутко это ни звучало: учиться врачевать их здесь, в относительно спокойной обстановке… Тогда задержка окажется плодотворной. Конечно, если Ириана вытерпит новые встречи с тьмой. Если найдет способ сокрушить тьму.

«Ты должна войти туда, куда боишься ступить».

Так оно и есть.

Глаза Ирианы закрылись сами собой. В какой-то момент вернулась служанка, принеся заказанное. Едва взглянув на целительницу и адарланского господина, она исчезла.

Это было несколько часов назад. Или дней.

От голода сводило живот. После сражения с тьмой позывы голода воспринимались как-то странно. Ириана и сражение помнила расплывчато. Ее рука касалась спины Шаола, а он душераздирающе кричал всякий раз, когда ее магия ударялась в стену.

Он ни разу не попросил ее прекратить. Не сказал, что ему надо передохнуть.

Дрожащие пальцы тронули ее за плечо.

– Ты… как?

Каждое слово больше напоминало хрип. Нужно было бы напоить его мятным чаем с медом. Нужно было бы позвать служанку, вот только сил не хватало. Даже чтобы вымолвить пару слов.

– Ты… как? – повторил он.

Почувствовав его руку у себя на плече, Ириана приоткрыла глаза. Ее потрясла не его забота. Ей казалось, что после всех мук, которые адарланец претерпел, он вообще не сможет пошевельнуться.

Только собственное измождение заставило ее смириться и не сбросить руку Шаола со своего плеча. Прежде она бы это сделала не раздумывая.

– Это я должна спрашивать тебя: «Как ты?» Появились хоть какие-то ощущения в ногах и ниже пояса?

– Нет, – бесцветным тоном ответил он.

Ириана поняла: Шаол надеялся сразу же получить результат. Да, умом понимал, что это едва ли возможно, а сердцем надеялся.

– Нет, – повторил он.

Ириана снова закрыла глаза. Исцеление может занять недели. Месяцы, особенно если она не сумеет сломить противоборство стены тьмы.

Ириана попыталась встать. Ноги ее не слушались.

– Надо сделать тебе…

– Отдыхай.

Его рука крепче сжала ей плечо.

– Отдыхай.

– На сегодня достаточно, – сказала она. – Никаких добавочных упражнений.

– И тебе на сегодня достаточно. Отдыхай.

Каждое слово Шаол произносил с трудом.

Ириана перевела взгляд на большие часы в углу. Потом заморгала, подозревая обман зрения.

Часы показывали пять.

Ее работа длилась пять часов. И Шаол это выдержал. Пять часов непрекращающейся боли.

Эта мысль заставила Ириану встать. Кряхтя, она оперлась о столик и, собрав оставшиеся силы, встала. Ее раскачивало, но она стояла.

Шаол подсунул руки под живот. Мышцы обнаженной спины напряглись. Он тоже попытался приподняться.

– Прекрати! – потребовала Ириана.

Он не послушался. Мышцы рук и груди не подвели Шаола. Вот он уже сидит на диване и остекленевшими глазами смотрит на Ириану.

– Тебе нужен чай, – сбивающимся голосом произнесла она.

– Каджа!

Шепот Шаола был совсем тихим, способным потонуть среди прочих звуков. Но служанка услышала и появилась с подозрительной быстротой. Ириана хмуро поглядывала на нее. Скорее всего, подслушивала. Ждала, когда позовут.

– Мятный чай, – приказала Ириана. В другое время она бы улыбнулась исполнительной служанке. – И побольше меда.

– На двоих, – добавил Шаол.

Ириана посмотрела на него и молча опустилась на диван. Подушки были слегка влажными от пота Шаола. Сам он пропотел насквозь. Это было видно по его бронзовой груди.

Ириана прикрыла глаза. Как она думала, совсем ненадолго.

От дремы она очнулась, лишь когда Каджа зазвенела изящными фарфоровыми чашками. На середину стола служанка поставила небольшой металлический чайник на деревянной подставке. В обе чашки Каджа положила более чем щедрые порции меда. Ириане было тяжело ворочать языком в пересохшем рту, и она не стала выговаривать усердной служанке, хотя чай с таким количеством меда легко мог превратиться в тошнотворное пойло.

Молча размешав мед в чашках, Каджа подала первую Шаолу.

Он молча протянул чашку Ириане.

На возражение у нее не хватало сил. Ириана сжала чашку обеими руками. Главное, суметь донести до рта.

Шаол это почувствовал. Он велел Кадже оставить его чашку на столе и уйти.

