Текст книги "Понтифик из Гулага"

– Мне нечего завещать! – слабо возмутился Патриарх. – У меня только квартира… Но я готов, если вернёте меня!..

– Твоя квартира мне не нужна! – отрезал лесничий.

– Что же вы хотите получить? Вы же похитили, чтобы потребовать выкуп?

– Дед, ты служил в ООН? – вдруг спросил лесничий, натягивая на себя цивильные брюки. – Перед тем, как нагрянуть в наши края? Поделись с внуком своими подвигами. Чтоб я испытал чувство гордости.

– Должно быть, вам известно, я получил двадцать девять лет лагерей. Потом была ссылка, эмиграция… Кто же меня допустит в ООН?

– Да ты не понял, дед! – засмеялся тот. – Или хитришь. Не в Организации Объединённых Наций – в Отряде Особого Назначения при ВЧК. Служил? Служил… Так что верни мою посуду!

Он вывел оба глаза на одну орбиту и уставился на Патриарха. В этот миг Станкевич вспомнил давний, полузабытый случай, когда, ещё будучи телохранителем, отразил покушение на Переплётчика в городе Харькове.

Серые послушники, как ангелы, нависли над плечами, и сиплый поиграл кнутовищем.

– Надо с него мерку снять. А то опять не подойдёт.

И принялся замерять плетёным, змеистым кнутом рост и ширину плеч…

5

Внук словно растворился в вечереющем воздухе парка. Если его выследили и взяли люди с Лубянки, то опытный глаз Екатерины этого бы не упустил, да и не умели современные опера работать так, как прежние, КГБ-шные. И тогда вдовы решили, что Левченко исчез сам, по своей воле, а значит, не всё сказал, что-то ещё замыслил и унёс с собой.

Они разъехались по домам, и вот утром вдовствующей императрице на свежую голову пришла мысль, что наследство, если оно имеется на самом деле, не следует упускать и строить на него мосты. Пусть переправами через свои реки занимается государство. А скопленное Патриархом, ярым подвижником и борцом за права человека, должно служить этому благородному делу. Святые, выстраданные деньги!

Личных притязаний на наследство у чёрных вдов не было, государство щедро расплатилось и продолжало расплачиваться с ними за репрессии – тюрьмы, ссылки и психбольницы. Однако ещё покойным академиком был создан Фонд защиты прав человека, который требовал уйму денег, а сознательные граждане, бизнесмены и виноватое государство стремительно и массово теряли сознательность. Фонд давно существовал за счёт зарубежных пожертвований, и это настораживало ещё больше, чем проявление равнодушия власти. Патриарх ещё как-то умудрялся расшевелить известных олигархов, и те передавали наличными крупные суммы отступных, но теперь этот источник резко иссяк. К тому же, телевидению надоела вечная тема ущемления прав в России, да и западные коллеги всё больше жаловались на кризис, какие-то хитромудрые законы Европейского союза и намекали, мол, пора бы урезать аппетиты, у вас на самом деле свободы больше, чем у нас. Русских вообще не зануздать ни в один закон!

Странное исчезновение Патриарха должно было всколыхнуть общество, пробудить полузабытые защитные мотивы, и это бы стимулировало поступления в бюджет Фонда. Именно об этом чёрные вдовы и говорили весь вечер, повиснув на телефонах, прослушка коих была исключена.

С утра же, вдохновлённая мыслью, Екатерина поехала к адвокату, у которого по свидетельству Левченко хранилось завещание. Звонить своей подруге не стала, напротив, отключила телефон: надо было во всём брать инициативу в свои руки, а Елена Прекрасная и её заморочки сейчас мешали свежести и трезвости мысли.

