Текст книги "Ангелы во брони"

7

– Как вас зовут?

– Это имеет значение?

– Ну, мы как-никак товарищи по несчастью, оба в плену у каких-то страшных, безжалостных людей.

– Меня зовут Любовь Николаевна. Прошу обращаться на «вы».

«Товарищ по несчастью» приближался к Любе все теснее и теснее. Болезненно худой, небритый, одетый в линялую футболку – он был явно не в ее вкусе. Ко всему прочему излишне говорливый. То, что их заперли в одной комнате, было досадным стечением обстоятельств.

– Очень хорошо, Любовь Николаевна. А меня вы не узнаете? – осведомился «товарищ по несчастью».

Люба в который раз оглядела мужчину. В качестве подследственного он ей не встречался, это абсолютно точно. В качестве сослуживца тем более. Кто-то из адвокатских? Нет, ни в коем случае! Родственник кого-то из подследственных?

– Ну разве вы ни разу не слышали моих песен? – уточнил «товарищ».

– Нет, – покачала головой Люба. – Я, знаете ли, попсой не увлекаюсь.

– Тогда разрешите представиться – Туберкулез! – «Товарищ» по-театральному поклонился, вытянулся по стойке «смирно» и даже шаркнул ножкой.

– Что? – не поняла Люба.

– Певец Туберкулез, сокращенно Туб. Для вас, уважаемая, просто Миша.

– Миша Туб. – Люба невольно усмехнулась. – И что вы поете?

– Я пою… Пою строго об определенных вещах – о неразделенной любви, душевных метаниях, поисках параллельных пространств, морской романтике, птичьем гриппе, казаках, борьбе интеллигенции со звуковым барьером, Годзилле, Борисе Борисовиче, третьей улице Строителей и тараканах. И более ни о чем другом!

– Очень интересно! – отозвалась Люба.

– Но, к сожалению, моей самой популярной песней являются дурацкие куплеты, которые я сочинил в ранней юности. Помните:

У меня была подруга, я ее любил.

Она перднула в постели, я ее убил.

– Ужасно, правда? – тут же переспросил Туб, не дав Любе опомниться.

Надо сказать, что даже банальнейшая пошлость звучала из уст певца элегантно, с какой-то оригинальной, не лишенной обаяния интонацией. Видимо, за счет этого Туб и снискал в свое время широкую популярность.

– Видимо, что-то автобиографическое? – улыбнулась Люба.

Улыбка получилась отчасти брезгливой. Подобное «творчество» женщину никогда не трогало.

– Ну вот, поставленная цель мною достигнута, вы уже смеетесь! – со сдержанным торжеством в голосе сказал Туб. – А теперь столь же весело выполняйте то, что я вам скажу.

Голос Туба при этом совсем не изменился.

– Если, конечно, хотите отсюда выбраться! – добавил он и быстрым движением разорвал правую штанину своих брюк.

И тут же извлек тоненький металлический предмет, похожий на линейку. Следующим быстрым движением Туб с помощью тоненькой линейки вырезал оконное стекло.

– Третий этаж, потолки высоченные, – прокомментировал ситуацию Туб, кивнув на лишенное стекла окно. – Плюс ветер. Эти придурки забыли меня обыскать, но сквозняк могут заметить. Лазать по стенке умеете?

При этих словах из той же разорванной штанины Миша Туб извлек небольшой моток веревки.

– Спецснаряжение, – пояснил он. – Выдерживает около ста килограммов. В вас ведь, Любовь Николаевна, немного меньше? Полезете первая!

В иной ситуации Люба могла и обидеться, ответить соответствующими словами. Не сто в ней и даже не восемьдесят пять, это даже слабовидящему заметно. Тем не менее приказ худого небритого Миши обсуждать она не стала.

