Текст книги "Королевство серебряного пламени"

– А что ждет тех, кто все-таки туда доберется? Какая награда?

Кассиан усмехнулся, но его слова по-прежнему звучали серьезно:

– На вершине лежит священный камень. Достаточно к нему прикоснуться, и ты победил. Сила камня мгновенно перенесет тебя домой.

– Что бывает с теми, кто к концу недели не добирается до священной горы?

– Каждый оставшийся в живых отныне считается полноценным воином. В зависимости от того, где тебя застало окончание Ритуала, ты оказываешься в одном из трех воинских кругов, названных по именам наших священных звезд. Тех, кто остался жив, но не добрался до горы, именуют арктозианцами; тех, кто подошел к ее подножию, но не поднялся на вершину, – ористианцами, а тех, кто сумел побывать на вершине, – каринфианцами. Они считаются цветом воинства. Прикосновение к камню на вершине Рамиеля означает победу в Ритуале. За последние пять веков до вершины добралось двенадцать воинов.

– Насколько понимаю, ты сумел оказаться на вершине и прикоснуться к камню.

– Мы с Ризом и Азом сделали это вместе, хотя в начале Ритуала нас намеренно разделили.

– Почему?

– Тогдашние командиры побаивались нас. Они догадывались, какими воинами мы станем. Вот они и подумали: если нас разделить, мы станем жертвами соперников или диких зверей. Но они ошиблись.

Глаза Кассиана яростно сверкнули.

– Эти командиры узнали, что мы любим друг друга, как родные братья. И мы не пощадим никого, кто помешает нам соединиться. Мы пробивались к Рамиелю, убивая каждого, кто вставал у нас на пути. Нам достался самый тяжелый из трех путей на вершину – его зовут Прорывом. Но мы туда поднялись, все трое одновременно прикоснулись к камню и вошли в каринфианский круг воинов.

Неста была потрясена, и ей не удалось этого скрыть.

– И ты сказал, только двенадцать воинов стали каринфианцами? Это за пятьсот-то лет?

– Нет. Двенадцать достигли подножия, попытались взойти и стали ористианцами. А каринфианцами, помимо нас троих, стали только еще трое. – У него дрогнул кадык. – Они были прекрасными воинами, командовали отборными отрядами. Двоих мы потеряли в войне с Сонным королевством.

Скорее всего, во время удара, уничтожившего тысячу иллирианцев. Удара, от которого Неста сумела спасти одного Кассиана, и больше никого.

У нее свело живот. К горлу подступила тошнота. Она заставила себя глубоко вдохнуть, потом спросила:

– Значит, ты считаешь, что женщины не могут участвовать в Кровавом ритуале?

– Возможно, Мор и победила бы, опередив по времени очень многих, но я не хочу, чтобы даже она участвовала в Ритуале. – Невысказанная причина ясно читалась в его глазах. – Тогда возникнет еще один, худший вид насилия, против которого придется защищаться, даже если женщины по выучке и не будут ни в чем уступать мужчинам.

– А разве нельзя составить отряд из женщин без прохождения Кровавого ритуала?

– Их никто не воспримет всерьез. Скажем, я был бы готов считать их полноценными воинами, но не другие иллирианцы. Мужские отряды откажутся летать вместе с ними, посчитав присутствие женского отряда оскорблением и бесчестием.

Неста нахмурилась. Кассиан беспомощно развел руками:

– Я тебе уже сказал: перемены происходят медленно. Помнишь чушь, которую Девлон нес про твои месячные? Так вот, его слова свидетельствуют о переменах. В прошлом женщину, посмевшую прикоснуться к оружию, попросту убили бы. Теперь они «очищают» оружие после ее рук и называют себя мыслящими по-новому.

Кассиан брезгливо поморщился.

Неста встала с подстилки, обвела взглядом небо. В голове немного прояснилось, зато болело все тело. Ей совсем не хотелось в таком состоянии спускаться вниз и расставлять книги по полкам… Но быть может, она увидит Гвин.

– Мы пытались обучать иллирианских женщин вовсе не для того, чтобы они сражались наравне с мужчинами, – продолжал Кассиан. – Мы хотели показать иллирианцам, что их женщины такие же сильные и умелые, как мужчины. Нам хотелось, чтобы женщины освободились от вековых страхов и отточили имеющуюся у них силу.

