Текст книги "Судьба"

Однако Скур не собирался ее отдавать.

Пока Кровавые Наездники вопили, орали, спорили и дрались перед каменным монолитом, Оуэн прорубал себе путь сквозь безголовую толпу, запрудившую коридоры. Стражи, чья слепая ярость подпитывалась находившимися в отдалении хозяевами, ожесточенно сражались друг с другом. Оуэна они не только не воспринимали как врага, но и вовсе не замечали. Дрожь пробирала Охотника за Смертью при виде того, с каким неистовством дрались и убивали друг друга живые машины, кишевшие в тоннелях, словно личинки в открытой ране. Оуэн прорубал через них путь, как дровосек в густом лесу. Стояла ужасающая тишина. Стражи не могли говорить, поэтому дрались в полном молчании. Единственными звуками в коридорах были топот ног, хруст ломавшихся костей да треск разрываемой плоти. Каменные полы и стены были залиты кровью.

Прорубаясь и проталкиваясь сквозь обезумевших бойцов, Оуэн Охотник за Смертью думал, что все это сильно смахивает на самый настоящий ад. Но если все силы ада захотели встать между ним и Хэйзел, то тем хуже для ада.

* * *

Хэйзел д'Арк, вновь привязанная ремнями к каталке, находилась в лабораторном каземате Скура. Через шприц, введенный в вену обнаженной руки, в кровь поступал сильнодействующий, ослабляющий волю наркотик. Хэйзел приходилось напрягать последние силы, чтобы сохранить ясность мыслей. Собственное тело казалось ей каким-то далеким, но она не сомневалась, что едва только Скур пустит в ход разложенные перед ним на столе стальные инструменты, это ощущение изменится, причем весьма радикальным образом.

Сейчас он, что-то бубня, завязывал на себе плотный передник, предназначавшийся, вероятно, для защиты от брызжущей крови.

В отчаянии Хэйзел обратилась внутрь себя. Близость к Саммерстоуну пробудила часть ее способностей, но проснувшаяся сила ускользала из ее ментальной хватки. Скур установил вокруг Хэйзел четыре пьедестала с отсеченными головами. Они что-то делали с ее разумом. Она ощущала, как сознание Скура, усиленное Саммерстоуном и сфокусированное с помощью разумов живых компьютеров, проникает в ее мозг, выискивая секреты, которые она отчаянно пыталась скрыть. Пока ей это удавалось, но с каждым мгновением становилось все труднее: действие наркотиков накладывалось на постоянное присутствие чуждого сознания. Хэйзел уже едва удавалось отличать свои мысли и чувства от посторонних.

Она снова попыталась отвлечь Скура разговором. Было очевидно, что ему нравится обращаться к своим жертвам с поучениями и наставлениями. Он воспринимал это как одно из проявлений своей власти. Но в данном случае его разговорчивость была ей на руку, она помогала сохранить сосредоточенность. К тому же он, увлекшись, мог обронить в разговоре нечто такое, что она смогла бы использовать против него.

– Расскажи мне о капитане Марки, – с трудом произнесла Хэйзел. – Моем старом капитане, командире «Шарда». Интересно, что за сделку заключил этот старый дурень с твоим народом?

– Сначала он был в сговоре с Охотником за Смертью, – сообщил Скур, не отрывая глаз от медных проводков, которые он аккуратно вводил в обнаженное серое вещество одной из голов. – Тебе, полагаю, известно, что отец Оуэна участвовал в заговоре против императрицы... Короче говоря, капитан Марки прибыл в систему Обейя по нашему приглашению. Он был посланцем Артура Охотника за Смертью. Он доставил ответ заговорщиков на предложенные нами условия сотрудничества. Ежегодно нам нужно было десять процентов человеческого материала для опытов. Взамен мы предлагали бунтовщикам воспользоваться нашей способностью к телепортации. Отец нынешнего Охотника за Смертью признал условия справедливыми и принял наши предложения. Очевидно, к тому времени он уже пошел на аналогичную сделку с хайденами. А капитан Марки заключил с нами особое соглашение: он обещал передать нам для опытов часть своей команды, а мы свели его с теми, кто мог помочь его клонлегерскому бизнесу. Поскольку и он, и его экипаж теперь мертвы, мы можем взыскать свою долю только в твоем лице. Вот почему мы явились за тобой. Заметь, первоначально мы и понятия не имели о том, насколько ты можешь быть нам полезна. Мы еще не понимали, как изменил тебя Лабиринт Безумия.

– И вы рисковали навлечь на себя гнев бунтовщиков всего лишь ради того, чтобы заполучить меня?

– Может быть, дело того и не стоило. Но мы должны были настоять на выполнении условий сделки. Людям следовало показать, что принадлежащее нам мы получим – несмотря ни на что. И в этом вопросе не может быть ни малейших послаблений. А сейчас, дорогая Хэйзел, не будем больше отвлекаться. Думаю, мы уже готовы к проведению теста.

Он произвел последнюю манипуляцию с медной проволокой, и четыре отрезанные головы одновременно издали громкий стон. Кольцо психической силы сомкнулось вокруг головы Хэйзел, словно тиски, сжимаясь все сильнее и сильнее, пока ей не показалось, что невыносимое давление вот-вот заставит ее закричать. И в этот миг испещренное шрамами лицо Скура нависло над ней. Она почувствовала, как острая игла ментальной энергии пронизывает ее сознание и подсознание, устремляясь к тому каналу, через который она пыталась дотянуться до источника силы. Хэйзел попыталась закрыть этот канал, но оказалась бессильной против всевозраставшего давления. Все, что ей оставалось, это лежать на проклятой тележке, слабо трепыхаясь в кожаных путах, и с ужасом созерцать появление в каменном каземате еще одной Хэйзел д'Арк.

Эта Хэйзел была одета в роскошные белые меха, а на ее выбритой голове красовалась прядь волос. Не успела она оглядеться, как безглавый страж, шагнув вперед, ударил ее могучим кулаком. Шейные позвонки громко хрустнули. Увидев, как ее копия, обмякнув, оседает на пол, настоящая Хэйзел издала крик бессильной ярости. Скур задумчиво склонился над мертвым телом.

– Грешно изводить впустую такой потенциально полезный объект, но мне требуется тело для вскрытия. Возможно, мне удастся обнаружить какие-либо физиологические изменения, произведенные Лабиринтом. Я не могу рисковать, чтоб проделать то же самое с тобой. Пока не могу. Ну а сейчас, думаю, нам не помешает еще один двойник. Что-нибудь более экзотичное.

Он двинулся назад, к отсеченным головам, а два безголовых слуги куда-то утащили мертвую Хэйзел из поля зрения Хэйзел живой. Ее кулаки сжались с такой силой, что заболели пальцы. Но сделать она не могла ничего, решительно ничего. Мысленная команда Скура вновь пронзила ее сознание, и вместе с вырвавшимся у Хэйзел вскриком боли в помещении материализовался новый двойник. На этот раз Хэйзел была высоченной и худющей, в плотно прилегающем к телу черном комбинезоне. Лицо ее скрывала маска, длинные золотистые волосы подернула седина. На черной ткани комбинезона и маске поблескивали узоры из металлических заклепок. В руках она сжимала причудливой формы метательные звезды, у каждого бедра висел пистолет. Но возможности использовать что-либо из этого арсенала ей не представилось. Стоило ей материализоваться, как двое безголовых стражей, подскочив с обеих сторон, крепко схватили ее за руки. Она молча сопротивлялась, но их хватка была столь сильна, что ее пальцы медленно разжались и метательные звезды упали на каменный пол. Неожиданно вокруг нее возникла шипящая, искрящаяся энергетическая аура, и захваченный врасплох Скур отшатнулся. Возникшее в воздухе силовое поле отбросило от двойника Хэйзел обоих безголовых стражей и швырнуло их на пол. Но Скур уже опомнился. Он взмахнул рукой, и энергетическое поле свернулось, сжав альтернативную Хэйзел. Ее кости громко хрустнули, но она не издала ни звука. Когда сияющий кокон исчез, ее тело бессильно опустилось на пол. Скур, раздраженно пнув труп, проворчал:

– Что ж, такой ошибки я больше не допущу. У двойников, которых я вызову, не будет возможности манипулировать энергией.

Он опустился на колени рядом с трупом и с любопытством потянул за край черного комбинезона:

– Любопытно. Оказывается, этот костюм крепится заклепками прямо к телу. А маска вросла в плоть, словно кожа. Этот комбинезон невозможно снять. Никогда! Хотелось бы мне знать, в чем тут дело.

Неожиданно в его руке появился скальпель, и он умело и привычно стал кромсать прилегающую к телу ткань. Материал оказался прочным, и Скур, что-то пробурчав, полоснул посильнее. Брызнула кровь, но вивисектора это ничуть не смутило. Хэйзел закрыла глаза, чтобы не видеть этого ужаса, и нырнула в глубины собственного сознания. Чтобы не тратить психическую энергию на прямое противодействие наркотику, она позволила зелью овладеть верхним слоем ее сознания и усилила защиту на более глубоких уровнях. Теперь, когда Скур вынудил ее открыть внутренний канал, она быстро нашла ментальную «дверь» туда. Она почувствовала других Хэйзел, толпившихся возле нее и в то же время рассеянных по бескрайнему космосу. Возможно, они просто были эхом ее самой. Где-то там находились и Бонин Бедлам, и Миднайт Блю. Они смутно улавливали ее страдания и недоумевали, почему их еще не призвали. Хэйзел попыталась дотянуться до них, предупредить, но они не услышали ее мысленного зова. Зато сама она, словно издалека, услышала, как отдаются под каменными сводами пронзительные крики, и поняла, что ее копия пришла в себя и оказалась во власти Кровавого Наездника. Хэйзел подхватила этот вопль в глубине своего сознания. Никто не услышал ее, кроме нее самой.

* * *

Оуэн Охотник за Смертью прокладывал себе путь сквозь море тел, рубя на куски безголовых стражей, накатывавших на него волна за волной. Теперь они поняли: здесь враг, и, прекратив сражаться между собой, всеми силами старались остановить его. На смену поверженным из боковых проходов выбегали новые и новые недруги, но Оуэну было плевать на их количество. Он уже давно не ощущал подобного прилива сил, хотя даже не прибегал к «спурту». Где-то впереди находился источник колоссальной мощи, некий сверхъестественный артефакт, чуть ранее напомнивший ему о Лабиринте Безумия. И чем ближе к нему оказывался Охотник за Смертью, тем сильнее становился поток вливающейся в него энергии. Он снова чувствовал себя живым, ощущал себя таким, как раньше. Кровь ручьями струилась по холодному каменному полу, а он не потерял и капли.

Коридор был забит безголовыми. Они так стремились добраться до него, что почти спрессовались в единую массу. Потери их не страшили. Узость тоннеля была на руку Охотнику за Смертью. Безголовые не могли напасть на него одновременно. Но Оуэн понимал, что как только он доберется до ближайшего перекрестка, то сразу подвергнется атаке с трех или четырех сторон. Орудуя двуручным мечом и переступая через мертвых, Охотник за Смертью думал о том, как встретить эту угрозу. Его дисраптер был полностью заряжен. Но этакая масса плоти поглотит энергию любого луча прежде, чем тот успеет нанести противнику реальный ущерб. Похоже, у Оуэна оставалась лишь одна возможность прорваться сквозь эту жуткую безголовую рать. Уверенности в том, что у него хватит на это сил, не было, но он должен попытаться. Весь свой путь Оуэн проделал вовсе не для того, чтобы остановиться сейчас, так близко от Хэйзел.

И тут он услышал ее крик. Далекий и в то же время близкий, полный отчаяния. Крик ворвался в его сознание, и больше ничего уже не потребовалось. Оуэн нырнул в себя. Запертая дверь отворилась, и сквозь него хлынула знакомая, пугающая мощь. Мощь переполнила его, выплеснулась наружу, словно он был слишком мал, чтобы ее вместить. Она наполнила окружающее пространство громом, похожим на биение сердца великого, несокрушимого исполина.

Лишенные голов тела застыли перед Оуэном в нерешительности – управлявшие ими сознания уловили пробуждение новой силы. Оуэн мрачно рассмеялся, и его сила устремилась вперед, сметая безголовые тела с пути. Кровавые ошметки разлетались по коридорам, как подхваченный ветром мусор. Охотник за Смертью почувствовал растерянность Кровавых Наездников, находившихся где-то вдали, и угрюмо усмехнулся. Он ринулся вперед по расчищенному тоннелю, перескакивая через трупы или отбрасывая их пинками. Энергетическое поле обволакивало его, словно королевская мантия.

«Держись, Хэйзел! Я здесь!»

Руководствуясь ментальной связью, он устремился к ней, перейдя на бег, не раздумывая ныряя в боковые ответвления и проходы. Сомнений в избранном направлении не было – сознание Хэйзел полыхало вдали, точно огонь маяка. Но когда он оказался у каземата, где ее держали, навстречу ему высыпали уже не безголовые тела, а сами Кровавые Наездники. Забыв о собственных раздорах, они объединились, чтобы остановить чуждую силу, представлявшую собой угрозу для их мира. Необходимость совместно противостоять опасности не возникала у них с незапамятных времен. Но Охотник за Смертью внушал им страх. Они знали: он побывал там, где следовало побывать им. Но они упустили эту возможность, побоявшись вступить в Лабиринт Безумия. И теперь расплачивались за малодушие страхом. Многие из них погибли во время последней атаки Охотника за Смертью. Теперь между ним и Хэйзел стояло сорок семь Кровавых Наездников. Оуэн знал, что им его не остановить. В нем бушевала мощь, схожая с могучей песней, способной убить или свести с ума любого, кто ее услышит.

– Тебе не следует выступать против нас, Охотник за Смертью, – промолвил Пирр. – Твой отец был нашим союзником. Мы заключили с ним договор.

– Я не мой отец, – отозвался Оуэн. – Он мертв, а вместе с ним умер и заключенный им договор. Вы прекрасно знаете, зачем я сюда явился. И мы все понимаем, что нужное мне не будет отдано по доброй воле. Вы воплощаете в себе то, что всегда было мне ненавистно. Безответственную силу, безжалостность и эгоистичное зло. Вы последнее, что осталось от старой Империи. По моему разумению, будет справедливо, если я доведу дело до конца.

– Не будь так самонадеян, Охотник за Смертью, – прозвучал скрипучий, шелестящий голос Пирра. – Мы старше, чем ты можешь себе представить. Мы так могущественны, что тебе и не снилось. Этот мир – наше прибежище, место средоточия нашей силы. Напрасно ты явился сюда.

Кровавые Наездники потянулись к Саммерстоуну, вбирая в себя его силу. Здесь, в искусственном каменном мире, все находилось под их контролем. Стало быть, под их контролем должен был оказаться и Оуэн. Всей мощью своих объединенных сознаний они обрушились на него, стараясь сокрушить ментальную защиту Охотника за Смертью и овладеть его разумом. Но его защита оказалась нежданно прочной. Чтобы проникнуть в его сознание, даже их совокупной силы было недостаточно. Оуэн легко отшвырнул их, и они изумленно отпрянули.

Но Пирр и Ламент вновь объединили силы Кровавых Наездников и пошли в новую атаку. На этот раз целью был не разум Оуэна, а его тело. Они попытались воздействовать на его плоть, чтобы разрушить или изменить ее. Кровавые Наездники привыкли манипулировать первичной материей своего мира и всем, что в нем существовало. Но Оуэн прошел через Лабиринт. Теперь уже ничто не могло произвести в нем изменения. Кровавым Наездникам пришлось вновь отступить, так и не добившись успеха.

Однако их это не обескуражило. Не разъединяя своих сознаний, они обратились к тому, что было сотворено их волей и оставалось в их власти. Под давлением их ментальной силы холодные каменные своды пещеры задрожали и вспучились. Огромные, выросшие прямо из них каменные руки потянулись к Оуэну, намереваясь раздавить его. Он ответил ментальным ударом, раздробив камень в пыль. От недавней незыблемости стен, сводов и пола не осталось и следа: все стало подвижным, зыбким, заволновалось, как серое море. Оуэн не дрогнул. И воля Кровавых Наездников утратила власть над камнем. Заметив на лицах своих противников изумление, Охотник за Смертью рассмеялся. Тогда Кровавые Наездники прибегли к последнему оружию, которое у них осталось. Почерпнув из Саммерстоуна столько силы, сколько смогли, они, прекратив попытки видоизменить окружающее, трансформировались сами. Их белая плоть стекла, как вода. Из стройных, гибких, как ивовые прутья, альбиносов они превратились в чудовищ, похожих на ночные кошмары. Зубастые, пучеглазые твари с шипастыми щупальцами и острыми клешнями, словно духи зла, все разом устремились на Оуэна. Их встретил его разящий клинок.

* * *

Почти сведенная с ума ужасными криками истерзанной пленницы, Хэйзел потянулась к силе Саммерстоуна. Этот отчаянный, яростный порыв увенчался успехом. Ревущее, слепящее белое пламя почти поглотило ее сознание. Она понимала, что ослабла и не сможет долго контролировать такую мощь. Но сейчас ее это не заботило. Главное – сделать то, что необходимо. А о последствиях можно будет подумать потом. Усилием воли она очистила свое тело от наркотиков, и ее сознание, впервые за несколько последних недель, прояснилось. Восприятие обрело былую ясность и резкость. Теперь она ощущала, как импульсы голов-компьютеров кружат вокруг ее мыслей, пытаясь вобрать и подчинить их себе. Но сейчас это было для нее не более чем возня цеплявшейся за юбки малышни. Без особых усилий отмахнувшись от этих поползновений, она полностью сосредоточилась на внутренней «двери». На то, чтобы удержать эту «дверь» закрытой вопреки воле Скура, сил у нее пока не хватало. Но она могла сделать другое. И сделала. Собрав все оставшиеся силы, она распахнула «дверь» как можно шире. Она позвала, и целая армия Хэйзел ворвалась в мир камня.

Скур в изумлении обернулся: отсеченные головы, одна за другой, стали взрываться, разбрызгивая по стенам и полу розовато-серые ткани мозга. Он выпрямился. Со скальпеля в его руке капала темная кровь. Красная лужа растекалась у его ног из-под извивавшегося тела стонущей пленницы. Двадцать Хэйзел д'Арк с пистолетами, мечами и топорами смотрели на него с холодной яростью. Скур не мешкая бросился бежать, послав безголовых стражей прикрывать его отступление. Их смерть позволила ему выиграть время. Он добежал до двери лаборатории и успел распахнуть ее. На пороге он остановился как вкопанный, бросил взгляд назад, на наступавших воительниц, и исчез в мерцающем энергетическом поле.

Хэйзел д'Арк села на тележке, разорвав кожаные путы, как паутинку. Она выдернула из вены шприц капельницы и собралась поблагодарить альтернативных Хэйзел за помощь. Но они, как ни странно, совсем не обращали на нее внимания. Сбившись вокруг лежавшего на полу тела, они пытались приладить на место окровавленные обрывки оторванного вместе с кожей комбинезона. Спрыгнув с тележки, Хэйзел направилась к ним, но Бонни Бедлам и Миднайт Блю преградили ей путь. Лица их были мрачны. Хэйзел кивнула:

– Спасибо, что пришли. Признаюсь, некоторое время я находилась в довольно затруднительном положении.

– Мы пришли не ради тебя, – холодно отозвалась Бонни, – а ради нее.

Она указала на страдалицу, которую остальные Хэйзел пытались привести в чувство.

– Отправь нас домой, Хэйзел, – сказала Миднайт Блю. – Отправь назад и больше не зови. Мы не придем.

– Почему? – удивилась Хэйзел.

– Ты вспоминаешь о нас, только когда оказываешься в опасности, – ответила Бедлам. – И даже не задумываешься о том, что, спасая тебя, мы истекаем кровью, страдаем и умираем. С нас довольно, мы хотим жить своей жизнью. И вообще... если какая-то мразь вроде этих Кровавых Наездников способна взять над тобой верх и использовать тебя, чтобы вызывать нас поодиночке, то откуда нам знать, что будет, когда мы откликнемся на твой призыв? Какой еще урод с орудиями пыток в руках будет ждать нас? Нет уж, впредь спасай свою задницу сама!

– Отошли нас домой, – повторила Миднайт Блю.

Хэйзел отрывисто кивнула, и альтернативные Хэйзел одна за другой исчезли, вернувшись в собственные миры. Она осталась в каменном каземате одна, чувствуя себя брошенной и чертовски одинокой. И тут позади послышались шаги. Хэйзел развернулась, готовая, если потребуется, схватиться со Скуром голыми руками. Но на пороге стоял Оуэн Охотник за Смертью, с окровавленным мечом в руке, в одежде, мокрой от крови его врагов. Он улыбался.

– Я рвался тебя спасать, а ты, вижу, сама управилась, а, Хэйзел?

Она улыбнулась ему в ответ:

– Конечно управилась.

Они медленно пошли навстречу друг другу. Им хотелось бы побежать, но после всего, что они сделали, и он, и она были вымотаны до предела.

Они сошлись в центре камеры пыток и крепко обнялись, ткнувшись в плечи друг другу.

– Ты пришел за мной, – сказала Хэйзел.

– Ты знала, что я приду, – ответил Оуэн. – Я думал... что потерял тебя. Но я никогда не терял надежды.

– Ничто не может разлучить нас, – промолвила Хэйзел. – Особенно после того, что нам с тобой пришлось испытать.

Наконец они разжали объятия, слегка отстранились и непроизвольно оглядели друг друга, желая убедиться, что никто сильно не пострадал. Успокоившись, они снова улыбнулись друг другу и оглядели каменный каземат.

– Жуткое местечко, – сказал Оуэн. – Ты не поверишь, как непросто мне было сюда попасть.

– Ну, раз ты сумел сюда попасть, то, наверное, знаешь, как отсюда выбраться?

– Ну конечно. У меня корабль тут, неподалеку. Но мы не можем улететь прямо сейчас, у нас осталось незаконченное дело. Скур.

– Это точно, – подтвердила Хэйзел. – Он телепортировался отсюда. Но я знаю, куда он направился. У него осталось одно-единственное прибежище. Идем со мной, Оуэн. Я хочу показать тебе одну штуковину под названием Саммерстоун.

* * *

Дорогу к Саммерстоуну они нашли без труда – он сиял в их сознаниях как маяк, разгораясь тем ярче, чем ближе они к нему подходили. У Камня они обнаружили Скура: рядом с каменным монолитом он казался совсем маленьким, но смотрел с вызовом. Оуэн и Хэйзел проигнорировали Кровавого Наездника: все их внимание сосредоточилось на огромном коническом камне.

И он, и она испытывали волнующее чувство узнавания. Как и в случае с Лабиринтом Безумия, ощущение было такое, будто они предстали перед чем-то непостижимо огромным и величественным. Но помимо этого, медленно, но верно к ним приходило понимание того, что и Саммерстоун узнал их.

– Еще не все кончено, – промолвил не без злорадства Скур. – Может быть, тебе и удалось повредить тела моих братьев. Но их сознания в хранилище разумов, под защитой нашей воли и силы Саммерстоуна. Силой Камня я уничтожу тебя, а для них создам новые тела. И Кровавые Наездники продолжат свое существование. Мы бессмертны. Мы пребываем в вечности, и смерть более не имеет над нами власти.

– Не выйдет, – отозвался Оуэн. – Нет у тебя никакой силы, да, по правде сказать, никогда и не было. Все, чем ты располагаешь, и что, по существу, собой представляешь, получено из Саммерстоуна. Так быть не должно. Думаю, пора положить конец этому безумию.

Он потянулся к Хэйзел, а она к нему, а потом их объединившееся и ставшее чем-то большим, чем просто сумма двух разумов, сознание коснулось Саммерстоуна. Признавшая их сила хлынула в них, и они вспыхнули как звезды.

Скур вскрикнул: ему пришлось отвести взгляд и прикрыть глаза рукой. А потом над каменной равниной появилась сотня воронок, вмещавших сознания, пребывавшие меж бытием и небытием. Они, дожидаясь возможности вселиться в новые тела, медленно закружились вокруг Саммерстоуна.

Прервать поддерживающую их существование связь с монолитом для Хэйзел и Оуэна не составило ни малейшего труда. Беззвучный крик ужаса предварил их полное и окончательное исчезновение. Они ушли в невозвратное небытие.

Оуэн и Хэйзел разъединили сознания, вернулись в свои тела и мрачно уставились на Скура, последнего из Кровавых Наездников.

Что вы сделали? – вскричал он, глядя на них с ужасом. – Я больше не ощущаю хранилища разумов! Не слышу своих братьев!

– Их больше нет, – спокойно ответил Охотник за Смертью. – Мы отправили их туда, куда им следовало отправиться давным-давно: в никуда. Хранилища разумов больше не существует, так же как не существует и Кровавых Наездников. Ты остался один.

– Дай-ка я его прикончу, – сказала Хэйзел. – Я просто обязана рассчитаться с ним. За все, что он проделывал со мной и с другими моими личностями.

Оуэн посмотрел на нее с удивлением, но спорить не стал.

– Делай, что считаешь нужным, Хэйзел.

Скур попятился, но ни отступать, ни бежать было некуда. Не было такого места, где Хэйзел не могла бы его найти. В отчаянии он потянулся сознанием к Саммерстоуну, надеясь почерпнуть силу оттуда. Но Хэйзел и Оуэн легко отсекли его от источника энергии. Ну, а когда он выставил вперед зажатый в дрожащей руке скальпель, они просто покатились со смеху.

– Ты не можешь убить меня! – произнес Скур, возвысив свой сухой, шелестящий голос почти до крика. – Я многое знаю. То, что захочешь узнать и ты. Знаю, кем и с какой целью создан Лабиринт Безумия. Знаю, каково твое предназначение. Поклянись оставить меня в живых, и все эти знания станут твоими. Тебе трудно представить, как долго я жил и как много видел. Нельзя допустить, чтобы все эти сокровища познания были утрачены!

– Еще как можно, – возразила Хэйзел. – Запросто. Для этого мне достаточно вспомнить обо всех мерзостях и жестокостях, которые ты и тебе подобные творили на протяжении столетий. Это перевешивает любые знания. В сравнении с этим ничто не имеет значения.

– Конечно, – добавил Оуэн, – ты готов пообещать что угодно, лишь бы спасти свою никчемную жизнь. Но все, что нам нужно, мы в конечном счете узнаем и без тебя. Причем из источника, которому можно доверять.

– Пришел твой час, Скур, – промолвила Хэйзел, – я твоя смерть, и я пришла за тобой.

Издав хриплый стон, Скур злобно швырнул в Хэйзел скальпель и устремился прочь.

Хэйзел поймала скальпель в воздухе, перехватила поудобнее и метнула вдогонку беглецу. Длинное тонкое лезвие вонзилось ему в затылок, пробив череп. Скур пошатнулся, остановился и медленно повернулся к Хэйзел. Кончик скальпеля торчал из его левого глаза. Скур попытался что-то сказать, но что это было – мольба или проклятие, так и осталось неизвестным. Колени Скура подогнулись, дрожащая рука потянулась к торчащему из глаза острию, а потом он рухнул ничком, дернулся и затих... Последний из Кровавых Наездников был мертв. И на сей раз ему уже не вернуться.

– Отменный бросок, – похвалил Оуэн. – Ну что ж, пожалуй, пора отсюда убираться. Приняли нас здесь, что уж говорить, радушно, но надо и честь знать.

– Забери меня отсюда, Охотник за Смертью, – устало промолвила Хэйзел. – Переправь куда-нибудь, где я смогу почувствовать себя в безопасности. Где смогу спать, не видя кошмаров.

Неожиданно, не сговариваясь, они повернулись к Саммерстоуну. Камень оставался на месте, но менялся, становясь... чем-то другим. Чем-то совершенно иным по своей природе. Кровавые Наездники воспринимали его как Камень, один из элементов Великого каменного круга, но теперь, когда их не стало, он уже не был связан их восприятием. В его изменчивых очертаниях стало проступать нечто, выходящее за пределы трех измерений, доступных человеческим органам чувств. Оуэну и Хэйзел пришлось отвести глаза: то, во что стал превращаться Саммерстоун, не предназначалось ни для человеческого зрения, ни для человеческого понимания.

