Текст книги "Все время мира"

14
Анаис

В определенный момент ты привыкаешь ни для кого не быть особенной. Ты, которая, напротив, считала мир особенным.

– Анаис? Просыпайся!

Я двигаюсь на далекий голос, но не могу вернуться в реальность. Мне так хорошо в этом сновидении, с тем, кто целует меня везде, касается меня, шепчет мне пылкие слова. В той машине, которую он водил вчера и колеса которой оставили огненный след на трассе Фабрики.

Его глаза, полные страсти, ласкают мое тело, заставляя меня дрожать…

– Эй, соня. Ты будешь просыпаться? Уже почти вечер, – Ева склоняется надо мной.

Ева?

– М-м-м, что происходит?

Я бормочу сквозь сон и медленно открываю глаза. С трудом я пытаюсь разглядеть силуэт моей… сестры? Что она здесь делает? Она же должна быть в студенческом кампусе.

Я сажусь на кровати и закидываю руки ей на шею.

– Ева! Мне тебя не хватало!

Ева крепко сжимает меня в своих объятиях, а затем отпускает и, улыбаясь, убирает с моего лица челку.

– И мне тебя, дорогая. Но что тебе такое сейчас снилось?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ну, мне показалось, что тебе снился очень приятный сон. Даже не хотелось тебя будить, – объясняет Ева. – Да и к тому же ты, видимо, легла сегодня ночью очень поздно, раз ты проспала почти до вечера… Ты была с Брайаном?

– Хм… так… вчера вечером, – я пытаюсь придумать правдоподобное объяснение, но еще не полностью очнулась ото сна. Я зеваю и потягиваюсь, вытягивая руки.

– Что у тебя на запястье?

По моему телу пробегает холодок, и на мгновение у меня перехватывает дыхание.

Я гляжу на повязку, которую сделала, чтобы остановить кровотечение из свежей раны.

– Ничего страшного, – успокаиваю сестру, – всего лишь немного поцарапалась во время тренировки.

Ева кивает и садится поудобнее на моей кровати.

– Итак, расскажи мне, почему вчера вечером ты вернулась так поздно? Ты была с Брайаном, да? Как ваши дела? Строите совместные планы на дальнейшую учебу?

– Это… на самом деле мне нужно кое-что тебе сказать, Ева…

– Подожди, подожди, – перебивает меня сестра, – Ты еще встречаешься с Брайаном?

– Да, более-менее.

– И что это значит на языке старшеклассников? Знаешь, я немного отстала от трендов, – смеется надо мной Ева.

– Это значит, что… У меня есть сомнения насчет нас.

– Ну, вы еще продолжаете спать вместе? – в лоб спрашивает меня Ева.

– Черт возьми, Ева! – Мне всегда неловко обсуждать с ней такие темы. – Я пытаюсь избегать таких ситуаций с ним. Скажем так, моя голова сейчас занята другими вещами.

– У тебя появился кто-то другой, так? – спрашивает Ева.

Это звучит не как вопрос, а как утверждение.

Я тяжело вздыхаю и снова ложусь на кровать рядом с сестрой.

– Нет… Да, – сквозь силу произношу я. – Не совсем. Не забегай вперед.

– Значит, ты должна объясниться с Брайаном. Скажи ему, что у тебя есть другой.

– Но у меня нет никакого другого.

Ева хмурится. Должно быть, я кажусь ей слегка с приветом.

– Я не понимаю. Объясни мне получше, Ана.

Я утыкаюсь в подушку, чтобы задушить крик.

– Я уже несколько месяцев думаю о своих отношениях с Брайаном. Этот новый парень лишь помог мне лучше осознать, что, быть может, между мной и Майлсом все кончено.

– Я поняла, дорогая. Но, повторюсь, ты должна быть честной с Брайаном и рассказать ему, что ты думаешь о другом парне. В таких случаях нужно быть не только искренней, но и безжалостной.

– Ты сошла с ума!

– Почему?

– Потому что они оба играют в школьной сборной и уже ненавидят друг друга, – начинаю объяснять я. – И, кроме того, этот новый парень… Он довольно расхлябанный, и еще он…

Проблемный, хочу добавить я. И наглец, у которого нет правил. Он курит, участвует в подпольных гонках и занимается бог его знает чем еще.

