Текст книги "И станет солнышко в руках моих огромным солнцем. История женщины, которая поверила в любовь"

После инцидента с тестом ДНК Илюша упросил меня смягчиться и поехать к ним – родители пригласили на выходные.

На последних сроках уже сложно спорить. Суббота прошла мирно.

Глава 7. Васька

Я пришила на комбинезон куколки последний карман и легла с ней спать – готовой, ладной, сделанной мной кукляшкой.

В воскресенье, 7 декабря, с раннего утра у меня прихватило кишечник. Пока весь дом еще спал, я пробралась в ванную комнату. «Сегодня точно не буду есть столько, сколько она мне дает. Я уже не справляюсь…» – думала я.

Утро прошло за затяжным завтраком, переходящим в бранч. Я погуляла с Ильей. Долго ходила пешком и постоянно жаловалась на несварение и животик. Вернулась в дом, и мы все вместе сели за стол играть в UNO. Обожаю эту игру! Каждые десять минут я бегала в туалет, живот все еще прихватывало – при том, что я почти ничего не ела. В новостной программе сообщили, что собака Путина сегодня родила щенят. Мы все шутили и смеялись по этому поводу.

После обеда мы решили навестить друзей, с которыми вместе занимались в центре «Волшебный ребенок», – их доченьке уже исполнилось два месяца. Я шепнула: «Илюш, поехали быстрее».

Держать беззаботное лицо и концентрироваться на игре мне становилось все сложнее. Не подавая вида, мы радушно распрощались, пообещав сообщить, если что-то вдруг начнется, – или приехать на следующих выходных, если нет.

В машине я повисла на верхних ручках – только так могла расслабиться.

– Саш, ты точно не рожаешь?

– Да неееее! Есть надо меньше!

Мы заехали домой, чтобы переодеться и отправиться в гости. Я ушла в туалетную комнату и пропала там надолго.

Встревоженный Илья наворачивал круги по квартире.

– Ой, пробка отошла!

Я вышла. Мы уставились друг на друга. Наш мир – уютная квартира, постель, коврики в ванной… все было настолько своим, домашним, успокаивающим. Я раздавала распоряжения Илье:

– Давай еще подождем. В гости точно не поедем. Проверь контракт на роды. Приготовь его. Но не звони врачу. Пока рано. Напиши Свете, что происходит.

Ходила от окна до кровати, от кровати до детской кроватки, висла на них и дышала.

Как и во время всех последующих родов в моей жизни, несколько часов я убеждаю всех, включая себя, что это я не рожаю – это так просто. Удивительно, но это совсем другая тактика, нежели у большинства женщин.

В какой-то момент я все же засомневалась, потому что это были новые ощущения, которых я никогда не испытывала. Они появились, как цунами на горизонте, и начали нарастать.

Илья самостоятельно, как учили на курсах, измерил раскрытие.

– Ой, Саш, там можно прямо раздвинуть пальцы сантиметров на пять! И мне кажется, я дотронулся до ее головы!

Я уже не отвечала. Завалившись и скрутившись калачиком на кровати, я уходила в себя на приливе ощущений, а по возвращении ждала снова, как меня захлестнет эта совершенно новая, прежде неведомая мне волна. Полусогнувшись я ушла в ванную – там мне было почему-то лучше всего. О том, что сейчас нужно ехать в роддом, думалось с содроганием. Я не представляла, что сейчас меня будет кто-то трогать, командовать, протыкать кожу для забора крови (пожалуй, это пугало меня гораздо больше надвигающихся родов).

Я слышала, как Илья говорил с акушеркой: она ехала с других родов и сказала, что заедет к нам. Мне уже не хотелось ни в чем участвовать, командовать. Было все равно, я просто знала, что все как-то складывается. Теперь, с высоты своего опыта, я знаю, что это явный переход в активную фазу родов из латентной, которая длилась с пяти утра и до пяти вечера, пока я отметала мысль о начавшихся родах.

Илья начал собираться в аптеку, чтобы докупить какие-то мелочи. Все происходящее напоминало домашние роды, хотя я по-прежнему уверяла, что сейчас заедет Света, скажет, что это не роды, поможет это остановить – и никуда ехать не придется.

Но Илюша поехал в аптеку со списком, который хранился с курсов, прихватив несколько стодолларовых купюр, чтобы обменять – на случай, если нужно будет платить за роды.

Его не было вечность. Я дышала на приходящей волне. Время вокруг останавливалось. В нем не существовало ни моих свекров. Ни продюсеров. Ни собаки Путина. В моем измерении были только я и дочь. Я постоянно подбадривала ее и говорила, что мне тоже очень страшно, но я здесь. Пока я была одна, вихрь ощущений заметно усилился. Наконец появился Илюша.

Он психовал, что в обменнике у Бенджамина Франклина углядели дырочку в глазу и не приняли купюру. Я слышала, как звонили мои родители. Илья с моим телефоном уходил в другую комнату, быстро говоря им, что я напилась чаю и уснула, специально шурша у трубки, чтобы заглушить звуки, которые я издавала.

А я уже гудела вовсю. И мычала. И подпевала.

И вот в нашу квартиру влетел свет. Это была ангел Света. Она пришла с такой нежной улыбкой! Уже в дверях она увидела, как я, оперевшись на стену, стараюсь изобразить приветливую улыбку, – и сказала провожающему ее мужу:

– Мы точно в родах. Поднимай сумку!

– Света, нам нужно ехать в роддом?

– Давай посмотрим сейчас раскрытие, и ты решишь.

Смотреть раскрытие на схватке – бррррр!

– Отлично! Пять-шесть сантиметров! Мы в активной фазе.

– Так значит, надо ехать в ЦПС?

– Котик, смотри сама. Ты такая красивая! Такие красивые идут роды! Все в полном порядке, ты и малыш здоровы. Я не вижу никаких препятствий, чтобы остаться дома. Здоровая, прекрасная беременность! Такие суперские роды. Но если что – я с тобой в любом случае, вне зависимости от твоего решения.

– Я никуда не поеду. Я не хочу. Мне хорошо тут.

В этот момент я сама принимала решение. Моя интуиция, мое тело, мой ребенок. Я здесь и сейчас. От меня зависит все. От меня и от Бога, которому я с открытым сердцем доверяю свою жизнь и жизнь своей долгожданной доченьки!

В эти секунды вновь тропинка судьбы делала очередной вираж, который определит всю мою дальнейшую деятельность и поменяет жизни миллионов других женщин. Я входила в свои первые осознанные домашние роды. Без проб и репетиций. Я сразу играла свою роль. Блестяще! Только я, и никто другой за меня не родит моего ребенка.

Я чувствовала незримую поддержку Ильи, который без лишних слов уже все привез из аптеки и обменял деньги.

Дальше мне стало… Никак. Ни лежа, ни стоя на коленях. Шейка поет постоянно. Между волнами – непроходящая боль. Я начинаю всхлипывать и заходиться на вдохе.

– Пойдем водичку попробуем. Там тебе полегче станет, – говорит Света.

И вот тут я открываю для себя силу ВОДЫ. Вода-а-а-а-а-а-а-а-а… А-а-а-а-а-а… Как хорошо в теплой ванне! Это то что нужно!

В воде схватки сразу стали спокойнее, терпимее, перестали быть единой волной. У меня появились перерывы, и это было замечательно. Нужно было собраться с силами и нырнуть в новую волну. Я дышала и проваливалась в сон. Приехала вторая акушерка – Лада. Волны нарастали и держали меня все крепче. Но с приходом каждой я знала, что у меня есть маленький запас. Еще немножечко, я могу. Вода.

Нет! Я отсюда уже никуда не уйду! Со следующими несколькими волнами пришли волны страха, а вместе с ним – потуги. В голове была мысль: «Куда все несется?! Как это остановить? Я не готова прямо сейчас! Боже, как страшно!»

Но чем больше я жалела себя, боялась потуг, тем больше добавляла себе работы. Я быстро поняла, что от меня требуется: не жалея себя, через боль «выдувать» свою девочку, которая в эти минуты напоминала мне огромный бронетранспортер, прокладывающий дорогу. Мое тело как будто бы уже не зависело ни от чего. Я чувствовала всем своим нутром движение ребенка внутри. Я помогала, меняя типы дыхания. Пф-ф-ф-ф, пх-х-х-х! Я и ты. Ты и я.

Голос Светы:

– Какая у нас космическая Сашка! Смотрите, какая красивая!

Волны удовольствия и страха смешались. Последние секунды перед рождением Василисы взорвались тысячей салютов в моей голове и теле! Ощущение блаженства! Я не забуду этот миг никогда! Эти секунды поменяли во мне раз и навсегда отношение к женщинам и к рождению ребенка. В каждой клетке отложились память о радости родов, удовольствие и любовь к процессу рождения ребенка!

Я больше не могла верить страшным рассказам, мне больно было слышать, когда женщины описывали это как мясорубку, кошмарный опыт и страдания. Несравненное наслаждение от собственной блестяще проделанной работы и счастье быть женщиной! Это чувство хочется передавать дальше из поколения в поколение, рассказывать дочерям и внучкам.

Подсознательно эти чувства зрели во мне долгие годы, пока я не смогла трансформировать их в знания, чтобы передавать эту энергию другим.

Василиса в прямом смысле выплыла в этот мир: впервые я увидела ее под водой. Через несколько секунд человечек оказался в моих руках. Она не кричала. Ее переход был настолько плавным, что она просто открыла глазки и лежала, покрякивая. Я поцеловала ее, убрав лишнюю слизь из дыхательных путей. Я знала, что пуповину нельзя резать сразу же – ребенок должен забрать из нее свою кровь. Легкие открывались мягко, Васька быстро покраснела.

Я смотрела с улыбкой и тревогой, какая она «баба-ягунья» – со скрюченным носиком, завернутым ушком, смешными пальчиками и вытянутой головой. Я все переспрашивала: «Она точно изменится?» Акушерки смеялись.

Моя девочка менялась так быстро! Она была невероятно красивым младенцем! Я смотрела на нее и плакала от любви. Окситоциновые волны до сих пор накрывают меня, хотя с момента «первого фейерверка» прошло много лет.

И сейчас я смотрю на мою девочку, которая ведет мою машину, – поворот головы, хитрая улыбка… Протягиваю ей ладонь – она по-дружески хлопает по ней и обхватывает пальцами. И мы едем так молча, а я слизываю со своих щек слезы счастья и благодарю Бога за эту любовь.

Здесь хочу сделать небольшую паузу и вспомнить, сколько же осуждения со стороны «общественности» я получила за дерзость родить дома. Именно поэтому хочу предостеречь девочек, которые доверяют моему мнению и видят мой опыт: не нужно рожать дома только потому, что так поступила та самая Саша Зверева, мама четверых детей. Во-первых, я не просто прошла базовые подготовительные курсы по уходу за ребенком, а детально изучила процесс родов. Во-вторых, рядом со мной находился муж в полной готовности везти меня в роддом, в котором уже был подписан контракт на платные роды. В-третьих, беременность вела опытная акушерка, которая, оценив ситуацию, зная мой анамнез и состояние на момент вхождения в роды, предоставила мне выбор. Я понимала (хотя в тот момент – не совсем), что любой выбор имеет последствия, и доверилась интуиции и подсказкам тела, полагаясь на знания, которые получила на курсах, из книг и от врачей высшей категории.

Женщины, которые выбирают домашние роды, обладают определенным складом ума и сильным характером. Они настолько серьезно подходят к этому вопросу и тщательно готовятся, что заподозрить их в безрассудстве, осуждать и обвинять в чем-то не имеет никакого смысла. Многие женщины, родившие дома, впоследствии получают дополнительное образование, проходят специализированные программы и становятся доулами, чтобы передавать свой опыт мягких вольных родов другим. Как, собственно, случилось и со мной.