Они повернулись и побежали, оставив позади бесконечную серую плоскость и сосредоточившись на том, чтобы добраться до единственного выхода. Им пришлось перебраться через образовавшийся у двери завал из тел Кровавых Наездников. После чего Оуэн и Хэйзел со всех ног припустили по тоннелям, стараясь оказаться как можно дальше от того, что они почти увидели. Но когда то, во что превратился Саммерстоун, вновь воссоединилось с Лабиринтом, они ощутили это. Каменный пол задрожал под ногами, коридоры наполнились угрожающим рокотом, с начавшего проседать потолка посыпалась пыль.

Что еще за напасть? – спросила Хэйзел. – Что происходит?

– Это место существовало лишь потому, что в него верили Кровавые Наездники, – пояснил Оуэн. – Его поддерживала их воля, подкрепленная мощью Саммерстоуна. Теперь, когда они мертвы, а монолит исчез, все это перестает быть реальностью. Нам нужно успеть выбраться отсюда, пока все здесь не обратилось в ничто, прихватив нас с собой!

Они кинулись вперед по дрожащим каменным коридорам. Оуэн мчался первым. Он ощущал местонахождение «Звездного бродяги», однако бесконечные тоннели изгибались и переплетались, словно старались помешать. На бегу Оуэн приказал Озу разогревать двигатели, потом Охотник за Смертью прибавил ходу, настолько, насколько мог, не рискуя оставить спутницу позади... На долю Хэйзел выпали тяжкие испытания, выжавшие из нее последние силы.

Каменные коридоры казались бесконечными, но вот вечными они явно не были. Прямо на глазах серый камень растворялся, открывая то здесь, то там провалы в ничто. В стенах, потолке и полу стали появляться бреши, в которые Хэйзел с Оуэном боялись заглядывать, находившееся там было слишком ужасно для человека.

Лишь пространство вокруг Оуэна и Хэйзел сохраняло определенную степень вещественности, потому что сами они были достаточно реальны для поддержания собственного маленького мира. Но только на время, и не столь уж долгое. Без подпитки от Саммерстоуна их ментальных сил явно не хватало. Ничто надвигалось на них со всех сторон, разъедая окружающую квазидействительность, с каждым мгновением подбираясь все ближе.

Пол под ногами становился все призрачней, а потолок, дюйм за дюймом, опускался все ниже и ниже. Стены качались, колыхались и вспучивались волнами, словно шторы на ветру. Человеческие руки, одна за другой, втягивались в них, исчезая вместе со светильниками и светом. Схватив Хэйзел за руку, Оуэн, чтобы хоть чуточку ускорить бег, почти потащил запыхавшуюся женщину за собой. Но вот очередной тоннель вывел их в пещеру, где дожидался успокаивающе настоящий «Звездный бродяга-3». Не оглядываясь, но чувствуя спинами настигавшее их ничто, они перепрыгнули разверзшийся в полу провал, ввалились в открытый шлюз, задраили за собой люк и поспешили на мостик.

– Оз! – крикнул Оуэн. – Мы готовы к старту?

– Найди мне место, куда можно отправиться, и мы стартуем туда немедленно, – отозвался ИР. – Проблема в том, что, согласно показаниям приборов, место, где мы находимся, является единственным в мире. Или само по себе представляет собой весь мир. Короче говоря, никакого космоса вокруг нас нет, и одному Господу ведомо, что может случиться, если я активирую звездный гиперпривод. Это не наша вселенная, Оуэн.

Оуэн и Хэйзел, шатаясь, поднялись на мостик и рухнули, тяжело дыша, в пилотские кресла.

И тут, откуда-то снаружи, до них донесся голос. Впоследствии ни Оуэн, ни Хэйзел не могли вспомнить ни как он звучал, ни что именно говорил. Запомнился лишь общий смысл: все кончено. Голос возвещал о конце вселенной, когда все сущее обращается в прах, а прах – в ничто.