Текст книги "Билет в один конец"

– Берите тросы, – распорядился он. – Поднимаем эту штуковину вертикально.

Глава 8

[Пресс-релиз компании «Операции в ксеносистемах» по случаю второй годовщины заключения контракта на создание марсианской базы, приостановленного до 5 февраля 2037 года]

Мы мечтаем о космосе. Мы мечтаем о новых мирах. Мы мечтаем о будущем. Мы мечтаем об открытом небе и широких горизонтах, о картинах, которые до сих пор не видел человеческий глаз. Мы мечтаем, и мы создаем. С самого своего рождения компания «Операции в ксеносистемах» всегда стремилась к недостижимому, к невозможному, к невероятному и превращала это в реальность.

Мы являемся мировыми лидерами в космических технологиях, правительства и корпорации доверяют нам, зная, что мы сдержим свои обещания. Нами повсюду восхищаются, ценя наши прозорливые видения будущего человечества. И сейчас, когда мы вступаем в новую эру исследований, колонизации, адаптации и использования, «Ксеносистемам» просто нет равных.

Неудивительно, что два года назад было объявлено об историческом партнерстве между «Ксеносистемами» и НАСА, направленном на обеспечение постоянного присутствия на поверхности Марса. В Первой марсианской базе будут сочетаться инновационные инженерные решения и проверенные и испытанные технологии, что обеспечит уникальное жизненное пространство на Красной планете. Отважные мужчины и женщины последуют по стопам Гагарина и Гленна, Терешковой и Райд, Армстронга и Лу[3]3
  Гленн, Джон Гершель – младший (1921–2016) – первый американский астронавт, совершивший орбитальный полет вокруг Земли; Райд, Салли (1951–2012) – первая американская женщина, побывавшая в космосе; Лу, Эдвард Цзян (род. 1963) – астронавт НАСА китайского происхождения.


[Закрыть]. Эти бесстрашные пионеры высадятся на враждебной планете, укротят ее и превратят в спокойное, уютное место.

Минуло всего два года, а наши научно-исследовательские центры уже выдают поразительные результаты. Разработаны новые технологии, которые улучшат жизнь всех взрослых и детей на этой и других планетах. Созданы компактные автоматические машины, способные помогать нам в повседневных заботах. Новые открытия в медицине спасут жизнь бесчисленному количеству наших близких. Системы мониторинга обеспечат безопасность наших домов и защитят нас от врагов. В истории человечества еще не было такой благоприятной для жизни эпохи, и все это благодаря каждодневным достижениям «Ксеносистем».

Наша самая заветная мечта заключается в том, чтобы создать такую среду, в которой смогут жить и работать астронавты, которую мы когда-нибудь даже сможем назвать «домом». Наша задача в том, чтобы сделать эту мечту реальностью. «Операции в ксеносистемах». Мы на переднем крае.

* * *

– Мы не готовы, – сказал Фрэнк.

– Тебя никто не спрашивает. – Брэк хлопнул ладонями по столу. – Время вышло, Киттридж.

Они были в комнате вдвоем, Фрэнк и Брэк, сидели друг напротив друга.

– Поверьте, я могу судить, насколько мы готовы. Кое-что мы знаем хорошо. Другое мы знаем хуже. О некоторых вещах мы ни хрена не знаем. Мы недостаточно подготовлены. Вы можете отправить нас на Марс такими, какие мы есть: вы правы, особого выбора у нас нет. Но мы знаем, насколько мы хороши, и ваше начальство, – Фрэнк изогнул палец к потолку, – также должно это знать.

– Начальству насрать на то, что вы думаете. Последние шесть месяцев за вами наблюдали так пристально, что известно даже, кто сколько раз за это время пернул. Если наверху полагают, что вы, сборище недоумков, уже готовы, вы вытягиваетесь в струнку и орете «так точно» до тех пор, пока у вас не лопнут легкие.

Фрэнк провел языком по зубам и поморщился.

– Как я уже сказал, мы не в силах это остановить. Мы принадлежим вам – «Паноптикуму», «Ксеносистемам» – с тех самых пор, как поняли, куда направляемся. Однако это не мешает нам иметь собственное мнение.

Брэк откинулся так далеко на стуле, что Фрэнк подумал, как бы он не свалился назад. Он сидел уставившись в потолок, где были лампы освещения, видеокамеры и микрофоны.