Адвокат, уже не молодой, но неизвестный широкому кругу человек, был чем-то сильно смущён – возможно, никак не ожидал увидеть у себя в офисе знаменитую на весь мир правозащитницу. Хотя, имея дело с Патриархом, мог бы уже обвыкнуться в общении со столь знатными особами. Закралось подозрение, что никакого завещания нет, с чего бы он суетился и прогибался? Поэтому Екатерина скромно села на стул и начала издалека, спросив, знаком ли он лично с Патриархом. Адвокат согласно и подобострастно закивал, однако при этом разочарованно развёл руками:

– Безусловно… безусловно, знаком! Станислав Юзефович был у меня совсем недавно!

– И оставил завещание? – утверждающе, но скрывая изумление, спросила она.

– Так точно! Мы встречались с ним дважды. Проработали детали, сделали уточнения… И он написал, собственноручно. Вот этой ручкой! Буду хранить, как реликвию… Подписал, сам опечатал сургучными печатями! И сказал ещё, мол, теперь можно жить с чувством исполненного долга.

– Вы проверяли его на дееспособность?

– Лично удостоверился, – без энтузиазма проговорил адвокат. – Я знаю инструкции… Стороннее насилие полностью отсутствовало. Он приезжал ко мне один! Был весел, шутил. Облегчённо вздыхал, словно сбросил с себя ношу. Даже похвастался, внук у него нашёлся!..

Надо было говорить как-то лаконичнее и в приказном порядке, но в тот миг что-то затуманило её голову, возможно, само существование завещания и тайные дела Патриарха. Поэтому к зубам и языку, как жвачка, стала липнуть косность речи:

– Я знаю законы и понимаю ваш… служебный и гражданский долг, – заговорила Екатерина. – Сохранение тайны и всё прочее… Но существует государственная необходимость вскрыть завещание и ознакомиться. Вы слышали, Станкевич пропал при невыясненных обстоятельствах. Потребуется виза Генерального прокурора – она будет. Если суда – будет судебное решение.

С судом ещё можно было решить вопрос, а вот с Генеральным вдова хватила через край, поскольку была не уверена, получит ли его добро, но слово вылетело.

– Да я бы и без визы позволил ознакомиться, – адвоката поколачивало. – Вы лицо известное… Простите. Но буквально час назад я уничтожил завещание в присутствии трёх свидетелей. Не вскрывая пакета. Вот протокол…

И положил какую-то бумагу.

– Как – уничтожили? – не зная, то ли пугаться, то ли радоваться, спросила Екатерина. – По какому праву?

– Утром я получил письмо от господина Станкевича, – обречённо и обиженно признался адвокат. – Заверенное нотариусом ходатайство… Дезавуировать завещание с немедленным уничтожением. Всё законно, оформлено подобающим образом… И это право завещателя!

Вдовствующая императрица всё же решила радоваться, поэтому вернулось присутствие духа.

– От кого получили письмо? Лично от Станислава Юзефовича?

– Нет, через нотариальную контору. Доставил нарочный… Рука, подпись, всё удостоверено мной лично. Зрительно и со специальной компьютерной программой.

– Причина какая-нибудь указывалась?

– Без указания причин! Уничтожить, не вскрывая пакета…

– И вы не вскрывали?

– Не вскрывал!

– Даже из человеческого любопытства?

– Как можно?! Завещание такого лица?.. У нас инструкции, закон! В завещаниях могут быть государственные секреты.

Сквозь нарочитый испуг и естественную растерянность она узрела, что адвокат вскрывал пакет. И читал, возможно, сделал копию для истории, которую потом можно напечатать или загнать за крупную сумму.

– Ну, хорошо, благодарю, – вдовствующая протянула руку. – Вы честный человек и юрист. В случае чего, буду знать, к кому обращаться.

– Всегда рад! – залепетал тот. – Но не по рангу, так сказать. Вам открыт доступ к самому Генриху! Меня поразило, что Станислав Юзефович пришёл ко мне! Он же чистый клиент Генриха!..

На улице она завернула во дворы, нашла уединённое место, чтоб рассказать о новости Елене Прекрасной. Однако как только включила телефон, раздался её звонок.

– Внук объявился! – кричала она шёпотом. – Пришёл сегодня, часа полтора назад… Но это совсем другой внук!

– Как другой?!..

– Другой человек, мужчина!

– И назвался внуком?

– Назвался! Привёз письмо от Патриарха. И собственноручно написанное завещание!

– Задержи его у себя! – последовал приказ вдовствующей императрицы. – Под любым предлогом!

– Он и не собирается никуда уходить, – шёпотом заявила Елена. – Напротив, попросился пожить несколько дней у меня, на Гоголевском. Пока не уладим дело.

– Попросился жить?!..

– Да, я сказала, что у меня чистая квартира, – объяснила Елена. – Проверена на предмет прослушки и видеозаписи. Можно обсуждать любые темы. Он и согласился.

Екатерина собралась с мыслями.

– Где он сейчас?

– А сейчас залез в ванную комнату и там плескается. Никогда не видел джакузи… Я посмотрела у него в карманах и сумке. Некто Ворожей Дмитрий Ульянович. Старший лесничий Замараевской лесной дачи.

– Что ещё?

– Холост. То есть, разведён.

– Я не про это! – вдовствующая императрица и сама не знала, о чём спрашивает и что хочет услышать. – Откуда он взялся?!

– Из Замараевской лесной дачи! – тупо объяснила, видимо, шокированная вдова. – Так в удостоверении…

– Так он дачник, что ли? – погружаясь в зыбкую пучину растерянности, спросила Екатерина.

О лесоустройстве она не имела никакого представления.

– Не знаю! – в отчаянии почти выкрикнула чёрная вдова. – Похож на дачника, загорелый, искусанный…

– Кем искусанный?

– Комарами и мошками! Знаешь, такие насекомые, на дачах…

– А что в письме?!

– Короткая записка! Патриарх просит нас с тобой принять внука и посодействовать ему.

– В чём?!

– Наверное, в получении наследства!

– Сейчас приеду! Только не сообщай своим друзьям с Лубянки!

С тщательностью опытного конспиратора она отловила частника на улице, однако на Гоголевский поехала окольными путями и ещё дважды меняла машины за Садовым кольцом.

Косяк внуков был явлением, в общем-то, ожидаемым и предсказуемым, это стало понятно после первого. Но скорое появление второго, да ещё с завещанием, собственноручно написанным, могло говорить лишь о том, что чёрные вдовы ничего не знали о тайной, второй жизни Патриарха. И ещё о том, что кроме квартиры за ним числится нечто более ценное, если Левченко говорил о строительстве моста через какую-то реку.

Второй внук, точнее, пока что для вдов неустановленный самозванец, преспокойно спал в квартире Елены, смыв пыль в джакузи после долгой дороги. Или был неимоверно глуп, или, напротив, расчётлив и умён, если ничуть не опасался заявиться к помощнице исчезнувшего Патриарха с завещанием, написанным вчера. То есть, всё указывало на его злодеяние – организацию похищения с целью заполучить это самое завещание! А он почивал себе в просторной гостевой комнате, растворив настежь окно, так как привык жить на вольном воздухе.

Вдовы уединились в самом изолированном месте – в ванной, и ещё включили воду. И всё равно говорили полушёпотом, с оглядкой. Сначала они читали записку Патриарха и анализировали каждое слово и букву, но ничего особенного не обнаружили; напротив, такие сопроводительные записки он и в прошлом писал много раз, когда не хотел светиться по телефону. Это была не просто записка – отмычка, ключ и охранная грамота для самозваного внука!

Было бы интересно взглянуть на завещание, но оказалось, Елена Прекрасная видела его лишь как факт, чтобы определить почерк. Читать его псевдовнук не давал, она зрительно выхватила и запомнила лишь несколько слов и выражений, например, «в здравом уме», «Дойче банк», «две тысячи восемьсот карат» и почему-то выражение «виртуальные сосуды». Заметила ещё строчки каких-то цифр вперемешку с латинскими буквами и отдельно, ни с чем не сравнимую, оригинальную подпись Патриарха, в которую был искусно вписан скрипичный ключ. И дату составления документа – вчера!

То есть, похититель и в самом деле находился у них в руках, но мог в любой момент исчезнуть, заподозрив малейшую опасность. Елена Прекрасная предлагала всё же обратиться к Генриху или друзьям с Лубянки, а пока на всякий случай достать из сейфа наградной пистолет, держать наготове и, в случае чего, стрелять. А лучше, пока спит, прострелить ему колено, наложить жгут и ждать подмоги. Так делают бандиты в кино. Иначе он разметает, размажет их по стенам, поскольку мужчина ещё молодой, здоровый, мускулистый и, кажется, весьма решительный. Единственный недостаток – косоглазый, причём на оба сразу, оба гуляют, как хотят, и не поймёшь, куда он смотрит.

Екатерине такой план не понравился категорически, ибо она имела свой план относительно наследства. Вдовы согласились, что поведение Патриарха не логично – назначает встречу с одним внуком, а уезжает к другому и пишет второе завещание, а старое дезавуирует и уничтожает. Это либо насилие, либо… И тут обе они спотыкались, не в силах произнести вслух медицинский диагноз.

То есть, в любом случае действовать придётся самим, без посторонней помощи, а это значит, придётся или договариваться с внуком № 2, прежде установив его истинное родство, или пускаться на женские хитрости. Тем более, записка патриарха к этому обязывает. Например, прикинуться овечками и истинными поклонницами Патриарха, понудить его, чтобы проявил инициативу и сам попросил их помощи в получении ценностей из банка. На вид и по должности он человек лесной, сельский, и вряд ли соображает в банковских хитростях, тем паче, получение наследства по завещанию. Можно выманить у него такую доверенность, что он вообще останется с носом! Но сначала потребовать генетической экспертизы и провести её под надзором чёрных вдов!

Сон у внука оказался богатырским, был бы мелким мошенником, нервничал бы, дёргался, психовал. Так самоуверенно мог спать только человек с чистой совестью, либо полный кретин! Вдовы успели перебрать и обсудить несколько вариантов действий, но первый план показался самым приемлемым и надёжным.

Тем временем лесничий выспался и, потому как имел письмо от Патриарха и статус гостя, сразу был приглашён на чай. Несмотря на опыт, вдовствующая императрица сходу не сумела определить его характер и психологию: сильно смущала косоглазость, делавшая его простаком, мудрецом и одновременно существом, напоминающим пришельца. Причём каждый самостоятельно блуждающий глаз менял впечатление о себе, являясь с противоположным качеством. Например, один был злой, нелюдимый, другой в это же время добрый и благодушный. Кроме того, такой физический недостаток отчего-то навевал чувство непонятной давящей тоски, словно ледяным дождём орошающей сознание.

Это неожиданное обстоятельство как раз и не позволяло начать чёткий и решительный диалог: сидели, как дачники на веранде, какие-то расслабленные, уставшие от хлопот, и пили чай с вишнёвым вареньем.

– Здесь можно вести любые разговоры, – напомнила Елена Прекрасная, чтобы понудить гостя к откровению. – Квартира чище любого освящённого храма.

– Да, я это чувствую, – согласился внук и никакой инициативы не проявил. – Но окропить бы не мешало. Суховато у вас, глаза сохнут.

Наконец, вдовствующая кое-как отвлеклась от блуждающих глаз внука и, глядя в сторону, спросила:

– Нам придётся пройти неприятную процедуру. Вы готовы сдать анализ на ДНК?

– Это ещё что за анализ? – простецки поинтересовался внук.

– Установление родства, генетические коды…

– А, знаю! ДНК-дактилоскопия?.. Вам этого недостаточно?

Тут внук вогнал глаза на одну орбиту и глянул прямо. Елена Прекрасная пролила варенье на скатерть.

Перед ними сидел живой Патриарх, только моложе на полвека! Преображение было настолько стремительным, что скрыть изумление чёрные вдовы не смогли и согласно, дружно и как-то испуганно закивали. В следующий момент глаза у него разъехались, на бритом лице появилась благодушная улыбка и образ растворился.

– Деду этого хватило. А вчера я ещё с бородой был.

– Но так… в обычной жизни, – залепетала Елена Прекрасная, – вы почти не похожи…

– Человек перед фотоаппаратом напрягается, – вдруг объяснил внук, – особенно, если знает, что его снимают. Это инстинкт – выглядеть особью, сообразной со своей породой. А в быту мимика весьма подвижна, положение мышц лица ежесекундно меняется. Если человек говорит, смеётся, пьёт чай… Вы же знаете молодого деда по фотографиям?

Столь глубокие знания лесничего поколебали уверенность Екатерины.

– Хотелось бы увидеть… или услышать. Дополнительные свидетельства, – борясь со своим вдруг возникшим косноязычием, вымолвила она. – Что Станислав Юзефович жив. И здоров.

– А что с ним станет? – внук поблуждал глазами, словно заглядывая куда-то за край пространства комнаты. – Он приехал добровольно, к родному внуку. Жить станет в полной безопасности, на воздухе, на свежем, парном молочке.

Вдруг всё же что-то высмотрел на потолке, сосредоточился в одной точке, однако фотографии достал из кармана пиджака и положил перед чёрными вдовами.

– Кстати, вы любите парное? – с намёком спросил он у вдовствующей императрицы. – Биологическое тепло очень полезно для организма. Выводит радионуклиды. Не так ли?

Вдовы не обратили на его речь никакого внимания, вцепились в карточки, потянули к себе очки.

– Он какой-то здесь не такой! – воскликнула Елена Прекрасная. – Лицо неестественное! Это что за гримаса? Никогда не видела его таким.

– Он просто улыбается, – объяснил внук, хрустя сушками.

– Улыбается?! – вскинулась Екатерина. – Но он никогда не улыбался!

– Да, не улыбался! – подхватила другая вдова. – Он серьёзный человек! Музыкант, писатель!..

– А теперь серьёзный человек радуется!

– Чему?

– Отыскал родного внука!

– Он сам вас отыскал?!

– Не совсем так… Можно сказать, мы всю жизнь шли друг к другу. И когда я перед ним явился, он сразу признал внука!

Чёрные вдовы переглянулись.

– Всё равно придётся пройти процедуру, – совладала с собой Екатерина. – Чистая формальность… У вас потребуют акт экспертизы при оформлении наследства. Таковы правила.

– Да сколько угодно, – отмахнулся он. – А у вас есть база данных деда? Ну, его образцы крови, волос, зубов? Или даже слюна годится. База данных, оформленная в законном порядке?

– У нас всё это есть, – заверила вдовствующая, – официально отобранные образцы… Мы как чувствовали!..

– Неправда, сударыни! – засмеялся он. – Образцов зубной ткани у вас нет. Потому что он потерял все зубы, когда сплавлял лес в Коми АССР.

– В американском посольстве есть, – нашлась Екатерина. – Ему же корни дёргали в Соединённых Штатах? И протезы там же вставляли.

– Корни – да, – согласился внук. – Зубная ткань самая устойчивая…

– Так вы готовы?

Внук глазом не моргнул.

– Когда едем? Сегодня, завтра?

– Сегодня, – обретала уверенность Екатерина. – И ещё, хотелось бы взглянуть на завещание.

– Не вопрос, барышни, – широким жестом выхватил папку из своей сумки. – Можете даже ознакомиться. И снять на телефон. Говорят, сейчас такие телефоны появились, что фотографируют! А я купил себе «полароид» и радуюсь, дурак…

И положил перед каждой по аккуратной пачечке листов, сшитых степлером. Они впились глазами в убористый рукописный текст, забыв обо всём на свете, и на четверть часа впали в состояние, сходное с полным наркозом – можно было резать по живому. Обе отметили, что Елена Прекрасная ошиблась: в завещании вместо «виртуальные» сосуды было написано правильно – «ритуальные». А всё остальное сходилось, и «в здравом уме», и «Дойче банк», и общее указание веса золота до сотых грамма и веса драгоценных камней до карата. Только в копиях были вымараны чёрным номера единиц хранения, банковские ячейки и ещё что-то, возможно, коды и шифры.

Косоглазый внук свёл свои очи и улыбался.

– Но это же копии! – прочитав, спохватилась вдовствующая императрица. – Где оригинал?

– Вы же понимаете ценность такого документа, – ухмыльнулся тот. – Кто же носит с собой состояние? Ну, или например, мост? Каменный?

– Да, здесь указано: условие использования наследства – построить мост!

Внук обречённо развёл руками.

– Воля завещающего – закон.

– И вы станете строить мост?

– Безусловно.

– Но здесь не указано, через какую реку!

– Я знаю, через какую. Дед назвал реку, не волнуйтесь. Это будет грандиозный разъединяющий мост! Не разводной, как в Питере, а именно разъединяющий.

Чёрные вдовы опять не обратили внимания на детали его речи.

– Здесь означена общая сумма наследства, – голос Елены Прекрасной подрагивал. – Семьсот десять миллионов евро… Это же фантастическая сумма!

– Сумма по состоянию на восемьдесят девятый год, – спокойно объяснил внук. – И в пересчёте на европейскую валюту. Сейчас цифра заметно увеличилась. Я ещё не связывался с банком, не заказывал переоценку по курсу. Но полагаю, более миллиарда.

– Какой же это будет мост?! – охнула вдовствующая императрица и замолкла.

– Самый прекрасный в мире, – и он вычертил косым взором что-то вроде арки под самый потолок. – На зависть всем буржуям. И прошу отметить, это будет не простой мост, по которому можно шастать туда-сюда!.. А вы знаете лагерное прозвище деда?

– Знаем, – хором подтвердили чёрные вдовы.

– Отсюда и взялась тема моста… Хотя он никогда их не строил, играл на виолончели. Старику захотелось реализовать себя через наследство. Благородная мысль! И вернуть себе лагерное прозвище. Понтифик ему больше подходит, он же по семейной природе католик.

Екатерина вдруг закачалась на стуле, словно маятник, что говорило о её крайнем нервном напряжении с одновременным поиском спасительной мысли. Она ничего не нашла, поскольку спросила с зубной болью:

– Кто вы, молодой человек? Ангел или чёрт? Бог или дьявол?

– Внук своего деда и бабушки, – опять ухмыльнулся, но погрустнел тот. – Унаследовал всего помаленьку. Но вот бабка моя – ведьма. Истинная! И матушка тоже. У нас всё по женской линии… Но по мужской тоже кое-что передаётся. Говорят, мой прадед, Анкудин Ворожей, был истинный ведьмак. Вернее, чародей из рода балдуев, выползней. Вы про таких даже не слыхали. Не зря он в ордер к товарищу Станкевичу угодил. Но не в первый, а уже во второй ордер. В первом-то как раз и была моя бабушка, Василиса. Хорошо, успела мою матушку родить и своей бабке оставить на воспитание. Дед потом её заживо спалил, в лабазе.

– Какой дед? – опешили вдовы.

– Мой дед, товарищ Станкевич.

Это не укладывалось в их сознание и представление о Патриархе, обе отрицательно помотали головами.

– Такого не может быть! Вы что такое говорите?!

– Может! – с интересом стал рассказывать внук. – А вы и не знали? Он сначала бабку в воде утопил – вышла сухая! А вот в огне сгорела, бедная. Так любила моего деда!..

Они не желали этого слушать, и опровергать что-либо не могли, это было выше их сил и представлений. Поэтому Екатерина перевела разговор на более приемлемый.

– Кто же ваши родители?

– Сиротой рос. Матушка тоже не пожила…

– А что так? – участливо поинтересовалась Елена Прекрасная.

– Судьба! Устроилась монтажником-электриком, по комсомольскому призыву. ЛЭП пятьсот тянули. Помните, барышни, песню, в школе пели: «Повернув выключатель в комнате, вы о нашей зимовке вспомните»? ЛЭП пятьсот – не простая линия… Я спал в корзине вместо детской кроватки. Матушка повесит корзину на крюк изолятора, а сама провода крутит. Было же время!.. Её спалили на проводах.

– Кого спалили?!..

– Матушку мою. Говорят, случайно врубили напряжение, а она заделывала скрутки… Мне хоть бы что в корзине, поскольку на изоляторе висела. Она же полтора часа горела, снять не могли. А на землю упала – как живая. Ведьма.

– Отец? – словно выныривая из услышанного ужаса, наседала Екатерина голосом следователя. – Кто ваш отец?

– Прохиндей, каких свет не видывал, – как-то легкомысленно произнёс внук. – Звали только серьёзно – Ульян Макарыч. Начальник участка восточных электросетей. Красавец, бабник и шалопут. Но ведьмы таких сильных любят… Матушка и нагуляла с ним. Потому фамилия моя родовая – Ворожей.

– Странную историю вы рассказываете, – в чём-то усомнилась вдовствующая императрица. – Её очень сложно проверить. Есть ощущение надуманности…

– Что делать, если ведьмы замуж почти не выходят? – внук развёл руками. – Им нужны мужчины соответствующие, как мой дед. Или как ваш муж – покойный академик.

– Мой?! – изумилась Екатерина.

– Ваш, физик-ядерщик. Мужчина такой, чтоб до самых ядер достал! А таких мало. Ведьминская любовь прёт фонтаном! Не каждый такую выдержит. Вот они и бесятся на площадях. Вон голыми скачут! Феминистское движение… И остаются чёрными вдовами.

– Вы что хотите этим сказать? – вдруг напряглась Елена Прекрасная, и даже голосок зазвенел.

– Ничего. Вы спросили – я рассказываю. А вам удалось учредить награду «За борьбу со сталинизмом»? Сообщение слышал…

– Пока не удалось…

– Как удастся, я первый претендент! – вдруг заявил он. – Всю жизнь борюсь со сталинскими законами об отводе леса. Ну что такое – местному жителю палки не взять? Хворостины не утащишь! Ветровал гниёт лежит, а не тронь!

Он или отвлекал, или хотел втереться в доверие к Елене, известному борцу со сталинизмом.

– Мы слегка ушли от темы, – заметила она.

– Да! – спохватился внук. – Нам пора сдавать анализ на ДНК! Вы же хотели удостовериться? Или необходимость отпала?

– Не отпала, – подхватилась Екатерина. – Сейчас поедем! Ещё один вопрос. Вы единственный внук?

– Единственный, – уверенно заявил косоглазый. – У ведьм их много не бывает. Это простые люди плодятся быстро. А высокоорганизованная высшая сущность формируется и созревает долго. И рождается редко.

Он обезоруживал своими внезапными глубокомысленными речами, но Екатерину даже этим невозможно было сбить с курса.

– Буквально вчера мы встречались уже с одним внуком, – заявила она. – И завещание у него есть. Как вы это объясните?

– Провели деда, на мякине! – засмеялся лесничий. – Клон! Натуральный клон. В Америке у деда удаляли корни зубов и взяли клетки. Потом в Англии клонировали, англичане. Надеюсь, вы знаете, что в секретных лабораториях давно уже клонируют. Дед так возмущался, так крыльями хлопал! Левченко – фамилия?

– Левченко…

– Но клон получился удачный. Этот Левченко славный малый. Он хоть и клон, но получается мне, как брат. Точнее, даже не брат, если от дедовского корня зуба. А получается отец! Или дядька на худой случай. Пожалуй, возьму его помощником к себе, лесные делянки отводить. Ну, или мост строить.

– Вы рассказываете какие-то… – смешалась Екатерина, – фантастические истории… А как же оставленное ему завещание?

Внук выставил свои зеницы на одну орбиту и поочерёдно взглянул на чёрных вдов.

– Всё правильно. Но завещания уже нет, сегодня уничтожили. И вам об этом известно! – он остановил взгляд на вдовствующей. – Вы же недавно от адвоката приехали?

– Клонировали – понятно, – чтобы снять его вопрос, спросила Елена Прекрасная. – Но откуда он у нас появился? Как? Если его сделали в Англии…

– Передали по дипканалам в младенческом возрасте, – мгновенно ответил внук. – Как вы думаете, о чём говорят президенты, когда встречаются с глазу на глаз? Во-от! Договариваются о тайных, секретных от народа, политических и экономических действиях. Грубо говоря, торгуются, как на базаре. Вот этого клона и выторговали.

– А потом? Как потом?

– Хотите, расскажу?

– Любопытно послушать, – скованно отозвалась Екатерина. – Вашу версию…

– Это не версия. Насколько мне известно, самозванец исчез? Верно? А исчез, потому что провалил возложенную на него задачу. С треском! Вы же ему не поверили? Хотя он показал вам заключение экспертизы ДНК и вообще говорил убедительно.

– Не совсем ещё поверили, – поправила Елена Прекрасная.

– Потому что у вас женская интуиция. Вы чуете клонированных людей. Всё вроде верно, точные факты называет, события, а конкретики нет. Неубедительно. А потом вокруг подозрительные люди завертелись… так?

Чёрные вдовы дружно покивали, не в состоянии оторваться от его уравновешенного и притягательного взора. Внук встряхнулся и ошарашил заявлением:

– Московский Патриарх узнал о сокровищах, которые дед хранит в зарубежном банке. Ну и вздумал забрать. Сейчас будет много желающих…

– Хотите сказать, этого Левченко подослал Патриарх? – догадалась Елена Прекрасная.

Внук лишь ухмыльнулся.

– Нет, сам он никого подослать не может. У него не имеется соответствующей службы. У иезуитов есть, а у него нет. Вот и пожаловался влиятельным светским особам. А те привлекли нужные органы. Левченко уже был подготовлен. Он ведь похож на деда?

– Откуда вам всё это известно? – уже со скрытой истерикой спросила вдовствующая императрица.

– Да я и сам не знаю! – искренне признался он и отпустил глаза на волю. – Ну вот, например, гляжу на вас, сударыня, и думаю: ну зачем вам растранжиривать наследство моего деда? Пускать его на распыл в вашем Фонде? Прав у человека от этого не добавится ни на йоту. Расфугуете всё на встречи, презентации, приёмы, поездки за океан. А тут будет стоять каменный мост! Веками соединять и разъединять два берега! Люди наконец-то разойдутся всяк на свою сторону. Будут жить и вспоминать деда…

Он выдержал долгую паузу и окончательно пришпилил вдовствующую императрицу:

– И зачем вам, барышня, связываться с драгоценностями, природу которых вы не знаете? А если на этом золоте и каменьях кровь? Человеческая? Многих людей? Чьи права вы защищаете?.. И хуже того, если в золотых сосудах хранили ритуальную кровь! Или кровь и плоть самого Христа, которые делают из вина и хлеба. Но используют как настоящие, для причастия?.. Вы бы хоть сперва узнали, откуда у деда завелась эта банковская закладка! А то с бухты-барахты… Грести к себе чужое, тёмное… Узнайте! Или у меня спросите!