Текст книги "Основы философии. Учебное пособие"

1.3. Основания философской рефлексии

Ignorant: Все-таки, возвращаясь к нашему предыдущему разговору, можешь ли ты одним словом сказать, с какого самого простого и естественного свойства человека начинается философия?

Doctor: Пожалуй, с удивления. Об этом еще говорили такие прославленные философы, как Платон и Аристотель.

Ignorant: Я не совсем тебя понимаю. Я могу удивляться чему угодно, но это не значит, что у меня сразу же возникает потребность философствовать по этому поводу.

Хайдеггер Мартин (1889–1976)

Мартин Хайдеггер: Видишь ли, у Платона и Аристотеля речь идет не о случайном и поверхностном удивлении, не о какой-то мимолетной эмоции. Удивление всецело захватывает меня, является основанием моей мысли, присутствует и правит в каждом шаге философии. Удивление не дает мне потерять мою мысль, не дает рассеяться моему вниманию. Благодаря удивлению я «предрасположен» мыслить[19]19
  Хайдеггер М. Что это такое – философия? // Путь в философию: Антология. – М.; СПб., 2001. – С. 155–156.


[Закрыть].

Ignorant: Интересно, чему это я могу так удивиться?

Мераб Константинович Мамардашвили: А разве не удивительна сама возможность понять, что мы можем удивляться? Например, удивляться тому, что есть нечто, а не ничто.

Ignorant: В каком это смысле?

Мераб Константинович Мамардашвили: В том, что должно, казалось бы, быть ничто, а есть нечто. Таким образом, философия начинается с удивления, и это настоящее удивление не тому, что чего-то нет, а тому, что вообще что-то есть[20]20
  Мамардашвили М.К. Введение в философию // М.К. Мамардашви-ли. Необходимость себя. – М., 1996. – С. 21.


[Закрыть].

Ignorant: Опять вы говорите загадками, господа философы. Вот, например, Я есть. И что же здесь удивительного?

Doctor: А ты подумай.

Ignorant: А что здесь думать. Я себя ощущаю и «изнутри», и «снаружи». Например, я каждый день вижу себя в зеркале. У меня есть свой неповторимый внешний облик, благодаря которому я отличаюсь от всех других. Короче, Я есть!

Doctor: Хорошо. Теперь представь, что ученые изобрели «универсальный дубликатор» УД-1. Ты заходишь в комнату, ее плотно закрывают, все твое тело сканируется до последнего атома и воссоздается с помощью нанотехнологий в другой комнате. Допустим также, что УД-1 может сделать несколько твоих копий. В принципе, все эти копии – это ты, они тождественны тебе, но они не тождественны друг другу, ведь их несколько, т.е. они тождественны тебе только качественно, но не тождественны количественно. Где же будешь подлинный ты? Или, став «многими», ты автоматически теряешь свою самотождественность?

Ignorant: Я даже представить себе не могу такую фантастическую картину!

Doctor: Хорошо. Подумай о чем-то реальном. Например, что происходит с тобой, когда ты меняешься с возрастом? Ведь меняется не только твой внешний облик, но и твое мировоззрение. Где же ты подлинный?

Ignorant: Я всегда был Я, сколько себя помню. У меня никогда не было ощущения «раздвоенности», «растроенности» или «раздесятиренности». Я – личность, и моя тождественность сохранялась всегда независимо от возрастных изменений. Я двухлетний и я сорокалетний неразрывно связаны. Эту непрерывную психическую связь хранит моя чувственная и биографическая память.

Doctor: В таком случае, дело не только в твоем внешнем облике. Например, когда ты спишь и видишь сон, где находится твое Я? Было бы неуместно ответить: мое Я лежит в кровати. В кровати лежит твое тело, которое в данный момент ты не чувствуешь и не осознаешь.

Ignorant: Неужели ты хочешь сказать, что мое Я во время сна «убежало» из моего тела, а когда я проснулся, то оно «вернулось»? Я всегда было во мне, потому что это продукт психической деятельности моего тела, точнее, моего головного мозга.

Doctor: Хорошо. Допустим, медицине удалось осуществить пересадку головного мозга, и твой мозг пересадили в тело другого человека. Что ты при этом будешь чувствовать?

Ignorant: Если тебе хочется фантазировать, так уж и быть, я поддержу твою игру. Наверное, у меня будет ощущение, что мне подменили тело, но ощущение моего Я не пропадет. Следовательно, не все биологическое тело существенно для личности, а только головной мозг, который и есть Я. Видишь, все просто.