Ева включает радио. Мы делаем так всегда, чтобы мама не услышала наши разговоры.

– Ты сказала, что он расхлябанный, – уточняет сестра.

– В том смысле, что он наглый, изображает из себя крутого парня. Он не хочет нравиться другим, и в то же время он очень харизматичный, так что все попадают в его сети, даже если не признаются в этом. Однако главная проблема в том, что он…

– Кто?

Я не могу скрывать от нее правду, так что я глубоко вздыхаю и преодолеваю страх признаться самой себе, что я мечтаю о парне, который с большой вероятностью станет моим братом.

– Это Дез. Дезмонд. Тот, кого папа с мамой хотят усыновить, – выпаливаю я и опускаю глаза.

– Черт возьми! Анаис, почему ты мне ничего не сказала?

– Потому что все это не имеет никакого смысла. Святые небеса, это же почти наш сводный брат! Но его глаза словно раздевают тебя догола, и в то же время ты видишь в них всю глубину страдания.

Ева смотрит на меня, открыв рот.

– Анаис…

– Я знаю, – на сей раз я гляжу ей прямо в глаза. – Это пройдет, ок? Просто глупая влюбленность.

Но Ева хорошо меня знает и легко улавливает восхищение в моем голосе.

– А я боялась, что новый человек в доме станет для тебя серьезной проблемой.

О да. У меня серьезные проблемы. Я по уши в проблемах.

– Что между вами было? – спрашивает она.

– Ничего, – решительно отвечаю я.

– Однако он нравится тебе.

– Ева, я же сказала, что все пройдет. Не приставай.

Ева закрывает глаза и запрокидывает голову. Она всегда так делает, когда взволнована.

– У меня есть ощущение, что мы с братиком вряд ли найдем общий язык, – говорит она.

– Его это не расстроит. Дезмонд ни с кем не находит общего языка. Этот мир слишком тесен для него.

– Лучше бы ему хорошо с тобой обращаться, иначе ему придется иметь дело со мной, – неумолимо заявляет Ева.

Ой-ой-ой! Мама-наседка вернулась.

Я знаю, что воображение Евы рисует смазливого мальчика-плохиша, от которого перехватывает дыхание, и улыбаюсь, потому что где-то Дезмонд действительно выглядит плохим парнем. Однако я вижу в нем целую вселенную, и миллионы оттенков я еще только хочу в нем открыть.

Этот парень сбивает меня с толку. Он переворачивает мой стабильный мирок с ног на голову. Перед Дезом я больше не чувствую себя уверенно.

Я – королева школы, круглая отличница, капитан команды чирлидеров и самая популярная девушка Вестсайдской школы. Моя жизнь распланирована и подогнана по моим меркам, а я превращаюсь в круглую идиотку, если он находится со мной в одной комнате. Вчера вечером на Фабрике на мгновение я испугалась, что он погибнет, и от мысли, что я больше не увижу его прекрасной улыбки, у меня замерло сердце. Если бы с ним что-то случилось, часть меня умерла бы вместе с ним.

Дезмонд взволновал мою жизнь, и это полный абсурд: уже через несколько месяцев, возможно, он исчезнет, и я больше никогда не увижу его снова. Это мой последний школьный год, нужно сосредоточиться на дипломе, выпускном бале, последних сумасбродных вечеринках в роли старшеклассницы и летних каникулах. Затем откроется новая глава моей жизни. Я еще не решила, в какой университет буду поступать, и, учитывая, что большинство моих товарищей уже отправили свои заявления о приеме, мне нужно поторопиться. Но в моих мыслях царит сумбур.

Я не могу разочаровать своих родителей, но я не хочу разочаровывать и себя саму.

Р-р-р-р! Что за хаос!

Иногда я даже думаю, что мне нужно наладить свои отношения с Брайаном. Он – мой первый поцелуй, мой первый раз, и я всегда считала, что он – парень моей мечты, однако я не могу врать себе самой. Я постоянно думаю о Дезе.