– Чего они боятся?

– Уподобиться моей матери, – тихо ответил Кассиан. – Вынести то, что вынесла она.

И что вынесли жрицы подземной библиотеки.

Неста подумала о пугливых жрицах, не покидающих гору и живущих в сумраке. Ей вспомнилась Ривена, торопливо промчавшаяся мимо них с Гвин и цепенеющая от одного присутствия незнакомки. Потом вспомнила ясные глаза Гвин, порою темнеющие от нахлынувших теней.

Кассиана удивило ее молчание, и он спросил:

– У тебя что-то на уме?

– А ты бы согласился обучать не иллирианских женщин?

– Я уже обучаю. Тебя.

– Я хотела сказать, ты бы согласился… – В отличие от Ризанда, она не умела столь же изящно облекать свои мысли в слова. – Я про жриц из библиотеки. Если бы я позвала их упражняться сюда, где их никто не видит и им ничто не угрожает… Ты бы стал их обучать?

Кассиан оторопело заморгал.

– Да. Разумеется, но… – Он опять поморщился. – Неста, ты пойми: многие из тех женщин не хотят и даже не могут выносить общество мужчин.

– Тогда мы попросим кого-нибудь из твоих подруг. Мор или кого-то еще, кто годится в наставники.

– Жрицы вообще могут не вынести моего присутствия, даже если я буду просто стоять рядом.

– Но ведь ты никому из них не сделал ничего плохого.

Его глаза немного потеплели.

– Дело не в них самих. В их страхе, который они пережили. Даже если они и знают, что я их пальцем не трону, один мой вид может пробудить тяжелые воспоминания. Такие, которые они бы предпочли навсегда похоронить.

– Но ты говорил, что обучение поможет мне… справиться с моими сложностями. Может, и им тоже. У них хотя бы появится повод иногда бывать на свежем воздухе и видеть солнечный свет.

– Я готов обучать всех, кого ты сюда приведешь, – пообещал Кассиан. – Мор сейчас далеко, но я могу попросить Фейру.

– Только не Фейру. – Несте были ненавистны вылетевшие слова и то, как напряглась спина Кассиана. – Я просто…

Как ему объяснить этот клубок розни, существующий между нею и младшей сестрой? Эту ненависть к себе, угрожающую поглотить ее всякий раз, когда она видит лицо Фейры?

– Хорошо, – повторил Кассиан. – Пусть это будет не Фейра. Но мне необходимо поставить в известность ее и Риза. А тебе – спросить разрешения у Клото.

Его теплая рука крепко сжала плечо Несты.

– Нес, мне нравится твоя задумка, – сказал Кассиан, и его светлые глаза вспыхнули. – Очень даже нравится.

Неста сама не понимала почему, но для нее эти слова означали все.

17

– У меня к тебе предложение.

У Несты сводило живот. Саднили ноги. Она стояла перед столом Клото и ждала, пока заколдованное перо верховной жрицы перестанет порхать по пергаменту, составляя пояснение к какому-то древнему манускрипту.

Когда перо поставило последнюю точку, Клото подняла голову и написала на клочке: «Я тебя слушаю».

– Ты готова разрешить своим жрицам упражняться вместе со мной на площадке, что находится на крыше Дома ветра? Не всем, а кого это заинтересует.

Клото застыла. Ее перо вновь ожило и вывело вопрос: «Упражняться… для чего?»

– Чтобы тело было крепче, чтобы уметь защищаться и нападать, если пожелают. А еще чтобы проветрить ум. Обрести уверенность.

«Кто будет с ними заниматься? Ты?»

– Нет. Я сама учусь. Я буду упражняться вместе с ними. – Сердце Несты по непонятной причине заколотилось. – Обучать нас будет Кассиан. Рук он не распускает. В смысле, ведет себя уважительно и…

Неста мотнула головой. Послушать ее со стороны – дура дурой.

Она чувствовала на себе пристальный взгляд Клото. Перо верховной жрицы снова ожило.

«Боюсь, немногие согласятся».

– Я знаю. Но даже если одна или две… Я бы хотела предложить. – Неста кивком указала на колонну за спиной Клото. – Я повешу здесь объявление? Буду рада каждой, кто откликнется.

