Текст книги "Остров Мория. Пацанская демократия. Том 1"

Безумства Кифы-антихриста и его кощунства

 
Пьянство Бахусово да будет с тобою,
затемневающее и дрожащее, и валяющее,
и безумствующее тя во вся дни жизни твоея!
Да будет кружиться ум твой.
Да будут дражати руце твои
во вся дни жизни твоея!
 

«Благословение» дьякона Всешутейского Собора

Шутка – любимая забава Мории. Начиналось все как шутка.

Кифа вместе с вельможами из высших слоев общества и несколькими священниками, с которыми был дружен, учредил и лично вдохновил «Всешутейский собор». «Сумасброднейший, всешутейский и всепьянейший собор» как глумливую пародию на христианскую церковь. Никто из церковной братии, даже старый учитель Кифы, не смел ему перечить. Не было на них Иоанна! «Собор» кощунственно копировал церковную иерархию. В «соборе» были диаконы, архидиаконы, попы, различные архиереи, митрополиты и «всешутейские» барышни: диаконисы, архи-игуменьи и князь-игуменьи. Все облачались в особые одеяния, пародирующие одежду христианских священнослужителей. Вместо архиепископской панагии[19]19
  Нагрудный знак епископов с украшениями, носимый на цепи.


[Закрыть] – фляга с вином. На митре[20]20
  Богато украшенный золотым шитьём, бисером, драгоценными камнями головной убор сферической формы, принадлежащий богослужебному облачению архиереев, архимандритов, священников.


[Закрыть] изображен Бахус. Состав постоянных участников «собора» безудержного разгула, «неусыпной обители» шутов и дураков, – от восьмидесяти до двухсот человек. «Соборы» проводили в резиденции Прессбурге, «Потешной фортеции», земляном укреплении, возведённом Кифой в детстве для воинских игр. Во главе «Собора» был «князь-папа», «князь-кесарь». Кесаря назначал лично Кифа. Ко всешутейскому государю-антихристу обращались «Пресветлое государево величество». Кифа в соборе был просто «протодьяконом Кифой Мориевым», холопом и последним рабом «князя-кесаря». В «сумасбродных» церемониях целовал ему руку.

«Собор» выплескивался на улицу. Ошеломлял скромных и богобоязненных жителей Мории. Дебош, пьянство, разгул. Невозможно описать!

В «Собор» входили пьянчуги и безобразники, выходцы из лучших семей. Попойка зарвавшихся высокородных негодяев. Но не только это. Все процедуры «Собора» были строго регламентированы. «Собор» – основоположник новой «святости» на антихристианский манер.

Службу вели «суфраны» с кадилами в виде рукомойника или туалетного горшка, наполненными не ладаном, а серой, запах которой, по преданию, идёт вслед за появлением дьявола. Производились табачные воскурения – бесовский «фимиам» сатане. Их сопровождала процессия из профессиональных клоунов и глумливцев: «грозные заики» – двенадцать человек, «пажные» поддьяки – двенадцать человек, весны, подражающие голосам птиц, – двадцать четыре человека. Привлекали певчих, музыкантов, играющих на бубнах и других скоморошьих инструментах. Пародия церковной службы.

Патриарха избирали всем собором. Существовал строгий порядок избрания – «чин в князь-папы постановления и в епископы». Процессия несла образ или скульптуру Бахуса. Плешивые несли огромный ковш. «Князь-кесарь» произносил речь, над ним была фляга с хмельным питьём. Начиналась попойка. Запирали двери. «Быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда». Тебе это ничего не напоминает в современной жизни?

