Текст книги "Не делай глупостей"

Глава 7 [Сильвия]

У нее был скучающий вид. Аватарки реальных игроков довольно примитивны по части передачи эмоций, но они хотя бы пытаются, а она очень старалась, чтобы я заметила. И я, конечно, заметила.

– Хорошо выглядишь, – сказала я ей, и она сразу же ощетинилась.

То-то же, пусть знает наших. Вообще, доложу я вам, разговаривать с самой собой – жуткое мучение. Почти не получается общаться без осознания общего контекста восприятия, из-за чего каждое слово кажется чем только захочешь, но только не прямым высказыванием. Знаю, это трудно понять. Попробуйте представить себе, что вы что-то говорите человеку, который и так знает все, что вы хотите сказать. Потому что он это и есть вы. А еще он всегда видит, что вы на самом деле имели в виду, потому что сам использует те же приемы.

– Как видишь, – сказала я, – я сделала что могла. Город готов встречать послов. Есть люди, есть программа, есть…

– Забудь, – прервала она, взмахнув рукой.

Мы сидели за столом у нас с Брайаном дома. Я бы предпочла кафе, но она почему-то настояла на более приватных условиях, поэтому мы сидели у нас в гостиной. Думаю, она дорого дала бы за возможность взглянуть на второй этаж, но туда я ее, естественно, не пущу.

– В каком смысле – забудь?

– Кое-что случилось, – сказала она. – Появились определенные проблемы.

Я похолодела.

– Какие еще проблемы?

– Тереза Харди из Нью-Йорк Таймс и еще некая Александра Котова, не помню издание, русское какое-то. Обе погибли от механизма подлинной смерти. Обеих пытались спасти врачи, дежурившие рядом с оборудованием, но не вышло. Оказалось, что обмануть МПС гораздо сложнее, чем кажется. ИИ, который управляет оборудованием, умеет добиться результата.

Я задыхалась.

– Какого черта, Яна! Почему они полезли в игру еще до того, как мы все организовали?!

– Будь добра, не ори на меня! – огрызнулась она. – У меня никто не спрашивал разрешения… Сильвия.

Вот опять. Это «Сильвия» у нее звучало с издевкой. А почему? Да потому что это наше общее имя! В детстве у нас была кукла Сильвия, и каждая из нас была принцессой Сильвией, а потом еще, конечно, тот случай в колледже… Хмм. А теперь одна из нас действительно стала Сильвией, а вторая чувствует, что у нее что-то отняли.

– Подожди, – сказала я, поднимая руки и выдыхая, – давай сначала. Тереза… Мы же были знакомы! Господи, какой ужас! Как же это вышло?

– Короче, история такая, – Яна снова включила снисходительную ленцу. – Нью-Йорк Таймс, оказывается, заказал разработку целой системы по обману механизма подлинной смерти. ИИ Фантазии, каким бы умным он ни был, вынужден действовать в условиях, сконструированных нами, соответственно, говорили инженеры, мы почти наверняка можем его обмануть. Большинство разработок ИИ отверг и не разрешил подключение, но несколько систем прошли испытание, и в них был встроен блокиратор, который должен был не допустить смерти подключающегося. Одной из таких систем воспользовалась Тереза. Она появилась в лесу, по их прикидкам, где-то к северо-западу отсюда. Недалеко от города, да к тому же там рядом шли лесозаготовки. И все шло отлично, пока на Терезу не прыгнула какая-то тварь с дерева. Тереза почти ничего не видела: ее придавило к земле, а потом включился МПС и, игнорируя все возможные блокираторы, пробил ей артерию. Мгновенная смерть.

Я сидела и не могла поверить своим ушам. Вся эта история отдавала какой-то мрачной мистикой.

– Поднялся страшный скандал, – сказала Яна. – И, естественно, расклад оказался не в нашу пользу. А главное – количество желающих быть послами резко упало и, в общем, стремится к нулю, если не считать всяких фриков.

– Если все настолько плохо, не побрезгуем и фриками, – протянула я.

Она взглянула на меня с усмешкой, и я немедленно взбеленилась. На что это она намекает?!