Дома я могу избегать его, потому что он постоянно сидит в своей комнате, но видеть его в школе или на тренировках для меня равноценно пытке. Когда я взлетаю в воздух во время наших выступлений, то рискую упасть на землю, как только чувствую на себе его взгляд. Зачем он это делает? Каждый раз он смотрит на меня так, будто не существует никого другого. И во время матчей все еще хуже. Когда я вижу его с приспущенной маской шлема, в спортивной форме на его атлетическом теле, которое выглядит неуязвимым, меня пробивает дрожь и сердце скатывается в живот.

– Планета Земля вызывает Анаис, – Ева смеется, но на ее лице по-прежнему заметно беспокойство. – Ты уже решила, в какой университет отправишь свое заявление?

Я прихожу в себя и фыркаю.

– Нет, у меня пока никаких идей. Думаю, что в Калифорнийский. В Ирвайне отличный медицинский факультет. Мне кажется, это лучший выбор.

По правде, я совсем так не считаю!

– Я тоже так думаю, – Ева встает и чмокает меня в щеку. – Папа будет доволен, да и ты будешь недалеко от дома. Посмотри на меня, я могу приезжать лишь три раза в год.

Нет, папа не будет так уж доволен, ведь он уверен, что я отправлю заявление туда же, где учится Ева.

Только в этот момент я наконец-то замечаю, что моя сестра одета и накрашена, будто идет на вечеринку.

– А чего ты так разоделась? Куда это ты собралась? – с удивлением спрашиваю я.

Она подмигивает мне.

– После ужина у меня свидание с Вестоном.

– С сыном МакДауэллов?

– Ага, с тем самым недоступным красавчиком.

Я не могу упрекнуть ее за этот выбор. Я всегда считала, что моя сногсшибательная сестра заслуживает рядом только красавца.

У Евы потрясающая внешность. Она высокая, черноволосая, с прекрасной фигурой и тонкой кожей, которой позавидует даже фарфоровая куколка. Словом, она выглядит как богиня.

У меня же, наоборот, светлые волосы, как у отца, большие голубые глаза и кожа янтарного цвета… в общем, обычная калифорнийская девчонка.

– Будь осторожна, – наставляю ее, поскольку из нас двоих она не только старше, но и безрассудней.

– Конечно, мамуля, – шутливо отзывается Ева. – Я буду держать ухо востро, а ты держись подальше от своего хулигана, малышка.

В этот самый момент в мою комнату входит Брианна.

– И о каком это хулигане вы болтаете? С возвращением, Ева! – Брианна обнимает сестру, а затем устало падает на мою кровать и, тыча в меня пальцем, начинает жаловаться. – Ты замучаешь меня с этими килограммами, которые я должна сбросить до конца чемпионата. Я уже почти избавилась от них, и Логан все-таки сможет меня подбросить.

– Помолчи. Ты что, хочешь сломать ему спину? – Я смотрю зло на Брианну.

Она моя лучшая подруга, и с тех пор, как они вместе со своей матерью переехали в наш квартал, мы не разлей вода. Ее отец бросил семью, когда она была еще грудным ребенком, поэтому она с большой неприязнью относится ко всему мужскому полу.

А вот с едой у нее, наоборот, отличные отношения, в отличие от меня, и она постоянно воюет с весами. Это не делает ее идеальной чирлидершей, однако Брианна очень хороша и, хотя капитаном команды являюсь я, она – лучшая в команде, по крайней мере до тех пор, пока ей удается держать себя в форме.

– Ну, как я выгляжу? – Ева наносит еще блеска на губы и поворачивается к нам.

– Ты красотка, – уверяю ее.

– Хорошо. Ты ночуешь у нас? – Ева обращается к Бри.

– Угу, – кивает моя подруга, жуя жвачку.

– Окей, если вы умудритесь не заснуть к моему возвращению, я расскажу вам все в деталях. А пока я спущусь вниз для великой встречи. Пойду познакомлюсь с братиком, – Ева подмигивает мне и выходит из комнаты, оставляя нас в тишине.

– Ты рассказала ей о Дезе? – спрашивает меня Бри, когда мы остаемся одни.

– Да, – коротко отвечаю я.

