Электронная библиотека » Сергей Анисимов » » онлайн чтение - страница 9

Текст книги "Позади Москва"


  • Текст добавлен: 31 марта 2015, 14:12


Автор книги: Сергей Анисимов


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Вторник, 19 марта

«Eclipse» – самая дорогая и самая большая яхта в мире! Владельцем яхты является знаменитый бизнесмен Роман Абрамович, который спустил яхту на воду летом 2009 года. «Eclipse» по совместительству является и самой роскошной яхтой в мире. Специально для этого судна Романом были приобретены 35 произведений современного искусства, на яхте установлена ПРО (противоракетная оборона), а также лазерная система, препятствующая съемке яхты видео– и фотокамерами. Кроме «стандартного набора» для суперяхт (кинотеатр, спа, бассейны, танцпол, фитнес, парикмахерская, сауна, баня, vip-каюты), на судне можно найти маленькую подводную лодку, которая может незаметно отчалить с днища корабля.

Длина яхты составляет 167 метров, а максимальная скорость 38 узлов, что делает «Eclipse» еще и самой быстрой суперяхтой. Стоимость яхты составила 540 миллионов долларов, а ежедневные расходы на нее приближаются к 100 тыс. долларов. Экипаж девятипалубной яхты составляет около 80 человек.

Из открытых источников.


Ремонт тяжелого атомного ракетного крейсера «Адмирал Нахимов», одного из крупнейших надводных кораблей ВМФ России, начнется в 2011 году, сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на пресс-службу северодвинского предприятия «Севмаш». Корабль простаивает у причала предприятия с 1999 года, поскольку его плановый ремонт регулярно откладывался из-за недостатка финансирования.

По словам директора «Севмаша» Николая Калистратова, правительство России выделило средства на ремонт «Адмирала Нахимова» в 2011 году, однако этого объема средств недостаточно. Точную сумму, выделенную из бюджета на проведение работ на крейсере, Калистратов не назвал. Как ожидается, после ремонта «Адмирал Нахимов» вернется в состав ВМФ России в 2012 году.

Lenta.Ru, датировано 10.11.2010 г.


Решение о начале ремонта и модернизации атомного ракетного крейсера «Адмирал Нахимов» (проект 1144, шифр «Орлан») будет принято в сентябре, в этом году на эти цели выделены 5 миллиардов рублей, сообщил в интервью РИА «Новости» начальник департамента гособоронзаказа Объединенной судостроительной корпорации Анатолий Шлемов.

Ранее главком ВМФ РФ адмирал Виктор Чирков сообщил, что ремонт и модернизация крейсера должна завершиться в 2016 году.

«В ГОЗе (гособоронзаказе) есть 5 миллиардов рублей на эти цели. Но чтобы эту статью «раскрыть», нужно подписать соответствующие документы», – сказал Шлемов.

По его словам, решение о начале модернизации, в том числе в плане повышения боевого потенциала, пока не принято. «Этот вопрос внесен в ГОЗ на 2012 год, решение по нему должно быть принято в сентябре», – сказал Шлемов.

РИА «Новости», датировано 31.08.2012 г.

Николай провел ночь тупо и неуютно: на жестком коротком диване, предназначенном для сидения, а отнюдь не для спанья. Проворочался всю ночь, просыпаясь каждый час и потом подолгу пытаясь заснуть снова. Загородив окна плотными пыльными шторами и все равно то и дело щурясь от плавающих за ними столбов света от фар. Ночевал он не дома и не в больнице, а в неожиданном для самого себя месте. В некоей бюрократической конторе на проспекте Добролюбова, уличный вход в которую был украшен черной вывеской «Архитектурно-проектное бюро № 3». В Петербурге много строили, и в городе было много проектных бюро. Был «Атриум», был «А.Лен», была «Студия-17». Были «Техстройпроект», «Техпроект», «Стройпроект» и так далее. Это бюро, судя по всему, было единственным, в котором не работало ни одного инженера, ни одного знатока сопромата и системотехники. Здесь вообще ни один человек не работал. Здесь служили.

– Ну что, Везучий? Проснулся уже?