– Вообще-то какого черта! – бросила я, – Ездят же люди на войну репортерами? Там ведь тоже убить могут!

– Когда тебя на войне убивает пуля – тут все ясно. А вот с игрой ничего не ясно, – парировала она. – Но в данном случае все гораздо печальнее. Вторая журналистка погибла в Москве. В редакции большого холдинга. Русские инженеры тоже думали, что смогут обмануть ИИ, да не вышло. Но винят они, как ты понимаешь, не себя.

Я сидела, пытаясь осознать, что именно произошло. А потом взглянула на нее, выискивая признаки злорадства. Но стандартная аватарка сидела напротив меня с совершенно каменным лицом. «А ведь она тоже сейчас под контролем МПС» – подумала я и немного поумерила пыл. Теперь я поняла, почему она настояла, чтоб мы беседовали тут.

– И что теперь?

– Теперь скандал вокруг Фантазии приобрел политический оттенок, и это, как ты понимаешь, очень плохо. Самое худшее – то, что в сознании людей игра напрямую связана с угрозой жизни. Это сильно понижает наши шансы. Русские так и вовсе заявляют, что игра – проект ЦРУ, специально разработанный, чтобы навредить им.

– Русские всегда это заявляют.

– В данном случае мнение многих американцев ничуть не лучше. С поправкой на то, что, по их мнению, игру создали радикальные исламисты для того, чтобы погубить американцев. Вспомни имя разработчика игры и поймешь, откуда ветер дует.

Яна замолчала, а я беспомощно озиралась вокруг. Удивительно, что судьба целого мира может решиться вот так просто! Ее рассказ выбил у меня почву из-под ног, и я, наверное, только сейчас осознала, насколько шатко наше положение. А она знала! И пришла сюда рассказать об этом своим снисходительно-скучающим тоном. И это – она, та, которая отдала все, чтобы спасти этот мир и этого человека. Я понимала и не понимала ее, и эта раздвоенность ужасно давила на мозг. Общаться было ужасно тяжело! Но совершенно необходимо. И мы обе это знали.

– Послушай, сестра, – сказала я, хотя нас обеих передернуло от такого обращения, – скажи, что у тебя есть и хорошие новости!

Она некоторое время разглядывала нашу гостиную. Потом спросила:

– А как у вас устроен душ?

Я медленно вдохнула и медленно же выдохнула.

– Воду надо носить из колодца.

– А греть?

Я кивнула на плитку.

– Брайан топит ее заклинаниями. Очень быстро греется, на самом деле. И очень смешно выглядит мужик, который, прости, кастует файербол, стоя перед печкой на коленках.

Она закусила губу, и этот жест выдал ее с головой. Такого не пропустила бы даже мертвая лицевая камера виар-шлема.

– Ну и как у вас в целом? – спросила она, стараясь говорить настолько беспечно, насколько могла из себя выдавить.

Увы, я знала, что она брешет в каждом звуке. И она тоже это знала, и тут же вспылила:

– Не надо! Не говори! Я…

– Яна, послушай, – сказала я. – Тебе не за что извиняться.

– Я не извинялась.

– Собиралась. Не надо! Я знаю. Я вполне понимаю твой интерес. Я тебе так скажу – это очень странное место, и быть тут большое испытание. А он… – я запнулась. – Он и вправду стал другим, я думаю… Не знаю, почему так вышло. Он, конечно, воевал, но я пока слабо себе представляю, как оно у них тут устроено со всеми этими копьями, заклинаниями. Но что-то его изменило. Он стал внимательнее, тоньше. В то же время он работает на разведку, которая занимается черт-те чем. Про административную часть и слышать не хочет. Только представь себе это! Но при этом он, конечно, временами…

– Перестань, – вдруг попросила она.

Я замолчала. Я не видела этого, но, судя по тону голоса, моя собеседница побледнела. Кажется, она получила больше информации, чем рассчитывала. Черт. Нельзя было ничего говорить. Надо было придерживаться старой практики – беседовать только о работе.

Некоторое время мы сидели молча. Потом я встала, сделала себе чашку чая и вернулась на место. Яна сидела сгорбившись на табуретке. Мне было ее жалко, конечно. И себя мне было жалко с учетом тех новостей, что она принесла.

– Была у меня одна идея, – сказала она вдруг хриплым голосом. – Я с ребятами проговорила, и они думают, что, в принципе, такую штуку можно сделать. Точно неизвестно, как отреагирует игра, но попробовать можно.

Я замерла, не донеся чашку с чаем до рта, поставила ее обратно на стол.

– Какая идея?

– В Фантазию нельзя встроить камеры, потому что не до конца ясна даже разметка пространства внутри существующей нейронной сети, – Яна неожиданно блеснула профессиональной лексикой или чем-то, что хотя бы звучало, как таковая. – Но мы можем локализовать модели людей в игре. Теоретически ничто не мешает нам перехватывать поток визуальной информации, который кодируется известным нам способом, перед тем как попасть в оцифрованные мозги людей, – в этом смысле игра ничего не изобретала. Теоретически мы можем пустить в эти каналы и свой собственный поток. Понимаешь, к чему это я?

Я не понимала. Пока что ничего не понимала.

– Это довольно рискованная затея, потому что вообще-то игра очень тщательно следит за своей автономностью. Но если это будут не множественные камеры, а всего-навсего один канал, то, возможно, никаких серьезных последствий не будет.

Я протестующе подняла руки.

– Постой! Я не поняла. Ты хочешь что-то транслировать в мозги местного жителя из реала?

Яна кивнула.

– Если так трудно отправить послов в Фантазию, следует задуматься над тем, чтобы пригласить послов из Фантазии к себе, – пояснила она.

Я несколько опешила от такого поворота разговора.

– И… как ты себе такое представляешь?

– Я уже прикинула схему. И она довольно проста. Кто-то из жителей Фантазии должен найти ровную и безопасную площадку хотя бы футов тридцать на тридцать. У этого кого-то должна быть с собой черная повязка и беруши. Все это он надевает и таким образом перекрывает большую часть потока входящей визуальной и аудиоинформации из Фантазии. После чего мы начинаем транслировать ему в голову информацию из реального мира в уже перекодированном нужным образом виде. Канал работает в обе стороны, и мы даже рассчитываем, что получится отслеживать движения рук и ног.

– То есть, – я не верила своим ушам, – ты предлагаешь подключить ЭКЧ к реалу с помощью… механизма виртуальной реальности?

– Именно так, – подтвердила Яна. – Если все будет хорошо, то послу придется говорить от имени нового государства. Трибуна будет высока, и ответственность, как ты понимаешь, немалая. Это должен быть кто-то, кто знает вашу здешнюю жизнь гораздо лучше, чем, например, я или даже ты. Прости. Ты говоришь Сти… Брайан изменился к лучшему? Стал умнее? Что ж, пожалуй, если он не справится с этой ролью, то никто не справится.

Я смотрела на нее с изумлением. Я не понимала. Она что же, хочет проверить то, что я о нем сказала, таким вот изощренным способом?

– Брайана нет в городе, – машинально проговорила я. – Он уехал расследовать какое-то очередное дело по линии разведки…

– Значит, когда он вернется…

– Подожди. Почему Брайан? Есть Том Галланс, советник города, который подойдет для этой цели гораздо лучше. Есть и другие советники, люди, которые в игре гораздо дольше, чем…

– Ты не поняла, – перебила она меня, и я замолчала, удивленная, все еще непонимающая. – Я хочу, чтобы это был Брайан. Таково мое условие, и тебе придется с ним согласиться, потому что это мой план и потому что без меня у вас ничего не получится.

Она вся так и подобралась на своем стуле.

– Но почему? – выдавила из себя я.

