Текст книги "Тайна Несвижского замка"

6

В тот же вечер между ними состоялся ещё один разговор. Но теперь уже по телефону.

Хотя… Это был даже не диалог – монолог!

Причём очень короткий.

– Завтра в девять утра у твоего дома! – приказно отбарабанил Копытцев и бросил трубку.

По его встревоженному голосу и по необычной сухости обрывистых фраз Плечов сразу догадался: что-то случилось. И, возможно, уже совсем скоро его ждёт новая работёнка, свежие приключения, по которым Яра, честно говоря, уже успел соскучиться.

Как всегда – рискованные и чрезвычайно опасные.

Впрочем, особо по поводу предстоящих событий агент не волновался и вскоре со спокойной душой завалился спать.

Как бы там ни было, свои убеждения он не изменит, товарищей не предаст, к врагу не переметнётся.

А если?…

Что ж… Тогда… Тогда он последует завету Сенеки Луция Аннея (Младшего): «Неизбежное прими достойно!»

Или: будь что будет, если по-простому, по-нашему, по-русски…

7

Секретный сотрудник вышел во двор на три минуты раньше назначенного срока, но ЗИС-101 уже стоял против его подъезда!

– Сегодня у нас тяжёлый день, – без промедления сообщил Копытцев через заблаговременно откинутую правую дверцу своего служебного автомобиля. – Сталин, Берия… Все жаждут тебя видеть!

– Что-то стряслось?

– Не знаю, – честно сознался Алексей. – Наши учёные ещё не придумали такого прибора, при помощи которого можно было бы безболезненно заглянуть внутрь чужих светлых голов!

– А не помешало бы… Куда путь держим?

– Для начала – в Кунцево. Потом видно будет!

– Думаешь, привалила работёнка?

– Не сомневаюсь! Ну… Вперёд, мой друг?

– Взлетаем! – согласился Ярослав.

* * *

В главное здание Ближней дачи, недавно в очередной раз выкрашенное во всё тот же традиционный ярко-зелёный цвет, их пустили не сразу. (Мол, ждите своей очереди, а то припёрлись на целых полчаса раньше назначенного срока и желаете немедленно заполучить доступ к телу главного человека в славном рабоче-крестьянском государстве, – такой была мотивация охраны.)

И друзья по личному распоряжению вышедшего к ним бессменного помощника Сталина – Александра Николаевича Поскрёбышева – принялись осматривать владения вождя. Не сами, конечно, а в сопровождении совсем юного офицера НКВД, которого майор Копытцев, как оказалось, хорошо знал.

Особенно долго Плечов задержался у пруда, где его внимание привлекли огромные чёрные тени, иногда выхватываемые из глубины вод прямыми попаданиями лучей щедрого, практически уже летнего, солнца.

Карпов Яра узнал практически сразу.

А вот с определением названия второго вида рыб возникла некоторая заминка.

Правда, этих лентовидных, лениво покачивающих длинными и тонкими туловищами существ в водоёме было совсем немного.

– Налимы! – поспешил просветить любопытного гостя приставленный к нему, а заодно и к Алексею, младший лейтенант госбезопасности в новой, ладно пригнанной форме – он выполнял функции экскурсовода.

– Такие здоровые? – усомнился Плечов, ранее не раз промышлявший добычей этих тварей.

– Да. Некоторые экземпляры по весу уже давно по килограмм семь-восемь набрали.

– Ври да не завирайся!

– Правда, – густо покраснел чекист. – В естественной среде, на Севере, откуда и завезли эту рыбу, она вообще растёт до двух пудов!

– А я – того, голыми руками их хватал, как какую-то несчастную тюльку, и не подозревал, что с годами они могут превратиться в таких гигантов, – удивился Ярослав.

– Фёдор Семёнович…

– Кто?

– Главный рыбовод нашего хозяйства.

– А… На даче и такие специалисты имеются?

– Конечно! Так вот… Он утверждает, что летом налимы впадают в спячку.

– Чистая правда! – подтвердил Плечов.

