Текст книги "Цена страсти"

Глава 2

Тем же вечером, но много позднее, с отвращением оглядев свое колючее ложе на сеновале, Эрон решил, что эта его жертва почти – но лишь почти! – искупила его вину перед Хейстингзом. Да, этот человек, возможно, и спас ему жизнь, но сейчас он нежится в божественно мягкой постели, а вокруг него хлопочут ангелы… Хорошо, пусть пышнотелые соблазнительные служанки…

«Но ее – нет. Ее там нет».

Он припомнил, как стоял под дождем во дворе гостиницы и глядел на волшебную принцессу из сказки, заточенную в башне…

Воспоминание это не давало покоя, раздражая своей неотвязностью. Эрон заворочался на своей неудобной постели из колючего сена. Это всегда так, не правда ли? Идет человек верной дорогой, все делает правильно, решает свои проблемы – и тут на тебе, одна из этих!..

Ее близость причиняла боль и беспокойство подобно вонзившейся в тело стреле. Он тотчас понял по изящному изгибу длинной шеи, по невесомым пальчикам, скользящим по стеклу, по горделивой посадке головы, что эта не из служанок.

О, английская леди, самое рафинированное и нежное создание на свете – и самое опасное!

Эрон мог биться об заклад, что и она его заприметила. Правда, непонятно, кем она его сочла. Да и он хорош – стоял под ее окном как идиот, позволяя ей его разглядывать, давая возможность рассмотреть – так, словно спешил сообщить всему миру, что распоследний из подлецов лорд Эрон Арбогаст возвратился в Англию и что всем пора запастись камнями, чтобы его ими закидать!..

Эта встреча лишь доказывала его правоту. Женщины, подобные этой, заставляют мужчину терять голову, расставаться с бессмертной душой и честью. Вот если бы у мисс Амелии Мастерсон было в свое время хоть сколько-нибудь собственного здравого смысла…

Нет! Он не мог ни в чем винить Эми. Она была всего лишь глупенькой экзальтированной барышней, склонной к болезненным фантазиям и мелодраматичности. Однако она была невинна, наивна и нуждалась в твердой руке и руководстве. И что бы ни сделала Эми да и прочие герои той истории, Эрон ясно осознавал: это он не смог выполнить свой долг джентльмена по отношению к девушке, не сумел защитить ее…

Кто более всех виноват в трагическом конце мисс Эми Мастерсон, теперь уже было яснее ясного. Жребий пал на него. Тем не менее в один прекрасный день он сделается графом Арбодином и унаследует состояние. Ему лишь надлежит убедить старого графа, что он, Эрон, волшебно изменился. Что он более не прежний беспечный и избалованный юнец, которого изгнали из родного дома бесчестье и позор. Что он стал ответственным, обязательным человеком, что научился распоряжаться состоянием, что станет достойным хозяином Арбодина…

Если только он унаследует богатство, которое спасет его дом от разорения… Ему необходимо тщательно следить за финансами, совершая чудеса изворотливости, – что он собственно и делал последние десять лет. И если он сумеет доказать, что преуспел в этом, тогда дед его, возможно, уверует если не в честь Эрона, то хотя бы в его деловые качества, столь необходимые лорду.

От острого чувства вины и утраты Эрон вновь беспокойно заворочался на своем неудобном соломенном ложе. То он думал о состоянии своих финансов, то о состоянии своего наследственного имения… А временами вспоминал потрясенный взгляд деда, полный отвращения, – и его бросало в жар…

И вновь звучали в его ушах мольбы Хью Уэллса: «Ты наследник графа Арбодина! Он никогда не ополчится против тебя! А у меня нет никого… никого, кроме тебя!»

– Эй ты! Кучер!

Подняв голову, Эрон увидел чье-то лицо, обросшее бородой. Явившийся на чердак грум издевательски ухмылялся. Грубое слово готово было уже сорваться с языка Эрона, но он вовремя сообразил, что именно этот грум одолжил ему на ночь одно из своих одеял. Он мрачно кивнул, выражая признательность.

