Текст книги "Новая формация. Сборник участников-делегатов мероприятия, проводимого в Государственной Думе"

Анна Андим

Работает в крупном лабораторно-диагностическом холдинге. С декабря 2015 г. публикуется на литературном портале «Проза. ру». Член жюри МФ ВСМ портала «Проза. ру». С 2017 г. номинировалась на премию «Писатель года – 2015», «Писатель года – 2016», «Писатель года – 2017», «Писатель года – 2018»; Международную литературную премию имени Владимира Набокова (лонг-лист), Международную литературную премию им. Антуана де Сент-Экзюпери, 2017 г. Вошла в шорт-лист премии «Рыцарь/леди фантастики – 2018»; лонг-лист Лондонской премии (2019) и др. Российским союзом писателей награждена медалью В. Маяковского (2019 г.).

С декабря 2018 г. член Интернационального Союза писателей. Принимала участие в конвентах «РосКон-2018» и «РосКон-2019», фестивале «Аэлита», 2019 г.

Солнечный зайчик легко скользил по асфальту, по небольшим растекающимся лужицам, иногда перебегая на крыши невысоких домов. Он ловко огибал деревья и с бесшабашным удовлетворением пускал «огонек» в глаза дворовой живности. Некоторые из них отскакивали, ослепленные. Другие злобно скалились и рычали, пытаясь напугать скачущий сгусток света. Зайчик беззвучно смеялся и с нетерпением устремлялся дальше.

У очередной лужи он поймал вспышкой голубя и уже собирался скрыться, как вдруг его внимание привлек предмет. Небольшая прямоугольная коробочка с хорошо знакомым оттиском говорила о принадлежности Отделу концентрации. Зайчик так удивился, что перестал удерживать контроль маскировки, принимая облик светловолосого коренастого мужчины средних лет. Он поднял предмет, осмотрел со всех сторон и почесал подбородок. Сомнений быть не могло. Предмет, попавший ему в руки, – Блокиратор Энергии Человека (БЭЧ). Но такой модификации, с которой Солнечному зайчику сталкиваться не приходилось, хоть наслышан был немало. Аппарат активировался не от привычных для аналогов эмоций, таких как грусть, злость, зависть, ненависть. Его тонкий механизм был настроен на разочарование.

Зайчик еще немного повертел прямоугольник и, так и не решив, что делать с этой штукой, опять включил маскировку. Через пару секунд по дороге снова скользило небольшое пятнышко света.

* * *

Илья верил в знаки. Он искал их всюду, где только можно, в любое время. Это занятие досталось ему в наследство от жены, уже два года как бывшей. И теперь он – нерядовой сотрудник транспортной службы одной из крупнейших фирм города, лидера в области лабораторной диагностики – шагу не ступал без тщательного осмотра окружающего пространства. Некоторые знаки имели случайный характер, но были и постоянные. Например, предсказание по уборщицам. Подъезд Ильи обслуживала весьма неприятная баба с тусклым взглядом и склочным характером, норовившая спихнуть часть своей работы на самих жильцов. Как-то совалась и к Илье, но он был непреклонен: мы платим – убирайте.

– Та разве это деньги? – вопрошала поломойка, злобно посматривая на очередного собственника, осмелившегося поставить ее на место.

Но от Ильи слышала неизменное:

– Не устраивает – ищи другую работу!

Конечно, он был в своем праве, но по шкале знаковости встреча с вредной теткой предвещала неприятности. В противовес ей была дворничиха – маленькая аккуратная старушка с доброй улыбкой и неизменно хорошим настроением. Она даже напевала, тщательно вычищая вверенную ей территорию с такой любовью, будто двор был ее собственностью.

– Доброго утра, – встречала она проходящих мимо жителей дома. – Прекрасный сегодня денек.

Ответа, как правило, не ждала. Если удавалось перекинуться парой слов со спешащей молодежью, к каковой причисляла всех младше нее самой, была рада. Но если люди не останавливались, не унывала, с удивительной легкостью продолжая свою деятельность. Встреча с ней для Ильи была доброй приметой.

Этот способ был интересен, потому что работал. Точность предсказаний составляла сто процентов. Только верил Илья в них в полном одиночестве. Те из соседей, с кем удалось поделиться открытием, решили, что парень перебрал накануне, – вот и рассказывает ерунду.

