Текст книги "Охотник за Смертью"

4
ВОСХОЖДЕНИЕ К ОПЫТУ

Когда-то у города было другое имя, но сейчас о нем уже никто не помнил. Последние триста лет он был известен в Империи как Город Вечных Парадов, столица планеты, столица гладиаторских игр. По меркам Голгофы, это был небольшой город, но с каждым годом его население росло, так как новые и новые люди слетались сюда, словно мухи на кусок гнилого мяса. Здесь было много игорных заведений и публичных домов, мест, где можно было отключиться от реальности и совершить наркотическое «путешествие», поглазеть на всяческие диковинки, чудеса и представления. Но люди приезжали в Город Вечных Парадов не за этим. Все перечисленные выше удовольствия и злачные места играли роль возбуждающей аппетит приправы к гораздо более захватывающему зрелищу.

В самом центре города, в его темной, пульсирующей сердцевине, находилась арена: просторная открытая площадка, покрытая тщательно просеянным песком и окруженная поднимавшимися амфитеатром рядами для зрителей. От остальных частей города арена была изолирована несколькими силовыми экранами, убиравшимися только в дни проведения состязаний. Проникнуть на арену было очень трудно. Еще труднее было выбраться оттуда. Те, кто попадал туда, как правило, оставались навсегда. Их жилищем были камеры и казематы, соединенные извилистыми коридорами в глубине под покрытым песком ристалищем. В камерах верхнего уровня, обставленных с вызывающей роскошью, жили самые знаменитые гладиаторы, проводившие большую часть времени в оттачивании своего мастерства и мечтах о новой славе и почестях. Тренеры и обслуживающий персонал арены жили в более скромных помещениях, вся их жизнь была направлена на обеспечение регулярного проведения состязаний. На самом нижнем уровне, в темных казематах, держали пленников, которые знали, что не увидят света до тех пор, пока их не вытолкнут на залитый кровью песок арены. В подземельях всегда было много пленников: людей, клонов, экстрасенсов, пришельцев с других планет.

Желающие увидеть кровь и страдания, смертельную игру по древним правилам стекались в столицу со всей Империи. Кроме того, миллиарды зрителей каждый вечер наблюдали состязания на своих голографических экранах. Но для настоящих фанатов и знатоков простого созерцания было недостаточно. Им нужно было лично присутствовать на поединках, видеть все собственными глазами, ощущать атмосферу, вдыхать полный резких запахов воздух, слышать, как толпа приветствует фаворитов и освистывает аутсайдеров, жаждет новых смертей. Толпа всегда имела своих любимцев, но, как правило, они недолго купались в лучах славы. Именно поэтому город и назывался Городом Вечных Парадов: герои приходили и уходили, и только сами состязания были вечны.

Это место было уникальным еще и потому, что на всей Голгофе не было такого города, который бы не подчинялся какому-нибудь одному могущественному клану. Столица – Город Вечных Парадов не имел единого хозяина. Об этом заботилась сама императрица. Используя тайные интриги и открытое давление, она добивалась того, чтобы поединки на арене проводились честно и беспристрастно. Каждый гладиатор имел равные шансы погибнуть на окровавленном песке. А иначе состязания не вызывали бы никакого интереса. Именно поэтому Город Вечных Парадов слыл нейтральной зоной, местом встречи тех семейств, которые нигде больше не могли благопристойно общаться. Вместо того чтобы продолжать личные распри, они предоставляли это право своим гладиаторам. Таким образом поддерживалась честь мундира и отстаивалось достоинство. И если гладиатор не справлялся с этой задачей, то никто особенно не переживал, во всяком случае никто из сильных мира сего.