«Князь-кесарь» повелел принести «муда для выбирания» – «баллы» (от слова ball- шар), сделанные из мошонок самцов крупных животных. Баллы были двух видов: чёрные (обшитые чёрной тканью) и «натуральные белые». Кандидаты садились, сняв штаны, на стул с отверстием, где члены собора опознавали их на предмет мужского пола «крепким осязанием». Члены собора целовали «князь-игуменью» в «перси» (обнажённую грудь) и получали два «балла» (чёрный и белый) на каждого кандидата. Опечатывали сундук. Первая помощница князь-игуменьи, совершенно обнажённая, объявив имя кандидата, проходила по рядам с сундуком. Голосующие накрывались платком, чтобы не видно было, кто как голосует. Побеждал тот, кто собирал больше белых шаров. После выборов пели приветствие «князю-кесарю», а новоизбранному – «многие лета». Целовали правую руку «князю-кесарю» и пили вино из «орла» (огромного ковша с изображением орла) – на верность «папе» и Бахусу. Целовали прежнюю и новую «князь-игуменью», обеих обнажённых. Приносили угощение – баллы и их гнёзда. «Князь-папу» несли в дом для купания в гигантском чане пива и вина, сделанном в виде ковша. Остальные обнажались и пили из этого чана с пением непристойных песен на церковные мотивы.

Потом начиналось нечто невообразимое. Пропускали «гостей» через стулья так, что полные оставляли одежду, а иногда и часть шкуры. Голым гузном «князя» разбивали яйца в лохани. Кому-то забивали свечу в задний проход с пением ирмосов и непристойных куплетов. Иногда кто-то от таких «игр» отдавал Богу душу.

Во время причастия вместо хлеба и вина давали уксус и горчицу.

На свадьбах помещали молодожёнов в освещённую изнутри пирамиду с отверстиями, чтобы все могли видеть.

Так начинались «славные дела» и появилась «новая просвещённая Мория». Это была не просто свальная оргия. Это был ритуал. «Собор» имел свои «молитвы».

Дьякон спрашивает «прихожан»:

– Что убо, братие, принял еси и чесого от нашея намеренности просиши?

– Еже быти крайним жрецом и первым сыном отца нашего Бахуса, – отвечают.

– Пьянство Бахусово да будет с тобою, затемневающее и дражащее, и валяющее, и безумствующее тя во вся дни жизни твоея!

Да будет кружиться ум твой.

Да будут дражати руце твои во вся дни жизни твоея!

«Всешутейшество» выезжал со сподручниками в вывернутых шубах на ослах, волах и в санях или телегах, запряжённых свиньями, козлами, медведями.

Кифа любил всякие виды уродств. Когда умер его карлик Нарочитая Монстра, за гробом шли самые ужасающие уроды, каких только можно было собрать. Огромных гренадеров в детских распашонках вели на помочах два карлика. Шесть ручных медведей везли в тележке крошечного карлика, спелёнутого, как младенца. В конце процессии шел протодьякон Кифа Мориев и бил в барабан. Подобные процессии с шутами, карликами и уродами были в обычаях Византии, многих стран Европы, России.

Внутренняя жизнь «Собора» тщательно скрывалась от посторонних глаз. Молитвы, песнопения, личная переписка и личные бумаги участников безобразного и ужасного действа представляли собой глумление над христианской жизнью и христианскими представлениями. «Прихожане» и «чины» «Собора» имели прозвища, «кликухи», которые никак нельзя было отнести к числу употребляемых в печати слов и выражений. По делам «Собора» общение происходило на особых сакральных языках, противопоставляемых священным христианским языкам богообщения. Таких языков было два.

Один из них происходил из «офенского» жаргона. Офеня (афеня) – странствующий, бродячий мелочный торгаш. Торговал серьгами, колечками, галантерейным и мануфактурным товаром, книгами, иконами, бумагой, лубочными картинками, сыром, колбасой. Ходил или ездил с коробками, почему и назывался иногда коробейник.