Вошедший в комнату человек громко стукнул дверью, простучал по паркету ногами в крепких ботинках, стукнул стулом. Где-то в глубине черепа таилась еще непроявившаяся, но уже предчувствуемая головная боль, и все эти стуки приблизили ее. Был известный анекдот о том, как похмельный мужик прибил кравшегося по комнате кота, который «топал». Здесь было что-то в этом роде.

– Не спал почти, – не слишком вежливо отозвался Николай, разогревая ладонями кожу лица.

– Покажи мне того, кто спал… – очень похожим тоном согласился мужчина. – Сочувствия не дождешься. Туалет помнишь где? Зубной щетки не будет, бритвы тоже. Выбежать купить… Даже и не знаю… Ладно, пять минут на оправку. И давай сюда же.

– Понял.

Николай поднялся, поводя плечами. Спина затекла и болела, но терпимо. Зарядку он не практиковал сто лет, а бегать предпочитал вечером, а не утром, но, что делать с ноющей спиной, знал не хуже других. Пара аккуратных наклонов вперед, пара вбок, пяток покачиваний, потом несколько медленных круговых. И десяток приседаний. Заняло это минуту. Все сразу не прошло, но стало чуть легче. Мужик смотрел на него доброжелательно и не сказать чтобы нетерпеливо, но все же не удержался, повел взглядом вверх, к висящим над дверью канцелярским часам с торчащим вбок проводом. Громко тикавшим всю ночь, как последние сволочи.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – сказал Николай в пустоту и больше не тормозил: пробежался по дважды изломанному коридору к украшенной понятной пиктограммой двери, потратил несколько минут на туалет и умывание холодной водой. Проверил соседний кран – нет, горячей не было и там.

– Готов? – поприветствовали его после возвращения по второму разу. – Пошли, пошли, нас дела ждут.

– От моего куратора ничего?

– Ничего… Хотел бы я, чтобы ничего… Да только где там…

Николай на мгновение остановился посреди коридора: его как обдали холодной водой.

– Вы хотите сказать…

– Да брось, не будь как маленький. Сразу думать такое… Твой куратор полностью наш человек, в доску. Из недостатков – только избыток воображения, как и у тебя, кстати. И водка. Но подлянок от него не дождешься. После вчерашней нашей встречи он роет и роет, но толку нет. И не будет уже, как я полагаю. Сколько такого… Десятки, многие десятки провалов за один день. Гуртом покупали про нас файлы, сволочи. Гигабайтами. Оптом!

Они быстро дошли до нужного кабинета, того же, что и вчера. Полковник сорвал сдвоенную нитку с пластилиновой пломбы, посмотрел на часы. Отпер дверь двумя ключами. Он был без формы, в черном свитере поверх черной футболки, и на голове у него в разные стороны топорщились немытые волосы, но, во всяком случае, он был выбрит. Сам же Николай пах потом, усталостью, был небрит два дня и не ел горячего все три. Боль в спине почти исчезла, но головная, засевшая где-то в затылке, приблизилась вплотную. Ему было без шуток хреново. Не от своих ощущений. От происходящего «вообще», от всего вместе.

– Что сегодня? – спросил он.

Полковник ответил не сразу: устраивался за своим широким столом, выдвигал и задвигал обратно многочисленные ящики, шуршал бумагами, выкладывал на оргстекло ручки.

Потом остановился, откинулся на спинку стула. Посмотрел прямо в глаза.

– Слушай, Везучий… Как по-твоему, какое твое лучшее качество?

– Красота, ум и скромность, – машинально буркнул Николай. Успел пожалеть о сказанном и еще успел заставить себя не поднять взгляд, не выглядеть смущенным. Перед ним был человек, которого стоило уважать. А время было не для шуток.

– И?..

Голос полковника был спокойным, видимо, неплохо он понимал ощущения Николая.

– И везучесть.

– В целом, да. И богатое воображение, как я уже сказал. И развитое ассоциативное мышление, причем развитое профессионально. Твой пример про пиелонефрит всех нас тут покорил.

– Это какой?

Николай поднял голову и внимательно посмотрел на полковника. Он не помнил, чтобы приводил этот пример в каком-нибудь из разговоров с его участием.

