Текст книги "Антология литературы для детей. Книга 1"

Марат Валеев

Общежитие для скворцов

– Пап, – сказал Мурашкину его отпрыск Стасик. – А трудовик дал нам домашнее задание – сделать скворечник.

– Почему скворечник-то? – спросил Мурашкин, не отрываясь от газеты. – Почему не табуретку? Или разделочную доску.

– Пап, ты что, с дуба рухнул? – удивился Стасик. – Весна же. Скворцы скоро прилетят. А им жить негде – хаты нет. Трудовик потом, когда оценку поставит, мой скворечник мне же и отдаст, чтобы я его пристроил у себя в ограде. Поможешь? А я тебе за это пятерку принесу.

– Делать им нечего, скворцам этим, – проворчал Мурашкин. – Вот и шастают туда-сюда. Ну, ладно, а пятерку-то ты мне по какому принесешь?

– Да по любому! У деда вон займу, он как раз пенсию на баксы поменял.

– Так он тебе и даст, – усомнился Мурашкин. – Дед наш, как прибавили ему пенсию, так сказал, что только жить начинает, и копит теперь на турпоездку в Таиланд. Откуда твои скворцы прилетают. Нет, брат, ты мне все же лучше пятерку по какому-нибудь предмету принеси.

– Построим нормальный скворечник, и будет тебе пятерка по труду.

– Но учти, я ведь не плотник и не столяр там какой-нибудь, а всего лишь бухгалтер, – предупредил Мурашкин, откладывая газету. – Кроме ручки и калькулятора, другого инструмента в руках и не держал.

– Да знаю, – отмахнулся Стасик. – Хотел маму попросить. Но ей некогда, она теплицу ремонтирует.

– Ладно, пошли во двор. Я пока материал подыщу, а ты спроси у мамки молоток, эту, как ее, ножовку и гвозди.

Когда Стасик вернулся, Мурашкин уже сидел под яблоней и вертел в руках старый посылочный ящик.

– Смотри, сына, уже почти готовый скворечник, – обрадовано сказал он наследнику. – Надо только выпилить в одной стенке дырку. Чтобы скворец мог попасть к себе домой.

– Так он же из фанеры! – обескураженно сказал Стасик. – А трудовик дал задание сделать скворечник из досок.

– А ты ему скажешь, что сейчас время такое, надо на всем экономить! Ну, давай, пили дырку!

– Да почему я-то? – возмутился Стасик. – Мы же честно с тобой договорились: ты помогаешь мне, а я тебе несу пятерку. Или что дадут.

– Я тебе материал нашел? Нашел! Так что пили давай.

Стасик, обиженно пыхтя, заелозил ножовкой по скользкой фанере.

– Нет, так у тебя ничего не выйдет, – с сожалением сказал Мурашкин. – Тут нужно стамеской работать. Ну-ка неси стамеску!

Теперь за дело взялся сам Мурашкин. Он ударил по стамеске молотком два или три раза, и в стенке ящика образовалась безобразно большая и неровная дыра.

– Сюда не то, что скворец, а и самый захудалый воробей не захочет поселиться, – разочарованно сказал Стасик.

– Да? – удивился Мурашкин и сконфуженно почесал стамеской лысеющий затылок. – Слушай, может его где купить можно, этот чертов скворечник?

– Если бы, – вздохнул Стасик. – Может, все же маму попросим помочь нам?

– Нет, не женское это дело, – категорично заявил Мурашкин. – Мы это сделаем сами. Вот только из чего?

И тут его взгляд остановился на собачьей будке, в которой жил и довольно условно охранял их покой маленький беспородный пес Тузик. Будка тоже была небольшой, может, чуть больше только что безнадежно испорченного посылочного ящика.

– Так, крыша есть, вход тоже оборудован, – бормотал Мурашкин, оценивающе рассматривая будку. – Вот, сына, покрась будочку, грузи ее на тачку и вези своему трудовику. У тебя будет самый большой птичник. Штук на десять скворцов. Так что пятерка тебе обеспечена.

– А как же Тузик?

– До осени в бане поживет, а на зиму опять займет свой скворечник… Ну же, крась давай! А я пойду, вздремну. Устал очень. Шутка ли – целое скворчиное общежитие построили!

Кокос

Случилась эта история на заре становления рыночных отношений. В начале девяностых поток разнообразных импортных товаров хлынул и на Крайний Север. Мы уже попробовали и ананасы, и бананы, и киви, и фиги. И вдруг на прилавках ближайшего от нас магазина «Чалбан», что по-эвенкийски означает «Березка», появились невиданные доселе волосатые, размером со среднюю дыньку, фрукты по 27 тысяч рублей за килограмм. Как оказалось – кокосы, выращенные трудолюбивыми крестьянами-арапами республики Гвинея-Бисау.

– Хочу кокос, хочу кокос! – заныл сынишка.

Хотел не только он. Я тоже давно хотел попробовать кокосовое молочко. В общем, купили мы на пробу один. Потянул он на 600 граммов. На вопрос, как его употреблять, продавщица показала три темных пятнышка на попке заморского фрукта и неуверенно сказала, что дырявить надо здесь.

Дома после обеда мы приступили к десерту. Неоднократные попытки продырявить ножом указанных три пятнышка успеха не принесли. И мы решили прибегнуть к техническому средству – электродрели. Сын установил кокос торцом кверху и крепко держал его, я же приступил к сверлению. В процессе было сломано сверло диметром 0,5 см., кокос же был уронен на пол. В месте приземления этого каменного плода оказалась стопа моей жены, которая от удара кокосом ушиблена.

Она настоятельно попросила меня и сына прекратить попытки вскрытия кокоса. Тем более что в процессе сверления мы с сыном умудрились пролить на стол и на пол весь содержащийся в нем сок – с полстакана липкой мутной жидкости. На молочко она никак не была похожа и имела какой-то аптекарский запах.

Но сын продолжал настаивать на вскрытии кокоса, так как просто таки горел желанием добраться до мякоти гвинеебисаутского фрукта. Я уступил пожеланиям наследника и решил разбить корпус этого таинственного плода молотком. Однако в процессе ударению по нему коварный фрукт вылетел из-под молотка, пробил стекло в двойной фрамуге кухонного окна и свалился на голову моему соседу Винивитинову С. Е., вскапывающему в палисаднике грядку под редиску.

Придя в себя, этот невоздержанный человек подобрал кокос и запустил его обратно к нам в окно, сопровождая свои действия нелестными выражениями в адрес меня и моего дружного семейства. Кокос влетел к нам обратно, пробив стекла уже в другой фрамуге, и упал на холодильник, сбив с него на пол нашего кота Дмитрия и термос.

Моя супруга обозвала меня упрямым животным и сказала, что уйдет к маме, если мы не перестанем мучить кокос. Но ввиду затраченных усилий, понесенных материальных затрат и ущерба, а также морального урона было бы нелогичным оставить кокос безнаказанным. Поэтому мы с сыном решили его распилить.

Установив фрукт на стол, мы приступили к распиливанию фрукта посредством ножовки отечественного производства. К сожалению, наш инструмент оказался не в состоянии одолеть плод импортного происхождения и намертво завяз в нем. При попытке извлечения полотна ножовки мы с сыном совершенно нечаянно уронили на пол кастрюлю с трехдневным запасом еще горячего борща. При этом термические ожоги ног получили я и мой сын, спины – кот Дмитрий. Жена моя, как и обещала, ушла к маме.

Невзирая на это, мы с сыном решили довести начатое дело до конца. Так как нам стало крайне интересно: из чего же состоит этот неподдающийся кокос из этой чертовой республики Гвинея-Бисау и как с ним управляются сами гвинеебисаутцы?

Мы положили весь исцарапанный, с торчащим из волосатого бока ножовочным полотном тропический плод на угол деревянного порога кухни. Я принес из чулана колун, хорошенько прицелился и нанес сокрушительный удар. И ведь получилось! Кокос разлетелся вдребезги, как и находящийся под ним порог. Осколками кокоса и щепками порога было разбито зеркало в прихожей, оцарапан холодильник и легко ранен любопытный кот Дмитрий.

Из квартиры под нами пришли соседи и в невежливых выражениях сообщили, что у них под воздействием моего колуна с одной стены обвалилась штукатурка, с другой упали на пол и прекратили свое функционирование очень дорогие настенные часы. С целью дальнейшего поддержаниях наших прежних добрососедских отношений они предложили мне добровольно возместить нанесенный им материальный ущерб. В знак согласия я утвердительно помахал колуном, и соседи почему-то тут же ретировались.

Мы с сыном подвели итоги нашего пробного вскрытия заморского фрукта. Они оказались неутешительными. Во-первых, мы на неопределенное время остались без нашей мамулечки. Во-вторых, даже по приблизительным подсчетам стоимость испорченного нами имущества, включая соседское, инвентаря и инструментов намного превышала стоимость этого проклятого кокоса. В-третьих, все члены нашей семьи, включая ни в чем неповинного кота Дмитрия, а также один сосед получили травмы различной степени. А в-четвертых, что самое обидное, мы так и не попробовали, каков же он вкус, этот кокос?

В результате мы с сыном пришли к выводу, что, скорее всего, этот кокос был незрелым и оттого таким твердым, если, конечно, это вообще был кокос. Затем мы решили, что если бы экспортирующая сторона, то есть республика Гвинея-Бисау, снабжала подобные сложные тропические фрукты инструкциями на предмет их использования, такого казуса с нами бы не произошло.

И мы написали письмо в посольство Гвинея-Бисау с нашими претензиями, а также предложениями добровольно возместить нам образовавшийся ущерб в попытке вскрытия их кокоса. Или, в крайнем случае, выслать нам другой, правильный кокос.

Но ответа мы до сих пор с сыном так и не получили. И в знак протеста объявили у себя дома эмбарго на все гвинейские-бисау товары. А на кокосы – в первую очередь!

Ольга Гуляева

Хоккеист

 
Я на коньках и с клюшкой на арене.
Мне семь, я забивать уже готов.
Мне семь, и я играю в нападении,
Как делали Михайлов и Петров.
 
 
Кататься мало, надо чётко мыслить —
На льду у всех возможности равны.
Я вырасту, и стану как Фетисов
Отстаивать достоинство страны.
 
 
– Давай, давай, забей! – кричит мне мама.
Я закачу им множество голов.
Я вырасту, и стану как Харламов,
А может, как Михайлов и Петров!
 

Александр Дудин

Мартышкины детишки

 
Недавно у мартышки
Родились детишки:
Крохотная девочка
И маленький сынишка.
Бегают, резвятся
Дети на лужайке —
Дочка в синем платьице,
Мальчик в красной майке.
Прыгают по веткам
Шустрые двойняшки,
Целый день играют
Только в догоняшки.
Ждут, когда их мама
Позовёт домой,
Угостит бананом,
Мёдом и хурмой.
 

Часы

 
Тихо ночью в спаленке,
И не спится мне.
Слышу: кто-то маленький
Ходит по стене.
То – ногами топает,
Нагоняя жуть,
То – в ладоши хлопает,
Не даёт уснуть.
Тики-так, тики-так,
Не даёт уснуть никак.
 

Картина

 
На стене висит картина.
На картине натюрморт:
Три огромных апельсина
И ещё ванильный торт.
 
 
Экзотические фрукты:
Вот – кокосы, вот – банан,
Незнакомые продукты
Из далёких южных стран.
 
 
Земляничное варенье,
Виноградная лоза…
У меня, от удивленья,
Разбегаются глаза.
 
 
Ах, какая это драма…
Только я на стул залез,
Подошла тихонько мама:
– Ешь, мой мальчик, геркулес.
 

Первый снег

 
Снег за окошком, снег за окошком.
Мне погулять захотелось немножко.
Шубу надел и на улицу вышел,
Снег водопадами катится с крыши.
Туча над нашим двором прокатила,
Солнышко в небе опять засветило.
И от снежинок весь мир серебрится,
Так захотелось мне с горки скатиться.
Снег прилипает к лыжам, как мёд,
С горки скатиться никак не даёт.
 

Константин Ерёмин

Как измерить червяка?

 
Как измерить червяка,
Чтобы знать наверняка,
Какова его длина?
Что он за величина?
Червяка тихонько тронь —
Он сожмётся, как гармонь,
И растянется опять.
Как же рост его узнать?
А ответ, ребята, прост:
Для того, чтоб смерить рост
Дождевого червяка —
Гуттаперчивы бока,
Надо метр взять большой,
Только метр не простой,
Не железный раскладной
И не тот, что даст портной,
Не из дуба, не осиновый…
Просто нужен метр резиновый.
 

Паучок

 
На берёзе паучок
Сплёл ажурный гамачок.
– Эй! Друзья-букашки,
Жуки-старикашки,
Маленькие мушки,
Бабочки-подружки!
Надевайте свой наряд,
Приходите, всем я рад.
Я на нитях гамака
Покачаю всех слегка.
Но букашки из кустов
Не торопятся на зов.
– Всем известно, что паук —
Хитрый хищник, а не друг.
Знают даже дети,
Что гамак твой – сети.
Нет в лесу твоих друзей,
Гостем будет ротозей.
 

Гуляющие дома

 
Слух прошёл в лесу на днях
О гуляющих домах —
Ходят, будто, где хотят,
Не стоят вдоль улиц в ряд.
В них не светит ночью свет,
Потому что окон нет.
У гуляющих домов
Не видать печных дымов,
Нет крылечек, нет дверей,
Значит, там не ждут гостей.
Не ведут во двор калитки.
В тех домах живут улитки.
 

Дятел

 
– Что тревожит, где болит?
Жёлтых нет иголок?
Лечит дятел Айболит
Хвори старых ёлок.
Простучал, прослушал ствол,
Под корой жука нашёл.
– Ох, и вкусный короед!
Вам леченье – мне обед.
 

Загадки

* * *

 
Завела зима тетрадь,
Обучает в ней писать —
Ставят люди, звери, птицы
Подпись на её страницы.
 

(Следы на снегу)

* * *

 
Днём ли, тёмной ли порою
Ходит братец за сестрою.
Лишь сестра ему мигнёт,
Тотчас братец громыхнёт.
 

(Молния и гром)

* * *

 
В деревянной кадке
Мокнут братья с грядки.
Сочные, зелёные,
Да ещё солёные.
 

(Огурцы)

Про туфельки

А вот эта история – настоящая правда. Жила-была девочка – и не очень маленькая, ей уже пять лет было, – и звали её Светланой. Имя-то какое светлое! Девочка как девочка, но был у неё один недостаток: не любила она чистить туфельки. Нет, замарашкой её нельзя назвать: она всегда умывалась перед сном и после, платье и панамка были у неё поглажены. Конечно, гладила их не она, а мама. А вот мыть и чистить туфельки свои Света должна была сама. Мама ей говорила: «Ты, доченька, уже не маленькая и следи за своей обувью сама». Но Света то ли не хотела руки пачкать, то ли забывала про туфельки. Вот посмотришь на неё утром: идёт чистенькая девочка в белом платьице васильками, в белых гольфах, в белых косичках голубой бант и… в грязных туфельках, которые когда-то были голубыми. Ужас! И как-то неловко становится за неё.

Однажды, как обычно, Света с вечера не почистила туфельки, посмотрела мультики и отправилась спать. Она крепко спала и не подозревала, что её грязные туфельки решили уйти от неё. Я бы никогда не поверил, что такое возможно, если бы не был случайным очевидцем этого происшествия: я ведь живу на одной лестничной площадке со Светой.

Ночью мой пёсик Тимка разбудил меня и попросился во двор. Только мы вышли из квартиры, как я увидел детские туфельки, которые, слегка подпрыгивая, двигались из подъезда. Тимка подбежал к ним, обнюхал каждую туфельку и с удивлением посмотрел на меня. Я пожал плечами, выражая полное недоумение, а туфельки выскользнули из подъезда и растворились в темноте.

Утром я видел из окна, как зарёванная Света шла в свой детский сад… бо-си-ком.

Многие люди встречали гуляющие туфельки то в городском саду, то во дворе девятиэтажного дома в центре города, где они прыгали и играли в классики. А кто-то, возможно, заметил, как их пригласил в свою будку-мастерскую сапожник Арон, который протёр их мягкой тряпочкой, почистил голубым сапожным кремом и поставил на полку.

Весь день в городе только и было разговоров, что о гуляющих без хозяйки туфельках. Перед ужином Света вместе с родителями отправилась на поиски туфелек и, конечно же, не нашла их. Когда Света с мамой зашли в магазин за новыми туфельками, то её размера не оказалось. Продавец, озабоченно заглядывая под прилавок, сказал, что все маленькие туфельки перед их приходом куда-то попрятались. То же самое было и во втором, и в третьем магазинах. Вот так девочка осталась без обуви.

Вечером на семейном совете все думали, что делать – не ходить же девочке босиком, – и было решено дать везде объявления, что у Светы пропали туфельки, а нашедшего просят вернуть их за большое вознаграждение. Однако прошёл день, потом другой, а туфельки никто не приносил. Тогда бабушка посоветовала добавить в объявление обещание Светланы о том, что она всегда будет ухаживать за туфельками. И ровно через час после передачи нового объявления по радио в дверь позвонили. Света открыла. На пороге стоял улыбающийся в густые чёрные усы сапожник Арон и протягивал на ладони блестящие голубые туфельки. «Мама, папа, бабушка! Туфельки нашлись!» – обрадовано закричала девочка.

Сапожника пригласили к столу попить чаю, достали из холодильника вознаграждение – большой торт. А когда выпили три чайника чая с тортом, сапожник объяснил Свете, как надо ухаживать за туфельками, чтобы они сияли на солнце, и подарил тюбик с голубым кремом для них.

Всё лето девочка проходила в этих туфельках, и всегда они сверкали как новые. А к осени туфельки стали ей тесными, поэтому пришлось купить ей новые – на размер больше. Но каждый вечер на обувной полке в прихожей стояли начищенные новые и старые туфельки, о которых Света по привычке продолжала заботиться.

У сапожника же Арона отбою нет от заказов: старую обувь он возвращает к новой жизни, чему жители города очень рады. А около месяца назад ему повстречались маленькие, вымазанные глиной, сапожки, которые бродили по городу совершенно одни. Он приютил их в своей будочке, привёл в порядок и целый месяц внимательно изучал объявления в газетах о пропаже вещей. Но сапожки никто не ищет.

Кто знает, чьи это сапожки?

Елена Жарикова

Улитка

 
Зови меня просто Улиткой,
Мой домик всегда за спиной.
Завиты узорные свитки
В клубочек, придуманный мной.
Там в свернутом виде, воронкой
Закручен мой сладостный мир:
Картина, корзина, картонка,
И облачко, и мойдодыр.
И дом под соломенной крышей,
И садик, и чистый лужок,
И кошки, и плошки, и мыши —
Все спрятаны в дивный мешок!
 

Лавочка

Лавочка для нашего дома была местом встреч, секретов, обсуждения последних новостей. Едва продрав очи, ясным утром кто-то выходил на крыльцо, озирал Божий мир и садился на лавочку. Под лавкой росли лопухи, лепились одуванчики, робко тянулась пастушья сумка. Так, сегодня поутру на лавочке грелись двое: старик, прошедший войну, и большеглазый егозливый котенок.

Чердак

Чердак – тайная палуба. Пахнет пылью, стекловатой, дохлятинкой. Котята-найденыши пищат в коробке. Ходим крадучись, чтобы взрослые не прознали. Куски старого толя, клоки старых одёжек, фуфаек-обдергаек, башмаки дырявые… Сокровища! Стоя у чердачного окна, мы воображаем себя капитанами легких парусников, бороздящих бескрайнюю лазурь небесных морей!..

До чего ж страшно было заглядывать в колодец двора, быть выше ласточек на телеграфных проводах!

Наташа Ива

Вот и погуляли…

 
Хочет девочка гулять, да боится, —
От соседского кота ей не скрыться! —
 
 
На девчонку, словно рысь, нападает!
То царапает её, то кусает!
 
 
Перемажут ей болячки зелёнкой.
Будет выть на всю округу девчонка!
 
 
От соседского кота нет спасенья!
Ну, за что девчонке эти мученья?
 
 
…Хочет котик погулять, да трясётся! —
Вдруг с соседскою девчонкой столкнётся! —
 
 
Не встречал ещё противней ребёнка! —
Замотает, как обычно, в пелёнку,
 
 
Будет петь ему тоскливые песни,
Да лечить от неизвестных болезней!
 
 
Чистить ушки и закапывать глазки,
Да наматывать на лапки повязки!
 
 
Как возьмётся щекотать ему брюшко
Да завязывать банты на макушке!
 
 
Станет кот из цепких рук вырываться!
Станет бегством от мучений спасаться!
 
 
Хочет котик погулять, да трясётся! —
Вдруг с соседскою девчонкой столкнётся…
 

«Я леплю из пластилина…»

 
Я леплю из пластилина
То ракету, то пингвина…
 
 
Я леплю, а мама моет
Стены, двери и обои,
Занавески и игрушки,
Табуретки и подушки.
Мама плачет, оттирая
Хомяка и попугая.
А потом, слегка браня,
Отстирает и меня!
 
 
Никуда не деться маме, —
Пластилин дарили сами!
 

Почему я не подрос?

 
Всю неделю этот дождик
Хлестал.
Как из лейки огород
Поливал.
Подросла уже на грядке
Свекла.
И капуста от дождя
Подросла.
Всю неделю этот дождик
Хлестал.
Как из лейки он меня
Поливал.
И теперь меня тревожит
Вопрос:
– Почему я до сих пор
Не подрос?
 

Лужа

 
Если встречу на дорожке
Лужу с талою водой, —
Сразу – шлёп по ней ладошкой,
Или – плюх в неё ногой!
 
 
Повезёт, – кирпич достану!
И по луже им – хлобысь!
Тут же брызги, как фонтаны,
Из под ног взмывают ввысь!
 
 
Пусть вода кругом бушует,
Пусть за шиворот мне льёт,
А душа моя ликует —
И танцует, и поёт!
 
 
Мама плачет, мама злится:
– Брысь из лужи! Марш домой!
Только папа мной гордится! —
Папа тоже был… такой!
 

Мария Ионина

Наоборот

– А давай сегодня сделаем наоборот, – предложил я маме утром, когда мы одевались в коридоре.

– Это как – наоборот? – спросила мама.

– Ты пойдешь вместо меня в школу, а я вместо тебя на работу.

Мама подумала немного и сказала:

– А давай.

Схватила мой рюкзак, чмокнула меня в щеку и выскочила за дверь. Я, вообще-то, пошутил, но, делать нечего, пришлось к маме на работу собираться.

Моя мама – педиатр в детской поликлинике. До поликлиники от нашего дома минут пятнадцать идти. Школа-то почти во дворе, а тут и дорогу переходить надо, и мимо помойки, где бродячие собаки ночуют, идти.

Добрался я до поликлиники. Там рядом с регистратурой комнатка небольшая, где ключи от всех кабинетов висят. Я быстро нашел мамин четырнадцатый и отправился переодеваться.

Халат оказался мне великоват, ну да не страшно. Когда сидишь за столом, это не сильно заметно. Скоро появилась мамина медсестра тетя Света, они давно вместе работают.

– Здравствуйте, Максим Игоревич!

Я даже не сразу понял, что это она мне. А когда сообразил, говорю:

– Здравствуйте, Светлана Васильевна!

А тут в кабинет какая-то мама с малышом заглядывает.

– Можно? – спрашивает.

А тетя Света ей:

– Прием начинается ровно в девять, а сейчас без двух минут, подождите за дверью.

А я говорю:

– Да пускай заходит, чего там.

Мама с малышом зашли.

– Знаете, доктор, что-то мой Ванечка так плохо спать стал. И в обед не спит, и вечером не уложить. Может, вы нам какие-нибудь капельки выпишете?

Я на них смотрю внимательно, а сам думаю, чтобы такое сказать.

– Вот что я вам посоветую, мамочка, – наконец, говорю я и для пущей важности мамины очки на нос напяливаю. – Обязательно перед обедом и после ужина гуляйте со своим Ванечкой в парке не менее двух часов. И не просто в коляску его сажайте, а в снежки играйте, крепость ледяную стройте.

Гляжу, у мамочки глаза большие сделались.

– К-к-какую, – говорит, – крепость. Мой Ванечка только-только ходить научился.

– Да самую обычную крепость, – отвечаю я, – и с горок побольше катайтесь. Это полезно. Следующий! – крикнул я как можно громче в приоткрытую дверь.

– С каких горок, – наступает на меня мамочка, – туда в обед первоклассники из соседней школы набегают, не протолкнуться!

Тут вторая мама заходит. А с ней одноклассник мой, Витька Маркин.

Я первой мамочке говорю:

– А мы, между прочим, не такие и страшные. Самые обычные первоклассники. И ничего мы с вашим Ванечкой не сделаем, а наоборот, пропустим и поможем ему на ледянки сесть. И вообще, мамочка, не задерживайте очередь.

К счастью, Витькина мама меня не узнала. Рассказывает:

– Знаете, доктор, горло вот у него болит, и температура вечером поднялась. 37,7.

Я-то помню, как Витька вчера говорил, что натрет перед сном лоб шерстяной варежкой и скажет, что в горле першит. Это он чтоб контрольную не писать.

«Ладно, – думаю, – не буду я тебя, Витька, сдавать».

Напускаю на себя серьезный вид и маме Витькиной отвечаю:

– Ох, вирус сейчас такой ходит, от него как раз горло болит и температура точь-в-точь, как вы сказали, 37,7. Надо недельку, а лучше дней десять дома посидеть. Чай там с малиновым вареньем, мед с лимоном, мультики всякие и игры на планшете.

– А мультики и игры тут причём? – с подозрением смотрит на меня Витькина мама.

Я не растерялся и поясняю:

– Так от них настроение знаете, как улучшается? А это напрямую способствует выздоровлению.

– А-а-а, – протянула Витькина мама. – Хорошо, спасибо, доктор. А горло смотреть Вы не будете? И послушать бы, мало ли чего там в легких?

– С горлом и так все ясно, – отвечаю я, – а в легких при таком вирусе тишина, знаете ли, совсем ничего не слышно. Это такой спокойный вирус.

Ушли Витька с мамой.

Потом в кабинете по очереди появились две мамы и один папа. Все без детей. Мамам надо было справки для сыновей. Одной для бассейна, другой для санатория, а папа вообще забыл, зачем пришел. Так и не вспомнил, и ушел ни с чем.

Затем заглянула необъятных размеров тетенька, и я с ужасом узнал в ней мамину заведующую. Не отрываясь от каких-то бумаг, она скороговоркой протараторила:

– Ленсергевна, до среды обязательно выслать мне отчеты.

И скрылась, так и не посмотрела в мою сторону.

– Пять минут до конца приема осталось, – вдруг сказала тетя Света и выглянула в коридор. – Никого. Чай будешь?

Я пил чай с шоколадом и думал о том, что после приема мама всегда идет на вызовы к больным детям домой. Я взглянул на часы. Уроки должны были закончиться полчаса назад.

«Наверное, мама там за меня пятерок наполучала», – размечтался я, как вдруг за дверью раздался шум, и тут же в кабинет буквально ввалилась невысокого роста старушка с темными усиками над верхней губой. Она крепко держала за руку маленького мальчика или девочку, я так и не понял.

– Что это вы нам, доктор, в рецепте вчера написали, ни в одной аптеке понять не могут! Как вы тут вообще работаете? Это безобразие! Я буду жаловаться! Это Вам даром не пройдет!

Слова сыпались из старушки одно за другим и никак не кончались. Ко мне на стол прилетела какая-то бумажка, на которой маминым подчерком было написано…

Тетя Света недоуменно пожала плечами, а я просто закрыл глаза, потому что разобрать мамин почерк не удавалось ни мне, ни папе, ни даже маминым родителям.

«Сейчас, – думал я, – сейчас слова в старушке кончатся, и все пропало. Всем попадет. Мне, маме, тете Свете…»

Тут снова хлопнула дверь. Очень знакомый голос произнес:

– Представляешь, никак не могла задачу по математике решить! – я открыл глаза: между мной и старушкой стояла мама. – Билась, билась у доски, – виновато вздохнула она. – Ты уж прости, сынок, но придется тебе завтра за меня двойку исправлять!