Впервые я не поняла ее мотивации. Наши дорожки все же начали расходиться. Общий контекст, который казался мне непреодолимым, лопнул и исчез в один миг. Она наклонилась ко мне через стол и сказала со злостью:

– Потому что я пожертвовала всем, что у меня было, ради него. И теперь я хочу понять, чем готов пожертвовать он, чтобы сохранить этот ваш уютный мирок, ясно?! Потому что я хочу знать, что моя жертва чего-то стоила! А то мне кажется, что в постели с одной… – она все же удержалась от этого слова, – он может об этом как-то подзабыть. А я не хочу, чтобы он забывал, понятно тебе?

Я сидела, откинувшись на спинку стула, совершенно убитая этой исповедью. А она, не дождавшись моей реакции, разлогинилась. Ее аватарка растаяла в воздухе. В доме было пусто. Как и в моей голове. Лишь одна мысль бродила где-то на задворках: я должна найти Брайана.

Глава 8

Утро выдалось серым и туманным. Влага оседала на всех поверхностях, пропитывала ткань, хлюпала в ботинках. Мы ехали на восток, и вскоре из тумана показались очертания леса. Здесь шесть месяцев назад сотня разведчиков пыталась остановить продвижение армии Хищников к городу ЭКЧ. Ничего из этого не вышло, хотя враг потерял немало людей на прорыве. Баррикады из бревен враги выжигали заклинаниями, прокладывая себе дорогу через огонь. Лес горел, хотя этого я уже не видел: полумертвый от усталости, я скакал к городу, думая только о том, как бы оказаться подальше от той силы, что прет по пятам. Вот они, места боевой славы.

Еще не так давно здесь было черным-черно от пепла, но прошло время, и лес постепенно восстанавливался: трава пробивалась на черной земле, возвращались животные, а на обгорелых деревьях местами пробилась молодая листва. И все же мертвых обгоревших стволов было еще вполне достаточно, чтобы напомнить о тех событиях.

Мы ехали вдоль кручи, тянувшейся слева от дороги. На ее вершине когда-то располагалась наша засада. Я ехал и вспоминал детали истории Молчаливого, стараясь понять, как же нас все-таки угораздило, как выразился мистер Майерс, влезть в конфликт между полушариями мозга этого человека. Кто мы были для него? Жители его мира? Инструмент для достижения его целей? Почему, собственно, мы с такой легкостью приняли все те объяснения, что он предложил? Впрочем, я знал почему. Я вспомнил, что Молчаливый говорил о втором шансе, который новый мир даровал каждому (включая самого Молчаливого) из нас. Может, это и справедливо, если говорить обо мне. Но Молчаливый, помнится, обращался ко всем нам, и никто не возразил ему. Но как такое может быть? Слева ехал Фродо, и я спросил его, дала ли игра ему что-то подобное? Лжехранитель пожал плечами, но как-то не очень уверенно.

– Не знаю, – сказал он после раздумья. – Когда полгода назад мы сидели посреди заварушки вон там наверху, я все думал, как же меня угораздило вляпаться в такую хрень. Но теперь… Понимаешь, Варчан, я всё пытаюсь вспомнить, а что же было такого важного в моей прошлой жизни? И ничего не приходит на ум! Я был самый обычный пацан, работал в закусочной в трех кварталах от дома, курил травку, зависал с пацанами… ничего особенного, в общем. Здесь, конечно, все по-другому и временами, что и говорить, пожестче, чем дома. Но вот я спрашиваю себя, хотел бы я назад туда? А потом понимаю, что вопрос не имеет смысла, потому что даже если меня туда перенести, то я уже не тот пацан, понимаешь? И уже никакими усилиями меня обратно в мою старую шкуру не запихнешь.

Я с удивлением смотрел на старого друга, рассуждающего о таких материях. Да, пожалуй, он и впрямь изменился с тех пор, как мы впервые увидели друг друга в ночном лесу на юге. Я обернулся и глянул на Камиллу, ехавшую с другой стороны. На ней красовались очки, которые ей, в общем, шли. Но артефакт был странный, что и говорить. Кольцо или браслет можно никогда не снимать, но вот очки? Камилла глянула на меня и, упредив мой вопрос, сказала:

– Все верно, Брайан. По-видимому, переход даровал каждому из нас кое-какие возможности поменять судьбу. И мне – тоже. Но мне не хотелось бы сейчас об этом распространяться.

