Текст книги "Живая вода"

КВАСНИКОВ. Каюсь, мы с ней губы раскатали…

МУРОМЕЦ. Всё это милая, безобидная шутка…

КВАСНИКОВ. Тогда об чём базар, шеф? Дайте мне тысячу баксов срубить?

МУРОМЕЦ (морщится). Коля, я столько бился с тобой, учил языку, манерам… Говори по-русски!

КВАСНИКОВ. Вы же решили умирать, так оставьте добрую память? Это будет по-царски!.. Дайте денег заработать? Всё равно же… застрелят. А я с киллеров штуку сниму, за подставу. Стольник отдам в жертву, а полтинник, чтоб поминали целый год. Там есть такая услуга.

МУРОМЕЦ. Ладно, подставляй меня…

КВАСНИКОВ. Идите в двери! И скорее, а то мужики там продрогли, дождь всю ночь хлестал. Как бы заряды не подмокли.

МУРОМЕЦ. Бог не выдаст – свинья не съест.

КВАСНИКОВ. Это вы к чему?

МУРОМЕЦ. Да чтоб порох оставался сухим.

КВАСНИКОВ. Я в окно. А то там саданут из базуки – подъезд разнесут вдребезги. Извините, но вас, шеф, иначе не завалить.

МУРОМЕЦ. А ты проследи, чтоб профессионально. Контрольный выстрел в затылок.

КВАСНИКОВ. Всё в лучшем виде! Им же заплачено.

МУРОМЕЦ. Ладно, прощай, Коль. Я пошёл. (Идёт к двери – возвращается.) Слушай, брат… О Монике позаботься. Ну, мало ли чего… Чтоб не сгинула. Пусть поживёт ещё, может, ей повезёт.

КВАСНИКОВ. Шеф, само собой! Идите спокойно, в обиду не дам.

МУРОМЕЦ. И ещё знаешь… Говорить неловко. Вчера заказывал, а сегодня… (Достаёт деньги.) Тёще моей отдай. Пусть дождётся, когда новый «Титаник» построят… И купит билет на первый рейс.

КВАСНИКОВ. Не понял… Это когда ещё будет? Она и так старая, не доживёт.

МУРОМЕЦ. Она доживёт.

КВАСНИКОВ. Ничего себе, клёвый подарочек! (Считает деньги.) Жене любимой не оставили, а тёще… У вас с ней что-то было? Может, она беременна?

МУРОМЕЦ. За что я тебе зарплату платил?..

КВАСНИКОВ. Извините, император, понимаю царскую натуру, но это странно…

МУРОМЕЦ. Это не подарок, Коля – жестокая необходимость.

КВАСНИКОВ. Не понял, шеф… Нет, я вник, предсмертные наказы, но вы же в здравом уме и твёрдой памяти.

МУРОМЕЦ. «Титаник» должен утонуть.

КВАСНИКОВ. То есть, как должен?

МУРОМЕЦ. О, Боже!.. Если «Титаник» поплывёт – всё рухнет! Всё утонет! Уйдёт на дно морское! Плавать можно лишь на лодке, вдвоём. На маленькой вёсельной лодке. Ну, или на яхте, под парусом. И только вдвоём! Нельзя сажать на борт более двоих. А в наше время почему-то и двоим тесно в одной лодке…

КВАСНИКОВ. Но при чём здесь ваша тёща? И такие баксы?

МУРОМЕЦ. Да при том, что едва баронесса ступит на палубу, всякий пароход непременно пойдёт ко дну!

КВАСНИКОВ. А-а! Понял! Сразу бы сказали, теракт. Тёща вместо бомбы!

МУРОМЕЦ (отмахивается, сворачивает матрац). Пусть будет так. Я иду!

КВАСНИКОВ. Матрац-то вам зачем, император? Теперь он не пригодится.

МУРОМЕЦ. И верно, зачем мне этот матрац на том свете?.. (Снова расстилает.) Сила привычки, любимый матрасишко…

КВАСНИКОВ. Насчёт похорон не волнуйтесь, всё сделаю в лучшем виде.

МУРОМЕЦ. Да уж постарайся.

Идёт к двери, открывает замок, после чего поправляет галстук, вздымает голову и открывает дверь. Квасников лезет через окно.

КВАСНИКОВ. Ну вы и монстр, шеф. Конечно, избавиться от этой ведьмы не просто, но всё равно вы, полный беспредельщик! Тучу народа сгубить из-за тёщи…

МУРОМЕЦ выходит из подъезда. Хлопает дверь. Стоит с высоко поднятой головой. Долгая пауза, тишина. Из-за угла киоска появляется Квасников, кому-то машет рукой – огонь! – а сам зажимает лицо руками, отворачивается…

Полная тишина. Пауза. МУРОМЕЦ выставляет ногу, делает грудь колесом – эдакий коммунист перед расстрелом.

МУРОМЕЦ. Прошу вас, господа! Я готов, пожалуйста!

Квасников не выдерживает, грозит кулаком в зал – киллеры там.

КВАСНИКОВ. Что вы ждете, профессионалы, мать вашу!.. Огонь!

