Текст книги "Федор Ушаков. Адмирал святого русского воинства"

Ежегодно небольшая эскадра их выходила только в летние месяцы в Архипелаг, для собрания подати с жителей и притеснения их, или для крейсерства против пиратов в тех водах, и потому офицеры, не привыкшие к другого рода плаванию, чужды были всякой военной дисциплины, всяких правил и не имели никаких знаний и опытности».

Эски-Гассан, пройдя сквозь ряд самых поразительных военных неудач и приключений и став капудан-пашой, обратил первое внимание на существенные недостатки турецкого флота, зная по собственному тяжкому опыту все пагубные их последствия. Нравственную сторону, как и всегда, невозможно было преобразовать в скором времени, и турецкий флот не мог никогда совершенно выйти из беспорядков и невежества; но материальные средства его замечательно улучшились.

Гассан, во-первых, пригласил корабельных строителей из Франции и Швеции. Директория прислала двух братьев Брюнн Сент-Катерин, Руа и Бенуа; из числа же многих инженеров, прибывших из Швеции, Роде сделался более прочих известен постройкой бассейна в Константинополе и другими гидравлическими работами. По назначении Гассана визирем, преемник его – смелый и предприимчивый Кучук-Гуссейн, равным образом почерпнувший опытность свою в военных неудачах, продолжал начатое преобразование еще с большей неутомимостью.

Необыкновенной деятельностью оживились верфи в Константинополе, Синопе и Родосе, и вскоре французские кораблестроители доставили турецкому флоту много больших 80– и 74-пушечных кораблей, построенных по чертежам, принятым в Тулонском адмиралтействе, просторных, снабженных сильной артиллерией, обшитых медью и с хорошими морскими качествами, так что турки всегда могли уклониться от сражения или уйти от погони.

Экипажи на турецких судах хотя состояли из разного сброда, но между ними было множество греков, весьма хороших и проворных матросов. Главное неудобство заключалось в многолюдстве, так что на корабле находилось обыкновенно до 1200 человек, и это, препятствуя в палубах свободному действию артиллерией, вместе с тем увеличивало число убитых и раненых; но как начальники, так и нижние чины вообще сражались с отчаянной храбростью и доказывали, что турецкие корабли легче разбить, потопить или сжечь, чем заставить сдаться.

Причина такой храбрости заключалась преимущественно в безрассудной строгости, с какой правительство оттоманское имело обыкновение наказывать своих адмиралов и капитанов за проигранное сражение, и через это нередко лишалось лучших из них. Им рубили головы за то, что не умерли в сражении, хотя бы они и дрались как храбрые люди, желавшие победить.

Что же более мог исполнить Ушаков со своими кораблями, сравнительно малыми, старинного чертежа, наскоро построенными, валкими, снаряженными бедно при тех небольших средствах, какими располагали недавно основанные адмиралтейства в Херсоне, Николаеве и Севастополе; с кораблями, имевшими слабую артиллерию, не обшитыми медью и беспрестанно обраставшими ракушками и травою, коими изобилует Черное море?

Полная победа и завладение многими турецкими кораблями несколько раз ускользали из рук Ушакова от плохого хода кораблей его, не могших остановить бегущего неприятеля, невзирая на сильные повреждения последнего в рангоуте и парусах; и мы видим, что, огорченный этими неудачами, он решился в течение зимы 1790/91 года кренговать уже без изъятия суда флота своего для очищения их от ракушек и травы, хотя мера эта далеко не была еще достаточна; и вообще, чтобы доставить судам того времени порядочный ход, надобно было часто очищать подводную их часть.

Удержание наветренной позиции и неразрывная линия баталии составляли главные, выгоднейшие условия для успеха сражения по тем правилам морской тактики, и начальники флотов не решались уклоняться от этих утвердившихся понятий, принявших даже силу закона; но в нападениях адмирала Ушакова мы видим сколько соблюдение тактических правил своего времени, столько и поучительные примеры храбрости, которые навсегда останутся достойными подражания.

Ни одна минута времени не была им потеряна при нападении, и боевая линия устраивалась из ордера похода, не прекращая сближения с неприятелем. Чтобы остановить намерения противника, – как в сражении 31 июля 1791 года, – он смело выступает из линии навстречу ему и увлекает за собой ближайшие корабли, приказывая остальным употреблять все усилия для возможного сближения с неприятелем.

Чтобы ввести флот в дело с большей уверенностью, – как в сражении 8 июля 1790 года, – он поставляет корабль свой передовым; и вообще, чтобы призвать всех подчиненных к одинаковой решимости, избирает для себя самые опасные положения, так что, наблюдая движения корабля своего главнокомандующего, командиры всех прочих судов не могли уже ошибаться в истинных его намерениях. Быть может, распоряжения и действия Ушакова показали бы нам еще больше образцов смелого и искусного нападения, если бы мог он вполне рассчитывать на храбрость и знание всех командиров судов во флоте своем; и изустные рассказы передают нам, что не все подчиненные с одинаковой готовностью стремились поддерживать неустрашимого начальника.

Письменные источники не подтверждают этой тяжкой укоризны; в донесениях адмирала также не видно прямого намерения намекать об этом обстоятельстве, но замечание князя Потемкина в одном из писем его к Ушакову придает некоторое вероятие изустному преданию. Донося о сражении 29 августа 1790 года, адмирал говорит: «И можно почесть, что шесть кораблей, находясь впереди прочих, одержали всю главную победу над неприятелем»; и, описывая сражение 31 июля 1791 года, он присовокупляет, что некоторые капитаны «хотя во время бою оказали также храбрость и мужество, но, спускаясь от ветра, не столь были близки к линии неприятельской, как прочие».

Многие случайности, сопровождающие морское сражение, и даже дурной ход судов могли быть невольной причиной этих обстоятельств; но едва ли можно полагать, чтобы Потемкин, обрадованный победою 31 июля 1791 года, не преминул, без особенного повода, требовать от адмирала подробных сведений о сражении, «чтобы и те, которые в чем-либо не исполнили долга своего, восприняли бы достойное наказание». Что могло побудить князя к такой строгости, если бы предшествовавшие случаи убеждали его, что на флоте все одинаково исполняли долг свой?

Глава X
Состояние черноморских портов и флота с 1785 по 1798 год.
Пребывание адмирала Ушакова в Севастополе с 1791 по 1798 год

Необыкновенной деятельностью ознаменовано было восьмилетнее управление князя Потемкина морскими силами на юге России, и сооружение Черноморского корабельного флота сопровождалось обстоятельствами, отчасти одинаковыми с теми, при каких учреждался флот Балтийский: надлежало строить корабли почти под выстрелами неприятельскими, поспешать снаряжением их для встречи многочисленного врага; основывать города и верфи на местах пустынных и безлесных, порта в стране, только что завоеванной и удаленной; создать свои силы и в то же время разрушать силы противников.

Безлюдные степи огласились говором нескольких тысяч работников, призванных из далеких губерний; огромные караваны изнутри государства, со строительными материалами и продовольствием, неслись по течению Днепра и Дона; тяжелые обозы тянулись по дурно устроенным дорогам к новым портовым городам, к этому широко раскинутому новоселью, – и нельзя не памятовать заслуг сподвижников князя Таврического.

Первоначально азовские и черноморские порта находились в зависимости Адмиралтейств-коллегии; но с назначением Потемкина главнокомандующим они составили отдельное управление. Таганрогский Адмиралтейский департамент поступил тогда под его начальство, и в высочайшем рескрипте ему, от 13 августа 1785 года, сказано: «Утвердив поданные от вас штаты Адмиралтейству и флоту нашим на Черном море, по главному вашему начальству в том крае, повелеваем быть в полном ведении и управлении вашем… но, по связи флотов наших, вы имеете в узаконенное время доставлять надлежащие рапорты и ведомости генерал-адмиралу».

Этим ограничивались все сношения и зависимость. Потемкину предоставлено также было производить в чины до капитана 2 ранга. В составленном им тогда штате положено иметь на Черном море двенадцать линейных кораблей и двадцать фрегатов; однако обстоятельства войны и могущество Турции, владевшей большими ресурсами для многочисленного флота, указывали на необходимость соразмерения сил своих с предстоявшими в них потребностями, и Потемкин в 1790 году возымел следующие предположения:

1. В Черноморском флоте содержать 20 линейных кораблей: семнадцать 74-пушечных и три флагманских, 90– и 120-пушечных; четыре 40-пушечных фрегата, у коих в деке 18-фунтовые пушки и на шканцах полукартаульные единороги; 12 легких фрегатов с 18-фунтовыми пушками в батарее, четырехпудовыми единорогами на шканцах и трехпудовыми гаубицами в погонных и ретирадных портах; 12 акатов или шебек и 12 бригантин, вооруженных 18– и 12-фунтовыми пушками и трехпудовыми гаубицами в носовых портах.

Последние 36 судов должны были служить к составлению гребного флота, с присовокуплением 25 канонерских лодок и баркасов, имеющих по одной 24-фунтовой пушке на носу и 18-фунтовой на корме. Все парусные суда обшивать медными листами «для легкости хода и сохранения от червей». Транспортные суда строить в Петербурге и Олонце, для груза до тридцати тысяч пудов, и такого чертежа, чтобы в случае войны могли быть вооружены хорошей артиллерией и способны крейсировать на море.

2. Соразмерно этому увеличению числа судов, увеличить штаты линейных флотских и портовых чинов.

Достойны внимания также преднамерения князя Потемкина относительно устройства других частей по управлению Черноморским флотом. Он полагал:

1. Флот содержать всегда в комплекте и постоянно практиковать его на море. На парусные суда назначать солдат из Севастопольского полка, а на гребной флот из Приморского гренадерского корпуса, которому для этого иметь постоянные квартиры в Николаеве; учить солдат лазить по мачтам и другим матросским обязанностям, и в мирное время употреблять для портовых работ или гонки лесов по Лиману.

2. Артиллерию иметь преимущественно медную; отливать ее на литейном заводе, устроенном в Херсоне, и до времени употреблять частью английскую.

3. Леса для кораблестроения доставлять из австрийских земель, Молдавии и других мест или же приобретать в России от владельцев. Запасные леса, для сохранения, затоплять в воде, и для этого избрать место на Ингуле, близ Николаева.

4. Так как доставка лесов в Севастополь сопряжена с большими неудобствами и дороговизною, то все суда для тимберовки приводить в Николаев и близ его, в Спасске, устроить док; другой же док иметь в Севастополе, для осмотра подводной части судов и небольших исправлений.

5. По удобству Николаевского порта и его здоровому местоположению перевести туда все кораблестроение из Херсона, оставив в последнем одни только магазины и постройку малых судов, могущих проходить без камелей. Мелководные места по фарватеру в Ингуле и против Очакова значительно углубить сильными землечерпательными машинами, также увеличить и углубить Таганрогскую гавань до того, чтобы большие мореходные суда могли строиться и проходить без помощи камелей.

6. На Днепре, ниже порогов, завести строение судов для гребного флота и канатный завод. На Бугских порогах устроить водяные машины для кузнечных адмиралтейских работ, починки якорей, изготовления ружей и пр.; на Ингульце иметь лесопильную мельницу. В слободах Балацкой и Христофоровке, в 35 верстах от Николаева, построить пороховой завод, для потребностей Черноморского флота.

7. Для приготовления офицеров в Черноморский флот, в Николаеве учредить, за счет казны, Кадетский корпус на 360 благородных воспитанников и на такое же число разночинцев, поступающих в штурмана, шкипера и другие звания. Кроме этого, иметь особое училище, на 50 человек, для преподавания корабельной архитектуры, снабдив его новейшими английскими и французскими сочинениями о кораблестроении и планами разного рода судов и доставив сведущих преподавателей. Лучших воспитанников, после изучения курса теории, посылать в чужие края для усовершенствования практических знаний.

8. Чтобы навсегда устранить затруднения, встретившиеся в получении мастеровых из отдаленных губерний, поселить близ Николаева не менее 2000 человек, обязанных поочередно заниматься работой в адмиралтействах и содержать себя хлебопашеством. (В некоторых слободах этих уже тогда были поселены заштатные церковники, беспаспортные бродяги, выходцы из Польши, женатые рекруты и до 850 собственных крестьян Потемкина. По берегам Буга и Лимана поселены были люди, способные к рыбной ловле и могущие служить лоцманами.)

9. В селе Богоявленске, близ Николаева, построить инвалидный дом, лучший госпиталь, развести аптекарский сад и основать земледельческую ферму по образцу английской, из которой можно бы было снабжать флот горохом, фасолью, салатом и пр., и производить в ней соление мяса, потому что заготовляемое с подряда оказывалось всегда негодным. При всех адмиралтейских слободах садить и сеять леса, особенно дуб.

Потемкин основал также фаянсовый завод в слободе Богдановке; имел намерение построить близ Николаева Спасо-Николаевский монастырь для монахов, преимущественно из военных штаб– и обер-офицеров, и определял большие вознаграждения за отыскание серебряной и железной руд, красок и каменного угля, который при нем был уже добыт в небольшом количестве близ Николаева и роздан для испытания в кузницы и частные дома.

Многие из предположений князя Потемкина остались неисполненными; но к началу 1792 года в Черноморском флоте состояло кораблей 21, в том числе один 84-пушечный («Рождество Христово»), два 74-пушечных («Св. Троица» и «Богоявление Господне»), остальные 50– и 46-пушечные; 8 фрегатов (три 40-пушечных); 4 бомбардирских судна; 40 разных мелких судов для крейсерства; 3 брандера и транспортов 16.

Днепровская флотилия имела: 1 плавучую батарею; 1 бомбардирское судно; 9 бригантин, 50 канонерских лодок и 32 лансона. Азовская же, находившаяся в Таганроге и Керчи, состояла из: 1 полугалеры, 6 двойных галиотов, 1 лансона, 45 лодок и 25 мелких судов и транспортов. По кончине его, последовавшей 14 октября 1791 года, главным начальником Черноморского флота назначен был вице-адмирал Мордвинов, состоявший с 1784 года старшим членом Черноморского адмиралтейского правления, находившегося в Херсоне, и правление это оставлено в прежней независимости от Адмиралтейств-коллегии, с правом производства в чины до капитан-лейтенанта на открывающиеся вакансии.

Тогда же повелено Каспийской флотилии, вместе с Астраханским портом, причисленной к ведомству Черноморского флота в 1791 году (указом от 19 июля 1791 года), по-прежнему состоять в ведомстве и распоряжении Адмиралтейств-коллегии. Мордвинову хотя и предписано было «сочинить вновь» штаты корабельному и гребному флотам, сообразуясь с назначением князя Потемкина, и привести в исполнение разные его предположения, но, по заключении мира с Турцией продолжавшиеся враждебные намерения ее правительства, глубоко уязвленного потерей столь значительных земель, и неоднократно выказанное им расположение следовать советам некоторых государств Европы, не давали полной возможности заняться внутренним устройством Черноморского флота, который должен был долгое еще время спустя постоянно находиться в готовности начать военные действия.

Одно из важных приобретений для флота, доставленных войной с Турцией, составлял Севастопольский залив (Корсунский Сиваш), с его природными гаванями, благорастворенным климатом и щедрой растительностью. На берегах этих некогда процветал шумный и торговый Херсон, за восемь веков перед тем видевшими в стенах своих Великого князя русского Владимира Святославича, принявшего там Святое Крещение (988) и соорудившего церковь в воспоминание великого духовного подвига своего и бракосочетания с византийской царевной; но время почти изгладило уже следы существования города этого, когда в 1783 году несколько русских судов Азовской флотилии подошли к давно оставленному и забытому месту, чтобы снова водрузить там православный крест и основать сильный военный порт.

Берега залива покрыты были мелким лесом и кустарником, и только бедная татарская деревушка виднелась в самом отдаленном углу одной из бухт; но природа много способствовала к скорому основанию пристанища для флота.

Контр-адмирал Мекензи был первым начальником этого военного поселения, и, когда через четыре года императрица Екатерина посетила Севастополь, в нем было до сорока домов, большей частью казенных, небольшая церковь Св. Николая Чудотворца, казармы для офицеров, пристань и до десяти русских и греческих лавочек; в адмиралтействе, бывшем на месте нынешнего, находились: малая кузница, мачтовый сарай и два небольших магазина; порох хранился в пещерах.

После смерти Мекензи место его заступил контр-адмирал граф Войнович, а затем, в 1789 году, главное начальство над портом и флотом принял Ф.Ф. Ушаков.

В первое время отвлекаемый военными действиями и потом связанный недостаточностью способов, Ушаков не мог сделать много. Потемкин поручил ему раздать, по его усмотрению, вблизи Севастопольского порта нескольким флотским штаб-офицерам небольшие земли для заведения на своем иждивении хуторов с огородами; место, доставшееся Ушакову, было в Георгиевской балке. Сверх того, по высочайшему повелению, ему отданы были в вечное и потомственное владение леса и земли в окрестностях деревни Дуванки, в 15 верстах от Севастополя.

По заключению мира он немедленно приступил к починке кораблей, постройке разных мелких судов, госпиталя и казарм на местах наиболее здоровых и необходимых строений в адмиралтействе, какие тогда назначены были на плане Севастополя1111
  Записка Ф.Ф. Ушакова о выполненных с 1790 по 1792 год работах по исправлению кораблей, постройке казарм, магазинов, пристаней, смотри во второй части книги.


[Закрыть]; заботился об учреждении дорог, рынков, устройстве колодцев и вообще снабжении города пресной водой и жизненными припасами1212
  О мероприятиях по борьбе с дороговизной на продукты и о прохождении карантина русскими пленными, прибывшими из Константинополя смотри во второй части книги.


[Закрыть]; учредил перевоз через бухты на вольнонаемных гребных судах, загородные гулянья и пр. Соборная церковь Св. Николая, находившаяся на месте теперешней, была им перестроена и значительно увеличена1313
  Донесение Мордвинова Екатерине II о состоянии Черноморского флота и Севастопольского порта и деятельности Ф.Ф. Ушакова смотри во второй части книги.


[Закрыть].

Укрепления севастопольские и вообще устройство пограничных крепостей в том краю, равно как и построение Одесского порта, возложено было на особую экспедицию, высочайше учрежденную 25 октября 1792 года под главным управлением графа Суворова-Рымникского, командовавшего войсками в Екатеринославской губернии и Таврической области и имевшего главную квартиру свою в Херсоне.

В 1792 году Ушаков призван был императрицей на короткое время в Петербург. Екатерина пожелала видеть героя, стяжавшего себе такую громкую славу, и встретила в нем человека прямодушного, скромного, мало знакомого с требованиями светской жизни. Строгий адмирал, созданный для моря, вполне носил на себе отпечаток этого призвания и далеко не мог выражаться столь же метко и красноречиво, как заставлять говорить орудия в батареях своих кораблей.

В 1793 году, 2 сентября, Ушаков произведен в вице-адмиралы, прослужив в чине контр-адмирала три с небольшим года.

В 1793 году Суворов принял начальство над армией, двинутой для усмирения Польши, которую взволновал тогда Косцюшко; Екатеринославским же, Вознесенским и Таврическим генерал-губернатором назначен был генерал-фельдцейхмейстер князь П.А. Зубов. В ведение его и главное распоряжение поступило построение всех крепостей на юге; но, по воле государыни, ближайшее наблюдение за построением укреплений в Кинбурне и Овидиополе и устройством Одесского порта поручено было начальнику Черноморского гребного флота вице-адмиралу де Рибасу, укрепления Севастопольского порта и вообще в Тавриде перешли в заведование генерал-аншефа М.В. Каховского, а в крепости Тираспольской – князя Г.С. Волконского.

В июне 1796 года князь Зубов назначен был главнокомандующим Черноморскими флотами, с правами отдельного начальника, независимого в своих действиях от Адмиралтейств-коллегии. В кратковременное управление свое он успел только основать новую верфь, на месте, избранном де Рибасом, ниже Днепровских порогов в местечке Кинчасах, для постройки военных и транспортных судов и «распространения в полуденной стране Империи всеобщего мореплавания и торговли».

6 ноября 1796 года Екатерина отошла в вечность, и с воцарением императора Павла I многие преобразования и перемены последовали как в армии, так и во флотах. От 12 ноября того же года князь Зубов получил высочайший указ «О бытии в ведении Государственной Адмиралтейской коллегии Черноморскому правлению, со всеми флотами, портами и верфями в ведомстве сего правления состоящими»; также ей подчинялся тогда Черноморский гренадерский корпус, состоявший из четырех батальонов.

Главным командиром назначен был вице-адмирал Мордвинов; в Севастополе оставлен вице-адмирал Ушаков, которому вскоре повелено было, кроме своего начальства, постоянно доносить Таврическому и Новороссийскому генерал-губернатору графу Каховскому о состоянии Севастопольского порта, флота и команд, обо всех переменах и случаях. Контр-адмирал Пустошкин сменил вице-адмирала де Рибаса, основателя и строителя Одесского порта, приняв от него как самый порт, так и начальство над гребным флотом, для которого главным местопребыванием должен был служить Николаев.

Тогда же с Балтийского флота контр-адмирал Карцов высочайше назначен «быть инспектором Черноморских флотов», осмотреть все на месте и сделать подробное донесение1414
  Донесение Карцова Павлу I о результатах инспекторского смотра Черноморского флота и Севастопольского порта смотри во второй части книги.


[Закрыть]. По избранному государем административному порядку, все отдельные начальники портов начали получать в рескриптах за собственноручным его величества подписанием все относившиеся к ним повеления, и обязаны были представлять прямо ему срочные ведомости и делать донесения. Такие же меры строгой отчетности и ответственности последовали тогда и в армиях.

Облеченный с юных лет в звание генерал-адмирала, император Павел постепенно следил за всеми нуждами и потребностями флота, и хотя не принимал прямого участия в управлении им, но вблизи мог видеть все вкравшиеся от времени недостатки. Образование офицеров составляло предмет особенной заботливости его, и в январе 1797 года повелено было во всех портах «учредить класс для флагманов, капитанов и офицеров, в котором собираться ежедневно всем тем, кто того дня службой занят не будет, и проходить все нужные для морского офицера науки, как то: тактику и эволюцию, навигацию, практику и о корабельной архитектуре, равномерно чтение Устава».

В портах начали получать уведомления обо всех нововведениях и замечательных морских происшествиях, и первое из таких, сообщенное генерал-лейтенантом графом Кушелевым «в Севастопольскую конференцию морской тактики, дабы господа флотские офицеры могли сделать нужные из того замечания», было подробное описание сражения сэра Джона Джервиса с испанским флотом у мыса Сент-Винсент (14 февраля 1797 г.); и потом сражение у Кампердауна (12 октября того же года), где английская эскадра под начальством адмирала Дункана одержала победу над голландским адмиралом де Винтером.

17 ноября 1796 года учреждены нового образца мундиры для всех флотских чинов; 25 февраля 1797 года издан Морской устав, а 1 января 1798 года – штаты флотов. На Черном море тогда положено было иметь три 100-пушечных корабля, девять 70-пушечных и три 66-пушечных; шесть фрегатов 50-пушечных; четыре фрегата 36-пушечных; два бомбардирских корабля и два катера. В гребном флоте: четыре фрегата, десять плавучих батарей, четыре бомбардирских катера, 106 канонерских лодок, три голета и 141 разных мелких судов. Корабельный флот составлял одну дивизию, разделенную на три эскадры.

На содержание Черноморских флотов отпускалось 2 112 264 руб.; нередко, однако, недостаток в суммах или несвоевременное их доставление заставляли Ушакова выдавать заимообразно из собственных денег по нескольку тысяч в контору Севастопольского порта, чтобы не остановить производства работ. К 1797 году состояло годных: кораблей 84-пушечных – 1; 74-пушечных – 3; 66-пушечных – 4, итого – 8. Фрегатов, могущих держать линию, – 1 1; боевых (50-пушечных) – 4.

Разных боевых судов и крейсерских – 19. Гребного флота: шхун, бригантин, катеров, лансонов, требакул, канонирских лодок, скампаней, баркасов, крейсерских судов и транспортных – 98; Донской флотилии – 27; транспортов портовых – 13. Всего 180 судов. Контр-адмирал Карцов нашел, что денежными суммами, артиллерией, снарядами, припасами и материалами Черноморское ведомство было снабжено сполна по штатному положению. Из донесений его видно, что:

В Севастопольском порте производились только починки и исправления кораблей; никакого же нового строения судов не было. Флотских генералов, штаб– и обер-офицеров и нижних чинов состояло всего 7126; морской артиллерии – 1238; флотских Черноморских батальонов – 1 130; ведомства адмиралтейского и интендантского – 390. Итого – 10 088 человек. Адмиралтейство, с его магазинами и разными мастерскими, построено в заведении порта, при входе в гавань, на низменности берега.

Киленбалк с магазинами помещен в другой бухте. Корабли, фрегаты и прочие суда расположены на якорях возле берега, в который врыты, вместо палов, также якоря для закрепления швартовых. Все суда содержались чисто и со всевозможной бережливостью; но только причинялся большой вред в фальшивых обшивках от червей, коими здешние воды изобилуют, почему каждое судно необходимо было килевать через каждые два года.

Главных строений никаких не производилось, и только в некоторых местах по бухте, где стояли ошвартовленные корабли и прочие военные суда, уравнивался берег для построения магазинов и удобного положения на нем корабельных вещей. Против многих судов такие пристани были уже окончены и на них сложены артиллерия и запасный рангоут, а в магазинах помещены все припасы и такелаж. Казармы для служителей построены на высотах берегов, кругом гавани и против каждого корабля; они были каменные (из местного камня и плиты), покрыты черепицей, а иные землей; некоторые же достраивались и все вообще были весьма сухи и чисты.

Строение казарм, корабельных магазинов и отделка берегов производились корабельными служителями, без всякой платы от казны и только с небольшим употреблением казенных материалов. Пороховых погребов не имелось, но порох удобно хранился в прибрежных пещерах, нарочно вырытых, большей частью в Инкермане. Каменный двухэтажный госпиталь на 300 человек построен был на высоте берега в южной бухте, против города, и содержался в наилучшем порядке; при нем имелась казарма для госпитальной прислуги.

В городе находилось две церкви: одна, построенная от казны и трудами морских служителей, а другая греческая; в числе домов было до 20 казенных, прочие же, большей частью, принадлежали флотским офицерам и адмиралтейским чинам. При входе и за ним, на северном и южном мысах, также возле города при самой воде, построены были для защиты входа довольно сильные каменные батареи. В таком состоянии был Севастопольский порт в 1797 году; тогда же возвращено ему первоначальное название.

Херсонский порт, расположенный на правом берегу Днепра, вблизи болот, покрытых густыми камышами, между которыми протекают многочисленные рукава этой реки, имел самую нездоровую местность; воздух в нем был смертоносен и беспрестанные болезни истребляли его население. Кроме чумной заразы, свирепствовавшей в 1783 году, в особенности памятен 1790 год, когда прилипчивые гнилые нервные горячки поражали тысячи жертв.

Это самое заставляло князя Потемкина предпочесть Николаев и перенести туда все кораблестроение; однако оно оставлено было в Херсоне, и Карцов нашел в нем: три корабельных стапеля, на которых строились тогда два 74-пушечных корабля; канатный завод, деревянный, длиной 250 сажен, работавший хороший такелаж; разные портовые магазины и мастерские, и казармы для нижних чинов, впрочем, довольно ветхие. Пушечный литейный завод, с двумя плавильными печами и машиной для сверления, построенный внутри города, стоял давно без действия.

На Кинчасской верфи были три стапеля, на которых строились три больших транспорта и габары, несколько канонерских судов, построенных в 1796 году Киевским наместничеством в деревне Кашаровке, на Припяти, хранились при порте. Служители жили в деревянных казармах и частью в землянках.

В Николаеве было местопребывание Главного командира Черноморского флота и правление. Два корабельных стапеля оставались праздными; в адмиралтействе не производились никакие особенные работы; оно, со всеми магазинами, расположено было против стапелей, построено из местной плиты, и все здания его покрыты дранью. В городе имелось до 75 казенных домов, в которых помещались члены правления, экспедиции и флотские офицеры, нижние чины занимали одноэтажные каменные казармы. В Николаевском мореплавательном училище находилось 160 детей, большей частью офицерских, также из греков и малороссиян; в нем преподавались: математика, навигация, греческий и французский языки, и были «прочие нужные классы, но без дальних успехов». Воспитанники имели мундир, «сообразно кадетам Морского кадетского корпуса». На содержание училища определялось 42 509 руб. в год, из экстраординарной суммы.

Контр-адмирал Пустошкин, приняв начальство над Одесским портом, имел высочайшее повеление докончить постройки портовых строений, состоявших из казарм, госпиталя, магазинов, мастерских, и обнесения гавани малой для покойного и безопасного помещения судов. Все эти работы деятельно тогда продолжались; при порте находилось до 30 канонирских лодок и 10 других боевых судов.

В Керчи имелось небольшое адмиралтейство, при котором состояло всех чинов 168, помещенных в казармах, и пять канонерских судов. В Новопавловске судостроение прекратилось с 1779 года, а в Новохоперске – с 1789-го, и все материалы перевезены были в Таганрог. В обоих местах этих имелись небольшие команды, из 20 человек, для присмотра за разрушившимися казенными строениями, деревянными и ветхими, состоявшими из трех эллингов, магазинов, чертежной, кузницы, угольных сараев, смольни и лазарета.

На верфях у Рогожских хуторов и Гнилой Топи большие суда строились только до 1785 года, а в Таганроге – до 1791-го, потому что мелководья устьев Дона представляли значительные затруднения при проводке на камелях; но в местах этих был главный склад железных вещей, якорей и разных сортов железа, доставляемых для флота с Камского завода, которые отсюда отправлялись в другие черноморские порты по мере надобности.

Кроме того, в магазинах таганрогских хранилось много парусины и полотен; но все адмиралтейские строения, офицерские и служительские казармы и пр. приходили также в упадок, ветшая без починки; всех разного звания флотских чинов при этом порте состояло до 1350. На Екатеринославском литейном заводе, строившемся тогда под распоряжением статского советника Гаскойна на р. Луганке, предполагалось отливать новые орудия для флота и доставлять их через Таганрог.