Я кивнул.

– Понимаю. Знаете, профессор, я бы не удивлялся, если бы игра давала возможности тем, кто сбежал сюда в поисках этих самых возможностей… Но я сам – живое доказательство того, что все обстоит по-другому. Ведь я не искал иной жизни, и не могла никакая компьютерная программа знать, что все сложится именно таким образом.

– Пожалуй, не могла. Только…

– Да?

– Все это теперь не важно, Брайан. Мы здесь. И делаем то, что нам велено. Отрабатываем наш второй шанс. Может быть, ваш Молчаливый приятель и не собирался подвешивать нас на веревочках, но вот подвесил же.

Она махнула рукой, подогнала лошадь и отъехала подальше. Вместо нее ко мне подъехал мистер Паркс.

– Ну а вы, мистер Паркс? Тоже в игре не случайно?

Шпион повернул ко мне голову. Выражение его лица было таким, словно он не понял вопроса, но я достаточно хорошо его знал: он не только понял, но и слышал и запомнил каждое слово, сказанное до этого. Я думал, он не ответит. И ошибся.

– В моем случае, мистер Мерсли, второй шанс весьма очевиден. И я бы даже сказал – бросается в глаза. Впрочем, я не фаталист и не склонен считать это чьими-либо проделками.

– И каков же он, если не секрет?

Уж на этот вопрос я точно не рассчитывал получить ответ, но мистер Паркс снова меня удивил:

– В старой реальности я сижу в тюрьме, – просто сказал он. – И скорее всего никогда из нее не выйду. Разве что вперед ногами. Вы удовлетворены?

Я был удовлетворен… Ничего себе! Это что же получается, правая рука шефа разведки нашего города – преступник? Интересно, за что он сидит? Я глянул на мистера Паркса и увидел в его глазах, что мой непроизнесенный вопрос он прекрасно расслышал, но на сей раз ответа не будет. Не могу сказать, что информация меня как-то особенно шокировала, однако – любопытно.

Через четверть часа мы доехали до знакомого скального уступа, из-за которого в тот приснопамятный день я наблюдал появление армии Сторка. Лес здесь обгорел больше, чем где-либо еще, потому что именно здесь наш враг впервые оказался заперт баррикадой поваленных деревьев, через которую Хищники проложили себе дорогу огнем. Каменный клык, напоминавший верстовой столб, был на месте, а над ним я заметил кружащих птиц. Крупных черных птиц. Лениво взмахивая крыльями, они наматывали неспешные круги над торчащим камнем, словно обозначая это место неким таинственным знаком.

Мы обогнули скалу и остановились. Впереди на дороге лежало нечто, чего мы не могли рассмотреть из-за окружавших его существ. Кажется, здесь собрались представители всех видов, населяющих этот лес: пара кабанов, лось, несколько волков, зайцы и какие-то грызуны, а также создание, похожее на некрупного медведя, возможно, – росомаха. А еще среди собравшихся было несколько незнакомых мне тварей – коренастых двуногих с длинными острыми ушами, торчащими вбок, как у магистра Йоды. Существа были покрыты коротким темным мехом, с большими глазами и широкими жабьими ртами. Гремлины? На деревьях по обеим сторонам дороги сидело множество птиц.

Стоило нам появиться из-за поворота, как столпившиеся существа, словно по команде, повернули морды и застыли, уставившись на нас. Горстка лесных обитателей даже близко не походила на армию монстров, шествовавших по этой дороге не столь давно, и все же я почувствовал пробежавший по коже озноб. Вся эта немая сцена были до ужаса странной – ну не ведут себя звери так! У меня было ощущение, что наше появление прервало какой-то тайный ритуал, и его участники застыли, чувствуя неловкость момента. А момент все длился и длился, и вдруг я уловил движение, но не среди стоявших на дороге, а дальше – в тени деревьев. Там кто-то был. Человек.

