Текст книги "Убийства в Доме Романовых и загадки Дома Романовых"

Маршрут последний: Тобольск – Екатеринбург

Начиная с апреля 1918 года, Президиум Исполкома Уральского Областного Совета начинает разворачивать активную кампанию по переводу Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург, в которую, с не меньшей энергией включается и центральная власть в лице Председателя ВЦИК Я.М. Свердлова.

Для доставки Августейших Узников в столицу Красного Урала, в Тобольск направляется московский посланец – известный уфимский боевик В.В. Яковлев (К.А. Мячин), который на время выполнения этого ответственного задания наделяется полномочиями Чрезвычайного Комиссара ВЦИК.

Необходимость в миссии комиссара В.В. Яковлева объяснялась, в первую очередь, тем, что между находящимися в Тобольске представителями Уральского и Западно-Сибирского Совдепов, их вооружёнными отрядами, а также «Сводным Гвардейским Отрядом по охране бывшего царя и его семьи» возникли серьёзные противоречия, которые в любой момент могли вылиться в вооружённое столкновение.

Прибыв в Тобольск вместе со своим отрядом 22 апреля 1918 года, В.В. Яковлев сумел быстро разобраться в причинах возникшего конфликта, а также понять всю серьёзность создавшегося положения.

Назначив отъезд на 26 апреля, он решает вывезти лишь троих членов Царской Семьи – Государя, Государыню и Великую Княжну Марию Николаевну, а остальных (в виду болезни Наследника Цесаревича) временно оставить в Тобольске, чтобы потом, с открытием весенней навигации, осуществить их дальнейший переезд. Решено было также, что сопровождать в дороге Августейших Особ будут Князь В.А. Долгоруков, доктор Е.С. Боткин, А.С. Демидова, Т.И. Чемадуров и И.Д. Седнев.

Приняв необходимые меры безопасности в пути следования (В.В. Яковлев был своевременно предупреждён, что во время этого переезда на членов Царской Семьи готовится покушение, а в случае помехи в этом с его – В.В. Яковлева стороны, – то и на него самого), он к вечеру 27 апреля доставляет Романовых в Тюмень, где их уже ожидает специальный Литерный поезд под № 42.

По прибытии в этот город, В.В. Яковлев почти сразу же идёт на телеграф и связывается с Я.М. Свердловым. Обрисовав вкратце ситуацию, он сообщает ему о единственном желании представителей Урала – покончить с «багажом» (так на условном языке именовалась Царская Семья), а также предлагает спрятать Её в Симском Горном Округе (горах Южного Урала).

Заручившись добром Председателя ВЦИК, В.В. Яковлев направляет свой поезд в сторону Омска, чтобы оттуда проследовать на Уфу.

Но об этих его действиях тут же стало известно членам Исполкома Уральского Облсовета, которые усмотрели в этом поступке посланца ВЦИК прямую «измену революции», посему в течение всего дня 28 апреля, вожди Красного Урала не отходили от телеграфа.

Разослав во все концы телеграммы о «преступном замысле В.В. Яковлева», а также потребовав от всех революционных организаций принять меры по задержанию его поезда, они выходят на связь с В.И. Лениным и Я.М. Свердловым, от которых требуют самых решительных действий, чтобы не допустить каких бы то ни было изменений маршрута следования. Требуют отдать немедленно распоряжение о направлении поезда В.В. Яковлева в Екатеринбург.

Не доезжая до Омска, В.В. Яковлев, оставил свой поезд в районе ст. «Куломзино», а сам, отцепив паровоз, прибыл на нем в Омск, ближе к полуночи 28 апреля, где, сам того не ожидая, встретился со своим давним товарищем В.М. Косаревым – Председателем Западно-Сибирского Совдепа. Выяснив и оговорив с ним все возникшие по вине уральцев недоразумения, они вместе проследовали на телеграф, откуда снеслись со Я.М. Свердловым.

На этот раз, Я.М. Свердлов приказывает В.В. Яковлеву остановить продвижение «царского поезда» в сторону Уфы и следовать в соответствии с изначально оговорённым вариантом маршрута на Екатеринбург.