– Спасибо тебе, парень…

– Ну вот, началось – спасибо! – Веснушчатый грум презрительно фыркнул. – Еще ножкой шаркни и присядь в реверансе! Сдается мне, ты так долго возил джентльменов, что превратился в благонравную леди!

Губы Эрона помимо его воли сложились в улыбку: грубоватая щедрость и искренность грума согрели его сердце. Пустые размышления ни к чему путному не приведут. В конце концов он все еще топчет эту землю и знает, что стал теперь хорошим человеком, и впрочем, уже смирился и с тем, что мир может с этим утверждением не согласиться…

Эрон завернулся в пропахшее лошадиным потом одеяло и поглубже зарылся в золотистое сено. Никогда в жизни ему не спалось слаще!..

Поутру, сразу как прокукарекал петух, Эрон пробудился: неподалеку уже цокали копыта – грум прогуливал лошадь. Он наскоро умылся ледяной зеленоватой водой, собственноручно добытой из глубокого колодца.

В юности он даже представить не мог, что окажется когда-нибудь на такое способен…

В столь ранний час постояльцы еще не встали, поэтому Эрон наскоро перекусил хлебом с сыром в компании шумных слуг и запил нехитрый завтрак жидким пивом. Эта грубоватая веселая компания положительно ему нравилась. Но вскоре они со смехом отослали его приглядеть за его «франтом-господином», и Эрон, довольно ухмыляясь, направился в дом, чтобы навестить занедужившего слугу.

Хейстингза устроили с комфортом, достойным истинного лорда, в лучшей во всей гостинице комнате. Эрону сообщили, что на кровати свеженабитый матрас, а окна выходят на лужайку, а вовсе не на грязный гостиничный двор.

– В комнате даже конюшней не пахнет! – гордо объявил хозяин.

Эрон выслушал это заявление, даже зубами не скрипнув, хотя и помнил, как все утро вытаскивал из волос сено. Нет, он положительно горд собой! Номер Хейстингза хорошо прогрет солнышком, мебель тут крепкая и солидная, а довершали великолепие заботливые служанки. Эрону потребовалось порядочно времени, чтобы избавиться от всех этих женщин, хлопотавших вокруг «его светлости».

Но вот они остались одни. Взяв стул, Эрон присел подле ложа Хейстингза. Слуга лежал недвижимо, облаченный в последнюю приличную ночную сорочку своего хозяина и потертый, но все еще роскошный бархатный халат, а одеяло было подоткнуто со всех сторон столь безупречно, что напоминало корочку мясного пирога. Пирога, предназначенного для господского стола… Лицо Хейстингза было пергаментно-бледным, если не считать двух ярко-алых лихорадочных пятен, цветущих на щеках.

Эрон легонько потыкал слугу пальцем в грудь:

– Теперь можешь открыть глаза.

Хейстингз хрипло вздохнул и с трудом разлепил веки. Глаза его были воспалены.

– Прах их побери, этих девок, что лезут не в свое дело!

Слова эти не встретили в Эроне сочувствия.

– Ты продолжаешь начатую игру?

– Ну да… – Хейстингз фыркнул и закашлялся. – Хотя совестно молчать… особенно после того, как меня в десятый раз обозвали «светлостью». И так голова гудит, словно котел!

Эрон улыбнулся. Он уверен был в своем дюжем компаньоне: тот не проговорился бы даже мечась в жару и лихорадке.

– Ты непременно поправишься. Все, что тебе нужно, – это как следует отдохнуть и выспаться. Однако… – Эрон задумчиво покачал головой. – Ну, понимаешь… мне придется продолжать путешествие без тебя.

– Но ведь вы… – Хейстингз попытался приподняться на локтях, но тотчас же зашелся в сильном приступе кашля. Эрон протянул ему кружку с водой и заботливо уложил больного на подушки. – В-вы… вы не можете так вот уехать, – хрипел Хейстингз. – Вот увидите, я тотчас встану на ноги…

Но тут его скрутил очередной приступ кашля.

Эрон отрицательно покачал головой:

– В таком состоянии ты не можешь никуда ехать. Ты и сказать-то ничего толком не можешь, не закашлявшись! До Арбодина осталось не больше дня пути. Ну, если дороги не развезло окончательно. Я съезжу туда и вернусь – ты и опомниться не успеешь.

Хейстингз лишь сверкал глазами, видимо, желая возразить, но не имея для этого сил. Впрочем, хоть Эрон и предоставил камердинеру много свободы, но тот прекрасно понимал, кто из них хозяин, а кто – слуга. И пусть Хейстингз некогда спас господина от верной смерти, зато Эрон спас Хейстингза от жизни за решеткой. Неизвестно, что, по мнению слуги, было лучше…

Нахмурясь и глядя на верхнюю пуговицу сорочки, Хейстингз пожал плечами:

– Я так понимаю, что в один прекрасный день вы меня прикончите, бессердечный господин!

Эрон невесело улыбнулся слуге и похлопал его по плечу:

– А ты – никуда не годный доходяга. – Он встал. – Итак, наслаждайтесь покоем, «лорд Эрон». Я очень скоро вернусь и рассчитаюсь с хозяином… то есть я на это надеюсь. А ты продолжай ломать комедию столько, сколько сможешь. Ну, поправляйся…

– Ну что ж, езжайте тогда, – кивнул Хейстингз. – По правде сказать, рад, что мне не придется мотаться по эдакой чертовой погоде…

– А когда холодный дождь польется мне за шиворот, я буду думать о тебе…

Эрон потянулся к свежей газете, лежавшей на подносе для завтрака. Глаза Хейстингза испуганно расширились:

– О нет, оставьте! Я буду это читать!

Сбитый с толку, Эрон заморгал и уронил газету на одеяло:

– Ты еще и читать умеешь?

Хейстингз фыркнул и приготовился было высказать в ответ нечто едкое, но здоровье вновь подвело его, и он мучительно закашлялся. Этот звук вновь привлек внимание сиделок, которые толпой устремились в комнату. Убедившись, что слуга в хороших руках, Эрон направился было вон, однако Хейстингз хрипло окликнул его.

– Эй ты! – скомандовал Хейстингз хрипло, но вполне убедительно. – Поезжай первым и скажи старому графу Арбодину, чтоб не тревожился! Я поспею… то есть я скоро приеду к нему!

Обернувшись, Эрон отвесил преувеличенно почтительный поклон и дернул себя за чуб:

– Будет исполнено, милорд. Все слово в слово передам!

Он даже ухитрился выскочить в коридор и лишь там, плотно притворив дверь, в голос расхохотался.

Выйдя из покоев «его светлости», Эрон заспешил – нужно было ехать на север, и чем скорее, тем лучше. Хейстингз прохворает еще недели две, а так надолго отложить поездку Эрон никак не мог. Да что там, он не мог расплатиться даже за хлеб с сыром, которым его от души и бесплатно потчевали, почитая слугой его светлости! Единственным выходом сейчас было, оставив Хейстингза, продолжить путешествие в Дербишир, предоставив слуге и далее разыгрывать спектакль. Оставалось также надеяться, что ему удастся восстановить отношения со старым графом, а следовательно, и расплатиться потом по всем счетам…

Словом, как ни крути, Эрону предстояло тащиться по непогоде в грозящей каждую секунду рассыпаться карете «его светлости», надеясь лишь на то, что ворованного зерна хватит лошадкам до самого Арбодина…

Занятый своими мыслями, Эрон не сразу заметил, что он в коридоре не один. Прямо к нему двигалась женская фигура. Кажется, это была та самая английская леди, что так поразила его вчера, завладев всецело его вниманием. Подавив внезапное желание рассмотреть ее лицо, Эрон уставился в пол. Вспомнив свою роль, он поклонился проходящей леди и посторонился, чтобы его заляпанные грязью башмаки не замарали невзначай подола ее платья, а еще надвинул шляпу на лоб, скрыв лицо.

Ее вежливое, но прохладное «доброе утро» прозвучало приятно для слуха. И хотя женщины у него (а в особенности леди) значились в списке самых опасных существ на земле, которых стоило всеми силами избегать, Эрон машинально отметил, что в речи ее отсутствовали неприятные суховатые нотки, присущие изысканно образованной англичанке.

«…Что ж. Добро пожаловать домой… Да, он почти что дома».

Последние десять лет он провел в совершенно иных краях – на благоуханных островах, поросших пальмами, где он имел полную свободу вкушать чувственные плотские наслаждения. Однако в этом путешествии не обрел ровным счетом ничего, что улучшило бы его характер и помогло заполучить назад все то, что он утратил…

Тем не менее за время путешествия его обоняние весьма обострилось. И сейчас Эрон мог поклясться, что ощутил те самые экзотические ароматы знойных островов. Вдохнув запах, оставшийся в коридоре после ухода леди, Эрон вспомнил непроглядные жаркие ночи, а еще сладкие сочные фрукты, от которых на губах выступали мелкие кристаллики сахара… а еще благоуханные цветы…

Жасмин.

Как… неожиданно. Не роза, не лаванда и даже не сладкая лимонная вербена, а именно жасмин – дьявольски сладкий, искушающий цветок, белый как снег, а еще нежный и влажный на ощупь, словно потаенные лепестки самого женского естества…

Невольно он обернулся, однако леди уже скрылась в одной из комнат, не обратив никакого внимания на слугу, заляпанного грязью, что, впрочем, было вполне естественно.

Да ему и самому давно было пора уходить. Ему предстояло весьма нелегкое путешествие в тряской карете по раскисшим сельским дорогам. Чтобы произвести хорошее впечатление, Эрон приобрел повозку… то есть карету, давным-давно утратившую свое благородное имя. В противном случае пришлось бы трястись на наемных клячах до самых ворот Арбодина. Даже сама мысль о таком заставила Эрона поморщиться. Увы, ему пришлось надеть далеко не самый лучший сюртук: его парадный костюм, отделанный золотыми галунами, отмокал в прачечной при гостинице, а более или менее приличную одежду он приберег, чтобы переодеться для грядущей встречи с дедом. Эрон от души надеялся не заляпать ее глинистой грязью, столь типичной для здешних дорог.

Без сомнения, чтобы произвести впечатление, карета необходима. А кучера он найдет где-нибудь между «Зеленым Осликом» и имением Арбодин. Ну хоть кого-нибудь, кто согласится обождать с оплатой… и кому придется впору ливрея Хейстингза. Неплохо было бы также, чтобы он умел управлять лошадьми. Положа руку на сердце, Эрон сквозь пальцы посмотрел бы даже на того, кто не удовлетворял бы третьему условию, лишь бы выполнил первые два!..

Электра вошла в «свою» гостиную, где ее уже поджидал поднос с чаем. После того как все до единой горничные, словно курочки в коричневом оперении, засуетились у двери его светлости, удивительным казалось, что хоть чая-то она дождалась!

Кстати, невзирая на суету, чай был заварен по всем правилам, и к нему прилагались два маленьких кексика, обсыпанные сахарной пудрой. Чайник был еще горяч, и Элли с благодарностью налила себе чашку чая. В ее безупречном плане по привлечению внимания его светлости был существенный изъян: чтобы он осуществился, лорду непременно надо было выйти из своей комнаты…

«Впрочем, внимание слуги его светлости ты привлекла легко!»

Однако Электра отмахнулась от воспоминания о хмуром перепачканном кучере. Ей ни о чем не следовало думать, и уж тем более ни о ком, кроме вожделенной цели. Ничего, она найдет способ представиться лорду Эрону!

Пока Электре пришлось довольствоваться визитом к супруге хозяина гостиницы – с единственной целью разузнать как можно больше. Неожиданным трофеем явилась коллекция «желтых» газетенок, пестревших дырами, словно побитый молью коврик – это бережливая миссис делала вырезки с купонами.

Теперь, вооруженная явно преувеличенными газетными слухами, Электра принялась отделять зерна от плевел.

Свернувшись в импровизированном «троне» подле камина, она разложила на коленях свои трофеи. Накануне состоялся бал у лорда Оруэлла. Увы, утренний листок со сплетнями еще не добрался до «Зеленого Ослика». А Электре так хотелось узнать, кто был на балу лучше всех одет…

Если бы не ее «милейшая» кузина мисс Блисс Уортингтон, Электра сама блистала бы на этом балу! Для стоявшей перед ней задачи – заключить блестящий брачный союз – первым шагом было непременно оказаться замеченной.

Впрочем, Элли прекрасно понимала, что на деле этот бал был плох, душен и скучен. Наверняка бальный зал был весьма скупо освещен, и не одна юная леди пожертвовала подолом дорогого бального платья, оттоптанного неуклюжими ногами кавалера, обутыми в башмаки не по размеру.

Впрочем, даже такой возможностью не стоило пренебрегать: ведь шанс попасться на глаза не слишком старому, не чересчур безобразному и не самому глупому, притом титулованному и состоятельному джентельмену не следовало упускать… Пусть она вполне хороша собой и обладает недурными связями, но на брачном рынке чересчур мало достойных кавалеров и чересчур много молодых охотниц…

Чай Электры мало-помалу остывал, да и в комнате становилось все холоднее – за окном вновь зарядил дождь. Встав, она прикрыла окно, но предательский сквозняк успел подхватить газету и швырнуть на тлеющие в камине угли. Листки затрепетали, и газета открылась на месте, до которого Электра еще не добралась. Колонка объявлений.

«После десятилетнего пребывания в колониях Вест-Индии, весьма благоприятного для его финансового положения, в страну возвращается молодой лорд Эрон Арбогаст, который вскоре станет графом Арбодином. Цель его возвращения – подыскать себе добропорядочную английскую графиню!»

Арбогаст…

Стремительно склонившись, она выхватила из камина листок, который уже начинал тлеть, и потушила его, постучав о каминную доску. Ей не впервой было лезть в огонь голыми руками, спасая что-то ценное. Еще бы, имея пятерых братьев…

Вывод напрашивался сам собой.

«Молодой лорд Эрон Арбогаст…»

Мужчина, находящийся сейчас в соседней комнате: 1) богат; 2) молод; 3) аристократичен и, наконец, 4) явно именно он – наследник старого графа!

Электра перечитывала заметку вновь и вновь, и ею овладевало радостное возбуждение. Арбодин… это ведь где-то на севере страны? Несомненно, это не в Шропшире, в противном случае в семействе Уортингтонов знали бы об этом имении. Электра слышала об этих угодьях лишь краем уха – помнила, что они, кажется, весьма обширны. Прибрать такую недвижимость к рукам – это реальный шанс восстановить репутацию Уортингтонов, давно и прочно запятнанную непозволительным поведением некоторых из них.

«Его не было в Англии целых десять лет?…»

Стало быть, десять лет он был не в курсе фортелей ее бешеной семейки, сплетни о которой передавались из уст в уста во всех модных салонах. Это еще лучше!

«Говорите, он подыскивает себе добропорядочную английскую графиню?»

В течение последних десяти лет Электра из кожи вон лезла, силясь стать таковой!

Единственное, что теперь требуется, – это провести наедине с лордом Эроном некоторое время, и чтоб никто не мешал.

В комнату вошел Лисандр.

– Блисс нет.

Отвергнув мысль о том, что фраза эта означает «нет в жизни счастья» и характеризует настроение Сандра, Электра сделала вывод, что «великолепная мисс Блисс Уортингтон», вопреки их чаяньям, не прибыла с утренним экипажем. Впрочем, вечером, если верить заверениям хозяина гостиницы, ожидается еще один…

Электра беспечно махнула рукой:

– Эта Блисс вполне может задержаться и до конца недели, если ей так заблагорассудится!

Здесь предстояло провернуть нешуточное дело…

Лисандр подошел к окну:

– А покойник отъезжает.

– Что-о? – вскинулась Электра. – Он уезжает? Ты уверен?

Она стремительно подскочила к брату. Имея пятерых братьев, Элли накрепко усвоила, что любую информацию лучше десять раз перепроверить.

Впрочем, Сандр всегда был склонен к немногословной правде. Пальчики Электры вцепились в подоконник.

– Да, карета та же самая… я узнала бы ее из тысячи.

Нет, она не может позволить этому случиться! Лорд Эрон Арбогаст – само совершенство… то есть это именно то, что ей требуется!

Дело остается за малым. Это был даже не внезапно созревший план, а мысль, порожденная отчаянием. Электра решительно повернулась к Сандру:

– Мы не можем позволить ему ускользнуть!

Глава 3

Сандр Уортингтон, да благословят его небеса, даже глазом не моргнул. Просто повернулся и вышел вон из комнаты. Электра знала, что его стараниями лошадь будет оседлана через несколько минут. Она стремглав бросилась в свою спальню, чтобы надеть что-нибудь подходящее для осуществления ее едва оформившегося плана. И вдруг, по какому-то наитию, устремилась вместо этого в покои Сандра.

Стремительно натянув бриджи брата, она затянула ремень на тонкой талии. Сандр все еще был очень худ, поэтому бриджи сели совсем недурно, разве что оказались длинноваты. К своему наряду Элли присовокупила одну из рубашек брата, которую не стала заправлять вовнутрь, чтобы скрыть крутой изгиб бедер и женственные ягодицы. Грудь с успехом скрыла жилетка, доверху застегнутая и надежно стянутая пояском на спине. Довершили наряд ее собственные чулки и башмаки для путешествий. Что ж, вполне сносно…

Дело сделано! Переодевание заняло не более семи минут – кажется, Электра поставила маленький личный рекорд. Распахнув дверь, она стремглав бросилась бежать по коридору.

И тотчас налетела на служанку, что несла поднос, прикрытый сверху крышкой.

Ойкнув, мисс Уортингтон отскочила к самой стене, но все равно успела сбить с ног миниатюрную девушку. Поднос взлетел в воздух, а его содержимое забрызгало обеих.

Электра стремительно кинулась поднимать служанку – та, растерявшись, так и сидела на полу.

– Ну-ка, давай поглядим…

Электра наскоро ощупала хрупкую фигурку служанки, ища повреждения, – так она поступила бы с Атти, доведись той упасть. Нет ни порезов, ни серьезных ушибов… Она помогла бедняжке подняться и отряхнула ее юбки.

– Ну вот… ничего страшного не случилось!

Взглянув в лицо темноволосой изящной служаночке, Электра мельком отметила, что перед ней вовсе не ребенок – девушка смотрелась ее ровесницей.

– Ой, извини, пожалуйста! – Элли всплеснула руками. – Прости, это просто привычка. У меня есть младшая сестренка, так вот она только и делает, что падает с деревьев или еще откуда-нибудь!

Не переставая думать об ускользающем «почти-что-графе» и Сандре, ждущем внизу, Электра, опустившись на коленки, быстро собрала упавшую посуду и вновь водрузила ее на поднос.

– Ох нет, мисс! Вы не должны!

Электра фыркнула:

– Послушай, ведь это я все уронила, разве не так?

На подносе между тем воцарился порядок. Да, с нескладного глиняного кувшина для воды кое-где облупилась эмаль, но видно было, что падать ему не привыкать. Блюдо с крышкой, все еще пахнувшее чем-то вкусным, уцелев, водворилось на подносе, а рядом разложены были вполне чистые салфетки. Встав, Электра вручила поднос растерянной служанке:

– Так сойдет?

Девушка сдавленно охнула:

– Сойде-ет? Мисс, да любая леди на вашем месте отхлестала бы меня по щекам за то, что я забрызгала ее пла… ой… ну, костюм!

В этот самый миг служанка заметила причудливое одеяние собеседницы.

– Если простите мне мою смелость… знаете, вы не слишком похожи на мальчика. Если хотите сойти за юношу, то, возможно, вот что вам нужно… – Девушка изобразила рукой, что надевает шляпу. – Я мигом, мисс!

Электра раскрыла было рот, чтобы возразить, но миниатюрного темноволосого эльфа уже и след простыл. Тогда Элли, чтобы зря времени не терять, лихорадочно принялась закалывать свои мягкие волнистые волосы в тугой пучок.

Когда она уже начала не на шутку беспокоиться, появилась маленькая служаночка, восторженно размахивая в воздухе бесформенным коричневым шерстяным колпаком.

– В здешних местах мальчишки без эдакого за порог не ступают!

– Это то, что нужно! – Выхватив у девушки колпак, Электра нахлобучила его на голову. Всем своим видом она, казалось, говорила: «Не обращайте на меня внимания, я просто бедный подросток!»

Электра сердечно улыбнулась:

– Спасибо тебе!

– Да не за что! – Служаночка заморгала. – А теперь… мне надо бежать!

Электра подозрительно прищурилась:

– А разве тебе не любопытно, зачем это мне понадобилось сойти за мальчика?

Служанка вновь озадаченно захлопала ресницами:

– Нет, мисс, ничуточки! Потому что я знаю ответ. Ведь быть мальчиком – оно много легче, чем девочкой… ну, и куда безопаснее…

Электра тотчас посерьезнела. Ну ладно, она – под защитой мужчин, отца и братьев, которые, не колеблясь, отдадут за нее жизнь. А что за жизнь у этого маленького беззащитного создания? Малышка ведь так миниатюрна, что ее и ежик может обидеть, не говоря уже о мужчине, задумавшем дурное…

Повинуясь внезапному порыву, Электра сунула руку в карман жилета, выгребла оттуда полную горсть монет и сунула их в ладошку служанки.

– О нет, мисс… я не могу этого взять! Тут ведь так много…

Этой «внушительной суммы» Электре хватило бы на пару лент да еще на коробочку леденцов для Атти.

– Бери-бери! И скажи, как тебя звать?

– Меня звать Эдит, мисс…

– Эдит, возьми денежки. И прибереги… ну, на Тот Самый День.

Электра не знала женщины, что не грезила бы о Том Самом Дне…

Эдит растерянно поглядела на монетки.

– Ну да, – задумчиво произнесла она. – На Тот Самый День…

– Ну а теперь мне пора бежать. Прощай, Эдит!

И Электра вприпрыжку припустила по лестнице – будущее всей ее семьи вот-вот грозило ускользнуть!

Эдит задумчиво глядела вслед загадочной красавице, пока топот ее башмаков не стих в отдалении.

Подумать только, эдакая леди ползала на коленках, собирая содержимое подноса!

Эдит приходилось прислуживать многим аристократам в гостинице «Зеленый Ослик» – это был единственный приличный постоялый двор на много миль вокруг. И ни единого раза ни одна леди не заговорила с ней по-человечески – они только и делали, что приказывали…

Но теперь здесь его светлость…

Лорд Эрон Арбогаст оказался на редкость хорош собой. Рослый и могучий, темноволосый, к тому же с яркими синими глазами заправского сорвиголовы. Именно этим эпитетом награждала матушка Эдит подобных типов. Сорвиголовами она именовала мужчин, которые рискуют так же естественно, как дышат: рискуют деньгами, своими женщинами, собственной жизнью…

Прежде Эдит никогда не приходилось встречать сорвиголову-аристократа. И теперь она гадала: неужели все благородные мужчины таковы? Может, оно и так. Ведь им есть что терять… и при этом они не пропадут.

Нет, положительно ей, Эдит, лучше их сторониться. Пределом мечтаний девушки ее круга было встретить добропорядочного парня с фермы, родить ему таких же фермерских мальчишек… ну, может, еще умненькую доченьку, чтобы передать той свое Знание. Увы, до сих пор ей так и не довелось повстречать подобного парня, по крайней мере такого, за которого стоило бы выйти.

А вот его светлость, яснее ясного, очень нуждается в крепкой женской руке. Эдит успела толком пообщаться лишь с двумя высокородными леди, которых неведомо каким ветром занесло в «Зеленого Ослика». Впрочем, эти великолепные златовласки пробыли здесь недолго и вскоре устремились неизвестно куда.

В общем, если все благородные леди таковы, как эта парочка, – яркие, блестящие и самовлюбленные, то Эдит трудно было представить себе, как удалось бы подобной дамочке направить его светлость на путь истинный…

Хотя, если леди таковы, как описывают их в романах, – кисейные барышни, что лишаются чувств при первом удобном случае, то в руках у такой леди исправиться у его светлости нет ни единого, даже призрачного шанса! Ах, как это было бы досадно… потому что за маской сорвиголовы Эдит ясно видела черты доброго человека. Которому, возможно, просто недостает тепла домашнего очага и уютной постели, согретой любящей женой…

А вообще-то сорвиголова – это, возможно, человек, просто еще не нашедший собственного дома.

Все прочие гостиничные служанки роились вокруг больного, всячески сражаясь между собой за его внимание – правда, Эдит не понимала, зачем им это нужно. Ведь у такого кавалера вряд ли благородные намерения относительно простой служанки! Она знала, что кое-кто из горничных не прочь покувыркаться со случайным гостем и потом получить какую-нибудь безделушку за труды, но для Эдит подобное было совершенно немыслимо.

Пускай она всего-навсего горничная, но у нее есть гордость! И пусть у нее почти ничего больше нет, зато она затейница и рукодельница, умеет читать и даже немного писать, а еще владеет тайными умениями, которые передала ей мать. А матушка в их деревне слыла уважаемой женщиной. В ее дверь то и дело стучались с просьбами кого-нибудь исцелить, предлагая взамен деньги и даже последнюю в хозяйстве курочку. Однако матушка брала лишь пару монет – чтоб хватило расплатиться с мясником, – а остальное отдавала назад. Целительство было ее призванием, ее святым долгом – и женщина считала грехом продавать отчаявшимся свой дар, полученный свыше…

Но когда матушка скончалась от тяжелой хворобы, которую Эдит исцелить оказалась не в силах, осиротевшая дочь не смогла оставаться более в родной деревне. Отважная девушка решила отправиться в Лондон, где у нее, если верить семейной легенде, были какие-то родственники.

К сожалению, средств на путешествие практически не было, и Эдит вынужденно задержалась в «Зеленом Ослике», надеясь со временем заработать на дорогу. Так и убирала она за постояльцами, и, не вешая носа, оставалась честной и добродетельной. О своих дарованиях целительницы она благоразумно не распространялась: в этих краях сильны были суеверия и предрассудки. Матушка успела ее предостеречь: «Порой люди не понимают таких, как мы, и чуть что винят нас в недороде или падеже скота. Будь осторожна! Оставайся скромной, молчаливой и храни наше Знание до тех самых пор, покуда оно позарез тебе не понадобится». Так и хранила Эдит свои умения в тайне – поскольку не хотела, чтобы ее сочли ведьмой и при первом же неурожае обвинили в ворожбе. Нет уж!..

Эдит понимала, что его светлость нуждается в ней. Все остальные полагали, что он вскоре оправится от простуды, однако она замечала больше, чем другие. Она слышала тихое посвистыванье в легких, видела лихорадочный блеск его глаз и дрожь в руках. Над изголовьем его светлости склонилась Ее Величество Пневмония, готовая заключить его в свои смертельные объятья…

И Эдит исполнилась решимости ей помешать. Перехватив поднос и высвободив одну руку, она достала из кармашка маленький кувшинчик со своей особой мазью. Затем робко постучалась в дверь покоев его светлости.

Утро у лорда Эрона Арбогаста выдалось нелегкое – совсем как в пору его бесшабашной юности. Десять лет добропорядочной жизни не смогли вытравить из памяти ни сухости во рту, ни жестокой головной боли и стука в висках, ни воспаленных глаз, в которые словно песку насыпали. Стараясь не шевелиться, он ждал, когда же накатит тошнота – верная спутница жестокого похмелья. Он же выпил…

Ни грамма он не выпил. Ничего. Ни капли бренди, ни глотка виски!

Более того, он находился явно не в своей постели. Даже не на сеновале. Нет, он сидел на стуле и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Не открывая глаз и не издавая ни звука, он осторожно напряг мышцы рук и ног. Что-то сковывало его. Веревки?

Стараясь дышать неторопливо и размеренно, он осторожно втянул ноздрями воздух. Пахло дымом – к тому же горела явно древесина, а не уголь. А еще пахло свечным воском. Он нахмурился, сосредоточиваясь… и явственно уловил запахи природы… а еще дождя. Повеяло ветерком… Но почему у него нет ощущения, что он под открытым небом? Отчего пахнет заплесневелой мебелью… мокрой штукатуркой… жасмином?…