– Знаешь, Киттридж, вы мне не нравитесь! Вы сборище убийц, извращенцев и сволочей. На Земле никто не прольет по вам ни одной слезинки. Вот почему выбрали вас. Вас можно забыть, словно вас никогда и не существовало.

– Я это понимаю.

– А теперь к делу. Вы отправляетесь на Марс. Вы знаете, что вам делать, потому что вы понимаете, что, если вы это не сделаете, вы не проживете и пяти минут. Но в «Ксеносистемах» все больше ломают голову, сможете ли вы остаться единой командой на Марсе: здесь вы работаете вместе только потому, что не хотите оказаться в «Дыре». Киттридж, ты не хочешь попасть в «Дыру»?

– Особого желания нет, – признался Фрэнк.

– Когда вы окажетесь на Марсе, никакой «Дыры» больше не будет. Никакой дисциплины. Никто не будет вас строить. Вы развалитесь, а вместе с вами развалится программа. Ты хоть представляешь себе, сколько деньжищ Дядя Сэм вбухал во все это?

– Я где-то об этом читал.

– Триллионы. И все эти деньги потрачены на то, чтобы довести нас до этой точки. И сейчас только ты и твои замечательные товарищи стоите между Первой марсианской базой и бесконечно дорогостоящим провалом. – Помолчав, Брэк посмотрел на Фрэнка поверх изгиба своей груди. – Ты воспринял это достаточно спокойно.

– Я этого ждал. В конце концов, до восьми я считать умею. Так что, насколько я понимаю, это решение было принято уже какое-то время назад, и вы сейчас не открыли мне ничего такого, что я уже не знал бы.

– А может быть, ты просто так говоришь. – Переставив ноги, Брэк качнулся обратно к столу. – Я буду с тобой откровенен, выскажусь как мужчина мужчине. Мне предстоит быть единственным служителем закона в городе, населенном одними преступниками. Это очень непростая работенка. Но есть ты. Из всех вас тебе я доверяю больше всех. Это не так уж и много, но что есть, то есть. И, раз шерифу нужно будет поддерживать порядок, ему потребуется помощник.

Фрэнк сплел пальцы.

– На протяжении нескольких месяцев вы вытирали об меня ноги, и вдруг я стал настолько хорошим, что могу быть вашей правой рукой? Очень уж крутой оборот, у меня шея свернулась.

– Я вовсе не хочу сказать, что ты оденешься соответствующим образом и будешь всем показывать, что я тебе доверяю. Но я должен когда-нибудь спать, Киттридж. Мне нужен тот, кто подстраховывал бы меня, докладывал мне обо всех разговорчиках. Ты нужен, чтобы помочь мне остаться в живых. На всякий случай.

Брэк уставился на Фрэнка, тот спокойно выдержал его взгляд.

– Вы хотите, чтобы я стал осведомителем.

– Мы можем устроить все так, чтобы ты не остался внакладе.

– Последнее предложение, которое мне сделали, закончилось тем, что я отправляюсь на Марс. Так что вы должны предложить мне что-нибудь более стоящее.

– Ты знаешь, как все должно пройти. Вы отправляетесь туда, строите базу и остаетесь там до тех пор, пока не закончится ваш срок, а это произойдет где-нибудь в двадцать втором столетии, правильно?

Брэк самодовольно ухмыльнулся. Как же Фрэнк ненавидел эту ухмылку! И теперь он знал, что ему предстоит видеть ее каждый божий день, в то время как он надеялся избавиться от нее навсегда.

Однако он не собирался показывать, как люто ненавидит этого человека. Как часто красочно представлял себе, что его убивает.

– Вы говорили о том, как собираетесь сделать так, чтобы я не остался внакладе.

– Я отправляюсь вместе с вами. Но ты должен уяснить, что я с вами не останусь, потому что я не такой, как вы. Я запасся обратным билетом домой. Это случится не сразу. Когда мы все закончим. Это понятно?

Фрэнк медленно кивнул:

– Да, я понял.

– Итак, «Ксеносистемы» наняли меня, чтобы я держал вас всех в узде. Компания хочет быть уверена в том, что ее инвестиции надежно защищены. После того как мы примем первую экспедицию НАСА и все пройдет хорошо, мне уже можно будет передать вас кому-то другому. И я займу место этого человека на корабле, возвращающемся на Землю, потому что для меня это не приговор, а обыкновенная работа. И ты мог бы вернуться вместе со мной.