Однако сегодня, в первый раз за все время использования, метод дал сбой. В душном подъезде, едва он вышел на площадку, напоролся взглядом на грузную фигуру, растирающую мокрое пятно грязной половой тряпкой. Выругавшись про себя, Илья резво сбежал по лестнице, пока вздорной бабе не вздумалось его зацепить. День обещал быть пренеприятным. Раздосадованный, выскочил он на улицу и тут же услышал знакомое:

– Доброго утра…

Перед ним, улыбаясь, стояла дворничиха. Илья кивнул старушке, но разговаривать не стал, а торопливым шагом направился дальше по улице, соображая о том, что же его сегодня должно ожидать.

Солнце слепило глаза, и он остановился. Внезапно… Нет, ему точно не почудилось: один из ярких кружков, каких было немало на асфальте, уплотнился, вытянулся, приобретая очертания человека. Парень протер глаза – совсем воображение разыгралось! Но появившийся мужчина не исчезал.

– Что стоишь? – заговорил он первым. – Сотрудников Отдела концентрации не видел?

– Нет, – ошалело пробормотал Илья. – Концентрации чего?

На него посмотрели укоризненно:

– Энергии, разумеется.

В ярко-голубых радужках мужчины заплясали золотые блики. Взгляд скользнул по недоуменному лицу парня. Пришлось пояснить:

– Мы собираем выплеск излишней энергии человека. – Он помолчал, позволяя осмыслить услышанное, затем продолжил: – Гнев, злость, досада, ненависть. Словом, все то, что опустошает и разрушает изнутри.

– Зачем? – удивился Илья. – Чтоб облегчить людям жизнь?

Солнечный зайчик вперился в пространство, улыбнулся разыгравшемуся ветерку и заметил:

– Сам решай, в плюс или в минус мы работаем. – И, улыбнувшись, добавил: – Конфиденциальная информация.

– К чему тогда вы все это мне рассказываете?

– У твоей ДНК оказалось интересное свойство – ты способен справляться с разочарованием. А это то, что сейчас интересует меня превыше всего.

– Чтобы не разочаровываться, нужно не очаровываться, – процитировал Илья расхожую шутку.

Но Зайчик рассердился.

– Не то! Совсем. Причина не в очаровании, а в ожидании, – почти выкрикнул он. – Точнее, в чрезмерном ожидании, – добавил он более спокойно.

Илья молчал.

– Дело в том, что люди слишком много ожидают от других. Им кажется, должно быть так и так. Когда этого не происходит, они разочаровываются. Бывает, так сильно, что оправиться от него не могут всю оставшуюся жизнь. Ты не исключение, – ответил он на невысказанный вопрос. – И очень сильно подвержен ожиданиям, но вот разочарованию можешь сопротивляться. Странно.

Пока Солнечный зайчик говорил, мозг Ильи лихорадочно работал. Интересная задачка, плюс или минус? Вероятно, все же минус. Что нужно этому странному сотруднику Отдела концентрации? И тут его осенило. Конечно же, убить его, Илью, чтобы исследовать такую особенную ДНК! У него даже промелькнуло некое подобие гордости за свою догадливость. «Точно убьет!» – разглядывал Илья собеседника. А как? Наверное, каким-нибудь особым оружием. Вряд ли пистолетом. Удивительно, но он не боялся. И в глубине души даже был готов пожертвовать собой для пользы человечества, хоть и не был уверен в благородстве намерений мужчины.

Тем временем тот извлек из кармана прямоугольную коробочку.

– Приглашаю в Отдел. Точнее, настоятельно рекомендую. От нашего исследования зависит очень многое.

– Вы прямо сейчас меня… того? – в лоб спросил Илья.

– Того? – сделал вид, что не понял, мужчина.

– Убьете, – почти довольно выпалил парень, глаза его лихорадочно блестели. – Как ваш аппарат лишает жизни? Он стреляет отравленными иглами или чем-то подобным?

Зайчик расхохотался.

– Смешно. БЭЧ-34с блокирует энергию человека, активизируется разочарованием, – пояснил он.

– Вы не собираетесь меня убивать? – растерялся Илья.

– Нет.

– Вы не собираетесь меня убивать! – отчаянно закричал он и вдруг медленно осел на асфальт, судорожно хватая ртом воздух.

