Текст книги "Восхождение в бездну"

Действие 4
Дорога в Тир-Харот

Осень. Дремучий лес. Полдень.

В тяжёлом молчании закончился мёртвый лес и наступила жизнь. Трещины на тёмной земле сменились зелёной травой, а над головой расцвели кроны деревьев, пропуская через просветы лучи полуденного солнца. В воздухе почувствовалась свежесть и дышать стало значительно легче.

– Ох, не уверен я, Люциан, что генерал даст нам просто пройти, – хмурый вид Табриса уже начал беспокоить, и если бы он не начал сейчас этот разговор, то его точно спросили за это.

– Это ты уже у Исрафеля набрался сомнений? – усмехнулся Люциан и хлопнул его по братскому плечу.

– Сомнений и без эльфа более чем, – Табрис не перестал хмуриться, лишь словом зацепил эльфа, что недовольно фыркнул в стороне. – Пропустить нас – это как подписать себе смертный приговор.

– Верно… – Люциан, не понижая оптимизма, внимательно слушает друга.

– Думаешь, придётся брать силой Тир-Харот?

– Друг мой, что мы – бандиты какие-то, брать силой Тир-Харот? Да даже если он и попытается вынудить сделать это, то он заранее победит. Вот сам подумай, как на нас будут смотреть после кровопролития в Тир-Харот, как вообще мы сможем доказать свою правоту?

– Тогда имеет смысл обойти Тир-Харот?

– Обходить Драконий хвост и пройти ещё лишнюю сотню вёрст, а потом петлять средь гор и песка без лошадей? Ноги стопчем…

– Что тогда, какой план?

– Табрис, я обещаю: генерал подпишет себе приговор, на это у нас два варианта развития событий, – Люциан дружески показал перед собой два пальца. – Первый вариант заключается в мирных переговорах и только в мирных, в результате чего он пропустит нас или нет.

– Что ты ему можешь предложить взамен? – Табрис сразу отнёсся к его словам скептически, и этому есть повод.

– Не знаю, но если он не пропустит нас, то в ход пустим второй вариант, который позволит с минимальными потерями в ночь преодолеть Тир-Харот.

– Вот не в обиду скажу, но затея так себе, ощущается халтура в подготовке, – Табрис вновь нахмурился, осознавая, что всё-таки прав и у Люциана нет плана.

– Ну, ладно, пойдём в обход, – закончились пальцы с идеями у Люциана, чтобы загибать, и он поддержал предложение Табриса.

– Если я правильно вас понимаю, то вы рассуждаете, как пройти через город, в котором не рады видеть нас? – вмешался Исрафель в разговор, разрывая себе лицо улыбкой во все свои острые зубы.

– Не только вас, – Табрис ответил и первым вышел из леса на дорогу, что длиной в целый день ведёт прямиком к воротам Тир-Харот. – Скорей всего, нас с Люцианом также записали в отступники.

– На мой взгляд, разумней устроить диверсию и под её шум пройти, – кошачьи глаза эльфа прищурились, улыбаясь, но ненадолго, его длинные уши дёрнулись как-то неестественно, и он сосредоточился на чём-то незримом.

– Это уже инструменты к проникновению, о них подумаем по ходу дела… – не успел Люциан договорить, как его прервал на этот раз Шакс своей грубостью.

– Заткнитесь, – шипящим напряжением остановил их диалог и втянул воздух ноздрями. – Я чую козлятину.

– Да, рядом кто-то есть… – насторожился эльф, услышав своим острым слухом странное движение вокруг.

– Приготовиться, – Табрис вскинул щит со спины и оголил лезвие гладиуса. Золотая поверхность шита пустила солнечный блик в сторону леса. Может, это и послужило началом, но тут же из-за деревьев, блея, на него выскочил сатир. Со всего разгона он рогами вдарил в щит и сразу отскочил в сторону, метнувшись обратно в лес. Металлический звон взорвался гонгом и перешёл в гул, вибрируя. Удар получился сильным, и Табриса отнесло на пару метров назад. Устояв на ногах, он поднял пыль на дороге и только успел, что наотмашь поверхностно резануть нападавшему ногу. – Мы здесь, как на ладони, рассредоточиться, – Табрис отвёл гладиус за спину, напряжённо приготовив его к удару. Он запомнил направление сатира и тут же бросился вслед тому.

– Это был сатир? – Люциан догнал Табриса в лесу, пока тот замер у деревьев. Его красный ирокез на шлеме, как указатель цели, всматривается в чащу леса, отслеживая малейшее движение. – Их же перебили всех?

– Тише, – Табрис остановил его вопросы, пытаясь засечь движение скрывшегося сатира. – Слышишь? – Вдруг он приник, услышав конницу, чей перестук послышался позади с дороги.

– Ты думаешь, они за нами? – Люциан затаился рядом, но не страх заставляет их прятаться, а военная сноровка.

– То, что за нами, это точно, вот только неизвестно, с какой целью, хотя несложно догадаться, – Табрис обернулся, его взволновала ситуация, чего он и не скрывал. – Где орк с эльфом?

– На той стороне, не переживай за них, они, если что, справятся.

– Я не за них, они могут невинных погубить… – с его слов на дороге появились трое конных всадников и ещё двое сатиров, что будто вели их за собой. По скорости заметно, что спешат. Два всадника в лёгких рубахах, перетянутых кусками шкур, на третьем – железный нагрудник. Головы прикрыли различными по качеству и виду железными шлемами, из оружия только изогнутые мечи. Всем видом они показывали, что не имеют определённой принадлежности к той или иной армии.

– Ну что, тут есть невинные? – усмехнулся Люциан, заметив, как хмурится лицо Табриса, отчётливо видя наёмников.

– Разберёмся в мотивах после, – Табрис покосился на друга и присел ниже, когда конница приблизилась к окраине леса. Сатиры что-то блеют возле лошадей и проглядывают лес своими плоскими зрачками. Их одежда тоже не отличается каким-то единым орденом, напоминая больше лохмотья городских воров.

– Какой план? – Люциан понимает опытность боевого дела своего друга, полагается на него полностью.

– Надо узнать, сколько их всего, и перебить каждого… – не успел договорить, как Люциан взбодрился.

– Меня это устраивает, – и стукнул оголовьем пернача о землю, и тот завибрировал, начиная греться.

– Я не закончил, Люциан, – Табрис его осёк с лёгким пренебрежением. – Если получится, то и допросить.

– Само собой, – улыбнулся Люциан, но его пальцы уже с хрустом сжимают кожаный переплёт рукояти пернача в предвкушении хорошей битвы.

Конные всадники замешкали, заметив свежие следы на дороге, а из противоположной части леса раздался блеющий визг сатира и тут же затих. Всадники насторожились и достали оружие, их кони бьют копытом на месте, чуя опасность. Не успели они одуматься, как меж деревьев вышел окровавленный сатир. Откуда он взялся, не разобрать сейчас, но то, что он попался Исрафелю, явно по внешнему состоянию. По серой его шерсти сочится свежая кровь, но он будто не чувствует ран. На груди вырезана символика в кругу, а на лбу перевёрнутый крест. Работа рук ночного эльфа, его Печать Гиньо́ль, которую он бы мог охарактеризовать как Кукла колдуна – очень тщеславно с его стороны, но и очень действенно. Сатир, шатаясь и тихо блея, вышел из чащи и направился к всадникам. Протягивая руки сородичам, что замерли между ними, он блеет в позыве о помощи. Сатиры отозвались на зов и поторопились к нему, но только им стоило подойти ближе, как он лопнул кровищей и кишками. Ошмётки его плоти забрызгали всадников и сородичей, разлетевшись в радиусе пяти метров. Кони вздыбились с испуганным ржанием и чуть ли не сбросили всадников с себя.

– Заак! – раздался резкий рёв Шакса, и в тот же миг копьё пронзило одного из всадников, да так, что он вместе с ним вылетел из седла.

– Сейчас побегут, Люциан, перехвати их впереди, – Табрис толкнул Люциана, а сам метнулся в глубь леса – догнать первого сатира. Он как почувствовал, что всадники побегут в сторону Тир-Харот, так и случилось. Только тело всадника, пронзённое копьём, упало на пыльную дорогу, как оставшиеся всадники рванули по дороге. Если это была засада, то она не то что не удалась, она провалилась с треском их костей, теперь ловушка захлопнулась для них самих.

– Ваахаха! – Шакс выскочил из леса и с прыжка рубанул сатира промеж рогов, тот аж не успел заблеять, так и свернулся под рубилом на дороге в окровавленный калач. Второй сатир успел заблеять от страха и побежал за убегающими всадниками. Шакс дёрнул рубило, но оно застряло в голове первого, и ему пришлось метнуть в спину того второй топор. Бросок левой руки слабей, но всё равно цель достигнута. С глухим хрустом рубило вошло в спину сатира, тот перекрутился через голову и выгнулся на земле. Его копыта задёргались в конвульсиях, а мохнатые руки скрючились от боли. Даже если бы рубило Шакса не было столь острым, то оно всё равно убило бы его, просто попав в него с такого взмаха.

Один из всадников, что скачет отстающим, неожиданно развернул коня и, размахивая гнутым мечом, направился в обратном направлении. Непонятно, откуда он набрался такой необдуманной смелости, что даже невспотевший чёрный орк только улыбнулся этой глупости, оскалив двойной ряд клыков. Удары копыт набирают скорость в унисон с Шаксом, что набирает в грудь воздух перед решающим рывком. Он рванул с места, подняв пыль с дороги клубами позади себя. Кувырком вперёд он вырвал своё рубило из спины последней жертвы и на подъёме метнул его во всадника. Шакс произвёл бросок теперь правой рукой, от чего он получился предсказуемо сокрушительным. Окровавленное рубило прошло вровень с головой коня, и всадник на полном ходу нарвался на него грудью. Брызги крови изо рта выбили последний короткий крик, и вместе с рубилом он слетел из седла. Глухой удар об землю, и он умер, ещё не успев упасть.

Последний же всадник торопится, через плечо оглядываясь назад, загоняет коня в пену из всех сил. Он совсем не заметил, как наперерез ему средь деревьев бежит паладин. Разъярённый погоней, Люциан выбежал из чащи леса и со всего разгона выпрыгнул на него. Зависнув на мгновение в воздухе, всадник наконец-то его заметил, но было уже поздно. С размаху Люциан приложился раскалённым до синевы перначом ему в нагрудник, одним ударом проломив грудную клетку, и сбил с коня. Разряд молнии, вспыхнувшей между перначом и нагрудником в момент разрыва их, как добивающий удар возник и поджарил под панцирем тело всадника. Конь побежал дальше, а всадник рухнул коптящей тушей на пыльную дорогу и ещё несколько раз подпрыгнул по инерции. Вонь жжённой плоти поднялась из-под доспехов мёртвого тела облаком пара, и со слабым шипением оно затихло.

– Еле успел, – глотая воздух, усмехнулся Люциан.

– У нас тоже всё, – послышался голос эльфа, что вышел из леса и неторопливо направился к орку.

– Хорошо подрались, – Шакс собирает своё оружие, выдёргивая с хрустом из скукоженных трупов.

– Да, удача на нашей стороне, мы, видно, просто их застали врасплох, – Люциан, слегка запыхавшись, оглядел обгоревшего всадника.

– А где второй человек? – Шакс заметил, что в отряде на одного стало меньше.

– Если ты про Табриса, то он ещё должен быть в лесу, загоняет первого сатира, – Люциан приближается к ним и оглядывает трупы в округе по пути. – Вот только он просил кого-нибудь живого, чтоб допросить.

– Не проблема, – взбодрился Исрафель и подошёл к трупу всадника с копьём в груди. – Кого допросить хочешь?

– Как насчёт этого, а то мой подгорел? – Люциан указал оголовьем пернача на труп всадника у ног Исрафеля.

– Не вопрос, сейчас всё будет, – Исрафель упёрся ногой в грудь мертвеца и начал с хрустом расшатывать копьё, что вогнал в бедолагу Шакс. – Главное, чтобы хоть одно лёгкое было цело, а то сказать ничего не сможет, – он силой двух рук вырвал копьё, и фонтан крови тут же хлынул из дыры. – Видно, артерию перебил остриём, и остатки давления выбросили кровь в освободившемся направлении, – кровь окропила лицо эльфа, но он стал этому только рад, и его кошачьи глаза чуть прищурились, сжав зрачки в тонкие вертикальные линии. В уголках губ затаилась острая ухмылка. Разорвав рубаху через дырку от копья, он тут же резанул на груди два штриха своим новым атамом[19]19
  Нож.


[Закрыть], неглубоко, но достаточно, чтобы увидеть мясо, после соединил их полукругом, образуя Печать Плерома, при которой наступает полный паралич конечностей. Эльф снял с головы трупа подшлемник, так как шлем уже валялся где-то в стороне, и сделал три надреза на лбу в форме перевёрнутого треугольника с тонкими штрихами вверх. – Вот теперь он станет сговорчивым, – Исрафель только отошёл, как голова трупа дёрнулась и заорала неистовым криком. – Вечно они так, – вздрогнул он и резко присел обратно к телу зажимая тому рот. – Это страх выходит, сейчас успокоится, – Исрафель силой сдавил рот, словно душит бедолагу. – Сейчас, сейчас он успокоится… – а глаза того таращатся куда-то прямо, не концентрируя внимание на предметах. – Это когда умирают чужой смертью, вот как этот бедолага в бою, то по возвращении последнее, что кадавры помнят, это момент смерти, от чего им и страшно. Так что слушать их крики – это издержки моей профессии.

– Ты не выглядишь как профессиональный умертвитель, – Шакс со спины подошёл к Исрафелю. – Ты больше похож на сухое пугало.

– Юмор у орков, как их мозги, – не оборачиваясь, ответил на выпад эльф и отпустил замолчавшую голову. – Тупы, – он поднялся и тут же ощутил за спиной рык чёрного орка.

– Ошибка твоего рода в собственном высокомерии, – в затылок произнёс Шакс и отошёл.

– Твоё мнение несущественно, орк, – Исрафель, сдерживая эмоции, ответил, не подавая вида возмущения, но орк его не услышал. Он уже слишком важно занялся обезглавливанием сатира, что ещё подёргивает копытами. С хрустом он перерубил шею своим рубилом и встряхнул голову, сливая из неё кровь.

– Ну что, всех убили? – со стороны леса послышался бодрый голос Табриса, что вышел из него, ведя перед собой связанного сатира с разбитой мордой. – Я так и думал, что нужно самому позаботиться о допросе, – и вытолкнул сатира на дорогу.

– Почему же? – взбодрился Люциан, увидев друга в здравии. – Вот посмотри, у нас тоже есть кого допросить можно.

– Это ещё что такое? – Табрис подошёл к окровавленному телу, что сидит на обочине и с заплывшими глазами кривляется в болезненных спазмах.

– К Вашему вниманию – кадавр, ты его спрашивай, а он ответит, – Исрафель помпезно представил своё творение и отстранился на шаг.

– Шакс, будь другом, присмотри за этим козлом, – Табрис пнул сатира в сторону орка, а тот аж завыл, блея, увидев, как Шакс ковыряет ножом череп его сородича.

– Ну чё, козёл, откуда взялся? – Шакс басом посмотрел на того, а у него ноги подкосились только от вида чёрного орка. – В твоих интересах рассказать.

– Я-я… – заикаясь, начал сатир, склонившись перед орком. – Нас-с из крепости прислали…

– Вы там поболтайте, Шакс, но не более, – Табрис усмехнулся энтузиазму орка и присел перед ожившим трупом. – Что, прям так и спрашивать его?

– Да, как будто обычный человек перед тобой, – Исрафель ещё раз самодовольно усмехнулся, вытирая руки от крови.

– Эй, ты слышишь меня? – Табрис неловко спросил, чувствуя себя безумным, разговаривая с мертвецом, но тот дёрнул головой.

– Да… – прохрипел кадавр, рыская глазами, будто не видит, кто с ним говорит.

– Что вам нужно?

– Деньги… – всё так же хриплым голосом ответил тот.

– Какие ещё деньги? – Табриса смутил его ответ, и он поглядел на Люциана, тот лишь пожал плечами в ответ.

– Золотые…

– О чём он говорит? – Табрис встал с корточек, слегка дёргаясь от ситуации.

– Какой вопрос, такой и ответ, – Исрафель подошёл и присел к кадавру взамен тому. – Ты, наверно, хотел узнать, какое у них задание?

– Да, что-то похожее…

– Кто вас сюда послал? – Исрафель задал вопрос прямо в лицо кадавру, будто вдыхая в него суть вопроса.

– Уважаемый Сабнак… – мёртвый всадник продолжает глазами ловить, откуда идёт звук, будто и вправду слепой.

– Вы знаете, кто это? – Исрафель покосился на Табриса, заметив эмоциональное возмущение в нём.

– Да, – в этот короткий ответ Табрис вложил всё своё неприкрытое негодование. – Это прихвостень генерала Небироса, чьё предательство мы собрались разоблачить перед Императором, – он подвёл итог, чтобы всем стало понятно.

– Шакс, – окликнул орка Люциан, заранее заподозрив, почему он там притих, а он там уже додушил сатира и с хрустом ломал ему шею.

– Чё, этот козёл уже всё сказал…

Действие 5
Вздор

Осень. Чертоги Тир-Харот. Утро.

Утро следующего дня отряд встречает в окрестностях заставы Тир-Харот. Солнце поднимается с востока, средь возвышенностей горного хребта оно просвечивает заставу беспрепятственными лучами, так что просматривается целиком и полностью. Под слепящими лучами утреннего солнца четвёрка не выходит из леса, оставаясь невидимой для дозорных Тир-Харот, что является явным преимуществом, давая дополнительное время на принятие правильного решения.

– Люди, я не перестаю удивляться вам, – Исрафель, оторвавшись от иллюстрации Печатей в книге, без прелюдий надорвал молчаливое томление и с острой ухмылкой начал говорить так, как будто все только этого ждут. – Стоило мне вас встретить, так вот уже иду с чёрным орком в одной упряжке, следом враждующие сатиры, которых истребили два десятка лет назад. Мне закладывается в голове, что вы предвестники чего-то грандиозного, и я не уверен, что чего-то хорошего, хотя, какая разница, мне при любом раскладе материала для работы будет больше…

– Люциан, что нам мешает сразу пойти в обход? – Табрис, пропустив реплику Исрафеля, осознавая её бессмысленность и оборвав, перешёл к сути своих слов. – Кони у нас есть, так мало того, у нас будет фора, они ещё не начали нас искать.

– Я меньше всего сомневаюсь в его предложении, оно максимально выглядит разумным, – Исрафель без обиды поддержал Табриса и вновь уткнулся в свои книжные Печати.

– Разумно, и не оспоришь, – Люциан хотел было утвердить предложение Табриса, но его остановил Шакс, что сидит на земле позади всех, опёршись на бок своего спящего вепря.

– Хорошая драка всегда вовремя, но сейчас поддержу этого человека, – хоть слова его прозвучали в поддержку Табриса, Люциана привлёк новый трофей. Начищенный рогатый череп сатира, что орк прикрепил к перчатке, так что рога торчат вперёд для нанесения колющего удара.

– Одно «но», которое перекрывает для меня все возражения, – Люциан силой сжал кулак и по его лицу пробежало напряжение, отображая истинную злость, что даже не попытался скрыть. – Я хочу увидеть глаза генерала, когда мы пройдём через его заставу с гордо поднятой головой, – он взмахнул рукой, указав пальцем на ворота в Тир-Харот.

– А если он нас обманет? – Табрис понимал желание тщеславного удовольствия Люциана и тем самым оправдывал его у себя в мыслях, но здравый смысл в нём продолжал настаивать на своём варианте. – Если он откроет ворота, а когда будем проходить, просто расстреляет из арбалетов, что тогда? Зачем нужен будет тебе его взгляд?

– Много страхов, – Люциан посмотрел на Шакса, тот оскалился, всё внутри него хочет драться. – Но давайте дадим генералу шанс?

– Шанс убить нас? – Табрис аж повысил голос, его негодование начинает распирать изнутри, ведь после преодоления такого пути возможность так глупо умереть может разозлить любого, кто сможет это осознать.

– Я обещаю тебе, – Люциан положил руку ему на плечо, надеясь на максимальное доверие. – Если будет хоть один намёк на угрозу, мы не зайдём в эти ворота. Я тебе это обещаю.

– Всё равно, правильней пойти в обход прямо сейчас, – Табрис презрительно прожигал взглядом стены Тир-Харот, где солнце уже поднялось и освещало заставу с высоты зенита.

– Правильней, но не так, как надо, – теперь Люциан наконец-то улыбнулся и посмотрел на Шакса, тот одобрительно покачал головой – у орка кулаки чешутся перед хорошей дракой. – Шакс, ты сможешь метнуть копьё до стены, не выходя из леса?

– Копьё? – тот тут же встал, будто всё время ждал какого-либо действия, и вытащил из запасника со спины вепря копьё. – Можно попробовать, но это даже для Чёрного орка далеко.

– Исрафель, у тебя есть чем писать и на чём?

– Ты с намёком на мою книгу, что ли? – тот прищурился и жадно сжал книгу, ещё бы немного и зашипел.

– Надо вызвать их на переговоры, а там уже посмотрим, на что я намекаю… – Исрафель вырвал последнюю пустую страницу и приложил её к обложке. С обратной стороны своего атама[20]20
  Нож.


[Закрыть] он вытащил остриё, которое напоминает своим видом перо.

– Только прошу, не спрашивай, что у меня за чернила, пишут они красным… – Исрафель улыбнулся и приготовился записывать.

– Я, сын Фермилорда Твердыни Адма Пророка Элохима сие Империи Солнечного Гало – Люциан, оповещаю о своём прибытии в заставу Тир-Харот и настоятельно требую не препятствовать прохождению моего кортежа в направлении к Твердыне Адма, – Люциан усмехнулся от своих же слов и закончил. – С уважением, Люциан.

– Думаешь, после этого он так сразу и пропустит? – Табрис, не скрывая, возмущается навязываемому абсурдному плану действий, хоть внутри его и подстёгивает азарт.

– А это мы сейчас и посмотрим. – Люциан взял записку у Исрафеля и ещё раз бегло прочёл.

– Так ты чётко даёшь понять ему о своих намереньях.

– Так в этом и есть та соль, которой я усыплю его кровоточащие раны.

– Всё это больше напоминает перепалку, нежели тактические решения. Такое чувство, что ты специально вызываешь его агрессию, – Табрис вскинул руки не в силах повлиять на решение наследника и отвернулся в безнадёжном несогласии со здравым смыслом.

– Пусть все узрят, – Люциан привязал письмо к древку копья и протянул его Шаксу. – Пусть все на заставе узрят истинное лицо предателя. Шакс, метни его так, чтобы они со стены его заметили.

– Заак! – без каких-либо промедлений тут же прозвучал рёв орка, и копьё взмыло в небо через просвет в кроне нависающих деревьев. Без свиста оно пролетело добрых две сотни метров и с глухим звуком воткнулось почти у самых ворот. Красная тряпица, что также привязали к копью, как флаг на жёлтом песке сигнализирует страже.

– Теперь остаётся ждать их действий, – Люциан подошёл к недовольному Табрису и встал рядом.

– Сильно сомневаюсь, что из этого что-то хорошее выйдет… – не поворачиваясь, ответил вполголоса тот, глядя как треплет ветер красную тряпицу на копье.

– Выйдет, друг мой, выйдет… – стоило только это произнести, как раздался треск ворот заставы, и они приоткрылись. Из просвета выскочил молодой стражник, это видно по тому, как он волочит за собой меч, и подбежал к копью. – Вот видишь, вышел… – на самой стене выстроились арбалетчики, их шлемы заметно блестят на солнце, делая их лёгкой мишенью для опытного стрелка.

– Не разделяю я твою радость, ты прекрасно понимаешь мою тревогу, – Табрис присмотрелся к молодому стражнику, что двумя руками пытается вырвать из земли копьё.

– Чё там все такие хилые? – со спины зашёл Шакс.

– Шакс, это дети, они ни в чём не виноваты, – Табрис вступился за стражника, что кое-как вырвал копьё и бросился обратно за ворота.

– Пусть зовут тогда генерала, – Шакс потянулся и вернулся обратно к своему вепрю. – А я буду ждать.

Прошла пара битых часов, пока с той стороны ворот началось хоть какое-то движение. На стену поднялся генерал Небирос Красный, он во всей своей красе пытается всмотреться в лес, но всё тщетно, между прикрытых тенью крон и стволами деревьев ничего заметить невозможно. Он махнул рукой, и ворота вновь затрещали. Из-за них вышел молодой стражник уже без оружия, но по-прежнему в доспехах и высоко над головой, как знамя, несёт копьё всё с той же красной тряпицей. Он ступает ровно по дороге в направлении леса. Видно, послал его генерал как переговорщика для встречи с Люцианом.

– Он молится, страшно бедолаге, – Исрафель услышал бубнение молодого стражника, что всё ближе приближается к лесу.

– Исрафель, а ты слышишь их разговоры на стене? – Люциан обернулся на него, ведь таким преимуществом нужно пользоваться.

– Это, мой друг, уже перебор даже для моих ушей, хотя, когда говорят на повышенных тонах, ещё могу что-то разобрать.

– Ты послушай, а я пойду поговорю с молодцом, – и, оглядев Табриса, Люциан направился в сторону, чтобы встретить молодого стражника по дороге, не выходя из лесу, тем самым оставаться невидимым для генерала. – Только прошу, не выходите из леса, пусть вас пока не видят, дабы не испугались.

– Уверен я, чё драки не избежать, – Шакс вслед сказал Люциану, но поглядывая на Табриса. – Твой друг тем и опасен, что не знает страха.

– Тем опасней для себя, – кинул скользящий взгляд в спину Люциану, когда тот уже вышел на дорогу.

Молодой стражник даже взбодрился, когда увидел паладина, что вышел ему навстречу, и чуть ускорился. Копьё не отпускает, держит его гордо над головой, а на устах прорезалась неловкая улыбка.

– Стой, – Люциан усмехнулся нелепости молодого стражника, что даже идёт забавно в своих великих доспехах. – Если я не ошибаюсь, то мы знакомы?

– Да, – молодой стражник ещё сильнее расплылся в улыбке, у него даже слеза счастья сорвалась по щеке.

– Ты же сержант Вошь, верно? – Люциан даже чуть прищурился, всматриваясь молодцу в глаза.

– Так точно, это я.

– Да опусти ты копьё, что ты с ним носишься? – Люциан махнул рукой, и тот тут же поставил копьё рядом с ногой, как на посту. – Хорошо вас там генерал дрессирует.

– Так точно.

– Заканчивай со своим «так точно», рассказывай, что там генерал задумал? – с лица молодца прошла улыбка, и он даже нахмурился.

– А ничего, он просто попросил передать, чтобы вы проходили, и удивился этому копью.

– Так и сказал, ничего более? – тут уже Люциан засомневался такому повороту переговоров.

– Так точно, больше ничего.

– Ладно, подожди здесь, я сейчас подойду.

– Подождите, господин! – окликнул он Люциана и тот обернулся. – Здесь безопасно? А то я первый раз за стеной.

– Более чем, – ответил Люциан и вошёл в лес.

– Что он говорит? – Табрис на подходе заметил растерянность Люциана и спросил первым.

– Говорит, что всё в порядке и генерал нас пропустит.

– Это ловушка наверняка, генерал – опытный воин, он точно узнал копьё орков, – Табрис аж схватился за рукоять гладиуса. – Теперь не уйти нам спокойно.

– И пусть даже так, – глаза Люциана замерли, глядя сквозь Табриса, что заслонил собой заставу Тир-Харот. – Я должен встретиться с ним.

– Ты даже не приблизишься к нему, Люциан, арбалетчики расстреляют нас.

– Генерал не опустится до такого, а даже если ему вздумается убить меня своей рукой, то я заберу его в самое пекло, уж ты поверь, Табрис.

– Прости меня, но в тебе говорит безумие, друг мой, – Табрис схватил его за руку и развернул на себя. – Остановись, пока не поздно.

– Нет, я уже иду, – Люциан отдёрнул руку и направился обратно к сержанту Вошь, что так и стоит на дороге, потеряв того из виду, испуганно дёргает головой.

– Да что с тобой, Люциан? – Табрис пошёл за ним, по-прежнему пытаясь предостеречь от ошибки, которую так упрямо тот хочет совершить. – Ты погубишь всех нас.

– Я пойду один, – Люциан обернулся, и в синеве его глаз блеснула ярость, словно она задурманила ему мысли, и единственное, о чём он может думать, это только ненависть. – Ты здесь по собственной воле и волен поступать, как вздумается, а мне дорога через Тир-Харот, и только так.

– Это не твои слова, – Табрис отвёл глаза, не выдержав злобы Люциана на себе, что вырывается фонтаном грубых слов. – Это слепая ярость в тебе, ты не видишь опасность для самого себя в своих поступках.

– Всё я кристально вижу, и нет мне пути в обход, – через спину закончил Люциан, а Табрису ничего не осталось, как молча последовать за ним – выполнять свой долг перед дочерью Императора.

Солнце в зените, освещает стену сверху. Под лучами его виден сам генерал Небирос Красный в окружении своей бессменной свиты. Он своим взглядом тревожно ищет в окрестностях леса хоть какое-то движение, то и дело передвигаясь по стене из стороны в сторону, как цепной пёс.

Люциан с Табрисом оседлали коней, что достались от погибшего патруля. Одного оставили для Исрафеля, что с Шаксом теперь ждёт сигнал. Молодого сержанта Вошь с копьём они пустили чуть впереди и неторопливо вышли по дороге из леса за ним. Он гордо идёт во главе конвоя к воротам Тир-Харот, над своей головой возвышая копьё всё с той же красной тряпицей как знамя победы.

Генерал на стене, видно, взбодрился, с такого расстояния Люциан не видит, радуется он или негодует, но точно ждёт его. Он неопределённо машет руками, кому-то отдаёт указы, суетится в ожидании паладина. Люциан слегка улыбнулся этому, по нему абсолютно не заметна какая-либо нервозность, так как в сумке, что на боку его коня, он держит козырь для генерала.

– Когда всё это закончится и мы всё же доберёмся до Империи, – вполголоса промолвил Табрис так, чтобы его услышал только Люциан, – надеюсь, ты не скажешь, что я был прав, – тот только усмехнулся и ничего не ответил, все его мысли сейчас занимает диалог с генералом, что выстраивается и безнадёжно упирается в навязчивый успех. Самоуверенности в молодом наследнике хоть отбавляй – всё равно будет через край.

– К чему всё это представление, наследник? – послышался голос генерала со стены. Он даже высунулся, чтобы лучше видеть лицо собеседника.

– Приветствую Вас, генерал Небирос, – произнёс Люциан с ухмылкой, но в ответ тот молча продолжал ждать ответ на свой вопрос, что, безусловно, не может не разозлить. – Чего не скажешь о вас… – Люциан остановил своего коня на подходе метрах в двадцати. – У меня встречный вопрос, генерал, а почему ворота до сих пор заперты? – рядом с Люцианом остановился и Табрис, сержант Вошь подошёл гораздо ближе и встал у самых ворот, ещё бы немного и он начал бы скрестись.

– А кому мне их открывать, убийце моих людей? – генерал так напрягся, что его лицо покраснело и вены вылезли на шее. От слов за стеной толпа мирян завыла негодованием как бушующее море.

– Громкое обвинение, генерал, – Люциан, даже не щурясь, смотрит на стену, где, чувствуя своё превосходство, злорадствует Небирос. – Так разве я похож на убийцу?

– А как иначе назвать человека, что в ряду своего высокомерия уже не принимает за людей простолюдин? – толпа за стеной ещё громче завыла, а генерал ещё краснее стал. Он краснеет всё сильнее от напора своего преимущества и давит его из себя, как из заднего прохода. – Люди Тир-Харот, я обращаюсь к вам! – он вдруг выпрямился и, разведя руками, повернулся к заставе. – Вы готовы принять человека, если он ещё человек, который может хладнокровно лишить жизни любого из вас, просто если вы ему не понравитесь?

– Нет! – толпа за стеной воет, и вот-вот камни полетят через неё в наследника.

– Я! – лицо генерала сияет со стены, излучая счастье победы без боя. – Я, как гостеприимный наместник, отправил встречать его своих лучших людей, чтобы он в безопасности и в здравии добрался до Тир-Харот. А что он, я спрашиваю вас?

– Что? – толпа уже бушует за стеной, и уже слышны удары в ворота изнутри.

– А он приходит к вам домой в Тир-Харот верхом на конях, что помнят ещё других всадников! Тех всадников, что были вам братьями! – генерал вещает на всю заставу, осыпая мирян своей ересью и наслаждаясь своим же ораторством. Люциан тем временем спокойно растягивает защёлку на сумке, готовясь достать подготовленный козырь. – И кто он после этого, разве не убийца?