Зажимает уши, ждёт – тишина.

МУРОМЕЦ. Стреляйте же, господа!

КВАСНИКОВ (кому-то). Эй, вы куда? Куда?! Козлы вонючие… Я же его подставил!.. Куда вы, стой! Бляха – муха, и это профессионалы?!.

МУРОМЕЦ (в зал). Эй, господа киллеры! Чего же вы? Стреляйте!

Пауза. Квасников выползает из-за киоска, трясётся, идёт на коленях к Муромцу, крестится. Взгляд лучист и светел.

КВАСНИКОВ. Святой… Шеф, вы святой! Они бежали… Они бежали, как последние!.. Я понял. Понял! Встану с вами рядом. Я ваш апостол!.. Святой, истинно святой!

Громко хлопает входная дверь. Затемнение.

МОНИКА моет шваброй пол. Юбка подоткнута. Резка в движениях – русская злая баба, отягощённая бытом. ПАНИ ЯДВИГА с гипсовым воротником печально наблюдает.

ПАНИ ЯДВИГА. Не замывала бы следы… Вдруг вернутся?

МОНИКА. Месяц уж в грязи сидим!.. Опостылело всё!..

ПАНИ ЯДВИГА. Полы мыть так и не научилась… Только грязь развозишь!

МОНИКА. Я не поломойка. Я не создана для этого. Бери и мой сама!

ПАНИ ЯДВИГА. У меня шея. И я не жду гостей. Это к тебе ходят…

МОНИКА. Кто ходит? Тварь эта из инюрколлегии? С меня взятку жмёт, а сама палец о палец не ударила…

ПАНИ ЯДВИГА. Ты сама-то хорошо искала?

МОНИКА. Мам, ты же понимаешь: чтобы мне стать наследницей зарубежных счетов и недвижимости, нужен труп… Они, эти буржуи, напридумывали законов! Копейки не возьмёшь!.. Я перекрыла дороги, аэропорты, вертолёты барражировали… Даже с собаками искала! Милиция отловила семьсот пятнадцать беглых мужей… Триста экстрасенсов рыскали по всему Земному Шару – исчезли. Будто на другую планету. А теперь сама пол мою! Всё потратила…

ПАНИ ЯДВИГА. Стирального порошка нет… А мне нужно манишку постирать. Завтра приём в посольстве государства Урарту. Сам президент будет.

МОНИКА. Обмылок есть в ванной, постирай…

ПАНИ ЯДВИГА. Что ты? Хозяйственным мылом кружевную манишку?..

МОНИКА. Может тебе машину купить? С автоматом?

ПАНИ ЯДВИГА. И пенсию не несут…

МОНИКА. Пенсию… Надо искать выход! Пойди на рынок и продай его вещи.

ПАНИ ЯДВИГА. Он ничего, кроме матраца, пижамы и тапочек, в дом не принёс. Вещи… Иди и продавай сама! Чтобы я, баронесса, как старьёвщица, стояла на рынке?

МОНИКА. В таком случае, мама… Я пойду на панель.

ПАНИ ЯДВИГА. На панель! Чуть что – сразу на панель. Туда ты всегда успеешь… Никакой фантазии, изобретательности. Примитивный век!.. Ладно, схожу на приём, может, президента уведу…

МОНИКА. Какого президента, мама?! Людоеда, что ли?

ПАНИЯ ЯДВИГА. Да нет, президента государства Урарту. Не для себя, между прочим – для тебя. Вдруг у вас получится взаимопонимание? Они в этом государстве очень приличные люди. Ну, очень! А президент!.. Ах, какой у них президент!

МОНИКА. Погоди, Урарту?.. Что-то слышала… Не припомню… Из молодых независимых государств? Это не в Прибалтике?

ПАНИ ЯДВИГА. Где – не знаю, но посольство уже есть. И президент… Такой мужчина…

МОНИКА. Нет, бывшие республики для меня – слишком примитивно и ненадёжно. Вот если бы с берегов Гудзона, Сены или на худой случай, с побережий какого-нибудь океана…

ПАНИ ЯДВИГА. Тогда ищи своих беглых мужчин. А не журавлей в небе…

МОНИКА. Да сколько их искать…

ПАНИ ЯДВИГА. В одном месте ты не искала.

МОНИКА. В каком… месте?

ПАНИ ЯДВИГА. В монастырях!

МОНИКА. Да они же безбожники. Кто их возьмёт?

ПАНИ ЯДВИГА. Этот мужчина… Который ночью обнимал, набожный человек. Пообнимал, пообнимал, и ещё ничего не сделал, а уж перед иконами встал, грехи замаливать. И образованный! Молитвы на латыни читает.

МОНИКА. На какой латыни – по фене. Это такой юридический язык.

ПАНИ ЯДВИГА. Господи, какой он грешник? Святой!.. И муж твой был святой. Могли взять в монастырь.

МОНИКА (нехотя). Ладно, проверю…

ПАНИ ЯДВИГА. А может, и в живых нет. Время-то какое… Было сразу два мужчины. Да каких!..

МОНИКА. Ничего не осталось, кроме… тебя. А был бы вместо вас трёх один папа!.. Кстати, а папа у меня есть?

ПАНИ ЯДВИГА. Папа?.. О, да! Разумеется!

МОНИКА (сердито моет). А я уж думала, непорочное зачатие.

ПАНИ ЯДВИГА. Порочное! Ах, какое порочное…

МОНИКА. И кто он? Помнишь?

ПАНИ ЯДВИГА (глаза к небу, загибает пальцы). Кто?.. Твой папа?.. Это знаменитый человек. В своё время очень известный мужчина… Вице-король Индии!

МОНИКА. Что?.. Вице-король?! И ты до сих пор молчала?! (Швыряет швабру.) У меня такой папа, а я тут с тряпкой! Я же вице-королевна!.. Как его зовут?

ПАНИ ЯДВИГА. Лорд Керзон.

МОНИКА (после паузы). Ты что? Совсем уже?!. Лорд Керзон! Он когда жил-то? Мы его по истории в школе проходили… А ну, вспомни! Напряги память! Неужели мне вечно теперь жить в этой берлоге, мама? Я его разыщу, приеду. Скажу – здравствуй, папочка. Он как увидит меня, так сразу и… Мамочка, ну пожалуйста, вспомни, пока живая.

ПАНИ ЯДВИГА. Ах, что же делать?.. Право же, не знаю. Я в затруднительном положении.

МОНИКА. Мама, ты мне сейчас скажешь! Я сейчас тебя… загипнотизирую.

ПАНИ ЯДВИГА (торжественно). Дорогая дочь. Моника! Я должна открыть тайну. И восстановить историческую справедливость.

МОНИКА. Ой, мам, перестань! Опять про «Титаник»? Я твоих фантазий наслушалась…

Пани Ядвига уходит в свою комнату и возвращается, держа на подушечке Звезду Героя.

ПАНИ ЯДВИГА (скорбно). Полюбуйся…

МОНИКА. И что? Звезда? Понятно, значит, мой папа был героем? И награждён посмертно?.. Да зачем мне нужен папа-герой?! А за муляж звезды на Арбате всего триста баксов дают.

ПАНИ ЯДВИГА. Папа твой не герой. А Золотая Звезда – моя!

МОНИКА. Поздравляю… Но мать-героиня, это тоже не в кайф! Мне нужен папа. Хочу папу!

ПАНИ ЯДВИГА. Меня наградили за ликвидацию Карибского кризиса. Самая памятная награда… Как молоды мы были!.. Твой папа меня обожал. Он становился на одно колено и целовал край платья. «Пани Ядвига! Я от вас без ума!..» Всё хотел подарить какой-то остров в Бермудском треугольнике…

МОНИКА. Но кто он? Как его звали?

ПАНИ ЯДВИГА. Его звали Джон…

МОНИКА. Мама, ты опять?!.

ПАНИ ЯДВИГА. Это был тридцать пятый президент Соединённых Штатов! Не герой, но погиб смертью храбрых.

МОНИКА. Погиб?.. (Плачет.) Бедный папочка… Так и не увидел дочки… Но у него есть родственники?

ПАНИ ЯДВИГА. Многих постреляли, но, вероятно, ещё остались…

МОНИКА. Как его фамилия? То есть, моя фамилия? Настоящая?

ПАНИ ЯДВИГА. Кеннеди… Папу звали Джон Фицджеральд Кеннеди…

МОНИКА (после гневной паузы). Мам, ты считать умеешь? Если мой папа Кеннеди, мне должно быть под сорок! А мне всего двадцать два.

ПАНИ ЯДВИГА. Ты что, против? Чтоб папой был Джон?

МОНИКА. Нет, я не против. Но, к сожалению, это невозможно, никто не поверит… Мамочка, может не тридцать пятый, а, к примеру, тридцать восьмой? Тридцать девятый президент?

ПАНИ ЯДВИГА (считает, вдруг радостно). И правда. Не получается!.. Чья же ты тогда дочь?

МОНИКА. Я у тебя спрашиваю!

ПАНИ ЯДВИГА (в недоумении). Неужели?.. Нет, не может быть. По всем предположениям исключено… Да нет! Чудес не бывает!

МОНИКА. Ну-ка, ну-ка, что за чудеса? С кем?

ПАНИ ЯДВИГА. Я ещё не уверена, не могу обманывать… Мы просто с ним плыли в океане…

МОНИКА. Мама!.. Хочешь всю жизнь без стирального порошка сидеть?

ПАНИ ЯДВИГА. Ты и правда… непорочное зачатие.

Моника готова наброситься, но хлопает дверь подъезда и почти сразу – стук в дверь. Обе настораживаются.

МОНИКА. Мама, спроси, кто.

ПАНИ ЯДВИГА. Сама спроси!

МОНИКА. Но меня могут взять заложницей!

ПАНИ ЯДВИГА. Да это же так приятно – заложницей… Пойду открою, может, меня возьмут?

Открывает. Входит скорбный КВАСНИКОВ, оставляя дверь открытой. Пани Ядвига выглядывает – пусто… Моника пятится, затем бросается вперёд.