Получая возможность выпускать накопившийся пар, могущественные кланы оплачивали расходы по поддержанию арены в порядке и платили жалованье людям, которые здесь работали. Еще больше денег стекалось сюда благодаря неуемной страсти зрителей к игре. Ежедневно выигрывались и проигрывались целые состояния, кланы не скупились на высокие ставки в поддержку своих бойцов и их репутации. Фавориты получали свои деньги не зря. Сами же представители аристократических фамилий даже в мечтах не стремились выйти на арену. Одно дело – рискнуть своей жизнью на дуэли и совсем другое – унизиться до поединка на потребу низменной толпы. Кроме того, низшие сословия не имели права взирать на гибель аристократов. Это могло отрицательно повлиять на нравы.

Вокруг арены концентрическими кругами располагались дома горожан: торговцев, обслуживающего персонала и тех, кто в прошлом сражался (или готовил себя к будущим сражениям) на окровавленном песке. Состязания были открыты для всех, аппетиты толпы не уменьшались, и арена постоянно испытывала потребность в свежих бойцах. И они прибывали со всех концов Империи, жаждущие славы и обогащения, действия и эмоций – или хотя бы места, где можно было достойно умереть. Здесь никому не отказывали. Смерть по своей природе очень демократична.

Как обычно, улицы вокруг арены были заполнены народом. В основном это были прохожие или торговцы, которые пытались что-нибудь продать прохожим. Крики уличных торговцев выделялись в шуме толпы словно трели птиц, обозначающих таким образом свою территорию – каждый хотел привлечь к себе внимание. Но даже их трескотня становилась тише, когда мимо проходил представитель аристократического клана. Такого человека всегда можно было заметить по тому, как стихал людской гомон на его пути.

Валентин Вольф с невозмутимым видом прокладывал себе путь в толпе и обращал на любопытные взгляды не больше внимания, чем на уличный воздух. Высокий, сухощавый и сдержанный, он старался держаться незаметно, однако на него обращали внимание и уступали дорогу. Его подведенные глаза и кроваво-красные губы были знакомы многим, и никто из простолюдинов не хотел быть обвиненным в оскорблении аристократа из клана Вольфов.

Итак, Валентин продолжал свой путь, его мысли были надежно скрыты под накрашенным лицом, его взгляд – непроницаем и устремлен куда-то вдаль. Он никогда не брал с собой телохранителей. Кто-то говорил, что из гордости, кто-то – из-за легкомыслия, но, если сказать правду, Валентин просто предпочитал оставаться наедине со своими мыслями, а охранники не вызывали у него симпатий.

Наконец он остановился возле небольшого кондитерского магазина, стоявшего поодаль от шумного проезда, и стал внимательно разглядывать аппетитные сладости, выставленные в витрине. Он и впрямь был сладкоежкой, но сейчас его интересовало нечто иное. Владелец магазина, единственный и незаменимый Георгиос, снабжал Валентина товаром, гораздо более сладким и соблазнительным, чем тот, который был выставлен в витрине.

Георгиос открывал кран в том наркопроводе, на сооружение которого Валентин затратил столько лет и усилий. Человек его положения мог получить все это без особых хлопот, но Валентин предпочитал удовлетворять свою страсть без свидетелей. Лишний свидетель – это лишний аргумент у потенциальных врагов. А кроме того, некоторые из препаратов, которые он предпочитал, были запрещены даже для людей с его положением (кстати, именно поэтому он и стремился их попробовать).

В левом углу витрины стояла высокая узкая ваза с одной-единственной черной розой. Валентин задумчиво посмотрел на цветок. Роза означала, что Георгиос был готов передать ему заказанный товар. Но то, что вазу поставили в левый, а не в правый угол, было знаком какого-то непредвиденного осложнения. Валентин улыбнулся и стал анализировать ситуацию. Он мог просто пойти дальше и избежать неприятностей. Скорее всего, ему приготовили ловушку. Как и всякий, кто был замешан в дворцовых интригах, Валентин имел немало врагов. Но если он просто пройдет мимо, то так и не узнает, кто подстроил эту ловушку и вычислил Георгиоса. Он-то был уверен, что его контакты с Георгиосом ни у кого не вызывали подозрений. Кроме того, это означало бы, что он бросает на произвол судьбы своего верного компаньона, а такое было не в правилах Валентина Вольфа. Если бы он позволил безнаказанно расправляться со своими друзьями и партнерами по бизнесу, то в считанные дни остался бы в одиночестве. А найти замену хорошему деловому партнеру было очень непросто.