Человек взмахнул рукой, и время снова пришло в движение: лесные обитатели молча ринулись к нам. Разделявшее нас расстояние не превышало сотни футов, а зверей было много, и я с ужасом подумал, что их достаточно много, чтобы попросту снести наш небольшой отряд, но малодушная мысль промелькнула и ушла, а руки между тем не теряли времени, и огненный шар, сорвавшись с моей ладони, выстрелил навстречу атакующим. Но еще прежде, чем он достиг цели, в кабана, несшегося в авангарде, угодила стрела Фродо, начиненная тараном. Эффект был таким, словно в несчастную хрюшку въехал несущийся на полной скорости грузовик. Смятый кабан отлетел назад, оставляя просеку в рядах бежавших за ним животных, а следом в землю ударил мой файербол, разбившийся на сотни огненных капель, разивших направо и налево. Логи запестрели сообщениями. Волна нападавших замешкалась и приостановилась, а я почувствовал, как внутри пробуждается боевой азарт.

Пользуясь короткой передышкой, мы соскочили с коней. Будь перед нами обычный противник, мы еще могли бы попробовать сражаться в седлах, но сейчас я боялся, что, если твари умудрятся подобраться достаточно близко, лошади могут испугаться и понести, а диаметр волшебного щита не позволял прикрыть наездника вместе с его скакуном. Решение оказалось не только правильным, но и весьма своевременным, потому что в следующее мгновение в дело вступили птицы. Нет, я смотрел Хичкока и понимал, что эти маленькие ящерки с крыльями могут представлять собой вполне серьезную угрозу. Просто не ожидал. Никто из нас не ожидал. И, надо признать, если бы не щиты, нам пришлось бы плохо. Заклинание работало таким образом, что проникнуть сквозь полупрозрачную сферу было возможно, но только на очень медленной скорости. Пернатые снаряды застревали в барьере, трепыхаясь и истошно крича. А тут еще подоспели зверьки покрупнее, и в следующий миг вокруг разразился самый настоящий бой.

Сбившись плотной кучкой и накрывшись магическими куполами, мы стреляли, кололи и жгли, изо всех сил стараясь не задеть друг друга и собственных лошадей. Стоило какому-нибудь из щитов лопнуть, как застрявшие в нем птицы дождем сыпались на землю. Через секунду вспыхивала новая сфера, которая тут же начинала покрываться новыми вопящими тушками. Сражаться в тесноте было неудобно, и Куин, улучив момент, вывернулась из строя и скользнула в сторону. Я крикнул, чтобы она немедленно вернулась под защитный купол, но девушка лишь усмехнулась. А потом… В жизни не видел, чтобы человек двигался с такой скоростью и грациозностью. Короткое копье, которое с недавних пор стало ее постоянным спутником, разило с быстротой моих молний, и при этом она умудрялась уворачиваться от множества атак, сыпавшихся на нее со всех сторон.

У меня заканчивалась мана, и не было времени глотать зелье, поэтому я уже приготовился взяться за лук, хотя и понимал, что в ближнем бою пользы от него не много, да и не мог я позволить себе опустить щит, а для стрельбы требуются обе руки. И тут мой взгляд упал на короткую толстую ветку, валявшуюся на земле. Недолго думая я подхватил ее и опустил на морду волка, рвавшегося через барьер. Большого эффекта я не ожидал, желая скорее отпугнуть зверя, чем ранить, и очень удивился, когда волк рухнул на землю как подкошенный. Я удивленно посмотрел на ветку в своей руке, но потом вспомнил про буст силы, который давало кольцо Молчаливого.

Между тем напор тварей постепенно ослабевал. К счастью, многие нападавшие, получив даже небольшое повреждение, сразу теряли ярость и ретировались в лес. Как только у меня выдалось свободное мгновение, я глянул туда, где ранее заметил фигуру среди деревьев. Человек стоял на прежнем месте, наблюдая за сражением, но не вмешиваясь. Неужели это тот, о ком я думаю? Но если так, то у нас есть уникальный шанс покончить с нашим делом в самом начале пути.

Я пихнул в бок стоявшего рядом Фродо и указал на таинственного наблюдателя. Лжехранитель понял меня сходу и, всадив очередную стрелу в настырного гремлина, пытавшегося заколоть Камиллу длинным каменным ножом, бросился к лошадям. Я за ним.

– Прикройте нас! – крикнул я, уже сидя в седле.

Однако человек не собирался ждать нашего приближения. Увидев, что атака его подручных сорвалась, он повернулся и опрометью кинулся в лес. Бежал он быстро и ловко и вполне мог бы оторваться от погони, но не в мою смену. Зря что ли я облазил все эти чертовы леса, пока мы готовились устраивать засаду Хищникам?!! Я знал здесь каждую тропку и не собирался позволить этому чертовому друиду уйти безнаказанным.

Впрочем, очень скоро нам пришлось слезть с лошадей. Беглец выбрал для отступления северное направление, местность здесь была гористая, вся покрытая глубокими рытвинами со следами оползней по краям. Мы продолжили погоню, стараясь не потерять красную точку на карте. Это было нелегко, убегающий двигался весьма резво. Раньше я бы точно отстал из-за просевшей стамины, но теперь, с тремя дополнительными очками силы, я не испытывал никаких затруднений.

Мы нагнали его минут через десять. Тропинка вывела нас на небольшую полянку, окруженную пушистыми голубыми елями, росшими так близко друг другу, что они напоминали живую изгородь. Человек стоял в центре полянки спиной к нам, но даже с такого ракурса я понял, что это не Джархан-Али. Это не была стандартная аватарка, да и двигался человек не как игрок из реального мира.

– Стой! – крикнул я.

Человек и не думал убегать. Он медленно повернулся к нам. Клочковатая бороденка, грязные волосы, свисающие сосульками, изодранная одежда – он был похож не на могущественного мага, повелевающего лесными тварями, а на нищего. И только взгляд его мутных черных глаз говорил, что это именно он только что пытался отправить нас всех в очередное посмертное путешествие. Он выглядел изможденным и неспособным к дальнейшему сопротивлению, но вдруг через его тело прошла судорога, тонкогубый рот исказила гримаса, и он поднял руки, выворачивая суставы странным, противоестественным образом. Но заклинание не состоялось, прерванное стрелой Фродо, снабженной откатившимся тараном. Человека подхватило, словно перышко, и швырнуло прямо в стену голубоватой хвои, по которой он сполз на землю и остался лежать неподвижно, обсыпанный иголками.

Мы осторожно подошли. Беглец был без сознания, но дышал. Вблизи он казался ужасно маленьким, каким-то съежившимся. Его глаза вдруг широко распахнулись, черные зрачки мелко подрагивали. Мужчина захрипел и закашлялся, покрывая грязный кафтан капельками крови, и через мгновение я с удивлением понял, что он смеется. Новая судорога заставила его тело изогнуться дугой, а потом сквозь хрип и кашель до нас донеслось всего одно слово: «Помогите!»

– Держи его! – приказал я Фродо, а сам зажмурился, воскрешая в памяти заклинание, которому научил нас Молчаливый.

Заклинание было трудным, но главная проблема заключалась в том, что оно требовало огромного количества маны, а я был практически пуст. Выхватив из инвентаря бутылочку с синей жидкостью, я сорвал зубами восковую пробку и опрокинул зелье в рот, не чувствуя вкуса. Потом несколько раз глубоко вздохнул, чтобы выровнять дыхание, и начал инкантацию. Фродо, выполняя приказ, зашел с другой стороны и опустился на колени, придерживая человека за плечи, хотя тот и не думал вырываться, а просто лежал, бессмысленно покачивая головой из стороны в сторону. Однако стоило первым проблескам света замелькать у меня между пальцами, как спокойствие слетело с него, будто сбитое щелчком.

Мужчина заревел, схватил Фродо за руки и неожиданно отбросил его в сторону с такой силой, словно был не тщедушным бродягой, а профессиональным бойцом ММА. Фродо, не ожидавший такой прыти, покатился по земле. Друид глянул на меня замутненным взором, и его собственные ладони тоже вспыхнули, но не белым светом, как мои, а бледно-зеленым. А в следующую секунду непонятная сила ударила мне в грудь, сбивая дыхание, круша кости и скручивая жилы в узел. Меня приподняло над землей и отбросило назад. Удар о землю выбил из легких остатки воздуха, и я лежал, разевая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Но лежать было нельзя, и, собрав всю свою волю в кулак, я заставил себя встать.

В нескольких шагах от меня с земли поднимался наш противник. Поднимался без помощи рук, словно его тянул за голову невидимый подъемный кран. Ниточки зеленоватого света обвивали его тело, образуя призрачную воронку. Я поднял левую руку и сложил пальцы в щит, краем глаза заметив, что Фродо тоже вернулся в строй. Правая ладонь уже практически чувствовала привычный энергетический жгут, когда из-за спины донесся отчаянный вопль:

– Не-е-е-ет!

Я обернулся. По тропинке бежали наши, а впереди всех неслась… доктор Харрис!

– То-о-ом!

Я обернулся к друиду и заметил, что его стопы не касаются земли – зеленая воронка, словно маленький, но очень мощный торнадо, удерживала его в воздухе. Грязные волосы Тома развевались, заострившееся лицо с черными провалами глаз медленно повернулось в сторону бегущей женщины. Зеленая воронка вспыхнула ярче. Я бросился наперерез Камилле, но не успел – сгусток призрачной энергии сорвался с поверхности воронки и ударил ее в грудь. Коротко вскрикнув, профессор рухнула на землю. Друид, израсходовав энергию, опустился на землю, а потом очередная судорога согнула его тело. Когда приступ отступил, Том поднял голову, и я увидел, что муть ушла из его глаз. В них было только невыразимое страдание. Он упал на колени, протягивая руки к распростертой женщине. Это был наш шанс. Я рванул вперед, на ходу сплетая пальцы, что вычаровать чертов свет. Но я снова опоздал. Мы все опоздали.

Том выхватил из-за пояса короткий кинжал и без малейших сомнений с размаху вогнал себе в горло. Тело с глухим стуком завалилось набок. Лужа темной крови быстро росла. На ее поверхности плавали еловые иголки.

* * *

Камилла была жива. Хоть и схлопотала метку. Как и мы с Фродо. На наше счастье, впрочем, метка действовала не так страшно, как жажда. Честно говоря, мы вообще не поняли, как она действует. Однако же пришлось задержаться. Заклинание Молчаливого скастовать мог только я, но и мне пришлось несколько раз восполнять ману, чтобы снять метку со всех. Потом мы хоронили Тома, и в результате засиделись на полянке почти до сумерек. Настроение у всех было подавленное. Камилла не произнесла ни слова в ответ на наши робкие попытки выразить ей наши соболезнования. Так в молчании мы поели и стали собираться в дальнейший путь – никому не хотелось ночевать рядом с могилой.

Сборы неожиданно затянулись дольше обычного: из-за лошадей. Видимо, с этим местом и впрямь было что-то не так, потому что наши скакуны стали беспокойными, протяжно ржали, грызли мундштуки и косились на хозяев с недоверием. С горем пополам мы все же покинули это злосчастное место и, вернувшись на дорогу, продолжили движение на восток. Настроение у всех было подавленное, а тут еще снова зарядил дождь, и мы ехали, закутавшись в плащи и поминутно останавливаясь, чтобы успокоить лошадей.

Вскоре мы достигли Оквэ – небольшой речушки, берущей начало в горах и впадающей в Иквэн на юге. Шесть месяцев назад генерал Обеликс обрушил единственный мост, который вел через реку, пытаясь задержать продвижение Хищников на запад. Ничего из этого не вышло – наш противник навел понтонный мост за полдня и загнал нас в лес. Этот мост и сейчас еще держался, хотя состояние его было не самым лучшим. Однако мы пока не планировали пересекать реку. К югу отсюда, в том месте, где Оквэ впадала в большую реку, посреди болот располагался еще один круг черных камней, и наш путь лежал туда. Посовещавшись, решили заночевать здесь, а завтра двигаться дальше.