Тем временем, по распоряжению Председателя Президиума Исполкома Уральского Облсовета А.Г. Белобородова, для встречи В.В. Яковлева и его отряда, был подготовлен специальный поезд, под командованием Инструктора Уральского Областного Военного Комиссариата С.С. Заславского, отряду которого днями ранее было поручено уничтожить Царскую Семью во время Её следования на Тюмень. (Именно С.С. Заславский и его люди должны были встретить поезд В.В. Яковлева в Тюмени, чтобы там получить из его рук, следовавший вместе с ним «багаж».)

Прибыв снова в Тюмень и встретившись там с С.С. Заславским, В.В. Яковлев в самой категоричной форме отказал ему в передаче кого бы то ни было из членов Царской Семьи и сопровождавших Её лиц. Однако он всё же согласился увеличить состав охраны Романовых за счёт 60-ти человек из отряда С.С. Заславского.

Уведомив об этом телеграфно представителей Исполкома Уральского Совдепа, В.В. Яковлев направил свой поезд на Екатеринбург (поезд с отрядом С.С. Заславского сопровождал его следом), в который и прибыл 17 (30) апреля в 8 час. 40 мин. утра по местному времени.

Передав членов Царской Семьи и прибывших с Ними лиц представителям Президиума Исполкома Уральского Совдепа и получив в том расписку за подписью А.Е Белобородова и Б.В. Дидковского, В.В. Яковлев вечером этого же дня «держал ответ за свои действия» перед членами Исполкома Уральского Облсовета. Дискуссия была жаркой, но, в конце концов, обвинение его в контрреволюционности было снято, после чего он отбыл в Уфу, откуда через несколько дней выехал в Москву, где полностью отчитался перед Я.М. Свердловым о ходе выполненной им миссии.

Дом инженера Н.Н. Ипатьева

Перевезённую часть Царской Семьи было решено разместить в доме инженера Н.Н. Ипатьева, принадлежавшего ему на правах собственности.

27 апреля 1918 года в него явился Уральский Областной Комиссар Жилищ А.Н. Жилинский и член Уральского Облсовета П.М. Быков, которые объявили Н.Н. Ипатьеву, что, начиная с 29 апреля, его дом будет занят для «нужд Совета».

Немало подивившись сказанному, Н.Н. Ипатьев, видимо, поначалу, растерялся. Ибо, будучи знакомым с большинством уральских вождей, он считал свою персону, в некотором роде, неприкасаемой. Поэтому, не найдя ничего иного спросил, может ли он рассчитывать на целостность вещей… В свою очередь, А.Н. Жилинский и П.М. Быков пояснили, что в его дом будут заселены такие жильцы, «которые вещей не испортят»…

На следующий день Н.Н. Ипатьеву было вручено предписание Комиссара Жилищ Екатеринбурга Е. Коковина, в соответствии с которым он должен был освободить дом к 15 часам указанного Дня.

Так как в распоряжении Н.Н. Ипатьева было слишком мало времени, он успел вывезти из дома лишь малую часть принадлежавшего ему имущества. Всему же остальному, остававшемуся в доме имуществу, в присутствии Н.Н. Ипатьева и двух прибывших на его квартиру ответственных лиц – Товарища Председателя Екатеринбургского Исполнительного Комитета Р.Ф. Загвозкина и члена Уральского Областного Совета П.М. Быкова была составлена соответствующая опись. (Переписав оное, Р.Ф. Загвозкин и П.М. Быков выдали Н.Н. Ипатьеву соответствующий документ, именуемый, как «Опись имущества оставленного в доме Н.Н. Ипатьева на Вознесенском просп. За № 49/9 и принятого на хранение Исполнит. Комитета Екатеринбургского] Совета Рабоч. [их] и Солдат[ских] Депутатов», предварительно скрепив таковой своими подписями.)

Определившись с местом содержания будущих узников, комиссар А.Н. Жилинский распорядился сделать копию его поэтажного плана, которая позже была представлена в Исполком Уральского Областного Совета, где хранилась в специальной папке под названием «О жильцах дома Ипатьева», содержавшей различную документацию, относительно членов Царской Семьи и находящихся вместе с Ней слуг.