МОНИКА. Где?.. Где мой муж! Ты куда дел моего мужа?

Квасников достаёт из пакета литровую банку с наклеенной фотографией Муромцу в чёрной рамке, ставит на стол, снимает кепку и скорбно замирает.

ПАНИ ЯДВИГА. Что это? Что вы принесли?

КВАСНИКОВ. Вашего зятя, баронесса.

МОНИКА. Что?.. Это же… Пепел какой-то!

КВАСНИКОВ. Не пепел – прах императора.

Немая сцена.

Занавес

Действие второе

Картина первая

В доме траур. За столом на кухне ПАНИ ЯДВИГА, МОНИКА и КВАСНИКОВ. Посередине – банка с прахом. Стопка, накрытая хлебом, поминки аскетичные. Рассматривают фотографии.

ПАНИ ЯДВИГА. Лежит, как живой… И гроб богатый, по достоинству.

КВАСНИКОВ. Люкс-президент… Управление дистанционное. Вот эти крышки можно открыть, закрыть, как телевизор, с пульта. И ещё – встроенный музыкальный центр. Музыку играет… (Незаметно щекочет баронессу.) Ну, и как полагается, сотовый телефон в руку вложили. Сорок тысяч баков…

МОНИКА. Сорок тысяч?.. Ужас! Наша квартира столько не стоит.

КВАСНИКОВ. Да… За такие деньги я бы и сам лёг…

ПАНИ ЯДВИГА. А зачем телефон?

КВАСНИКОВ. А чтоб с того света позвонить мог. Или мы ему.

ПАНИ ЯДВИГА. А номер записали? Как ему звонить?

МОНИКА. Мама, это же всё прибамбасы «новых русских». Ты что, звонить ему собралась?

ПАНИ ЯДВИГА. Вдруг захочется с мужчиной поговорить…

МОНИКА. А кто тебе ответит? Этот мужчина вон в банке лежит. И гроб там, и сотовый телефон… Сгорело всё! (Квасникову.) Кстати, откуда такие деньги взял на похороны? Нет, я вас не понимаю! Вы просто извращенцы. Вбухать такие бабки, чтоб потом засунуть в крематорий…

КВАСНИКОВ. Свои потратил. Ради друга, можно сказать, брата…

МОНИКА. Вы разлагаете общественные нравы. Мама вон пенсию не получает…

КВАСНИКОВ. Это совсем не большие деньги.

МОНИКА. Не большие? Ну, да, у вас свои привычки…

ПАНИ ЯДВИГА. Сударь, скажите мне номер. Дайте его мобильный телефон.

КВАСНИКОВ (роется). Сейчас… Где-то был… Неужто потерял?!

ПАНИ ЯДВИГА. Вы не потеряли. Вы просто не положили в гроб телефон. Оставили президента без связи с внешним миром!

КВАСНИКОВ. А, вот! На ладони записал. Двести двадцать два, двадцать два, двадцать два. Записывайте!

ПАНИ ЯДВИГА. Так запомню. Память у меня слава Богу… Двести двадцать два… Благодарю вас, голубчик.

МОНИКА. А кто мой папочка – не помнишь…

ПАНИ ЯДВИГА. Двести двадцать два… Странный какой-то номер. А звонить как? Заказывать или по коду?

КВАСНИКОВ. Нужно привыкать к цивилизации, баронесса. На тот свет звонят напрямую и бесплатно. Если за ритуальные услуги бабки вкатил, хоть всю жизнь потом названивай.

ПАНИ ЯДВИГА. Ах, какая прелесть! Нет, век коммуникаций – это замечательно. Вот только зря его кремировали…

КВАСНИКОВ. Знаете, сколько стоит место на кладбище?.. Это же рынок! Умирать не захочешь.

ПАНИ ЯДВИГА. Но в гробу как живой. Всхуднул только…

КВАСНИКОВ. На ходу умер, сердце остановилось. А он ещё шёл, шёл… Километров пять… Кстати, это вам! (Протягивает пачку долларов.) Воля покойного.

ПАНИ ЯДВИГА. Зачем мне теперь столько денег?.. Лучше бы место на них купили и схоронили. А я бы на могилку съездила…

МОНИКА. А мне что передал покойный?

ПАНИ ЯДВИГА. Неужели и приличной урны не нашлось? Это в какой сосуд ссыпали президента?

КВАСНИКОВ. Посуда ещё дороже, чем место. Простой несолидно, а усыпанная бриллиантами не по карману…

МОНИКА. Что мне муж завещал?

КВАСНИКОВ. Тебе, вдова, только справку о смерти. (Отдаёт.)

ПАНИ ЯДВИГА (даёт деньги). Возьмите, сударь, и купите урну.

КВАСНИКОВ. Не могу, баронесса. Вам приказано на эти деньги утопить новый «Титаник». Воля покойного…

ПАНИ ЯДВИГА. Да сколько же их топить можно? У меня после того никак простуда не проходит. Вот я ему позвоню!.. Я что, белая медведица, плавать потом трое суток среди айсбергов?

КВАСНИКОВ. Этого я не знаю. Он сказал, «Титаники» не должны ходить по океанам. Сказал, на лодке надо, и вдвоём.

МОНИКА (читает справку). Мне нужен телохранитель, доверенный человек и толковый адвокат. В одном лице.

ПАНИ ЯДВИГА. На лодке и вдвоём… Ах, как это замечательно. Белеет парус одинокий, в тумане моря голубом!.. Святой был человек. (Выпивает.)

КВАСНИКОВ. Царство небесное! (Рюмка.) Упокой, Господи душу раба твоего. (Рюмка.) Пусть земля будет тебе пухом. (Рюмка.) Воистину святой. (Рюмка.) И вы святая, баронесса!

МОНИКА. Не увлекайся. Слышал, что я сказала?

КВАСНИКОВ. Ну. (Рюмка.)

МОНИКА. Прекрати пить. Впереди ещё серьёзный разговор!

ПАНИ ЯДВИГА. Пусть пьёт! Пейте, голубчик, с горя можно.

КВАСНИКОВ (манерничает). Как вы великодушны! Я вами любуюсь целый вечер.

МОНИКА. Замолчи, мама!

ПАНИ ЯДВИГА. Я чему тебя учила? Никогда не говори мужчине нет. Как ты собираешься их очаровывать?

МОНИКА. Теперь у меня есть чем их очаровывать. Коля, мне нужен телохранитель!

ПАНИ ЯДВИГА. Зачем телохранитель? Да к тебе же тогда и близко никто не подойдёт! Одинокая женская фигура – это так заманчиво для мужчин. У них сразу возникают… всевозможные фантазии. (Квасникову.) Сударь, у вас возникают фантазии, когда вы видите одинокую… соблазнительную фигурку?

КВАСНИКОВ. О, баронесса, такие фантазии возникают…

МОНИКА. Мама! Тебе пора отдыхать. И вообще, постельный режим!

ПАНИ ЯДВИГА. Ах, да! Постельный… Двести двадцать два… Ага, помню, пойду звонить. Сейчас поговорю, узнаю, как он там устроился… Он и в раю своё место найдёт, всю жизнь на ответственных должностях состоял…

Освобождает от мусора вазон, высыпает туда пепел из банки.

МОНИКА (запоздало). Что ты делаешь? Мама?

ПАНИ ЯДВИГА. Здесь ему будет уютнее. Покойный любил её, и всё спрашивал, почему стоит в передней? И когда дарил мне цветы, не совал их, как веник, а ставил в эту вазу и преподносил. «Это вам, милая баронесса!..» А я отвечала: «Да, сударь, я польщена. Поставьте их в мою комнату».

МОНИКА. Когда он дарил тебе цветы?

ПАНИ ЯДВИГА. И дарил, и присылал… А каждый день!.. Да, это был внимательный мужчина. Однажды в порыве страсти… носил меня на руках! Вернее, на плечах. (Поднимает вазон, с трудом несёт в свою комнату.) Идёмте, мой рыцарь. Вам будет хорошо этой ночью.

МОНИКА. Куда? (Пытается отнять.) Почему ты его уносишь к себе?

ПАНИ ЯДВИГА. Он сегодня ночует у меня.

МОНИКА. Но это мой муж!

ПАНИ ЯДВИГА. А мой любимый зять.

МОНИКА. Зачем тебе прах, мама? Ты получила деньги по завещанию.

ПАНИ ЯДВИГА. А ты – справку о смерти!

МОНИКА (ставит банку). Отсыпай! Ровно половину.

Пани Ядвига трясёт пепел в банку. Квасников тем временем наливает и воровски пьёт рюмку за рюмкой. Хватил и ту, что стояла, накрытая хлебом. Достал револьвер, вытряхнул патроны из барабана, вставил один. Начинает играть в русскую рулетку.

ПАНИ ЯДВИГА. Хватит!.. Уже половина!

МОНИКА. Нет, сыпь ещё. Да на вот ложку!

ПАНИ ЯДВИГА (сыплет, жадничает). Не понимаю, зачем тебе пепел? Когда много живых мужчин… Ну, всё! Больше не дам. (Уносит, скрывается в комнате.)

МОНИКА (Квасникову). Вот теперь и поговорим!.. Ты что делаешь?

КВАСНИКОВ. Я играю… Это русская рулетка.

МОНИКА. Прекрати сейчас же! (Отнимает револьвер.) С ума сошёл?

КВАСНИКОВ. Нет, хочу выиграть…

МОНИКА. Ты уже выиграл. (Озирается.) Это ты его… в банку ссыпал?

КВАСНИКОВ. Он сам ссыпался… Шёл, шёл и упал. (Со слезой.) Послушал – сердце не бьётся.

МОНИКА. Со мной можешь не темнить. Свидетелей не было? Всё чисто?

КВАСНИКОВ. Какие там свидетели?.. Мы же в лесу ходили, птиц слушали…

МОНИКА. Я в долгу не останусь. Значит так. Беру своим телохранителем, доверенным и адвокатом. Ты же юрист?..

КВАСНИКОВ. Юрист. И хочу быть прокурором. А ещё – в оперу.

МОНИКА. Сделаю из тебя прокурора, и в оперу свожу, если заслужишь. Но больше ни на что не претендуешь, понял?

КВАСНИКОВ. На что это – ни на что? Не понял…

МОНИКА. Зарплату будешь получать баксами и регулярно!

КВАСНИКОВ. Баксами согласен. Но всё равно не понял…

МОНИКА. Никакой любви! Чтобы к моей постели на выстрел не подходил.

КВАСНИКОВ. А хочется!.. Иногда так хочется…

МОНИКА. Что тебе хочется?

КВАСНИКОВ. Подойти на выстрел… Только не к постели, а к любви. И чтобы она выстрелила… Прямо мне в сердце. (Подходит к тёщиной двери.)

МОНИКА. А ты психически здоров, Коля? Мне не нравятся твои навязчивые идеи суицида. То русская рулетка, то ещё какие-то глупости… Или это у тебя на почве алкоголя?

КВАСНИКОВ. На почве горя… Скорблю по президенту. (К небу.) Как ты там, святой шеф?.. И на почве любви.

МОНИКА (хлопает Квасникова по щекам). А ну, не раскисай! Я вообще запрещаю пить! (Отодвигает водку.) Согласно международному законодательству, я вступлю в права наследства только через полгода после смерти. Мне сейчас нужна наличность.

КВАСНИКОВ. У меня ни цента… Всё на похороны спустил.

МОНИКА. Можно было и не шиковать! А то гроб с музыкой…

КВАСНИКОВ. По секрету… Я этот гроб напрокат брал, только сфотографироваться. А в печку его голенького засунули… Так и улетел на небеса!

МОНИКА. Зачем отдал все деньги маме? Сунул бы стольник, и хватило.

КВАСНИКОВ (машет). Нет-нет-нет! Воля покойного – закон. Это святые баксы. Знаешь, сколько будет стоить билет на первый рейс нового «Титаника»? Ого!.. (Заговорил, тащит к себе бутылку.) Такая реклама! Такие бабки вбивают. А пароход-то опять будет разового пользования!

МОНИКА. Ладно, мама из ума выжила, а ты-то что? Неужели веришь, что она поплывёт вообще куда-нибудь? У неё шейные позвонки после «Милиционера Гвоздева» не срослись.

КВАСНИКОВ. Но и «Титаник» не построили!.. Нет, баронесса – удивительная женщина. Гадом буду, утопит…

МОНИКА. Коля, но это же всё блажь. Фантазии! Нам предстоит продержаться полгода в особых условиях. Нужны деньги на текущие расходы, а ты отдал их безумной старухе. Я же пока в потенциале молодая и богатая вдова!

КВАСНИКОВ (тупо). Такова была воля твоего покойного мужа. Я привык работать честно. И тебе служить не хочу.

МОНИКА. Меня могут захватить, пытать утюгом… Будешь обеспечивать безопасность тела.

КВАСНИКОВ. Не грузи меня своими проблемами. (Тянется за бутылкой.)

МОНИКА (бьёт по рукам). Что такое? Не нравится роль телохранителя?.. Увы, Коля, теперь моей руки будут добиваться лучшие женихи Европы и Американского континента.

КВАСНИКОВ. Я хочу любви. И сейчас бы пошёл туда! (Указывает на тёщину дверь.)

МОНИКА. Ты что, извращенец?

КВАСНИКОВ. Не знаю… Может, и извращенец…

МОНИКА. Ну, хватит прикидываться. Какой наглец! Ты же мне хамишь, Квасников!

КВАСНИКОВ. Любви желаю!

МОНИКА. Ещё чего!

КВАСНИКОВ. Тогда плати баксами. Нормальными баксами с зелёной рожей.

МОНИКА. Будут и баксы, и рожа зелёная. Только придётся подождать шесть месяцев.

КВАСНИКОВ. Откуда возьмутся, девочка?

МОНИКА. Я же вступлю в наследство!

КВАСНИКОВ. Вступай… Только наследства-то нет. Старик, царство ему Небесное, ничего, кроме справки о смерти, не оставил. Ну, ещё вон кучку пепла…

МОНИКА. Ты что, упал?.. А счета в иностранных банках? Недвижимость?..

КВАСНИКОВ (наливает и пьёт). Эх, киска… Всё блеф! Он мне признался перед смертью…

МОНИКА. В чём признался?

КВАСНИКОВ. Старик нищим умер, как церковная крыса. Ни счетов, ни вилл… Я уже проверил.

МОНИКА (мечется, потом бьёт Квасникова). Не может быть… Сама видела… Собственными глазами! Пять миллионов в Швейцарском. Семь – в штатах!.. Вилла на Мальте. Дом в Париже. Лыжный домик в Альпах.

КВАСНИКОВ (уворачивается). Липа!.. Фуфло… Безвинная шутка императора… Ничего, кроме этой норы! И то тёщина «хрущёвка».

МОНИКА (вдруг). Он тебе признался? Если признался… Значит, ты пытал его? Ты его пытал! Утюгом, паяльником, пакет на голову…

КВАСНИКОВ. Да я что, беспредельщик, чтоб святых пытать? Или Понтий Пилат?

МОНИКА. Ты пытал его, а потом убил. Заставил перевести на себя всё состояние.

КВАСНИКОВ. Пусть земля будет пухом! (Пьёт.) Мне пора… Я не хочу сидеть за одним столом с чокнутой бабой.

МОНИКА. Ты никуда не пойдёшь! (Хватает револьвер.) Мама! Это он убил президента. Это он сделал меня вдовой и ограбил… Мама?!

КВАСНИКОВ (встаёт, качается). Ладно орать-то, соседи спят… А что это у вас пол качается? (Роняет банку с пеплом.) Шеф, ну какой вы не устойчивый. Что вы всё время падаете?

МОНИКА. Стоять, подонок!.. Мама? У нас в доме убийца и грабитель! (Швыряет в него тарелку.) Мама, заходи с тыла! Сейчас мы его самого! Утюгом, кипятильником, паяльником!.. Всеми электроприборами!

КВАСНИКОВ (наступает). Девочка, не балуй… Ладно, так и быть, остаюсь у тебя… Но запомни, под пистолетом!.. Ух ты, моя киска! Спинку выгнула. Дай поглажу?

МОНИКА. Не подходи!.. Мама, ну где ты там?.. Стоять, мерзавец! Не смей приближаться!..

Квасников идёт – Моника визжит стреляет. Квасников делает несколько шагов.

КВАСНИКОВ. Я сделал ставку… И выиграл…

Замертво падает на пол. Пауза. Из комнаты выглядывает ПАНИ ЯДВИГА. В руке телефонная трубка – оторвали от важного дела. Спокойно осматривает труп, трогает ногой.

ПАНИ ЯДВИГА. Этого делить не будем. Этого забирай себе. Всего целиком.

Скрывается за дверью. Пауза. Моника стоит над убитым. Затемнение.

Высвечивается комната ПАНИ ЯДВИГИ. Она садится в кресло, накрывает ноги пледом. В трубку.

ПАНИ ЯДВИГА. Да, сударь, несколько отвлеклась, не дают поговорить, кричат, кричат… Кажется, ваша вдова кого-то застрелила, вроде бы, мужчину… Который прах доставил… (Пауза, слушает.) Его, его, родимого! Так мешком и рухнул на пол!.. А у вас там, наверное, даже не стреляют? Какая прелесть!.. Ну, полно о земном, давайте о возвышенном. Не хочется омрачать… Деньги? Успел, передал, и я всё исполню, как завещали. Только знаете, голубчик, в Атлантическом холодновато плавать в это время, не сезон. Нельзя ли похлопотать и заменить океан… Допустим, на Титанический… Простите, я так Индийский называю!.. Акулы? Что вы, акулы меня давно не трогают, я с ними нашла общий… И шлюпку за мной пришлёте? Как я вам благодарна, мой друг! Узнаю, узнаю вашу щедрую душу… (Застенчиво.) Простите, сударь, хотела спросить: вы не сердитесь на меня?.. За земную жизнь, за земную! Ведь я вам много крови попортила… Помню ваше благородство, сокол мой, но всё же имеет пределы… Ах, сударь, вы камень с души сняли! И ещё один вопрос, можно? Несколько щепетильный (хихикает), и сугубо мирской. Вы там в каком виде ходите?.. Боже, и женщины?.. Что? Ой, помехи, не расслышала!.. (Смеётся.) Это вы тонко заметили – как на пляже нудистов!.. Всё время плюс двадцать семь? А море?.. И море… Полно, полно, сударь! На земле как всегда страсти, ничего интересного… Ещё разочек уважьте моё любопытство: а в преисподней как ходят? Одетые или тоже… Как нет? Совсем нет? Вообще?.. Милый друг, куда же тогда грешников помещают?.. То-то я думаю: что у нас такой беспредел? Ну, просто ад кромешный… Ой, сударь, сударь, не вешайте трубку! А свидания разрешают?.. Ах, как было бы замечательно! Где же мне визу получить?.. Да я бы получила! А посольство того света на этом свете есть? Мне ещё ни разу не отказывали… И приёмы есть! Это замечательно! Но я, право, пока не готова, ещё гипс не сняли… О, да, как мы с вами упали! Даже шею сломать не жалко!.. (Благосклонно.) Позволяю, мой друг… Да, у нас уже утро. (Зевает.) Не скучайте!

Отключает телефон и весело начинает хлопотать – делать уборку в квартире. Работает пылесос, стиральная машина и телевизор одновременно – ад кромешный. Вдруг принюхивается, кричит.

Моника? Почему у нас в квартире такой запах? Глаза щиплет… Моника? Чем у нас так пахнет?

Из кухни появляется МОНИКА с револьвером.

Открой окна и проветри, дышать нечем. И приберись у себя, ко мне скоро явится гость.

МОНИКА (трагически). Какие гости, мама. У нас труп на кухне.

ПАНИ ЯДВИГА. Труп?.. Вот досада. Это очень плохо, когда приходят гости, а в доме труп. Что они могут подумать?

МОНИКА. Мама, я убила человека… Мужчину!

ПАНИ ЯДВИГА. Должно быть, ты это сделала напрасно… (Пылесосит.) И совсем не кстати… Я тоже однажды обняла мужчину, и он умер. От счастья.

МОНИКА. Что теперь делать?

ПАНИ ЯДВИГА. Как что? Убрать и замести следы.

МОНИКА. Убрать?..

ПАНИ ЯДВИГА. Ну, разумеется! Например, расчленить, сложить в чемоданы и вывезти за город. Или просто выбросить на свалку. Сейчас так все делают, у кого в квартире случайно оказывается труп.

МОНИКА. Мама!!. Я сойду с ума! Ты должна мне помочь!

ПАНИ ЯДВИГА. Выпей валерьянки и успокойся. С ума сходить можно лишь от любви, дорогая… (Доходит до кухни, пылесосит возле Квасникова.) Вот этот труп?.. Да, а я думаю, отчего пахнет?.. Такой даже в два чемодана не влезет. Крупный козёл, породистый…

МОНИКА. Убери его, мама! Иначе я… (Приставляет револьвер к груди.) Иначе я уйду из жизни. В самом расцвете лет!

ПАНИ ЯДВИГА. А ещё я видела по телевизору, в ванне заливают кислотой, а потом спускают в канализацию. Это технологически проще, но очень уж неэкологично! Представляешь, кислота попадёт в реку, потом в океан. Сколько рыб погибнет, рептилий, всяких моллюсков. Многие из них в Красную Книгу занесены, охраняются международными законами…

МОНИКА. Мне всё равно, мама. Делай, что хочешь, иначе будет два трупа…

ПАНИ ЯДВИГА. Один ещё куда ни шло, второй лишний. Я жду гостя!

МОНИКА. У нас в квартире произошло убийство! О чём ты говоришь?! Никто из посторонних не должен переступать порога!

ПАНИ ЯДВИГА. Да мой гость никому не скажет… Разве что Богу…

МОНИКА. Кто это? Откуда он? Кого ты пригласила в дом?

ПАНИ ЯДВИГА. Своего любимого зятя. С того света…

МОНИКА. Мама! У тебя безудержное воображение! С того света гости не ходят! Насмотрелась всякой гадости!.. (Выключает телевизор.)

ПАНИ ЯДВИГА. Я ему звонила, мы долго беседовали… Устроился, говорит, хорошо. Опять директором плодоовощной базы. Райские яблочки у него хранятся, плоды смоковниц… Представляешь, никакого воровства!

МОНИКА (устало). Не представляю…

ПАНИ ЯДВИГА. И говорит, ничего не нужно: ни денег, ни «мерседесов», ни вилл… Голенькие ходят и счастливы! Ты сама бы позвонила, всё-таки, не чужой человек тебе был… (Делает страшные глаза.) Погоди!.. Это трагедия!

МОНИКА. Что?..

ПАНИ ЯДВИГА. Забыла номер телефона… Какой-то очень сложный был… Ты не помнишь?

МОНИКА. Я уже ничего не помню… И вообще, эта ужасная бессонная ночь! У меня разламывается голова!

ПАНИ ЯДВИГА (подбегает к Квасникову). Уф! Слава Богу! Хорошо, ты эту шпаргалку не выбросила! Так… (Смотрит на руки.) Записывай: двести двадцать два…

МОНИКА. Прекрати, мама… Это безумие! Никуда я звонить не буду! Ты окончательно потеряла рассудок! С тем светом связи нет! Никакой!

ПАНИ ЯДВИГА. Не знаю, а я звонила… Так хорошо слышно! Изредка помехи, но он говорит, из-за космических станций…

МОНИКА. Пойми, мама, это всё развлечения «новых русских». Они в гроб вставляют автоответчик!

ПАНИ ЯДВИГА. Какой ответчик, если его кремировали? Всё сгорело…

МОНИКА. Мама! Американцы уже такого напридумывали! Ты отстала! Это обыкновенная виртуальная реальность! Ты говорила сама с собой! Скоро весь мир будет говорить сам с собой!

ПАНИ ЯДВИГА (забирает револьвер, профессионально осматривает). Ты переутомилась, Моника. Пойди отдохни, приведи себя в порядок… Нельзя же в таком виде показываться гостю. А я сегодня приберусь в квартире, труп снесу на помойку, мусор… Завтра обещали гипс снять, я же должна выглядеть!

Уводит Монику в комнату, укладывает в постель. Потом возвращается на кухню, между делом Квасникову.

Эй, мертвец, пора бы уж и воскреснуть, утро на дворе!.. Как неудобно вас подстрелили, сударь, всё время приходится перешагивать… Оживайте, голубчик! Сейчас живой воды дам.

Наливает водки, поит – Квасников вырывает стакан, выпивает залпом, озирается.

КВАСНИКОВ. Где я? В раю?

ПАНИ ЯДВИГА. В аду, сударь, где же ещё? Ну, кто вас такого пустит на тот свет? Вы просто обречены на бессмертие.