Через пару минут все было кончено.

– Умер? – послышался озабоченный голос. Из налетевшего порыва воздуха возник второй мужчина, лет на десять моложе Солнечного зайчика.

– Последний устойчивый в этом городе, – подтвердил тот.

– Ты знал, что будет так?

– Предполагал, – пожал плечами Зайчик. – Люди в большинстве своем одинаковы. Ты же видел, он так ожидал убийства! А когда понял, что я не собираюсь этого делать, сильно разочаровался… до смерти. Ведь мог воспротивиться, но… Сильная реакция. Требует изучения. А, Ветерок…

– Но если ты знал, – упорствовал второй, – значит, сознательно спровоцировал. Получается, все-таки действительно ты его убил.

Зайчик проводил взглядом удаляющуюся дворничиху, успевшую собрать на свой совок остатки одежды – все, что осталось от парня. Тело дематериализовалось в считаные секунды и в виде энергии было поглощено работающим на полную мощность БЭЧ-34с. Затем поднял глаза на собеседника и усмехнулся:

– Разочарован?

Авазбек Атаханов

Родился в 1962 году в семье рабочего. Обучался в электромеханическом техникуме. Во время прохождения практики в Волгоградском тракторном заводе получил тяжелую степень ожога ног. Однако в 1981 году ему удалось призваться в армию. В августе 1982 года поступил на переводческий факультет Военного Краснознаменного института Министерства обороны СССР. В 1983–1985 гг. выполнял свой интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан в качестве военного переводчика. С 1992 года на дипломатической службе. В 2005 году был пресс-секретарем президента, а в 2005–2007 гг. чрезвычайным и полномочным послом Кыргызской Республики в Исламской Республике Иран. По профессии военный переводчик и востоковед. В российском литературном журнале «Современник» (№ 7, 2019 г.) изданы «Мои солдатские рассказы». В настоящее время готовится к изданию его книга «Записки военного переводчика». Живет и работает в Бишкеке.

С тех пор уже прошло почти полстолетия, но тот случай очень хорошо помню до сих пор, будто это было лишь вчера. Воспоминания о прошлом всегда уносят нас в ту нашу уже неповторимую жизнь, и каждый из нас в такие моменты заново ее переживает. И как бы я ни старался в такие минуты погасить в себе быстро подбирающийся душевный комок к горлу, слезы сами наворачиваются на глаза.

В том году я пошел в первый класс. Стояла поздняя осень. Высоко в горах уже лежал снег, создавая красивую панораму из снежных вершин. Постепенно теплые осенние дни уступили место холодным ветрам и измороси. Беспрестанно шли дожди. На улице было сыро и слякотно. Днем еще солнце успевало согреть атмосферу, но ночи стали холодными, в домах люди начали топить печки.

Каждый день в половине седьмого наша мама будила меня и старшего брата, кормила нас завтраком и провожала в школу. Но в тот день она позже обычного зашла к нам в комнату и сказала:

– Дети, в школу пойдете? Дождь вроде бы прекратился, а вот мост, как обычно, смыло. Если хотите в школу, то надо вставать.

Услышав радостную весть, брат, который старше меня на три года, ходивший уже в третий класс, радостно зевнул, перевернулся на другой бок, поплотнее закутался в одеяло и продолжил свой сон-тренаж.

Я же, как очумелый, вскочил, торопливо начал одеваться, категорически дав понять, что ни по каким обстоятельствам не намерен пропустить занятия в школе, которая мне все больше и больше начинала нравиться.

Видя мою решительность, мать не стала отговаривать меня от школы и пошла готовить завтрак.

Быстро проглотив мамину утреннюю яичницу, которую она всегда делала очень аппетитной и удивительно вкусной, запив ее сладким чаем, я уже готов был выбежать из дому, но мать остановила меня:

– Давай сначала посмотрим с косогора на остановку, и если школьный автобус еще не уехал, то подумаем, как перейти речку. Ладно?

Наше село располагалось по другую сторону речки от шоссейной дороги, поэтому, чтобы попасть на автобусную остановку, надо было пройти по мосту, который и был смыт полноводием, вызванным непрекращающимися дождями и селевыми потоками.