И снова этот долгий взгляд из-под капюшона, снова это призрачное прикосновение.

«Каждая, кто согласится, получит мое благословение», – написала Клото.

В тот же день Неста прикрепила объявление к колонне.

Когда она заканчивала работу, на листе не появилось ни одного имени.

Утром, проснувшись пораньше, она заглянула в библиотеку. Лист оставался пустым.

– Им требуется время, – утешил ее Кассиан, когда она пришла на площадку и вся досада была написана у нее на лице. – А ты и дальше протягивай руку, – добавил он.

Неста последовала его совету.

Каждый день, придя в библиотеку, она спешила к колонне со своим объявлением. Каждый вечер, закончив работу, подходила туда снова. Ни одного имени.

Кассиан учил ее правильно ставить ноги и управлять телом во время рукопашного поединка. Пока что никаких ударов руками и ногами. То жуткое упражнение для живота Неста уже выдерживала десять секунд. Затем пятнадцать. Двадцать. Тридцать.

Чтобы укрепить дряблые мышцы ее рук, Кассиан добавил упражнения с отягощением. Это были тяжелые камни с вырезанными рукоятками. С ними она делала все выпады и приседания.

И все это время она постоянно училась дышать. Каждый день.

Неста вновь проверила себя на лестнице. Одолела пятьсот ступенек, после чего мышцы ног потребовали повернуть назад. На следующий вечер она опустилась уже на шестьсот десять ступенек. Потом на семьсот пятьдесят.

Она не знала, что́ станет делать, спустившись вниз. Наверное, разыщет ближайшее заведение и напьется. Если она одолеет все десять тысяч ступенек, это будет заслуженной наградой. Так она убеждала себя, сражаясь с очередным отрезком лестницы.

Ближе к ночи на нее наваливалась такая усталость, что едва хватало сил поесть и вымыться. Она падала в кровать, успевая прочесть не более одной главы, и потом засыпала. В сундуках, собранных Элайной, она нашла непристойный роман, который уже читала и который ей понравился. Она выложила книгу на стол, сказав Дому:

– Это для тебя. Подарок.

Книга исчезла. Утром Неста нашла у себя на столе букет осенних цветов в стеклянной вазе. Там были астры и хризантемы всех оттенков.

Так прошла неделя. Гвин она видела только издали, а от Клото узнала, что послушнице сейчас не продохнуть. Мерилле, занимающейся историей валькирий, постоянно требовались все новые и новые книги. Тележка Несты никогда не пустовала, и рабочее время пролетало быстро.

Особенно когда она начала упражняться с книгами. Поднимаясь вверх по пандусу, она брала тяжелую стопку книг и проделывала выпады. Несколько раз она замечала жриц, проходящих ярусом выше. Те останавливались и недоуменно смотрели на нее.

Каждый день она дважды проверяла объявление на колонне позади стола Клото. Пусто.

И так – день за днем.

«А ты и дальше протягивай руку», – сказал ей Кассиан.

Но какой смысл держать руку протянутой, если до сих пор никто не пожелал протянуть свою?

– Как ты держишь кулак? Если вздумаешь кого-то ударить таким кулаком, ты сломаешь себе большой палец.

Неста тяжело дышала. Пот ручьями лился у нее по лицу и спине. Выполняя требование Кассиана, она подняла кулак. Пальцы были сомкнуты, а большой находился внутри.

– Что не так с моим кулаком?

– Держи большой палец поверх костяшек указательного и среднего. – Кассиан сложил пальцы в кулак и подвигал большим. – Если ударишь большим пальцем, он потом будет жутко болеть.

Глядя на кулак Кассиана, Неста изменила положение большого пальца.

– Что дальше?

– Теперь прими стойку, которую мы изучали вчера. Ноги вместе. Сила тела направлена в землю…

– Да знаю, знаю, – пробормотала Неста и встала в стойку, которую училась делать три дня подряд.

Она проверила положение ступней, после чего слегка согнула колени и дважды дернула головой, убеждаясь, что центр силы у нее держится крепко.