Офени были в Европе ещё до появления Мории. Народная молва говорит, что поначалу это были греки, выходцы из Афин. И назывались афинами, офениями, офенями. Другие говорят, что офени продолжали традиции скоморохов. Тогда по стране скиталось много разного бродячего народа, вся жизнь которого была сопряжена с постоянными путешествиями и опасностями. Это были музыканты, ремесленники, скоморохи, мелкие торговцы, старцы-паломники. На дорогах и в корчмах постоянно формировался тайный язык купцов и путешественников, позволяющий скрыть от чужих ушей разговор, предназначенный только для своих: об ориентирах на дорогах, о ценах на товар, о приёмах ремесла торговцев. Появился особый условный язык профессиональных торговцев, «феня» или «музыка». Офеней часто называли «мазыками» – видимо, потому, что многие из них были музыкантами. Постепенно феня переходила к разбойникам и ворам и получила название «блатная музыка». Слово «блатные» также восходит к фене и имеет талмудический корень, «б’лахам» – в тиши, втихомолку.

Хочу заметить, что «крест» и «креститься» по фене назывались как «офест» и «офисаться», «икона» – «ахвес», «охвес», «офес». Не исключено, что «офеня» означало просто «христианин», а также, возможно, молодец, находчивый правильный парень.

Мир офеней пришел из ниоткуда. Офени были грамотны, имели хорошую речь. Могли рассказать содержание книги, умели помочь в составлении документов. Бытует мнение, что они жили своей кастовой жизнью. Владели тайными искусствами единоборств и занимались мистическими практиками. Искусство любви также считалось у них мистической практикой. Но насколько это достоверно? Во всяком случае, это не имеет прямого отношения к теме нашего рассказа.

Офеней часто ловили вместе с дураками. Они были не такими, как все, – вот и попадали на корабль Морию. Этот-то язык офеней использовали члены Всешутейского собора. Вместо слова пьянство они говорили «Ивашка Хмельницкий», разврат – «Ерёмка», болтать – «ботать», спать – «кимарить», обедать – «травить», голенище для мелких подарков – «халява», удачно – «клёво», неповоротливая глупая рыба – «лох». Не правда ли, значения этих слов сейчас не являются для нас тайной? Но в те времена феня не внедрилась ещё в народную речь и в широкое общественное сознание.

Во всех странах были распространены тайные языки вытесненных из общества групп людей. Знаменитый поэт XV века Франсуа Вийон, босяк, гуляка, романтик, писал многие стихи на «цветном» воровском жаргоне, арго[21]21
  Язык замкнутой группы, характеризующийся специфической лексикой, но не имеющий собственной фонетической или грамматической системы.


[Закрыть], -языке французских уголовников – кокийяров.

Другим тайным языком Всешутейского Собора был сакральный религиозный язык среднеевропейских язычников, восходящий к бытовым представлениям о дуальности бытия. В этих представлениях «небо», мужское начало, инициирующее и олицетворяющее вечное рождение, оплодотворяет «землю». Мать – сыра земля (женское начало) порождает и уничтожает все вещи. Словарное и символическое представление атрибутов этой религии включает описание и изображения мужского и женских половых органов, а также всех процессов, связанных с оплодотворением и плодородием. Подобные языческие верования носили название «материщина» от слова «мать», порождающее начало, а язык, ассоциируемый с языческими верованиями, назывался «матерщиной, матом». Мат запрещался христианской церковью и считался «поганским» языком, пережитком древнего язычества, языком антихриста. Но для «Собора» этот язык был не просто грубой руганью, это был язык широкого общения, переписки, официальный язык «Соборных заседаний», ритуалов, решений и верительных грамот.

Мория, жизнь которой сопровождалась непрерывными пьяными оргиями и кощунствами величайшего Государя – антихриста Всея Мории, на глазах вновь превращалась в корабль дураков. Всё возвращалось на круги своя. Яростные нападки на церковь, глумление над её обрядами, открытое кощунство проявлялись у Кифы почти до самой смерти, и, насколько мы знаем, он никогда не жалел о содеянном. Это была эпоха антихриста.

«Се – бог твой, о Мория!» К сожалению, этот «бог» витал над Морией и в более поздние времена.