– Для того чтобы обеспечить рыбкам максимально комфортные условия обитания, работники устлали дно пруда искусственными кочками из твёрдого грунта – «купинами», как их называет дядя Федя.

– Он что, родом с Украины?

– Так точно. Из села, которое так и называется – Миньки, налимы по-нашему.

– Ты сам-то откудова? – по-отечески поинтересовался Плечов, хотя разница в возрасте между ними вряд ли была существенной и предполагала более равноправные отношения.

– Из Рудника… Ой, простите… Теперь наш посёлок называется Воркута… Там этого добра валом. Даже собак налимами кормят.

– Знаю.

– Поймаешь, бывало, такую тварь, влупишь хребтом о деревянную скамейку, чтобы увеличить размеры печени, выпотрошишь – и сразу на сковородку. Вкуснота! Пальчики оближешь!

– Да. Печень трески – продукт великолепный. Но уж больно дефицитный.

– Вы не ошиблись… Трески?

– Да. Налим – единственный представитель семейства тресковых, который водится в наших пресных водах.

– Ты гляди… А я и не знал!

* * *

Пруд, которым любовались наши герои, был вырыт без использования тяжёлой техники, по сути, голыми руками, посреди цветущего фруктового сада, сразу за которым располагались конюшня, коровник (с тремя бурёнками и двумя доярками), птичник, голубятня, бельчатник и другие хозяйственные постройки…

Причём вся эта «роскошь» находилась на запад от водоёма.

А в противоположной стороне была обустроена великолепная площадка для игры в городки, но до неё друзья так и не успели добраться, ибо вскоре к их компании неожиданно присоединился невесть откуда взявшийся невысокий кривоногий паренёк в грязной военной форме без знаков отличия и начал что-то бесконечно долго бормотать, периодически указывая на дом с фасадом цвета майской травы.

– Пора! Вас ждут! – наконец-то дотумкал младший лейтенант госбезопасности.

* * *

Лысый, как бубен, Поскрёбышев с натянутой на лицо дежурной улыбкой стоял на крыльце, что означало: «Можете заходить – ваша очередь наконец настала!»

Со времени их последней встречи с Плечовым он очень сдал и выглядел неважно – словно за плечами все 70, а не неполных 50 лет бурной жизни (юбилей будет только в августе!).

Так сильно секретаря Сталина подкосил арест любимой супруги, но об этом Плечов, как мы понимаем, даже не догадывался.

Однако…

В прихожей резиденции вождя переминался с ноги на ногу человек, который не только хорошо знал о всех его несчастьях и бедах, но и был причастен к их возникновению.

Берия.

Он жестом показывал налево.

Яра быстро шмыгнул в незнакомую дверь (в прошлый раз беседа с главой Советского государства протекала в Большом зале, расположенном справа от прихожей), а Копытцев неожиданно замялся, предпочтя остаться в «предбаннике», мол, «меня же не вызывали, сказали только доставить нужного человечка», однако Лаврентий Павлович подтолкнул его в правильном направлении и сам направился следом.

Первое, что открылось глазам вошедших, был стол, уставленный супницами, судками и прочей столовой утварью: тарелками, ложками да вилками.

Сам Иосиф Виссарионович сидел у не разожжённого (пока) камина и гладил приклад американского винчестера, из которого он частенько палил по надоедливым воронам.

Заметив «дорогих гостей», вождь поднялся со своего места, но двигаться навстречу не стал.

– Позавтракаете со мной? – молвил тихо, не здороваясь и не подавая руки.

Плохой знак?

Или намёк на то, что не стоит «гнать пургу», лучше говорить чётко, конкретно, прямо, правильно, по делу. И долго не задерживаться?

Прочесть что-либо в карих, абсолютно непроницаемых глазах главного человека Страны Советов не представлялось возможным, но и отказываться в любом случае было нельзя.

– Так точно! – не дождавшись реакции старшего по званию, коим, несомненно, являлся смирно стоявший позади двух майоров генеральный комиссар госбезопасности, поспешил согласиться Ярослав – как, видимо, самый смелый (или самый наглый?) из всей компании.