У меня нет причины лгать. Хотя моя подруга продолжает называть меня дурой, потому что я сохну по выпендрежнику, Дез постоянно в моих мыслях. Как бы я ни пыталась изобразить, что он меня не интересует, все напрасно. Что бы со мной ни происходило, это факт. Пусть я не собираюсь потакать своим желаниям, но, мне кажется, я могу по крайней мере говорить о том, что чувствую…

– Анаис, как бы я ни относилась к парням, но у тебя есть Брайан, – говорит Бри.

Она права, но, независимо от моих чувств к Дезмонду Вэрду, с Брайаном у нас, похоже, нет будущего.

– Перестань! И прежде чем ты скажешь что-то еще, – я останавливаю ее жестом руки, – это не просто сиюминутная прихоть. Хотя бы постарайся меня понять.

Наступает молчание, которое, как мне кажется, длится слишком долго, так что в мыслях я, как обычно, начинаю ругать себя. Когда у меня нет поддержки, на меня накатывают сомнения, что я во всем ошибаюсь.

– Окей, – наконец-то произносит она, скрестив ноги на кровати, – поговорим о более серьезных вещах. Подумай вот о чем: если бросишь Брайана прямо сейчас, то испортишь себе выпускной бал.

– Бриии, – укорительно тяну я.

Мы разве не должны были сменить тему?

– Анаис, это так. Ни один парень не осмелится пригласить тебя, и ты отлично об этом знаешь. Ты будешь одна. Ты королева бала вот уже как три года, а теперь останешься без пары. Это немыслимо.

Я не вижу в этом проблемы, хотя и должна признать, что Бри права, и никто из ребят в школе не рискнет нанести обиду Брайану. Мне придется потрудиться, чтобы избавиться от этого ярлыка. Для всех мы с Брайаном навсегда останемся парой. Как-никак я встречаюсь с ним уже долгое время. Пара с обложки, идеальная и пустая. Еще одно жалкое зрелище, от которого я устала.

Однако, быть может, я во всем ошибаюсь и обязана оставаться образцом для подражания, чья жизнь должна идти по заранее составленному плану, как было до сих пор. Я образцовая дочь, идеальная сестра и завидная невеста. Никакие внезапные потрясения мне не нужны. Быть может, я просто слишком устала и нервничаю из-за всего, что скоро произойдет в моей жизни…

И вот опять… Сколько уже этих «быть может»!

– Брайан отвел меня вчера на Фабрику, – начинаю я.

Бри лениво грызет ногти и ждет, когда я продолжу. Очевидно, что ей не очень интересно, однако поглядим, что она скажет через пару минут.

– В заезде участвовало три гонщика, и он поставил на Шрама, но победил новичок.

– Ммм… У тебя есть пинцет? Похоже, у меня заноза.

– Это был Дез.

– Что? – Брианна вытаращивает глаза. – Что значит «это был Дез»?

– Новый гонщик, который совершил самый впечатляющий заезд за последнее время и победил Шрама. Это был Дез.

– А ты что?

– Я умирала тысячу раз, пока он проделывал эти три круга по гоночной трассе, – признаюсь я.

– Проклятие! – шепчет Брианна. – А Брайан был с тобой?

– Да. Когда он отошел платить свой проигрыш, Дезмонд подошел ко мне.

– Черт! Ты рассказываешь об этом с таким мечтательным лицом, что я вот-вот пересмотрю свое мнение о мужиках.

Я вздыхаю.

– Почему нас, девушек, тянет к таким типам, как Дез? – вздыхаю я.

– Говори за себя, красотка. Что значит такой тип, как он? – пожимает плечами Бри.

Она не может понять, для нее все мужчины одинаковы.

Меня же, напротив, одолевают чувства к Дезмонду, я ощущаю себя потерявшейся в том мире, о котором он начал мне рассказывать, и раздавленной из-за всего того, что Дез сумел рассмотреть во мне.

Каким ходячим бедствием я должна ему казаться? Моя жизнь не принадлежит мне, и я заперта в ней, как в тюрьме, но вместо того, чтобы бороться и попытаться услышать собственный голос, я предпочитаю резать себя или выворачивать желудок наизнанку.

– Мне нужно принять душ. Скоро будет ужин, а ты знаешь, как мой отец не любит, когда опаздывают, – говорю я.