– Хорошо, – похвалил Кассиан, обойдя вокруг. – Каждый наносимый тобой удар должен быть быстрым и точным. Никаких диких взмахов, которые собьют тебе равновесие и лишат руку силы. Твое тело и дыхание сообщат удару больше силы, чем рука.

Кассиан принял такую же стойку и нанес удар по воздуху.

Его движения были плавными и необычайно точными. Неста не успела и глазом моргнуть, как удар уже завершился.

Закончив, он вытянул руку, играя мускулами. Осенний день выдался теплым. Кассиан закатал рукава рубашки, но снимать ее не стал. Казалось, что татуировка на левой руке вбирает в себя яркий солнечный свет.

– Костяшки первых двух пальцев держи на одной линии с предплечьем. Так бить удобнее, и тогда твои костяшки получат силу всей руки. Если же ты ударишь безымянным и мизинцем, сломаешь себе руку.

– Вот уж не думала, что удары кулаком таят в себе столько опасностей.

– Как видишь, чтобы быть зверем, нужны мозги.

Неста нахмурила брови, но сосредоточилась на выравнивании предплечья и костяшек, как показывал Кассиан.

– Так правильно?

– Чтобы задействовать в ударе костяшки первых двух пальцев, запястье нужно немного опустить.

– Зачем?

– Чтобы не сломать.

Неста опустила руку.

– Что же получается? Лупишь по кому-то и постоянно думаешь, как бы не сломать собственную руку. Тут двадцать раз подумаешь, ввязываться ли в рукопашный бой.

– Потому-то хороший воин знает, когда надо ввязываться, а когда нет. – Кассиан опустил кулак. – Каждый раз тебе придется спрашивать себя: стоит ли рисковать.

– И ты всегда наносишь удар, помня обо всех требованиях?

– Да, – без тени сомнения ответил Кассиан. Он тряхнул головой, убирая волосы с глаз. – Точнее, почти всегда. Бывали потасовки, когда не мог встать в нужную стойку и бил не под тем углом. Можно запросто сломать руку, но это был единственный способ выбраться из заварухи. А руку я ломал… – Он сощурился, глядя на небо и мысленно подсчитывая. – Раз десять точно.

– За пятьсот лет.

– Нес, я не могу действовать безупречно в каждое мгновение каждого дня, – признался Кассиан, и его глаза вспыхнули.

Безумие, на прошлой неделе охватившее их в коридоре, больше не повторялось. Под вечер Неста так уставала, что не всегда поднималась в столовую, не говоря уже о самоудовлетворении в постели.

– А теперь подключи к удару и свои бедра. – Кассиан снова ударил по воздуху. Сейчас он двигался медленнее, давая возможность увидеть движение всего тела, вложенное в удар. – В ударе участвуют и живот, и плечо. То и другое добавляют удару силы.

Он нанес еще один удар по воздуху.

– Значит, эти упражнения для живота полезны не только для показа мышц?

– Ты всерьез думала, что какие-то упражнения делаются напоказ? – лукаво улыбнулся Кассиан.

– Я видела, как во время урока ты то и дело смотришься в зеркало. – Неста кивнула в сторону узкого зеркала на другом конце площадки.

– Врунья, – усмехнулся Кассиан. – Это ты подглядываешь в зеркало за мной, когда думаешь, что я не обращаю внимания.

Услышав правду, Неста ничуть не изменилась в лице. Даже головы не опустила. Она вновь сосредоточилась на принятой стойке.

– Какая ты сегодня… целеустремленная, – заметил Кассиан.

– Ты же хотел, чтобы я училась, – с прохладцей ответила Неста. – Вот и учи меня.

Пусть никто из жриц не откликнется на ее предложение (она, как последняя дура, до сих пор надеялась на их отклик), она будет заниматься сама. Упражнения прочищали ей голову, требовали следить за положением тела и дыханием, что уберегало ее от довлеющих мыслей и не давало им поглотить ее целиком. Только в моменты тишины и покоя эти мысли прорывались снова. Так бывало, когда она теряла сосредоточенность, работая в библиотеке или моясь. Но и тогда оставался способ их унять – манящее пространство винтовой лестницы. Десять тысяч ступеней в преисподнюю.

Но чем ей по-настоящему помогут занятия с Кассианом, работа в библиотеке, спуски и подъемы по лестнице? Все они отвлекали ее лишь на время. А мысли, словно волчья стая, терпеливо ждали, чтобы растерзать ее.

«Я полюбил тебя с того момента, когда впервые взял на руки»…

Волки подкрадывались все ближе, щелкая зубами.

– Куда ты исчезла? – спросил Кассиан, и в его светло-карих глаза мелькнула тревога.

Неста вновь приняла боевую стойку, заставив волков отступить на шаг.

– Никуда.

В домашней библиотеке ее ждала Элайна.

Неста узнала об этом еще на лестнице, вся в пыли поднимаясь из другого книгохранилища.

По краснокаменному коридору разливался тонкий аромат жасмина и меда – запахи Элайны. От сестры пахло грядущей весной. Словно сверкающая река, этот запах тек по коридору к открытой двери.

Элайна стояла перед окнами, одетая в сиреневое платье с облегающим лифом. Фигура Элайны свидетельствовала, сколь далеко она ушла от тех, первых дней жизни при Дворе ночи. Все угловатости тела сменились женственными округлостями. Когда-то и Неста выглядела так же, хотя грудь у Элайны всегда была поменьше.

Неста окинула взглядом собственную костлявую, долговязую фигуру. Элайна повернулась к ней, сияя здоровьем.

Улыбка Элайны была под стать яркому заходящему солнцу.

– Вот, решила заглянуть и посмотреть, как ты тут.

Решила заглянуть? Элайну сюда кто-то доставил, поскольку ей бы ни за что не одолеть десять тысяч ступенек.

– Я была занята. – Не улыбнувшись в ответ, Неста указала на запыленные доспехи.

– А ты выглядишь получше, чем тогда.

Последний раз она видела Элайну за неделю до насильственного переселения в Дом ветра. Это было в сутолоке громадного городского рынка, именуемого Дворцом мяса и соли. Элайна остановилась с явным намерением поговорить, однако Неста прошла мимо и скрылась в толпе, даже не оглянувшись. «Выглядишь получше». Несте не хотелось даже вспоминать, как отвратительно она выглядела тогда.

– Румянец на щеках появился, – пояснила Элайна, направляясь к сестре.

Она остановилась в нескольких футах, словно что-то удерживало ее от объятий.

Словно Неста страдала какой-нибудь отвратительной болезнью вроде проказы.

Несте вспомнились первые месяцы их новой жизни. Сколько раз они приходили в эту уютную библиотеку? Сколько раз застывали в тех же позах. Сейчас они поменялись местами. А тогда Элайна была тощей, как призрак, и глубоко погруженной в свои невеселые мысли.

Теперь призраком стала Неста.

Даже хуже, чем призраком. Сущностью с бездонным неукротимым гневом и таким же голодом.

Элайне требовалось лишь приспособиться к новой жизни. Но Неста знала: ей самой нужно нечто большее.

– Тебе нравятся твои новые занятия?

Неста посмотрела в теплые карие глаза сестры. В их человеческом прошлом Элайна была самой красивой из трех. После превращения Элайны в фэйку высшего сословия ее красота еще больше расцвела. Неста не знала, какие еще перемены произошли в сестре помимо ушей, ставших заостренными, но из хорошенькой девушки та превратилась в настоящую красавицу. Вряд ли она сама это осознавала.

Несте вспомнились их прежние отношения. Милая, приветливая Элайна, витающая в облаках, и рядом – рычащая волчица Неста, готовая растерзать всякого, кто посмеет угрожать сестре.

Следом Несте вспомнились давние материнские слова. Мать размышляла вслух, сидя перед туалетным столиком и глядя, как служанка бесшумными движениями расчесывает ей волосы. «Элайна весьма миловидна, но лишена честолюбия. Ее мечты не идут дальше сада и красивых нарядов. Если она не подурнеет, то когда-нибудь окажется нашим козырем на ярмарке невест. Но нам с тобой, Неста, придется действовать самим, чтобы заполучить подходящую партию, выгодную для нас».

Несте тогда было двенадцать. Элайне едва исполнилось одиннадцать.

Она жадно ловила каждое слово матери, но ее замыслам не суждено было осуществиться.

«Когда настанет время, нужно будет уговорить вашего отца отправиться на континент, – часто повторяла мать. – Здесь для вас обеих нет достойных женихов». Фейру – эту замкнутую, диковатую девочку – мать вообще не брала в расчет. «На континенте еще осталась родовая аристократия: графы, герцоги, принцы. Но у них уже нет былого богатства, а многие их замки и поместья превратились в развалины. Две прекрасные юные дамы с королевским приданым способны там далеко пойти».

«Я выйду замуж за принца?» – спрашивала Неста. Мать лишь улыбалась в ответ.

Неста вытряхнула из головы нахлынувшие воспоминания и нарушила затянувшееся молчание:

– Меня поставили перед жестким выбором, поэтому не знаю, как мне может нравиться то, чем я здесь занимаюсь.

Элайна взмахнула изящными пальчиками. Ее ногти были коротко подстрижены, чтобы не мешали работать в саду.

– Неста, я знаю нелегкие обстоятельства твоего переселения сюда. Но это не значит, что ты должна чувствовать себя ущемленной.

– Я неделями не отходила от тебя, – сухо напомнила ей Неста. – Неделями, пока ты чахла, отказываясь от еды и питья. Пока ты надеялась зачахнуть совсем и умереть.

Элайна вздрогнула, однако Несте было не остановить хлынувший поток слов:

– Но почему-то никто не поставил тебя перед выбором: или приспосабливайся, или отправим назад в земли людей.

К удивлению Несты, Элайна стойко вынесла упрек.

– Я не напивалась до бесчувствия и не занималась кое-чем другим.

– Хочешь сказать, не таскала к себе в постель кого ни попадя?

Элайна снова вздрогнула и густо покраснела.

Неста усмехнулась:

– Ты живешь среди чуждых существ, не имеющих представления о человеческой этике.

Элайна расправила плечи, словно намереваясь защищаться.

– Здесь все происходит не так, как у вас с Грасэном.

Это был удар ниже пояса. Ну и пусть. Неста знала, что Элайна отдалась Грасэну за месяц до насильственного купания в Котле. На следующее утро она сияла от счастья.

Элайна вскинула голову. Она не всхлипнула, не превратилась в рыдающий комок, что бывало раньше, когда произносили имя Грасэна.

– Значит, ты сердишься на меня, – только и сказала Элайна.

Что ж, прекрасно. Честность за честность.

– Да. За то, что ты послушно собирала мое барахло, пока Ризанд с Фейрой отчитывали меня, расписывая, в какое никчемное дерьмо я превратилась.

– Фейра меня предупреждала, что наша встреча может вылиться… вот в это, – с печальным спокойствием сказала Элайна, скрестив руки на груди.

Эти слова были для Несты как пощечина. Значит, там говорили о ней, обсуждали ее поведение, отношение ко всему. Элайна и Фейра – таково нынешнее положение вещей. Узы, которые выбрала для себя Элайна.

У Несты заурчало в животе. Чему тут удивляться? Она же чудовище. Так почему бы двум сестрам не объединиться и не вытолкнуть третью? Даже если она по глупости верила, будто Элайна, видя ужасную сторону ее личности, все равно решит остаться с нею.

– А мне захотелось здесь побывать, – продолжала Элайна, изо всех сил пытаясь оставаться спокойной, однако в ее голосе появился металл. – Хотелось повидаться с тобой, объяснить тебе…

Элайна сделала выбор в пользу Фейры и своего прекрасного мирка. Такой же оказалась и Амрена. Неста замерла, чувствуя, как деревенеет спина.

– Тут нечего объяснять.

– Мы это сделали из любви к тебе, – вскинув руки, сказала Элайна.

– Избавь меня от прекраснодушного словесного дерьма.

Элайна подошла ближе. Ее карие глаза были распахнуты. Полная уверенность в собственной невиновности и врожденной добродетели.

– Это правда. Мы так поступили из любви к тебе. Мы волновались за тебя. Если бы отец вдруг оказался здесь…

– Не смей его упоминать, – оскалив зубы, тихо прошипела Неста. – Больше о нем – ни слова.

Неста приказала себе ни в коем случае не выпускать из рук невидимый поводок. Но она чувствовала, как внутри заворочался жуткий зверь. Чувствовала нарастающую, обжигающе холодную силу. Неста попыталась загнать силу обратно, но было слишком поздно. Шумный вздох Элайны подтвердил, что в глазах Несты вспыхнул серебряный огонь, о котором говорил Кассиан.

Однако Неста сумела загнать огонь обратно в темноту, вернув себе спокойствие, холодность и пустоту.

Лицо Элайны медленно превращалось в гримасу боли. Кажется, до нее дошло.

– Так это все из-за него? Из-за отца?

Неста указала на дверь. Она с трудом сдерживала напор силы, отчего даже палец дрожал. Каждое слово Элайны угрожало выпустить зверя наружу.

– Уходи.

В глазах Элайны блеснули слезы, но голос сестры по-прежнему звучал спокойно и уверенно.

– Пойми, Неста: его было невозможно спасти.

Эти слова послужили искрой. Элайна приняла гибель отца как неизбежность. Не посчитала нужным сражаться за него, словно он не стоил ее усилий. Равно как Неста сознавала, что не стоит чужих усилий ее спасти.

Но Неста уже не пыталась удержать силу, сверкающую в ее глазах. Ее тело пронзила мощная судорога, заставившая стиснуть кулаки.

– Ты убеждаешь себя, что его невозможно было спасти, поскольку тебе невыносимо сознавать обратное. Его можно было бы спасти, если бы ты соизволила появиться несколькими минутами раньше.

От произнесенной лжи рот Несты наполнился горечью.

Элайна не была повинна в гибели отца. Нет, вина целиком лежала на Несте. Но если Элайна полна решимости бить по больным местам сестры, выкорчевывая все хорошее, что еще в ней оставалось, она покажет Элайне свою самую отвратительную сторону. Пусть хотя бы капля ее душевной муки проникнет в благополучный мирок Элайны.

Неста понимала, почему Элайна выбрала Фейру. Из-за того и выбрала.

Фейра без конца выручала Элайну. А Неста просто сидела рядом, вооруженная лишь ядовитым языком. Так было, когда они бедствовали и голодали. Так было, когда солдаты Сонного королевства пленили их и затолкали в Котел. Так было, когда Котел похитил Элайну. Когда же их отец оказался в руках правителя Сонного королевства, Неста и в тот раз осталась наблюдательницей, даже не попытавшись его спасти. Страх заморозил ее, подавил рассудок, и она покорилась страху. Позволила себе сдаться. А когда король сворачивал отцу шею, было уже слишком поздно. Так что вина целиком лежала на ней.

Странно, если бы Элайна не выбрала Фейру.

Элайна сжалась, но не отступила ни на шаг, не отвела глаз от ледяного взгляда Несты.

– Думаешь, я виновата в его смерти? – В каждом слове Элайны звучал вызов. Такого Неста еще не слышала. – В его смерти виноват только правитель Сонного королевства.

Слова звучали твердо, но чувства Элайны выдавала дрожь в голосе.

Неста знала: ее удар попал в цель. Она открыла рот, но ничего не сказала. Достаточно. Дальнейших слов не нужно.

Сила внутри ее быстро схлынула, погасла, превратилась в струйку дыма на ветру. Осталась лишь тяжесть во всем теле и в дыхании.

– Что я думаю, не имеет значения. Возвращайся к Фейре и своему садику.

Живя в хижине, они часто ссорились из-за одежды, обуви, лент, но их ссоры никогда не переходили опасную черту. Мелкие стычки, порожденные бедностью и тяжелыми условиями жизни. Сейчас Нестой управлял зверь, обитавший во тьме, сравнимой с тьмой на дне библиотеки.

Элайна направилась к двери, шелестя складками сиреневого платья.

– Кассиан думал, обучение поможет, – тихо сказала она, обращаясь больше к себе, нежели к Несте.

– Извини, что разочаровала тебя, – ответила Неста и шумно, с грохотом, захлопнула дверь.

В библиотеке стало тихо.

Неста не подбежала к окнам. Незачем ей смотреть, кто улетит отсюда с Элайной и станет свидетелем слез, пролитых сестрой.

Неста плюхнулось в кресло перед холодным камином и уставилась в никуда.

Ей было не удержать волков, когда они вновь собрались вокруг нее. С их красных языков сочилась ненавистная, острая, как бритва, правда. Неста не мешала им терзать ее.

Элайна вбежала в столовую Дома. Кассиан с Ризом только что вернулись из Гавани Ветров, стряхивая с себя холодный горный воздух.

Карие глаза Элайны блестели от слез, но головы она не опускала.

– Я хочу вернуться домой, – слегка дрожащим голосом заявила она.

Кассиан посмотрел на Риза. Это Риз переместил сюда среднюю сестру Аркерон, после чего отправился за Кассианом в Гавань Ветров. Ризу хотелось посмотреть, насколько иллирианцы готовы сражаться. То, что он не нашел никаких упущений и недочетов, обрадовало Кассиана и одновременно наполнило душу полководца ужасом. Если начнется новая война, сколько иллирианцев погибнет на ней? Конечно, такова участь солдата: сражаться, шагать рядом со смертью. Кассиан не смог бы припомнить, сколько раз он водил воинов в бой. Но сколько обещаний он по глупости роздал семьям погибших на прошлой войне? Он обещал им прочный мир. Сколько семей ему придется утешать на этот раз? Кассиан не понимал, почему сейчас эта ноша ощущалась по-другому и почему она вдруг стала такой тяжелой. Пока Риз и Девлон держали речи, Кассиан смотрел на детей Гавани Ветров. У скольких из них погибнут отцы?

Кассиан отбросил тягостные воспоминания. Риз внимательно посмотрел на Элайну. Его фиолетово-синие глаза подмечали все.

– Что случилось?

Когда Риз говорил в таком тоне, это больше напоминало приказ, нежели вопрос.

Элайна лишь махнула рукой и открыла двери, выходящие на веранду.

– Элайна, я тебя спросил, – сказал Риз, выходя вместе с Кассианом на веранду, где быстро собирались тени.

Элайна встала возле перил. Легкий ветер гладил ее волосы.

– Она ничуть не изменилась. Даже и пытаться не хочет.

Обхватив себя за плечи, Элайна смотрела в сторону далекого моря.

Риз повернулся к Кассиану. Лицо у него было мрачным. «Фейра ее предупреждала», – прозвучало в голове Кассиана.

Кассиан тихо выругался. «Неста делает успехи. Я знаю. Что-то ее гнетет, – добавил он, поскольку Риз по-прежнему был похож на воплощение смерти. – Перемены требуют времени. Может, пока лучше, чтобы ее сестры здесь не появлялись. По крайней мере, без ее ведома. – Ему совсем не хотелось лишать Несту общения. – Если Элайне захочется снова ее повидать, пусть скажет мне, и я вначале спрошу у Несты».

«А как насчет Фейры?» – спросил Риз, чей голос был похож на дуновение ночи.

«Фейру она не хочет видеть».

Внутри Риза загремела сила, гася звезды в его глазах.

«Да успокойся ты, – не выдержал Кассиан. – Пусть сами разбираются в своих семейных обидах. А твои угрозы изничтожить Несту, когда она что-то говорит о Фейре, ничем не помогают».

Риз смотрел на Кассиана. Властность в его взгляде была похожа на неудержимо катившуюся приливную волну. Но Кассиан выдержал эту волну, дав ей промчаться мимо. Риз лишь покачал головой и сказал Элайне:

– Мы с тобой полетим домой.

Элайна не возражала. Риз подхватил ее на руки и взмыл в небо, испещренное розовыми и красными закатными полосами.

Они удалялись, пока не превратились в два пятнышка: черное и сиреневое. Риз полетел над сверкающей рекой, словно хотел показать Элайне город и окрестности. Только тогда Кассиан вернулся внутрь.

Он стремительно прошел через столовую, вышел в коридор и сбежал по ступенькам. Его ноги сокращали расстояние, пока он не оказался возле двери семейной библиотеки и не распахнул дверь.

– Что тут у вас произошло?

Неста сидела в кресле перед холодным камином, впившись пальцами в изогнутые подлокотники кресла. Королева на троне со стеганой обивкой.

– Я не хочу с тобой говорить.

У Кассиана забилось сердце. Грудь вздымалась так, словно он пробежал изрядное расстояние.

– Что ты сказала Элайне?

Неста подалась вперед, буравя его взглядом. Затем встала колонной из стали и пламени, оттопырив губы.