– Это который про сочетание у одного больного и парагриппа, и радикулита, и гонореи. Вместе похожих на то, о чем мной сказано, на этот самый нефрит. Вспомнил?

Оставалось только кивнуть. Много лет прошло. Много лиц всплыло сейчас. Насколько же полное на него тут собрали досье? Сколько его высказываний по разным поводам оценивали в свете одного и другого? И какого черта не обращали ни малейшего внимания на все его дурные предчувствия? Совершенно не скрываемые и все более тягостные с каждым годом – за те несколько последних лет, пока они знакомы? Если все такие умные?

– Вспомнил, – произнес он медленно. – Я вообще много что помню. Разного.

Полковник поморщился. Провел рукой по лицу. Поводил губами влево и вправо.

– Отчета будешь требовать? – мрачновато, но в целом все так же спокойно спросил он. – Про «почему не знали?», «где была агентура?», «как могли проспать?».

– Не буду, – пожал плечами Николай. – Кто вы и кто я, чтобы чего-то там требовать. Уверен, что сто раз уже эти вопросы звучали. За последние-то сутки точно.

– Тысячу, а не сто. Причем и сверху, и снизу. И большинство спросивших кричало: «Да как же вы допустили!» даже не дожидаясь какого-то там ответа…

Оба помолчали.

– Оптимизация и реструктуризация? – предположил Николай через несколько секунд такого молчания. Ему было не вполне ясно, зачем он так торопился с умыванием. Разве что полковник собирается сказать еще что-то нехорошее и собирается с силами.

– Во-во… Перманентная. Годами. В сочетании с «устранением дублирования структур» и экономией государственных средств. Это главное. Львиная доля усилий разведки была перенаправлена на то, чтобы до народа своевременно и в подробностях доводилось, что именно кушала сегодня на завтрак Ксения Собачк.

Снова молчание.

– Собачк, значит? – спросил Николай просто потому, что даже не знал, что тут можно сказать. Это были люди, которых он уважал. Профессионалы, а не «пильщики». Их слова и предчувствия значили так же мало в глазах военного и политического руководства страны, как его собственные. А если даже чуть больше, то все равно недостаточно, чтобы остановить вакханалию государственного масштаба: попила всего возможного, на всех фронтах. Направления пара в свисток. Искрометного веселья на краю могилы.

– Угу. Ладно… Давай к делу. Слайды мы с тобой вчера смотрели? Голубой экран тоже? Догадываешься, что сегодня будет?

Николай был почти готов к этому вопросу. Почти. Поэтому сумел справиться с голосом и ответил вслух вместо того, чтобы кивнуть.

Показанное ему вчера вечером было одной из причин того, что он так плохо спал. И если быть честным перед собой, то главной. Он не знал, что именно натолкнуло полковника на идею показать собеседнику слайд-шоу из полутысячи фотографий, снятых в январе на территории ЛАЭС, а позже, в феврале и марте, – в Москве и Владимире. Какой-то небольшой пример из того же проклятого «развитого ассоциативного мышления». Коллекция снимков оказалась такой полной, что последовавшее три часа спустя видео было уже лишним.

– Лететь надо сегодня?

– Не торопись. Тебе хочется лететь во Владимир?

– Не хочется. Совсем. Но мне и тогда не хотелось выходить из теплой благоустроенной казармы. Хотя я был молодым и глупым. А надо было.

– Про твое отношение к слову «надо» – это в твоих бумагах довольно неплохо освещено. На разных этапах твоей жизни. Но лететь сейчас сложно. Про «достать билет» – это одна сторона вопроса. Кассы позакрывались, знаешь ли. Рейсы отменены почти без исключений. Вчера сбит 4642, Владивосток – Хабаровск – Новосибирск. Сегодня 126 Омск – Москва. Пассажирские, на раскрашенных лайнерах с окошечками. Забитые под завязку. Один – истребителем, ракетой «воздух-воздух» с большой дистанции. Второй – ПЗРК на взлете. Потому как летают сейчас туда и сюда не мамаши с детьми и не любовники на романтическое свидание.

– Я знаю.

– Поездом не особо веселее… Особенно на главной трассе страны. Ладно. На самом деле лететь не надо тебе никуда, ехать тоже. Я проверял твою реакцию.