Я иду в ванную и открываю кран с водой. Пока она нагревается, я ищу лезвие бритвы. Я всегда прячу его между полотенец. Я нахожу его, зажимаю между пальцами и пристально гляжу в свое отражение в зеркале.

А у тебя все под контролем, Нектаринка?

Я дура. В отличие от него, у меня есть все, но я разлетаюсь вдребезги. Я веду лицемерную жизнь и становлюсь самой собой, только когда закрываюсь в ванной и безжалостно пытаюсь сорвать с себя маску.

Пусть тот вечер, когда Дез вошел в мою комнату и утешил меня, и был прекрасным, но нельзя же быть настолько глупой, чтобы верить, будто он действительно понимает, что я делаю.

Какой размазней я должна ему казаться?

Странно, но на этот раз холод металла не приносит мне никакого облегчения, и меня охватывает паника.

Если даже в этом я не нахожу спасения, как я могу надеяться, что у меня получится управлять собственной жизнью? Мне нужен контроль, по крайней мере над своим телом. Я хочу, чтобы эта боль сводила на нет все остальное, однако мои руки начинают дрожать, и лезвие выскальзывает на пол. Я смотрю на унитаз, и меня одолевает желание выблевать все неподобающие желания и неопределенности, но я сдерживаюсь.

Возможно, я сделаю это после. С полным животом это проще. Я подбираю лезвие с пола, протираю его спиртовой салфеткой и подношу к предплечью.

Я немного надавливаю на бритву и заставляю ее прорезать кожу.

Едва только проступает кровь, я сжимаю порез, чтобы она потекла еще сильнее.

Рана кровит, жжет и обманывает меня.

Болью я лечу боль.

Болью я лечу боль.

Болью я лечу боль.

Я повторяю эти слова, будто мантру, до тех пор, пока не отрешаюсь от происходящего. Мгновение все идет хорошо, и я улыбаюсь, затем у меня подкашиваются ноги, и я понимаю, что за безумие я совершила.

В определенный момент ты привыкаешь ни для кого не быть особенной.

Ты, которая, напротив, считала мир особенным.

15
Дезмонд

Я передрался со всем миром, но ты – мое единственное поражение.

Ева забавна и тоже очень красива.

Я разглядываю ее, пока она вовсю рассказывает о своей университетской жизни. Как же она отличается от своей сестры!

Ева более открытая и уверенная в себе, по крайней мере на словах. Она без тени смущения разговаривает со своим отцом, и это мне нравится, потому что Мэтт – настоящий деспот, хоть и скрывает свой характер за притворной улыбкой и любезностью. Анаис, напротив, всегда уступает ему.

Мэтт и Сара вмешиваются абсолютно во все, они ведут себя с Анаис так, будто она – дрессированная обезьянка, и это приводит меня в такое бешенство, что я едва-едва сдерживаюсь.

В жизни есть момент, когда ты готов сделать все, чтобы стать таким, каким тебя хотят видеть другие, и ты не успокаиваешься до тех пор, пока тебе не удается полностью соответствовать ожиданиям. Но позже наступает другой момент, когда ты начинаешь ненавидеть того, кем ты стал, и делаешь все, чтобы вновь стать прежним.

Я гляжу на Анаис. На ее запястьях по-прежнему эти проклятые браслеты. И на ней свитер с длинными рукавами. Проклятие!

Она ковыряется вилкой в тарелке с таким подавленным видом, что мои руки ноют от желания прикоснуться к ней. Абсолютно никого не волнует, съест ли она хоть что-то за ужином, или еда останется нетронутой. Напротив, за последнее Сара ее хвалит. Она говорит, что если у девушки хороший аппетит, значит, с ней не все в порядке.

Что за чушь! Однако Анаис, кажется, прислушивается к ее словам.

Я снова думаю о вчерашнем дне и ее удивительном появлении рядом в тот момент, когда я вновь переживал часть своего прошлого. Нет, это не может быть просто совпадением. Будто Господь Бог собственной персоной потрудился, чтобы эта девушка увидела меня со всех сторон, особенно темную часть меня. Увидела и приняла эту сторону моей природы, как я принимаю зверя, который медленно разрывает ее саму.

Как я и думал, Карлос снова хочет видеть меня на Фабрике.

Дважды в неделю, он сказал. Я ответил, что должен подумать.