Как получилось, что обуянный безумством Государь не вверг Морию в пучину гибели, что все его начинания по государственному строительству были всегда успешны, и Мория под его руководством сделала удивительный прыжок к благоденствию и просвещению?

Видно, чёрные корни Князя Тьмы, которые проросли в полном противоречий сердце Кифы, не могли окончательно погубить могучую натуру Кифы, настоящего коренного морийца, беззаветно любящего свою страну и готового на любые жертвы ради её блага.

Трудно проникнуть в помыслы великого человека, контуры которого размыты сумерками «старины глубокой». Некоторые из его современников свидетельствуют, что Всешутейский Собор был просто забавой Государя, что оставался Кифа искренне верующим человеком, ходил в церковь на службу, исповедовался, причащался, пел в хоре. Что не искал он ниспровержения христианства, а наполнить веру хотел новым содержанием. Церковь высмеивал с помощью Всешутейских Соборов затем только, чтобы люди морийские не религии отдавали чувства и силы своих чистых душ, а любимому его детищу, государству, созданному им механизму управления страной.

– Перед государством все равны, словно перед отцом небесным каждый человек перед лицом государства моего. Живите, други мои, в материальном мире, здесь и сейчас, – словно говорил он, – а потусторонний мир – по ту сторону.

Мы знаем о двух легендах, повествующих о том, как ушёл из жизни Кифа Первый. Эти легенды родились в народе Мории и характеризуют противоречивое отношение простых людей к этому необыкновенному человеку, в меру грешному и в меру святому.

Одна легенда говорит о том, что Кифа погиб во время страшного шторма, накрывшего волной Петроморию и затопившего её. Что бог прислал эти страшные волны, чтобы забрать окаянную душу антихриста.

Другая легенда, героико-романтическая, повествует, что он ушёл из жизни в результате того, что спасал во время бури моряков тонущего корабля. Он долго находился в холодной воде и боролся за жизнь каждого матроса, пока не потерял сознание. В результате сильно простыл и через некоторое время покинул Морию в ужасных муках.

С уходом Кифы Всешутейский Собор прекратил свое тридцатилетнее существование сам собой.

Как это получилось? В работу «Собора» было вовлечено множество людей. Казалось, этому не будет конца. Но после ухода Кифы все сразу забыли о «Соборе», будто его и не существовало. Какие силы остановили запущенную Кифой сатанинскую машину? На вопросы такого типа мы, как правило, не умеем отвечать. Никто не боролся с «Собором». Никто не делал усилий закрыть его. Видно, всевидящее око проследило за рождением, жизнью и уходом Всешутейского Собора. Возможно, бывает так, что сами собой прекращают жизнь на нашей планете плоды деятельности могучего Князя Тьмы, который неизвестно почему подбирает свои проросшие побеги и корневища и скрывается с ними в благословенной для него Темноте. Промысел Божий не оставляет своим вниманием человека. И лишь его вмешательством можно объяснить последующие века расцвета благословенной Мории. Мории, страны реализованных утопий.

Но ушёл Князь Тьмы из Мории не бесследно. Выращенные им чёрные кусты, хоть и погибли, но успели бросить свои семена в землю Мории. Они взойдут. Многие изменения в жизни позднейшей Мории вышли из Всешутейского Собора. Его ростки мы увидим в будущей деятельности морийской церкви. Эти ростки мы увидим и в «аскетичной» мистике этой церкви, и в бездумном преклонении перед любой негодяйской властью, в духе безудержной наживы, овладевшей ею, и в оправдании морийской церковью многих и многих лукавых дел.

Ростки эти и даже цветущие роскошные деревья родом из Тьмы кромешной увидим мы, рассмотрев особенности общественной организации жизни позднейшей «демократической» Мории, которую мы с тобой посетим, последовав за неизменным героем наших рассказов, капитаном Александром. Кто же бросит вызов наследникам князя Тьмы? Кто посмеет и кто сможет? Найдёт ли в себе силы народ морийский, племя весёлой и смешливой богини Мории? Не потребуется ли ей самой снова сойти с Олимпа, чтобы дать новые силы своему любимому народу?

Часть 2
Прибытие капитана Александра на остров Мория

 
Я сегодня спросил на обходе врача,
Почему у нас нет от палаты ключа,
Почему в голове и в бюджете дыра,
Почему вместо завтра сегодня вчера?
Пусть расскажет нам доктор про нефть и про газ,
Кто их продал пиндосам, какой пидарас?
Я писал в Белый дом, что тут вор на воре,
Что масоны хотят меня сжечь на костре,
Что кругом разгильдяи, распил и раскол…
Нет ответа, а на тебе в…. укол.
 

Rab fak

Корабль «Быстрые паруса» приближался к незнакомому острову. Остров низкий, густонаселённый. Берега превращены в набережные и обнесены подпорными стенками, поставленными наподобие живых ивовых изгородей. Промежутки между небольшими домиками заполнены курчавыми невысокими фруктовыми и декоративными цветущими деревьями и кустами. Даже издали видно, как много там цветников. У каждого дома установлена огромная деревянная мачта. Возможно, жители острова любят по всякому поводу поднимать над домами флаги своей страны. В центре острова возвышается высокое здание с открытой площадкой наверху, напоминающее капитанский мостик. «Наверное, это здание правительства или резиденция верховного канцлера», – подумали путешественники.

– Какой уютный остров, – сказал Штурман, рассматривая остров в бинокль. – Здесь всё ласкает взор. Хочется поскорее причалить к нему. Одно мне неясно – не могу почему-то найти остров на карте. Не знаешь, Александр, куда мы прибываем?

– Остров Мория это. Можно даже сказать, страна. А нет его на карте, потому что на этом месте, видимо, ни один мореплаватель его ещё не видел.

– Мы первые?

– Да нет. Многие моряки встречали этот остров. Остров был заселён, вернее, создан, в начале XVI века. Он постоянно меняет свое местоположение. Потому что это плавающий остров. Когда-то он был кораблём. Надстраивался, расширялся и постепенно превратился в остров.

– Непонятно, как такая махина может двигаться.

– Может, и, притом значительно быстрее нас. На каждой мачте жители поднимают паруса. И остров может умчаться в одно мгновение.

– Ты, Штурман, молодой, – добавил Боцман задумчиво. – Многого ещё не знаешь. Это корабль дураков. Его часто принимают за Летучего Голландца. Потому что встреча с Морией сулит морякам одни только беды и несчастья.

– Ну, полно, Боцман, – прервал его Александр, – не надо морочить нам голову средневековыми предрассудками и пугать сказками для маленьких детей. На острове живет прекрасный, миролюбивый народ. Морийцы никому не желают зла. И потом, Мория, – разве ты не знаешь? – обеспечивает весь мир прозрачным жидким золотом и серым золотым порошком.

Что это за прозрачное жидкое и серое порошковое золото? Александр не ответил. А больше никто этого не обсуждал. Ну, золото так золото.

Над капитанским мостиком Мории висит в небе наблюдательный воздушный шар, окрашенный по диагонали жёлтыми, чёрными и белыми полосами. Шар привязан к зданию, а в корзине под шаром находится дозорный. Он, видимо, давно заметил «Быстрые паруса». Дозорный посылает флажками запрос на корабль. «Кто вы? Есть ли у вас разрешение на швартовку?»

Боцман и Абордаж, которые наслышаны о силе ударных отрядов Мории и мощи её береговых батарей, предлагают Александру развернуть корабль кормой к Мории и попытаться избежать этой опасной встречи.

– Не беспокойтесь, друзья мои. Я хорошо знаю морийцев. Это чудесные, отзывчивые, очаровательные и очень талантливые люди. Сигнальщик, отвечай: «Название нашего корабля «Быстрые паруса», а капитана зовут Александром. Мы прибыли по приглашению Верховного Канцлера».

Через некоторое время приходит ответ: «Великая Мория приветствует капитана Александра. Добро пожаловать к нашим берегам. Верховный Канцлер ждет вас». «Быстрые паруса» швартуются к высокой набережной, напоминающей стену огромной ивовой корзины, проросшей молодыми зелёными побегами. Боцман и Абордаж поочередно пытаются уговорить капитана взять с собой охрану:

– Не ходи один, Александр. Страна населена безумцами. Идти одному рискованно и неразумно.

– Ваши опасения излишни. Здесь хорошо знают меня, и я приглашён лично Верховным Канцлером. Кроме того, у меня здесь есть прекрасный проводник, мой друг поэт-патриот, певец Мории, Диж Быж. Уважаемый и влиятельный человек, он вхож в самые высокие круги страны. Поэт живет в Петромории, он встретит меня и покажет остров.

Певец Мории

Сначала было слово, потом начались междометия.

А. Кружнов

Капитан Александр и поэт-патриот встретились у порога его дома.

– Как я рад, как я рад тебе, Александр Капитаныч, – скороговоркой произносит поэт-патриот, обнимая высокого гостя и на секунду прикасаясь щекой к его груди. – О, извини меня, несерьёзного балабола! Конечно, Капитан Александрыч, я совсем забыл. Нет-нет. Просто Александром такого уважаемого человека я не могу называть. Только по имени-отчеству. Александр Капитаныч! Проходите, проходите в дом, Александр Капитаныч! Спешить некуда. Приём у Канцлера назначат тебе нескоро. Так что и наговориться, и насмотреться всяко разного мы успеем, времени – предостаточно.

Диж Быж – светлокожий, белокурый, очень полный, с могучими короткими руками и ногами. Добродушный толстяк особой породы. Чрезвычайно естественной, органичной полноты. Толстый, но не жирный. Толст, но как-то не грубо. Закруглённое мягкими линиями лицо. Короткая шея. Своеобразное природное изящество. Движется легко. Одарён от природы двигательными способностями. Движения округлы, плавны, согласованы. Без труда несёт свой немалый вес. Осанка естественная, позы кажутся непринуждёнными и целесообразными. «Пикник синтонный»[22]22
  Тип темперамента и телосложения по классификации немецкого психиатра и психолога Э. Кречмера; толстяк, балагур, весельчак.


[Закрыть] – подумал Александр, что означает «плотный, созвучный».

Диж Быж садится в кресло – о, это целая поэма. Очаровательно. Непередаваемо. Как он себя размещает, водружает и погружает, бережно поправляя, чтобы не помялась, свою одежду сбоку и сзади.

– Когда я служил в морийской армии, мой капитан, я сбросил более двадцати килограммов. А вернулся – снова набрал. Это мой вес. Пока мне не мешает.

Говорит легко, неодышливо, весело, голосок тоненький, совершенно не сочетается с массивным телом. Голову закидывает по-птичьи назад и немного набок, чтобы второй и третий подбородки не мешали говорить. Глаза навыкате, внимательные и озорные. Эдакий симпатичный Гаргантюа. Пузырь с воздухом. Кажется, вот-вот взлетит. Речь – хорошо модулированная, с разнообразными выразительными интонациями. Живая, образная, быстрая, озорная, словно брызгами шампанского обдающая собеседника.

Общается легко и естественно. Очень обаятелен. Контакт возникает сразу, без всякого напряжения. Настроение собеседника, неизвестно почему, поднимается. Так беседует он не только с капитаном Александром. Со всеми. Даже если вы только познакомились. Кажется, что понимание появляется почти мгновенно, с полуслова. Хотя, скорее всего, это не соответствует действительности. Но никакого занудства. Никакой фамильярности. Всё очень уважительно.

Человека можно узнать по почерку. Почерк у Дижа Быжа – плавный, ровный, слитный, с закрытыми буквами, с сильным колебанием нажима. Уникальный почерк. Такой, как у Баха, Гёте, Пушкина, Дюма-отца.

– Увы, у друга моего довольно неуравновешенный характер, – грустно отмечает про себя Александр. – Не исключаю, что с возрастом у него могут появиться проблемы с психикой.

Диж Быж – потомок старинной морийской фамилии. Очень любит свою страну, прекрасно знает её историю. Он и раньше неоднократно рассказывал капитану Александру о новейшей истории Мории – при их прежних встречах и в переписке, которую они ведут уже довольно давно.

На стенах в доме поэта много икон и различных картин. Святые и грешники в аду. Ужасные, безумные, дикие видения. Невероятные животные, невозможные чудища, рождённые больным воображением, бесплодным безумием. Скрытое естество, которое мы не видим обычно, вынутое из человеческого обличья. Сова с паучьим туловищем и крыльями насекомого. Бабочка с кошачьей головой. Сфинксы с надкрыльями майских жуков. Птицы с крыльями, беспокойными и жадными, словно руки. Жертвенное животное с длинными узловатыми пальцами. Картина Грюневальда[23]23
  Одна из частей знаменитого Изенгеймского алтаря, созданного в немецким художником Маттиасом Грюневальдом в период 1512–1515 годы. На картине, изображающей сцену нападения дьяволов на Святого Антония, художник с особой силой показывает звериную жестокость и неистовство, охватившие мучителей праведника.


[Закрыть] с изображением жутких зверей, терзающих святого Антония. Мучительные судороги обнажённых человеческих тел в аду и на страшном суде на картинах Дирка Баутса[24]24
  Нидерландский живописец XV века.


[Закрыть] и Стефана Лохнера[25]25
  Немецкий живописец XV века.


[Закрыть].

– Мурашки бегут по телу, когда смотришь на эти картины, – говорит капитан Александр. – Ты такой весёлый человек, Диж, зачем тебе понадобилось собирать в своем доме столько мрачных, бредовых видений?

– Всё хорошее, доброе и настоящее рождается из хаоса. Самые мужественные души закаляются, соприкасаясь с огнём адского пламени. Мы, морийцы, дети вселенского безумия, не должны забывать, откуда мы родом. Не должны быть Гансами, не помнящими родства. Надо помнить постоянно, откуда мы пришли, чтобы не упасть туда вновь. Вот и любуемся видениями чёрной бездны. Или тебе больше нравится уродина-гермафродит Джоконда, Медуза, как её называет наша снобливая публика?

Кто говорит, что глупость – это плохо? Кто говорит, что быть дураком, морийцем, плохо? Это заговор, хорошо законспирированный всемирный заговор против моей Родины. Мория – лучшая страна на свете. А дураки наши – соль земли. Кому нужен умный?

 
Что гений для иных, а для иных чума,
Который скор, блестящ и скоро опротивит,
Который свет ругает наповал,
Чтоб свет о нём хоть что-нибудь сказал,
Да этакий ли ум семейство осчастливит?
 

Не удивляйся, капитан. Я знаю русскую литературу[26]26
  Диж Быж приводит высказывания Софьи, персонажа пьесы Грибоедова «Горе от ума».


[Закрыть]. Посмотрите все на хоровод умников, скучных и отталкивающих. Деятелей науки, счастливых сознанием своей учёности, неспособных ничего создать. Они лишь вредят своей мышиной вознёй, не позволяя приблизиться к цели, ради которой эти науки создавались. Суета их беспорядочна и бесполезна. Познания – до смешного ничтожны. Сами они полубезумны и комичны от избытка своих лженаучных откровений и невежественнх притязаний. Голодные, неопрятные богословы. Мёрзнущие физики. Осмеянные астрологи. Самоуверенные медики, безумцы врачи. Философы, почитаемые только за длинные бороды и широкие плащи. Пренебрегаемые всеми ораторы, софисты. Грамматики. Поэты, вроде меня. Риторы. Юристы. Сочинители. Учёные монахи. Придворные. Разве я не прав?