– Выпьете?

– Когда-нибудь в другой раз, – еле шевеля языком из-за необычной сухости, обуявшей вдруг всю ротовую полость, вяло выдавил Копытцев, которому, скорее всего, и адресовалось данное предложение, ибо именно на него был направлен проницательный взгляд.

– Они у меня люди непьющие, – без промедления уточнил народный комиссар внутренних дел. – Оба кандидаты наук, спортсмены, умницы! Других, как известно, мы не держим.

– А как прикажешь быть с их вчерашними похождениями? – уколол хвастуна хозяин резиденции.

– Так то ж пиво, Иосиф Виссарионович, – окончательно «освоился» секретный сотрудник Плечов. – Лёгкий тонизирующий напиток. Чуть крепче лимонада.

Товарищ Сталин засмеялся. Поначалу – тихо, затем всё громче и громче. Спустя несколько секунд к нему присоединились и все остальные.

– Ладно, приступим к делу, – пригладил усы вождь. – Знаете, зачем я вас все пригласил?

– Никак нет! – в один голос признались офицеры.

– И даже не догадываетесь?

– Нет, – не моргнув глазом, соврал Берия.

Кому-кому, а ему точно было известно всё о целях и задачах этого визита.

– Скоро уже год, как гитлеровские войска оккупировали Францию… Но праздновать данное событие мы не собираемся… Продолжи, Лаврентий!

– Сразу за передовыми частями вермахта в столицу этой страны вошли ведущие сотрудники некоторых подразделений «Аненербе» – полное название: «Немецкое общество по изучению древних сил и мистики». Они отвечают за поиск различных христианских святынь, таких, как, к примеру, сосуд Грааля, копьё Лонгина и конечно же золотые апостолы, до Отечественной войны 1812 года хранившиеся в родовом замке Радзивиллов.

Первым делом фашистские исследователи переворошили-перелопатили все фонды музея Национальных архивов и, как нам стало известно, кое-что нашли!

Это копии некоторых прелюбопытных документов, естественно, с грифом «Совершенно секретно».

Ознакомьтесь, уважаемый Ярослав Иванович, вам они будут чрезвычайно полезны!

Учёный взял в руки одну из бумажек.

– «Докладываю, что интересующая вас реликвия, была подготовлена к эвакуации во Францию, но под тяжёлыми ударами неприятельских войск вынужденно оставлена в подземелье Несвижского замка… Координаты тайника прилагаются…» – прочитал вслух Плечов, переводя с французского на русский. – Вторую часть записки, естественно, обнаружить не удалось?

– Ну, почему же? – Иосиф Виссарионович хитро прищурился и улыбнулся. – Но с её смыслом я познакомил вас ещё в прошлую нашу встречу!

– Так вот откуда появилась взятая в круг буква «ц» и «40» то ли «м», то ли «лл» возле неё!

– Верно, всё верно… Не спите: накладывайте еду сами – суп, картошечка с мясом… Здесь у меня только повара и подавальщицы – иной прислуги нет.

– Спасибо! – Берия лично открыл несколько судков, после чего принялся накладывать пюре и гуляш сначала своим подчинённым, а затем и себе.

– Мне кажется, с двумя «л» вы несколько переусердствовали: во Франции к тому времени уже десять лет действовала метрическая система мер, и автор доклада наверняка пользовался именно ей, – тем временем спокойно продолжал Сталин.

– Согласен! – припомнил временно подзабытое коронное выражение Ярослав. – Но вся беда в том, что вы, а затем и мы пользовались переводным вариантом, а для чистоты эксперимента следовало бы поработать с оригиналом…

– Не переживайте. Вам, как и остальным учёным, была предоставлена точная копия подлинного документа.

– Выходит, одна его часть была написана на французском, а другая на русском языке?

– Молодец! Умеешь мыслить логично!

– К тому же изучали её не мы одни?

– И снова: не в бровь, а в глаз!

– Стало быть, вы нам не доверяете?

– Нет, почему же, доверяю… Но мне кажется, что руководитель великой страны не должен полагаться на чьё-то одно, пусть даже очень авторитетное, научное мнение.

– И я так считаю. Чем больше разных мнений, тем короче путь к истине.

– Не стану скрывать: выводы других специалистов существенным образом отличались от ваших с Фролушкиным. Некоторые весьма уважаемые в научном мире товарищи усомнились в том, что в данном случае кто-то намеренно мог вписать одну букву в другую. Скорее неизвестный нам картограф просто обвёл «ц», дабы подчеркнуть её особую важность. Причём имея в виду не церковь, а какой-то иной ориентир.

– Я сам поначалу так думал. Ведь на западе Белоруссии живут преимущественно католики, и православные соборы там в диковинку, всё больше костёлы… Но Фёдор Алексеевич настаивал на своей правоте, и мне ничего не оставалось делать, как согласиться с мнением учителя.

– Ну да… Вы ведь были очень близки…

– Практически, как сын с отцом.

– Ясно… Может, попробуете ещё раз поработать с картой?

– Попробую!

– Да вы ешьте, ешьте, Ярослав Иванович, не стесняйтесь – всем хватит…

– Спасибо, товарищ Сталин. Я завтракал!

– Супруга постаралась? Ольга… Напомните, как её по отчеству?

– Александровна, – улыбнулся Ярослав и добавил: – Она меня голодным из дома не выпускает.

Сталин кивнул и снова заговорил о деле:

– Недели на работу с документами вам хватит?

– Не знаю…

– Тогда – две. Отъедайтесь, подлечивайтесь, а пятнадцатого июня – в дорогу.

– Понял.

– Билетами Алексей Иванович вас обеспечит… Один поедете или с семьёй?

– Пока не знаю.

– Хотите посоветоваться с женой?

– Да… Кому доложить, если найду на карте что-нибудь интересное?

– Как положено – товарищу Копытцеву. Он сообщит Лаврентию, а тот уже мне. Даром, что ли, каждый день видимся?

Вождь снова погладил усы и ещё раз стрельнул подобревшими и от этого вдруг принявшими серый цвет глазами в сторону молодого философа, которого он с каждым разом уважал всё сильнее и сильнее.

«Чёрт… Как же здорово он сказал: „Чем больше разных мнений, тем короче путь к истине“… Может, приобщить перспективного паренька к чему-то более существенному, нежели элементарный поиск христианских святынь; пусть даже очень важных и желанных?

А что, если доверить ему написание некоторых малозначимых статей от моего имени, чем время от времени развлекался разлюбезный и незабвенный Фёдор свет Лексеич…

Потянет ли?»

8

В обратный путь нарком решил отправиться не на своей служебной машине, а в ЗИСе Копытцева, и Плечову пришлось лезть на нелюбимое заднее сиденье.

– Ну-ка, братцы-кролики, признавайтесь, откуда вдруг Кобе[2]2
  Коба – старая, ещё дореволюционная (предположительно с 1904 года) партийная кличка И.В. Джугашвили-Сталина.


[Закрыть] стало известно о ваших вчерашних «подвигах»? – обозначил одно из главных направлений предстоящей беседы Лаврентий Павлович.

Только ради неё он покинул своё шикарное авто!

– Какие «подвиги», товарищ генеральный комиссар госбезопасности? Так… Выпили после работы по паре бокалов пива, притом – с хорошей закуской, – несмело возразил Плечов. – И всё!

– А ты что скажешь в своё оправдание, Алексей Иванович?

– Фактически то же самое, – наконец-то начал приходить в себя Копытцев, надолго оробевший от ярчайших впечатлений, навеянных завтраком с главой правящей большевистской партии.

– Не бузили?

– Никак нет!

– Значит, кто-то следит за каждым вашим шагом и напрямую стучит в Инстанцию[3]3
  Высшее руководство страны на профессиональном сленге сотрудников спецслужб.


[Закрыть], минуя высшее руководство органов, в том числе и вашего покорного слугу… Нехорошо это, некрасиво…

– Я разберусь, – твёрдо пообещал Лёша, не отрываясь от руля. – Лично вычислю поганца и доложу.