Сегодня вечером с нами ужинает Брианна. Она не слишком мне по нраву, в отличие от Кэрри, которой, по всей видимости, я немного нравлюсь. Брианна смотрит на меня свысока. И даже сейчас, пока я сосредоточил свое внимание на Анаис, я чувствую на себе ее взгляд. Я поворачиваю голову к Брианне и слегка подмигиваю, чтобы позлить ее.

– Итак, Дезмонд… Дез, – обращается ко мне Ева, – мне уже столько рассказали о тебе, что кажется, будто я уже хорошо с тобой знакома. Как дела в школе, привык уже к новой обстановке?

Кажется, Ева искренне проявляет интерес, и я тоже решаю быть искренним.

– Мне не на что жаловаться. Я считаю, что остальные ученики – это папенькины сынки, но во всем остальном я стараюсь их терпеть, особенно моих товарищей по команде.

Мэтт цепенеет, и Сара слегка касается его плеча, возможно, чтобы немного успокоить. Я, напротив, жду не дождусь момента, когда он наконец взорвется.

Он еще не позволял себе прочитать мне нотацию о том, как мне следует вести себя в школе, но у меня есть ощущение, что ждать осталось совсем недолго.

И действительно…

– Дез, я убедительно прошу тебя подружиться с одноклассниками, – не сдерживается он. – Я знаю почти половину из этих ребят, знаю их семьи, и мне хотелось бы, чтобы ты нашел с ними общий язык.

Я откладываю в сторону столовые приборы и щелкаю языком.

Сейчас мы развлечемся.

– Не знаю, смогу ли я, Мэтт. Брайан Майлс, к примеру. Не знаю, возможно ли вообще подружиться с такой сволочью, как он.

– Дез! – теперь в голосе Мэтта по-настоящему звучит раздражение. – Я не позволю, чтобы за столом звучали такие слова. Кроме того, Майлсы – близкие друзья нашей семьи, а Байрон – еще и мой очень хороший коллега.

Байрон… отец Брайана. Не удивлюсь, если и имя его матери начинается с буквы «Б».

– И Барбара тоже наша близкая подруга, Дез, – вступает Сара. – Так что я прошу тебя, постарайся не создавать нам проблем.

Бинго! Сара развеивает все сомнения, теперь это официально: Майлсы – семья недоумков.

Я с трудом сдерживаю смех, но у меня это плохо получается, и Мэтт бьет кулаком по столу.

Ух, маска добренького папаши сорвана!

– Все, хватит, Дез, – жестким тоном говорит Мэтт. – Проси прощения, а затем ступай в свою комнату.

Ева выглядит смущенной. Брианна изумленно глядит на меня. Анаис, наоборот, смотрит мне прямо в глаза и прикусывает губу. Не знаю, разозлилась она, что я оскорбил ее парня, или солидарна со мной.

Анаис опускает голову и потупляет взгляд. Я кладу в сторону салфетку и встаю из-за стола, со скрежетом отодвигая стул.

– Я не буду просить прощения за то, что считаю Майлса полным болваном, потому что, если честно, Мэтт, он такой и есть.

Я не даю ему времени ответить – вероятно, завтра он придумает наказание для меня, но меня это вообще не волнует.

– Пойду подышу свежим воздухом, – сообщаю я. – Здесь внутри что-то плохо пахнет.

Я выхожу во внутренний дворик и глубоко вдыхаю прохладный вечерний воздух. Я похлопываю руками по карманам своих джинсов в поисках пачки сигарет. Но когда я дома, с Керперами, то не курю и оставляю сигареты в своей комнате.

Боже, мне нужна хотя бы капелька никотина!

– Дез… – у меня за спиной раздается голос Анаис. Она вышла за мной! Но я не в том состоянии, чтобы объясняться.

– Вернись обратно, Анаис. Сейчас мне не нужна компания, – отмахиваюсь я, едва бросив на нее взгляд.

– Я хочу просто поговорить.

– Тогда можешь произнести монолог, потому что у меня нет никакого желания разговаривать.

– Хорошо, – она опускается в качалку на крыльце, – ты можешь хотя бы присесть рядом?

Я пристально смотрю на нее. Боже, как же она хороша!

Та ночь… Невероятно было прижимать к себе Анаис и ощущать, что она позволила мне приблизиться к ее боли. И я знал, что она тоже была готова приблизиться к моей.

Такие моменты не забываются, остаются в нас так же, как и шрамы, которые мы храним в себе или носим на теле.

Иногда у меня возникает ощущение, что наши раны соприкасаются, но в такие минуты, как сейчас, я задаюсь вопросом, чего Анаис хочет от меня.

Что, черт возьми, видит она каждый раз, когда я внезапно ловлю на себе ее взгляд?

Я привык к тому, что на меня пялятся, но когда она смотрит на меня, мне хочется быть кем-то иным. Кем-то, чью историю можно рассказать. Поэтому, когда я открываюсь перед Анаис, на следующий день снова закрываюсь в себе. Мне хочется, чтобы она продолжала смотреть на меня с любопытством и никогда не смотрела с презрением.

Она нравится мне. И поэтому я превращаюсь в круглого идиота.

Быть рядом с ней и не иметь возможности прикоснуться – это пытка. Ее тело постоянно искушает меня, а эти синие, как океан, глаза, которые уносят тебя куда-то далеко…

– Это плохая идея, – откликаюсь я.

– Пожалуйста.

Передо мной сладкоголосая сирена, чья песня притягивает меня. Против воли – или, быть может, желая этого больше всего на свете – я сдаюсь, подхожу ближе и сажусь рядом с ней. Наши плечи слегка соприкасаются, и холодок пробегает у меня по спине. Я смотрю на Анаис, чтобы понять, чувствует ли она это, и замечаю, что она тоже дрожит. Она смущенно отводит глаза. Зачарованно я смотрю на ее губы и хочу поцеловать их так сильно, словно от этого зависит мой следующий вдох.

– Знай, я согласна с тобой, – произносит Анаис.

Эти слова немного отвлекают меня от моего желания.

– В каком смысле?

– Хотя я кажусь такой же дурой и избалованной неженкой, ты прав: в нашей школе сплошные идиоты. Я всегда так считала, – Анаис горько улыбается, – Я спрашиваю себя, что, если им тоже не хватает чего-то очень важного…

Пока я слушаю ее переживания, Анаис не знает, куда деть руки, и прячет кисти в рукава. У меня закрадываются подозрения.

– Тебе холодно? – спрашиваю я.

Она смотрит на меня удивленно:

– Нет, а что?

– Анаис, ты снова себя порезала?

Она опускает глаза и еще ниже натягивает рукава.

– Нет.

Легкий ветерок колышет прядь волос медового цвета, которая падает ей на лицо. Я пользуюсь этой возможностью прикоснуться к ней и убираю прядь ей за ухо. Затем я нежно провожу своими пальцами по ее руке до запястья. Очень аккуратно я подгибаю рукав ее свитера и открываю рану. Совсем свежая. Едва я касаюсь ее, Анаис всхлипывает.

– Зачем? – задыхаясь, спрашиваю я и на этот раз надеюсь, что она расскажет мне все. – Чего не хватает тебе, Нектаринка?

– Не знаю, как это выглядит, Дез. Возможно, ты мог бы мне помочь. Думаешь, мои родители любят меня?

Ответ напрашивается сам собой, однако впервые я не спешу обрушить свою прямолинейность на другого человека, потому что этот человек – Анаис, и я могу навредить ей.

– По-своему они любят тебя, – отвечаю я. – Думаю, они любят сам факт, что ты у них есть. Любят то, кем ты можешь стать и кем, с большой вероятностью, станешь.

Анаис сглатывает и отворачивается в сторону, устремив взгляд в ночную темноту.

– Все так. Все вокруг уверены, что классно быть мной, но быть мной – значит стать тенью. Для моих родителей я всего лишь проект, глина, из которой можно слепить что угодно. Я постоянно кажусь им неполноценной, созданной для одного и неподходящей для многого другого, – Анаис выплевывает слова с обидой, и я испытываю гордость, что она делится своими чувствами со мной.

– Почему ты мне все это говоришь?

На мгновение она колеблется. Может быть, она уже раскаялась, что доверилась мне так сильно, но затем она молча смотрит мне в глаза, и я наслаждаюсь видом ее лица, тем, как тысячи эмоций постепенно меняют его выражение.

