Текст книги "Педагогические размышления. Сборник"

Не верьте, что Макаренко устарел![7]7
  Калабалин CA. Не верьте, что Макаренко устарел // Детский дом: уроки прошлого: сб. / сост. Г. Мыльникова. – М.: Московский рабочий, 1990. -С. 8 – 97. Народное, образование: ежемесячный журнал МП РСФСР. – 1963. -№ 3. Март.


[Закрыть]

За последнее время облик школы заметно изменился, теснее стала ее связь с жизнью. Но мы только в начале пути, поиск продолжается. Особенно велик интерес к морально-этическим проблемам в школе. Передать детям определенную сумму знаний относительно просто, хотя и это не всегда, как следует, удается, но главная цель – подготовить для жизни настоящих людей. И хотя процент брака в педагогическом деле не учитывается никакими ОТК, он только на совести педагога, ей, этой совести, подчас должно быть очень тревожно: не всегда из рук педагога выходит продукция высшего сорта.

Часто ошибки лежат на поверхности. Почти в каждой школе есть так называемые трудные ученики. Их все знают и видят. Но иной воспитательский просчет не бросается в глаза, а дает о себе знать гораздо позже. И если все выпускники хороши, откуда же потом берутся обыватели, циники, карьеристы и даже преступники?

Ответственность за воспитание молодого поколения разделяют с педагогами семьи и общественность. Влияние на души наших детей, в конечном счете, определяется строем социальной жизни.

Литература по педагогике толкует вопросы воспитания довольно своеобразно: обучение неотделимо от воспитания, а воспитание – от обучения. Обучая, учитель в то же время и воспитывает, а воспитывая – обучает… Советский учитель является не только преподавателем, передатчиком знания, но и воспитателем детей, подростков и юношества. Кажется, не на бумаге напечатаны, а на камне высечены эти слова: «должен», «обязан», «является». Но что эти железобетонные установки значат для практики? Ровно ничего.

И совершенно прав директор 437-й школы Москвы М.Б. Ценципер, когда в статье «Воспитание опытом» критикует лишающее учителей инициативы и свободы творчества «уложение» о воспитательных мероприятиях – «Программу воспитательной работы», выпущенную АПН, а ведь, кроме программы, существуют еще планы районо и райкома комсомола, циркуляры различных добровольных обществ. Все эти уважаемые организации требуют: «Делайте вот это!» В результате «баланс успехов» нередко определяется двумя показателями: перечнем мероприятий и массовостью, числом занятых в них ребят.

А любимый всеми педагогами-книжниками индивидуальный подход!

«…Всякий раз, приступая к работе, спрашиваю себя: хорошо ли я знаю каждого своего питомца, его способности, склонности, интересы, его домашнюю жизнь, родителей?» Задачей досконального изучения особенностей и применения различных мерок к детям в зависимости от индивидуальных особенностей каждого исчерпывается для учителя содержание воспитательной работы – таков смысл этого и многих других высказываний на темы индивидуального подхода. Классическая формула «найти ключ к сердцу каждого ребёнка» подаётся как идеал, к которому надо стремиться. На практике выходит иначе: индивидуальному воспитательному «воздействию» подвергаются дети, поведение которых не укладывается в установленные рамки. С ними и говорят «по душам», а на остальных просто не хватает ни времени, ни «пороха»!

Требование чуткого внимания к человеку, к детской душе, разумеется, законно и справедливо. Но нельзя же единственным видом такого внимания считать индивидуальный подход.

«Я сам стал учителем с семнадцати лет, – пишет A.C. Макаренко, – и сам долго думал, что лучше всего организовать ученика, воспитать его, воспитать второго, третьего, десятого, и когда все будут воспитаны, то будет хороший коллектив. А потом я пришёл к выводу, что нужно… построить такие формы, чтобы каждый был вынужден находиться в общем движении».

Мы злоупотребляем словом «коллектив». Мы истерли его, как медный пятак. А слово это особое, и надо с ним обращаться аккуратно, не разменивая на пустяки.

Инспектируя по поручению МК КПСС одну из школ-интернатов области, комиссия уже при подходе к ней была поражена контрастом между импозантным внешним видом большого светлого здания и открывшейся картиной преступной бесхозности и запустения. Неопрятные подростки гоняли мяч среди хрупких саженцев молодого сада; дом зиял черными дырами выбитых стекол; стены были заляпаны грязью и исписаны. Первое впечатление не обмануло. Основательное обследование никаких следов организованных форм детского коллектива не обнаружило; среди учителей – разброд, ребята заброшены, а директор ходит гоголем и как ни в чем не бывало разглагольствует о коллективе.

Коллектив создается и растет в движении к цели. Если перед коллективом нет цели, то нельзя найти способы его организации. Перед каждым коллективом должна быть поставлена общая коллективная цель – не перед отдельным классом, а обязательно перед целой школой, говорил A.C. Макаренко.

Какова же эта цель?

Ответ у теоретиков готов: высокая успеваемость и дисциплина. Попробуйте воодушевить такой чрезвычайно «живой» и «интересной» задачей группу ребят. Трудно…

Есть и другие предложения: сплачивать ребят при помощи разного рода мероприятий – утренников, походов, экскурсий, диспутов и т. д. Подготовка к ним – это якобы и есть настоящая перспектива, выражающая стремление к завтрашней радости. Но ведь истинный фундамент жизни – рабочие будни. Не эпизодические лозунги и призывы к развлечениям и словопрениям, а постоянная трудовая забота – вот что является основанием коллектива.

A.C. Макаренко ставил в основание коллектива организацию своего развивающегося хозяйства – сельского и промышленного. Не «труд – работа», а «труд – забота» обладает, по его мнению, могучим воспитательным влиянием; процесс обучения в школе и производство продукции определяют личность потому, что они уничтожают ту грань, которая лежит между физическим и умственным трудом.

Бытует убеждение, что полезнее всего для ребенка сделать самому какую-нибудь вещь – пусть даже плохой стул, к примеру, – и представить ее на выставку. Тут якобы приобретаются трудовые навыки и воспитывается любовь к труду. Производство продукции неблагородно (не слишком ли узкий практицизм?) и скучно! Разве можно заставлять ребенка делать все время одну ножку к стулу? Да он умрет от однообразия и тоски! Но мальчик, изготовив плохой стул, прекрасно понимает, что он портит материал, что на стуле никто сидеть не станет, что на фабриках производят стулья не кустарным способом, а на машинах и в общем его труд – «понарошку», игрушечный и стараться особенно ни к чему. В производстве, пусть самом нехитром, есть большая, серьезная задача, контроль за качеством («Если я плохо сделаю ножку, наш стул выйдет колченогим»). Следовательно, возникает придающее самому неинтересному труду благородный характер чувство коллективной ответственности, что в тысячу раз важнее всяких «индивидуальных» стульев.

В развитом производстве, каким было производство ФЭДов в коммуне имени Ф. Дзержинского, ребята получали несколько высоких производственных квалификаций, руководили участками и цехами, могли найти себе занятие по вкусу в любом месте на заводе и в конструкторском бюро. Впоследствии токари и лекальщики кончали юридические, медицинские и другие вузы.

Система Макаренко – не искусственное, умозрительное построение, а организация детской жизни в ее наиболее естественных формах, база для обретения опыта хозяйствования, постоянный общий интерес, рождающий крепкую спайку, видимый рост благосостояния, ощутимый расцвет личности, успевающей овладеть не сколькими специальностями, образованием, культурой, эстетикой. Все это давало искомый нравственный опыт, определяющий поведение человека в будущей жизни.

В одной из московских школ никак не удавалось укрепить разладившуюся дисциплину и поднять интерес к учению. По договоренности с заводом-шефом в школе был создан малый завод-спутник, поставляющий детали для большого производства. Появились все атрибуты производственного процесса: строгий план, производственные бригады и комитет управления. И облик школы начал меняться. Денежные накопления от выпуска продукции было решено использовать для школьных нужд, организации летних походов, материальной помощи младшим и плохо обеспеченным ученикам вплоть до организации рабочего места на дому. С лентяями-двоечниками и шалунами комитет разговаривал коротко:

– Предупреждаем, снимем с работы.

Это действовало сильнее всяких угроз. Ребята стали лучше учиться, проблема дисциплины просто отмерла.

Становление коллектива, переход от состояния стадности к целеустремленной и разумной жизни, начинается почти всегда со взрыва. Он уничтожает скопившиеся старые дурные привычки и очищает место для новой организации. Взрыв – это и требование к ребятам, и уважение к их силе и возможностям. Педагогический взрыв может быть качественно разным.

Как-то Антона Семеновича спросили:

– С чего бы вы начали работу в школе?

Он ответил:

– С хорошего общего собрания, на котором от души сказал бы детям, во-первых, чего я от них хочу, во-вторых, чего я от них требую, в-третьих, сказал бы им, что у них будет через два года. Это был бы, конечно, «тихий», но глубокий по содержанию взрыв.

Начальная стадия деятельности воспитателя среди педагогически запущенных ребят требует взрывчатого заряда большой эмоциональной силы. Нужны творческий подход, риск, хватка и, если хотите, игра. Трафареты, повторения нетерпимы, но сделать выводы из опыта можно.

Практика Макаренко показывает различные виды начальных этапов организации коллектива.

…1920 год. В самоотверженной борьбе педагогов за каждого воспитанника колонии, за каждую человеческую личность, когда наряду с заботой о детях, подростках имели место и справедливый педагогический гнев, и проявление человеческой радости при победах и успехах, протекал процесс становления и воспитания коллектива будущих горьковцев. Создается детское, собственно, подростковое учреждение нового типа. Тут сплачивается ядро единомышленников, которое способно правильно понимать волю и логику организатора, распространить свое организующее влияние на остальных.

1926 год. Куряжская колония, в которой живут четыреста подростков, находится на грани морального распада. И вот там появляются сто двадцать ребят-горьковцев, будто пришли они из другого мира. Люди дисциплинированные и интеллигентные, они знают, во имя чего пришли в Куряж: они исполняют общественный долг. Горьковцы – активный коллектив, к которому и устремились отдельные куряжане. В этом случае организованный коллектив сформировался под воздействием внешних сил – уже сцементированного другого коллектива.

1927 год. На общем собрании колонии имени Горького были выделены пятьдесят лучших коммунаров для перехода в коммуну имени Ф.Э. Дзержинского. Простейшим путем «отпочкования» образовалась коммуна, затем в нее постепенно шло пополнение.

Мне как воспитателю чаще всего приходилось прибегать к прямой атаке на группу педагогически запущенных подростков.

В 1931 году в школе-колонии для трудновоспитуемых подростков Ленинградской области отношение ребят к новому директору резко изменилось после усмирения им быка, специально выпущенного на него колонистами для «проверки». Еще раньше в одесской колонии удалось утихомирить разбушевавшихся ребят широким к ним доверием: была снята всякая охрана, и воспитатель остался один на один с толпой.

Тяжелое положение было и в Клемёновском детском доме Московской области. Хулиганство и грубость ребят буквально парализовали работу воспитателей. Приняв заведование этим домом, я на общем собрании сказал твердо и прямо:

– Жить такой оскорбительной для человеческого достоинства жизнью дальше нельзя. И так жить мы не станем. Я буду непреклонен в борьбе за новую, красивую и счастливую жизнь и верю, что рядом со мной встанут смелые ребята, способные с улыбкой на лице пережить некоторые лишения и трудности. Уже с этого собрания мы разойдемся организованными по отрядам, а их командиры образуют совет. Пусть он добьется проведения центрального отопления в общежитии, сооружения водопровода, позаботится о пристройке для новых спален, выделении земельного участка для подсобного хозяйства и приобретения автобуса для наших будущих поездок по стране. А еще надо построить стадион и заложить сад… Задачи большие, трудные. Конечно, придется попотеть. Потеть можно, а пищать нельзя.

Началась повседневная работа.

Круг обязанностей руководящих органов коллектива должен быть строго очерчен. Нет ничего вреднее, чем органы недействующие: детский совет, который никем не руководит, а лишь скучно и торжественно заседает или проводит скучнейшие мероприятия; санкомиссии или хозкомиссии, члены которых и не вспоминают о своих обязанностях, и т. д. Атрофирующийся орган лучше ликвидировать совсем, чем дискредитировать бездеятельностью само понятие коллективного руководства.

С командира отряда спрашивается за состояние спальни и классной комнаты; он распределяет ребят на работу, следит за выполнением ими своих обязанностей. Без наблюдения командира не может производиться даже смена белья в отряде. Командир отряда – организатор жизни группы своих товарищей и уполномочен представлять их интересы в органах коллектива, он же выражает требования этих органов к отряду. Он не может забыть или нерадиво выполнить свои обязанности, потому что это сразу ударило бы по интересам ребят, сбило бы наладку общей жизни и вызвало бы протест коллектива. Отряд может поставить вопрос о замене командира, если он неинициативен.

Совет командиров управляет жизнью детского учреждения. В него, кроме командиров, входят также председатели комиссий: санитарной, хозяйственной, пищевой, культурной, спортивной, главный редактор стенной газеты, заведующий учебной частью, старший пионервожатый, председатель совета дружины и директор детдома. Руководит работой совета командиров выбранный председатель, секретарь ведет документацию.

Совет командиров тренируется в управлении. Поначалу ребята руководить не умеют. Педагоги, старшие товарищи, и прежде всего директор умелой постановкой вопроса, советом, предложением стараются вызвать в ребятах активность, направить их на принятие верного решения.

Ни с чем несравнима роль общего собрания в коллективе. Его тоже надо воспитывать с тем, чтобы мнение общего собрания стало «верховным судьей» в трудных жизненных ситуациях. Это школа руководства, овладения силой коллектива. На обсуждение собрания выносятся вопросы все более усложняющиеся, но обязательно конкретные и, как правило, затрагивающие интересы коллектива. Исключение из него, тяжкие проступки, даже прием в детдом не должны проходить мимо внимания ребят. К примеру, горячо дискутировался вопрос, взять ли в Клемёновский детдом воспитанника Николая П., совершившего уголовное преступление; какой отряд возьмет его на поруки.

В коммуне имени Дзержинского общие собрания проводились ежедневно. Взрослые и сильные люди бледнели, когда им приходилось выходить «на середину» и «отдуваться» за свой проступок, давать объяснения «как и что». Решения собрания, так же как и решения совета командиров, ни воспитателями, ни директором не отменялись. Спорные постановления совета выносились на обсуждение общего собрания.

Когда в коллективе нет единства, когда воспитатели только руководят, а ученики только подчиняются, хуже того, поворачиваются спиной к педагогам, втайне творя какие-нибудь некрасивые дела, прежде всего надо добиться общего доверия и ликвидации опасного разрыва.

Коллектив учителей и коллектив детей – это не два коллектива, а один коллектив, и, кроме того, коллектив педагогический. Поэтому подменять органы самоуправления, отменять постановления у воспитателей не должно быть права. В колонии имени Горького (в коммуне воспитателей не было) воспитатели жили и работали вместе с воспитанниками, никогда не прибегая к прямому администрированию, а влияя на ребят только авторитетом – культуры, ума, ответственности за порученное дело. Лучшим воспитанникам и воспитателям присваивалось почетное звание «колонист». Это создавало единую, ясную атмосферу; не было пропасти между ребятами и взрослыми.

Четкий ритм определяет эффективность органов самоуправления. Ежедневно в нашем Клемёновском детдоме дежурит коллегия: воспитатель, командир отряда, члены санитарной и пищевой комиссий. Дежурная коллегия «ведет день» и отвечает за точность распорядка, чистоту, организует работу дневного наряда по самообслуживанию, присутствует при получении на складе продуктов на следующий день, контролирует их расход на кухне. Подъем, зарядка, туалет ребят, уборка помещений, питание, подготовка уроков уже не требуют присутствия всех или значительной части воспитателей. Дежурный воспитатель – оперативный директор детского дома.

Нельзя недооценить роли утренних санитарных обходов и общих командирских рапортов.

Само собой разумеется, что для нормальной деятельности органов самоуправления и вообще всей жизни воспитательного учреждения очень важна дисциплина. Каждый ученик должен быть убежден, что дисциплина является формой наилучшего достижения цели коллектива, и поступать соответствующим образом. Но дисциплина не возникает сама по себе, ее следует воспитывать.

Вот пример настоящей дисциплины из практики Макаренко: идут коммунары великолепным строем, все любуются. Дана команда:

– Стой! Разойдись! Через два часа всем быть на том месте, где будет находиться знамённая группа!

В назначенное время вся колонна в сборе. И если бы не было такой свободы дисциплины, всем пришлось бы томиться два часа на месте, а воспитателям «пасти» ребят.

Некоторые педагоги до сих пор «пожимают плечами»: не переборщил ли Макаренко, безусловно, опираясь на коллектив. Ведь, в конечном счёте, нам надо воспитать личность. Коллектив не цель, а всего лишь средство. Тут кроется хитрая диалектика. Для организатора воспитательного процесса коллектив – это и цель, особенно на первой стадии его развития, и средство – на втором этапе. Для самих же участников воспитательного процесса, то есть для ребят, он должен выступать как цель. «…Мы не хотели, чтобы каждая отдельная личность чувствовала себя объектом воспитания». Для нас ребёнок – объект воспитания, для себя он живой человек, и убеждать его в том, что он – только будущий человек, что он – явление педагогическое, а не жизненное, невыгодно и неправильно.

Макаренко считал, что лучший способ прикосновения к личности – через первичный коллектив. Инструментовка его достаточно разнообразна, некоторые приёмы стоит показать. Кто-то написал на тетрадке девочки обидные слова. Директор вызывает командира группы: выясните, кто это сделал. Командир выясняет. Грубияну велено написать извинительное письмо всем девочкам.

Один мальчик за найденную им авторучку товарища вымогал у него деньги. Немедленно собирается группа вместе с педагогом, идёт откровенный и взволнованный разговор о чести и честности. «Шантажист» сначала держится вызывающе, потом его лицо покрывается красными пятнами, он низко опускает голову.

Девочка не возвратилась вовремя в детдом из отпуска. Совет командиров решает: «Ввиду того, что Надя Н. не уважает порядков коллектива, поручить второму отряду разъяснить ей значение дисциплины. Отряд на зимние каникулы оставить без отпуска». Потом девочка ходила и умоляла, чтобы её наказали как угодно, только пусть не расплачиваются товарищи. С того времени ребята возвращаются из отпуска точно в срок.

У Макаренко очень удачно использовалось авансирование личности через отряд. Коллектив занял первое место в соревновании за неделю, он награждается походом в театр. В отряде есть один лентяй, он тоже идёт, но чувствует себя неловко: понимает, что не заслужил, затем старается подтянуться.

Воздействие живого и сложного социального организма, высокоразвитого коллектива на человеческую личность, разносторонне и эффективно, хотя, конечно, не исключается и прямое воздействие воспитателя. Получается любопытная картина: над ребятами фактически нет давящей, специально воспитывающей силы, они «обтёсываются» в общем движении.

Найдена мера свободы и дисциплины – получается истинный коллективизм и расцвет всех возможностей личности. Поистине личность, являющаяся лишь объектом воспитания, часто страдает пассивностью, вялостью, стёртостью душевных нарезок. Личность, выступающая в роли объекта воспитания, разворачивается свободней, она ярче, определённее, самостоятельней. Даже и знания усваиваются быстрее и легче, и подход к предмету изучения активный, творческий. Особого нажима не требуется, а, если он и нужен, то на выручку приходит коллективный нажим.

Интересы коллектива и личности обычно гармоничны, но, если личность всё-таки выпадает из общего движения, может ли она при развёрнутом требовании коллектива попасть в тяжёлое положение?

Этот вопрос требует чрезвычайной осторожности. Самые суровые наказания в колонии и в коммуне накладывались за проступки отвратительные: бойкот Ужикова из-за кражи им стипендии у рабфаковцев; изгнание из коммуны Иванова за цинизм, за то, что он, будучи дежурным командиром, высшим доверенным лицом в коллективе, украл радиоприёмник и ещё высказывал предположение, кто бы мог это сделать. Коллектив был совершенно прав, отстаивая чистоту своих принципов. Для виновных наказание послужило хорошей встряской, перевернувшей всю их натуру, стало уроком на всю жизнь. Однако наказание не было физически беспощадным.

В коммуне считалось неприличным, если после наложения наказания человеку напоминали о его проступке. Больше того, сама форма наказания менялась, становилась символической. Арест коммунара означал, что он сам, выбрав время, сидит в кабинете Антона Семёновича, разговаривает с ним, читает книги. Но сила общественного мнения была такова, что человек сильно переживал наказание. Вот как раскрывалась формула: «Как можно больше уважения к человеку, как можно больше требовательности к нему».

На всех педагогических перекрёстках Макаренко громко хвалят и превозносят, но если прислушаться, то и недоброжелательных голосов найдётся немало в учительском мире:

– Макаренко устарел, – это говорится безапелляционно, с небрежным отбрасывающим жестом.

– Да, да, его педагогическое чудо непревзойденно, но что вы хотите? Талант – дар божий. Всё зависит от учителя. Есть учителя любимые, есть бездарности и посредственности. Закон природы.

– Вот, говорят, Макаренко, Макаренко. А я попробовал ввести аресты: ничего не вышло. И Макаренко не бог, тоже ошибался. Нельзя всё брать у него.

– Макаренко был хорош для воспитания «уголовников» и беспризорных. Для нормальной школы он не годится.

Что ж, пусть инакомыслящие выскажутся открыто. В спорах рождается истина. Но хочется сделать несколько замечаний.

Во-первых, разнести по частям умный механизм системы не значит творчески его применять.

Второе, делая упор на индивидуальный подход, мы определённо воспитываем индивидуализм.

Воспитывая коллектив, мы утверждаем в каждой индивидуальности коллективизм, гражданственность, воспитываем человека, счастливого коллективным счастьем. Поэтому не назад, а вперёд, к Макаренко, – вот наш сегодняшний педагогический лозунг.