В этот же день около дома Ипатьева были начаты строительные работы, в которых было задействовано около ста человек и большое количество лошадей. Все эти люди участвовали в строительстве дощатого забора, располагавшегося вдоль большей части фасада дома и его южной стены, до начала имеющейся садовой ограды.

Таким образом, вход в дом Ипатьева со стороны Вознесенского переулка, оказался за забором, а его парадный вход находился в непосредственной близости от построенного забора.

Начиная с 15 час. 00 мин. 29 апреля 1918 года по местному времени, дом инженера Н.Н. Ипатьева перешёл под полный контроль Президиума Исполкома Уральского Областного Совета и с этого момента начал именоваться, как Дом Особого назначения, или сокращённо – ДОН.

Под арестом в ДОН (первые дни)

В дом Ипатьева Августейшие Узники и их верные слуги были доставлены на двух автомобилях, которыми управляли шофёры Н.А. Самохвалов и Полузадов. А в качестве сопровождающих лиц, вместе с Ними к ДОН прибыли А.Г. Белобородов, Б.В. Дидковский и А.Д. Авдеев, назначенный впоследствии комендантом Дома Особого назначения. После того, как автомобили остановились у дома Ипатьева, рядом с ним постепенно начала собираться толпа любопытных, желающих посмотреть на арестованного Государя, которая по свидетельству А.Н. Жилинского, к 11 часам дня выросла до полутора тысяч человек.

По свидетельству упомянутого выше П.Т. Самохвалова, всем делом там «заправлял» Ф.И. Секретарь Уральского Обкома РКП (б) и член Президиума Исполкома Уральского Облсовета Ф.И. Голощёкин. Так, будучи допрошенным следователем Н.А. Соколовым, П.Т. Самохвалов в частности, показал:

«Опять мы поехали к тому самому дому, обнесенному забором, про который я уже говорил. Командовал здесь всем делом Голощекин. Когда мы подъехали к дому, Голощекин сказал ГОСУДАРЮ: «Гражданин Романов, можете войти». Государь прошел в дом. Таким же порядком Голощекин пропустил в дом ГОСУДАРЫНЮ и Княжну и сколько-то человек прислуги, среди которых, как мне помнится, была одна женщина. (А.С. Демидова – Ю.Ж.) В числе прибывших был один генерал. (Князь В.А. Долгоруков. – Ю.Ж.) Голощекин спросил его имя, и, когда тот себя назвал, он объявил ему, что он будет отправлен в тюрьму. Я не помню, как себя назвал генерал. Тут же, в автомобиле Полузадова, он и был отправлен. (…)

Когда ГОСУДАРЬ был привезен к дому, около дома стал собираться народ. Я помню, Голощекин кричал: «Чрезвычайка, чего вы смотрите?» Народ был разогнан».

А вот как запомнилось заселение Царской Семьи в ДОН А.Н. Жилинскому, рассказавшему об этом на «Совещании Старых Большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале» 1 февраля 1934 года:

«Начался момент их привоза. Приехали и осмотрели дом: Филипп (Ф.И. Голощёкин. – Ю.Ж.), Белобородов, Дидковский, Чуцкаев. Все нашли подходящим, сдали под охрану Родионову, который убит при Невьянском восстании. (…) Когда подошла машина, Родионов принимает ее на парадном крыльце, просит войти. Начинает обыскивать ее (Государыню. – Ю.Ж.), она начинает протестовать и говорит, что у нее здесь медикаменты, которые знает доктор Боткин и которые не подлежат осмотру со стороны мужчины. Родионов заявляет: «Я начальник караула и должен знать все, что есть у вверенных мне под охрану людей.