Doctor: Ладно. Теперь допустим, ученые научились сканировать мозг и изобрели «мозговой транслятор» МТ-1. Вся информация с твоего мозга была сканирована и с помощью МТ-1 полностью преобразила мозг другого человека. Что ты при этом будешь чувствовать?

Ignorant: Наверное, у меня опять появится ощущение, что я в другом теле, но ощущение моего Я не пропадет.

Doctor: Но это же будет не только не твое биологическое тело, но и не твой головной мозг.

Ignorant: Ты, кажется, меня опять запутал. Так где же тогда мое Я? Это удивительно!

Рене Декарт: Попытайся представить, что ты спишь и при этом не видишь снов. В этот момент что ты можешь сказать о своем Я?

Ignorant: Ровным счетом ничего.

Рене Декарт: В том-то и дело. Наше Я не «где-то» (не в голове и не в головном мозге), оно не занимает места в пространстве. Оно нематериально, следовательно, оно тождественно сознанию. Его можно только помыслить. Наше Я не может существовать без сознания. Поэтому я мыслю, следовательно, существую, – ведь мы скорее знаем о том, что мыслим, чем о том, что существуем. Да и о самом своем существовании мы знаем только благодаря тому, что у нас есть мышление. Даже когда мы склоняемся к мысли об иллюзорности всего на свете, необходимо, чтобы Я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал[21]21
  Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках // Р. Декарт. Соч.: В 2 т. – М., 1989. – Т. 1. – С. 268.


[Закрыть].

Декарт Рене (1596–1650)

Августин Блаженный (354–430)

Августин Блаженный: Конечно, ведь я могу заблуждаться относительно вещей вне меня; но, сомневаясь в них, я осознаю себя самого как сомневающегося. То, что я есть, достоверно заложено во всяком суждении, сомнении, заблуждении. Ведь, заблуждаясь, я есть[22]22
  Августин Аврелий. О свободе воли // Антология средневековой мысли: Теология и философия европейского Средневековья: В 2 т. – СПб., 2001. – Т. 1. – С. 29–33.


[Закрыть]. Так путь к основам достоверности ведет во внутреннюю сферу сознания, поэтому не выходи из себя, вернись в себя самого; истина живет во внутреннем человеке («Noli foras ire, in te ipsum redi; in interiore homine habitat veritas»).

Ignorant: Я заметил удивительную вещь. В ходе философствования мы начали с удивления, затем стали проверять доводы на состоятельность и подвергать их сомнению и когда, казалось бы, зашли в тупик, сразу же нашлось неожиданное, но очень продуктивное решение проблемы.

Doctor: Ты сделал верное наблюдение. Ведь недаром древнегреческий философ Сократ утверждал, что для того, чтобы обрести истину или хотя бы приблизиться к ней, нужно твердо усвоить один-единственный постулат: «Я знаю, что я ничего не знаю».

Ignorant: Ты меня опять удивляешь, док. Как же данный постулат может помочь в поиске истины?

Doctor: Это утверждение как бы подсказывает нам: доверяй своей интуиции; все, что вызывает сомнение, должно быть подвергнуто сомнению; только так любое знание может быть проверено на состоятельность, ведь любое знание нуждается в тщательном и всестороннем рассмотрении.

Ignorant: Расскажи мне о Сократе. Меня заинтересовал его метод.

Doctor: Центральным пунктом философии Сократа был вопрос о благе и добродетели. Как утверждает Сократ в «Апологии» Платона, стимулом для этого послужила надпись на оракуле в Дельфах: «Познай самого себя».

Сократ (469–399 до н.э.)

Ignorant: Познай самого себя… Этим мы, по сути, и занимаемся.

Doctor: Сократ толкует это как требование испытывать человеческое знание и определять, какое благо подобает человеку. Чтобы появилось представление о благе или какое-либо знание вообще, человеческая душа должна быть достаточно подготовлена. В беседах с согражданами Сократ убеждается в том, что хотя все верят, будто уважают благо и добродетели, но для подтверждения этого выдвигают ложные мнения, не выдерживающие проверки разумом в ходе диалога. Испытующими вопросами Сократ расшатывает ложное мнение собеседника, пока тот не начинает признавать, что не знает того, в чем еще недавно был уверен. Такая безвыходность (апория) – поворотная точка, с которой в диалоге могут начаться поиски истинного понимания (рис. 1).

Аристотель Стагирит: Сократу по праву можно приписать две вещи: во-первых, обоснование через данные опыта, во-вторых, образование общих понятий[23]23
  Аристотель. Метафизика // Аристотель. Соч.: В 4 т. – М., 1975. – Т. 1. – С. 327.


[Закрыть].

Doctor: Совершенно верно. Сократ понимает свою философию как майевтику (повивальное искусство), ибо хочет быть лишь помощником в достижении понимания и самопознания, которые каждому надлежит изыскать в себе самому, поскольку они не могут быть усвоены извне.

Ignorant: В таком случае наше незнание помогает нам в поиске истины. Никогда бы не подумал, что такое возможно!

Николай Кузанский (1401–1464)

Николай Кузанский: Но именно так и обстоит дело. Рассудок в состоянии познавать вещи, сравнивая известное с неизвестным и образуя понятия на основе подобий. Но поскольку в мире все всегда лишь более или менее подобно друг другу, а совершенного мерила подобия нет, ничего не познается так, чтобы нельзя было познать его еще совершеннее. Таким образом, стремясь к знанию, мы приходим к познанию нашего принципиального незнания. Человек учится этому незнанию благодаря своему разуму, ибо через это незнание он способен коснуться единства всех противоположностей в бесконечном. Значит, думающий человек всегда находится в состоянии ученого незнания (docta ignorantia)[24]24
  Николай Кузанский. Об ученом незнании // Антология мировой философии: В 4 т. – М., 1970. – Т. 2. – С. 56.


[Закрыть].

Ignorant: Слушай, док, а ведь это «ученое незнание» объединяет нас.

Doctor: Ты весьма наблюдателен.

Рис. 1

Ignorant: Мне хочется подытожить наш предыдущий разговор об удивлении по поводу того, где находится мое Я. Мне кажется, что на утверждении «я мыслю, следовательно, существую», как на прочном основании, можно построить целую философию.

Иоганн Готлиб Фихте: Ты близок к истине, мой друг. Но для построения философии нужен метод. Пусть наше рассуждение разворачивается по схеме «тезис – антитезис – синтез». Итак, тезис: «Я изначально просто полагает свое собственное бытие».

Ignorant: Например, Я есть!

Иоганн Готлиб Фихте: Как ты думаешь, так мыслишь только ты или к этому может прийти любой, кто будет рассуждать также?

Ignorant: Конечно любой. Но для того, чтобы это понять, нужно отвлечься от всего поверхностного в нашем представлении о Я.

Иоганн Готлиб Фихте: То есть ты хочешь сказать, что абсолютное Я как единство мыслящего и мыслимого постигается через созерцание. Но до этого отвлечения можно возвыситься лишь посредством абстракции от всего остального (психологического) в личности.

Ignorant: О, хотя мне так не сказать, но мне кажется, что именно об этом я и думаю.

Фихте Иоганн Готлиб (1762–1814)

Иоганн Готлиб Фихте: Тогда давай рассуждать дальше. То, что определено в тезисе – это некая данность, основание нашего мышления. От этого мы можем оттолкнуться, чтобы дать предметное определение нашего Я. В этом нам поможет антитезис: «Я полностью противостоит не-Я».

Абстрактный (от лат. abstractus – отвлеченный) – продукт чистого мышления, данный в понятиях в противоположность конкретному, т.е. тому, что дано в чувствах.

Ignorant: Конечно. Например, мне противостоит кто-то другой. Он как зеркало, отражаясь в котором, я лучше узнаю кто я для него. Или, в сам общем виде: Я – это Я, а не-Я – это окружающий мир.

Иоганн Готлиб Фихте: Однако при этом не стоит забывать, что и кто-то другой, и окружающий мир – это конструкции твоего Я. Отсюда синтез: «Я и не-Я взаимно определяют и ограничивают друг друга».

Ignorant: На счет «определяют» – понятно, а почему «ограничивают»?

Иоганн Готлиб Фихте: А как же иначе? Ведь наше абсолютное Я – это бесконечное стремление, деятельность, активность. Оно содержит в себе требование: вся реальность должна полагаться Я как таковым. Но поскольку нет стремления без объектов, Я сталкивается с сопротивлением не-Я, чтобы, преодолевая его, стать практическим, побороть косность окружающего мира. Одновременно конечное Я должно отдавать себе отчет в том, действительно ли оно объемлет собой всю реальность? Граница объектов, на которую наталкивается Я, есть условие того, что стремление становится рефлектированным, а Я знает о себе самом и таким образом может определять себя (рис. 2)[25]25
  Антология мировой философии: В 4 т. – М., 1971. – Т. 3. – С. 203–204.


[Закрыть].

Рис. 2

Ignorant: Получается, что, философствуя, мы лучше понимаем себя и тем самым реализуем свое право быть свободными и творческими людьми.

Иоганн Готлиб Фихте: Думаю, ты прав.

Ignorant: Теперь мне хочется разобраться в том, как в философии сочетаются стремления быть рациональным, логичным и в то же время чутким к своей интуиции, чувствам. Ведь именно это сочетание и есть «любовь к мудрости». Я прав?

Doctor: Думаю, ты близок к истине. За мудростью, как правило, современные люди «идут на Восток». Восточная мудрость привлекает и завораживает их своей загадочностью, таинственностью, глубиной. Правда, массовое сознание и здесь скользит по поверхности, усваивая только атрибуты Востока, делая их «модными», так и не проникая в глубины восточного мировоззрения.

Ignorant: Может, приведешь мне какой-нибудь пример восточной мудрости?

Doctor: Пожалуйста. Когда китайского философа Конфуция спросили, что нужно, чтобы в государстве был мир и порядок, он сказал: «Правитель должен быть правителем, подданный – подданным, отец – отцом, а сын – сыном»[26]26
  Лунь-Юй // Древнекитайская философия: В 2 т. – М., 1994. – Т. 1. – С. 160.


[Закрыть] .

Ignorant: Только и всего?

Doctor: Только и всего… Но ты вдумайся, сколько разных смысловых оттенков можно вывести из этого «простого» по форме суждения.

Ignorant: У нас тоже есть подобная народная мудрость: «Всяк сверчок знай свой шесток». Это означает одно – будь «тише воды, ниже травы» и не высовывайся. Тоже мне мудрость! По-моему, эта «житейская мудрость» унижает человеческое достоинство.

Doctor: А может, учит смирению и добродетели? Ведь прежде чем что-либо изменять в мире, нужно понять свое предназначение в нем и научиться соответствовать ему.

Конфуций: Кто хочет править своей страной, должен прежде всего навести порядок в семье. Кто хочет навести порядок в семье, должен прежде всего воспитать свой характер. Кто хочет воспитать свой характер, должен прежде всего иметь правильное сердце. Кто хочет иметь правильное сердце, должен прежде всего иметь искренность в мыслях. Кто хочет иметь искренность в мыслях, должен прежде всего прийти к проницательности.

Doctor: Давай обратим внимание на сам момент «рождения» мудрого суждения, и мы тогда поймем, на чем может быть основана наша любовь к мудрости.

Беседа Конфуция со своим учеником Цзы-Лу о пользе образования

Учитель сказал: «Я спрашиваю о том, не следует ли тебе, Цзы-Лу, к твоим способностям добавить еще и знания?»

– А от учения есть какой-то прибыток?

– Правитель, не поучающий подданного, не может быть прям. Благородный муж, не наставляющий друга, не может быть добродетелен. Честный человек, получивший урок, станет великим мудрецом. И никто из тех, кто любит учиться, не пойдет наперекор должному.

– В южных горах растет бамбук, который сам по себе прям, и стрелы, изготовленные из него, пробивают даже панцирь из носорожьей кожи. А ведь этот бамбук ничему не учился.

– Приладь к стреле оперение, надень на нее железный наконечник, и разве не войдет она еще глубже? – сказал учитель Кун[27]27
  Малявин В.В. Конфуций. – М., 1992. – С. 124–125.


[Закрыть].

Конфуций (552–479 до н.э.)

Ignorant: Кажется, я начинаю понимать, в чем заключается «загадка» восточной мудрости. Во-первых, эти суждения образные и в них много метафор, что обращено к нашим чувствам и создает благоприятный эмоциональный настрой. Во-вторых, эти суждения об обычных, житейских вещах и делах, т.е. они близки жизненному опыту каждого человека. И, в-третьих, в них есть логика, строгий порядок.

Doctor: Думаю, ты правильно мыслишь. Философствование – это ведь, по сути, исследование. Его «пусковым механизмом» является проблемная ситуация. Она заставляет работать память, прошлое соотносится с настоящим, ситуация получает качественную оценку. Тем самым начинается процесс творчества новых смыслов, рефлексия и саморефлексия, поиск критериев, выдвижение «рабочих гипотез» и проверка их на состоятельность. И результатом работы, неотделимым от всего процесса, является неповторимое мудрое суждение.

Ignorant: А можно, объединив всю философскую мудрость, сформулировать самые главные проблемы философии, к которым, как ручейки к реке, стекаются все остальные?

Критерий (от греч. kriterion – средство для суждения) – признак, на основании которого производится оценка, средство проверки, мерило оценки.

Метафизика (от греч. meta ta physika – то, что за физическим) – это суть философских дисциплин, которая делает темой изучения существующее как таковое, подвергает исследованию элементы и основные условия всего существующего вообще и описывает значительные, важные области и закономерности действительного. Метафизика во всей смене явлений и выражений ищет постоянное и связь.

Doctor: Думаю, можно. Например, Платон выразил это в своей знаменитой триаде «Истина – Добро (Благо) – Красота». Когда достигаешь одного, сразу же понимаешь смысл второго и третьего, ибо как основы бытия они неразрывно связаны между собой. Немецкий философ Иммануил Кант свел все многообразие философских проблем к четырем главным вопросам: что я могу знать? (метафизика); что я должен делать? (этика); на что я смею надеяться? (религия); что есть человек? (антропология). При этом последняя проблема, по Канту, включает в себя все другие (рис.3).

Рис. 3

1.4. Структура философского знания

Ignorant: Теперь меня интересует вопрос: что представляет собой само философское знание, какова его структура?

Doctor: Основными элементами структуры философского знания являются его разделы, которые суть различные философские дисциплины, обладающие своим предметом, категориальным аппаратом и методами исследования. Наиболее авторитетной считается «лейбнициано-вольфовская система» представления философского знания, сформировавшаяся в эпоху Просвещения (XVIII век). Она выступает как система, основу которой составляет онтология. Задача онтологии как «первой теоретической рациональной науки» – дать непротиворечивое обоснование возможности существования предметов и их порядка. Центральными проблемами этой «школьной» философской системы являются Бог, душа и мир.

Ignorant: А что изучает онтология?

Doctor: Онтология — это учение о бытии. В числе первых онтологических учений была философия представителя элейской школы Парменида, автора трактата «О природе». В онтологии исследуются проблемы бытия и мышления; бытия и небытия (ничто); бытия и становления; бытия и сущности; качества и количества; возможности и действительности; движения и развития; пространства и времени; материального и идеального и др. Нетрудно заметить, что в рамках онтологии исследуются вопросы, касающиеся предельных оснований мира[28]28
  Подробнее об этом см. в главе 2 «Что я могу знать? Введение в онтологию».


[Закрыть].

Ignorant: Хочется поговорить об этом подробнее.

Doctor: Всему свое время, не будем спешить. Слушай дальше. С онтологией неразрывна гносеология, или теория познания. Чтобы познать бытие, надо знать, что такое знание вообще и знание о бытии в частности. Возможно ли познание бытия? Каковы вообще возможности познания, есть ли предел и границы познания? Что есть истина и каковы ее критерии? Какие виды познания существуют? Как оценить роль научного познания? Эти и многие другие вопросы составляют предмет гносеологии[29]29
  Подробнее об этом см. в главе 3 «Что есть истина? Введение в гносеологию».


[Закрыть].

Ignorant: Мне кажется, что онтология и гносеология по своим проблемам как бы «перекликаются» между собой.

Doctor: Это действительно так. Гносеологическая проблематика вышла на первый план в Новое время, когда в связи с промышленной революцией стала бурно развиваться наука, и остро встал вопрос о достоверности знания и критериев его истинности. В ХХ столетии получила развитие эпистемология, раздел теории познания, посвященный закономерностям развития знания как такового, главным образом, научного.

Ignorant: А какие еще есть разделы философии?

Doctor: Этика (философия морали). Она оформилась в самостоятельную философскую дисциплину еще в античности. Термин «этика» ввел в философию Аристотель, написавший несколько трудов с этим названием: «Никомахова этика», «Евдемова этика», «Большая этика» и др. В Новое время этику называли практической философией, поскольку полагали, что именно через нее философия становится руководством к правильной жизни.

Ignorant: Я думаю, это название вполне справедливо, поскольку этика, насколько я понимаю, занимается нормотворчеством и предписывает определенные правила поведения на основе сформулированных ею общественных и личных идеалов.

Doctor: Однако следует добавить, что делает это она благодаря теоретическому обоснованию моральных понятий: добра и зла, долга и совести, чести и достоинства. История этики знает множество учений, в которых с разных позиций обосновываются мораль и цели нравственной жизни человека. Гедонизм, эвдемонизм (этика счастья), стоицизм, утилитаризм, ригоризм (этика долга), перфекционизм (нравственное совершенствование), теономная (религиозная) этика и др.[30]30
  Подробнее об этом см. в главе 5 «Что я должен делать и на что я смею надеяться? Введение в аксиологию».


[Закрыть]

Ignorant: А эстетику можно считать философской дисциплиной?

Doctor: Конечно. Эстетика исследует феномен красоты (прекрасного) и ее преломление в художественном творчестве. Термин «эстетика» ввел в культурный оборот в XVIII в. немецкий философ Александр Баумгартен. Однако это не значит, что до этого не было эстетических исследований. Еще Платон в своих диалогах «Пир» и «Федр» дает развернутые рассуждения на тему красоты, отделяя ее конкретные проявления от самой идеи красоты, которую он полагал вечной и неизменной. Сущность прекрасного раскрывается в сравнении с его противоположностью – безобразным и конкретизируется через понятия трагического, ужасного, возвышенного, низменного и др. В сфере искусства человек не только созерцает красоту, но и является ее творцом. Задача эстетики здесь заключается в том, чтобы выявить, на какие эстетические идеалы опираются в своем творчестве художники, относящиеся к разным эпохам и культурам. Она изучает общие закономерности развития искусства, формирует художественный вкус и помогает понимать смысл художественных произведений.

Ignorant: А занимается ли философия исследованием общества?

Doctor: Несомненно. Социальная философия и философия истории составляют важные разделы философского знания. Одними из первых сочинений по социальной философии были диалог Платона «Государство» и трактат Аристотеля «Политика». В сочинении Гесиода «Труды и дни» была предпринята попытка представить в общей форме движение истории от «золотого века» к «железному веку». В Средние века в понимании общества и истории господствовала религиозная точка зрения. Обострение интереса к социально-философской проблематике в Европе произошло в XVII–XVIII вв. в преддверии буржуазных революций и в связи с задачами построения гражданского общества и правового государства. Проблемы взаимоотношения общества и государства, свободы личности и ее политико-правовых гарантий и ныне остаются чрезвычайно важными темами социальной философии. В Новое время также актуализировались исследования в области философии истории, что связано с зарождением идеи исторического прогресса. Цели, направленность исторического процесса и его движущие силы – таковы основные проблемы философии истории[31]31
  Подробнее об этом см. в главе 6 «Что такое общество? Введение в социальную философию».


[Закрыть].

Ignorant: А занимается ли философия анализом разных форм мировоззрения, например религиозного?

Doctor: Конечно, занимается. Существует целая философская дисциплина, исследующая религиозную проблематику или религию как социокультурный феномен, которая так и называется философия религии. В первом случае она предстает как философская теология, начало которой было положено еще в трудах античных мыслителей включая Платона, Аристотеля и в особенности неоплатоников Плотина, Порфирия и Прокла. В Средние века философия и богословие практически неотделимы друг от друга, потому что вся культура была религиозной в своих основаниях и в частных своих проявлениях. Философское богословие и ныне существует в странах, где преобладают католическая и протестантская версии христианства. Исследование религии как социокультурного феномена ведется в рамках философского религиоведения, которое зарождается в Новое время в связи с процессами секуляризации культуры, т.е. освобождения ее от тотального влияния религии[32]32
  Подробнее об этом будет сказано в главе 5 «Что я должен делать и на что я смею надеяться? Введение в аксиологию».


[Закрыть].

Ignorant: А появляются ли в структуре философского знания какие-то новые разделы?

Doctor: Философское знание, как и все в мире, конечно же, развивается. В XIX в. в качестве самостоятельной философской дисциплины выделилась философия культуры, а в XX столетии – философская антропология, философия науки и техники и глобалистика. Возможно, процесс дифференциации философского знания будет продолжен и в скором будущем появятся новые философские дисциплины, ведь философское знание не является чем-то застывшим, а претерпевает определенные изменения. Причем постоянное развитие философского знания также является его спецификой.