– На всё про всё у вас только несколько недель. До отъезда товарища Плечова…

– Понял…

– А где вы пиво пили? – неожиданно спросил нарком.

– Рядом. На параллельной улице, – без заминки пояснил Алексей.

– Ну что ж… Давайте прошвырнёмся по местам вашей недавней боевой славы. Заодно и опрокинем, как вы говорите, по бокальчику…

Показывать своё удивление друзья не рискнули.

* * *

Таисия пребывала на своём рабочем месте.

Она только-только открыла заведение, но уже дождалась первых посетителей: немолодую пару, теперь ведущую непринуждённую беседу под чаёк за самым дальним от стойки столиком.

Но когда на дорожке, ведущей к застеклённому киоску, в котором располагался её «штаб», появились двое вчерашних клиентов в сопровождении третьего, которого она конечно же сразу узнала, сердце толстушки ёкнуло, а душа моментально ушла в пятки.

«Неужели за мной?»

Хотя…

Посылать такую шишку арестовывать какую-то рядовую буфетчицу конечно же никто не станет.

Выглядел многолетний член ЦК ВКП (б) неважно – красные, воспалённые глаза, измятый, совершенно не ко времени, плащ (в столице давно не было дождя), широкополая, едва ли не ковбойская шляпа…

Но его лучезарная улыбка и сладостная, завораживающая, с гипнотическим воздействием, речь, мигом развеяли все нехорошие предчувствия и подозрения:

– Доброе утро, красавица!

– Здравствуйте, Лаврентий Павлович. Это точно вы?

– А то кто же?

– Можно вас потрогать?

– Можно, если осторожно… Зайти, или сама к нам выйдешь?

– Я и через окошечко управлюсь.

Буфетчица выставила далеко вперёд пухленькую конечность, ущипнула наркома за рукав пиджака, после чего весело взвизгнула и принялась что-то восторженно щебетать безо всякой остановки. Причём фактический смысл этого бесконечного словесного потока можно было спокойно свести к двум коротким фразам:

– Сам товарищ Берия?! Кому рассказать – не поверят!

– Чем угощать будешь? – спросил старый большевик, когда страсти улеглись.

– Да чем угодно… Хотите, ради такого случая, «Карамельное» открою? И чего покрепче могу, если понадобится!

– А сообрази-ка нам, пожалуйста, чайку!

– И всё?

– Сладкого чего-нибудь дай. Зефира, печенья, конфет. Для моих юных друзей…

– Будьте добры, присядьте за любой свободный столик! Я быстренько всё организую!

* * *

– Ну что ж, давайте продолжим «разбор полётов», так сказать. По горячим следам и непосредственно на месте происшествия, – похлёбывая горячий напиток, съехидничал Лаврентий Павлович.

– Каких таких полётов? – обиженно спросил Плечов. – На месте какого происшествия?

– Вопросы сегодня буду задавать я… С кем накануне вы здесь гуляли?

– А… Одни.

– Без посторонних?

– Так точно, товарищ генеральный комиссар. Только вдвоём… – тяжело вздохнув, подтвердил Копытцев.

– Я ведь не просто так затеял этот разговор, Алексей Иванович. О существовании особо секретного сотрудника с позывным «Яра» в нашей Конторе известно только мне и тебе. А за её пределами – главе государства и, возможно, его секретарю. Раскрытие любого агента – преступление, за которое придётся отвечать. А за такого, так вообще – расстрельная статья.

– Но…

– Никаких «но»… Как товарищ Сталин смог узнать о ваших тайных делах, когда даже я ничего о них не знал? Тем более что прошло всего ничего времени: практически одна ночь.

– О! Вспомнил! – хлопнул себя по лбу майор. – В конце беседы за наш столик подсели трое обычных работяг. Ремонтники-наладчики с «Красного Октября».

– Фамилии выяснил?

– Нет ещё.

– Почему?

– Не успел…

– Не хватает времени? Помочь? Выписать тебе годков эдак десять?

– Не надо. Исправлюсь!

– Конечно, исправишься… Причём очень быстро. Желательно, до конца сегодняшнего дня.

– Есть!

– А сейчас… Можешь продолжать свой рассказ.

– Мы попили пивка и пошли к машине. – Майор смахнул пот с чела и нервно сорвал обвёртку конфеты, но есть её не стал. – Тут же подошёл Чепцов: «Сам генкомиссар тебя ищут»…

– Стоп. Чепцов это кто?

– Сержант… Племянник вашего заместителя. С начала года он работает в моём отделе.

– А до того?

– Не в курсе…

– Я сам изучу его дело, ясно? – нарком отделил половинку зефира, осторожно откусил и тут же выплюнул. – Тьфу, гадость… Вы каким пивом лакомились?

– «Русским!» – неуверенно протянул Плечов, покосившись в сторону киоска, за стеклом которого копошилась толстая буфетчица.

– Таисия!

– Да?

– Принеси бокальчик «Русского».

– Уже несу!

– Так вы же не употребляете, товарищ комиссар. Геть, на нет, совсем и полностью, как говорят на Украине, где Ярослав Иванович недавно побывал в командировке. От него я и позаимствовал это выражение, – попытался остановить начальника Копытцев, но тот лишь устало махнул в ответ рукой: мол, отстань, с вами не только запить, но и загулять можно.

Да и пиво, как ни крути, не вино и не водка!

Воистину пролетарский напиток.

Даже товарищ Ленин был не прочь иногда побаловаться им.

9

Пенистый продукт завода имени товарища Бадаева привёл товарища Берию в весьма добродушное и вполне покладистое, можно даже сказать, – блаженное состояние, и он предложил друзьям немного прогуляться по парку – как раз до того места, где им давеча повстречался сержант Чепцов.

Заодно нарком попросил Ярослава растолковать для него суть слова «закадычные»: что оно обозначает и когда употребляется. Мол, давай, философ, демонстрируй, что недаром ешь свой учёный хлеб.

– Раньше, как ни странно, этот фразеологизм чаще применялся по отношению не к единомышленникам или близким товарищам, а к собутыльникам, – на ходу стал проводить «ликбез» для комиссара Плечов. – То есть к тем, кто совместно принимает спиртное или, образно говоря, заливает за кадык…

– Почти как вы, – окончательно повеселел Лаврентий Павлович. – Ну, показывайте, где именно увидели этого… племянничка?

– Да вот прямо здесь, – узнал место Алексей. – Я, кстати, не растерялся и назвал при нём агента чужим именем.

– Как?

– Афанасий Викторович.

– Точно, как моего персонального официанта из «Арагви». Странно, странно…

– Чистая импровизация. Первое, что пришло на ум! – начал оправдываться Копытцев.

– А я сразу и не врубился, какой, на хрен, Афоня? – в своей излюбленной манере «прикинулся шлангом» Плечов, немедленно удостоенный за свои хитрости колючего взгляда «закадычного».

– Значит, так, товарищ майор, – тем временем начал подбивать итоги встречи на открытом воздухе товарищ Берия. – Завтра в семнадцать ноль-ноль ты у меня со всеми раскладами по ремонтникам, а я к тому времени постараюсь выяснить, что за птица залетела к тебе в огород по велению моего заместителя. Понял?

– Так точно!

– Что ж… Будем прощаться?

– Рановато, товарищ генеральный комиссар… Я ещё собирался показать вам с Ярой парочку собственноручно сделанных набросков лица второго из нападавших…

– Того, что сбежал?

– Да.

– И где твои гениальные труды?

– При мне! – похлопал себя по груди Копытцев. – В машине продемонстрирую!

* * *

По-барски развалившись на свободном заднем сиденье, Плечов принял из рук привычно занявшего водительское место Копытцева один из его рисунков и сразу же узнал на нём лицо своего давнего врага:

– Он! Тёзка…

(Лёха, как выяснилось, оказался неплохим художником.)

– Пчоловский, – немедля подтвердил предположение одного из самых секретных своих сотрудников Лаврентий Павлович. – К сожалению, вы, товарищ майор, возглавили отдел уже после того, как он сбежал из нашей страны. А вот Яра…

– Знает этого гада как облупленного, – подхватил «эстафетную палочку» наш главный герой.

– Если мне не изменяет память, вы вместе проходили срочную службу? – продолжил Берия.

– Так точно. На флоте. Северном. Правда, тогда он назывался флотилией.

– Знаю… Выходит, у вас давняя связь?

– Давняя и очень крепкая. Поймаю – удушу в объятиях.

– Справишься?

– А то… Зря, что ли, который год подряд, выигрываю чемпионат Союза! Больше от меня он не уйдёт…

Нарком снял очки и уже без них вперил свой пристальный взгляд в переносицу агента.

– Бог не в силе, а в правде, как сказал Александр Невский, – он произнёс это тихо, но очень твёрдо, как, видимо, когда-то и сам автор афоризма.

– Правда тоже на нашей стороне, – согласился с изречением великого русского князя Плечов и на всякий случай упрятал портрет во внутренний карман своей модной трикотажной жилетки.

Авось пригодится!

– Похвально… Похвально, – удовлетворённо хмыкнул Берия. – Но не будем почивать на лаврах. Давайте все трое попробуем включить мозги, чтобы понять противника и предугадать его возможные действия в ближайшем будущем.

– Давайте! – одновременно кивнули друзья.

– Начинай, Алексей Иванович.

– Итак, сотрудники «Аненербе» получили, по всей видимости, какие-то новые, дополнительные сведения о местонахождении золотых апостолов, – осторожно начал начальник секретно-шифровального отдела. – И решили выкрасть человека, который занимается тем же самым делом, но уже с нашей стороны. Чтобы с его помощью расставить точки над «i», восстановить недостающие звенья в своих умозаключениях…

– А это, в свою очередь, означает, что у них не всё сходится, где-то что-то не клеится, не срастается, несмотря на доступ к французским архивам… Короче, без нашего Яры врагам никак не обойтись, – задумчиво заключил Лаврентий Павлович. – Следовательно, попытка похищения может повториться.

– Что-то ты такое знаешь, братец, о чём всем остальным неведомо. Пока, – пришёл к аналогичному выводу Копытцев. – Конечно, мы не оставим тебя без подстраховки, но бдительность терять всё равно не стоит. Ни на одно мгновение. Так что, прими, как говорится, к сведению.

– Ты нам живой нужен, – поддержал майора нарком Берия. – Впрочем, точно так же, как и оппонентам из «Наследия предков»![4]4
  Так дословно переводится с немецкого («Ahnenerbe») название этой организации.


[Закрыть] Так что, будем надеяться на лучшее.

– Будем! – соглашаясь с начальством, кивнул острым подбородком Ярослав. – Только страховать меня не следует. И любую другую помощь оказывать не надо, дабы не вспугнуть противника. Лучше просто не мешайте, я и сам управлюсь!

– Что значит «не мешайте»? – тут же поинтересовался Берия, водворяя очки на прежнее место.

– А то… В Минске у меня есть один старый приятель, – ваш тёзка, между прочим… Он может наломать дров похлеще любых фашистов.

– Ты имеешь в виду Лаврентия-второго?

– Да. В прошлый раз подручные товарища Цанавы чуть не лишили Плечова жизни, – оперативно проинформировал генерального комиссара госбезопасности Алексей Иванович.

– А ты куда смотрел? – вместо ожидаемой благодарности рассердился тот, но быстро успокоился и вполне добродушно закончил:

– Завтра у нас на Лубянке должно состояться плановое совещание, на котором обязаны присутствовать руководители органов госбезопасности всех союзных республик. Я лично с ним поговорю. Можешь не сомневаться: теперь тёзка пылинки с тебя сдувать будет!

– Спасибо! – Яра оскалил зубы в лучезарной улыбке.

Вот это подарок – так подарок!

Роскошный, щедрый.

Можно сказать – царский!