Ириане представлялось, что это происходит не с нею и она лишь наблюдает издали через окно. Шаол забрал чашку и сам поднес к ее губам.

Ириане захотелось оттолкнуть его руку. Она работала с ним, ну и что? Пусть он оказался совсем не чудовищем, как ей думалось поначалу, – во всяком случае, он вел себя с нею не как большинство мужчин. Но позволить адарланцу сидеть рядом, позволить ухаживать за нею…

– Ты или выпьешь чай, или… мы так и будем сидеть час за часом, – сказал Шаол.

Голос его сейчас напоминал глухое рычание. Однако Ириана вдруг заметила: взгляд Шаола прояснился и уже не казался стеклянным. Хотя безмерная усталость, конечно же, никуда не делась.

Она молчала.

– Интересная штука у нас получается, – сказал Шаол, больше разговаривая с самим собой, чем с нею. – Помогать мне ты помогаешь, а ответной помощи не принимаешь. Или не можешь переступить через свои представления обо мне?

А он был куда проницательнее, чем думалось многим. Его карие глаза умели быть жесткими, и сейчас их жесткость наверняка отражалась в глазах Ирианы.

– Пей. – Это был приказ человека, привыкшего командовать. – Можешь меня ненавидеть, сколько душе угодно, но изволь выпить этот чертов чай.

В его глазах промелькнула неподдельная тревога. Не за себя. За нее.

Пусть он привык командовать, но в то же время ему была присуща забота о других. Скорее всего, врожденная черта, проявлявшаяся порою независимо от его воли. Возможно, кое-где такая заботливость ему даже мешала, но он ничего не мог с собой поделать.

Ириана открыла рот. Шаол осторожно поднес фарфоровую чашку к ее губам и чуть наклонил. Ириана сделала глоток. Шаол одобрительно хмыкнул. Она глотнула еще.

Как же она устала! Никогда в жизни она еще не чувствовала себя такой бессильной и разбитой.

Шаол в третий раз поднес чашку к ее губам. Ириана сделал щедрый глоток. Ей стало совестно. Шаолу чай был нужнее. Он почувствовал, что она собирается рявкнуть, и сам приложился к чашке.

Допив то, что там было, Шаол потянулся за второй чашкой, но и ее вначале поднес к губам Ирианы.

Несносный человек!

Должно быть, Ириана произнесла эти слова вслух. Шаол криво улыбнулся:

– Ты не первая, кто так меня называет.

Его голос уже звучал не столь хрипло.

– И наверняка не последняя, – пробормотала Ириана.

Все с той же кривоватой улыбкой Шаол снова наполнил чашки. В отличие от Каджи, он не переусердствовал с медом. Затем он размешал чай, его руки больше не дрожали.

– Я и сама могу размешать, – попыталась возразить Ириана.

– И я тоже, – лаконично ответил Шаол.

К ней понемногу возвращались силы. Она уже могла сама удерживать чашку. Однако Шаол пожелал в этом убедиться и только потом взялся за свою.

– Мне надо идти.

Легко сказать «идти». Ириана не представляла, как будет выбираться из дворца и брести через весь город к Торре. Про винтовую лестницу вообще лучше не думать…

– Отдохни. Поешь. Представляю, как ты проголодалась.

– А ты нет? – удивилась она.

Он же столько сил потратил, упражняясь в ожидании ее прихода.

– Конечно, я тоже. Но вряд ли я стану дожидаться обеда. Можем поесть вместе, – предложил Шаол.

Одно дело – трудиться над его исцелением, принимать от него чай. Но обедать вместе с тем, кто служил страшному королю, кто выполнял приказы этого исчадия тьмы. А пока он это делал, в Морате множились ряды страшной армии… В ноздрях Ирианы появился запах дыма. Она услышала треск пламени и крики.

Ириана поставила чашку на столик. Встала. Каждое движение давалось с трудом, вызывая боль.

– Мне нужно возвращаться в Торру, – сказала она, ощущая слабость в коленях. – Поминальная служба начнется на закате.

Хвала богам, у нее еще целый час в запасе.

Шаол заметил, что Ириану шатает, и потянулся ей помочь, но она отошла за пределы досягаемости.

– Мои вещи пока пусть останутся здесь.

Сама мысль о тяжелом мешке, который придется тащить…

– Давай я попрошу, чтобы тебя отвезли в карете.

– Я сама попрошу у ворот.

Причина была не только в ее усталости. Если за нею охотятся, поездка в карете убережет ее от случайностей.

Ириана была вынуждена держаться за мебель. Путь до двери гостиной грозил растянуться на целую вечность.