Он толкнул входную дверь и со спокойным видом вошел в магазин, словно ему было совершенно нечего опасаться. В помещении было темно. Кто-то затемнил стекла, чтобы сюда не проникало солнце. Валентин подождал, пока дверь за ним плотно закроется, и стал вглядываться в темноту. Сконцентрировавшись по своей методике, он привел в действие гормональную систему организма, и в его кровь стали поступать необходимые вещества. Обогащенная кислородом кровь прилила к мышцам, которые напряглись и приготовились к экстремальным нагрузкам. Органы чувств стали сверхъестественно чуткими, и темнота открыла ему свои секреты.

Их было двенадцать человек, и все они стояли в самой глубине магазина. Двое из них держали Георгиоса, зажимая ему рот. Валентин чувствовал запах страха, который исходил от Георгиоса, и запах напряженного ожидания, исходивший от его врагов. Он слышал звуки их малейших бессознательных движений: они были уверены, что в темноте за ними никто не наблюдает.

Валентин улыбнулся. Его врагам нельзя было так заблуждаться. Расплатой за это обычно была смерть. Неужели они еще не усвоили это? Он вежливо покашлял:

– Кто-нибудь, зажгите свет! Я пришел сюда с добрыми намерениями и хочу начать переговоры.

– А откуда ты знаешь, что мы будем вести переговоры? – спросил голос, с трудом сохранявший ровную интонацию.

– Если бы вы были убийцами, то прикончили бы меня в тот момент, когда я вошел, – спокойно возразил Валентин. – Раз уж этого не произошло, я делаю вывод, что у вас есть ко мне какие-то предложения. Тогда не тяните с ними. У меня назначена встреча.

В комнате стало светло: кто-то из стоявших у стены пультом дистанционного управления убрал затемнение стекол. Солнечный свет высветил дюжину бандитов, угрожающе ухмылявшихся в лицо одинокому аристократу. Они специально сняли рубашки, чтобы произвести впечатление своими бугристыми мускулами и дешевыми побрякушками, купленными в лавке для «крутых ребят» где-нибудь на темной окраинной улице. Их кожа была покрыта одинаковой люминесцентной синей краской, что указывало на принадлежность к единой банде, а на груди каждого был выколот ярко сверкающий серебристый череп. Татуировка была нанесена в самом чувствительном месте, и это тоже должно было произвести впечатление. Это означало приобщенность к банде, служило доказательством смелости и решимости. Татуировка делалась на всю жизнь. Так же принималось и решение вступить в банду.

Валентин сразу же безошибочно определил, кто они такие. «Демоны» – одна из самых больших банд уличных громил, которые терроризировали окраинные кварталы города. Таких банд было несколько сотен, в них входили тысячи юнцов, слишком молодых, боязливых или заносчивых, чтобы сражаться на песке арены. Все они промышляли тем, что шли в услужение всякому, кому были нужны крепкие мускулы и большие кулаки. Впрочем, за деньги они соглашались и не только на это. Между собой банды постоянно воевали за территорию, женщин или что-то такое, что могло быть предметом их гордости. Ситуация в городских низах повторяла ситуацию в верхах, чернь подражала знати. Кроме того, когда они не дрались, то пробавлялись примитивным рэкетом и азартными играми, но в любом случае у них хватало ума не связываться с аристократами. Если они ждали его, значит, кто-то щедро заплатил им за это. Таким образом, круг его врагов сужался.

Не теряя времени, Валентин внимательно разглядывал «демонов». Им нельзя было показать, что он нервничает и не имеет надежной защиты. Некоторые из бандитов выглядели дегенератами или, по крайней мере, людьми, подвергшимися намеренному изменению генетического кода: становиться подопытными кроликами в руках беспринципных врачей было для бандитов обычным делом. Те, кому везло, выходили из клиник с изуродованными лицами и телами, но живые. У кого-то на руках вырастали звериные когти, заострялись зубы, движения других становились резкими и судорожными (это значило, что им искусственно развивали железы внутренней секреции). Каждый из бандитов обладал своим маленьким секретом, но Валентин был уверен – в их организмах не было дорогостоящих технических имплантантов. Им не по карману было бы купить энергетические кристаллы, питающие эти устройства. Однако все они были вооружены: большинство – мечами, некоторые – ножами или мачете, кое-кто – обрывками цепей с приваренными металлическими шипами.

Валентин постарался улыбнуться им как можно более развязной улыбкой, при этом лихорадочно перебирая в уме возможные варианты своих действий. Здесь, возле арены, «демоны» находились явно не на своей территории. Они вообще не имели права соваться сюда. Здешние блюстители порядка должны были сразу же засечь их раскрашенные голубые физиономии. Видно, кто-то потратил уйму денег на то, чтобы охранники, хотя бы ненадолго, закрыли глаза на их появление в этом районе города. Кто-то очень хотел этой встречи, но не собирался раскрывать свою подстрекательскую роль. Использовать для каких-то неблаговидных целей крутых парней с улицы было очень надежно. За деньги они были готовы практически на все, и им было плевать, кто заказывает работу.

Теперь, когда его глаза приспособились к резкой смене освещения, Валентин смог понять, почему у «демонов» так пылают щеки и блестят глаза. Скорее всего, это результат дешевого действия боевого наркотика, стимулирующего агрессивность.

Он выжидающе кашлянул. По крайней мере, к нему здесь относились серьезно. Настоящие боевые препараты находились под строгим контролем и выдавались только в армии, но у Валентина и здесь был свой надежный поставщик. Правда, об этом было известно очень узкому кругу людей.

С каждой секундой он узнавал о своих врагах все больше и больше. Он сосредоточился и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы активизировать действие боевого наркотика, дремавшего в его организме. Постепенно он почувствовал, как кровь в его жилах начинает «закипать». Его рефлексы стали во много крат быстрее, а окружающий мир словно замедлился. Он глухо кашлянул и кивнул «демонам»:

– Пора заканчивать с этим спектаклем, господа. Почему бы вам не отпустить с миром беднягу Георгиоса и не обсудить все вопросы лично со мной?

Члены банды стали подталкивать друг друга локтями и ухмыляться. Судя по остаткам шоколада и крема на их губах, они не отказали себе в удовольствии полакомиться имевшимся в лавке товаром. Валентин поморщился. Без сомнения, бандиты не могли оценить таких изысканных сладостей.

– Твой бедняга Георгиос останется здесь навсегда, – сказал громила с красной повязкой на голове и повадками вожака. – Оставлять свидетелей – не в наших правилах.

– Интересно, кто установил эти правила? – вежливо поинтересовался Валентин.

Вожак нагло засмеялся:

– Тебе это не обязательно знать. Тебя касается только одно сообщение, которое нам поручили передать. Скорее, это даже не сообщение, а предупреждение. Смысл его в том, что из-за тебя слишком часто возникают неприятности. Люди, которые попросили нас встретиться с тобой, надеются, что неприятностей больше не будет.

– Боже мой, – со скучающим видом отреагировал Валентин, – очередная смертельная угроза. Как мне это все надоело!

– Мы не собираемся тебя убивать, – все еще улыбаясь, продолжал вожак. – Мы не дураки, чтобы браться за такую работу. Если убьешь аристократа, то на тебя натравят всех охранников города. Нет, мы просто сломаем тебе руки, сломаем ноги, попляшем на твоих ребрах и спокойно отвалим отсюда. Нас попросили сбить с тебя спесь, и мы с удовольствием это сделаем. Особенно за те бабки, которые нам посулили.

– Скажите, сколько вам пообещали, и я заплачу вдвое больше, – предложил Валентин.

Почти вся банда захохотала, но улыбка на лице вожака исчезла.

– Дело не только в деньгах. Дело еще в том, чтобы поставить на место аристократа. У тебя есть то, о чем мы даже не можем мечтать, а ты до сих пор недоволен. Вы приходите смотреть на нас, как в зоопарке, и насмехаетесь над нашими паршивыми допотопными жилищами. Вы дебоширите в наших барах, трахаете наших женщин и смотрите, как мы хаваем объедки с ваших столов. Нам очень много заплатят за то, чтобы отделать тебя, Вольф, но мы бы сделали это и задаром. Мы ненавидим тебя, аристократик. Тебя и тебе подобных.

– А у нас нет ненависти к вам, – спокойно ответил Валентин. – Мы просто не замечаем вас, так же как не замечаем мусор в сточной канаве.

«Демоны» прекратили смеяться, в помещении установилась напряженная тишина. Блеснула сталь мечей и мачете. Негромко звякнула намотанная на кулак шипованная цепь. Вожак банды кивнул двум сообщникам, державшим Георгиоса, и они поставили его на колени. Владелец магазина был маленьким круглолицым человечком с бритой головой. Выглядел он словно ребенок среди взрослых. Вожак достал длинный узкий нож и встал рядом с Георгиосом.

– Держите его крепче. Я вижу, аристократик не принимает нас всерьез. Может быть, теперь он передумает?

Одним резким расчетливым движением он перерезал горло несчастному владельцу лавки. На вымытый до блеска пол хлынула кровь. Георгиос задергался в руках мучителей, но даже в предсмертной агонии не смог вырваться из их захвата. Он даже не мог зажать рукой огромную рану у себя на шее. Жизненные силы моментально оставили его, и он мешком повалился на пол. Только после этого бандиты отпустили его, оставив лежать в луже крови. Расправа была такой скоротечной, что Валентин не смог даже определить, когда Георгиос испустил последний вздох. Он продолжал смотреть на труп Георгиоса, а бандиты не сводили глаз с него самого.

Наконец он перевел взгляд на них, и ситуация начала меняться. Улыбка его кроваво-красных губ не предвещала ничего хорошего, взгляд подкрашенных глаз был тверд и холоден. Весь его вид изменился, и «демоны» очень быстро поняли это. Куда девалась его мягкость и нерешительность!

– Жаль, что так получилось, – вкрадчиво произнес Валентин. – Ни у кого не было таких сладостей, как у Георгиоса. Мне придется наказать вас за это. Георгиос не был большим человеком, но он служил мне. До сих пор я никому не позволял отбирать у меня то, чем я дорожу. Боюсь, что мне придется убить вас всех. Я постараюсь не растягивать это удовольствие.

Наступила долгая пауза. «Демоны» стояли неподвижно, их нервы были напряжены. Наконец их вожак тихо рассмеялся, и общее внимание переключилось на него.

– Хорошо сказано, аристократик. Ты почти убедил нас в своей крутизне. Но все-таки ты блефуешь. Нас двенадцать человек, а ты – один, и мы не будем особенно обращать внимание на твой гонор. Займитесь им, ребята! Настала наша очередь развлечься.

По этой команде члены банды разом двинулись вперед и взяли Валентина в плотное кольцо. Он продолжал уделять главное внимание вожаку, а боковым зрением следил за остальными. Он слышал каждый их шаг, каждый шорох одежды, отчетливо различал их запахи. Ему даже не требовалось видеть их, чтобы знать, где они в данный момент находятся. С его губ не сходила улыбка. Следя за их синхронными движениями, Валентин понял, что бандиты накачаны каким-то дешевым синхронизирующим стимулятором. Двигались они очень скоординированно, как будто каждый точно знал свою партию в этом групповом танце.

Валентин резко шагнул вперед, его движения подстегивались бурлившими в его крови боевыми стимуляторами. Неожиданно повернувшись на одной ноге, он выбросил вперед другую и ударил вожака точно в висок. Удар был такой сильный, что голова злодея крутнулась в сторону, его шея была сломана. С выпученными глазами он упал на пол. Его тело едва коснулось пола, а Валентин уже принялся за другого бандита.

Бурлившие в нем боевые наркотики наделяли его мозг и мышцы удивительными возможностями. «Демоны» были потрясены потерей своего вожака, но это длилось недолго. Роль лидера взял на себя другой член банды. Это был еще совсем юноша, не по-мужски тонкий, с кожей словно пергамент, обтягивающей его череп. Валентин ударил его в горло, и он, закашлявшись, упал на колени. С невероятной скоростью Валентин обрушился на новую жертву, но в глазах «демонов» снова загорелся огонь. Банда опять заменила вожака, и их внимание вновь переключилось на Валентина. Теперь они были полны решимости довести схватку до победного исхода. Их кровь бурлила. Валентину это даже понравилось. Похоже, у бандитов еще сохранились какие-то представления о чести.

Прямо перед ним в воздухе сверкнул нож, брошенный точно и резко. Одним неуловимым движением Валентин на лету перехватил его и метнул в бросавшего. Он вонзился по самую рукоятку в глазную впадину «демона», и бандит, обливаясь кровью, рухнул на спину.

Оружием следующего нападавшего была длинная стальная цепь, усеянная шипами. Шипованные звенья свистели в воздухе прямо перед глазами Валентина. Не долго думая он шагнул вперед и, вытянув руку, перехватил цепь. Цепь туго обвилась вокруг его запястья, но страшные шипы даже не поранили кожу. Его плоть стала иной, бесчувственной и пластичной. Он охватил звенья цепи и крепко держал их, невзирая на все усилия противника. Валентин рывком потянул цепь к себе, и «демон» сразу оказался в пределах его досягаемости. Свободной рукой Валентин нанес ему страшный удар в лицо. Его пальцы словно в капкан захватили нос и рот бандита. Тот выронил цепь и бессильно повис на руке Валентина, но не смог при этом ни на сантиметр отстраниться в сторону. Валентин был очень доволен произведенным эффектом. Прежде он не пользовался этим наркотиком в драках. Основным назначением препарата была сфера сексуальных утех: благодаря ему тело становилось более гибким и приспособленным для изощренных ласк. Но сейчас Валентин смог убедиться, сколь универсальным оказалось это зелье.

Попавший в безвыходное положение, бандит сопротивлялся все слабее, силы оставляли его. В это время другие «демоны» словно очнулись и все разом набросились на Валентина. Помещение наполнилось глухими звуками сталкивающихся тел и лязгом железа. Но хотя бандитам было не занимать сноровки, Валентин все равно опережал их. Он танцевал между ними, словно ветерок, одновременно успевая отражать несколько ударов, каждый взмах его руки калечил или поражал кого-то насмерть. Он весь бурлил энергией, был неистов и стремителен, его нейроны действовали с непостижимой скоростью, решения принимались и выполнялись в считанные доли секунды. «Демоны» дрались с неослабевающей яростью, но они все чаще наносили удары друг другу, а не противнику. Вовлеченные в танец Валентина, они один за другим выбывали из борьбы, их отчаянные пируэты не защищали от смертельных ударов.

Удары Валентина пробивали любую защиту, когда же ножи и мачете «демонов» все же соприкасались с его телом, пластичные ткани затягивали рану в ту же секунду.

За движениями рук и ног Валентина было невозможно уследить. Единственное, что отпечатывалось в сознании погибающих бандитов, – это его леденящая кровь улыбка.