– Как вчера?

– Не как вчера. Иначе. То, что ты оказался знаком с Турпалом Усоевым, давно известно кому надо не первый месяц. Его тогда ни разу не показали по ТВ, ни разу не назвали вслух его имя. Но в первый же день ты все равно понял, что это он. Это тебе в большой плюс.

– Я ни хрена тогда не понял, – резко возразил Николай. – Так, почувствовал намек, когда показывали те самые кадры, на которые я вчера указал. Но я решил, что показалось. Ощущения в протокол не подошьешь.

– Еще как не подошьешь, – тут же согласился полковник. – Но это все равно отлично. Вот ты посмотрел на видеозапись вчера – перекачать ее по закрытому каналу заняло минуты, но знал бы ты, чего мне стоило ее получить! И не нужно летать никуда, рисковать задницей на пустом месте. Технологии, чтоб их…

И тут же, без паузы:

– Что бы ты сказал ему, если бы это была не запись, а видеотелефон, конференция с той же владимирской «тюрьмой № 2»? Двусторонняя?

Пауза длиной в один удар сердца, в толчок пульса в висках.

– Ассалам алейкум… Муха аш ву хьо, могуш лелий?[11]11
  Здравствуй, как ты поживаешь? Как здоровье? (чеч.)


[Закрыть]

– Ох, лучше. Насколько же лучше, чем раньше. Хорош! Вежлив, главное. И голос правильный. Ты об этом и ночью думал? Ты поэтому не выспался?

Это было «прямое попадание», удар под дых. Николай закрыл глаза так плотно, как только мог. Секунду он безуспешно пытался вдохнуть, потом все же получилось.

– Ты боец, – глухо сказал полковник. Слышно его было плохо: будто вместе с веками мозг закрыл и другие заслонки. – Все это я валю на тебя не просто так. Ты убил меньше врагов, чем он, и меньше, чем я, но ты не трус, не добрый мальчик из доцентской семьи. Ты не струсил тогда, совсем молодой и зеленый, как лопух. И сейчас тоже, хотя ненамного-то и заматерел. Однако достаточно, чтобы превратить чистое поражение во что-то другое. Размочить счет, пока абсолютно сухой на этой, на нашей площадке. Быстро и коротко. Молодец. Мостагашна валар[12]12
  Смерть врагам (чеч.).


[Закрыть]
.

– Мостагашна валар, – как эхо повторил Николай. Глаза открылись, но лицо человека напротив было как в тумане.

– Что, по-твоему, самое важное в двух сбитых пассажирских самолетах?

– Децентрализация.

Ответил он, не думая, потому что думать не получалось, но полковник опять согласно кивнул.

– Что еще?

– Страх. Это в ту же копилку, что стрельба по троллейбусам и автобусам в городах. У каждого по сотне родственников и знакомых не на другом конце мегаполиса, а вдали. В провинции, в деревнях по стране. Старые и молодые родственники. По мужу, по жене. Сокурсники. Сослуживцы по срочной службе. Теперь мы все разъединены. И никакие технологии не заменят того, что была хотя бы принципиальная возможность встретиться. Которой теперь нет. Как бензина в бензоколонках.

– По троллейбусам и автобусам… – раздельно повторил слова Николая полковник. – Борец за свободу Усоев сидит и будет сидеть, пока миротворцы и демократизаторы не подойдут ко Владимиру вплотную. А они подойдут, да… Недели две, по моим прогнозам. Реалистичным, я полагаю.

– И его им отдадут?

– Из тех, кто там сидит, вряд ли отдадут хоть кого-то. Когда «Хаммеры» дотолкаются до Владимира, уголовно-процессуальные нормы на еще контролируемой нами территории отойдут в прошлое радикально и безвозвратно. В этом можешь не сомневаться… Но вряд ли им и самим нужен будет героический борец с тоталитаризмом, сильно много знающий о ходе подготовки удара по ЛАЭС химическим оружием.

– Да, вряд ли. А к чему это вообще тогда нужно? Вот это, вчерашнее? Зачем из равновесия меня выводить? Сна лишать?