Как бы мне ни хотелось бежать, пришлось подчиниться матери и вместе с ней поспешить в сторону остановки. Через несколько минут мы подошли к месту, откуда увидели детей на той стороне, ожидающих школьный автобус, который уже приближался к нашей остановке, но, к счастью, он двигался достаточно медленно, аккуратно преодолевая последствия селевых потоков.

Первая мысль была, что все, не успеем. Но мать моя была человеком решительным. Одной рукой крепко взяв меня за руку, а другой быстро перехватив мой новенький ученический портфель, буквально потащила меня вниз, в сторону остановки, находившейся в пятистах метрах от нас.

Постоянные дожди превратили тропинку от нашей улицы до моста в непролазную слякоть, но мы ни на что не обращали внимания, чавкали по лужам, брызгали грязью, отчаянно бежали в сторону остановки, лишь бы успеть на автобус, который уже подъехал к ней, и дети, толкая друг друга, начали быстро в него садиться.

Наша река в периоды своего полноводия начинала гудеть, становилась огромной и страшной, окрашивалась в грязно-коричневый цвет, и перейти ее по мосту было очень страшно.

И вот мы стоим у моста, который был сделан из трех длинных стальных труб диаметром почти в локоть, скрепленных между собой сваркой, сверху застеленный досками и лишь с одной стороны имевший металлические поручни. За ночь река так поднялась, что частично смыла берег со стороны остановки, и в результате наш мост на несколько метров сдвинулся ниже по ее течению, став косо и уткнувшись в воду с той стороны. Таким образом между мостом и берегом образовался разрыв шириной в несколько метров.

Мне показалось, что моя мать немного растерялась, увидев такую картину, но что-то негромко прошептала, затем сбросила галоши, быстро сняла носки и, не выпуская мою руку, осторожно вступила на мост, велев мне не смотреть вниз. Мы робко начали двигаться вперед и через несколько минут, несмотря на пугающий вид разбушевавшейся реки, сильный ее поток и мощные волны, успешно прошли мост. Затем она посадила меня на спину, вступила босыми ножками в ледяную воду и перенесла меня на другую сторону. Опустив на землю, поцеловала в щеку и легонько подтолкнула, сказав:

– Беги, успеешь.

Я быстро добежал до автобуса, двери которого в тот же момент закрылись за мной, и наш автобус начал движение. Уже отъезжая, я посмотрел в сторону моста, где в воде все еще стояла моя мама и махала мне рукой. О чем думала тогда моя мать, стоя по колено в обжигающе холодной реке, – может, молилась Всевышнему за меня или была счастлива, что ей удалось укротить свой страх перед страшной силой?!

Пока мы преодолевали водное препятствие, дети успели сесть в автобус, и только школьный водитель, которого мы звали дядей Колей, оказывается, с интересом и в то же время с опаской наблюдал за нами, готовый в любой миг броситься в случае необходимости к нам на подмогу. И когда немного отъехали, сказал мне:

– Ну, ребята, даете! Страшно не было? Цени, мальчик, свою маму. Впрочем, все мы должны их ценить.

Я родился и вырос в небольшом киргизском городке Майли-Сай, который входит в число десяти самых загрязненных городов мира наравне с Чернобылем и Норильском. Между тем этот небольшой городок, с населением около 20 тыс. человек, расположен в одном из самых красивейших мест в мире, окружен белоснежными горами, уникальными реликтовыми ореховыми и фисташковыми лесами. В советское время Майли-Сай называли «маленькой Швейцарией».

В 1929 году в этих краях академиком Ферсманом были открыты значительные залежи радиобарита. В ответ на создание американцами атомной бомбы здесь СССР многие годы добывал уран, чтобы создать свой ядерный щит. Однако, по рассказам местных старожилов, уран в Майли-Сае добывали еще американцы в годы Второй мировой войны в рамках взаиморасчетов по ленд-лизу (американская государственная программа помощи Советскому Союзу и другим союзникам). Кстати, мой дядя, исключительно для аппетита взяв традиционные сто граммов разбавленного спирта на грудь, шепотом много раз говорил мне о том, что американцы в 1943–1945 гг.

здесь добывали уран, который затем вывозили на своих мощных «студебеккерах» до Андижана, а оттуда самолетами перебрасывали в США. Не знаю, насколько это достоверно, потому что я не смог найти хоть какие-то документальные подтверждения этому. Но докопаться до правды сейчас уже невозможно, ибо эти материалы были секретными и, скорее всего, уже уничтожены.

Но в том, что при изготовлении первой советской атомной бомбы использовался и майлуу-сууйский уран, сомнений нет, так как на этот счет опубликован ряд достоверных мемуаров.

Рудники и фабрику, которые успели изрядно испортить местную экологию и ландшафт, закрыли в 1968 году. Вместо них в 1966–1968 годах здесь построили крупнейший в Советском Союзе электроламповый завод (МЭЛЗ), который обеспечивал лампами весь Советский Союз и многие страны социалистического содружества. В МЭЛЗ в лучшие времена трудилось до 8000 человек. Надо отдать должное моим землякам – в лихие 90-е годы сохранили уникальный завод и не отдали его на разграбление. Завод и сейчас выпускает свою продукцию (ежегодно около 200 млн ламп различной модификации), обеспечивая работой 3,5 тыс. человек. Собственно, город жив, пока жив наш завод.

Как и многие советские города, и Майлуу-Суу за обеспечение ядерного щита СССР продолжает платить дорогую цену в форме экологической катастрофы и серьезными болезнями своих жителей.

Раньше из Майлуу-Суу никто не хотел уезжать, а теперь не многие его жители хотят остаться в городе до конца своих дней. Люди живут в трудных условиях и в окружении миллионов кубометров урановых отходов: работы нет, проблемы с питьевой водой, нет качественной медицины. Местные жители говорят, что болеют раком, диабетом, лейкозом.

Международные экологи давно бьют тревогу по этому поводу, так как ситуация остается все еще опасной. В Майлуу-Суу располагаются самые крупные хвостохранилища (сооружения для хранения радиоактивных и токсичных отходов) Центральной Азии: 23 хвостохранилища и 13 горных отвалов уранового производства. Под землей захоронено более трех миллионов кубов радиоактивной породы. С виду это обыкновенные холмы, но если на них подняться с дозиметром – окажется, что уровень радиации доходит до 500 микрорентген в час.

Впрочем, специалисты говорят, что «фонящих» мест в городе немного, а уровень радиации в целом сохраняется в норме. Но люди, по их словам, все равно неосторожно пасут скот на хвостохранилищах, а разве детям можно объяснить смертельную опасность от урановых шахт, где они играются?

Шансы, что в городе может случиться серьезная экологическая катастрофа, увеличивает сама природа. Это горные оползни, которые время от времени пугают горожан, а несколько лет назад грязевые массы остановились всего в 12 метрах от одного из хвостохранилищ.

Еще одна угроза для шахт – половодья и ливневые дожди: из-за них урановые отходы могут оказаться в реке.

Конечно, мировое сообщество помогает решить эту проблему, особенно Россия и Европейский союз. Но даже после переконсервации всех шахт и укрепления хвостохранилищ, вывоза остатков наиболее опасных радиоактивных материалов серьезная угроза экологической безопасности Ферганской долины будет еще сохраняться многие годы.

А сколько еще «хвостов» ядерного щита СССР находится на постсоветском пространстве, которые продолжают убивать тысячи людей?

Но все равно Майлуу-Суу остается моим самым любимым городом на свете, потому что это город моего детства, где живут очень искренние, добрые, трудолюбивые и терпеливые люди. Когда я иду по улочкам родного города, который практически не изменился за многие годы, будто вновь возвращаюсь в свое детство.

Помню, с каким наслаждением мы утоляли летом жажду квасом, который разливали в Майли-Сае, как и во всем Советском Союзе, в большие желтые бочки с надписью «Квас». Кстати, город имел свой хлебокомбинат, кондитерский цех, мясокомбинат, швейную фабрику, что позволяло обеспечивать город своим хлебом, булочками, пряниками, бубликами, квасом, лимонадом, пивом, конфетами, колбасами, консервами и многим, многим другим, чего не было в других местах. Конечно, как и многие малые города СССР, ныне наш город переживает непростые времена. Майли-сайцы вот уже многие годы выживают как могут, кто-то уехал, кто-то просто плывет по течению, а кто-то пытается что-то делать, но все верят в возрождение нашего города. И я в том числе…