Наконец на полу кондитерской лавки остались лежать одиннадцать налетчиков. Они валялись в неуклюжих позах, словно поломанные бурей цветы, в лужах собственной крови. В живых остался только один «демон», который, дрожа, прижался спиной к стене, держал на весу сломанную руку и бросал затравленные взгляды на Валентина. Его дыхание было частым и прерывистым. Состояние шока и боль нейтрализовали действие наркотиков в его организме. Несмотря на когтистые пальцы, острые клыки и накачанные мышцы, он уже не смог бы противостоять Валентину, и они оба понимали это. Бандит облизал пересохшие губы, в ужасе взглянул на своего противника и стал лихорадочно соображать, что бы он мог предложить ему за свою жизнь. Отчаянно стараясь спрятать свое лицо от взглядов Валентина, он наконец нашел решение.

Валентин Вольф расслабился и, взглянув на свою залитую кровью одежду, с отвращением поморщился. В основном это была кровь противников, а его собственные раны уже затянулись. Усилием воли он ввел новый препарат, который, поступив в кровь, нейтрализовал действие боевых наркотиков. Его ум стал трезвым и ясным, мышцы расслабились. Теперь он мог спокойно взглянуть на дело своих рук. Тела убитых «демонов» не вызвали у него чувства жалости. Им следовало бы избрать другой объект для проявления социальной ненависти. Естественно, они и не представляли, с каким противником имеют дело. О его способностях к рукопашному бою не знал никто, по крайней мере никто из оставшихся в живых. Для того чтобы скрывать этот талант, приходилось идти на серьезные жертвы – ради этого он расстался со своими учителями боевых искусств. Тактика Валентина строилась на том, что противники недооценивали его.

Он подошел к уцелевшему бандиту и презрительно улыбнулся. От этой улыбки «демон» вздрогнул и еще сильнее прижался к стене, но пути к отступлению у него не было.

– Я прикончил одиннадцать человек за три минуты, – равнодушно сказал Валентин. – Из тех, кто не сражается на арене, на такое способны всего трое, и я один из них. Вы, наверное, рассчитывали на другой исход, но жизнь – непредсказуемая штука, правда? Скажу честно, вы меня разозлили. Мой приятель Георгиос мертв, мое утро испорчено, мою одежду можно выбрасывать. Единственная причина, из-за которой я пока не убил тебя, – это информация, которую ты можешь мне сообщить. Кто-то сел мне на хвост, и ты должен сказать, кто это. Если ты обманешь мои ожидания, я вымещу на тебе всю злость, и ты еще удивишься, насколько я изобретателен в гневе. Ну что, будешь говорить?

«Демон» сплюнул себе под ноги сгусток крови и пощупал языком свежую ранку от выбитого зуба. Он не мог смотреть в глаза Валентину. Это слишком давило ему на психику.

– Я не знаю их имен. Они нам не представлялись, а мы в таких случаях не спрашиваем об этом. Мы даже не видели лиц: они были спрятаны под голографическими масками. Единственное, что я знаю, – это были мужчина и женщина. Молодые, богатые, надменные – судя по разговору, такие же аристократы, как и ты. Но они оставили нам кое-что… кое-что такое, что может тебя заинтересовать. Вот здесь, в моем кошельке.

Он нерешительно кивнул в ту сторону, где на полу валялся его поясной кошелек. Кошелек был плотно набит и завязан тесемками. Валентин нагнулся, поднял его двумя пальцами и бросил на колени бандиту. «Демон» болезненно вздрогнул. Валентин улыбнулся:

– Открывай. Но не делай при этом резких движений. Не дай бог там окажется взрывчатка!

«Демон» мрачно улыбнулся и дрожащими пальцами здоровой руки развязал тесемки. Его бледное лицо покрылось красноватыми пятнами, было заметно, что он тяжело переживает выход из наркотической эйфории. Валентин бесстрастно наблюдал за ним. Если не имеешь опыта, не надо экспериментировать с такими препаратами.

Валентин оглянулся и посмотрел на входную дверь. После того как он вошел в лавку, кто-то из «демонов» включил на ее стеклянной поверхности светящуюся надпись «Закрыто». Эта надпись, да и скоротечность драки были гарантией, что сюда не заглянут посторонние люди. Но если надпись будет гореть слишком долго, кто-то из прохожих, особенно люди с положением, увидев ее, заподозрят что-нибудь неладное. Кое-кто мог бы даже пнуть дверь ногой – сам Валентин поступил бы именно так. Естественно, он бы меньше всего хотел, чтобы его увидели здесь среди трупов, перепачканного кровью. Этому трудно найти правдоподобное объяснение, еще труднее замести следы такой схватки. Власти будут требовать солидной «подмазки», а отец просто придет в ярость. Валентин поморщился. Нет, так не пойдет.

Тут он поймал себя на мысли, что бандит чересчур долго возится со своим кошельком. В нетерпении он шагнул вперед, а потом замер как вкопанный: бандит развязал кошелек и достал оттуда миниатюрный дисраптер. В мозгу Валентина лихорадочно забегали мысли. Импульсное оружие разом меняло соотношение сил. Уличный хулиган не мог раздобыть дисраптер по официальным каналам. Более того, за ношение такого оружия ему грозила смертная казнь.

Но дисраптер в руках «демона» оставался реальностью, и это значило, что люди, нанявшие банду для расправы с Валентином, были аристократами. Валентин мысленно перебрал стимулирующие препараты, которые он взял с собой. Наиболее действенные он уже употребил, а кроме того, бандит сразу бы выстрелил, потянись он к своей заветной серебряной табакерке. Можно было просто прыгнуть на злодея, понадеявшись, что рефлексы «демона» были далеко не в лучшем состоянии. Конечно, он мог бы поплатиться за такую попытку жизнью. Оценив ситуацию, он решил не двигаться и положиться на счастливый случай.

«Демон» едва ли мог промахнуться с такого расстояния, все, что от него требовалось, – это держать оружие более или менее твердо. В его глазах горел дикий огонь, который совсем не нравился Валентину. Но он все же понял, что если бы бандит хотел убить его, то сделал бы это без промедления. Дисраптер был при нем и во время драки, однако он почему-то им не воспользовался. И тут Валентин увидел, как «демон» медленно повернул дисраптер к себе стволом, его лицо исказилось гримасой ужаса и удивления. Он приставил ствол к своему собственному лбу и надавил на гашетку. Раздался залп, череп несчастного разлетелся на части, кровь и мозг забрызгали все помещение. Валентин тихо выругался. Ему стало совершенно ясно, что «демон» был запрограммирован на самоубийство нанявшими его незнакомцами – так гарантировалось сохранение тайны. Это давало возможность сделать кое-какие выводы. Во-первых, это означало, что наниматели банды имели доступ к биотехнологии. Во-вторых, что «демон» знал кое-что такое, что не подлежало разглашению. Вытирая надушенным носовым платком свежие капли крови со своего лба, Валентин улыбнулся. В общем-то, он уже вычислил тех, кому потребовались услуги «демонов». Это не мог быть никто другой, кроме…

Пройдя через заднюю дверь кондитерской, он мог попасть в жилые комнаты, где можно было бы найти плащ для прикрытия своей испачканной одежды. Перед встречей с родственниками следовало переодеться. Он не любил лишних вопросов, да и к тому же аккуратность в одежде была требованием его натуры. Он не позволял себе изменять своему имиджу. Его взгляд упал на мертвые тела, в беспорядке лежавшие на полу. Бедный Георгиос…

«Дорогие мои братец и сестрица… Что же мне с вами делать?»

Дэниэл и Стефания Вольф, брат и сестра Валентина, нетерпеливо ждали важных известий, сидя в своей личной ложе у самого края арены. Она была такого же размера, как и все здешние ложи, но отличалась таким комфортом и роскошью, которые указывали на исключительное богатство и могущество ее владельцев. Песок ристалища лежал всего тремя метрами ниже, и сидящие в ложе зрители могли видеть смертельные поединки во всех подробностях. На случай непредвиденных обстоятельств ложа была защищена индивидуальным силовым экраном.