– Потому что это помогает подумать о страхе. Который поважнее иногда, чем вес полезной нагрузки на тех «Торнадо» и «Файтинг Фалконах», которые большими и дружными командами пришли к нам в гости общаться. Не «идут», пришли. Уже пришли. Ты не просто так сказал об автобусах и троллейбусах, правда? Ты и здесь догадался?

Николай не сумел ответить сразу. Потом решил, что честность – вариант не хуже других. Эта мысль едва не заставила его фыркнуть.

– Я сильно потеряю в ваших глазах, если переспрошу: догадался о чем?

– Не сильно, – хмыкнул полковник, поднимая со стола ИК-пульт управления настенной видеосистемой. – Потому как я все равно подумаю, что ты пижонишь и ломаешься. Репутация тобой уже заработана, просто так в твое спокойное «не знаю», «не догадываюсь» уже никто легко не поверит.

Он включил экран, на нем мелькнула картинка с рабочего стола ноутбука, крышка которого была едва приоткрыта и повернута от собеседника. Ни одной иконки, чистое черное поле с яркой белой искрой в центре. Тоже пижонство, не хуже других способов.

– Я про метро.

Николай отрицательно мотнул головой.

– Вчерашнее, – уточнил полковник.

– Вы помните, как я вчерашний день провел? Если бы у меня было время смотреть телевизионные новости больше пяти минут, я бы лучше душ себе нашел. Или чего горячего, кроме кофе и чая.

– Ну ладно, ладно. Это я так, с надеждой…

Он воткнул флешку в один из портов, невидимых с места напротив своего стола, и та отразилась на экране возникшей иконкой папки, подписанной «Без названия». Да, это нарочитость. Или просто удовольствие от своего непростого дела. Как и должно быть.

Двойной клик, за ним запустилась «ACDSee», бесплатная просмотровая программка. Прежде чем полковник переключил на слайд-шоу, ее счетчик показал, что фотографий в папке немного, два десятка. Развернулась первая: лицо человека в низком разрешении, прямоугольник растянут и по вертикали, и по горизонтали. Мужчина средних лет, костюм с галстуком, строгое лицо. Не сказать, что «незапоминающееся», черты лица довольно резкие. Чуть-чуть похож на Хью Лори в роли доктора Хауса, но помоложе на десяток лет.

– Что это? – поинтересовался полковник.

– Фотография на визу.

– На какую?

– На российскую, полагаю.

– Бинго… Ватсон спросил бы…

– Большинство фотографий на визы квадратные. На нашу – прямоугольные.

Николай испытал мгновение раздражения. Полковник терял дорогое время. Время, за которое ежесекундно платили жизнью десятки, иногда сотни людей. Которого не хватает и не хватит.

– Успокойся. Давай я не буду больше. Это Джейсон Эрлих, сотрудник «Corporate Sector Group» финансовой корпорации HSBC. С официальным визитом в свое отделение в Москве. Визит в Санкт-Петербург. За два дня до воскресенья 17 марта… Финансовый аналитик, полный портфель плавающих вверх и вниз схем и длинных таблиц, полный ноутбук того же добра.

– Никто в этом ничего не понимает, – в тон полковнику заметил Николай, слушающий очень внимательно. Перебивать он не боялся, манера этого человека работать была ему уже хорошо знакома.

– Вот именно. Смотри вторую.

Станция метро, наземный вестибюль. Какая-то малознакомая, не из самых ближних.

– «Удельная», синяя ветка. Утро вчерашнего дня. Точнее, 11.40. Мистер Эрлих прибывает на станцию откуда-то с предшествовавшей точки своего маршрута, поднимается наверх, некоторое время спокойно ждет кого-то, повернувшись лицом к эскалатору «на подъем». Выходит, обходит станцию, заходит теперь уже на «вход», как все. Ждет еще около минуты, оглядываясь в разные стороны. Затем достает два автоматических пистолета и открывает огонь.

– По кому-то конкретно?

Полковник показал несколько кадров, но вопрос уже прозвучал.

– Сначала по полицейским в вестибюле. Правильно, грамотно. Смотри, как он перемещался.

Компьютерная схема, довольно простая. Два силуэта в синем – полицейские, почти вплотную один к другому.