Вернемся в 2003 год. Когда через день после родов я вышла из дома и поехала на УЗИ, буквально на час оставив Васю дома со своей сестрой, от моего сердца будто начала разматываться ниточка. Я не понимала, что это за чувство. Оно пугало и удивляло одновременно. Думать о ребенке каждую секунду – все, что теперь было важно для меня. Остальное отодвинулось на второй план. Я поделилась своими чувствами с Илюшей. И он подтвердил, что у него в сердце тоже появилась эта «ниточка».

В эти секунды, мчась по Ленинскому, я раз и навсегда поняла и даже почувствовала это физически: моя жизнь никогда не будет такой, как прежде!

Родители Ильи ахали и причитали по поводу наших домашних родов. Мы сообщили всем уже с утра. Постепенно начали приезжать близкие и друзья, чтобы посмотреть на наше доморожденное чудо. Надев маски, Илюшины родители разглядывали крошку:

– У нее такое же родимое пятно на сгибе руки, как у меня! Как будто россыпь веснушек!

Бабушка узнавала свои гены. Девочка была копией папы, особенно это выражалось в форме глаз. Про анализ ДНК больше никто не вспоминал, как и про мои слезы и убитые нервы.

Илья так и не подарил мне цветы. Первый букет со словами «Спасибо за дочь» я получила полгода спустя. Я списала это на то, что он закрутился и забыл.

Надо ли описывать первый год после рождения первенца, когда душа вздрагивает от каждого чиха? Как хорошо, что у меня была Света, которой можно было позвонить в любое время. Ее поддержка была особенно важна после визита очередного врача, который, услышав, что мы не делали прививку БЦЖ, мог брякнуть:

– Да вы в лифте проедете – вот вам туберкулез! Это же абсолютно беззащитный ребенок! Надо его защитить – привить!

Света успокаивала. Я перелистывала конспекты лекций Червонской, вспоминая адовую машину «Большой Фармы». Несмотря на запугивания, которые сыпались со всех сторон, моя уверенность в правильности выбранного пути только крепла. Мы вызывали всех необходимых специалистов на дом. Никогда в жизни не были в поликлинике. По молодости делали диагностику НСГ (нейросонография) в определенные месяцы жизни. Сейчас же визиты к остеопату решают любой вопрос.

Глава 8. Зависимость

Как ни странно, Вадим очень полюбил Василису. Относился к ней практически как к собственному ребенку. Помогал финансово, дарил подарки. Я быстро восстановилась и стала выступать. Прихватив молокоотсос, я гастролировала по городам недалеко от Москвы: Тверь, Тула, Рязань.

К нам переехала моя старенькая бабушка Зина. Мы ласково называли ее Брокколи из-за кудрявой прически. Она готовила мне кашки и тушила гречку с мясом. Помогала гулять с Васькой, пока я отсыпалась дома. Моя жизнь четко разделилась на «до» и «после».

Я никогда не забуду, как «пружинила» на большом мяче с Василисой, пытаясь ее укачать, а за окном ночь сменяла день или наоборот. Стоило положить дочь в кроватку, она тут же начинала крякать…

Однажды она проплакала пять часов подряд. Я валилась с ног, было ощущение, что мой позвоночник тихо рассыпается. И вот она уснула, я выдыхаю, ме-е-е-едленно шагаю к выходу, и тут… маленькая игрушечная музыкальная овечка с веревочкой, которая жила в кроватке Васи, вдруг решила допеть последнюю ноту. Вася открывает глаза, ор начинается снова. А-а-а-а-а-а-а-а!

Сладить с ней не мог никто! Вася орала на руках у всех. А я тогда не знала тех секретов, которые знаю сейчас. Закончилось это примерно в год с копейками. С тех пор я боюсь маленьких детей. Нет, чужих малышей я, безусловно, тоже люблю, но тискать их и сюсюкать с ними – нет уж, увольте.

Родители Ильи вели себя странно… При друзьях они жутко гордились внучкой. Тем более что мы закаляли Василису с детства, отдали ее на гимнастику, а на ГВ она была почти до трех лет. «Догоняйте!» – самодовольно говорили они своим друзьям, у которых были дети похожего возраста. В то же время они постоянно и совершенно непредсказуемо подвергали меня стрессам.

