Текст книги "Британия"

Опустившись на походную кровать из дерева, Катон почувствовал, что замерзает в холодном ночном воздухе, с благодарностью натянул одеяло и овечью шкуру, оставленную Траксисом, и лег на спину, глядя в темный потолок из шкуры козла, по которому застучали первые капли дождя. Последнее, что он представил перед тем, как уснуть, было выражение лица его слуги, когда тот увидит неминуемую грязь после ночного дождя.

***

Катон проснулся за мгновение до того, как Траксис вошел в палатку, как будто его разбудило какое-то внутреннее чувство, сказавшее, что пора вставать. Префект зевнул и обнаружил, что еще темно и идет сильный дождь, а воздух стал холодным и сырым.

– Ваш плащ, – сказал Траксис и положил сложенный шерстяной плащ на стол. – Чистый, хотя, учитывая, какая сейчас погода, его вполне можно было извалять в грязи. Вы будете завтракать, господин?

– Некогда. Ты можешь принести мне что-нибудь, когда мы отправимся в путь.

Катон встал в одной тунике и протянул руки, чтобы Траксис закрепил у него на плечах мягкие прокладки перед тем, как помочь надеть чешуйчатый доспех. Слуга надежно затянул завязки, шедшие вдоль той стороны доспеха, где будет находиться щит. Катон стоял не шевелясь, когда Траксис надел ему через голову ремень с мечом и аккуратно пристроил его на плече. В конце Катон надел сапоги и плащ, который застегнул брошью.

– Как я выгляжу?

– Как сам Юлий Цезарь, господин, – ответил Траксис монотонным голосом, в котором появились опасливые нотки.

– Ладно… если только мне не суждено закончить свои дни, как он.

– Не понял?

– Неважно. Сложи мои вещи и отправь телегу с ними к главному обозу. Увидимся в лагере в конце дня.

– Слушаюсь, господин, – поклонившись, сказал Траксис.

Катон отбросил в сторону полог палатки и оглядел «Кровавых воронов» и Четвертую когорту легионеров. Все уже встали, и их силуэты виднелись в первых лучах начинающегося дня. С затянутого тучами неба с тихим шипением падал дождь, пока солдаты складывали палатки и относили их в телеги, стоявшие неподалеку. Катон оглянулся через плечо:

– И я хочу, чтобы ты приготовил мне сухую теплую одежду и развел огонь.

– Слушаюсь, господин. Что-нибудь еще?

– Попросить довольного выражения лица будет слишком?

Вместо ответа Траксис тупо на него посмотрел.

– По крайней мере честно.

Катон вышел из палатки и направился к своей лошади. Один из фракийцев держал поводья и отдал их префекту, прежде чем помочь взобраться в седло. Сидя на спине коня, он посмотрел на раскинувшуюся перед ним крепость Медиоланум и окружавшие ее походные лагеря армии, готовой начать кампанию. Тысячи солдат сворачивали лагерь в предрассветных сумерках и строились в колонны под громкие крики центурионов и опционов.

Авангард уже ждал за главными воротами, и Траксис выкрикнул приказ «смирно», когда Катон подъехал к своим людям. Префект оглядел ряды легионеров, затем повернулся к центуриону и громко прокричал – так, чтобы его услышали все:

– Я вижу, парни готовы к славным делам, Крисп!

– Да, господин префект! Гончие уже натянули поводки. Это солдаты Четвертой когорты!

– В таком случае да проявят боги милосердие к нашему врагу, потому что от твоих ребят им его ждать не придется.

Крисп ухмыльнулся и, вытащив меч, пронзил им воздух, а затем громко выкрикнул имя легиона:

– Гемина! Гемина!

К нему тут же присоединились его люди, которые кричали так громко, что остальные солдаты, которые сворачивали лагерь, отвлеклись от своего занятия, пытаясь понять, что означает этот шум, но почти сразу вернулись к работе.

Катон улыбнулся легионерам, радуясь их боевому настроению. Отсалютовав им, он направился к голове колонны, где сидели в своих седлах «Кровавые вороны». Две центурии пеших ауксилиариев получили приказ охранять обоз авангарда с вещами и провиантом. Ими командовал офицер в красном военном плаще, которого сопровождал смуглый слуга, нагруженный седельными сумками.

– Вы, наверное, трибун Ливоний, – сказал Катон, подъехав к нему. – Вы здесь, чтобы прокладывать для армии дорогу через горы.

Офицер кивнул.

– Префект Катон?

– Совершенно верно.

– Приятно с вами познакомиться, господин префект. – Ливоний улыбнулся: – Я много слышал про ваши подвиги и про «Кровавых воронов» с тех пор, как начал служить у легата. Для меня честь участвовать в этой кампании вместе с вами.

– Честь? – Катон покачал головой: похвалы Ливония показались ему подозрительными. – Мои люди и я выполняем свой долг и приказы. Не больше и не меньше любого другого римского солдата.

Ливоний удивленно поджал губы:

– Как скажете, господин префект.

– Вот именно. А теперь сотрите дурацкую улыбку со своего лица.

– Слушаюсь, господин префект. – У трибуна сделался несколько несчастный вид.

– А это кто такой? – Катон показал на мужчину рядом с Ливонием.

– Иеропат, господин префект. Мой личный секретарь и рисовальщик карт. На самом деле он главный в нашей паре.

– Неужели? – Катон внимательнее посмотрел на спутника трибуна.

Иеропат явно был родом из Греции и выглядел не слишком довольным тем, что его отправили в отдаленные районы Римской империи. В черных вьющихся волосах виднелись седые пряди, на морщинистом лице сверкали темные глаза. Плащ на нем казался слишком большим из-за нескольких слоев одежды под ним, голова тонула в складках ткани, обернутой вокруг шеи, и напоминала птицу, выбирающуюся из гнезда.

– У вас есть опыт рисования карт таких гор? – Катон махнул рукой в сторону серых очертаний хребтов, уходивших на запад.

Иеропат изящно склонил голову:

– Да, господин. Мы с моим хозяином Ливонием рисовали карты восточных границ от Каппадокии до Нубии[6]6
  Каппадокия – местность на востоке Малой Азии на территории современной Турции; Нубия – область в долине Нила.


[Закрыть] по приказу префекта Сирии.

– Значит, ты раб?

– Да, господин.

– И великолепный наставник, – вмешался Ливоний. – Старина Иеропат научил меня всему, что я знаю про карты. А до меня он обучал трибуна Плиния, который и посоветовал моему отцу его купить.

Катон испытал сочувствие к этому человеку. Не вызывало сомнений, что он был прекрасно образован и наверняка считал, что имеет право на свободу после того, как столько лет верно служил своим хозяевам. На самом же деле его передавали из одной аристократической семьи в другую, чтобы он обучал их отпрысков. И вот теперь Иеропат оказался в Британии, далеко от тепла родной Греции… Катон мимолетно улыбнулся Ливонию:

– В таком случае я рад, что вы приписаны к моей колонне. Не сомневаюсь, что вы и ваши карты хорошо послужат армии.

– Можете не сомневаться, господин префект, – сказал Ливоний. – Хорошие карты нужны армии не меньше, чем постоянное снабжение, смелость и благословение Фортуны. Мы с Иеропатом будем старательно отмечать каждый шаг на пути нашей армии в войне с врагом. Мы станем измерять расстояния и обозначать все значимые ориентиры, чтобы озарить светом самые темные долины горных земель варваров.

– Это будет замечательно до тех пор, пока вы не станете задерживать продвижение моей колонны. Мы не можем себе позволить останавливаться и ждать, пока вы закончите свои маленькие рисуночки и измерите шагами расстояния. Вам придется постараться не отставать от нас. В противном случае я просто вас оставлю. Это понятно?

Трибун, у которого сделался пристыженный вид, кивнул:

– Да, господин префект.

– Вот и хорошо. Вы поедете с Четвертым эскадроном «Кровавых воронов», которым командует декурион, и должны считать себя временными членами его отряда.

Ливоний явно пытался скрыть свое неудовольствие от того, что ему придется подчиняться человеку, занимающему положение на несколько рангов ниже его собственного, и Катон сжалился над ним:

– Как давно вы в Британии, трибун?

– Почти три месяца, господин префект.

– Три месяца… – Префект вздохнул.

Он сомневался, что Ливоний уже сумел понять, что происходит в Британии. Катон признавал необходимость того, чтобы молодые люди получали военный опыт в начале своей карьеры, но, как правило, их служба продолжалась не слишком долго. Большинство приписывали к легионам в гарнизонах, где их ждала ежедневная армейская рутина. Ливоний вытащил короткую соломинку – и получил пост, где ему придется учиться очень быстро, чтобы остаться в живых. Однако, если он справится, это будет бесценным опытом. К тому же Крисп весьма лестно о нем отзывался. Катон заставил себя ободряюще улыбнуться:

– Ну, вам будет что рассказать вашим родным, когда вы вернетесь в Рим. Старайтесь внимательно смотреть по сторонам, Ливоний, и выполняйте все, что вам будут говорить ветераны. Это лучший способ освоить военное дело.

– Да, господин префект… Спасибо вам.

Катон развернул своего скакуна, посмотрел через плечо на колонну и испытал удовлетворение, глядя на людей, которых ему предстояло повести в бой с врагом. Авангард армии был готов выступить против воинов неприятеля и их союзников-друидов. Он сражался и проливал кровь вместе с этими людьми и знал, что они, как и он, гордятся репутацией могучих воинов, которую завоевали с тех пор, как он стал их командиром. «Жаль, что Макрона нет рядом и он не может порадоваться вместе со мной», – промелькнула у него мысль.

Катон поднял руку и сделал глубокий вдох.

– «Кровавые вороны»! Четвертая когорта! Приготовиться к маршу!

Легионеры и ауксилиарии наклонились, чтобы поднять щиты, всадники выстроились в две колонны и поправили поводья. Катон дождался, когда последний солдат будет готов, повернул своего коня, оказавшись спиной к лагерю, и взмахом руки показал на дорогу, ведущую в сторону холмов и гор. Из-за того, что солнца не было, они казались дальше, и он увидел широкую ленту черных туч, подступавших с севера и обещавших дождь.

– Колонна… вперед!

Глава 8

Центурион Макрон сидел на походном табурете на заросшей травой насыпи рядом со скромным тренировочным полем, расчищенным легионерами практически сразу после того, как они закончили строительство форта. Использовав ближайший плоский участок земли за воротами, они убрали камни, кусты дрока и скосили высокую траву – в результате получилась площадка для строевой подготовки солдат гарнизона. В одном конце стоял ряд деревянных столбов, около которых выстроились в линию люди Фортуна, дожидавшиеся своей очереди атаковать мишень.

Воздух наполнял ровный стук мечей, ударявших в столбы, пока опцион Диодор не подул в свисток, подавая сигнал к смене. Тяжело дышащие мужчины отошли от столбов и побежали в задние ряды каждой линии; снова раздался сигнал, и тренировка возобновилась.

Другая иллирийская центурия маршировала по плацу, переходя на бег на длинных сторонах грубого прямоугольника. Они, тяжело дыша, пробегали мимо Макрона, бряцая оружием и снаряжением и пытаясь поспеть за своим командиром. Центурион Аппил бежал впереди своих людей ровно и уверенно, его грудь вздымалась и опускалась. Время от времени он выскакивал из строя, отмечая время и выкрикивая ругательства в адрес тех, кто отставал:

– Поднимайте свои вонючие ноги! Шевелитесь! Тот, кто отстанет от своих товарищей больше чем на одну длину, будет десять дней чистить отхожее место.

Макрон одобрительно кивнул. Несмотря на худобу и один глаз, Аппил был неплохим офицером и, похоже, знал свое дело, в отличие от Фортуна, который под крики опциона беспомощно махал мечом около столба. Когда раздался очередной сигнал свистка, центурион сложился пополам, пытаясь отдышаться, и, спотыкаясь, поплелся в конец строя. Шел всего второй день тренировок, но Макрон уже сумел выделить наиболее способных и умелых иллирийских ауксилиариев. Тех, на кого можно будет рассчитывать, если враг нападет на форт. Из остальных кое-кого просто требовалось привести в нормальную форму, другие же нуждались в курсе строевой подготовки. И лишь немногие были совершенно безнадежны – слишком старые, чтобы сражаться на передовой. Один из них, из центурии Аппила, уже покинул строй, рухнул на колени и, опираясь о щит одной рукой, попытался с помощью древка копья встать на ноги. Центурион тут же крикнул остальным, чтобы они продолжали тренировку, а сам вернулся назад и остановился возле злополучного солдата:

– Вставай!

Тот попытался встать, но не смог и покачал головой.

– Ты, жалкий ублюдок! – взревел Аппил и поднял палку из виноградной лозы, угрожающе глядя на провинившегося одним глазом. – Поднимайся, жирный болван. Это мое последнее слово.

Человек на коленях даже не попытался выполнить приказ, и Аппил с силой опустил палку ему на спину. Тот вскрикнул, с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, начал догонять своих товарищей.

– Так-то лучше! Давай, не останавливайся! Упадешь еще раз, и я сдеру с тебя шкуру!

Они догнали остальных, и Аппил побежал быстрее, пока снова не занял место во главе колонны. Макрон постукивал пальцами по костылю, лежавшему у него на коленях. Этот отставший солдат был первым на сегодня. Прошла только половина утренней тренировки, и Макрон знал, что до ее конца еще многие покинут строй. Выходило, что в ближайший месяц или даже больше отхожие места будут безупречно чистыми. Макрон ухмыльнулся.

Он опустил конец костыля на землю и, сжав зубы, поднялся с табурета. В следующее мгновение встал на раненую ногу, почувствовал так хорошо знакомую острую боль и немного перенес вес на другую. Он стоял и тихонько ругался, дожидаясь, когда боль отступит. Макрон понимал, что еще не скоро сможет ходить уверенно, не испытывая страданий. Приложив руку ко рту, он крикнул, обращаясь к солдатам возле тренировочных столбов:

– Диодор, ко мне!

Опцион подбежал к насыпи и остановился, отсалютовав командиру и тяжело дыша.

– Пусть еще немного потренируются, потом поменяй их местами, – приказал Макрон. – Не давай им спуска. Я хочу, чтобы эти лодыри поняли, что такое настоящая солдатская подготовка.

– Слушаюсь, господин командир.

– В полдень дай им короткую передышку, затем они должны пройти восемь миль вокруг форта в полном походном снаряжении. Это поможет понять, кто из них на что годен. Те, кто не справится, знают, чего ждать.

– Отхожие места, господин командир?

– Вот именно. Пока я командую фортом, дерьмо будут убирать бездельники и лентяи. Им быстро надоест вонь, и они постараются отдавать все силы на тренировках. Позаботься об этом.

– Слушаюсь, господин командир.

– Хорошо. Я ухожу. Если понадоблюсь тебе, я в штабе.

Они обменялись салютами, Диодор отвернулся и поспешил к своим подопечным. Макрон в последний раз взглянул на плац и поковылял к дорожке, которая вела к главным воротам форта. Подойдя ближе, он увидел, что легионеры, стоявшие на посту на бастионах, наблюдают за ауксилиариями с довольными ухмылками на лицах – так солдаты обычно смотрят на своих менее удачливых собратьев.

– Проклятье, и что это вы на них пялитесь? – рявкнул он. – Вы должны следить, не появится ли враг, а не смотреть на ленивых ублюдков!

Легионеры тут же вернулись на свои посты и принялись вглядываться в окружающую местность.

Продолжая хмуриться, Макрон вошел в форт и направился в сторону штаба. Один из «Кровавых воронов», оставленных Катоном, стоял на страже у сводчатого входа и, когда командир гарнизона прошел мимо, поднял вверх копье. После отъезда Катона и основного гарнизона форта в здании царила тишина, и в главном вестибюле за столами сидели только двое служащих. Макрон обратился к ближайшему:

– Я хочу видеть опциона Пандара в своем кабинете. Немедленно.

– Слушаюсь, господин командир.

Макрон уже собрался направиться в кабинет командира гарнизона, находившийся в конце коридора, когда секретарь откашлялся и кивком показал куда-то в сторону от себя. Макрон повернулся и увидел, что на скамье сидит гражданский мужчина и выжидающе на него смотрит.

– Он попросил о встрече с вами, господин командир.

– Правда? И кто он такой, демоны его забери?

– Венист, господин командир. Он отвечает за тех, кто пришел с отрядом Фортуна.

Макрон стиснул зубы, разозлившись на очередную проблему, которая грозила омрачить его день.

– Проклятье, что ему нужно?

– Я не знаю, господин командир. Он сказал, что будет говорить только с тем, кто здесь главный.

– Значит, он за них отвечает? – фыркнул Макрон. – У нас тут военный аванпост, а не проклятый богами постоялый двор на Аппиевой дороге.

Он собрался было отослать Вениста, приказав больше его не беспокоить, но в следующее мгновение смягчился. Что бы он ни чувствовал по поводу лагеря гражданских в форте, они уже пришли, и раз он не намерен отсылать их в Вирокониум, ему придется смириться с их присутствием. Если он прогонит их, они станут легкой добычей для воинственных банд врага, патрулирующих земли между территориями, заселенными горными племенами, и новой римской провинцией. Он не мог себе позволить отправить с ними надежное сопровождение, чтобы солдаты позаботились об их безопасности, не рискуя обороной форта. Так что – на данный момент, по крайней мере, – ему от них было не избавиться. И от Вениста. Макрон подошел к нему с мрачным выражением на лице:

– Ладно. Что тебе нужно?

Венист встал и доброжелательно улыбнулся:

– Центурион Макрон, насколько я понимаю? До сих пор мы не имели удовольствия встречаться.

– Удовольствие тут совершенно ни при чем. Говори, что тебе нужно, и побыстрее, Венист.

Резкость Макрона слегка выбила Вениста из равновесия, хотя он провел много лет в компании солдат. Однако, продолжая улыбаться, он сдержанно поклонился:

– Прошу прощения, что отнимаю у вас время, господин командир, но, боюсь, я должен привлечь ваше внимание к некоторым проблемам нашего размещения и условий жизни.

– В самом деле? Я тебя слушаю.

– Как вам известно, господин командир, штаб легата Квинтата дал нам разрешение сопровождать центуриона Фортуна и его людей в данный форт, и…

– Я правильно тебя понял, разрешение дал сам легат?

– Не в прямом смысле, господин командир. Его выдал нам один из представителей его штаба.

– Полагаю, кто-то, кого вы хорошенько подмазали?

Венист изобразил удивленное непонимание, а потом потрясение.

– Вы обвиняете меня в том, что я предложил взятку имперскому чиновнику, господин командир?

– А мне и в самом деле нужно тебя в этом обвинить? – Макрон фыркнул. – Мы оба знаем, что подобные вещи происходят, так что давай не будем тратить время. Что ты хочешь сказать?

Доброжелательность исчезла, и на лице Вениста появилось жесткое выражение рыночного торговца.

– Вы разместили нас в конюшнях, господин командир. Обращаетесь с нами не лучше, чем с животными. Даже хуже. К нам стекают отходы из бараков, расположенных выше на склоне холма. Внутри стоит страшная вонь. Более того, вы ограничили наши возможности передвижения, и ваши солдаты отказываются позволить нам свободно ходить по форту или покидать его. У многих ауксилиариев есть семьи среди тех, кто пришел с отрядом центуриона Фортуна. Но им запрещено встречаться с родными. Мы не такое соглашение заключили в Вирокониуме с иллирийской когортой.

– Не сомневаюсь. Но причина этого, возможно, имеет отношение к тому, как префект когорты ведет дела. Восьмая иллирийская представляет собой насмешку над армией, Венист. Они не в состоянии сражаться. Не годятся даже для резервного отряда, не говоря уже о службе в приграничном гарнизоне. И я намерен позаботиться о том, чтобы эти люди получали свое жалованье не зря и вели себя как солдаты римской армии. Только тогда я пойду на некоторые послабления и позволю им иметь привилегии, доступные настоящим солдатам. И если, чтобы добиться цели, мне придется лишить их постельных утех, это не моя проблема. Кроме того, шлюхи немного отдохнут.

– Но они должны есть, господин командир. Солдаты – единственные клиенты, которые у них имеются.

– Они будут есть. По крайней мере, еду. Они получат те же пайки, что и солдаты, – пока.

– Пока?

Макрон кивнул.

– Я намерен попросить в штабе отряд сопровождения, чтобы как можно скорее отправить вас и ваших людей обратно в Вирокониум. К сожалению, сейчас, когда легат увел армию в горы и там остался совсем небольшой гарнизон, это может занять некоторое время. И, возможно, ваш человек в штабе попытается мне помешать. Но, как бы там ни было, я хочу от вас избавиться. Что же до того, где вас разместили, считайте, что вам повезло, когда я не приказал вам поселиться за пределами форта. Сейчас стоит такая погода, что крыша над головой – это настоящий подарок. Возможно, в конюшнях плохо пахнет, но там сухо и безопасно. И вам бы следовало испытывать благодарность.

– Разумеется, мы благодарны. Но как насчет семей солдат? И наших средств к существованию?

Макрон раздраженно вздохнул, услышав требовательный тон Вениста.

– Я уже сказал тебе: это мой аванпост, и правила здесь устанавливаю я, а вы будете их выполнять. Если кто-то из твоих людей их нарушит, я вышвырну виновного за ворота, где ему придется самому о себе заботиться. Если кто-то из солдат попытается пересечь границу вашей территории без разрешения, я прикажу его высечь. Если вас что-то не устраивает, поговорите с вашим другом Фортуном. Не сомневаюсь, что у вас в Вирокониуме были приятельские отношения. Если он со своей стороны не может вам помочь теперь, когда вы здесь, это ваша проблема. Вы можете покинуть форт в любой момент. Однако, если вы решите остаться, вы будете подчиняться моим приказам. Больше мне сказать нечего.

Венист открыл рот, собираясь возразить, но ему хватило ума промолчать. Макрон наградил его хмурым взглядом, предлагая высказаться, однако тот опустил глаза и смиренно уставился в пол между ними.

– Так-то лучше, – сказал Макрон. – Позаботься о своих людях и постарайся сделать все возможное, чтобы они не попадались мне на глаза и не устраивали проблем. Как только я приведу иллирийцев в чувство, возможно, мы сможем договориться о том, что им будет позволено время от времени посещать конюшни в качестве поощрения.

Венист с надеждой поднял на него глаза.

– Но только в том случае, если все будут соблюдать правила, – твердо добавил Макрон.

В коридор кто-то вошел, и ветеран, обернувшись, увидел, как опцион Пандар свернул к его комнатам и остановился, заметив, что командир разговаривает с гражданским. Макрон махнул ему рукой:

– Я сейчас подойду.

– Слушаюсь, господин командир.

Макрон снова повернулся к Венисту:

– Ты должен вести себя в соответствии со своим положением. В будущем, если ты захочешь со мной поговорить, дождись сигнала вечерней стражи. Я не позволю тебе мешать мне управлять фортом днем. Ты меня понял?

– Да, господин центурион.

– Тогда можешь идти.

Венист снова поклонился и, демонстрируя уважение, попятился на несколько шагов назад и лишь потом повернулся, чтобы выйти из вестибюля. Макрон наблюдал за ним, радуясь, что сумел поставить его на место, но по-прежнему недовольный тем, что ему вообще пришлось заниматься подобными вопросами. По его представлениям, это не входило в обязанности командира, и ему стало интересно, как бы Катон справился с проблемой. «Может быть, именно такими вещами, среди прочего, приходится заниматься старшему офицеру, – подумал он, – и он должен обладать способностью справляться с целой кучей неожиданных и неприятных ситуаций, не имеющих ни малейшего отношения к ежедневной рутине командования военным соединением». Если продвижение по службе несет с собой и это, тогда лучше оставаться тем, кто ты есть, с горечью решил он.

Центурион тяжело вздохнул и, повернувшись, захромал через вестибюль к двери, ведущей к его кабинету и скромным комнатам за ним. Пандар стоял по стойке «вольно» около стола, когда Макрон вошел, проковылял вокруг него и тяжело, со стоном опустился на стул. Прислонив костыль к столу, он обратился к опциону:

– Похоже, ты теперь старший кавалерийский офицер в форте, но, надеюсь, это не вскружит тебе голову.

Пандар ухмыльнулся. Он был добродушным малым, одним из немногих оставшихся от Первой фракийской когорты, сформированной несколько лет назад в маленьком городке на северном берегу Эгейского моря, которая постепенно уменьшалась. Кампании в Британии сильно сократили численность когорты, а на замену им присылали по большей части галлов из племен, знаменитых своими умелыми всадниками. Недавние серьезные потери среди опытных кавалеристов помогли Пандару подняться до звания опциона.

Когда Макрон впервые увидел галлов, они напоминали дикарей с длинными грязными волосами, кутавшихся в меха и темные плащи. Благодаря тому что в когорте еще оставались фракийцы, теперь она выглядела как и другие заслуженные подразделения ауксилиариев. Плащи и меха остались, но волосы галлы заплетали в косы и носили длинные кельтские бороды. Для врага это был все тот же кавалерийский отряд, который терроризировал земли силуров, и один только вид красного ворона на черном фоне – знамени когорты – вызывал у них ужас.

– Твои десять человек – единственное, что у нас есть, чтобы выполнять работу целой когорты, – продолжал Макрон. – Нам по-прежнему необходимо отправлять конные патрули на окружающие нас территории. Разница в том, что теперь вы должны вести себя как дичь, а не как охотники. Я хочу, чтобы ты лично командовал каждым патрулем, состоящим из пяти человек. Остальные будут находиться здесь на случай, если мне потребуется послать срочное сообщение в Вирокониум. Когда окажетесь среди холмов, старайтесь не попадаться на глаза местным жителям. И ни при каких обстоятельствах не ввязывайтесь в стычки с неприятелем, даже если вам будет очень хотеться. Мы не можем потерять ни одного всадника. Мне нужно только, чтобы вы наблюдали и докладывали о том, что увидите. Ты меня понял?

– Да, командир. – Пандар кивнул и тут же поджал губы. – Разве у нас могут возникнуть какие-то проблемы, командир? Врагу будет не до нас, Квинтат позаботится об этом.

– Тебе бы уже пора знать, как это бывает, опцион. Ты ведь здесь достаточно долго. Каждый раз, когда армия продвигается вперед, ей требуется оставлять людей, чтобы охранять гарнизоны и завоеванные земли. И все идет хорошо до тех пор, пока враг не собирает своих единомышленников и не нападает на аванпосты. Если они выступают большим отрядом, нам приходится объединять свои силы, а это означает, что форты вроде нашего должны выделить столько солдат, сколько смогут. В результате форт становится уязвимым. Я надеюсь, ты прав насчет легата, но не намерен рисковать. Если неприятель решит нас атаковать, я должен узнать об этом заранее. – Он серьезно посмотрел на опциона. – «Вороны» будут ушами и глазами нашего гарнизона, Пандар.

– Вы можете на меня рассчитывать, господин ко-мандир.

– Я в этом и не сомневался. Бери с собой в разведку самых лучших своих людей и позаботься о том, чтобы они знали, какова ситуация. Мне не нужны герои, я хочу получать информацию. Начиная с завтрашнего дня вы будете патрулировать холмы на западе. Если вам попадется деревня, отряд охотников или вооруженные люди, сосчитайте их, запомните, где видели их, и сообщите мне.

– Слушаюсь, господин командир.

– Это всё. Ты свободен… Подожди! Еще кое-что.

– Командир?

– Мне понадобится слуга. – Макрон похлопал себя по бедру. – На то время, пока моя ублюдочная рана заживает. Один из твоих парней вполне сгодится. Ты можешь кого-нибудь выделить?

Опцион задумался, но почти сразу ответил:

– Бортамис, господин командир. Он самый сильный из нас, но и самый крупный и будет задерживать патруль. Мне все равно придется оставлять его в лагере.

– Значит, Бортамис… Сообщи ему хорошую новость. Он нужен мне завтра с самого утра. Пусть принесет свое снаряжение и воспользуется кладовкой в главном коридоре. Можешь идти.

Они обменялись салютами, и Пандар вышел. Макрон откинулся на спинку стула и принялся осторожно тереть повязку над коленом. Чесалось ужасно, но хирург сказал, чтобы он не трогал рану, иначе она может снова открыться. Так что ему оставалось лишь мягко на нее давить, но от этого становилось только хуже.

– Проклятье… – прорычал Макрон, размышляя о положении, в котором оказался. – Сижу тут и нянчусь с бесполезными иллирийскими бездельниками, в то время как армия ушла на войну. Это неправильно. Совсем неправильно. – Он откашлялся и плюнул в угол комнаты. – Не сомневаюсь, что Катон получает удовольствие, совсем как в старые добрые времена.