Молчаливое ожидание затягивалось. Никаких событий не происходило, телефоны молчали, телевизионных новостей также не было; чтобы окончательно не впасть в тоску, Максим начал потихоньку жонглировать разными предметами. Делал он это на редкость ловко – на плечо и на голову он поставил по стакану и начал подбрасывать серебряные чайные ложки. Периодически он ловил одну из ложек плечом или головой, таким образом, что стаканы лишь слегка дрожали, и ложка неизменно оказывалась в одном из них. Как только обе ложки оказались в стаканах, Максим начал жонглировать стаканами и ложками одновременно. Затем один стакан вновь оказался у Максима на голове, второй на плече, ложка вновь была поймана «плечевым» стаканом, Максим собирался поймать последнюю ложку, но вдруг Николай, до этого спокойно наблюдавший номер своего бывшего рядового, сделал молниеносное движение, выбросил ногу в сторону Максимовой головы, сбил таким образом ложку, почти приземлившуюся в стакан. И тут же поймал ее в собственный третий стакан, который до этого держал в руках, отхлебывая из него минеральную воду.

– Вам обоим в цирк надо было, – пару раз хлопнув в ладоши, дал комментарий Руслан.

– И тебе тоже. Третьим, – кивнул Водорезов.

– Может быть.

– Цирка нам в ближайшее время хватит, – усмехнулся Максим.

– А ты резких движений больше не делай… Иначе пристрелить тебя придется, циркач-командир, – мило улыбнулся Руслан.

Генрих не торопился расставаться с оружием, вещал же при этом следующее:

– Вокруг Угря сжимается кольцо. Ты сам, Александр Геннадьевич, это понимаешь. Он ведь нервничал последние дни. Морда вся так ходуном и ходила. Что мы имеем теперь? Труп Угря, на который повесят всех собак и, таким образом, успокоятся. Твой приятель – мент Яковлев первый заткнется.

– Не знаю, не знаю…

– А я знаю! Рубим все концы и становимся во главе. Всего этого концерна… Или картеля?!

Пояснять разницу между концерном и картелем Каляев не стал, хотя и мог.

– Ты знаешь, что сейчас в областном СИЗО творится? – спросил Генрих.

– По радио в машине слышал, – кивнул Каляев.

– Ты по радио, а мне верный человек из СИЗО позвонил… Без подробностей, одним словом – Руслан, Кизил этот перезрелый, схарчил Угря, как селедку. Его подруга интересную информацию о Степаныче ментам скинула. Так что ждем ментов! Так ты со мной или нет, генерал? Как у нас Степаныч должен погибнуть? Случайно или при задержании? Твои соображения?

С ответными словами Каляев не спешил. Мерзавец и мясник Геня рвал подметки на ходу, даром генерал считал его тупым каратистом-исполнителем. А у того «верные люди» в ментовке имеются! Каляев не верил Генриху. Более того, сейчас этот мясник-трюкач казался ему куда опаснее Угря. Тому было очень простое объяснение – изворотливый хитроумный Угорь лежал холодным трупом, Генрих примерял на себя мантию будущего короля «трансплантологического бизнеса». «А я всегда за тех, кто побеждает…» – очень невесело процитировал себе Каляев слова песенки из популярного мюзикла. В том, что Генрих при удобной ситуации точно так же избавится и от него, генерал не сомневался.

– Если ты правду говоришь, Генрих, то менты во главе с Яковлевым и в самом деле скоренько явятся сюда, – заговорил Каляев непринужденным, почти насмешливым тоном, желая таким образом немного осадить Геню. – Думаю, Альфред Степанович покончил с собой, предпочтя смерть позору и тюрьме! Мне на службу позвонить надо, а то хватятся, лишнее это.

Чуть подумав, Генрих кивнул.

– Решетов? – связавшись со своим лучшим опером, сказал Александр Геннадьевич. – Ничего нового? Очень хорошо! Я буду не раньше чем завтра. Да, в половине первого скорее всего уже подъеду.

Ничего странного в данном разговоре Генрих не заметил. Между тем генерал Каляев сказал своему подчиненному условную фразу. Половина первого могла быть и половиной второго. Использование в сказанной фразе некоего числа, поделенного на два, означало, что майор Решетов должен отпереть сейф своего начальника и вскрыть оставленный там генералом конверт.

В соответствии с инструкцией, поставленная задача была выполнена. Майор Решетов отпер сейф и вскрыл конверт. Действовал он четко, в соответствии с распоряжением генерала Каляева.

«Решетов, спаси мою семью! Поселок Пироговка, строение двадцать два, ты должен помнить… Дом заминирован, двое хорошо подготовленных вооруженных головорезов. Выручишь, в долгу не останусь!» – такие слова прочитал майор. Решетов был проверенным, смелым оперативником. На его счету была не одна боевая операция, он участвовал в обеих чеченских войнах. В свое время генерал здорово выручил Решетова, когда у майора (тогда еще капитана) во время допроса умер захваченный чеченский боевик. Решетов мог пойти под суд, получить немалый срок, не говоря уже о том, что навсегда распрощался бы со службой, без которой себя не мыслил… Но генерал сумел надежно прикрыть своего подчиненного. С тех пор Решетов был безгранично предан своему начальнику. Майору перевалило за сорок, в его возрасте многие носили генеральские погоны, однако увольняться из органов контрразведки он не спешил. При таком человеке, как генерал Каляев, майор чувствовал себя как за каменной стеной. Сейчас выпало время отплатить Александру Геннадьевичу за его участие в решетовской судьбе.

Спустя час майор Решетов и еще двое нехилых ребят уже находились рядом со злосчастной Пироговкой.

– Подземный ход ведет в подвал коттеджа, – сообщил своим товарищам Решетов, прекрасно знавший все тонкости жилищного обустройства генеральской семьи. – По нему и двинемся.

Товарищи молча кивнули. Один из них раньше служил в комендатуре ФСБ, другой в прошлом был офицером военной контрразведки. К этим молчаливым, знающим свое дело ребятам Решетов обращался лишь в самом крайнем случае.

– В подвале могут быть мины? – спросил бывший «армеец».

– Индикатор покажет, – кивнул на специальный прибор в своих руках Решетов.

– И что тогда?

– Решим по обстановке.

Возражений не последовало, все трое быстро направились в сторону подземного лаза. Они были одеты в облегающие черные куртки, на головах лыжные шапочки-полумаски, скрывающие лица.

– Они ушли через окно! Попросту вырезали стекло!

Обнаружив исчезновение Любы и певца, Руслан с трудом сдерживал охватившую его ярость. Впрочем, злиться нужно было на самого себя. В самом деле – третий этаж, потолки высоченные, окна закрыты наглухо, станешь отпирать, сразу станет слышно. Выходит, блондинка и певец-дистрофик обвели Руслана с Максимом вокруг пальца.

– То, что они ушли, полбеды, – покачал головой Максим. – Беда, если вернутся. И не одни…

Максим устало опустился на диван, положил пульт-взрыватель на тумбочку так, чтобы можно было схватить его в одно мгновение.

– Предлагаешь уйти? – спросил Руслан.

– Куда? – вопросом на вопрос отозвался Максим.

Николай лишь молча покачал головой, затем подошел к вырезанному окну, глянул вниз. Высота была впечатляющей. Выходит, не одни они циркачи в этом доме оказались.

– Я вот что думаю… – начал было Руслан.

Однако услышать, что думает Кизил, Николаю и Максиму было не суждено. Все остальное произошло просто-таки с цирковой быстротой и изяществом. Откуда-то сбоку, из-за тумбочки, появилась узкая проворная рука, которая схватила пульт-взрыватель. В следующее мгновение тумбочка взлетела в воздух и ударила Максима в голову. От неожиданности Максим не успел поставить защиту, рухнул на пол, оказавшись в нокдауне. А из-за его спины, точнее из-под дивана, точно сказочный джинн, вырос певец Миша Туб. В одной руке у него был пульт-взрыватель, в другой пистолет Максима, который певец исхитрился вытащить у Богданова из-за пояса. Вот к чему приводит иной раз отсутствие специальной кобуры.

– Как справедливо было замечено – то, что ушли, полбеды! – сообщил Туб. – Я решил вернуться. Женщина отправилась домой.

– И чего дальше? – спросил Руслан.

– Дальше вы разминируете здание! – приказал Туб. – Для начала!

Дотянуться до Туба Руслан не мог. Точнее, мог, но непременно получил бы от певца пулю. Туб стоял в весьма грамотной боевой стойке, фиксировал каждое движение всех троих. Максим тем временем пришел в себя, поднялся на ноги. Туб отступил от него на полтора шага, вновь таким образом контролируя ситуацию.

– Разминируете здание, затем я нажму на вот эту кнопочку. – Туб кивнул на взрыватель. – Проверю! Вперед, ребята!

Максим снял мину, установленную в прихожей, затем убрал мину из гостиной. Руслан и Николай при этом находились рядом, ассистировали Максиму. Туб продолжал держаться на дистанции, не давая никому из них дотянуться до себя.

– Что это? – вдруг спросил Туб, кивнув вниз.

– Не знаю, – ответил Максим.

В самом деле – со стороны подвала-бомбоубежища послышался шум. И тут же смолк.

– Там ведь, кажется, специальный ход? Ведущий за пределы поселка? – тут же уточнил Туб.

– Есть такое дело, – ответил Руслан.

– Он заминирован?

– Нет, – чистую правду ответил Максим.

В самом деле – минировать подземный ход было делом опасным. Он в любой момент мог пригодиться для эвакуации. А вот вход в него Руслан предусмотрительно заставил мебелью. Таким образом, открыть лаз бесшумно было невозможно. Именно этот шум только что и был услышан. Это вкратце и объяснил певцу Максим.

– В таком случае вы идиоты! – только и произнес Туб, имеющий на сей счет свою точку зрения. – Руслан, иди-ка вперед!

Кизил лишь вяло усмехнулся, открыл дверь, ведущую в комнату, где был спуск в подземное убежище. В следующее мгновение перед Русланом вырос боец, одетый в черный камуфляж и черную шапочку-ниндзя, скрывающую лицо. И вновь Руслана спасла феноменальная, животная реакция. Прежде чем боец выстрелил из пистолета, направленного в голову Руслана, Кизил успел ударить ребром ладони по пистолетному стволу. Движение это было отработано долгими тренировками, пистолет вылетел из рук бойца, Руслан поймал его на лету. Боец в свою очередь успел сделать подсечку, и Кизил оказался на полу. А в помещении появился второй боец. Туб моментально выстрелил. Боец вскрикнул, схватился за голову и упал на пол. Руслан в свою очередь тоже выстрелил, не поднимаясь на ноги, уложив таким образом бойца, сделавшего ему подсечку. Появившийся третий боец выстрелил в Туба, но певец успел присесть. Дальнейшие активные действия длились секунды полторы, максимум две. Руслан, опять же не поднимаясь с пола, уложил третьего бойца, а Максим налег на Туба. Вывернул тому руку с пультом, не дав ничего нажать, затем отобрал и пистолет – в рукопашной певец оказался не силен.

– Вот и… вернулись, б… и не одни, – только и произнес Руслан.

– Слушай, а почему ты стрелял в них? – спросил Туба Максим.

– Я думал… Сообщники ваши. Чего теперь-то? Помог вам, отморозкам, считайте!

– И в самом деле! – отозвался Николай. – Кто же это такие? Не «Альфа» и не СОБР, явно…

– Уверен? – переспросил Максим.

– У тех тактика отработанная. Одного, может, и завалили бы, остальные – нас, – ответил Водорезов.

– Кто же такие? – Руслан стал обыскивать одного из убитых.

Того самого, которого застрелил Туб.

– Смотри-ка! – Кизил вытащил из куртки мертвого бойца красную книжицу-удостоверение. – Майор Решетов, Федеральная служба безопасности, старший оперуполномоченный…

– Решетов? – переспросил Туб, но дальше задавать вопросы не стал.

– Все-таки ФСБ, Руслан! – отозвался Максим. – А ну лежать! – весьма ощутимо Богданов ударил под ребра пытавшегося дернуться Туба.

– Не расчитали сил ребята, – только и произнес Николай. – Втроем сунулись.

– На наше счастье… Они бы и тебя, рамзес,[9]9
  Рамзес (жарг.) – офицер.


[Закрыть] порешили… – усмехнулся Руслан, стащив с головы Решетова шапочку-полумаску. – Да я, на твое счастье, ловчей оказался! А ты лежи и морду не поднимай! – рявкнул Кизил на певца.

Тубу ничего иного не оставалось, как упереть худую небритую физиономию в пол, а ладони положить на затылок. Но до этого он успел-таки увидеть лицо убитого фээсбэшника. Это и в самом деле был старший оперуполномоченный майор Решетов, с которым певец виделся совсем недавно.

– Максим, мины на место верни! – распорядился Руслан.

К нему вновь вернулось право инициативы и командования. Если бы не его реакция и тренированность, все четверо, включая Туба и Водорезова, валялись бы сейчас с простреленными головами.

8

– Читайте, полковник, – генерал МВД протянул Яковлеву послание, выброшенное Кариной Крымшамхаловой.

Юрий Сергеевич молча прочитал бумаги, пожал широкими плечами, вопросительно посмотрел на генерала.

– Ну что вы молчите? – не выдержав паузы, нервно спросил начальник.

– Дежавю, – сказал Яковлев.

– Что? – не понял генерал.

– Да так, ничего, – отозвался полковник. – Ничего… Ничего нового! – собравшись с духом, после паузы продолжил Юрий Сергеевич. – То, что Угорь, он же Сторожев, наладил бизнес по торговле человеческими органами, я слышу не в первый раз. Госпожа Крымшамхалова достаточно подробно описала лишь несколько эпизодов деятельности Угря.

– Полковник, я даю «добро» на арест Угря, – сказал милицейский генерал. – Точнее, Сторожева Альфреда Степановича. Группу захвата вы, я думаю, возглавите лично. Ответственность беру на себя. Вы выезжаете немедленно, а мы… Продолжим переговоры с Крымшамхаловой, может, услышим еще что-нибудь интересное.

Возражений со стороны Юрия Сергеевича не последовало. В группу захвата были включены семь оперативников из подразделения полковника Яковлева и боевое отделение (двенадцать бойцов) милицейского спецназа. Плюс два кинолога с собаками и милицейский БТР. Как только Яковлев выехал по загородному адресу Сторожева, милицейский генерал тут же вызвал командира спецподразделения:

– Готовьтесь к штурму!

– Мы готовы, – ответил командир.

– Тогда прямо сейчас и начинайте! – кивнул генерал. – Только вот… Слезоточивый и усыпляющий газ использовать запрещаю, неизвестно, как он подействует на заложниц. В связи с этим, во избежании смерти или увечья захваченных сотрудниц изолятора, разрешаю огонь на поражение! Под мою ответственность!

– И в беременных? – чуть изменившись в лице, спросил командир спецназа.

– В Крымшамхалову, – коротко расставил точки над «и» генерал МВД.

Иных вопросов у командира больше не было.

Николай Водорезов уселся в кресло, молча наблюдал за действиями Руслана и Максима. Богданов вернул на место мины, Руслан связал певца, пару раз ткнув тощее тело своими пудовыми кулаками.

– Что дальше-то, ребята? – спросил Водорезов, первым нарушив молчание.

– Не поддаваться панике, – первым ответил Руслан. – Освободить от нас коттедж пытались четыре раза, а мы живы-здоровы и пополняем количество заложников, – при этих словах Руслан еще раз ткнул кулаком охнувшего певца. – Значит, будем стоять до последнего! Так, Максим?

Максим не ответил. Заложников было не так много. А вот трупов куда больше. Ни в чем не повинный охранник, Паша Мятликов, теперь вот эти три фээсбэшника… Пять! Пять, в общем-то, ни в чем не повинных перед Максимом Богдановым людей. Нет, Мятликов, конечно, сволочь, подставил Богданова по полной программе, но он готов был дать показания, выручить-реабилитировать Максима!

Что будет дальше?

– Люба? Ты где?!

– Там, куда собиралась. Как видишь, Юрий Сергеевич, даже имею возможность звонить. Что у тебя?

– У меня… Наша давняя мечта сбылась. Еду в гости к морской змее. Думаю забрать ее с собой, в наш аквариум.

– Даже так?

– Что у тебя?

– Коттедж трогать нельзя. Понимаешь, Юрий Сергеевич?

– Не совсем…

– Все не совсем так, как мы предполагали.

– Не понимаю тебя!

– Потом объясню! Сейчас торопись к своей змее, сажай ее в аквариум! И жди моего звонка…

Телефонный разговор с Любой несколько озадачил полковника Яковлева. С одной стороны – женщина жива и здорова, с другой… Нет, он решительно не понимал смысла сказанного подполковником Дмитриевой. И чувствовал свою огромную вину перед ней. Ведь вчера он, полковник милиции, орденоносец, позорно отступил, а Люба отправилась в самое пекло. Нет, он не отдавал ей такого приказа, она действовала по собственной инициативе. Как и гвардеец из ВДВ Коля Водорезов. Где сейчас он? Они пошли первыми, а полковник вместо помощи и прикрытия трусливо дал задний ход! ТРУСЛИВО ОТСТУПИЛ… Да, да, именно такие слова мысленно сказал себе в данную минуту Юрий Сергеевич. Да, его приперли к стенке, да, сумели заставить отступить, захватив дочь. Оправдывает ли это полковника? Как человека – да, но как офицера… А ведь его, полковника Яковлева, молодые опера считали чуть ли не легендой! Юрий Сергеевич недавно разменял пятый десяток, но по-прежнему оставался в надлежащей боевой форме. На сегодняшний день полковник Яковлев был одним из немногих сотрудников МВД, прошедших «боевое крещение» в спецподразделении «Кобальт». Так назывался отряд сотрудников МВД СССР, выполнявших «интернациональный долг» в Демократической Республике Афганистан. В середине восьмидесятых прошлого века молодого и перспективного опера, служившего в отделе по раскрытию особо тяжких преступлений, откомандировали в помощь афганским товарищам, Царандою – так называлось тамошнее милицейское ведомство. Из таких, как капитан Яковлев, спортсменов-стрелков-самбистов был сформирован спецотряд, получивший кодовое название «Кобальт». Яковлева и других молодых оперов (а также пожарных, офицеров внутренних войск и прочих отличников МВД) сперва отправили в учебный центр, находящийся почти на самой афганской границе. Там милиционеры прошли ускоренный курс спецподготовки – тренировочные марш-броски в высокогорье, альпинистская подготовка, рукопашный бой в жесткой армейской версии, минно-подрывное дело, практическая стрельба из разных видов оружия. В обязательном порядке изучались местные языки – дари и пушту, хотя бы на разговорном уровне. Каждый день просмотр нескольких учебных фильмов из афганской жизни и быта. Так продолжалось почти два месяца, а потом офицеры МВД были, наконец, переброшены в Афганистан и поступили в распоряжение местного МВД Царандоя. Отряд, в составе которого оказался Юра Яковлев, дислоцировался на краю аэродрома в самом Кабуле. Милиционерам предстояло обслуживать территорию вокруг столицы Афганистана. Поначалу работа была привычной, похожей на привычную оперативно-розыскную. Правда, в работе с агентурой была своя специфика, как-никак незнакомый язык, обычаи. Однако в первые же две недели Яковлев сумел завербовать довольно-таки ценного агента. Это был обыкновенный вор, в России таких именовали «домушниками» и «форточниками». Именно с такими «персонажами» капитану всегда удавалось установить контакт и разговорить. Воришка не мокрушник, всегда есть что терять. Яковлев лично выследил его и взял вместе с царандоевцами. После поимки афганские опера устроили воришке довольно жесткий допрос, и если бы не вмешательство шурави Юрия Сергеевича, тому пришлось бы туго. Воришка, в свою очередь, оказался понятливым и вскоре, будучи временно отпущенным, стал давать ценную правдивую информацию. Он, как выяснилось, имел обширные связи в самых разных районах страны. И вот, в один прекрасный день, встретившись с агентом в местном дукане, капитан Яковлев получил информацию о том, что от пакистанской границы движется караван с оружием для душманов. Яковлев тут же отправился в штаб МВД, где незамедлительно был вычислен примерный маршрут – точных подробностей агент не сообщил. Решено было перехватить караван сразу с нескольких сторон. Отправились на задание с двумя мотострелковыми ротами. На боевых машинах пехоты добрались до нужного места. Часа за полтора до рассвета перешли широкую