Фрэнк почесал подбородок. Время двигалось невыносимо медленно. Шум кондиционера не заглушал скрежета пальцев Фрэнка по щетине.

– А что будет ждать меня, когда я сойду со спускаемого аппарата?

– Открытая дверь. Конечно, будут некоторые ограничения на твои передвижения. Тебе повесят браслет. Но ты будешь свободен. – Брэк усмехнулся. – Ты посмотри на себя. Ты этого не ожидал, да? Я просто в восторге, видя, как твой умишко выделывает сальто, пытаясь осмыслить предложение.

– И для этого я должен буду позаботиться о том, чтобы вы остались в живых?

– Иначе это не будет иметь никакого смысла. Ты чешешь спинку мне, а «Ксеносистемы» почешут спинку тебе. Ну, как тебе такой расклад, Киттридж? Черт возьми, у нас есть на тебя все данные: мы знаем, что ты согласишься.

– Остальных такое соглашение совсем не обрадует. Они будут недовольны. Очень недовольны.

– А им и не нужно знать. Ну а если они узнают, сделке конец. Финиш. Отмена. Полная секретность – это обязательное требование.

– А что произойдет, – спросил Фрэнк, – если нас увидят уходящими вместе к горизонту? Наверняка все сообразят, что тут что-то нечисто.

– Предоставь это мне. Мне просто нужно получить от тебя согласие. – Брэк склонился над столом. – Ты ведь хочешь вернуться домой, да? Все хотят. В задницу весь этот треп о первопроходцах и колонистах. Это для полных недоумков. Ты и я – мы хотим сделать дело, выполнить работу и вернуться домой. Понежиться на солнышке. Выпить пива. Посмотреть по телику бейсбол. Не думая о том, что воздух за окном хочет нас убить.

И стать свободным. Получить возможность разыскать сына. Чертовски долгий кружной путь. Тюрьма. Марс. Обратно.

Так что насчет остальных? Что насчет их надежд и страхов перед будущим? «Предоставь это мне», – сказал Брэк. Как он собирается решать эту проблему? А ему, Фрэнку, не все ли равно, если конечная награда стóит того? Да, это предложение как снег на голову. Но разве ему уже не приходилось принимать подобные решения и отвечать за последствия?

– Можно задать один вопрос?

– А то как же. Задавай, черт побери. Только не обещаю, что дам тебе ответ.

Фрэнк подался вперед, облокотившись о стол.

– Что говорят о нас – там, на воле?

– Ты думаешь, вы прямо уж герои, потому что летите на Марс? Позволь тебя разочаровать. Для остального мира вы лишь заключенные с «А» по «К».

– Никто даже не знает наших имен?

– В «Ксеносистемах» не хотят, чтобы родственники ваших жертв поднимали хай. Это же будет полная катастрофа. – Брэк презрительно махнул рукой. – Как будто до вас, уродов, кому-то есть дело.

Все шло совсем не так, как рассчитывал Фрэнк. Он полагал – он надеялся на то, что сын будет гордиться им просто за полет к Марсу. Однако этого не произойдет, если только «Ксеносистемы» не обнародуют их имена, а такое вряд ли когда-либо случится. И что же теперь делать? Что ему остается – только ухватиться за последний шанс создать хоть что-нибудь хорошее из этой пустоты, в которую превратилось его существование.

– Хорошо, – сказал Фрэнк, – я согласен.

– А все ведь не так уж и плохо, а?

– Но мне нужно будет поддерживать видимость. Следить за тем, чтобы все думали, будто я вас на дух не переношу.

Брэк снова ухмыльнулся.

– Ты уж постарайся, Киттридж, сыграй эту роль. Но ты не забудешь, ведь так?

– Я не забуду, – подтвердил Фрэнк, гадая, знает ли Брэк, что иногда слово может иметь два значения, совершенно противоположных по смыслу.

– Ступай собирать свои вещи. Транспорт отбывает через полчаса.

Фрэнк вернулся к себе в комнату. Она была больше, чем его прежняя камера, и формально считалась люксом, то есть ванная комната была отделена от кровати дверью. Однако ощущение было таким же. Фрэнк понимал, что поменял одну клетку на другую и просто перенес картонную коробку со своими пожитками в новую тюрьму.

Да, конечно, он стал более поджарым, более подготовленным, более целеустремленным. Фрэнк ни о чем не жалел. Он занимался чем-то полезным, вместо того чтобы просто гнить в одиночестве. И это было хорошо. Но Фрэнк считал, что больше у него ничего не будет. И вот теперь… он прижался лбом к холодной стене.

Совершенно неожиданно. Да, Фрэнк с самого начала понимал, что с ними отправят надсмотрщика, но Брэка? Проклятие. Неужели они это заслужили? И не то чтобы они были смирными, безобидными людьми: они опасные преступники. Но, несмотря ни на что, несмотря на свою естественную склонность идти на крайности, несмотря на стремление винить других в собственных ошибках, несмотря на полное отсутствие внутреннего сдерживающего голоса, они более или менее стали сплоченной командой. Все они прошли отбор за право быть там, и пока они делают свою работу и не задевают умышленно друг друга за больные места, у них получается довольно неплохо. Когда база будет закончена, она станет достаточно большой, чтобы у каждого было свое собственное пространство. И нечастые встречи будут сравнимы со встречами соседей, живущих в одном многоквартирном доме.

Другой вопрос, смогут ли они продержаться так бесконечно долго? Конечно, к ним будут прилетать и улетать новые люди, базе со временем предстоит расширяться. Их маленькая группа разбавится, в конечном счете превратившись в экипаж, что будет не так уж и плохо при данных обстоятельствах.

Фрэнк приготовился ко всему этому. Приготовился стать примером того, как человек, совершивший ужасный проступок, в корне меняет свою жизнь. И вот теперь двойное откровение: никто на воле не знает его имени, и это, возможно, еще не конец. А это означает…

Его сыну, о котором он постоянно думает, не придется до конца своих дней гадать, что сталось с его отцом. Они смогут сидеть вместе во дворе и смотреть на маленькую красную точку, поднимающуюся над горизонтом, и, может быть, внуки захотят послушать о том, как их дед летал на Марс. Нужно просто быть сильным, остаться в живых и позаботиться о том, чтобы с Брэком ничего не случилось. Год в пути. Два или три года работы. Год на обратную дорогу. Не такая уж и высокая плата за нечто такое, что сможет сойти за свободу.

Сняв крышку с коробки, Фрэнк перебрал все, что лежало внутри. Несколько книг. Несколько писем от бывшей жены. Сев на край койки, Фрэнк перечитал столько писем, сколько смог, начиная с начала, когда в них были беспокойство и недоумение, и двигаясь дальше, наблюдая за тем, как все чувства постепенно иссякают и остается одно только холодное, агрессивное безразличие.

Она развелась с ним. Ну разумеется. Он сам недвусмысленно сказал ей сделать так, и она согласилась гораздо быстрее, чем он предполагал. Но он предал ее, не предупредив о том, что задумал. И если бы он любил ее сильнее, то, возможно, не совершил бы то, что совершил.

И тем не менее письма принесли утешение. Когда-то его любили. И он обладал способностью любить. Быть может, он снова полюбит, когда-нибудь в будущем. Было время, когда он знал, как это делать и на что это похоже.

– Немедленно прийти в строение два. Подтвердите.

– Подтверждаю. – Возможно, он последний раз услышал в ухе этот голос. – Это было здорово.

Взяв свою коробку, Фрэнк направился к строению два, перед которым выстроилась вереница микроавтобусов. Вечерний воздух был прохладным, а поскольку он дул со стороны пустыни, в нем чувствовался запах соли.

Здесь были и остальные, собравшиеся на ступенях в медицинский центр, каждый держал в руках картонную коробку Департамента исправительных работ штата Калифорния. Марси перевязала свою бечевкой. Были и «костюмы», но они ждали на противоположной стороне дороги. Если не считать наушников, заключенные были предоставлены сами себе.

Зевс, сидевший на ступенях «Банка крови», подвинулся, освобождая место Фрэнку.

– Достаточно?

– Сойдет.

– У меня плохое предчувствие. – Толстый палец Зевса вонзился в стенку его коробки, устроившуюся у него на коленях. – Все это слишком быстро.

– Я уже высказал свои возражения. Это ничего не дало. Так что нам просто придется терпеть, великан. – Ветер обдувал щиколотки Фрэнка. – Мы трогаемся в путь. На самом деле мы тронулись в путь, как только покинули тюрьму, но где-то кто-то держал в руке большие часы и вел обратный отсчет.

– Меня это всегда выводило из себя. Обратный отсчет. Если все готово, почему бы просто не нажать кнопку и не стартовать?

– Наверное, тут все гораздо сложнее, – предположил Фрэнк. – Ты ведь не включишь насос до тех пор, пока в нем не будет жидкости, и тут тоже люди знают, в каком порядке что делать.

– Пожалуй, ты прав. Знаешь, было бы клево, если бы нашелся кто-то, у кого можно было бы спросить. А так у меня такое ощущение, будто нас умышленно держат в неведении. – Зевс оглянулся на строение два. – Ты знаешь, как это произойдет?

– Мы сядем в машины, и нас отвезут куда-то туда, где делают то, что сделают с нами. После чего мы проснемся на Марсе. – Фрэнк увидел, что вокруг него собрались слушатели. – Вот что будет.

Алиса кивнула на выстроившиеся микроавтобусы:

– Сходи и загляни внутрь.

– В который?

– В любой.

Поставив свою коробку на землю, Фрэнк медленно направился к машинам. Прикрыв глаза от зеркального отражения, он всмотрелся сквозь тонированное стекло. Нахмурившись, склонился ближе, чтобы рассмотреть получше.

Внутри было что-то вроде задней части «Скорой помощи». Аппараты, удерживающие ремни, провода и баллоны, и еще какие-то незнакомые предметы.

– Нас там усыпят, – окликнула Алиса. – Мы даже не увидим ракету. Мы лишь груз. Нам не придают особого значения.

Фрэнк поймал себя на том, что ожидал нечто подобное. Всякий раз, когда тюремщикам предоставлялась возможность вести себя как порядочным человеческим существам, они его разочаровывали. Они были полны решимости смешивать его с грязью при каждом удобном случае. Фрэнк хотел лишь подняться в ракету как обыкновенный астронавт, чтобы прочувствовать, что он действительно отправляется в космическое путешествие. Брэк сказал «транспорт», но их загрузят словно мороженые туши. Это объясняет, почему они собрались у «Банка крови».

– Так, – пробормотал Фрэнк. – Проклятие.

Вернувшись к ступеням, он подобрал свою коробку и прижал ее к груди.

Дверь в строение два распахнулась, и «костюмы» переменили свои позы, точно так же, как делали тюремные охранники, когда что-то должно было случиться. Но вместо сообщения в наушнике это был один из медиков с планшетом в руках, пригласивший всех внутрь.

Фрэнк окинул взглядом остальных. Никто из них не кажется более возбужденным, чем обычно? Никто не собирается совершить обреченный на неудачу побег? Бежать некуда, и никто им не поможет. Деметриуса буквально трясло от страха, и Марси положила ему руку на плечо. Она что-то ему шепнула, и мальчишка неуверенно кивнул.

– Мы не бежим от трудностей, – заявил Зевс. Поднявшись на ноги, он направился вверх по лестнице. – Про нас можно говорить все что угодно, но мы не бежим от трудностей.

После чего он запел:

– О, кающийся грешник, спускаемся вниз, спускаемся вниз, спускаемся вниз. О, кающийся грешник, спускаемся вниз, спускаемся в долину, чтобы помолиться.

– Прекратите петь! – раздался голос в ухе.

Но только не теперь. Фрэнк не умел петь. Не мог удержать ноту от одного слова до следующего. Если честно, то он и не пробовал с детских лет. Но, черт возьми, сейчас он непременно попробует! Слов Фрэнк не знал. Он принадлежал Западному побережью, где нечасто можно услышать церковные хоралы. Возможно, он когда-то и слышал эту мелодию с другими словами.

– Продолжай, Зевс. Пой для нас.

Оглянувшись на него, Зевс почерпнул силы в увиденном.

– Я спустился в долину, чтобы помолиться, вспоминая добрые старые порядки. – У него был высокий голос, чистый и ясный. Несмотря на свои габариты, великан пел, как мальчик в церковном хоре. – Когда ты наденешь терновый венец, милостивый господь, покажи мне путь.

Медик молча отступил, пропуская их. Первым шел Зевс, замыкала шествие Марси, подталкивая перед собой Деметриуса. Когда дело дошло до припева, Фрэнк подхватил, неуверенно и очень неумело:

– О, грешник, спускаемся вниз, спускаемся вниз, спускаемся вниз. О, грешник, спускаемся вниз, спускаемся в долину, чтобы помолиться.

– Прекратите петь! – снова прозвучал голос у него в ухе.

Предположительно, и у Зевса тоже, но он также не собирался подчиняться. Только не теперь.

– Кажется, я слышу, как грешник говорит: «Идем, спускаемся в долину, чтобы помолиться». Ты наденешь терновый венец, милостивый господь, и покажешь мне путь.

Они шли по коридору, в самый конец, где Фрэнк еще не бывал.

– О, кающийся грешник, спускаемся вниз, спускаемся вниз, спускаемся вниз. О, кающийся грешник, спускаемся вниз, спускаемся в долину, чтобы помолиться.

Теперь пели уже все? Трудно определить, не оборачиваясь. Но, похоже, большинство. Может быть, Алиса молчала, но, впрочем, почему бы ей не петь? Если бывший расист может петь хорал, у врача, виновного в убийстве своих пациентов, нет никаких причин не делать это.

Определенно, это был акт неповиновения. Тюремщики ничего не смогут с ними сделать. Только не сейчас. Но также это был акт покаяния. Зевс пел песни тех, ненависть к кому он выразил в татуировках, покрывающих все его тело.

Двустворчатые двери в дальнем конце коридора отворились, открывая ярко освещенное пространство за ними, и Зевс решительно шагнул вперед, увлекая за собой остальных.

Семь столов. Семь гробов. Между ними ширмы. В каждой ячейке по двое медиков.

Голос Зевса дрогнул, всего на одно мгновение, но он тотчас же продолжал:

– Кажется, я слышу, как кающийся грешник говорит: «Идем, спускаемся в долину, чтобы помолиться». Ты наденешь терновый венец, милостивый господь, и покажешь мне путь.

По одному медику из каждой пары шагнули вперед, чтобы забрать свою жертву, и увели их в отгороженные отсеки, где они остались одни, втроем.

– Раздевайтесь, – сказали Фрэнку, и он разделся, как уже проделывал сотню раз.

Поставив свою коробку перед белым пластиковым гробом, он разделся, стараясь запечатлеть в памяти, что это за чувство.

– О, грешник, спускаемся вниз, спускаемся вниз, спускаемся вниз.

Грубая ткань, ее вес, спадающий с плеч. Холодный антисептический воздух, от которого пробежали мурашки. Возможно, это воспоминание станет для него последним. Гладкий резиновый мат на полу. Странный эластичный конверт-комбинезон, который ему пришлось надеть, натянув на голову и оставив открытым одно только лицо.

– О, грешник, спускаемся вниз, спускаемся в долину, чтобы помолиться.

Ракеты иногда взрываются. Даже те, в которых летят люди. А если они летят на Марс, то иногда не долетают до цели. А если долетают, то врезаются в поверхность, образуя новый кратер.

– Кажется, я слышу, как грешник говорит: «Идем, спускаемся в долину, чтобы помолиться».

Воспользовавшись приставной лестницей, Фрэнк забрался в гроб. Внутри оказалось еще холоднее. Холод водяного охлаждения. Вся наружная оболочка была пронизана трубками.

– Ты наденешь терновый венец, милостивый господь, и укажешь мне путь.

Он улегся. Он не знал, что делать с руками. Они пролежат в одном и том же положении целый год, поэтому ему должны были сказать, вытянуть ли их по бокам, сложить ли на поясе или скрестить на груди.

– О, кающийся грешник, спускаемся вниз, спускаемся вниз, спускаемся вниз.

У него застучали зубы. Он полностью находился в распоряжении своих хозяев, как это было с самого начала. Возможно, он вовсе не полетит на Марс. Он мог проснуться где угодно. Возможно, он вообще не проснется и его используют для пересадки органов. Но это глупо. Зачем тогда нужны были все эти тренировки?

– О, кающийся грешник, спускаемся вниз, спускаемся в долину, чтобы помолиться.

Один за другим голоса умолкали. Фрэнк не мог видеть, что происходит с его товарищами, но его собственная пара медиков поднесла к его лицу маску. Он услышал шипение газа, успел увидеть беспорядочно мелькнувшие перед глазами яркие краски.

– Кажется, я слышу, как кающийся грешник говорит: «Идем, спускаемся в долину, чтобы помолиться».

Маска прижалась к лицу, ему нужно было вдохнуть газ, но он этого не хотел. Продолжай петь. Продолжай петь. Ты остался последним.

– Ты наденешь терновый венец, милостивый господь, и укажешь мне путь…