– С метра и в головы, с контролем. Потом оба гражданских дежурных метрополитена и оператор турникетов и эскалаторов в ее будке. На нее аж 4 патрона ушло.

– Оружие?

Николай мог позволить себе не отворачиваться. Он видел уже довольно многое в этой жизни, в частности, то, как добивали раненых после рукопашной. «В упор в голову» было не впервые. Более того, он оценивал вероятность вновь увидеть это в ближайшее время вживую как довольно высокую. Поэтому был по-деловому спокоен.

– Beretta 93R, две штуки. Магазины стандартные, на 20 патронов… Дальше странно. В вестибюле есть еще люди. Несколько человек кого-то ждут, кто-то только что прошел через турникет, чтобы начать спускаться. За стеклянным барьером, рядом, наоборот, – поднимающиеся и еще ждущие. На улице холодно. Понятное дело, начинается паника, люди кричат, бегут к дверям. Увидишь. Но он их не трогает. Убивает третьего полицейского, выбежавшего из двери: две в торс, одна в голову. К этому времени вестибюль-«вход» пустеет. Через стеклянный барьер не пройти, закрыто наглухо. Поэтому он выходит через те же самые двери вслед за людьми. Заходит на «выход». И при этом все еще не стреляет, не трогает идущих и бегущих ему навстречу, а целенаправленно идет к эскалатору «на подъем». Что скажешь?

– Пока звучит как бред. Если бы он кого-то конкретно ждал, то просто…

– Вот-вот. Я то же самое и сказал, когда увидел это впервые. Смотри дальше.

Еще кадры, точнее стоп-кадры с камер наблюдения: в низком разрешении, с горизонтальными полосками развертки. Человек в стойке, стреляет с двух рук. Выражения лица не видно, потому что камеры не снимали его анфас – одна спереди-слева, вторая спереди-справа. И потом резким переходом уже качественные цветные снимки, снятые явно позже. Тела, наваленные на закруглении эскалатора, между исщербленными пулями лаковыми барьерами.

– Сколько? – невнятно спросил Николай, но полковник понял.

– Девять человек. Но это именно здесь, на сходе с эскалатора. Вместе с тремя полицейскими и тремя дежурными метро – пятнадцать. Из них 14 убиты и 1 умер от ран пять часов спустя, в клинике имени Джанелидзе.

– А патронов он сколько потратил?

– 70 патронов ровно. Один раз сменил магазины, но не успел их дострелять.

Полковник остановил слайд-шоу и последовательно открыл два файла с видеороликами. Развернул на всю ширину экрана, показал. Тот же человек с пистолетами. Вспышки идут то чаще, то реже: левый-правый, левый-правый. Потом, после этого кажущегося бесконечным кадра, – мельтешение, выбивающиеся крошки из мрамора, вспышки света под ногами стреляющего, и он падает, как подрубленный.

– Последние 10 секунд еще раз, пожалуйста.

Полковник провел курсором по ползункам просмотровых окон видеофайлов, переводя оба назад. Это были вырезки из каких-то более полных записей, наверняка суточных или по крайней мере длиной в рабочий день.

– По ногам сзади?

– Точно так. Полицейский из внешнего наряда дал длинную очередь прямо от дверей. Не поверишь, 5 пуль в ноги: 3 и 2, если тебе это интересно. И еще одна от взбежавшего вверх по эскалатору: касательным в бок, но довольно глубоко. Но этот быстро огонь прекратил, тут же. Полицейские… У них рефлекс, чтобы не убивать. Их годами за каждый патрон дрючили, а если человека убить, даже преступника… В большинстве случаев сразу конец карьере.

Николай помолчал. Он до сих пор не понимал, что происходит и в чем смысл показа ему фотографий и роликов, очень не похожих на настоящее. Произошедшее выглядело как учебное пособие, разработанное явно больным сценаристом и поставленное страдающим чем-то серьезным режиссером. И продемонстрированное теперь ему. Очередная проверка? Но на кой черт?

– Среди убитых на эскалаторе есть кто-нибудь значимый? Старший офицер, ведущий инженер производства, прогрессивный журналист?

– Правильный вопрос. Но нет, таких нет ни одного человека. Сплошь пролетариат и электорат. Ну, еще вопросы есть? Если нет, то давай досмотрим.