Я очень сильно переживала, что в их семье было в порядке вещей ставить на стол алкоголь в любое время суток и без повода. Бокальчик вина, виски. Я боялась, что Илья, видя пример родителей, тоже поддержит эту странную «традицию» и начнет пить. Да, по молодости, пока мы переживали самый романтичный период, тоже могли выпить виски с колой. Но с наступлением беременности и ГВ, а особенно после знакомства с «Волшебным ребенком», алкоголь из моей жизни исчез на весь этот период Мне очень хотелось, чтобы из жизни любимого мужчины он ушел тоже.

Выпив во время обеда или ужина, родители Ильи пускались в длинные разговоры о жизни. И я сидела и слушала. Возражать, перебивать, не дослушивать до конца – не рекомендовалось.

Очень часто к ним в гости приезжала двоюродная сестра Ильи. Их семья жила очень скромно, ютились в крошечной служебной квартире мужа-военного. Они с радостью приезжали на хлебосольные застолья и выпивали. Однажды мы собрались за одним столом.

Как обычно, все смотрят в рот главе семьи. Я наблюдаю за происходящим.

Вдруг размякший глава встает и говорит:

– Среди нас тут есть одно слабое звено!

Обводит тяжелым взглядом притихший круг родственников, останавливается на мне. Глазами показывает мне, сидящей с шестимесячной Васькой на коленях, на выход:

– Ваши каникулы в нашем доме окончены!

Дело близилось к ночи. Я собрала вещи, мы с Васей и Ильей сели в машину и уехали. В дороге начали ругаться.

– Почему ты меня не защитил?! Они вышвырнули нас, как обоссавшихся котят!

– Ну как я буду с ними спорить? Они нам квартиру наполовину оплачивают. И потом купить собираются… Ради этого стоит потерпеть.

И я слушалась Илюшу, снова и снова возвращаясь в их дом. Они были так радушны и хлебосольны, кормили меня и внучку, покупали самые свежие ягоды и творожки. Мне не нужно было заботиться ни о каких бытовых делах, пока я гостила в их доме. Это расслабляло. Я, как ласковая собака, доверяла и «подставляла пузико, чтобы почесали». Но после непременно получала ботинком под дых. Удивительная садистская игра.

Мы устраивали прекрасные детские праздники на их идеальном газоне. Я зорко следила, чтобы не топталась травка, не ломались вещи в доме, чтобы бассейн всегда был в порядке после купания – отец Ильи был в этом строг. Мне нравилось готовить новые блюда вместе с Илюшиной мамой.

Но настоящую безопасность и поддержку я ощущала только в доме моих родителей. Что бы ни случилось, они всегда поддерживали нас, корректно беседовали с Ильей, если возникало недопонимание. И плакали, видя, как к нам относятся родственники. Мои мама и папа тоже бывали в гостях у родителей Ильи. Не увидев своими глазами, действительно сложно поверить, что настроение этих людей менялось в одночасье.

Я металась в этой клетке, была зависима от обещанного жилья и лелеяла надежду, что когда-нибудь меня полюбят, поверят, что я не дрянная девка, а заботливая мама, любящая их сына женщина и не претендую ни на чьи блага! Я даже не стала оформлять официальный брак, только чтобы они не боялись, что я себе захапаю их имущество.

Забегая вперед: квартиру все же купили спустя несколько лет. Купили они ее себе, оформив недвижимость, естественно, тоже на себя. Те недолгие годы, что я там прожила, родив второго ребенка, нас постоянно держали в страхе: то назначали плату за проживание, то угрожали выселить. То же самое было с машиной Ильи – они продали джип, оформленный на его имя, и отдали ему машину матери. Боже, какой бред… Мне кажется, я такого даже в книгах не читала.

Не могу посчитать, сколько раз я съезжала с этой квартиры. Туда не прописали ни одного из внуков и даже собственного сына. Мой папа вписывал всех моих детей в его «резиновую» двухкомнатную квартиру в Звездном, где уже числились около десяти человек. Зато единственным собственником квартиры, в которой нам разрешили какое-то время пожить, был отец Ильи. Ни Василиса, ни Макар и по сей день так и не заслужили ни одного квадратного метра даже от родного отца. И вплоть до сегодняшнего дня только я одна остаюсь ответственной за крышу над их головами, развитие и образование, которое они получат, транспорт, на котором будут передвигаться. Все это я уже выплакала, поблагодарила и простила за это. Этот урок мой, я несу полную ответственность и ничего больше не жду.

* * *

Это была многолетняя борьба за то, чтобы меня приняли и полюбили. Между тем я все чаще стала замечать, что от Илюши пахнет алкоголем. Он прятал бутылки в кабинете, где якобы работал, я выгребала из-за батареи крышки из-под пива и пластиковые поддоны от сервелатной нарезки… Я чувствовала запах перегара от него и жутко сердилась.

Просила маму и папу поговорить с ним. Даже сама звонила его родителям! Постепенно мои требования прекратить эти алкогольные «прятки» стали его раздражать. Он стал поднимать на меня руку. Я знала, что это НЕ ОН. Что мой Илюша не может быть таким! От моего Илюши не пахло перегаром и сухариками «3 корочки». Мой Илюша был за меня в любой ситуации. Мой Илюша был красивым худым кудрявым парнем!

Больше всего мне было больно смотреть на то, что после моего возвращения в дородовую форму, раздобревший за компанию Илья не прилагал никаких усилий, чтобы хорошо выглядеть. Я старалась, мотивировала, тянула за собой! Подавала пример. Иногда пыталась вызвать ревность. Тщетно. На моих глазах красивое тело и лицо заплывали, и я точно знаю, что процесс был необратим. Пару раз Илья брался за себя, переставал употреблять алкоголь, брался за питание – и результаты были! Это был новый виток отношений, когда я снова видела в нем привлекательного мужчину. Но длилось это недолго.

Внутри я рыдала от этой потери. С одной стороны, рядом со мной был тот же человек, в которого я влюбилась без памяти. С другой – мой интерес стал стремительно угасать.

* * *

Однажды мы собирались на семейное празднование по случаю дня рождения Василисы, где «официально» можно было выпить с друзьями и родными – то есть я была не против, если Илья выпьет. Буквально за тридцать минут до выхода я нашла спрятанную в прикроватной тумбочке смятую банку пива, недоеденную колбасу и заметила его отупевший взгляд. Мои мечты о здоровой, спортивной семье с загорелыми худощавыми родителями, которые много путешествуют на модной быстрой машине, разбивались вдребезги. Я понимала, что передо мной человек с нездоровой зависимостью, нездоровым весом и внешним видом.

Еще долгих пять лет я тянула на себе этот ставший скучным мне брак. Разжигала огонь, поддерживала семейные ценности, инициировала поездки. Убеждала себя в том, что я люблю не оболочку, а сердце и душу. Иногда у меня получалось! Но потом происходил очередной факап с участием его родителей, и мои мысли типа «А стоит ли это все моего терпения?» набирали обороты. Все больше я стала задумываться о том, как в двадцать четыре года научиться снова жить для себя.

Конечно, в разводе нет одного виноватого. Возможно, и про меня есть что рассказать, если посмотреть на ситуацию чужими глазами. Но все наши общие друзья и знакомые как один говорили: «Саша, за тобой не успеть, ты топишь очень быстро, мужчина чувствует пробуксовку, ломается, а ты сверху прибиваешь своим нетерпением». Вот такие уроки молодой жизни я проходила.

* * *

И вот жизнь перешла из режима «терпила» в режим «радость здесь и сейчас». Однажды я познакомилась с мотоциклистами на Воробьевых горах. У меня появилась цель! Сместился фокус. Я просто заняла сама себя, направила свою мощную энергию на новую, зримую мечту: стать красивой и быстрой мотоциклисткой на спортивном байке в суперобтягивающем комбинезоне! Все мое внимание всецело захватила мотожизнь!

Управлять мотоциклом я научилась во время нашей с Василиской зимовки в Индии. Мне тогда так понравилось это ощущение свободы! По возвращении домой, как только в Москве зачирикали весенние птички, я купила себе небольшой скутер наподобие тех, на которых гоняют на Гоа. Когда едешь на мото – чувствуешь, как в низинах воздух становится холоднее, как возле деревень веет дымком, а там кто-то выпекает сдобу. А эти безумные цветочно-травяные запахи, когда едешь вдоль полей и долин…

Мои московские знакомые, с которыми вместе отдыхали на Гоа, зная, как я полюбила мотоциклы, однажды подъехали к моему дому на Ленинском. Мой мобильник зазвонил:

– Сашка, ты хотела покататься на настоящих «зверях»? Выходи!

Я вышла – и обомлела. Передо мной стояли настоящие стальные птицы! Яркое оперение спортивных кастомных мотоциклов сочеталось с мотокомбинезонами и невероятной красоты шлемами, из-под которых на меня смотрели красивые смелые глаза молодых мужчин! Кажется, бабочек в моем животе разорвало на мелкие части.

Этот момент настолько потряс меня! Я до сих пор вспоминаю, какая охватила дрожь, когда, посмеиваясь над моими туфлями на высокой танкетке и укороченной джинсовой курточкой, в которой я выскочила «покататься на спортах» (спортивных гоночных мотоциклах), мне сказали:

– Держи шлем. Будет страшно – похлопай рукой водителя сбоку. Сбавим темп.

Я села. Выхлопы зарычали, как бешеные дикие звери. Моя поза напоминала лягушонка. Мы сорвались с места и помчали! Мимо цветущих лип, окутанных дурманящим ароматом, мимо парков и лужаек с клевером, мимо кондитерских, мимо заправок, мимо ресторанов и скошенных газонов. Мое обоняние сходило с ума! Меня охватило невероятное волнение… И вот мы выехали на МКАД. Мотоциклист встал на заднее колесо от сильного старта, я почувствовала, что съезжаю назад. Набор скорости был таким стремительным, что я втянула голову в плечи – казалось, что ее просто оторвет встречным ветром!

Мы мчались, сильно наклонившись вперед, практически лежа, чтобы добиться нужной аэродинамики. Я помню, что в какой-то момент, выглянув одним глазом из-за спины везущего меня мотоциклиста, я увидела на спидометре 288 км/ч! И мы все еще набирали скорость! Ветер просто вырывал меня из сиденья, от скорости руки расцеплялись. Но я не стучала по боку водителя, а только видела в отражении визора шлема свои распахнутые глаза с огромными зрачками, слышала свое дыхание и стук сердца в висках. Этот момент навсегда изменил меня. Дикий ужас близости смерти трансформировался в пограничное состояние, близкое к высшему наслаждению. Риск, ощущения на грани – и в то же время полное доверие везущему меня водителю и Богу, которому я молилась, пока ревущие моторы не смолкли.

Из поездки я вернулась домой другим человеком. За месяц продала свою машину, прошла обучение в мотошколе на начальном и продвинутом уровнях. В салоне приобрела новенький мотоцикл и подходящую экипировку. Началась новая жизнь.

Когда все ложились спать, я в черном обтягивающем защитном комбинезоне с рычанием тигрицы выруливала из паркинга, укрощая своего «зверя». Возвращалась домой с первыми лучами солнца. Мы встречали рассвет на Воробьевых горах – солнце вставало ровно над куполом храма Христа Спасителя.

Несложно догадаться, что я быстро влилась в тусовку и сразу стала активной болельщицей всех российских мотогонок. Семья меня поддерживала. Василиса в то лето проводила время у моих родителей на даче. Я, объезжая все пробки, прилетала к ней за две секунды, а ночью мчалась по пустой Горьковке, разрезая воздух своей черной стрелой.

Я расслабилась, сместила фокус с недовольства образом жизни Ильи и предвзятостью его родителей на яркое увлечение, отдалась ему со свойственным мне напором.