горную речку и, уже без БМП, стали подниматься на плато. Восходящее солнце, непривычно горячее для октября, слепило глаза, а пот заливал лицо. По пути к первому кишлаку соблюдали повышенные меры осторожности, приглядывались к каждому встречному. Капитан Яковлев плюс четверо оперативников Царандоя шли в головной группе, в качестве разведдозора, остальные за ними. Ничего подозрительного они не замечали, обычное раннее утро в афганском кишлаке, глиняные дувалы, за ними ряды красивейших гранатовых деревьев… Кишлак прошли без единого выстрела. Казалось, можно было свободно вздохнуть. Только двинулись дальше, и как сглазил кто – невесть откуда, совершенно неожиданно засвистели пули, затрещали очереди. По счастью, длился обстрел не более минуты. Из-за ближнего высоченного валуна, дав длинную очередь из пулемета-ручника, выскочил и скрылся бородатый персонаж в неизменной чалме. Выждав, опергруппа продолжила путь, одинокий бородатый пулеметчик счел нужным не возвращаться. И вновь путь лежал по вьющейся серпантином дороге под пекущим афганским солнцем. Было уже около полудня, когда снова резанул пулемет. Причем не один, а целых два. С разных сторон. И вновь ненадолго. Мотострелки ответили плотным огнем, и пулеметчики умолкли. Трижды, на звук, выстрелил из своего «калашникова» и оперативник Яковлев. Пулеметчики не отвечали. Или были подавлены «наглухо», или же, как в первом случае, ретировались, признав численное превосходство противника. После скоротечной перестрелки Юра мысленно поздравил самого себя с «боевым крещением». За годы милицейской службы в Яковлева еще ни разу не стреляли. Один раз грабитель-рецидивист выхватил при задержании нож, но Юра вместе с лейтенантом-участковым обезоружили преступника в считаные секунды. Яковлев провел тогда довольно жестокий болевой прием, бандит хоть и оказался в больнице, но выжил и даже инвалидности не получил. Был еще случай, когда один незадачливый каратист-насильник пытался было отмахаться от оперов нунчками, но опять же был быстро скручен. Юра Яковлев был кандидатом в мастера спорта по самбо, тяжелой атлетике и стрельбе. Ну, приходилось иной раз уличную шпану утихомиривать, так это не в счет. Как-то брали серьезную группировку, пришлось пару раз в воздух выстрелить, оказалось достаточно. Преступники тут же подняли руки вверх и выстроились вдоль стены… Из пулемета же по капитану стреляли впервые. Опергруппа готова была двигаться дальше, но тут по рации пришел приказ возвращаться. Оказывается, караван уже был успешно перехвачен «Каскадом», спецгруппой КГБ СССР, сумевшей получить более точную агентурную информацию. Таким был первый и, по большому счету, последний боевой выход капитана Яковлева. Был еще случай, когда двух убийц брали в отдаленном кишлаке. Но тогда капитану даже стрелять не пришлось. Логово бандитов обложили со всех сторон царандоевцы, мотострелки, местные армейцы, бронетехника. Во время осады один из преступников был убит, другой ранен и захвачен живым. Ну, а в остальное время своей афганской командировки Юрий Сергеевич обучал царандоевских оперов розыскным премудростям, планировал оперативные мероприятия. Незадолго до отправки в Союз оперативную машину Царандоя, где был и капитан Яковлев, обстреляли из автоматов, тяжело ранили водителя. Таким образом, вести машину в Кабул пришлось Юрию как единственному умеющему это делать… Вот и вся афганская война Юрия Сергеевича Яковлева. Советников тогда старались беречь. После были и Карабах, и Осетия, и Чечня. Служба в РУБОПе, затем в ГУБОПе, операции по освобождению заложников, захвату террористов и бандгруппировок. Полковник Яковлев был одним из создателей СОБРов – специальных отрядов быстрого реагирования, ныне переименованных, но не распущенных. Вместе с молодыми собровцами уже почти совсем седой и с чуть потяжелевший фигурой Яковлев прыгал с парашютом, тренировался в рукопашном бою, проходил «обкатку бронетехникой» на армейских полигонах. В конце девяностых Юрий Сергеевич вынужден был уйти из МВД. Это было связано с задержанием двух боевиков из группировки, курируемой Альфредом Степановичем Сторожевым. Тогда Яковлеву удалось не просто взять бандитов с поличным при подготовке к заказному убийству, но еще и убедить их дать показания против Сторожева. Однако ордер на арест Альфреда Степановича никто не выдал. Бандиты отказались от данных ранее показаний. На следователя, ведущего дело, был совершен автонаезд, и тот скончался в «Скорой»… После всего этого полковник подал рапорт об увольнении. Пару лет проработал консультантом по безопасности в одном из столичных банков, купил иномарку, квартиру дочери. Но в начале 2004 года вернулся в органы. Под его руководством было ликвидировано сразу несколько крупнейших преступных сообществ, ему не раз и не два угрожали…

И вот вчера он ОТСТУПИЛ. Отступил? Струсил? Сегодня, сейчас у полковника счастливая возможность реабилитировать себя. Не мог добраться до Сторожева полковник Яковлев, долгие годы не мог, а вот сейчас ехал арестовывать зловещего Угря. В автобусе рядом с ним сидели бойцы милицейского спецназа в черном камуфляже «ночь», закованные в кевларовые латы-броню, вооруженные автоматами, снайперскими винтовками и светошумовыми гранатами… Однако заварилась вся эта каша с подачи этого беглеца Богданова, гвардии рядового запаса. Долгое время со Сторожевым-Угрем ничего не могли поделать ни МВД, ни прокуратура, а этот Максим Богданов сумел-таки бросить ему вызов. И не безуспешно!

– Как себя чувствуете, Юрий Сергеевич? – отвлек полковника от терзающих совесть размышлений молодой подчиненный Никита Воробьев.

– Все в порядке, – улыбнулся Яковлев. – Ты сам-то как?

– Так же, как и вы, – ответил Никита. – А почему не проверили коттеджный поселок? Я ведь лично докладывал о необходимости…

– А сам как думаешь? – неожиданно для самого себя вопросом на вопрос ответил Юрий Сергеевич.

Ему нравился этот молодой, спортивного телосложения и при этом неплохого интеллекта майор. В двадцать девять лет Никита уже был старшим опером по особо важным делам и служил под началом самого Яковлева.

– Извините за неуместный вопрос, – тут же сдал назад Никита.

«И молодой отступать научился… И я…» – вновь невесело подумал полковник.

– Пятиминутная готовность, бойцы! – скомандовал своим подчиненным старший силового подразделения.

В самом деле, милицейский транспорт был уже совсем рядом с подмосковной резиденцией Альфреда Степановича Сторожева.

«Не так страшен Угорь, как его малюют», – мысленно произнес банальную фразу полковник, тем не менее именно это изречение окончательно настроило Яковлева на боевой лад, штурмовую атаку, исключающую отступление.