Александра начинает сильнейшим образом возмущаться, а Николай говорит: «Да, видимо я был некоторое время среди людей». Филипп делает такое замечание: «Гражданин Романов, если позволите себе выражаться в таком виде, мы немедленно Вас отправим в тюрьму». Николай удивленно спрашивает: «В тюрьму?» Филипп отвечает: «Да, в Ваш дом, который Вы построили». У Николая вид был чрезвычайно жалкий. Эту машину обыскали и отправили. Подходит вторая машина, в которой Боткин и князь… Первый выходит князь и хочет, чтобы его обыскали. Филипп говорит: «Вы отойдите налево». – Почему? «Вы поедете в другое караульное помещение». – В какое? «В тюрьму», – прямо режет Филипп. Боткин смутился и спрашивает: «Мне куда, направо или налево?» Филипп говорит: «Вы – прямо».

Убедившись, в том, что Августейшие Узники не выдвигают каких-либо жалоб, А.Г. Белобородов и Ф.И. Голощёкин уехали (вероятнее всего, вместе с ними уехал и Н. Родионов), поручив дальнейшую заботу о Царской Семье членам Исполкома Уральского Облсовета Б.В. Дидковскому и А.Д. Авдееву. (Б.В. Дидковский в этот день был дежурным от Исполкома Облсовета.)

Сразу же после их отъезда, Б.В. Дидковский и А.Д. Авдеев приступили к самому тщательному обыску личных вещей Царской Семьи.

Этот инцидент просто не мог не найти своего отражения в дневнике Государя, который, что называется, по горячим следам, так описал произошедшее:

«Долго не могли раскладывать своих вещей, так как комиссар, комендант и караульный офицер все не успевали приступить к осмотру сундуков. А осмотр потом был подобный таможенному, такой строгий, вплоть до последнего пузырька походной аптечки Алике. Это меня взорвало, и я резко высказал свое мнение комиссару».

Краткие дневниковые записи Государя существенно добавляют показания Его личного камердинера Т.И. Чемадурова.

Из Протокола допроса Т.И. Чемадурова 15–16 августа 1918 года:

«Как только Государь, Государыня и Мария Николаевна прибыли в дом, их тотчас же подвергли тщательному и грубому обыску; обыск производил некий Б.В. Дидковский и Авдеев – комендант дома, послужившего местом заключения. Один из производивших обыск выхватил ридикюль из рук Государыни и вызвал этим замечание государя: «До сих пор я имел дело с честными и порядочными людьми». На это замечание Дидковский резко ответил: «Прошу не забывать, что Вы здесь находитесь под следствием и арестом!».

Из Дневника Е.И.В. Государя Императора Николая II Александровича:

«17 апреля. Вторник.

(…) Дом хороший, чистый. Нам были отведены четыре большие комнаты: спальня угловая, уборная, рядом столовая с окнами в садик и с видом на низменную часть города, и, наконец, просторная зала с аркою без дверей. (…) К 9 час., наконец, устроились. Обедали в 4 ½ из гостиницы, а после приборки закусили чаем.

Разместились след.[ующим] образом: Алике, Мария и я втроем в спальне, уборная – общая, в столовой – Н. Демидова, в зале – Боткин, Чемодуров и Седнев. Около подъезда комната кар. Офицера. Караул помещался в двух комнатах около столовой. Чтобы идти в ванную и WC, нужно было проходить мимо часового у дверей кар. Помещения. Вокруг дома построен очень высокий дощатый забор в двух саженях от окон; там стояла цепь часовых, в садике тоже».

Таким образом, «заселившиеся» в дом Ипатьева «жильцы» на 17 (30) апреля 1918 года, распределились по комнатам следующим образом:

Комната VII (зал) – Е.С. Боткин, Т.И. Чемадуров и И.Д. Седнев;

Комната VIII (гостиная) – не занята;

Комната IX (столовая) – А.С. Демидова;

Комната X (гардеробная) – Великая Княжна Мария Николаевна;

Комната XIII (спальня) – Государь Император Николай II Александрович, Государыня Императрица Александра Фёдоровна.

Первое возникшее неудобство, с которым пришлось столкнуться Августейшим Узникам и Их слугам на новом месте, заключалось в неисправности водопровода, что в свою очередь исключало нормальную работу всей системы канализации. Но для Царской Семьи подобная ситуация была не нова: в первые дни Её пребывания в Тобольске, работа водопроводной системы Губернаторского дома также оставляла желать лучшего…

Комендант А.Д. Авдеев и Караульная Команда ДОН

Первым Комендантом ДОН был назначен член Исполкома Уральского Облсовета А.Д. Авдеев, можно сказать, выслужившим эту должность участием в «тобольской эпопее», связанной с перевозкой первой части Царской Семьи в Екатеринбург.

Александр Дмитриевич АВДЕЕВ (1887–1947) происходил из семьи потомственного старателя, проработавшего на золотоносных шахтах Урала, более 35 лет. Свою трудовую жизнь он начал с 9 лет, так как в их семье было шестеро детей и заработка отца явно не хватало для того, чтобы прокормить такую большую семью. Окончив в 11 лет начальную школу при прииске, он стал трудиться на подземных разработках золота, выполняя сначала посильную его возрасту работу, а затем работая забойщиком, откатчиком, молотобойцем, кочегаром или слесарем.

Ещё в юношеском возрасте Александр Авдеев попал под влияние социал-демократической пропаганды. А пользуясь тем, что он хорошо знал казахский язык, а также обычаи местного казахского населения, местные большевики зачастую прибегали к его помощи, пряча нелегальную литературу в казахских юртах. В 1912 году он становится членом РСДРП и уже в следующем году выступает одним из организаторов забастовки на прииске Канадка, которая, тем не менее, не получила особой поддержки в рабочей среде и поэтому не нанесла, сколько-нибудь, значительного ущерба производству. В силу этих обстоятельств, её организаторов просто уволили, а наиболее активных (в том числе и А.Д. Авдеева) рассчитали с «волчьим билетом», лишавшим возможности дальнейшего трудоустройства на золотые прииски. С этого момента А.Д. Авдеев, скрываясь от полицейского надзора, переходит на нелегальное положение. В годы Первой мировой войны Авдеев попадает по мобилизации на Исетский металлический завод (братьев Злоказовых), изготовляющий для фронта болванки 6-ти дюймовых артиллерийских снарядов. На этом предприятии он оказался, что называется, в своей среде. И буквально с первых дней работы, уже возглавляет заводскую группу большевиков, бывший руководитель которой С. Устинов незадолго до его приезда был арестован.

С началом событий Февральской смуты А.Д. Авдеев становится во главе Профсоюзного Комитета этого предприятия, а в апреле 1917 года избирается делегатом Екатеринбургского Совета, а также членом Екатеринбургского Городского Бюро Профсоюза Металлистов и Военной Секции Екатеринбургского Комитета РСДРП (б).

Примерно в это же самое время из рабочих завода был создан отрад Красной Гвардии, получивший название «Красная Гвардия 3-го Района рабочих завода Злоказовых», который к моменту Октябрьского переворота, насчитывал около 200 человек. Командиром этого красногвардейского отряда был также выбран А.Д. Авдеев. Он же стал и комиссаром завода и руководителем Комиссии Рабочего Контроля. А после того, как его отряд разросся до 500 человек, он становится членом Центрального Штаба Красной Гвардии гор. Екатеринбурга, отряды которого с беспредельной жестокостью подавляли любое сопротивление большевикам в близлежащей округе.

В марте 1917 года вскоре по прибытии из Петрограда, А.Д. Авдеев был приглашён к Ф.И. Голощёкину, от которого получил особое задание, предписывающее ему незамедлительно выехать в Тобольск, предварительно подобрав себе в помощь группу «надёжных товарищей». (Вместе с ним туда же были также направлены Уполномоченный ВЦИК матрос-балтиец П.Д. Хохряков и С.С. Заславский – большевик, присланный на Урал ЦК РСДРП (б), бывший токарь, избранный Председателем Надеждинского Совдепа.)

Специфика этого задания заключалась в ознакомлении с условиями содержания Царственных Узников, режимом Их охраны, политическими настроениями солдат «Сводного Гвардейского отряда по охране бывшего царя и его семьи», а также и военнослужащих Тобольского гарнизона, а также проникновении под любым предлогом на строго охраняемую территорию губернаторского дома, чтобы лично убедиться в очевидности проживания там Августейших Особ. А далее, опираясь на группу местных большевиков, все упомянутые лица должны были способствовать скорейшему переводу Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург, что, собственно говоря, и произошло, по прибытии туда Чрезвычайного Комиссара ВЦИК В.В. Яковлева.

Накануне вселения в ДОН Царской Семьи, уральскими властями была продумана система его охраны, которая подразделялась на наружный и внутренний караулы.

С самого начала наружный караул ДОН имел 6 сменных наружных постов, службу на которых несли различные воинские команды города, назначаемые в караул. (Подробное описание этим постам дал Н.А. Соколов в своей книге «Убийство Царской Семьи».)

В свою очередь, кадры внутренней охраны ДОН были подобраны лично самим комендантом А.Д. Авдеевым из числа рабочих завода братьев Злоказовых – людей, безусловно, хорошо знакомых большинство – из них помогало ему во время «тобольской эпопеи». Но, как оказалось в действительности, все эти «проверенные товарищи» на деле были не идейными борцами за дело революции, а самыми заурядными ее попутчиками, склонными к обычной уголовщине. Но, что самое худшее – нечистыми на руку, за что большая их часть с вступлением в должность коменданта Я.М. Юровского была уволена за кражи или другие вопиющие проступки дисциплинарного характера.

Постепенно общее число приближенных к А.Д. Авдееву лиц достигло 19 человек – этот список в своей книге приводит Н.А. Соколов. Однако неверным будет думать, что все они находились в ДОН в одно время.

Непосредственно в несении караульной службы на двух имеющихся в ДОН внутренних постах (тогда ещё не имевших нумерации) было задействовано 12 человек. А все остальные прибывали и находились в доме в разное время. Так, к примеру, А.М. Мошкин стал Помощником коменданта ДОН лишь с 10 мая 1918 года, А.А. Бабич – с 11 мая, а В.П. Логинов и И. Крашенинников были назначены на свои должности лишь с 21 мая. С.И. Люханов и вовсе не был задействован в службе, так как постоянно выполнял различные поручения А.Д. Авдеева, являясь, по сути, его личным шофёром.

Первый из упомянутых постов располагался сразу же за входной дверью парадного входа в особняк, а второй – в коридорчике верхнего этажа дома, из которого можно было проследовать в туалет или ванную, а также спуститься вниз по лестнице, ведущей на нижний этаж и во двор дома.

Надо сказать, что эти 12 человек находились всего на двух постах, так как непосредственно в самом ДОН имелись два пулемётных поста, службу на которых несли пулемётчики из числа лиц наружного караула. Эти 12 человек заступали на свои посты всего лишь раз в сутки на одну смену, продолжительностью в четыре часа. А остальное время – спали или бодрствовали.

В качестве комендантской комнаты А.Д. Авдеевым был использован бывший кабинет Н.Н. Ипатьева, в котором он пребывал большую часть светлого времени суток. На ночь – уходил домой, оставляя за себя кого-нибудь из помощников (К.И. Украинцева, А.М. Мошкина или А.А Бабича). Но бывало и так, что А.Д. Авдеев, как член Делового Совета завода братьев Злоказовых, часто отлучался по делам и днём. И тогда полновластным хозяином в доме становился кто-нибудь из дежурных комендантов.

А теперь прервём на время наш рассказ о внутреннем карауле и вновь обратим свои взоры к караулу наружному, изначальный состав которого не вызывал особого доверия у вождей «Красного Урала». В свою очередь, наиболее пролетаризованными с их точки зрения являлись рабочие расположенного рядом с Екатеринбургом Сысертского завода и находящегося в городской черте бывшего Завода братьев Злоказовых, из рабочих которого, как помнит читатель, уже были набраны кадры внутренней охраны ДОН.

С этой целью, по личному распоряжению Ф.И. Голощёкина, член Уральского Обкома РКП (б) С.В. Мрачковский в середине мая 1918 года приезжает в Сысерть, где начинает вести агитацию среди возвратившихся с Дутовского фронта местных рабочих-красногвардейцев, призывая, «наиболее сознательных из них» вступать в «караульную команду по охране бывшего царя».

Так, будучи допрошенным в ходе следствия, один из бывших охранников Ф.П. Проскуряков показал: «Запись происходила в доме Василия Еркова на Церковной улице, где помещался Совдеп. Ее принимал наш сысертский рабочий Павел Спиридонов Медведев. (…) Медведев сказал мне, что жалованья охране будут платить 400 рублей в месяц, что надо будет стоять на посту и не спать. Вот только эти условия он мне и сказал. Я тут же и записался».

В деле подбора кадров для наружной охраны ДОН, правой рукой С.В. Мрачковского был П.С. Медведев, который занимался непосредственным подбором кадра «Караульной команды по охране бывшего царя» из сысертских рабочих, в которую поначалу записалось 29 человек.

19 мая 1918 года все эти люди вместе с С.В. Мрачковским прибыли в Екатеринбург, где поначалу были размещены в здании Гостиного двора.

Несколько дней будущие караульные прожили, можно сказать, ничего не делая, так как, на следующий день после их прибытия в караул по охране ДОН заступила Особая караульно-конвойная команда под командованием Закиса. А, кроме того, всех прибывших сысертцев надо было ещё вооружить и обмундировать, что также требовало времени. А между тем, его-то как раз и не было, так как, буквально, днями из Тобольска в Екатеринбург выехала остававшаяся там часть Царской Семьи, которую после того как все Её члены соберутся вместе в доме Ипатьева, следовало охранять, уже этим «надёжным подразделением».

Наконец, к 23 мая 1918 года, когда все упомянутые предварительные приготовления были уже произведены, с участием будущих караульных провели общее собрание, на котором, вероятнее всего, присутствовал А.Д. Авдеев и которое посетил А.Г. Белобородов, выступивший перед собравшимися с напутственной речью.

Таким образом, 24 мая 1918 года отряд сысертских рабочих-красногвардейцев сменил бойцов Особой караульно-конвойной команды, заняв их место в комнатах нижнего этажа дома Ипатьева.

Первые сутки дежурств не показались прибывшим в ДОН сысертцам тяжелыми. Но по прошествии нескольких дней, когда пошли проливные дожди, караульная служба уже не стала казаться им такой лёгкой, как в начале. И «наиболее сознательные товарищи» заскулили…

Поэтому А.Д. Авдеевым было принято решение об увеличении количественного состава наружного караула на 10–15 человек.

30 мая 1918 года, за подписью Зам. Начальника Центрального Штаба Красной Гвардии гор. Екатеринбурга и члена Исполкома Уральского Облсовета К.И. Украинцева, в Штаб Красной Гвардии Злоказовского завода приходит бумага требующая предоставить для охраны Дома Особого назначения ещё десять человек рабочих-красногвардейцев. Судя по всему, в этот же день на завод на своём «личном автомобиле» приезжает и А.Д. Авдеев, где выступает на митинге среди местных рабочих, агитируя их записаться в «охрану царя». Однако, помимо набора общих трескучих и ничего не значащих фраз о «мировой революции», главным тезисом его выступления по-прежнему является «замануха» в виде посулов высокой заработной платы, бесплатного питания и обмундирования, а также обещание «показать царя».

И, разумеется, добровольцы не заставили себя ждать. Сразу после митинга в Караульную команду ДОН записалось ещё десять человек:

А через пять дней Караульная команда ДОН выросла ещё на 7 человек, всего оказалось в ней 47 караульных, не считая самого коменданта и двух его помощников.

Первое время вся наружная охрана размещалась в комнатах нижнего этажа дома Ипатьева. Причём, сысертские рабочие занимали две комнаты, а злоказовские – одну. Однако с пришествием в наружную охрану ДОН такого количества людей, число которых колебалось в разное время от 45 до 50 человек возникла проблема с их расселением – разместить так много народа в комнатах нижнего этажа дома Ипатьева было уже невозможно. Но выход нашёлся, и вскоре все сысертские красногвардейцы были переселены в строение, принадлежавшее домовладельцу В.Е. Попову, расположенное в Вознесенском переулке.

После того, как штат охраны был окончательно укомплектован, изменился и табель постам, насчитывающий уже 10 наружных и 10 внутренних постов.

А в довершение к этому, к большинству наружных постов ДОН были проведены провода звонковой сигнализации. То есть, в случае тревоги любой из часовых, посредством звонковой трели, мог подать в комендантскую комнату условный сигнал.

Помимо установленных средств местной и городской связи, порядок службы в ДОН и общения с заключёнными в нем лицами должен был осуществляться в строгом соответствии с должностными инструкциями, разработанными, скорее всего, к началу мая 1918 года.

Всего же таковых было семь:

1. Инструкция коменданту «дома особого назначения», служащего местом заключения бывшего царя Николая Романова и его семьи.

2. Инструкция: «Пропуск к заключённым посторонних лиц».

3. Инструкция: «Обращение с заключёнными».

4. Инструкция: «Переписка».

5. Инструкция: «Прогулки».

6. Инструкция: команде «дома особого назначения» по охране царской семьи.

7. Инструкция: «Режим».

А ещё в комнате коменданта находилась «Книга записей дежурств Членов Отряда особого назначения по охране Николая II», первая запись в которой была сделана 13 мая 1918 года.

Но, несмотря на все эти мероприятия, порядок и качество несения службы оставался крайне низким, так большинство красногвардейцев не только впервые столкнулось с этой, так сказать, «полувоенной службой», но и вовсе не умело обращаться с вверенным им оружием, в силу чего периодически происходили непроизвольные выстрелы и даже взрыв гранаты, к счастью, не приведший к жертвам.

Августейшие Узники и Их слуги (с 30 апреля по 23 мая 1918 г.)

Первое время, порядок содержания в ДОН Царской Семьи не регламентировался каким-либо специальным документом, в силу чего, он с самых первых дней был очень похож на привычный для Неё ритм жизни.

В середине мая 1918 года были разработаны инструкции, наименования которых упоминались в предыдущей главе. Была среди них, как помнит читатель, и инструкция «Режим», однако каких-либо указаний по поводу распорядка дня содержащихся в ДОН Августейших Узников она не регламентировала, посему таковой оставался прежний, установившийся с годами.

Таким образом, опираясь на показания Камердинера Государя Т.И. Чемадурова, можно сказать, что он выглядел следующим образом:

Подъем – 9.00

Утренний туалет – 9.00–10.00

Утренний чай – 10.00–11.00

Занятия по интересам – 11.00–14.00

Обед —14.00–15.00

Прогулка – 15.00 (16.00) – 16.00 (17.00)

Чай – 17.00–18.00

Занятия по интересам – 18.00–20.00

Ужин —20.00–21.00

Занятия по интересам – 21.00–23.00

Отход ко сну – 23.00

Таким образом, если вычесть время сна, принятия пищи и прогулок, то на «занятия по интересам» у Царской Семьи оставалось, никак не мене восьми часов.

Но об этом, немного ниже.

Каждый день к 9 часам утра в ДОН прибывал А.Д. Авдеев, который выслушивал доклад своего дежурившего в ночь помощника, после чего давал соответствующие указания.

После того, как Августейшие Узники и Их слуги вставали, совершали свой утренний туалет и готовились к завтраку, наступало время суточной смены караула и караульных начальников, происходившее обычно в 10 часов утра.

Ближе к 11, когда все узники уже успевали выпить свой утренний чай, а сменяющийся начальник караула в присутствии коменданта и его помощника, проходил в занимаемые арестованными комнаты и «предъявлял наличие таковых» вновь заступавшему на смену и всем, присутствующим при этом должностным лицам.

Затем, комендант и его помощник выслушивали жалобы и просьбы, содержавшихся под арестом лиц (если таковые имелись), после чего удалялись.

Из воспоминаний А.Д. Авдеева: