Текст книги "Музыканты и мстители. Собрание корейской традиционной литературы (XII-XIX вв.)"

Ли Ок[90]90
  Ли Ок: 1760–1812.


[Закрыть]
Повесть о студенте Симе

Студент Сим был молодым конфуцианским ученым из Сеула. Он только вступал в пору совершеннолетия – с выдающимся обликом и душою, полной внутренней красоты.

Как-то раз студент Сим возвращался домой после того, как сходил посмотреть на процессию государя на Улице Плывущих Облаков. По дороге он обратил внимание на крепко сложенную служанку, несшую на спине[91]91
  В Корее принято носить за спиной детей. Иногда так могут перемещать престарелых или физически ослабленных людей. В корейском языке также имеется специальный глагол, передающий значение «носить за спиной человека».


[Закрыть] какую-то женщину, закутанную в шелковую фиолетовую накидку. Другая служанка следовала за хозяйкой и несла в руках туфли с цветочным узором, обитые красным шелком. Сим вгляделся в очертания тела, проступавшие сквозь накидку, и подумал, что это вряд ли одна из маленьких девочек, которых обычно носили за спиной. Он сразу поспешил за ними, идя то позади, то сбоку, то будто случайно задевая рукавом, то забегая вперед, и ни на минуту не отрывал глаз от женской накидки.

Когда они дошли до Моста Малой Ширины, неожиданно поднялся вихрь, и фиолетовая накидка раскрылась наполовину. Из-под нее показалось лицо девушки, щеки которой были подобны цветку персика, а ресницы – листку ивы. И быстрого взгляда на ее одеяния – зеленую кофту и красную юбку, яркий грим – было достаточно, чтобы увидеть необыкновенную красавицу. Через накидку девушка заметила, что красивый юноша в синей кофте и соломенной шляпе с широкими полями идет вслед за ней, забегая то слева, то справа, и бросает на нее взгляды, полные чувств.

Как только приоткрылась накидка, глаза девушки, подобные листьям ивы, и глаза юноши, подобные звездам, – взгляды двух молодых людей встретились. Девушка, испугавшись, засмущалась и поспешила продолжить путь, прикрывшись накидкой. Но разве мог студент Сим остановиться на этом? Он не замедлил пойти следом, но как только дошел до Красных Ворот у Квартала Маленькой Принцессы, обнаружил, что девушка исчезла во внутренних воротах одного из домов.

Студент Сим в растерянности долго ходил туда-сюда, словно потерял что-то, пока не встретил старую женщину, жившую по соседству, от которой узнал подробности. Старуха сказала, что девушка эта из семьи мелкого чиновника, который прежде был счетоводом в столичной Палате дворов, а теперь ушел со службы.

Что дочь у него единственная, лет ей шестнадцать-семнадцать, и она еще не замужем. Спросил Сим и о доме, в котором живет девушка. Старуха, указывая пальцем, сказала:

– Если пойдешь по этой узкой улочке, в конце будет беленая известью стена, за ней увидишь дом с комнатой с краю. Говорят, в той комнате и живет та девушка.

Студент Сим постарался как можно лучше запомнить сказанное.

Когда наступил вечер, он сказал своим родителям, обманув их:

– Некто, кто учится вместе со мной, пригласил меня на ночь к себе, поэтому сегодня ночью я должен уйти.

В конце концов, после того, как пробил ночной колокол, возвестивший запрет на хождение по улицам, студент Сим перебрался через стену дома, где жила девушка. В это время на небе стал появляться тонкий месяц. Перед домом изящно раскинулись деревья в цвету, бумажные окна были ярко освещены огнем светильника. Студент Сим, прислонившись спиной к стене, присел, опершись о стреху, и затаился, ожидая подходящего момента. В комнате были две служанки. Девушка тихим голосом, подобным пению иволги, читала корейскую повесть.

Только когда наступила полночь, и обе служанки уснули глубоким сном, девушка задула огонь светильника и легла в постель. Но она еще долго не могла заснуть и ворочалась с боку на бок, словно думая о ком-то. Студент Сим не мог ни спать, ни вымолвить ни звука, только сидел, и как только послышалось тринадцать ударов колокола, перелез через стену и ушел прочь.

С тех пор у студента Сима вошло в привычку, как стемнеет, ходить к дому девушки и возвращаться к себе с рассветом. Двадцать дней к ряду он поступал так, не пропустив ни дня.

Каждый вечер девушка читала книгу или вышивала допоздна, лишь после этого задувала светильник и погружалась в сон. Но иногда, словно чем-то мучаясь, долго не могла уснуть. Еще на шестой или седьмой день после того, как студент Сим начал свое хождение, девушке вдруг стало нехорошо, и она прилегла уже в восемь вечера. Лежа, девушка время от времени стучала в стену и издавала то короткие, то протяжные вздохи, так что было слышно снаружи. И такое стало происходить все чаще.

Вот, что случилось на двадцатую ночь. Девушка вышла из дома через заднее крыльцо, обошла вокруг стены и внезапно появилась перед тем местом, где, как всегда, сидел студент Сим. В полной темноте он резко встал на ноги и схватил девушку за руку. Девушка не испугалась и произнесла тихим голосом:

– Господин, вы ведь тот человек, которого я встретила у Моста Малой Ширины? Я с самого начала знала, что господин приходит сюда. Уже двадцатая ночь.

Отпустите же мою руку! Если я закричу, вам не уйти отсюда. Если послушаетесь меня, я открою заднюю дверь дома и встречу вас там. Пожалуйста, делайте все так, как я скажу.

Услышав это, студент Сим отпустил ее руку и стал ждать. Обойдя дом вокруг, девушка вернулась к себе в комнату, позвала служанку и сказала:

– Пойди к матери и возьми у нее большой латунный замок. Ночи темные, и я очень боюсь, как бы кто не забрался.

Служанка отправилась во внутренние покои и в скором времени принесла замок. Девушка отправилась к задней двери, о которой говорила студенту Симу, повесила на нее замок и, громко повернув в скважине ключ, заперла ее.

Потом девушка вернулась в комнату и задула светильник. Затем она притихла и притворилась спящей, хотя на самом деле не спала. Студент Сим разозлился, подумав, что его обманули, хотя посчитал за удачу то, что ему хотя бы раз удалось взглянуть на лицо девушки. И на этот раз он провел ночь перед запертой дверью и ушел с рассветом.

Студент Сим пришел на следующую ночь, и на следующую. Но он не осмеливался просить, чтобы ему открыли запертую дверь. Когда шел дождь, он надевал дождевик и шел, намокшие полы одежды не останавливали его. Так прошло еще десять дней.

Была глубокая ночь. Все сладко спали, в комнате девушки давно не горел свет. Вдруг девушка резко встала, приказала служанкам зажечь свет и сказала:

– Сегодня отправляйтесь спать во внутренние покои!

Как только две служанки вышли, девушка достала со стены ключ, отперла замок, широко открыла заднюю дверь и позвала студента Сима:

– Господин! Заходите в комнату.

Студент Сим без лишних раздумий тут же оказался в комнате. Девушка снова заперла дверь и сказала ему:

– Посидите, подождите немного.

Затем она отправилась во внутренние покои и привела своих родителей. Увидев студента Сима, они очень удивились. Девушка сказала:

– Не удивляйтесь и выслушайте меня. Мне уже семнадцать, а я все это время жила, не выходя за ворота дома. Но вот в прошлом месяце я впервые вышла за порог, чтобы посмотреть на процессию государя, после которой возвращалась домой. Когда я достигла Моста Малой Ширины, порыв сильного ветра откинул мою накидку, и я встретилась взглядом с господином в соломенной шляпе с широкими полями. С того дня этот человек каждую ночь приходил, прятался у задней двери и ждал. Так прошло тридцать дней. Приходил и в дождь, и в холод, и после того, как в знак отказа была заперта дверь.

Долго раздумывала я так и эдак. Представьте, что случится, если пойдут слухи, и обо всем узнают соседи. Приходит по вечерам, уходит по утрам. И разве поверит кто, что этот господин только и делает, что стоит под окном, опершись на стену? Хотя на самом деле ничего не было, мое имя осквернят, все вывернув на изнанку, и я стану подобной фазану, укушенному собакой.

Этот господин из хорошей семьи конфуцианских ученых. Он в том возрасте, когда невозможно сдержать страсть, когда знают только горячее желание пчелы и бабочки овладеть цветком и не обращают внимания на ветер и утреннюю росу. Так разве не заболеет он в скором времени? А если заболеет, точно не сможет подняться. И если так случится, хоть я и не убивала его, в конце концов, будут считать, что убила я. И хотя другие никогда не узнают, рано или поздно из-за этого я стану объектом мести.

К тому же, если говорить обо мне, я – лишь дочь мелкого чиновника. Я не красавица, равной которой нет. Мое лицо не настолько красиво, что «рыбы прячутся, а цветы стыдятся». Несмотря на это, молодой господин «принимает уродливого коршуна за сокола» и проявляет ко мне искренние чувства. И если, несмотря на все это, я не последую за господином, Небеса возненавидят меня, и счастье точно не придет ко мне.

Я приняла решение. Отец, мать – не беспокойтесь. Увы! Родители мои стареют, а из детей у них только я. Если примите зятя, он будет заботиться о вас при жизни, а после смерти – совершать обряд поминовения. Разве можно желать большего? Как вышло, так вышло. И это тоже воля Неба. Что еще можно добавить?

Родители молчали, забыв о том, что хотели сказать.

Нечего было сказать и студенту Симу.

Через некоторое время студент разделил с девушкой постель. Жажда его была настолько велика, что трудно описать счастье, которое он испытал.

Начиная с той ночи, которую студент Сим провел вместе с девушкой, каждый вечер он уходил из дома и возвращался только на рассвете, не пропустив ни одного дня. Семья девушки была состоятельной, и студенту Симу подарили много дорогой одежды. Однако студент боялся, что дома его не поймут, поэтому не надевал ее.

Хотя студент Сим крепко хранил свою тайну, его домашние заподозрили неладное, глядя, как он спит не дома и подолгу не возвращается. В конце концов, студенту Симу было велено отправиться в горный буддийский монастырь и сосредоточиться на учебе. Студент Сим был очень недоволен и, в унынии проведя некоторое время дома, собрал сумку с книгами и вместе с друзьями был вынужден отправиться в горную крепость Пукхансан.

Прошел почти месяц с тех пор, как студент Сим поселился в Павильоне для созерцаний, когда к нему пришел некто и передал письмо от девушки, написанное не на китайском языке ученых, а на корейском. Открыв письмо, он увидел, что это предсмертное послание, говорившее о расставании. Вот что было в нем:

«Осенние холода все еще лютуют, но, надеюсь, это не мешает вашей учебе в буддийском монастыре. Все время скучаю о вас, и нет дня, чтобы я могла забыться.

После того, как господин ушел, я неожиданно заболела. Болезнь становилась все тяжелее, проникая до мозга костей, и лекарства перестали помогать. Чувствую, что вот-вот умру. Да и зачем жить человеку с такой несчастной судьбой? Но остались в моей душе тяжелые чувства от трех несправедливостей, из-за которых я не смогу закрыть глаза даже после смерти.

Вы знаете, что я была единственной дочерью у моих родителей, и я росла, окруженная полнотой их любви. У моих родителей появился будущий зять, на которого они рассчитывали опереться в старости. Но совершенно неожиданно в доброе дело вмешался злой дух, и я запуталась в роковых связях. Я, презренная, встретилась с господином высокого происхождения, и разрушились все мечты о том, чтобы принять в семью зятя из того же сословия и жить дружно в согласии. Из-за этого я потеряла покой, заболела и сейчас нахожусь при смерти, а у престарелых родителей теперь навсегда исчезла опора. И это – первая несправедливость.

Если женщины выходят замуж, пусть даже это простые служанки, они – не уличные женщины, и у всех есть муж, свекор и свекровь. В мире нет невесток, о которых не знают свекор и свекровь. Я же жила, прячась от чужих глаз, и за несколько месяцев ни разу не смогла увидеть даже престарелой служанки из дома господина. При жизни это было большой бедой, а после смерти это приведет к тому, что моя душа не сможет найти пристанища в потустороннем мире. И это – вторая несправедливость.

Служение жены мужу состоит в том, чтобы вкусно готовить ему и шить хорошую одежду. И нельзя сказать, что время с того дня, когда мы встретились с господином, было недолгим, и что сшитой мной собственноручно для господина одежды было немного. Но я ни разу не приготовила еды, и ни разу не имела возможности преподнести одежду в доме господина. Я прислуживала господину только в постели. И это – третья несправедливость.

Со времени нашей встречи прошло не так много времени, и мы внезапно расстались, я заболела, лежу, и смерть приближается ко мне, а я даже не имею возможности в последний раз увидеть лицо господина и сказать ему последнее прощальное слово. Но какая ценность в словах, выражающих безмерную грусть презренной женщины? Мысли мои только в этом. Внутренние органы готовы разорваться, а кости – расплавиться. Тонкие стебли травы раскачиваются от ветра, увядшие цветы становятся землей. Но наступит ли день, когда прекратится эта бесконечная душевная боль?

А-а! Встреча, начавшаяся у окна, завершается так печально. Вы, господин, не беспокойтесь из-за меня, недостойной, а сосредоточьтесь на учебе, и я желаю вам скорейшего становления на путь государственного сановника. Прощайте навеки. Прощайте навеки».

Студент Сим, прочитав письмо, не смог сдержать слезы. Но даже если рыдать в голос, все равно ничего не изменишь.

После этого студент Сим бросил занятия, но все же сдал экзамен и получил гражданский чин в сыскном ведомстве, однако вскоре умер.

* * *

Ли Ок, писавший под псевдонимом «Историограф в сливовом саду», сказал так:

«Когда мне было двенадцать лет, в то время, когда я учился в деревенской конфуцианской школе, мы с друзьями любили слушать разные рассказы о прошлом. Однажды учитель подробно поведал нам историю о студенте Симе и сказал:

– В юные годы я учился вместе со студентом Симом. И когда он разрыдался, прочитав письмо, полученное в буддийском монастыре, я был рядом. Поэтому, в конце концов, я узнал обо всем, что произошло со студентом Симом, и не могу забыть до сих пор».

И еще сказал:

«Я рассказал вам эту историю не для того, чтобы вы стали похожими на этого внешне изящного молодого человека. Если человек по-настоящему хочет достичь цели в любом деле, будь то желание получить благорасположение госпожи из внутренних покоев или, тем более, написать сочинение и успешно сдать экзамен на получение государственной должности, разве все это так сложно?

В то время, услышав рассказ, мы подумали, что он хорош для того, чтобы глубоко поразмыслить.

Но позже мы познакомились с китайским сочинением «История чувств»[92]92
  «История чувств» (кит. Цин ши) – сочинение, составленное в эпоху Мин (1368–1644) Фэн Мэнлуном. В нем представлены рассказы о любви между мужчинами и женщинами, жившими в Китае в разные исторические эпохи. Сочинение включает 24 тома, в которых содержится более 840 рассказов.


[Закрыть] и нашли в нем много похожих сюжетов. Я записал этот рассказ о студенте Симе как «Дополнение» к собранию «История чувств».

Лим Бан[93]93
  Лим Бан: 1640–1724.


[Закрыть]
Фея с нефритовой флейтой

Это случилось в то время, когда знаменитый высокопоставленный сановник эпохи правления государя Сончжона[94]94
  Годы правления: 1470–1494.


[Закрыть] служил губернатором провинции Пхёнан, что на севере страны. Провинция Пхёнан с давних пор славилась красотой – великолепными пейзажами с павильонами среди гор и рек. По музыкальному мастерству она превосходила все восемь провинций Кореи. Среди достойных ученых мужей, ценивших изящество, и талантливых сановников были такие, кто задерживался здесь года на три, чтобы жизнерадостно провести время.

В реестре девушек-певичек кисэн[95]95
  Девушки из низших сословий, прислуживавшие на приемах и развлекавшие гостей исполнением музыки, песен, танцев.


[Закрыть] провинции Пхёнан была записана одна девочка по имени Чаран, что значит «Пурпурный феникс», имевшая литературный псевдоним Оксосон, то есть «Фея с нефритовой флейтой». Ей было лет двенадцать, а по красоте она не имела равных в Поднебесной. Она была лучше всех не только в искусстве пения и танцев, но и в умении играть на флейте и корейской цитре каягым. К тому же, была талантливой, умной и образованной, особо выдающейся в искусстве сложения стихов. Слава о ней разнеслась по всей провинции Пхёнан.

У губернатора провинции был сын, которому тоже исполнилось двенадцать лет. Глаза и брови у него были красивы, будто нарисованы художником.

В своем юном возрасте он уже смог постичь древние канонические писания и классические исторические труды, был искусен в сочинении стихов, так что стоило ему взять в руки кисть, как строки сами ложились на бумагу, и все вокруг говорили, что он – гениальный ребенок. У губернатора не было детей, кроме единственного сына, и поскольку сын выделялся своими талантами, то и любовь отца к сыну тоже была особой.

Итак, все случилось в день рождения губернатора.

Он пригласил гостей на пир в Павильоне осеннего аромата. Множество танцовщиц кисэн и музыкантов устроили грандиозное представление. Когда гости изрядно захмелели и находились в разгаре веселья, губернатор позвал своего сына и сказал ему, чтобы тот станцевал. Затем он приказал распорядительнице девушек кисэн выбрать из танцовщиц подобающую пару для сына, чтобы они танцевали вместе, и чтобы всем стало еще радостнее. Тогда присутствовавшие на пиру – и девушки кисэн, и сановники – в один голос стали говорить, что только Чаран с ее очаровательным обликом и выдающимися умениями под стать сыну губернатора, к тому же и по возрасту они ровесники. В конце концов, именно Чаран выбрали для танца с сыном губернатора.

Молодой господин и Чаран – мальчик и девочка, вместе были восхитительны в танце: в движениях они то плавно раскачивались, словно нежные ветви ивы, то энергично кружились, подобно ласточкам. Все, кто присутствовал и видел танец, единодушно восторгались им и не переставали нахваливать чудесные таланты пары.

Губернатор тоже был очень рад. Он позвал Чаран и, пригласив ее к столу, угостил изысканными блюдами и одарил дорогим шелком. Потом он приказал, чтобы впредь только Чаран прислуживала его сыну и у чайного столика, и у тушечницы.

С тех пор мальчик и девочка никогда не расставались и стали проводить время вместе. Прошло несколько лет, дети выросли, их отношения переросли в любовь, и у обоих появились глубокие чувства друг к другу, которые были намного сильнее, чем те, что у знаменитых влюбленных китайской эпохи Тан[96]96
  Эпоха Тан: 618–907.


[Закрыть] – студента Чжэна и девушки Ли Ва, сановника Чжана и красавицы Ин Ин.

Вскоре завершился срок службы губернатора, но при дворе высоко оценили его политику добродетели и продлили срок. Поэтому только по прошествии шести лет он получил возможность покинуть свой пост. Приближалось время возвращения в Сеул, и родители стали переживать о том, что сыну будет трудно расстаться с Чаран. Они беспокоились, что если оставить Чаран в провинции, сын может заболеть от тоски по ней, а если взять с собой, это может стать помехой для будущего еще не состоящего в браке сына. Губернатор, сам не в силах принять то или иное решение, сказал:

– Нужно, чтобы этот вопрос наш сын решил самостоятельно.

Затем губернатор позвал сына и сказал:

– В вопросах любви между мужчиной и женщиной даже отец не может давать поучений. Поэтому у меня нет права мешать велению твоей души. Как я вижу, чувства любви между тобой и Чаран глубоки, и вам, наверное, будет трудно расстаться! Однако ты еще холост, и если сейчас возьмешь с собой Чаран, боюсь, не помешает ли это тебе в будущем вступить в брак?

Но на свете часто бывает так, что мужчина содержит наложницу, и если ты любишь Чаран так, что не можешь ее забыть, я возьму на себя всю ответственность, даже если это приведет к некоторым осложнениям.

Думаю, лучше принять решение так, как пожелаешь ты. Поэтому ничего не утаивай и расскажи мне, что у тебя на душе.

Молодой человек без колебаний ответил:

– Отец, неужели вы думаете, что из-за разлуки с какой-то певичкой кисэн я заболею от любви? Одно время я, было, обратил свой взор к некоей особе, подобной цветку, но сейчас, если я отправлюсь в Сеул, оставлю ее как старый изношенный башмак. И почему я должен печалиться, будто не могу ее забыть? Отец, не стоит беспокоиться об этом деле.

Губернатор и его супруга очень обрадовались, сказав:

– Наш ребенок и впрямь настоящий мужчина!

Пришел день расставания. Чаран заливалась слезами, плача навзрыд, и не осмеливалась взглянуть на молодого господина. Но молодой человек не проявлял ни малейшего признака внимания. Все служители провинциальной управы, видя это, восхитились решительным видом юноши. Но на самом деле молодой человек, который пять или шесть лет провел рядом с Чаран, не расставаясь с ней ни на час, просто не знал, что такое разлука, поэтому говорил так решительно, считая расставание чем-то легким.

Итак, губернатор завершил службу и, будучи назначен в столичное ведомство прокурорского надзора Тэсахон, вернулся ко двору. А молодой человек, отправившись вслед за родителями в Сеул, постепенно стал чувствовать, что все больше скучает по Чаран. Однако он не смел и виду подать об этом.

Приближалось время сдачи государственного экзамена первого уровня на получение ученого звания чинса. Молодой человек по указанию родителей вместе с несколькими друзьями отправился в горный буддийский монастырь и занялся там учебой. И вот однажды ночью, когда друзья спали, молодой человек не мог уснуть, ворочался с боку на бок, потом встал с постели, вышел во двор, и там не мог найти себе места. Была середина зимы, и свет луны ярко отражался на белом снегу. Глубоко в горах в эту ночь, полную одиночества, не было слышно ни звука. Молодой человек долго смотрел на луну и вдруг вспомнил о Чаран, и на его душе стало еще более печально и одиноко. Вдруг у него появилось непреодолимое желание хотя бы раз взглянуть на Чаран, и такое сильное, что он был на грани потери рассудка.

В конце концов, в одну из ночей молодой человек решил бежать из монастыря и, покинув его, направился в Пхеньян. Он шел пешком, одетый в фиолетовые шелковые одежды, в кожаных туфлях, на голове – меховая шапка. Но не прошел он и десяти корейских верст[97]97
  «Корейская верста». В оригинале – корейская мера длины ли, соответствующая 392,7 метрам.


[Закрыть], как у него так заболели ноги, так что невозможно было идти. Тогда он зашел в ближайший деревенский дом и обменял кожаные туфли на соломенные корейские лапти. Сбросил с себя неудобную меховую шапку и вместо нее раздобыл старый, изношенный, войлочный колпак с обтрепанными краями.

В дороге приходилось просить милостыню на еду, поэтому он часто голодал. В постоялых дворах едва удавалось выпросить угол для ночлега, поэтому нередко он спал на холоде, и тело промерзало насквозь.

А ведь молодой человек был родом из богатой семьи и прежде всегда ел досыта изысканные блюда, надевал яркие шелковые одежды и рос красивым мальчиком. За это время «его драгоценность» сам ни разу не выходил за ворота дома и на несколько шагов, но вдруг решил пройти пешком путь в тысячу корейских верст! И сколько он ни старался идти, то переходя на мелкий шаг, то хромая, конечная цель пути оставалась далекой. Ко всему этому прибавлялся постоянный голод и холод – казалось, он испытал все возможные невзгоды. Одежда его полностью износилась и была вся в дырах, лицо осунулось и потемнело, так что он стал похож на беса. Преодолевая горные перевалы и переходя реки, он шел шаг за шагом, и чуть больше, чем через месяц ему, наконец, удалось добраться до Пхеньяна.

Он сразу отправился в дом, где раньше жила Чаран, но там в полном одиночестве пребывала лишь ее мать, самой девушки не было. Мать Чаран, как ни старалась, не узнала молодого человека. Он подошел ближе и все ей рассказал:

– Я сын прежнего губернатора. Я не смог забыть твоей дочери и прошел пешком путь в тысячу верст.

Не знаешь ли, где она?

Мать, выслушав это, ответила с нерадостным выражением лица:

– Моя дочь, на которую обратилась особая любовь сына нового губернатора, живет теперь вместе с ним в павильоне в горах, проводя там дни и ночи. Сын губернатора не позволяет ей покидать павильон, поэтому ее уже несколько месяцев не было дома. И хотя вы, господин, прошли долгий путь, к глубокому сожалению, нет никакой возможности увидеться с ней.

Ко всему прочему, мать ясно показала, что гость ей не по душе, и она не собирается его принимать.

Тогда молодой человек подумал: «Пришел повидаться с Чаран, а увидеться с нею нельзя. К тому же ее мать отнеслась ко мне так холодно, что даже некуда податься!»

Не зная, что предпринять, молодой человек стоял в крайней нерешительности, подобно тому, когда «и вперед пойдешь, и назад двинешься – а все в том же ущелье останешься». Вдруг он вспомнил случай из прошлого. В то время, когда его отец был губернатором, одного из служащих провинциальной управы обвинили в тяжком преступлении. Было понятно, что этому чиновнику вынесут смертный приговор, нет никакой возможности оправдания. Только он пожалел чиновника, и всякий раз, когда по утрам и вечерам приветствовал своего отца, со всей искренностью, как мог, умолял его спасти того человека. В конце концов, отец внял увещеваниям сына и спас от смерти чиновника.

Молодой человек подумал: «Для того человека я – благодетель, спасший жизнь. Если пойти к нему, он наверняка окажет мне достойный прием хотя бы на несколько дней».

Юноша вышел из дома Чаран и быстро направился к дому чиновника. Чиновник тоже не узнал молодого человека. Тогда юноша назвал свое имя и рассказал о том, что случилось в прошлом. Только тогда удивленный чиновник, совершив глубокий поклон, пригласил юношу в дом. Хозяин начисто прибрал лучшую комнату, чтобы молодой человек жил там, и преподнес ему множество изысканных угощений.

Юноша на несколько дней остался жить в доме чиновника и стал вместе с ним обдумывать планы, как бы встретится с Чаран. Долго думал чиновник и, наконец, сказал:

– Как тут ни размышляй, никакой возможности нет. Хотя… Если вам будет достаточно лишь увидеть ее лицо, есть одна возможность. Не знаю, послушаетесь ли вы меня.

Юноша спросил, что это за возможность, и чиновник ответил:

– Сейчас время, когда выпало много снега, и в нашей управе набирают людей из города, чтобы убрать его. Так вышло, что я отвечаю за это дело. Вы, господин, перемешайтесь с работниками, возьмите метлу и отправляйтесь к павильону в горах. Вы станете убирать снег, а Чаран наверняка будет в павильоне, и тогда разве вы не сможете увидеть ее? Если не попытаться поступить таким способом, другого уже не придумать.

Юноша решил пойти на эту хитрость и рано утром вместе с другими работниками отправился к павильону в горах, взял метлу и стал расчищать снег во дворе. Сын нового губернатора сидел у раскрытого окна, а Чаран находилась в комнате, но ее не было видно. Все другие работники – мужчины крепкого телосложения, с легкостью разгребали снег, только один юноша, подметая, резко выделялся на фоне других неловкостью движений. Сын губернатора, увидев, как он работает, громко рассмеялся и позвал Чаран, чтобы та посмотрела на происходящее за окном.

Услышав, что ее зовут, Чаран вышла на крыльцо и остановилась. Молодой человек слегка приподнял козырек своей войлочной шапки и стал украдкой смотреть на Чаран. Она тоже долго и внимательно разглядывала юношу. Потом вдруг убежала в дом, закрыла за собой дверь и больше не показывалась. Молодой человек, ни жив ни мертв, глубоко опечаленный возвратился в дом чиновника.

Чаран, будучи смышленой девушкой, с первого раза узнала юношу. Она безмолвно села и заплакала, а сын губернатора, удивившись этому, спросил, что случилось. Чаран молчала, крепко закрыв рот. Однако сын губернатора продолжал настойчиво спрашивать о причине слез. Тогда она сказала:

– Хоть я и низкого происхождения, но удостоилась вашего особого благоволения, молодой господин. Ночью я накрываюсь с вами одним шелковым одеялом, днем вместе вкушаю изысканные блюда, но прошло уже три-четыре месяца с тех пор, как я тут, а вы не позволяете мне покинуть дом даже на короткое время. Сейчас я безмерно счастлива, и в моей душе нет какого-либо чувства неудовольствия. Но есть одно, что не дает покоя моей душе. Дом мой беден, мать стара, и каждый раз, когда наступает день поминовения моего покойного отца, приходится ходить в местную управу и просить подаяния на церемонию, после чего с трудом удается собрать несколько блюд для выставления на поминальном столе. Ныне я заперта здесь, завтра – как раз день поминовения отца, а дома – только старая одинокая мать. Я думаю, что она наверняка не сможет приготовить угощений для поминальной церемонии. Я вдруг вспомнила об этом, мне стало очень грустно, и я заплакала. Других причин моим слезам нет.

Сын губернатора давно воспылал чувствами к Чаран, поэтому, как только услышал ее слова, проникся состраданием и, нисколько не сомневаясь в том, что сказала Чаран, произнес:

– Раз у тебя такое дело, почему ты не сказала об этом раньше?

И тут же приказал приготовить обильные угощения для поминальной церемонии, передал их Чаран и велел сразу отправиться домой, исполнить поминальный ритуал.

Чаран тут же возвратилась домой и сказала матери:

– Я видела, что приходил сын прежнего губернатора. Я была уверена, что он живет у нас дома, но его нет. Куда же он пошел?

Мать отвечала:

– Этот молодой человек проделал долгий путь, чтобы повидаться с тобой. Несколько дней назад он заходил к нам домой. Но я сказала ему, что ты крепко связана отношениями с сыном губернатора, и встретиться с тобой нельзя. Он развернулся и ушел. И откуда мне знать, где он сейчас?

Чаран разрыдалась и стала упрекать:

– Разве это по-людски? Как вы, мама, могли так поступить? Когда нам с ним было по двенадцать лет, в тот день, когда мы танцевали на пиру по случаю дня рождения губернатора, все чиновники управы посчитали именно меня парой молодому господину. И хотя мы познакомились по воле людей, я думаю, что Небо соединило нас. И это первая причина, по которой я не могу бросить моего суженого.

С тех пор я ни дня не проводила без него, а по мере того, как мы росли, в нас появлялось чувство любви друг к другу. Ни в древние времена, ни теперь не было ничего подобного тому чувству любви, которое возникло между нами, и той радости, когда мы вместе. И хотя молодой господин сказал, что забудет меня, я до самой смерти не смогу забыть его, и это – вторая причина, по которой я не могу бросить моего суженого.

Прежний губернатор относился ко мне, как к девушке, которую любит его сын, и он не выказывал того, что я низкого происхождения. Его чувство симпатии ко мне было глубоко, и он посылал мне обильные дары. Редко кто в этом мире может удостоиться благоволения, подобного тому, что оказывают Небеса. И это – третья причина, по которой я не могу бросить моего суженого.

Пхеньян – большой город, куда ведут дороги со всех четырех сторон. Здесь без конца останавливается немало высоких сановников и благородных мужей.

Многих я повидала. Но среди них не было ни одного, кто бы мог сравниться по своим природным талантам и способностям с молодым господином. Я же всегда помышляла о том, чтобы вверить себя только ему, и это – четвертая причина, по которой я не могу бросить моего суженого.

Хотя молодой господин и говорил, что оставит меня, я не могу оставить его. Я низкого происхождения и не имею возможности сохранить свою верность, просто умерев. Оказавшись под давлением силы, исходящей от власти, ныне я вынуждена дарить свою улыбку новому молодому господину. Но почему так тосковал по мне, низкой и недостойной, мой суженый, что даже не посчитал тысячу корейских верст за далекое расстояние и пешком преодолел его? И это – пятая причина, по которой я не могу бросить моего суженого.