Текст книги "Год нашей любви"

Она посмотрела мне прямо в глаза, и я почувствовал внезапное и совсем нежеланное волнение в груди.

– Давай, именинница. С другой стороны, не хотелось бы, чтобы ты огорчалась в такой день, ведь твоим никогда не победить.

– Как бы не так! – Она с улыбкой начала искать пульт от телевизора.

Кори

«Паффинз» размазывали «Брюинз», четыре – один. Некоторое время мне казалось, что в стакан Хартли того и гляди потекут слезы.

Хотя бы это оказалось по-моему. Победа «Паффинз» не была пунктом номер один моей программы на день рождения. Моим самым желанным подарком был фанат «Брюинз», сидевший рядом со мной на диване.

Хартли оставался до самого конца вечеринки. На прощание он поцеловал меня в лоб и еще раз поздравил. И вот, мы снова остались с Даной одни.

– Давай уберемся завтра. – Она зевнула.

– Конечно, – согласилась я, мысленно дав себе слово убрать все самой.

Я пропустила Дану в душ первой. Когда я наконец забралась в кровать, то увидела на подушке маленькую красную коробочку. На крышке черным маркером было написано «МИСТЕР ДИГБИ».

Что?

Под крышкой лежал фиолетовый пластиковый объект порядка 15 сантиметров в длину, по форме напоминавший толстую сигару. Несколько бесконечных секунд прошло, прежде чем я поняла, что это.

Вибратор.

– О господи, – сказала я вслух, и по комнате разнеслось эхо.

Похоже, идея этого подарка родилась у Хартли после нашего неловкого разговора о сексе. Я почувствовала, как загорелись мои щеки и шея.

Черт возьми, когда дарят подарок, получатель должен его принять. Хартли должен был знать, насколько сильно меня смутит такой подарок. Может, он этого и хотел?

В личном разговоре обсудить это было невозможно, но я выкрутилась и написала ему. Мне повезло, и он сразу же ответил.

Кори:

Ну, Хартли…

Хартли:

Да, красотка?;-)

Кори:

Может, не стоило.

Хартли:

Ну, раз тебе понравились «Крутые клюшки», то должно понравиться и второе мое любимое хобби.

Я покраснела еще больше, если такое вообще было возможно. Девчонка посмелее ответила бы «Спасибо, представила себе во всех красках», но я такой смелой не была.

Кори:

С твоей стороны это очень… заботливо?

Хартли:

Жаль, что я сейчас не вижу выражения твоего лица.

Кори:

***фейспалм***

Хартли:

Разве я не говорил, что вообще никогда не смущаюсь?

Кори:

Кажется, ты не шутил.

Хартли:

Спокойной ночи, Каллахан, классная была вечеринка.

Глава 9
Мир в королевстве

Кори

– Что случилось, Каллахан? – спросил Хартли, когда мы ползли в сторону Общей столовой обедать.

Я запихнула телефон в сумку и нагнала его.

– Ничего. Мама рвет и мечет из-за того, что я не хочу лететь домой на День благодарения.

– Почему нет?

Я пожала плечами:

– Слишком много самолетов, поездов и автомобилей всего для пары дней.

Летать с инвалидным креслом «на буксире» было тем еще удовольствием – тем более что до аэропорта из Харкнесс-колледжа приходилось добираться автобусом. Честно говоря, я просто не хотела лишних заморочек.

– Здесь все вымирает ко Дню благодарения, и тебе вовсе не обязательно торчать тут одной.

– А мне и не придется. Дана тоже не собирается лететь в Японию ради одного Дня благодарения, так что зависнем вместе. Кафе в медицинской школе работает все праздники.

Хартли перестал работать костылями.

– Я не позволю вам обедать в кафе в День благодарения. – Он достал телефон из кармана, нажал что-то на экране и поднес его к уху. – Мам, привет! Я прихвачу еще пару друзей к нам на День благодарения, ладно?

– Хартли! Не…

Он отмахнулся:

– Нет, не волнуйся. Она по-прежнему на безопасном расстоянии за границей. Это нормальные друзья, они не будут требовать икру и фуа-гра. – Он помолчал. – Отлично! Люблю тебя! – Он выключил телефон, убрал его в сумку и снова положил ладони на ручки костылей.

– Хартли! – возмутилась я. – Твоей маме не нужны дополнительные гости!

– Нет, нужны. Я уже пригласил Бриджера и его сестру. Я постоянно кого-то приглашаю, поскольку живу близко, и за все это время единственным гостем, который не пришелся маме по вкусу, была Стейша. – Мы ждали, пока загорится «зеленый», чтобы перейти улицу. – Мы с тобой обоснуемся на первом этаже. Если ты, конечно, не против разделить со мной комнату.

Я не знала, что сказать. Хотела бы я отправиться к Хартли домой? О да. Но я прекрасно представляла себе и «подводные камни» – по большей части ситуации, в которых я непременно стану посмешищем.

– Спасибо тебе большое, – сказала я, все еще сомневаясь. – Говоришь, у Бриджера есть сестра?

Хартли рассмеялся:

– Скоро ты с ней познакомишься.

Неделю спустя я рассматривала сонные улицы Этны, штат Коннектикут, с заднего сиденья автомобиля Бриджера. Хартли сидел впереди и снова болтал по телефону с матерью:

– Мы только что съехали с шоссе. Прихватить что-нибудь по пути?

На заднем сиденье между Даной и мной в своем креслице подскакивала сестра Бриджера Люси.

– Через лес и над рекой мчимся к Хартли мы домой… – распевала она. – Мы еще не приехали?

Сестра Бриджера оказалась совсем не такой, как я ожидала, – в основном потому, что ей было семь лет и она училась во втором классе.

– Если ты еще раз пнешь мое сиденье, – грозился Бриджер с водительского места, – я буду щекотать тебя, пока ты не описаешься.

– Фу-у… – отреагировала Люси, перестав дрыгать ногами.

Ее хвостик был такого же чудесного русого оттенка, как и волосы Бриджера.

– И тебе лучше бы не трогать Каллахан, – добавил Бриджер.

– Со мной все в порядке, – быстро ответила я.

Хартли все еще висел на телефоне.

– В этом надувном матраце дырка. Но все нормально – Бриджер и Люси разместятся в комнате для гостей, а Дана займет мою старую комнату. Для Каллахан постелим у меня, так как никто из нас не блистает мастерством подъема по лестницам. – Мгновение он слушал. – Тебе нужно успокоиться, мам. Брось гладить салфетки и выпей бокал вина. Мы будем через пять минут.

Когда Бриджер свернул на подъездную дорожку, мама Хартли ждала нас в качелях на крыльце старого дома. Хартли открыл дверцу, и она, сбежав по ступенькам, бросилась к нему, чтобы поцеловать и потрепать по волосам.

Она была милой и оказалась моложе, чем я могла ожидать. У нее были блестящие черные волосы и нежно-розовая кожа, а глаза – такие же красивые, как у Хартли, только темнее.

– Добро пожаловать! Добро пожаловать! – радушно воскликнула она, как только Дана вылезла из машины. – Я Тереза.

– Привет, тетя Тереза! – завопила Люси, обнимая ее за талию.

– Ого! Ты стала такая высокая! И так выросла! – восхитилась мама Хартли. – Собака наверху, Люси, и она будет рада тебя видеть.

Без лишних слов сестренка Бриджера взбежала по ступенькам крыльца и скрылась в доме.

– Мам, это Каллахан и Дана.

– Надеюсь, мы не помешаем, – не удержалась я. – Хартли ни за что не хотел позволить нам остаться в кампусе.

– А там и нельзя оставаться! – засмеялась она. – Особенно в День благодарения!

Дана вложила бутылку вина в ее руки.

– Спасибо, что приняли нас.

– Всегда рада вас видеть! Но подожди, Адам, ты не сказал, что Каллахан – девушка. Она может и не захотеть спать с тобой в одной комнате.

– Мам, любая девушка мечтает разделить со мной постель.

– Хартли!

Я шлепнула его по руке, а Тереза засмеялась.

Он повернулся ко мне:

– Моя кровать – размером с Массачусетс. Я не шучу. – Затем – к матери: – Ты ни за что не заставишь меня спать на этом зловещем диване. – И добавил, поцеловав Терезу в щеку:

– Как ты?

– Хорошо, – ответила она.

– Есть что-нибудь, чем я или Бриджер можем тебе помочь?

Она, размышляя, наклонила голову.

– Машине не помешала бы смена масла. Можете заняться этим во время уик-энда – сэкономите мне сорок долларов.

– Договорились, – сказал он.

Тереза уже приготовила большую часть блюд для праздничного стола. Индейка была почти готова, а два пирога остывали на столе. Несмотря на это, Хартли повязал передник и вылил в миску кварту жирных сливок. Потом он достал из шкафчика венчик и принялся энергично взбивать их.

– В чем дело, Каллахан? Никогда не видела парня со сливками?

Я попыталась скрыть удивление.

– Не думала, что увижу тебя за готовкой.

– Я просто ассистирую.

Он прибавил скорости, и движения венчика слились в расплывчатое пятно. Потом взял стакан сахара, добавил немного в миску и продолжил взбивать.

Я постаралась не смотреть на Хартли – за работой он выглядел очень аппетитно.

– Чем тебе помочь? – спросила я. – Я не то чтобы повар, но быстро учусь.

– У нас все под контролем, – ответила Тереза, хотя казалось невероятным, чтобы в два часа дня в День благодарения для меня не нашлось никакой работы.

– Мам, – сказал Хартли. – Каллахан выходит из себя, когда с ней нянчатся. Если хочешь мира в королевстве, срочно найди ей занятие.

Его мать рассмеялась:

– Извини меня, Кори. Я просто не привыкла. Никто из друзей Хартли не проявлял энтузиазма, когда дело касалось работы на кухне.

– Мило, мам, – заметил Хартли. – Пребывание обвиняемой на другом континенте не освобождает ее от критики.

Я указала на пакет картошки на столе:

– Почистить?

– Обязательно, – ответила Тереза, доставая из шкафчика овощечистку.

Сунув пакет с картошкой под мышку, я проковыляла к кухонному столу и сумела без эксцессов опуститься на стул. Тереза наблюдала, как я согнула скобы в коленях и повернулась к рабочей поверхности. Увидев, что я готова, она принесла мне газету для очистков и миску для картофелин. Чистка была не слишком динамичным занятием, но я не возражала.

– Адам, как продвигается терапия? – спросила Тереза.

– Уныло, – ответил он, продолжая взбивать. – У нас с Каллахан общий тренер. Инструктор строевой подготовки Пэт.

– Думаю, физиотерапевты напоминают дантистов, – добавила я. – Никто никогда не рад их видеть. Ну, или это мы с тобой придурки.

– Или это Пэт, – предположила Тереза.

– Нет! – с энтузиазмом отреагировала я. – Я терпеть не могла всех физиотерапевтов, с которыми занималась, а их было немало. – Я положила еще одну картофелину в миску. – Может, конечно, с течением времени я стала мягче, но с Пэт я веду себя приличнее, чем с остальными.

– Почему? – спросил Хартли.

– Ну, например, первый терапевт, к которому я попала, учил меня надевать носки и пересаживаться из инвалидного кресла в кровать. И меня настолько бесило, что все это я не в состоянии сделать сама, что в глазах темнело.

– Можно понять, – сказала Тереза.

– А еще они знали много хитрых трюков. Покажут тебе что-нибудь – например, как с пола пересесть в кресло, не опрокинув его, – и все, ты не в состоянии обойтись без их помощи. А от этого только хуже: ты ненавидишь учиться, но позволить себе не учиться не можешь.

– Супер, – сказал Хартли.

– Вы, наверное, решите, что после стольких часов спортивных тренировок я превратилась в идеального пациента, но это не так, – сказала я, бросая картофелину в миску. – Ладно, прекращаю ныть.

– Ты никогда не ноешь, Каллахан, – великодушно возразил Хартли. – Ну разве что когда проигрываешь мне в «Крутые клюшки».

– Жаль, что это бывает очень редко, – посетовала я, а Тереза засмеялась.

Тем временем дом наполнился чудесными ароматами. Дана и Бриджер накрыли на стол, поклявшись, что вот именно сейчас, в данный момент, моя помощь им точно не требуется. Поэтому я просто сидела на диване в гостиной, листая страницы учебника по экономике. Экзамены были не за горами.

Передо мной с колодой карт в руках возникла Люси.

– Умеешь играть в «Уно»? – спросила она.

– Конечно, – ответила я, закрывая учебник. – Хочешь сыграть?

– Да! – обрадовалась Люси. – А ты умеешь тасовать? А то у меня плохо получается.

Она плюхнулась на пол в гостиной и разделила колоду пополам.

Я сняла скобы и бросила на пол. Потом, забыв об изяществе, съехала вниз и на ягодицах подползла к Люси. Используя руки, я развела себе ноги и взяла карты у Люси.

Пока я тасовала и раздавала карты, Люси, вытянув руку, осторожно коснулась пальца моей ноги.

– М-м, Каллахан? – Она посмотрела на меня, и в ее глазах был вопрос. – А ты что, правда ничего не чувствуешь?

Я покачала головой:

– Ничего. Клянусь Богом.

Я смотрела, как ее палец проделывает путь до верхушки моего носка. С таким же успехом она могла трогать чью-то чужую ногу – я бы и не заметила.

– А что это за чувство такое – ничего не чувствовать?

Голосок у Люси был высокий, чистый и ласковый. Если бы кто-то другой задал мне этот вопрос, я бы, наверное, ощетинилась. Но на ее лице светилось такое бесхитростное любопытство, что было просто невозможно не ответить искренне.

– Ну, я могу только сказать, что не чувствовать ничего – это не чувствовать ничего. Если бы я потянулась и ущипнула тебя за «хвостик», ты бы, наверное, тоже ничего не ощутила. Разве что небольшое натяжение – но не в том месте, где я щипнула. Что-то вроде того.

Люси задумалась.

– Чуточку жутко.

Я рассмеялась:

– Так и есть, если честно. Иногда я смотрю на свои ноги и пытаюсь убедить их двигаться. Когда была в больнице, я делала так целыми днями. У меня это просто в голове не укладывалось. Я могла сказать: «Эй, ноги, давайте! Все другие ноги это делают!»

Люси хихикнула:

– А ты грустишь по тем временам, когда могла нормально ходить?

– Ну конечно. Но вообще-то я и так могу добраться, куда захочу. Правда, лестницы – большая проблема. И еще мне очень не хватает моих коньков.

Люси нахмурилась и подняла свое эльфийское личико.

– Кататься на коньках здорово. Но я часто падаю. Не то что Бриджер – он катается быстро.

– Продолжай заниматься, и ты тоже будешь кататься быстро. Быстро – это волшебно, как будто летишь. Мне вот до сих пор снится, как я катаюсь. Наверное, даже каждую ночь.

Раньше я никогда не произносила ничего подобного вслух. А когда сказала, Люси не стала смотреть на меня со скорбной миной, как наверняка сделали бы родители.

– А мне снилось, будто я катаюсь на лошадке, – сказала она вместо этого, вертя в ручках карты. И вдруг повернулась к дверям: – Хартли, чего тебе? Тоже хочешь поиграть?

Я быстро подняла глаза, но Хартли уже отворачивался, и я не имела ни малейшего понятия, сколько времени он здесь простоял.

– Ужин через пятнадцать минут, – резко бросил он, уходя.

Мы сели за стол вшестером. Тереза зажигала свечи, а остальные передавали друг другу блюда.

– Не буду зеленую фасоль, – сопротивлялась Люси, пока брат наполнял ее тарелку.

– Съешь три штуки, – не сдавался Бриджер. – Хартли, догадайся, что объявили вне закона в тренировочном лагере в следующем году?

– Дай подумать… – сказал Хартли, щедро накладывая себе картофельного пюре. – Скалолазание?

– Бинго! – ответил Бриджер. – Ну и тупость! Это страховая заставила их так сделать.

Хартли передал блюдо с индейкой матери.

– Пока не запретили хоккей, все должно быть в порядке.

– Вообще-то я слышал разговоры о том, что снова ужесточат штрафы, а это тупость. На катке почти не бывает серьезных травм.

Еще чуть-чуть – и я бы подавилась индейкой.

– Разве в прошлом году кто-то не сломал себе оба запястья? – спросила Тереза.

– Это был несчастный случай, – ответил Бриджер. – Ну серьезно – посмотрите, что творится в футболе. Черепно-мозговую травму кто-нибудь получил?

Дана откашлялась.

– Все очень мило, Тереза. Большое спасибо за приглашение.

Я почувствовала на себе ее взгляд.

– Пожалуйста, дорогая.

– …Я имею в виду, что несколько сломанных костей – ерунда по сравнению с этим… – продолжал Бриджер, ничего не замечая.

Напряженное лицо Даны привлекло внимание Хартли. Он перевел взгляд на меня, потом – на Бриджера. И на его лице отразилось понимание.

– Бридж! – сказал Хартли напряженным тоном. – Не мог бы ты притащить вино с кухни?

Люси вскочила со стула:

– Я принесу!

– …Я устал от людей, считающих, что хоккей только для громил, – гнул свое Бриджер. – Это не так…

– Чувак, – не выдержал Хартли, – ты заткнешься наконец?

Бриджер оглядел лица собравшихся за столом. Остановил взгляд на мне и открыл было рот.

– Твою мать…

На лице матери Хартли, сидевшей рядом с ним, отразился ужас.

– Извини… – Бриджер потряс головой, утратив дар речи. – Я не думал…

– Ничего страшного, – ответила я быстро. – Честно говоря, я не собиралась обсуждать свою травму в День благодарения.

Как раз в эту секунду в комнату влетела Люси.

– Вот, – произнесла она, с невинным видом протягивая Хартли бутылку уксуса.

Он уставился на трофей сестры.

– Э-э-э, спасибо? – И водрузил бутылку на стол.

– Эй, – не успокоилась Люси. – Теперь мы должны рассказать, за что мы благодарны.

Она снова забралась на стул и выжидающе смотрела на нас.

Тереза с трудом сглотнула, но ее взгляд потеплел.

– Ты права, Люси. Хочешь быть первой?

– Еще бы! Я благодарна за… – Ее маленькие бровки задумчиво наморщились. – За мороженое и за то, что нам ничего не задали на День благодарения. За маму и Бриджера. О, и за все рождественские программы, которые начнутся на этой неделе!

Бриджер откинулся на стуле, его глаза стали темнее в мерцании свечей.

– Отличный список, дружок, – сказал он мягко.

Я ощутила комок в горле, когда он положил свою большую руку на маленькое плечико сестры.

– Если я следующий… – Он снова оглядел стол. – То я благодарен всем за то, что собрались сегодня здесь. За то, что терпите меня… – Он смущенно улыбнулся.

– Хотела сказать то же самое, – поддержала его Дана. – Но еще скажу вот что: как же здорово вернуться в Америку. Этот год стал просто отличным, как я и надеялась.

Подошла очередь Хартли:

– Так… Я благодарен за адвил, за пиво, за лифты и за то, что моя мама терпит меня. И за отличных друзей, которые пьют пиво, ездят в лифте и возят меня на машине. И терпят меня.

Заговорила Тереза, держа бокал с вином в свете свечей:

– А я просто рада видеть ваши сияющие лица за этим столом. – И она улыбнулась всем нам по очереди.

Оставалась только я. Я от души разделяла и наслаждалась словами моих друзей, но правда состояла в том, что мне нечего было добавить. В последнее время я не считала себя очень уж благодарным человеком.

– Я бы выразила признательность компьютеру, который отвечает за подбор соседей, за возможность сидеть здесь сегодня со всеми вами.

Это было лучшее, что я могла сказать. По крайней мере, в тот момент.

Глава 10
Для этого есть тюнинг

– У меня не очень хорошо получается убирать со стола, – сказала я, балансируя напротив столешницы. – Но я могу что-нибудь помыть или вытереть.

Хартли бросил мне полотенце для посуды, а Тереза передала мокрую миску.

В кухню зашел Бриджер, неся Люси на спине.

– Я прочитал уже две главы, – заявил он. – Теперь тебе пора спать.

Я услышала, как они поднимаются по лестнице.

– Почему бы и тебе не пойти спать? – возразила Люси.

– Я пойду, – сказал он. – После того как выпью пива с Хартли.

– А я тебя подожду, – не унималась Люси.

– Если будешь ждать с закрытыми глазами, то договорились, – ответил он, смеясь.

Полчаса спустя Бриджер вошел в гостиную один, неся две упаковки пива.

– Знаете, зачем я пригласил вас обеих? – поинтересовался Хартли у нас с Даной, доставая колоду карт из ящичка в журнальном столике.

– Зачем? – спросила Дана.

– Чтобы играть в юкер, само собой.

Я хлопнула в ладоши:

– Ура! Мальчики против девочек!

– Раздавай, – сказал Бриджер, открывая банку пива и предлагая ее Дане.

– Но я не знаю, что это за игра. – Сказала она, протягивая руку за пивом.

– Черт, правда? А я-то думал, японские школы круче американских!

Хартли приложил ладони рупором ко рту.

– Эй, мам!

Тереза заглянула в дверь:

– Ты звал?

– Нам нужен четвертый для юкера. Дана не умеет играть.

– Вот как? – сказала она, входя. – Это же лучшая игра в мире. Знаешь что-нибудь о бридже? Юкер – это бридж для идиотов. Посмотришь пару игр и все поймешь.

Она села и взяла пиво, которое предложил ей Бриджер.

Хартли кратко ввел Дану в курс дела.

– И еще жулить можно легально.

– Стоп, – сказала Дана. – Почему это жульничество, если оно разрешено?

– Просто смирись, – сказал он. – В юкере ты можешь украсть ход. Если игрок забудет, что сейчас его очередь ходить и ты вступишь в игру, то преимущество останется за тобой.

– Сложновато, – посетовала Дана.

Хартли покачал головой:

– Нет, не очень. В игре всего шесть карт. Сейчас увидишь сама.

Тереза сыграла кон с нами, и мы с ней быстро обыграли Хартли и Бриджера.

– Это пробная партия, – заявил Хартли.

– Что? – возмутилась я. – Ничего подобного. Два очка девушкам.

– Вот это азарт, – прокомментировал Хартли.

Тереза рассмеялась:

– Кто бы говорил.

– Вы бы видели их перед началом игры в хоккей, – сказала Дана. – Мне даже приходится прятаться в своей комнате.

– Могу представить. – Тереза взяла колоду и начала тасовать. – Бриджер, как твоя мама? – спросила она.

Он покачал головой:

– Не очень. Но пока у нее есть работа, все не так плохо. Рабочая неделя помогает ей держаться.

– Должно быть, ей тяжело, – сказала Тереза, кивая.

– Раньше я тоже так говорил, – Бриджер взял свои карты. – Но в какой-то момент человек просто вынужден собраться, а о маме я пока это сказать не могу. Длинные выходные – хуже некуда. Вот почему я взял с собой Люси.

Тереза вздрогнула.

– Привози ее в любое время. – Она посмотрела на часы. – Пойду прилягу на часок перед тем, как идти на работу.

– Сегодня? – изумилась я, не веря своим ушам.

Хартли кивнул:

– Сейчас «черная» пятница. Если мама не пойдет на работу, то люди, ждущие на парковке перед «Мегамартом», не смогут получить сто баксов скидки с последней модели телефона.

– Уф, – вздохнула Дана. – Вы на всю ночь?

Тереза пожала плечами:

– Ничего страшного. Кстати, Кори… Пока я здесь, хочу сказать, что мой дорогой сын будет счастлив поспать на диване в гостиной.

– Вранье, – вклинился Хартли.

– Все в порядке, Тереза, – сказала я. – У меня есть костыли, и я не боюсь пустить их в ход.

– Она не боится, мам, – сказал Хартли, хорошенько прикладываясь к пиву. – Уж поверь.

Мама Хартли только покачала головой и вышла из комнаты.

Дана все схватывала на лету, и скоро счет сравнялся: семь – семь. Я раздала карты для следующей игры.

– Ну что, Хартли, сколько осталось до часа икс? – спросил Бриджер.

– Часа икс?

– Когда самый похотливый парень в Лиге плюща вернет себе подругу?

Карта, которую я перевернула, оказалась валетом, и Дана задохнулась от восторга. Нам везло, но меня отвлекла от игры тема разговора.

– Пас, – пробурчал Хартли, глядя в карты. Потом он посмотрел на Бриджера. – Две недели или около того. Она говорила о возвращении перед Рождественским балом.

Перед Рождественским балом? Десятого декабря – в тот же день, что и мои экзамены по экономике? Внезапно я осознала, что наши совместные вечера и поединки в «Крутые клюшки» скоро закончатся. Я всегда знала, что девушка Хартли вернется в следующем семестре. Но казалось, это произойдет совсем не скоро. А теперь получалось, что до ее приезда оставались какие-то недели.

От Даны я снова получила валета и попыталась изобразить радость по этому поводу. Но на самом деле я была сражена новостью, которую только что услышала.

– Это несправедливо, – продолжал Бриджер. – Ее семестр начинается позже нашего, а кончается раньше. Развод какой-то.

– Не говори, – согласился Хартли, сбрасывая девятку. – И у них занятия только со вторника по четверг. В остальное время они могут себе позволить путешествовать по Европе. У Стейши в Фейсбуке куча фотографий: от Лиссабона до Праги.

– Я видел, – сказал Бриджер, отпивая пива. – И архитектура там не самое интересное.

Хартли покачал головой:

– Не начинай, чувак.

– Тебя действительно не волнует, что на каждом снимке у нее – один и тот же худой итальянец?

Дана, которая сидела напротив, подняла на меня глаза.

– Я уже говорил, что есть такое понятие, как допустимое жульничество. У нас соглашение, – сказал Хартли упавшим голосом. – Стейша думает, что нет смысла в прогулках по парижским мостам, если некого целовать на закате.

– Что-то я не заметил, чтобы ты использовал этот пункт соглашения, – парировал Бриджер.

Хартли пожал плечами.

– Это не в моем стиле.

– Вот именно поэтому, – сказал Бриджер, выкладывая на стол туза и забирая последнюю взятку, – я и не вступаю в отношения.

– Делай что хочешь, – ответил Хартли. – Я-то тут при чем?

Дана молча собрала карты и принялась их тасовать. Пока она приводила в порядок колоду, я усердно отковыривала этикетку с бутылки пива.

– Как это ты ни при чем? – не отставал Бриджер. – Она могла бы хотя бы не делать этого в открытую.

– У Стейши слишком большие запросы, чтобы довольствоваться отношениями на расстоянии, – сказал Хартли. – Ей нужен кто-то местный, чтобы таскать чемоданы. Но это палка о двух концах, понимаешь? В ту же минуту, когда ее маленькие европейские каникулы подойдут к концу, она забудет, кто он такой.

– Он из Нью-Йорка.

Хартли закатил глаза.

– Для Стейши это далеко. И я не могу поверить, что ты следишь за… другом моей девушки.

– Она та еще штучка.

– Скажи что-нибудь новенькое, ладно?

Дана перевернула туза, положила его на стол и улыбнулась кошачьей улыбкой.

– Иисус, – оторопел Бриджер, – ты сейчас украла ход, да?

– Хартли подал мне идею, – улыбнулась Дана, – когда говорил про допустимое жульничество.

Она подмигнула мне, и я изобразила улыбку. То, что сейчас сказал Хартли, меня просто душило. Его девчонка валяла дурака, а ему было все равно.

Тут появилась моя маленькая фея надежды. Я давно не слышала о ней – но вот она здесь, щекочет крылышками, нашептывая мне на ухо: Может, они расстанутся…

Ну да. Конечно.

Подготовка ко сну могла бы выйти неловкой, но этого не произошло, поскольку Хартли не знал, что такое неловкость. Что бы ни происходило, он всегда был просто Хартли с кривой ухмылкой и девизом «Да пошло оно все».

– Кстати, а зачем тебе такая огромная кровать? – спросила я, вытаскивая из сумки пижаму.

– Как раз когда я сломал ногу и не мог подниматься по лестнице в свою комнату, моя тетя переезжала, и ее новое жилье было недостаточно просторным для этой штуки формата «Калифорнийский король». Вот она и привезла ее сюда, а мне не пришлось спать на диване в гостиной.

– Мило с ее стороны, – сказала я.

– Точно. Ты пойдешь в ванную первая?

– Ты иди, – сказала я. – Я принимаю душ целую вечность.

– Как хочешь.

К тому времени, когда я вернулась в комнату из ванной, он уже крепко спал.

Сняв скобы, я легла. Он не шутил – между мной и им простирались бескрайние равнины матраса. Я лежала на своей половине, слушая его уютное посапывание. Уплывая в сон, я гадала, что бы Стейша подумала о нашем соседстве. Я знала, что ей я не конкурентка. Но кто запретит девушке мечтать?

Я проснулась через несколько часов, разбуженная чьим-то шумным прерывистым дыханием. Было темно, и я не сразу сориентировалась, где нахожусь. Потом я увидела Хартли – он стоял рядом с кроватью, опустив голову вниз и упершись руками в матрас.

– Что случилось? – проскрипела я.

– Икра. Судорога, – выдавил он.

– Какая нога?

– Здоровая. Не могу как следует опереться на другую, чтобы… а-а-ах.

– Позволь тебе помочь, – сказала я, садясь.

Я знала кое-что о судорогах.

С гримасой боли Хартли сел на постель и поставил здоровую ногу напротив меня.

– Прижми пятку сюда, – велела я, постучав себя по завернутому в одеяло бедру.

Когда он закрепил свою босую ногу передо мной, я взяла его за пальцы ноги двумя руками и потянула вверх. Он сдавленно выдохнул. Через минуту я скользнула рукой под его икру и прощупала ее пальцами.

– Ох, – выдохнула я, найдя узел.

– Постоянно такое, – пожаловался он.

– Из-за того, что одна твоя нога вышла из строя, вторая работает за две, – объяснила я.

Я сжала кулак и попыталась простучать узел.

– Агх-х, – простонал Хартли.

– Прости. Я сверхчеловечески сильна.

Он скорчился от боли, когда я согнула его ногу.

– Что делаешь, когда ты один?

– Страдаю. И томлюсь по умелым рукам физиотерапевта Пэт. Хотя ты тоже явно не новичок.

– Отец научил меня. Он знает толк в таких вещах, – сказала я. – Подожди. Все. – Узел на ноге Хартли под моей рукой расслабился.

Он выдохнул.

– Боже. Спасибо.

– Держи ее согнутой, – предупредила я, когда он поднял ногу на свою сторону кровати.

– Не волнуйся, постараюсь. – Он устроился на спине, подложив подушку под колено. – Извини за полуночный спектакль.

– Не беспокойся.

Мы молчали пару минут, но я могла точно сказать, что он не спал.

Еще минута тишины прошла, а потом Хартли повернулся ко мне:

– Ты никогда не говорила, что получила травму, играя в хоккей. Ты сказала «несчастный случай», и я подумал об автомобиле.

– Да, – вздохнула я, поворачиваясь лицом к нему. Мы смотрели друг на друга некоторое время. – Бриджер был прав. Хоккей только седьмой в списке самых опасных видов спорта. Чирлидерство и бейсбол дают гораздо больший процент травм. А еще футбол, американский футбол и лакросс.

– То есть ты хочешь сказать, что тебе чертовски не повезло, что ты получила травму в хоккее?

– Именно.

– Невероятно, – произнес Хартли.

Мы снова погрузились в тишину, и я пожалела, что кровать Хартли так велика.

Всего-то два фута между нами, а его губы так и манят, – подлила масла в огонь фея надежды.

– Мне понравилась твоя мама, – ляпнула я, пытаясь вытянуть собственный мозг из сточной канавы.

– Она классная, – улыбнулся в темноте Хартли. – И ей нравится, когда дом полон людей. Я не преувеличиваю.

– Это заметно. И маленькая сестра Бриджера такая хорошенькая. И тоже любит твою маму.

Хартли оперся головой на руку.

– Да. Но она самая большая проблема Бриджера.

– Правда? Почему?

– Ну, их отец умер около двух лет назад. И его мать с этим не справляется.

– Она в депрессии?

– Она наркозависимая.

Я вдохнула воздух.

– Боже, какой мрак.

– И не говори. Бриджер волнуется, что его мать потеряет работу и все рухнет. Ему придется бросить учебу, если все пойдет совсем плохо.

– Он не может! Через полтора года он закончит Харкнесс!

– Бриджер второкурсник вообще-то. Он пропустил год и теперь наверстывает.

– Ты знаешь… – В доме было так тихо, что даже наш шепот звучал оглушительно. – Я слишком часто зацикливаюсь на своих проблемах. Забываю, что у других тоже все не так просто.

Несколько секунд Хартли молчал, разглядывая меня. Потом он медленно преодолел расстояние между нами и накрыл своей рукой мою. И даже от этого невинного прикосновения у меня перехватило дыхание.

– У всех в жизни хватает дерьма, Каллахан. У всех. – Он легонько сжал мою руку, а потом убрал свою. – Теперь твое – снаружи, прямо там, где все могут его заметить, и я тебе не завидую. Но дерьмо есть у всех, не важно, видишь ты его или нет.

Мне следовало подумать об этом. Глядя на Бриджера, нельзя было сказать, что он таскает за собой целый воз неприятностей. Но я подозревала, что существуют и те, у кого нет никакого дерьма или имеется целая команда миньонов, чтобы разгребать его для них. На ум пришла Стейша.

– Ты уверен? – с вызовом сказала я. – А мне кажется, что самая большая проблема некоторых людей – в том, что кожаная обивка в их «БМВ» не того цвета.