Текст книги "Наше худшее Рождество"

– Получила удар по голове.

– Да. Ужасно. – Элла слушала и теребила шарф. – Тебя оставят в больнице?

– На эту ночь.

Почему они стоят одетые, будто готовы бежать, как только мать скажет что-то предосудительное.

– Не хотите снять пальто, перчатки и сесть?

– Перчатки? Нет. – Элла прижала руки к животу. – Руки мерзнут.

– Но здесь даже жарко.

– Все хорошо. Мне не жарко.

Не спорь, Гейл. Не спорь.

Будь мягче.

– Но ты ведь можешь сесть?

Элла опустилась на край стула и положила руки на колени.

– Не сказали, когда тебя выпишут? Дома за тобой надо кому-то ухаживать? Мы все сделаем. Конечно, если ты хочешь.

Первый лучик света за хмурый день. Сердце Гейл затрепетало. Элла готова остаться с ней. Она получит шанс восстановить то, что разрушила. Возможно, с ее помощью удастся достучаться и до Саманты.

– Так трогательно, но…

– Я уже звонила в фирму, узнавала насчет сиделки. – Саманта посмотрела на экран телефона. – Они перезванивали, но звук был выключен. Прислали сообщение.

Сиделка?

Чужая женщина в форме будет приносить стакан воды и вставать ночью, чтобы проверить, жива ли она? Обслуживающий персонал, бесчувственный и холодный. Впрочем, учитывая жизненную стратегию Гейл, ее не должно это тревожить. Но она больше не желала, чтобы все было как прежде. Хотела почувствовать любовь родных людей, которые всегда будут рядом. Изменить ситуацию способна только она сама.

– Спасибо, я очень благодарна.

Саманта взглянула на мать с беспокойством:

– Ты хотела нас видеть. Так в чем причина?

Как ужасно слышать такое. Они ведь самые близкие ей люди, нужна ли иная причина? Жаль, но, видимо, нужна.

– Я хотела извиниться.

Спонтанное решение, но сейчас Гейл осознала неожиданно остро, что действительно этого хочет. Необходимо сделать все возможное, чтобы исправить сложившуюся ситуацию. Она не сожалеет о том, как воспитывала дочерей, но то, чем все обернулось, чрезвычайно огорчает. Девочки не знали всей правды о ее жизни, она решилась открыть им лишь малую ее часть. Остальное, отмахнувшись, поспешно спрятала, будто крошки под ковром.

Сейчас важно не прошлое, а будущее, нужно сделать первый шаг на долгом пути к близким отношениям.

– Я хочу вам сказать, что очень сожалею о том, как закончилась наша последняя встреча. Простите, что расстроила вас.

Захотелось пить. В горле пересохло, и Гейл потянулась к стоящему на тумбочке стакану. Элла ее опередила, обхватила двумя руками и поднесла к ее губам.

– Вот, – ласково произнесла она. – Ведь тебе можно пить?

Гейл кивнула и сделала глоток, воодушевленная стремлением дочери помочь. Может, еще не все потеряно?

Саманта следила за ними с нервным напряжением. Шанс на примирение даст только Элла.

– Расскажи, как твоя преподавательская деятельность?

Дочь замерла.

– Э-э-э… – Она мельком взглянула на сестру. – Мне нравится преподавать.

Гейл слишком поздно вспомнила, что дала Саманте слово не спрашивать Эллу о работе. Едва ли она поступила опрометчиво, дочь вполне дружелюбно настроена. Похоже, все в порядке.

– Рада, что ты нашла дело по душе. Самое главное в жизни – найти работу, которая увлекает, трудиться и совершенствоваться.

– Мама… – Саманта посмотрела с прищуром.

– Я лишь хочу сказать, что не сомневаюсь, у тебя были непростые времена. Обучение детей связано со стрессом. Но ты, разумеется, справляешься. – Кажется, Саманта сказала, будто Элла не чувствует, что мать ею гордится? – Я горжусь тобой, – Гейл произнесла фразу громко и отчетливо, намеренно используя то же слово. – Горжусь, что ты нашла дело по душе и занимаешься им серьезно.

Элла провела рукой по шее под воротником платья. На лбу ее выступил пот, чего нельзя было не заметить.

Однако перчатки она не сняла.

Им всем сейчас тяжело и больно. Груз свалился внезапно, никому не приходило в голову, что больничная палата станет местом примирения семьи. Здесь обычно лечат людей, а не отношения, восстановлению семьи врач не поможет.

Что же ей делать?

Только убедительными действиями она сможет доказать дочерям, что решительно настроена исправить ошибку, искренне готова помочь залечить рану, которую сама и нанесла. Разумеется, для этого потребуется время. Удастся ли в этот раз составить эффективный план действий?

Необходимо срочно придумать повод собраться вместе на срок более длительный, чем требуется для посещения больного. Внезапно Гейл вспомнила о начинающей журналистке Рошель, в голове пронеслись ее слова: «Обожаю, когда собирается вся большая семья. Наряжают огромную елку. У камина раскладывают подарки». Тогда Гейл отвечала уклончиво, прекрасно зная, что Рождество станет для нее обычным днем, она будет работать – девочки всегда с трудом переносили эту ее привычку. Семьи их подруг забывали на это время о долге перед работодателем, и дочери умоляли мать о том же, а еще о подарках, украшенной елке, поездке на каток, игре в снежки и светящихся гирляндах. Она, конечно, отказывала, ведь Рождество было для нее самым трудным временем года. Она справлялась, погрузившись в работу, всегда помогавшую забыться, и не оглядывалась назад, не смотрела с завистью в окна соседей, не позволяла себе грустить. Гораздо полезнее сосредоточиться на настоящем, на работе, которая обязательно приведет к благой цели, в отличие от игры в снежки.

Дочери любили Рождество и мечтали о волшебном празднике, который уже давно нарисовали в своем воображении.

Мысль пронзила внезапно. Конечно же, Рождество – лучший повод собраться всей семьей!

– Хотите знать, зачем я просила вас приехать? – Она вернула стакан с водой Элле. – Решила лично вам сказать, что предлагаю провести Рождество в этом году вместе.

Саманта растерянно заморгала:

– Что, прости?

– Праздник. Рождество. – Гейл повернулась к Элле. – Ваше самое любимое время в году. Я… хотела бы провести его вместе с вами, если не возражаете. Я приеду к тебе, Элла, мы соберемся все вместе.

Повисла тишина.

– Ко мне? – Голос Эллы стал писклявым и каким-то странным. – Ты хочешь приехать ко мне?

– Я ведь даже не знаю, где ты живешь. Впрочем, неважно. Несомненно, это чудесное место. Ты наводила уют в своей комнате, даже будучи ребенком. Не сомневаюсь, что и на Рождество ты отлично украсишь дом. У тебя есть гостевая комната? Если нет, я прекрасно устроюсь на диване, – Гейл увлеклась собственной идеей, она готова была все сделать для ее воплощения.

– На диване? – Элла заерзала на стуле. – Ты?

– Удивила, да? – с каждой секундой собственное предложение казалось все более привлекательным. Рождество – лучшее время для воссоединения семьи. – Надеюсь, в хорошем смысле. Я давно хотела устроить себе настоящий праздник в это волшебное время. Давайте праздновать вместе. Нарядная елка, подарки у камина. Семейный праздник. Ваша давняя мечта сбудется. Соберемся втроем. Что скажете, девочки?

Саманта

«Что скажете, девочки? Скажем, что это худшее предложение за последнее время, а возможно, за всю жизнь».

Саманта толкнула плечом дверь гостиничного номера и швырнула сумку на пол. Высокий этаж и большие окна позволяли разглядеть простирающийся до горизонта Манхэттен. Стекло переливалось, искрилось от огней города, отчего походило на витрину ювелирного магазина. Почти каждый залюбовался бы чудесной картиной, но не они. Нью-Йорк напоминал им о матери, о ее амбициях, о постоянных призывах бороться и действовать.

– Рождество в кругу семьи? С нашей мамой! Разве Скрудж может быть похож на Санту?

– И она хочет приехать ко мне! – глаза Эллы стали круглыми, взгляд испуганным. – Ко мне! Мне придется объяснять наличие мужа и ребенка, о которых она ничего не знала. Им, впрочем, тоже неизвестно о теще и бабушке.

– Что? – Саманта подпрыгнула на месте и повернулась к сестре. – Ты так и не рассказала Майклу? Я полагала…

– Собиралась, правда, ждала подходящего момента, но так и не нашла.

Элла старалась избегать конфликтов, особенно когда проблема связана с матерью. Сейчас одна мысль о разговоре заставила ее поежиться. Оглядев сестру, Саманта сжала кулаки, готовая ринуться в бой. Но сражаться за брак она не имеет права, это не ее территория.

– Только этой проблемы нам не хватало. Твоей проблемы, заметь. С этим разберемся позже, сейчас надо подумать о том, как не позволить матери испортить нам Рождество. Вспоминай, что конкретно она сказала? «Не сомневаюсь, на Рождество ты отлично украсишь свой дом?» Если я и согласна взять что-то из прошлого на Рождество – только крепкий коктейль.

Саманта повесила пальто и сняла обувь. Элла спохватилась и последовала ее примеру.

– Она ведь не сказала, что решила испортить Рождество, напротив, хочет провести его весело вместе с нами.

– Да, ей всегда удавалось сделать Рождество особенным временем. Хорошо помню тот год, когда она сказала тебе, что Санты не существует. Тебе было четыре, ты проплакала два дня. – Саманта оглядела сестру с головы до ног. – Почему ты в платье? У тебя завтра встреча? Собеседование?

– Хотела выглядеть так, будто приехала прямо с работы.

– А ты не могла ей сказать, что предпочитаешь оставаться дома и воспитывать ребенка?

– После ее заявления о том, как она гордится, что я нашла дело по душе? – Элла вздохнула и стянула перчатки.

– Давно у тебя стали мерзнуть руки?

– Не хотела снимать обручальное кольцо. Плохая примета.

– Элла, ты понимаешь, как мне было сложно общаться с матерью, постоянно контролируя себя, чтобы не проболтаться о твоем муже, ребенке или работе?

– Прости, что поставила тебя в такое ужасное положение.

– Происходящее настолько нереально… И еще перспектива провести Рождество с матерью… – Саманта силой дернула молнию на сумке. – Даже не верится, что она сама это предложила после всего, что произошло между нами. Ведь она терпеть не может Рождество. У нее повредился мозг – это единственное объяснение, которое приходит в голову.

– Не говори так, Саманта. – Элла нахмурилась. С тех пор, как они вышли из больницы, на ее лбу появились две глубокие морщины. – Ее оставили на ночь лишь потому, что она долго была без сознания. И врачи обеспокоены ушибленными ребрами. Прошу тебя, говори тише, иначе все в отеле будут в курсе наших проблем.

– И все же я не понимаю. Она ненавидит праздники, всегда работала в это время, как в любой другой день. Покупку подарков она считает пустой тратой времени и денег, придуманной для коммерческой выгоды магазинов, а традиция «семейных встреч» придумана для того, чтобы каждый в полной мере ощутил негодование и горечь. Она никогда не украшала дом, у нас даже елки никогда не было.

Саманта глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь успокоиться. Сейчас надо мыслить здраво и составить план действий, а не поддаваться панике.

Они с сестрой обожали Рождество, это время было самым любимым в году. Оно даже подтолкнуло Саманту к созданию фирмы. Она решила, что в мире есть немало людей, которые с таким же с нетерпением ждут праздника и мечтают, что он станет особенным, волшебным. Они оценят красочные ярмарки в Европе, уютное шале в швейцарских Альпах или поездку в Лапландию, чтобы увидеть Санту и эльфов.

Саманта со стоном повалилась на кровать:

– Лучше убей меня прямо сейчас.

– Ни за что! Мне придется справляться со всем одной, а это невозможно.

Элла плюхнулась рядом. Сестры лежали бок о бок, родные по крови, сцепив, будто для убедительности, руки, смотрели в потолок и делились самым важным.

– Надо было снять номер под вымышленным именем, тогда мы могли бы жить здесь хоть вечность, нас никто бы не нашел.

– Уверена, Майклу и Таб не понравились бы твои слова.

Элла застонала и закрыла лицо ладонями.

– Майкл еще выскажет мне немало, у него будет повод. Как мне рассказать ему, Сэм?

– Если бы я что-то понимала в отношениях с мужчинами, давно была бы замужем.

– Ты же знаешь, это просто случайное стечение обстоятельств. После одной из маминых воспитательных нотаций я сидела на платформе и плакала.

– А он сел рядом и принялся тебя успокаивать. Я помню. Замечательная история. Досадно, что кто-то находит на платформе Того Единственного, а остальные получают только синяки от толчков локтями.

– Он думал, что свадьба – прекрасный повод наладить отношения, но я не смогла найти в себе силы ее пригласить. Не смогла. Только мы знаем, какая наша мать на самом деле. Ему нас не понять.

– Да, они незнакомы, но этот вопрос надо решать, ты обещала. Надо быть честной, Эл. К тому же у тебя нет выбора. Или ты собираешься снять соседний дом и разрываться между двумя домами? Скажешь, что тебя срочно вызвали на работу, а сама побежишь к семье?

– Спасибо, что напомнила, в какой капкан я попала. И что мне теперь делать?

– Тебе? Что нам делать? Мне ведь тоже уготована роль в спектакле «Рождество в кругу семьи». – Саманта решительно поднялась. – Прежде всего закажем пиццу, потом я приму душ, и разорим мини-бар. – Она взяла телефон и сделала заказ.

– Не думаю, что мне кусок в горло полезет.

– Я заказала лучшую пиццу в Нью-Йорке. Ты не сможешь остановиться, дорогая. К тому же хороший план на голодный желудок не составить.

– Есть в нашей матери нечто такое, от чего я сама не своя после наших встреч. О еде даже думать не могу, желудок весь скрутило от нервов. Но не волнуйся, я справлюсь. Все хорошо, она извинилась.

– Нет, не извинилась.

– Извинилась, – настаивала Элла. – Она использовала слова «простите» и «сожалею». Так и сказала: «Простите, что расстроила вас».

Саманта нахмурилась, достала из сумки ноутбук и положила на столик рядом с телевизором.

– Она не попросила прощения за то, что сказала тогда, только за то, что нас расстроила.

– Это одно и то же.

– Нет, не одно и то же.

– Но она сделала шаг навстречу первой, пытается загладить вину, пусть и в своем стиле. – Элла села на кровати и посмотрела на сестру. – О чем вы говорили до того, как я пришла?

– Знаешь, я не очень хорошо помню. – Встреча с матерью представлялась теперь размытой, нечеткой. Глядя на лежащую на кровати женщину, Саманта испытывала так много чувств, что едва могла выразить их словами. – Так, на общие темы. Вежливые вопросы, неловкие паузы. В целом гадко и отвратительно.

– После того, что случилось, нам еще долго будет неловко рядом с ней. – Элла устроилась на кровати, скрестив ноги. – Что думаешь делать? Я так ждала Рождество, у меня много планов, хотелось, чтобы праздник прошел волшебно.

Заметно погрустнев, она добавила:

– Я надеялась, что так будет.

Сердце Саманты сжималось от отчаяния сестры, она должна как-то помочь. Но как?

– Будем решать проблемы по очереди. Сначала надо заставить ее изменить планы. Она не должна приехать к тебе. Ты не единственная, кто с нетерпением ждет Рождество.

– Я не смогу сказать ей, что мы не будем ей рады. Все же это семейный праздник. – Элла принялась теребить пуговицу на платье. – Она нас обидела, но сделала первый шаг к примирению, пытается все исправить. Мы не можем ее оттолкнуть.

– Хорошо. Но мы вправе сами распоряжаться жизнью. Завтра приедем к ней и скажем, что у нас планы на Рождество, которые нельзя отменить, а с ней встретимся в праздники, поужинаем в ресторане в любой удобный для нее день. Я могу заказать столик в каком-нибудь шикарном месте.

– Хорошо, – задумчиво произнесла Элла. – Продолжай. Твой план мне нравится.

Саманта распахнула мини-бар и достала две бутылочки. При виде них Элла нахмурилась.

– Мне казалось, ты планировала воспользоваться мини-баром после пиццы, а сейчас собиралась в душ.

– Поменяла пункты в расписании местами, только и всего. – Открутив крышку одной бутылки, Саманта вылила содержимое в бокал. Обычно она употребляла алкоголь редко и в небольших количествах, но нелепый телефонный разговор в офисе и встреча с матерью изменили ее привычки. – Ты должна рассказать Майклу правду прежде, чем признаешься маме.

– Да. Согласна. У тебя есть мысли, как это сделать? – Зазвонил телефон, Элла подскочила и потянулась к сумочке. – Это точно он. Мне так плохо от этого чувства вины… Смотри, даже пальцы трясутся, – в доказательство она вытянула руку, а потом взяла телефон.

– Расскажи прямо сейчас.

– Нет, по телефону я об этом говорить не могу. Серьезный разговор надо вести лично. Расскажу, но как только вернусь домой. – Элла поднесла телефон к уху, ответила, и на лице засияла счастливая улыбка. – Таб! Привет, милая! Я так по тебе соскучилась. Да, конечно, тетя Сэм рядом. – Элла протянула сестре аппарат. – Племянница хочет поздороваться.

Саманта с улыбкой взяла телефон. Как получилось, что налаженная жизнь так быстро стала сложной?

– Как поживает моя принцесса? Вы убили дракона? Вот дела! – Саманта подалась вперед и хлопнула по пальцам Эллу, чтобы та не грызла ногти. – Ты считала, сколько еще ночек до Рождества? – Сделав знак глазами, Саманта прижала к кровати руку непонятливой Эллы. – Да, милая, я тоже очень жду… Да, ты можешь полежать в моей постели… Конечно, мы дочитаем рассказ о кролике в снегу, раз он тебе так понравился… – Радостная болтовня Таб придавала Саманте сил. Она ни за что не позволит матери испортить им праздники.

Вскоре трубку взял Майкл, и Саманта протянула телефон сестре.

– Любимый, я так по тебе скучаю… – заговорила та.

Саманта старалась не прислушиваться – задача довольно сложная, учитывая размеры помещения.

Элла переместилась и теперь сидела к ней спиной.

– Эта встреча далась мне непросто, я тряслась и…

Саманта подумала, что Элла может скрывать факты из жизни, но эмоции – никогда. В этом она всегда была открыта и честна.

– И я тебя люблю, – пропела сестра в трубку. – Ее оставили на две ночи в больнице, ты не мог бы и завтра остаться дома с Таб? Прости, любимый. Мы с Сэм задержимся еще на день…

Саманта взяла халат, ночную сорочку и скрылась в ванной комнате, чтобы дать возможность сестре поговорить без свидетеля.

Почему она так страшится разговора с Майклом? Муж ее обожает, их отношения крепки и проверены временем.

Убрав волосы наверх, она скинула одежду и включила воду. Отчего же на душе такая тяжесть? Она завидует сестре? Нет. Она ее любит, желает счастья, но все же…

Саманта сглотнула ком в горле. Она завидует Элле, хочет быть на ее месте, уметь так же открыто выражать свои чувства. Мечтает, чтобы рядом был человек, которому можно доверять. Нет, она не желает об этом думать, лучше уж о матери.

Почему она позвонила? Может, лишь потому, что после падения почувствовала себя слабой? Или у нее другие цели? Гейл Митчелл была рациональна, обычно ее отношения с людьми носили деловой характер. Саманте было бы проще общаться с матерью, знай она, какую сделку та хочет предложить.

Из комнаты доносились обрывки разговора Майкла и Эллы, споривших, кто из них любит сильнее.

«Я люблю тебя сильнее… Нет, я сильнее».

Саманта встала под душ, поток воды заглушил звуки. Тепло и аромат геля успокаивали. Если она мечтает об отношениях как у Эллы, надо стать такой же искренней, открытой, как она.

Выйдя из ванной комнаты, Саманта увидела сестру сидящей на кровати с пылающими щеками, телефон уже был отброшен в сторону.

– Майкл сказал, что поработает завтра дома, так что можем остаться еще на один день. Я по нему скучаю, но провести время с сестрой тоже приятно.

Саманта намотала полотенце на голову и завязала пояс халата.

– Будем надеяться, в следующий раз повод для встречи будет приятным.

– Тебе больше не нужна ванная? Я подумала… – Элла встала с кровати. – Знаешь, может, пригласим ее на Рождество? Она ведь наша мать. Может, мы к ней несправедливы?

– Мы просто осторожны, и это разумно.

– Но у нее была непростая жизнь. – Элла нашла пальцами пуговицу на платье. – Отец умер, мы были совсем маленькими…

– Печально, да, но подобное со многими случается, и они находят силы жить дальше.

– Я все чаще думаю об этом. После того как у меня появилась Таб.

Саманта размотала полотенце и тряхнула головой. Она всего на десять месяцев старше Эллы, а кажется, будто на десять лет. Сестра выглядит такой юной, сложно поверить, что ее дочери уже почти пять.

– О чем ты думаешь?

– Что делала бы я, если б потеряла Майкла? Если бы мне одной пришлось растить Таб и принимать решения.

– И к чему привели тебя такие мысли?

– Ни к чему. Просто я… Ты не задумывалась, какой мама была раньше?

– Раньше?

– До того, как умер папа.

– Нет. А ты?

– Я да. – Элла сняла и повесила платье на вешалку. – Бывают в жизни события, которые кардинально меняют человека.

– Разумеется, такое случается.

– Я хочу сказать, что сильное потрясение может сделать человека как хуже, так и лучше.

– Намекаешь, что падение со стула превратило нашу Гейл из робота в мягкую, любящую мамочку? Ей не делали трансплантацию мозга, это был лишь удар по голове. Не забывай о последней встрече, о том, как ты была раздосадована.

– Я помню. Но тогда я была беременна и слишком чувствительна. Возможно, отреагировала излишне остро.

Саманта не желала соглашаться с доводами сестры. Если это правда, получается, и ее реакция была неадекватной.

– Разве она когда-то извинялась первой?

– Но сейчас извинилась. Именно это привело меня к мысли, что надо дать ей шанс.

– Например, вместе поужинать. – Саманта скинула халат. – Хорошо, дадим ей шанс и поужинаем. О Рождестве не может быть и речи, я почти уверена, что она сама не очень хочет. – Она нахмурилась и оглядела сестру. – Может, примешь душ, пока не принесли пиццу?

Элла, казалось, не слушала ее, но смотрела во все глаза.

– Ты всегда в таком виде ложишься в постель?

– Да, а в чем дело?

– И Кайл смог тебя отпустить?

– У него не было выбора. Кстати, в этой сорочке он никогда меня не видел. Я надеваю ее только тогда, когда сплю одна.

– В такой сексуальной вещичке – и совсем одна? Ее же некому оценить.

– Я могу сама себя оценить. – Саманта принялась расправлять пряди волос.

– Не хочешь рассказать, почему вы с Кайлом расстались?

Вопрос заставил ее вспомнить о том ужасном телефонном разговоре. Если во встрече с матерью и было что-то хорошее – это лишь возможность забыть об остальных проблемах.

Как неприятно вновь вспоминать об ошибке Шарлотты, которая, разумеется, раскаялась в содеянном и просила прощения.

«Прости, Сэм, я опять все перепутала. Мозги совсем высохли. Все из-за ребенка. Может, она высосала часть моего рассудка вместе с молоком?»

Саманта заверила Шарлотту, что ничего страшного не произошло, но на самом деле ей становилось жутко при мысли, что Броди Макинтайр знает о ее личной жизни и внутреннем мире больше, чем любой другой человек в этом мире. Она даже пыталась напомнить себе, что собиралась стать более открытой, но утешиться не удалось. Скрывая все даже от близких, она за несколько минут выдала это незнакомому человеку.

Саманта поежилась, вспомнив, как призналась, что мечтает о безудержном, сумасшедшем сексе. По заверениям Шарлотты, мужчина его лет должен был слышать и не такое, но слова совсем не успокаивали. От одной мысли, что где-то есть человек, которому известны ее сокровенные желания, Саманте становилось не по себе. Слава богу, он живет в Шотландии, она никогда не столкнется с ним на улице. Однако печально, что такой хороший проект не удался. Она ни за что не станет сотрудничать с Макинтайром, ничто не заставит ее встретиться с ним лично. Придется опять начинать поиски уютного места в нагорье, которое удовлетворило бы запросы клиентов.

Саманта заметила, что Элла смотрит вопросительно и до сих пор ждет ответа.

– У нас просто ничего не получилось.

– А что за ужасный разговор, о котором ты упомянула? Знаешь, я приму душ, надену пижаму, и ты все подробно мне расскажешь.

– Не хочу даже думать об этом.

– Все так плохо?

– Даже не представляешь. Я буквально открыла душу, объяснила, что между нами нет химии, которая бывает между влюбленными, что я мечтаю о страстных отношениях и сумасшедшем сексе. Понимаешь, я выдала то, о чем никому никогда не говорила. – Ее до сих пор мучил стыд.

– Я понятия не имела, что у тебя такие мысли. Ты не рассказывала о своих чувствах.

– И не буду никогда. Шарлотта соединила меня с другим человеком, я говорила не с Кайлом.

Саманта пересказала сестре все произошедшее, со значительными купюрами, расставив акценты так, чтобы переключить внимание.

Элла так хохотала, что не могла ничего сказать.

– Значит, – наконец произнесла она, – в далекой Шотландии живет парень, которому известно о твоих тайных желаниях.

– Парню лет шестьдесят, впрочем, мне от этого не легче. Спасибо за понимание, как хорошо, что я с тобой поделилась проблемой.

Элла вытерла выступившие на глазах слезы:

– Прости, но это и вправду очень смешно.

Какое счастье, что сестра не пытается выведать больше о тайных желаниях, говорить о которых Саманта не хотела.

– Хорошо, что он живет на другом континенте.

– Послушай, нельзя ведь, чтобы один телефонный звонок испортил тебе планы и заставил отказаться от такого замечательного места отдыха. Надо поехать, встретиться с хозяином поместья. Только обязательно возвращайся к Рождеству. Ты нашла информацию о нем в интернете? Фотография есть?

– Разумеется, я ничего не искала. Я похожа на ребенка?

– Ты похожа на женщину. Давай поищем вместе. – Элла выхватила из ее рук телефон и напечатала в строке поиска. – Броди Макинтайр. Ой, ты права. Мужчина не первой свежести. Но семьдесят – новые тридцать, ты не знала?

– Не знала.

Элла с улыбкой вернула телефон:

– Надеюсь, твои фантазии о сексе и страсти не довели его до сердечного приступа.

– Давай закроем тему, пожалуйста.

– Не стоит смущаться, Сэм, возможно, ты даже его взбодрила, – Элла подмигнула и направилась в ванную. – Кстати, замечательный отель! – послышался оттуда ее восторженный голос. – Напомни прихватить пузырьки с шампунем, Таб будет в восторге. И зачем ты закрыла жалюзи? Можно принимать ванну и любоваться Эмпайр-стейт-билдинг. Сколько стоит номер?

– Что? – Саманта не сразу поняла, что сестра обращается к ней. Растирая уставшую шею, она думала о Броди Макинтайре и Кинлевене. Черт, получится ли найти еще одно такое же удачное место? – Понятия не имею, сколько стоит номер, его бронировала Шарлотта. Я просила найти отель в центре. При всей моей любви к ней, голова ее сейчас плохо работает. Нам повезло, могли бы оказаться где-то в Аризоне.

– Что ж, мисс Магнат, ты добилась настоящего успеха: роскошные отели, шикарный офис в модном районе, личный секретарь. Мама будет гордиться тобой, когда узнает.

Последние слова Элла произнесла чуть протяжно, словно думала о другом. Саманта отлично знала, о чем, и от недовольства сжала зубы.

– Успех – это развитие себя как личности, достижение поставленных целей, а не возможность иметь роскошный офис и дом.

В двери появилась голова Эллы.

– Труд, а не удача, – хором произнесли сестры и рассмеялись.

– Утром у меня часто всего одна цель – остаться в ванной комнате одной и спокойно привести себя в порядок, а не отвечать на вопрос Таб, что такое расщепление атомного ядра. Ах, я так по ней скучаю! – Элла включила воду, чтобы наполнить ванну, и разделась. – Но все же иногда принять ванну с пышной пеной в одиночестве – это прекрасно.

Саманта просматривала почту и почти не слушала сестру.

– Можешь завтра не ходить к матери, я справлюсь сама. После завтрака езжай домой.

– Нет, – Элла старалась перекричать шум воды. – Если надо опять идти в больницу, пойдем вместе.

Саманта встала в дверном проеме. Голова сестры едва виднелась над облаками пены.

– Я сама справлюсь.

– Нет, только вместе. Не желаю спорить, я выключаю мозг, хочу насладиться мгновением. – Элла опустила голову и закрыла глаза. Волосы намокли, кудри упали на лоб, лицо раскраснелось. – Блаженство. Каждому человеку нужна такая Шарлотта, как у тебя. Эми стала лучше спать?

– Судя по ошибкам матери – нет. – Саманта улыбнулась. – Но я ее люблю даже с такими мозгами.

– После рождения Таб я тоже плохо соображала.

Стук во входную дверь заставил Саманту повернуться.

– Вот и пицца. Выходи скорее.

Когда Элла появилась в комнате, коробка уже была открыта.

Сестры поели и немного поболтали. Настало время ложиться спать.

Элла опять позвонила Майклу, на этот раз она говорила, накрывшись с головой одеялом.

– Ты по мне скучаешь?

Саманта закатила глаза и улеглась на одну из двух кроватей. Нанесла на лицо крем, стараясь не прислушиваться к шепоту, и выключила свет. Они обе устали за день, но у Эллы еще есть силы вести романтические беседы. Каково это, так любить человека, чтобы разговор с ним стал важнее сна? Вдруг она никогда не узнает? Может, она слишком замкнута для настоящих, близких отношений?

Саманта не заметила, как провалилась в сон. Открыв глаза, она увидела, что часы на тумбочке показывают семь утра. Элла крепко спала.

Саманта повернулась на бок и принялась наблюдать за сестрой. Когда-то у них была одна кровать на двоих, как и одни страхи в темноте, с которыми они справлялись вместе.

– Хватит меня разглядывать, – пробормотала Элла. – Странное занятие для раннего утра.

– Отлично, наконец-то ты проснулась. – Саманта встала и взяла папку с меню. – Как относишься к блинчикам с голубикой?

Беззаботно болтая, они приняли душ, позавтракали и отправились в больницу.

Шаги эхом разносились по длинному коридору. Не говоря ни слова, они дошли до палаты матери, у двери остановились и переглянулись.

– Только ужин, – назидательно произнесла Саманта. – И ничего больше.

Элла кивнула и вошла с таким лицом, будто пришла по чрезвычайно серьезному делу, а не просто навестить пациента.

Гейл сидела в постели и повернулась к вошедшим.

– Ты выглядишь лучше. – Элла прошла к ней и поцеловала в щеку.

Саманта наблюдала за ними и думала, представляет ли мать, какое напряжение они всегда испытывают в ее обществе? Сейчас она была благодарна Элле, взявшейся поправлять матери подушки и поить водой из стакана, и не сразу поняла, что таким образом сестра пытается скрыть нервозность.

– Тебе удалось поспать?

– Немного. Было шумно.

– Это же больница. – Саманта заставила себя улыбнуться.

– Да уж, невеселое место.

И вновь эта неловкая пауза.

Потом они говорили на общие темы: о погоде, пробках на Манхэттене, об активном строительстве. Когда Саманта решила, что мать забыла об идее провести вместе Рождество, та задала неожиданный вопрос:

– Вы подумали над моим предложением? По поводу совместного Рождества?

Элла бросила на сестру многозначительный взгляд, давая понять, что объясняться предстоит ей. Сама Элла никогда не могла противостоять напору матери. Придется Саманте решить вопрос раз и навсегда, если они хотят весело провести праздник.

– Рождество вместе – это… – Что? Ужасно? Худший из всех возможных вариантов. К тому же у Эллы семья, о чем мать не подозревает. – Мы не устраиваем пышный праздник, поэтому, думаю, можем поужинать в ресторане. Я закажу столик, соберемся только втроем, например на неделе.