– Потому что, Дез, ты меня понимаешь. Мы оба сломаны, хотя нельзя сказать, что эти повреждения одинаковы.

Никогда прежде ничьи слова не могли меня сильно тронуть, но на этот раз то, что сказала Анаис, будто поглотило весь воздух, который я хотел вдохнуть.

Я задыхаюсь. Анаис имеет надо мной власть, которую я никому никогда не давал.

– Что с тобой? – ничего не подозревая, спрашивает она меня.

Я стискиваю зубы и избегаю ее взгляда, но я очень хорошо ощущаю ее присутствие рядом.

– Дез, что с тобой? – снова спрашивает Анаис.

– Нектаринка, – я делаю глубокий вдох и, обняв ее лицо своими ладонями, наклоняюсь к ней, – будет огромной ошибкой поцеловать тебя?

Анаис резко выдыхает и едва заметно приближается ко мне. Ее глаза блестят. Мы сидим спиной к двери, которая, казалось бы, должна нас удерживать от любого безрассудства: в любой миг оттуда может кто-нибудь выйти и увидеть, что мы сидим так близко, что кончики наших носов касаются друг друга. Но никого из нас, похоже, это не волнует.

Ее губы слегка приоткрыты, и я чувствую, как по моей коже пробегает легкое дуновение от ее дыхания. Оно становится моим. Я слегка касаюсь рукой ее подбородка, провожу пальцем по ее горлу, затем приподнимаю ее руку и целую порез.

– Дез…

Это не предупреждение и не просьба остановиться. Я понял бы, если бы это было так, но это совсем другое. Медленно я прикасаюсь губами к ее рту. Губы Анаис горячие и пахнут клубникой, с трепетом я пробую их – впервые, поэтому боюсь овладеть ими слишком быстро. Мои губы соединяются с ее, и когда мой язык осторожно начинает двигаться вперед, она раскрывает рот ему навстречу. Я обнимаю Анаис за талию и притягиваю к себе.

Как же она прекрасна! Анаис – идеальная девушка для меня.

– Я передрался со всем миром, Нектаринка, но ты – мое единственное поражение, – говорю я ей.

Меня охватывает головокружение, и я пытаюсь сделать глоток свежего воздуха или вдохнуть все то, что, кажется, дает мне Анаис вместе с поцелуем.

Мы словно только что вынырнули из воды. Я прихватываю ее нижнюю губу своими. Анаис издает легкий стон.

Ее пальцы ерошат мои волосы, и я ищу губами ее шею.

– Нектаринка, мы должны остановиться…

Боже, как же это сложно!

Я смотрю ей в лицо. Мы оба тяжело дышим. Глаза Анаис еще зажмурены, а ее пухлые губки по-прежнему приоткрыты и приглашают меня к еще одному мимолетному прикосновению перед тем, как Анаис, издав тяжелый вздох, отодвигается.

Что я делаю?

Я хочу эту девушку больше, чем все, чего я когда-либо желал в своей жизни. Больше, чем хочу освободиться. Больше, чем хочу стать профессиональным футболистом. Больше, чем надрать зад тому, кто там, наверху, решил, что эта дерьмовая жизнь должна достаться мне. Я хочу ее сильнее, чем встречу с Брейденом и осуществления наших совместных планов на жизнь. И эта последняя мысль остужает меня, словно ведро ледяной воды. Вот почему я не могу. Я не могу упускать из виду самую важную цель.

– Дез… – ее голос – будто соль на рану, которая не затянется еще долго.

– Возвращайся внутрь, Анаис. То, что случилось… – я осекаюсь и вижу позади идеально освещенного сада ту же тьму, которую ношу в себе уже долгое время.

Было бы непростительной ошибкой причинять зло такой девушке, как Анаис, и я не смог бы с этим жить.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Она поднялась и неподвижно стоит, заламывая руки и ожидая, что я скажу ей хоть что-нибудь. Я нервно сглатываю и прячу внутрь все хорошее, что Анаис может разглядеть во мне.

– Давай забудем об этом, Нек… Анаис. Это… Это была лишь глупая ошибка, – выдавливаю я из себя.