Еще десяток снимков в разном качестве, снятых с нескольких точек. Все вперемешку – и стоп-кадры с камер, во время стрельбы и непосредственно перед ее началом, и сразу после.

– Ну, а теперь «внимание, вопрос», как говорил Климент Ворошилов знатокам… Что ты обо всем этом скажешь?

Николаю очень хотелось пожать плечами, но он сдержался.

– Когда человек стреляет по-македонски, с ним почти все понятно. Dual Wielding, он же Akimbo-style подразумевает, что человек лох. За исключением случая, когда мы имеем достоверно высокий процент попаданий. 14 убитых и 1 умерший от ран на 70 потраченных патронов… Очень точные, правильные, техничные действия: например, то, что он начал с полицейских. Уничтожение дежурной в ее будке, которая должна была тут же остановить эскалаторы. Но при всем этом – полный бред во многом другом. Зашел, вышел, снова зашел. Очередь сзади по ногам… Мое заключение – это профессионал, но со съехавшей крышей.

– Николай, – отчетливо произнес полковник. – Тебе когда в последний раз говорили, что твой куратор – мудак?

– Да сроду такого не говорили, – удивился он. – А с чего это вдруг такое объявление?

– С того, что он вчетверо больше всех остальных с тобой работал. Тебе вообще не надо было в поле идти. Твоя неожиданная пятерка по стрельбе из пистолета, пара других отличных оценок – они не значат ничего. Тебе надо было с самого начала сидеть в теплом бункере и чтобы снаружи стояла пара олигофренов с ручными пулеметами наизготовку. Вот это было бы правильно. Причем я даже делаю скидку на то, что ты врач, а это из той же, в общем-то, сферы. Ну что, хочешь увидеть его?

– Кого?

– Кокетничаешь. Джейсона Эрлиха, кого же еще.

Вот тут он и не нашелся, что сказать.

– Я думал, это Имярек. В смысле псевдоним, присвоенный актеру, видеомуляжу… Музыку для «Доктора Хауса», на которого он так похож, действительно писали Йон Эрлих и Джейсон Дерлатка, ко второму сезону его заменили на Ли Робертса… Так он настоящий? И он жив?

– А ты думал, зачем потом пинали его с двух сторон? Зачем наручники? Жив, и наш. Представляешь? Сколько диверсионных групп по стране действовало и действует! Где-то они чисто срабатывали и уходили. Где-то им оказывали сопротивление, и они потери несли и здесь, и в Москве, и в Полярном, и в Ваенге, и еще, наверное, где-то. Пару раз их загоняли потом, на отходе. И даже вру, даже не пару раз. В общем-то, довольно много они потеряли в общей сложности, хотя статистики никакой нет и не будет. Но живой, пленный – этот первый.

– Один?

– Ну, я этого тебе не говорю, но есть еще. Во Владивостоке – это как на другой планете. И не поверишь, кто его взял. Вице-адмирал Авраменко, замкомандующего Тихоокеанским флотом. Немолодой такой, седой мужик, с лишними килограммами и все такое. На пороге родного дома, за 15 минут до того, как все началось. Два убитых, один раненый и взятый. Во людей раньше бабы рожали! Сейчас таких не делают уже…

Николай сидел, выпятив вперед обе челюсти, так, чтобы натянулась кожа на лице. Мама, увидев такое, обычно сразу начинала гавкать. Но сдержаться было сложно: очень уж он удивился.

– Значит, автобусы и троллейбусы… – раздельно проговорил Николай больше самому себе. – И метро. Нет, не похоже… По тому, что я видел и слышал, – не похоже.

– Почему? – быстро поинтересовался полковник.

– Вы не просто так мне те документы давали. На столько разных мест там был почти один сценарий. Почти одно время, в течение буквально пары часов за один и тот же день. Большие проспекты не в центре городов, то есть там, где много пространства и длинные перегоны. В отношении географии Москвы и Владивостока я не большой знаток, но у нас это были Богатырский, Комендантский и еще что-то в этом роде. Два стрелка, обычные «калашниковы» у обоих. По длинной очереди в водителя, и, когда вагон останавливается, обходят его сбоку и бьют прямо сквозь жесть. По два полных магазина. Контроля нет, двери открыть не пытаются, внутрь не заходят и вообще время не теряют. С места убираются, используя автотранспорт. Ни разу нет ни одного полицейского или военного рядом, даже невооруженного. Раненых больше, чем убитых, как и бывает при неприцельном огне. Все вперемешку: нормальные городские жители. Вот это – единственная совпадающая деталь. Все остальное иначе.

– Для чего?

– Там для страха. Здесь… Я не верю, что профессионал мог дать себя взять на таком деле, которое… Которое он мог сделать чисто. Извините уж за…

Полковник только махнул ладонью, его лицо было непроницаемым. Глухим, как лобовая плита не самого современного, но, без сомнений, надежного танка.

– Значит, если не для страха, то для удовольствия. Причем патологического. Как проявление той же «поехавшей крыши».

– Натура вылезла?

– Ага.

– От белой горячки?

– Товарищ полковник… Ну вы комментируете, как… Ну я же не знаю.

Полковник помолчал, потом криво улыбнулся.

– Ты вот не знаешь, а весь мир уже определился: стрельба по автобусам и троллейбусам – это наша собственная вина. Реально наша. Провокация КГБ-ФСБ, попытка дестабилизировать обстановку еще больше. Но мир гневно говорит «нет!» этой провокации! И мы за нее еще ответим перед прогрессивным мировым сообществом: когда за все будем отвечать, так и за это ответим. А тут такой облом…

Николай ждал. Шанс увидеть настоящего диверсанта, изловленного «на горячем», был чем-то несусветным. Идущим вразрез со всем остальным, что лишало надежды. Синими стрелами на анимированных картах, выстраиваемых на компьютерных и телевизионных экранах. Кадрами, снятыми на улицах пограничных русских городов так, что казалось, будто это нарезка из фильмов о прошлом, поданная вперемешку с раскадровкой еще не вышедшего на экраны фильма о каком-то из сценариев апокалипсиса…

– Покажете мне его? – хрипло спросил он.

– Волнуешься?

– Еще бы нет. Кто меня второй день к этому готовит, не вы разве?

– Мы, – удовлетворенно подтвердил Николаю большой мужчина в кресле. Пристукнул открытой ладонью по столу. – Ты уже понял почему?

– Не понял. Но почувствовал. По намекам.

Николаю хотелось сплюнуть прямо на пол, прочистить горло как следует, но родительское воспитание возобладало.

– Ну так пошли.

Полковник аккуратно закрыл все окна на ноутбуке, вышел из рабочей сессии, погасил двумя нажатиями кнопки пульта настенную видеосистему. Встал. Улыбнулся. Снова криво, как раненый.

Николай тоже поднялся, встал поровнее, ноги вместе. Спина уже почти не болела, да и голова начала забываться. Полученной за последние десятки минут информации было достаточно для того, чтобы переключиться. Это работало всегда, сработало и сейчас.

– Какие-то еще инструкции будут к этой встрече? – спросил он и тут же пожалел, что «не выдержал марку». Понятно, что полковник без инструкций не обошелся бы, сказал бы все сам.

– Ничего не рассказывать о происходящем снаружи. Вообще ничего.

– Пусть думает, что нападение отбито с большими потерями для нападающих?

– Да какое нападение? Мелкие провокации на границах! Теперь и политикам будет чем заняться, и журналистам, но это все! И убитые им 15 человек – это «новость дня» для всего мира. Уловил атмосферу?

Николай только кивнул. Сказанное не слишком совпадало с тем, что он продумал про себя минуту назад, после последнего «почему», но, может быть, потом ощущения и сгладятся.

Уже когда дверь была заперта и они шли по коридору, полковник остановился. Причем так резко, что избежать толчка ему в спину удалось с трудом. На дороге такое называется «подстава».

– Слушай, а я все-таки спрошу, потому что вдруг между нами непонимание. Про это же самое «почему»: это ты о чем подумал?

Николай помолчал, качнувшись на носках, повел плечами. За окном был глухой двор, и понятно почему – в такой конторе, как эта, окна на улицу не выходят.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 3.9 Оценок: 15

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации