Электронная библиотека » Сельма Лагерлеф » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Сказания о Христе"


  • Текст добавлен: 28 мая 2022, 18:33


Автор книги: Сельма Лагерлеф


Жанр: Зарубежная классика, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Колодец Мудрецов

По Иудее бродила Засуха, с ввалившимися глазами, жестокая и беспощадная. Там, где она проходила, после нее оставался печальный след: трава желтела, источники иссякали, ручьи пересыхали до дна.

Было лето. Солнце выжигало растительность по склонам обнаженных гор, ветер гонял тучи серой известковой пыли, стада толпились у иссохших ключей, напрасно ища хоть каплю влаги.

Засуха бродила по всей стране; она заглядывала в колодцы и смотрела, велики ли еще запасы воды. Со вздохом увидела она, что еще не иссякли пруды Соломона, хорошо защищенные от зноя скалистыми высокими берегами. Не иссякла еще вода и в знаменитом колодце царя Давида недалеко от Вифлеема. Злая Засуха плелась по большой дороге, ведущей из Вифлеема в Иерусалим, и осматривалась кругом, что бы ей погубить. На полпути между городами заметила она Колодец Мудрецов. Он был на самом краю дороги. Опыт Засухи тотчас подсказал ей, что этот колодец скоро иссякнет. Засуха присела на его край – он был выдолблен из одного огромного камня – и заглянула вглубь. Ровное блестящее зеркало воды, которое обычно доходило почти до самого верха, теперь глубоко опустилось, тина и ил со дна замутили раньше всегда кристально чистую воду.

Когда колодец увидел на своей зеркальной поверхности отражение желтого, иссушенного лица Засухи, он застонал и взволновался.

– Хотела бы я знать, скоро ли ты умрешь? – злобно прошептала Засуха. – Ты, конечно, уже не найдешь больше воды под землей, скоро тебе нечем будет питаться. О дожде не может быть и речи, по крайней мере месяца два-три.

– Ты можешь быть спокойна, – вздохнул колодец. – Ничто не спасет меня. Чтобы вернуть мне жизнь, надо, чтобы произошло чудо; только райский источник мог бы напитать меня.

– Я подожду, пока ты умрешь, – сказала Засуха. Она видела, что старый колодец близок к концу, и радовалась, что может присутствовать при его последних часах, следить, как он будет иссякать капля за каплей.

Она уселась поудобнее и с радостью прислушивалась, как тяжело вздыхает старый колодец. С наслаждением смотрела Засуха, как жаждущие путники с надеждой опускали ведра в его глубину, мечтая напиться студеной водой, и с разочарованием вместо свежей воды вытаскивали несколько капель мутной жидкой грязи.

Так прошел весь день. Когда наступила темнота, Засуха снова заглянула в колодец. Далеко-далеко, на самом дне, еще блестело немного воды.

– Я останусь тут на всю ночь! – сказала Засуха колодцу. – Не спеши! Все равно, когда наступит день и я снова загляну в тебя, ты будешь уже мертв!

Засуха свернулась, скорчилась и улеглась на краю колодца, чтобы так провести ночь, которая была еще ужаснее и мучительнее, чем день, потому что не приносила ни малейшей прохлады и облегчения. Собаки и шакалы выли и лаяли не переставая; им вторили из своих душных хлевов изнывающие от жажды коровы и ослы. Даже ветер не приносил прохлады и свежести, а, наоборот, был знойным и раскаленным, как дыхание громадного спящего чудовища.

Только звезды мирно и приветливо сверкали высоко в небе и узкий серебристый серп молодого месяца лил кроткий зеленовато-голубой свет на мрачные холмы и долины. При свете месяца заметила Засуха, что большой караван взбирается на холм и держит путь к Колодцу Мудрецов.

Засуха всматривалась в длинный караван и ликовала. Несомненно, мучительная жажда томит путников и животных, и велико будет их разочарование, когда они не найдут ни капли воды в старом колодце, чтобы утолить свою жажду. Караван был так велик, что люди и животные, составлявшие его, могли бы осушить колодец, даже если бы он был полон. Что-то показалось Засухе в этом огромном караване необычным; как призраки, двигались в ночном полумраке люди и верблюды, и было удивительно, как мог огромный караван очутиться в такое знойное лето далеко в пустыне и не потерять последних сил. Верблюды шли бодро, они спускались по склону холма в том месте, где земля точно сливалась с небом, и казалось, что весь караван спускается с неба. При слабом свете месяца верблюды казались гораздо крупнее обычных; с удивительной легкостью, без всяких усилий они несли на себе огромные тюки.

Засуха видела весь караван, каждого верблюда, каждого поводчика так ясно, так отчетливо, что не могла сомневаться в том, что это настоящие люди и животные. Она различила даже, что первые трое животных были дромадеры[1]1
  Дромадер – одногорбый верблюд.


[Закрыть]
с серой блестящей шерстью; они были богато оседланы и убраны, спины их были покрыты великолепными коврами, на них сидели знатные всадники.

Караван подошел к колодцу и остановился: дромадеры огласили ночную тишину пронзительными криками и спокойно легли на землю, так что всадники могли сойти на землю. Навьюченные верблюды остались спокойно стоять один за другим, длинной вереницей, и казалось, нет конца причудливой линии горбов, длинных шей и навьюченных тюков.

Как только знатные всадники вступили на землю, они подошли к Засухе и приветствовали ее, прикасаясь в знак почтения рукой ко лбу и к груди. Они были одеты в ослепительно-белые одежды, а на головах их были высокие тюрбаны, к верхней части которых были прикреплены огромные звезды, сверкавшие ярко, точно их только что сняли с неба.

– Мы идем из далекой страны, – сказал один из незнакомцев, обращаясь к Засухе, – пожалуйста, скажи нам, это ли Колодец Мудрецов?

– Он еще сегодня так называется, – злорадно ответила Засуха, – но завтра тут уже не будет никакого колодца. Он умрет нынче ночью.

– Но разве это не один из священных колодцев, которые никогда не должны иссякнуть?

– Я знаю, что он священный, – возразила Засуха, – но все три мудреца в раю и не помогут колодцу спастись от смерти.

Три всадника переглянулись.

– Ты хорошо знаешь историю этого старого колодца? – спросил один из них Засуху.

– Я знаю историю не только всех колодцев, но и всех рек, источников, ручьев и озер, – гордо заметила Засуха.

– Будь же добра, доставь нам удовольствие и расскажи историю этого колодца, – попросили незнакомцы и уселись возле злой старухи.

Засуха выпрямилась, оперлась о край колодца и с видом настоящей рассказчицы сказок и преданий начала говорить:

– В мидийском городе Габесе, который лежит на самой границе пустыни и потому бывал для меня не раз желанным приютом, давным-давно жили три человека, которые прославились своей мудростью. Они были очень бедны, и это было удивительно, так как в Габесе знания и науки пользовались большим уважением и ученых людей очень ценили. Неудачи трех мудрецов происходили оттого, что один из них был чрезвычайно стар, и люди думали, что такой глубокий старик уже не может научить других своей мудрости; второй был болен проказой, и люди не только не стекались к нему, чтобы учиться мудрости, но, наоборот, бежали от него, опасаясь заразы; третий мудрец был черный негр с толстыми вывернутыми губами, и люди не верили, что он постиг мудрость, не верили, что мудрость может явиться из Эфиопии. Общее несчастье – бедность – объединило трех мудрецов. Втроем на паперти храма просили они милостыню, вместе устраивались на ночлег под открытым небом. Они коротали длинные, однообразные дни, делясь друг с другом своими наблюдениями над жизнью и ее закономерностями, и обсуждали явления природы и поступки людей, которые приходилось им видеть.

Однажды глубокой ночью, когда они все трое бок о бок спали на плоской крыше своего убогого жилища, поросшей сорной травой и красным маком, проснулся самый старый из них и разбудил товарищей, едва окинув беглым взглядом ночную темноту. «Да будет благословенна наша нищета, заставляющая нас спать под открытым небом! – воскликнул он. – Проснитесь и взгляните на небо!»

– Действительно, – продолжала Засуха более мягко, – это была такая ночь, что ее не может забыть никто, кто тогда проснулся. Воздух был так прозрачен и чист, что небесный свод, который обычно представляется тяжелым и непроницаемым, казался легким, и взор свободно проникал в беспредельную даль, которая колебалась, как морские волны. Все небесное пространство было наполнено каким-то чудесным светом, который исходил из невидимых источников, и звезды плавали в нем, соединяя свои лучи с этим светом. Но в самой дали, высоко-высоко увидели мудрецы маленькую темную точку. Она неслась и росла на глазах, превращаясь в шар, и становилась все ближе и ближе; по мере приближения темный шар мало-помалу посветлел, так распускаются розы – повелел бы им Господь всем увянуть! – когда превращаются из бутона в пышный цветок. Шар становился все больше и больше, из глубины его все ярче загорался свет, и наконец разорвалась темная оболочка и горячий свет вдруг брызнул во все стороны ослепительными снопами. Поравнявшись с самой ближней из звезд, светлый шар остановился. Яркие снопы света постепенно слились, и из них развернулись длинные розоватые лучи, которые окружили светящейся шар со всех сторон, и он стал подобен прекрасной огромной звезде. Когда увидели бедняки это чудесное явление, мудрость подсказала им, что в этот миг родился на земле могущественный Царь, который будет сильнее царя Кира и Александра Македонского. Они сказали друг другу: «Пойдем к родителям новорожденного Младенца и расскажем им, что видели в сегодняшнюю ночь. Мы скажем им, какое славное будущее ожидает их Сына, и они, может быть, наградят нас за добрую весть мешком червонцев или золотыми украшениями». Они взяли свои длинные дорожные посохи и двинулись в путь. Они прошли через город и миновали городские ворота, но тут на мгновение остановились в нерешительности: перед ними лежала бесконечная пустыня, а люди боятся пустыни, ненавидят ее. Но тотчас заметили они, как новоявившаяся в эту ночь чудесная звезда провела узкий серебристый луч по сухому песку обнаженной пустыни, и смело и спокойно двинулись вперед за звездой, которая указывала им путь. Всю ночь шли они по песчаной пустыне и во время пути говорили между собой о новорожденном Царе, которого они думали найти спящим в колыбели из золота, играющим драгоценными камнями. Они коротали часы ночи, беседуя о том, как придут к царю и царице, родителям Новорожденного, и возвестят им, что небо готовит Сыну их силу и могущество, красоту и счастье, какими не обладал даже мудрый царь Соломон. Все трое чувствовали себя польщенными тем, что именно их избрал Бог, им показал чудесную звезду. Они предавались мечтам о том, какая награда ждет их, и рассуждали, что родители счастливого Младенца должны дать им по крайней мере двадцать кошельков с золотом; тогда будут навсегда забыты страдания и унижения нищеты, которые они терпели столько лет. Я всю ночь сторожила их в пустыне, – продолжала Засуха, – как лев, готовый броситься на свою добычу, чтобы одолеть их муками жажды. Но они миновали меня. Всю ночь чудесная звезда вела их через пустыню, и утром, когда небо посветлело от зари и звезды стали меркнуть, та звезда, что вела их, по-прежнему ярко сверкала, и путники благополучно дошли до оазиса, где нашли источник ключевой воды и пальмы со спелыми финиками, лишь в лучах солнца растаял свет звезды. Мудрецы отдыхали целый день, но едва стали сгущаться сумерки, звезда снова засветилась в небе, и луч ее повел их дальше через пустыню. Путь, который совершали три мудреца, был самым приятным, какой только могут представить себе люди. Звезда вела их так, что им не приходилось терпеть ни голода, ни жажды; они не запутывались в колючих терновниках, их ноги не тонули в глубоких сыпучих песках пустыни; дорога была ровной и гладкой; солнце не палило их, ветры не осмеливались засыпать песком и накрывать облаками пыли. Мудрецы замечали все это и постоянно говорили между собой: «Бог хранит нас и благословляет наше странствование. Мы Его послы». Но мало-помалу я все же приобрела власть над ними, – с гордостью сказала Засуха. – Я проникла в их сердца и так иссушила их, что они сделались такими же черствыми и безжалостными, как пустыня, по которой шли. Гордость и алчность овладели ими, они все больше и больше стали кичиться своим высоким жребием, тем счастьем, которое было послано им. «Мы послы Божии, – беспрестанно твердили три мудреца, все более и более обуреваемые гордостью и опустошающей душу алчностью, – отец новорожденного Царя должен достойно наградить нас; даже целый караван, навьюченный мешками с золотом, едва может достаточно отплатить нам за нашу весть. Мы – послы Божии!» Наконец звезда привела путников в Иорданскую долину, они перешли через прославленные струи священной реки и вступили в иудейские земли с многочисленными холмами. Однажды ночью звезда остановилась над маленьким городком Вифлеемом, раскинувшимся среди зелени оливковых деревьев на высоком скалистом холме. Мудрецы стали всматриваться в окрестности, ища взорами великолепный дворец с укрепленными стенами и башнями и все то, чему подобает быть в царской столице; но ничего подобного не увидели они. И удивительнее всего было то, что звезда остановилась даже не над самим городом, а на окраине его, над пещерой у края дороги. Кроткий свет звезды проник в пещеру, и там увидели мудрецы новорожденного Младенца, который спокойно спал на коленях Матери. И еще увидели мудрецы, что свет звезды, как лучезарной короной, увенчал головку Младенца. Но все-таки они остановились у пещеры в нерешительности. Постояли, а потом не вошли в пещеру, чтобы предсказать Младенцу славу и царскую власть, ничем не выдали своего присутствия и стали быстро спускаться с холма. «Неужели мы совершили наше длинное странствование только затем, чтобы прийти к нищим, таким же, как мы сами? – с возмущением роптали мудрецы. – Неужели Бог для того послал нас сюда, чтобы мы оскорбили Его величие, предсказав Его именем царский жребий сыну нищего пастуха? Что ожидает этого Младенца, кроме убогой жизни, какую ведет его отец, в этой скромной долине, где и он будет пасти стада?»

Засуха на мгновение остановилась и с торжеством взглянула на слушателей. «Разве я не права? – говорил ее взор. – Что может быть бесплоднее и более жестоко, чем охваченное гордой самоуверенностью человеческое сердце? Оно во много раз страшнее и безотраднее, чем песок пустыни».

– Мудрецы лишь немного отошли от города, – продолжала Засуха, – когда им пришла в голову мысль, что они заблудились, идя за звездой, и неверно поняли путь, который она им указывала. Они подняли взоры свои к небу, чтобы найти на нем звезду и еще раз пойти по пути, который указывал им ее луч. Но напрасно искали они среди мириадов звезд ту, которая привела их из далекой страны: она исчезла.

При этих словах глубокое волнение отразилось на лицах трех незнакомцев, как будто сильное страдание причинил им рассказ Засухи.

– То, что случилось дальше, – снова заговорила она, – с человеческой точки зрения, может быть, считается даже отрадным. Когда мудрецы увидели, что звезда исчезла с небесного свода, они тотчас поняли, что согрешили против Бога. И с ними произошло то, – с отвращением сказала Засуха, – что случается с землей, когда вдруг наступают проливные дожди. Мудрецы содрогнулись от ужаса, как содрогается земля от молнии и грома, души их размягчились, и смирение, овладевшее ими, пустило ростки – так земля дает жизнь молодой травке, которая начинает расти и зеленеть. Три дня и три ночи блуждали мудрецы по окрестностям Вифлеема, тщетно пытаясь найти Младенца, Которому должны были поклониться. Звезда не являлась им, не освещала и не указывала пути, и они странствовали, все дальше углубляясь в долину, не находя пути; печаль и раскаяние все более и более проникали в их сердца. На третью ночь измученные жаждой искупить свое заблуждение, истерзанные сознанием своей ошибки, не смея больше поднять взор к небу, подошли они к этому колодцу. Тут Бог простил их заблуждение и грех, и, когда они нагнулись к колодцу, глубоко-глубоко в спокойном зеркале прозрачной воды увидели они отражение чудесной звезды, которая привела их с Востока. Тотчас вскочили они и поспешно направились вслед за звездой, и та снова привела их к пещере на краю Вифлеема, и там мудрецы упали на колени перед новорожденным Младенцем: «Ты будешь владеть величайшими сокровищами Мира, – воскликнули они, – мы приносим Тебе дары нашей мудрости и знаний. Ты будешь величайшим и славнейшим Царем на земле, какого еще не было до Тебя и не будет до конца мира!» Младенец коснулся своей ручкой их склоненных голов, и когда мудрецы поднялись, оказалось, что Младенец Сам наделил их такими дарами, какими не могли бы одарить самые богатые и сильные властелины на земле: старый мудрец превратился в цветущего юношу, прокаженный исцелился от страшной болезни, черный негр стал белокожим красавцем, и все они сделались прекрасны и молоды и, вернувшись в свои родные земли, вскоре стали царями.

Засуха замолчала. Незнакомцы стали благодарить ее.

– Ты хорошо рассказала нам все, – говорили они. – Но, – прибавил один из них, – меня удивляет, что три мудреца ничего не сделали для колодца, который оказал им такую услугу. Неужели они могли забыть доброе дело?

– Разве этот колодец не должен быть вечным, – заметил другой, – чтобы напоминать людям, что счастье, которое исчезает на высотах гордости и самообольщения, снова находится человеком в глубине раскаяния и смирения?

– Неужели отошедшие в вечность менее способны на благодарное чувство, чем живущие? – добавил третий. – Неужели те, кто наслаждаются вечным блаженством в раю, могут забыть своих друзей, оставшихся на земле, и не помочь им в опасности?

И едва сказал он эти слова, как Засуха вскочила с криком ужаса: она узнала в незнакомцах трех мудрецов. С воплями бросилась она бежать от колодца, как от зачумленного, чтобы не видеть, как путники подозвали своих слуг и те стали снимать с верблюдов мешки с водой, которыми они были навьючены; и вскоре бедный умирающий колодец стал оживать и наполняться чудесной водой, которую благодарные мудрецы привезли с собой из рая.

Дитя из Вифлеема

Перед городскими воротами Вифлеема стоял на часах римский воин. Он был в шлеме и тяжелых латах, сбоку висел короткий меч, а в руках воин держал длинное копье. Целый день стоял он почти без малейшего движения, и можно было подумать, что это не живой человек, а железная статуя. Горожане проходили через ворота туда и обратно, нищие садились отдохнуть в тени под сводами ворот, продавцы фруктов и вина ставили свои корзины на землю, чтобы слегка передохнуть, у самых ног воина, – он все стоял неподвижно, едва давая себе труд слегка повернуть голову и поглядеть им вслед.

«Тут нет ничего интересного, – казалось, говорил взгляд часового. – О чем мне тревожиться? Неужели меня могут занимать все эти люди – нищие, торговцы, погонщики? Вот если бы я мог полюбоваться на стройные ряды войск, идущих на врагов, тогда другое дело. О как хотел бы я посмотреть на жаркую битву, на горячую схватку, на молодецкую атаку конницы, которая стремительным натиском мнет отряд пеших воинов! Как хотелось бы мне участвовать в штурме города, вместе с отважными смельчаками первым взобраться на каменные стены осажденной крепости! Ничто кроме войны не может доставить мне радости и удовольствия. Я тоскую без царственных орлов моей далекой родины Рима, как хотелось бы мне увидеть одного из них парящим в голубой выси небес. Я томлюсь без воинственных звуков труб, призывающих в бой, меня влекут и манят звуки оружия и алые потоки пролитой крови врагов».

Сейчас же за воротами начиналось широкое поле, все поросшее белыми лилиями. Римский воин каждый день стоял на страже у этих ворот, каждый день взор его был устремлен на это поле, но ему и в голову не приходило полюбоваться на удивительную красоту и пышность белоснежных цветов, он даже не замечал их. Иногда видел он, как прохожие с восхищением останавливались и наклонялись к цветам; это вызывало в римлянине только досаду.

«Глупые люди! – думал он. – Они отвлекаются от своего дела, задерживаются на пути, чтобы полюбоваться такими пустяками. Они не понимают, в чем истинная красота!»

Мало-помалу часовой переносился мыслями в другие страны; он уже не видел ни поля, ни холмов, покрытых зелеными оливковыми деревьями, пред мысленным взором его проплывали другие картины. По знойной, раскаленной пустыне Ливии длинной прямой линией двигались по желтому песку легионы войск. Нигде нельзя укрыться от палящих лучей солнца, нет границ песчаной пустыне, нигде не видно источника, нет конца томительному пути. Воины изнемогают от голода и жажды, колеблющимися усталыми шагами едва двигаются они вперед. Один за другим, обессиленные, опускаются в изнеможении на песок, сраженные немилосердным солнечным зноем. Но, несмотря на все страдания, все муки, воины идут все вперед и вперед, не допуская и мысли о том, чтобы малодушно отстать от своих вождей.

«Это действительно прекрасно! – думает воин, отрываясь от своих сладких мечтаний. – Вот какие картины должны веселить взор храброго человека!»

Во время своих ежедневных дежурств у городских ворот воин мог бы любоваться прелестными детьми, которые приходили играть на лугу. Но к детям воин относился как к цветам и с возмущением удивлялся, если проходившие мимо люди с улыбкой останавливались, чтобы посмотреть на детские игры.

«Удивительно, как некоторые умеют из ничего сделать себе удовольствие, – думал, глядя на них, воин. – Что тут интересного и заслуживающего внимания?»

Однажды, когда воин стоял, как всегда, на своем посту за городскими воротами, он увидел маленького мальчика, лет трех, который пришел поиграть на лугу. Это был бедный мальчик, несомненно сын небогатых родителей, потому что одет он был в овечью шкурку и играл совсем один. Воин, сам того не замечая, внимательно смотрел на мальчугана. Ему бросилось в глаза, какой легкой поступью ребенок бегал по траве; он совсем не мял ее, точно паря над нею, не касаясь ее. Когда ребенок начал играть, он возбудил еще большее удивление воина.

«Клянусь мечом, – подумал тот, – этот мальчик играет совсем не так, как другие дети. Чем это он там забавляется?»

Ребенок был всего в нескольких шагах от воина, и тот мог свободно его наблюдать. Он увидел, как мальчик протянул руку, чтобы поймать пчелу, которая сидела на краю цветочного лепестка и была так отягчена цветочной пылью, что не могла расправить крылышки, чтобы лететь. С изумлением воин увидел, как пчела, нисколько не стараясь ускользнуть от руки ребенка и не думая его ужалить, спокойно дала себя поймать, и мальчик, крепко зажав пчелку в кулачке, побежал с ней к трещине в городской стене, где жил пчелиный рой, и там посадил пленницу на край улья. Потом мальчик снова побежал к цветам, и так целый день носил усталых пчелок в их жилище.

«Какой неразумный ребенок! – думал воин. – Я, право, еще не встречал такого. Ему доставляет удовольствие помогать пчелам, которые могут отлично обойтись без его помощи, да еще того и гляди ужалят его. Что за человек выйдет из этого мальчугана, когда он вырастет?»

Ребенок каждый день приходил на луг, и воин не мог удержаться, чтобы не наблюдать за ним и его затеями.

«Как удивительно, что за все три года, что я стою здесь на страже, – думал воин, – ничто так не привлекало моего внимания, как этот ребенок».

Но не радостные мысли возникали в голове у стражника, когда он смотрел на ребенка. Невольно вспоминалось ему предсказание одного иудейского пророка, что наступит время, когда мир и тишина будут царить на земле, утихнут войны и люди будут любить друг друга как братья. Эти мысли были тягостны и ненавистны для воинственного римлянина, он боялся, что такое время может действительно наступить на земле, судорога пробегала по его телу, и он крепче сжимал копье, как будто готовился броситься на врагов.

И чем больше наблюдал этот римлянин за играми удивительного ребенка, тем чаще приходило ему в голову, что время братской любви и мира может скоро настать на земле. Он был далек от мысли, что заветы братской любви уже принесены на землю, но даже мысль о возможности такого печального, с его точки зрения, времени приводила его в уныние и возбуждала негодование.

Однажды, когда мальчик, по обыкновению, играл на поле, покрытом лилиями, вдруг налетела страшная туча и разразился сильнейший ливень. Когда мальчик увидел, как крупные дождевые капли били и мяли прекрасные цветы, он на минуту задумался, как помочь своим любимцам, а потом стал подбегать к самым высоким стеблям, на которых было больше цветов, и наклонял их до земли так, что дождевые капли, ударяясь о нижнюю часть чашечек цветков, не могли вредить им. Мальчик спешил от одного цветка к другому, и скоро все стебли, как скошенная трава, лежали один возле другого, покорно подчиняясь воле ребенка.

Страж ворот с усмешкой следил за мальчиком.

«Боюсь, что лилии не слишком будут благодарны этому наивному мальчугану, – подумал он. – Он, очевидно, не знает, что растения с такими крепкими стеблями, как лилии, нельзя перегибать. Они все, конечно, теперь сломаны на перегибах».

Однако, как только дождь утих и солнце снова выглянуло из-за туч, мальчик побежал к лилиям и стал их выпрямлять. И неописуемо удивленный воин увидел, как ребенок без малейшего усилия и труда поднимает стебель за стеблем, и оказалось, что ни один из них не только не был сломан, но даже самую малость не поврежден. Так переходил мальчик от цветка к цветку, и вскоре все поле по-прежнему сияло ослепительными белыми цветами.

Когда римлянин вник в происходящее перед его глазами, душой его овладел сильный гнев.

«Что это за ребенок? – с озлоблением думал он. – Как могло прийти ему в голову спасать никому не нужные цветы? Какой из него может выйти воин, если в нем сейчас так сильная жалость, что он не может видеть даже гибель цветка? Что же с ним будет на войне? Что он будет делать, если ему велят поджечь дом, в котором скрылись женщины и дети, или потопить корабль, вышедший в море с отрядом воинов?»

Снова пришло ему на память древнее пророчество иудейского мудреца о царстве мира и любви на земле, и у воина явилась мысль, что, действительно, это время может скоро наступить, раз могло появиться на свет такое удивительное дитя, с такой нежной и чувствительной душой. Может быть, уже настает это время и навсегда умолкнут звуки орудий, никогда больше не будет доблестных кровопролитный войн. Люди будут такими, как этот ребенок; они станут опасаться повредить один другому, будут помогать друг другу и даже более того – не только человек человеку, но будут оказывать помощь даже животным и растениям, как этот мальчик заботится о пчелах и лилиях. Не будет больше славных подвигов на земле, не будет великих побед и победителей-героев. Храброму воину негде будет показать свою доблесть, не к чему применить силу, не придется ему больше упиться опасным кровавым боем.

Эти мысли были так тягостны для римлянина, который только и мечтал о войне и геройских подвигах, что бессильный гнев против кроткого ребенка поднимался в нем и душил его. Когда мальчик пробегал мимо него, он даже погрозил ему вслед своим острым копьем.

Через несколько дней, придя на луг, мальчик еще более удивил воина.

Был необычайно жаркий день, и солнечные лучи так раскалили шлем и латы стража ворот, что ему казалось, будто на нем были доспехи из пламени. Проходящим мимо думалось, что воин должен невыносимо страдать от такого палящего зноя. Глаза его налились кровью и готовы были выскочить из орбит, губы пересохли; но он был закален в знойных африканских пустынях, и после их палящего жара этот день не казался ему невыносимо знойным; кроме того, ему и в голову не пришло отойти со своего поста хотя бы несколько шагов в сторону, чтобы укрыться в тени. Наоборот, ему было приятно сознавать, что прохожие удивляются его выносливости, видят его доблесть.

В то время как воин стоял под палящими лучами на своем посту, точно готовый заживо испечься, мальчик пришел на луг и вдруг, оставив игру, близко подбежал к нему. Он понимал, что стражник недружелюбно относится к нему, и обычно играл где-нибудь на некотором расстоянии от его поста, но тут ребенок подошел к воину совсем близко, пристально и внимательно посмотрел ему в глаза и во всю мочь пустился бежать через дорогу. Спустя несколько мгновений он опять показался на дороге, но шел медленно и осторожно, ручки его были сложены, как чашечка: он нес в горсточке несколько капель воды.

«Только этого еще недоставало! – проворчал римлянин. – Неужели ему пришла мысль принести мне воды? У него, по-видимому, нет ни малейшего разума. Как мог он подумать, что римский легионер может принять его помощь? Какое может он находить для себя удовольствие бегать за водой для тех, кто совершенно не нуждается в этом; милосердие его здесь неуместно и никому не нужно. Что касается меня, то я не только не испытываю благодарности к нему за желание помочь мне, но, наоборот, ненавижу его и всеми силами души желаю, чтобы он и подобные ему исчезли навсегда с лица земли».

Мальчик озабоченно подходил. Он крепко сжимал руки, чтобы ни одна капля не пролилась между пальцами. Глаза его были опущены, он пристально смотрел на свою воду, точно нес что-то чрезвычайно драгоценное, и не видел, что воин следит за ним суровым, жестоким взглядом, что брови его сдвинуты от сильного гнева и недовольства.

Наконец мальчик подошел к римлянину вплотную и протянул ему воду.

Во время ходьбы тяжелые светлые локоны ребенка сбились и закрыли собою лоб и глаза, и мальчик несколько раз встряхнул головой, чтобы откинуть их назад. Наконец волосы перестали мешать ему и он взглянул на воина. Ясный приветливый взгляд ребенка встретился с жестоким и злым взглядом римлянина, но мальчик не испугался, не убежал, а продолжал спокойно стоять перед стражем ворот с протянутыми руками, и лучезарная улыбка не сходила с его лица.

Но воин упорно не хотел принимать помощи от мальчика, которого в эту минуту искренне ненавидел и считал своим врагом. Он вообще старался не видеть мальчика, не замечать принесенной им воды и стоять прямо и твердо, как будто вовсе не понимая, чего тот хочет.

Но мальчик, казалось, не желал видеть очевидного – что воин отвергает его помощь. Он по-прежнему улыбался ясно и приветливо, поднялся на цыпочки и протянул руки как только мог высоко, чтобы рослому воину было легче достать до воды.

Легионеру была невыносима мысль, что ребенок хочет оказать ему помощь, ярость стала овладевать им, он готов был схватиться за копье, чтобы прогнать мальчика.

Но как раз в это время лучи солнца начали с особым ожесточением палить голову стража ворот, а воздух так раскалился, что красные круги замелькали перед его глазами, дыхание сжалось и ему показалось, что в голове расплавляется мозг. Он испугался, что солнечный удар убьет его на месте.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации