Текст книги "Отстойник"

– А тот дьявол двоих сжег!

– Да, меня это потрясло. Конечно, бывают крайние меры, к примеру, защищая свою жизнь – не всякий будет выбирать средства… Но тут что-то не так. Тем более удивительно, что в остальном он соблюдает правила – требует, чтобы всю насильственную работу проделал Алонсо, житель этого мира. Возможно, какие-то скрытые аспекты… Я непременно доложу об этом Старейшинам.

А Старейшины скажут «Вах!» и примутся чесать преисполненные мудрости черепа. Я уже отсюда могу сказать, что дьявол нашел себе приличного адвоката, и тот живо раскопал в правилах лазейки, позволяющие жечь людей. А вот как разрешить заталкивать людей в Ад – пока не придумал, потому Алонсо еще в деле.

Кстати, насколько благороднее звучит «Ад», нежели «Отстойник». Или просто короче? Лень моя – то еще мерило эстетики.

– Интересно, а не мог ли Алонсо врать?

– Не думаю. Конечно, я не мог погрузиться в его мысли и сосканировать их с такой четкостью, как то существо – у него это расовая особенность. Но аура нешуточного страха вокруг него – ее разглядел бы и слепой.

– А у тебя какие еще расовые особенности, чтоб я больше не удивлялся?

– Простите?

– Ну помимо мерцания, пацифизма и выдающейся трудоголии. Брось, Эл. Стоит жара в девяносто градусов, а ты не потеешь и щуриться забыл, зато зрачки у тебя рефлексируют. Если смотреть периферическим зрением, которое не обманешь, ты вдвое больше, чем хочешь казаться. Блин, парень, ты хоть дышать не забывай, даже когда думаешь, что на тебя не смотрят!

Что-то разобрало меня не на шутку. Ну правда же – достал! Союз, в моем ущербном представлении, основан, прежде всего, на взаимном доверии. А о каком доверии идет речь, когда выясняется, что твой союзник – вовсе и не тот, кем выглядит?

Эл нахохлился. У парня выдающийся талант – при таких габаритах выглядеть жалобно.

– Я всегда дышу, – буркнул он обиженно. – Просто это не очень видно. Дышат, кстати, почти все… даже немертвые.

– В каком смысле – «немертвые»? А мы тогда какие?

– Мы живые. А немертвые – это мертвые, которые уже…

– Ты не грузи. Ты на вопрос отвечай.

Или уж вскрывайся и выходи на смертный бой, чудо-юдо. Лапки свои я независимо заправил в карманы жилета. В таком виде и выглядишь достаточно строго, и небольшая шоковая гранатка как раз хорошо в руку ложится. Пистолет пока еще выдернешь! А этой каверзы, есть надежда, Хранитель не предвидит.

Эл испустил протяжный вздох.

– Мистер Мейсон, разве я когда-нибудь говорил, что я человек? Конечно нет. С какой стати в Отстойнике заправлять людям? У нас свои… популяции. Что я умею еще? Немного владею магией – но самой простой.

– Боевой?

– Гм. – Эл чуть меч не упустил, до того озадачился. – А какие критерии у боевой магии? Ну конечно, ее можно применить в бою… Как и все, что есть у вас. Человека можно убить даже вафельным рожком, представляете?

Очень даже представляю. А бананом – тремя способами. Человек – штука непрочная.

– Дальше. Пойми, Эл, эта игра кажется мне все более бесконтрольной. Надо же мне прикинуть, на какие ресурсы мы можем опереться. И чего ждать от встречных.

– Понимаю. – Опять душераздирающий вздох, которым меня чуть с ног не сбило. – Но если углубляться в рассказ о магии, мы потратим очень много времени. Она очень разная, и там, у нас, – в широком обиходе. Еще… я несколько превосхожу человека по большинству физических параметров. Ну скажем так, довольно сильно превосхожу. Вижу ауры. Вижу в темноте. Умею корректировать биотоки…

Вот завелся, чучело. Надо его заткнуть, пока не сказал, что умеет соблазнять женщин на расстоянии и может двадцать раз без перерыва. Тут неминуемо пристрелю от черной зависти, не посмотрю, что биотоки умеет корректировать. И сам застрелюсь вдогонку.

– А можешь сделать такой бубух, чтобы города не осталось?

Эл задумчиво похлопал глазами, огляделся, прикидывая размеры города. Меня опять навестил старый знакомый – холодящий червячок, курсирующий по позвоночнику.

– Не могу. Могу побегать по городу, делая тут и там маленькие бубухи. Правильнее, наверное, бухи? И даже скорее тюки, если не вовсе чпоки.

Отлегло. Чпоков я и сам могу понаделать за милую душу.

– А гуглом умеешь пользоваться?

– Э… нет.

Ага, ага! Съел, выпендрежник. А я умею. У меня и почта в нем есть, и как-то я даже по гугл мапс маршрут проложил.

– Если покажете, как это…

Вот еще! Сдавать отстойникам последний рубеж обороны! Хотя последний – это, пожалуй, все-таки наши загадочные женщины. На этом поприще едва ли нашему другу чего обломится. Кстати, становится понятна его трусливая реакция на Айрин. Межвидовые симпатии – дело тонкое.

– Ладно, закроем тему. Хотя… Еще один вопрос. Этот, гм, облик – твой натуральный?

Эл отрицательно потряс головой.

– Это своего рода камуфляж, без которого мне в этом мире пришлось бы крайне туго. Там, в Отстойнике, он спадет.

– И на что ты похож?

Хорошо спросил. А сам я, интересно, на что похож? Главное, не спросить об этом вслух. А то фона, сдается мне, можно год пивом не поить – дай только на сей вопрос пространно ответить. Он хоть и друг, но та еще скотина.

– На Кинг-Конга, – стеснительно признался Эл и чуть ли не присел в книксене.

– Такой большой?!

– Нет, не такой. Гораздо меньше. Но лицом похож просто на удивление.

Эге, да у них там даже фон сойдет за красавца. А вот, кстати, и он. Появился со стороны площади в состоянии, близком к кататонии. Все внимание Мика было сосредоточено на кулаке с надетым кастетом. Юная влюбленная пара, доселе обжимавшаяся у стеночки, с неудовольствием на нас с Элом поглядывая, проворно очистила улицу.

– Сломался, что ли, – поделился фон удивленно, демонстрируя нам кастет.

Занятно. «Что ли сломаться» может, на мой взгляд, только вещь очень неявного действия. Такая, как часы, которые вроде бы и ходят, только отстают. Но состояние такой монолитной штуки, как кастет, должно быть более-менее очевидно.

– Что, бить отказывается?

– Да нет, но эффект странный. Раньше, бывало, несет человек чушь. Дашь в печень – и речь становится содержательной, обретает осмысленность, начинает доносить факты. А тут обратная реакция. Сперва отношение адекватное, мол, с дороги, сучий сын, а как врезал разок – понеслась какая-то странная беллетристика. Дьяволы, козни… Странно это.

Мик развернулся на месте, совершив не лишенный изящества пируэт-нырок, и коротким крюком внес кастет в стену соседнего здания. Сухо хрястнуло, с карниза посыпался мусор, а в шлакоблоке, из которого была сложена стена, осталась внушительная вмятина.

– Вроде работает, – рассудил фон. – Надо еще на ком-нибудь говорящем…

– На меня не смотри!

– И на меня, пожалуйста, тоже, – проявил здравомыслие Эл.

– Да нужны вы мне! Вас как ни лупи, все равно бредить не перестанете.

– Я так понимаю, что ко всем проблемам Алонсо ты еще и здоровье ему попортил?

– Ну попортил – это сильно сказано. – Мик гордо задрал голову. – Выжить должен. Если своевременно откажется от нездоровой нагрузки на печень.

– Это, по-твоему, «сильно сказано»?

– Ну или слабо. Мейсон, ты заколебал своим педантизмом. Я тебе не компьютер, чтобы все идиомы помнить. К чести этого куска жира, должен признать, что выданные им военные тайны не продашь никакой вражеской разведке. Ввиду несуразности.

Почему я с ним дружу? С этим грубым, безнравственно жестоким типом?

Потому что, если бы не он, бить в печень людей приходилось бы мне самому. А мне то некогда, то некстати, то просто лень. Но пусть первым бросит в меня камень тот, кто скажет, что Алонсо не заслужил подобного обращения.

– И кто теперь будет нам искать Айрин?

– А чего ее искать? Должна же вернуться. Ну я могу смотаться в автопрокат, благо он у нас один на весь город.

И оба смотрят на меня, словно я им английский анекдот рассказал, не пояснив, в чем шутка юмора. А все потому, что экспресс моей мысли намного обогнал их зашоренные паровозики, следующие со всеми остановками. Правда, стартовал с запозданием и он.

– Люди… и кинг-конги. Вы хоть понимаете, что Айрин от нас смылась, видимо будучи не в силах влиться в наше коллективное помешательство?

Эл изобразил на лице откровенное непонимание. Мик не изобразил ничего.

– Не понимаем, – ответствовал он равнодушно. – Мейсон, ну сам посуди. Девке тридцать лет. Живет одна, работает, спортом занимается, платит налоги. И тут ей предлагают сбегать в Ад. Да не поспеши Эл со своим наивным подходом, я б ее на приличные бабки раскрутил за удовольствие поучаствовать в таком приключении.

– Ну удовольствия я не обещал, – покаялся Эл.

– Так на то ты и лопух, Эл. Странные вы у меня оба. Один ничего пообещать не умеет, второй, наоборот, как начнет обещать сады, где пена белая жасмина, так любую деву уморит. Потом еще удивляется, что они при нем не задерживаются. Чесслово, Мейсон, прикинув объем работ в твоих садах, любая маньячка удавится.

Вот так истина и познается – на жаре, посреди города, от парня с кастетом. А вовсе не в пещерах, в процессе умерщвления плоти и изучения святых писаний. Что-то в его отповеди есть. Да я и сам знаю, что трезвый расчет и сокрытие излишней информации – ключ к успеху. Но я ведь говорил уже, что для меня основа успешного альянса – полная откровенность. Когда до души доходит – цинизм мой вкупе с логикой внезапно отказывает, и приключается ерунда, подобная описанной моим мрачномордым товарищем.

Но это мы куда-то от темы отклонились.

– Хочешь сказать, Айрин мы теперь пинками не отгоним?

– Все относительно. Не исключено, что она перешла в категорию людей, которые предпочитают всю жизнь сожалеть о несделанном, – Мик скривился. – Но в старые добрые времена именно она вдохновляла ночные походы на кладбище.

А я понял, что у Айрин с головой что-то не в порядке, едва увидел ее на своей кухне. И даже не в бицепсах дело, а в самом факте того, что она там оказалась. Оказывается, проблемы у нее с детства. Лично меня в последний раз зазывали ночью на кладбище две девицы облика самого что ни на есть вампирского, вымощенные многими фунтами белил и затянутые с ног до головы в черное. Я даже сходил, интереса для. Готические демонессы сразу за воротами начали нервно ежиться и боязливо оглядываться на шорохи, раздеваться наотрез отказались, а когда я совсем затосковал и предложил осквернить пару склепов – в один голос обозвали меня психом и убыли с дробным каблучным топотом. А я на незнакомом кладбище было заблудился, но, по счастью, повстречал местного то ли бомжа, то ли зомби, поделился с ним благоразумно прихваченной выпивкой, и время до утра мы благополучно скоротали, беседуя за жизнь. Зомби при жизни мирской был специалистом по инвестициям, дал несколько разумных советов, которые по сей день не подводят. Так что не знаешь, где найдешь.

– И мне не показалось, что мисс Ким неискренна. Разве что… сомневается?

– Ладно, уболтали. Пошли поглядим, не объявилась ли она. А то решит еще, что мы без нее дернули за этими… минералами.

Мик стряхнул с руки кастет, в последний раз на него с подозрением глянул и затолкал в карман. Интересно, что бы осталось от Алонсо, если бы я разрешил фону прихватить ружье. И еще интересно, что подумал Алонсо, прежде чем Мик погасил светоч его сознания. Поверит ли он, что я здесь совершенно ни при чем? Это тот самый случай, когда правая рука не знает, что творит левая. Зато, может статься, перенесенные побои спасут ему жизнь – если в голове его все перемешается до такой степени, что дьявол не сумеет из нее ничего путного выудить.

Эл тоскливо оглянулся на площадь – не иначе как восхотел и с этим потерпевшим поделиться жизненной силой, но я его подтолкнул в спину. Нечего. Эдак раздаст всю жизнь, а ни на что путное его уже не останется.

Побрели в рассеянном молчании. Мы с Миком давно уже завели моду эдак гулять по улочкам, просто для моциону, глазея по сторонам и дивясь жизни во всем урбанистическом многообразии. Эл влился гармонично, да и вообще шло ему молчать. Ну хорошо, скажу иначе: когда его рот открывался, выглядел он еще нелепей. Кинг-Конг, надо же. Горилла, стало быть. Власть разумных обезьян. Не этих ли приматов имел в виду высокоученый сэр Чарльз Дарвин, возводя истоки человечества к собирателям банановых гроздьев? Спросить? А вдруг бестактность ляпну? Я бы на месте тех, от кого мы произошли, чувствовал себя очень неловко. Может, даже сеппуку сделал бы. В самом деле, за иные промашки надо отвечать по всей строгости.

Мик, отставший у палатки, догнал нас и вручил каждому по мороженому. Очень кстати, а то жара совсем доканывает. Надеюсь, он не расценил продавца как то говорящее, на котором надлежит провести финальное испытание кастета. Эл тоже забеспокоился, даже оглянулся. Заботливый он. Хочу работу, за которую так же буду радеть всем сердцем. Вот только, боюсь, в нашем мире таких профессий немного. И каждая из этих немногих подразумевает примирение с идиотизмом начальства и подъем по утрам в такое время, в какое я не всегда и ложусь. Может, в Аду что-нибудь предложат? Например, пост истязателя девиц презентабельной внешности. Согласно нашим местным суевериям, Ад именно для того и создан, чтобы в нем народ истязали. Как представлю себе – полный зал красивых женщин, и я среди них – с кнутом, пряником и россказнями о садах. Утопия. Надо позвонить дяде Иззе в Голливуд, может, купит эту идею для очередного своего низкобюджетного фильма. Успех у таких, как я, престарелых подростков практически гарантирован.

Опа. А это еще что?!

При ближайшем рассмотрении «это» оказалось нашим приятелем Билли, который буквально лежал на своей тележке, заглядывая за угол, откуда как раз и должен был открываться вид на мою обитель. К уху Билли прижимал Миков телефон, а свободной рукой шарил среди сосисок. Вот это настоящий друг! Не иначе как собирался с оружием в руках отстаивать неприкосновенность моего жилища.

Правда, телефон в моем кармане почему-то не подавал признаков жизни. Уж не с подружкой ли своей Билли треплется? Если так, отомстит он нам за все нанесенные ему финансовые травмы. Подружка его, порой приходящая потусоваться, обладает словесной скорострельностью пистолета-пулемета «Ингрэм», но, в отличие от него, заряды в ней никогда не кончаются.

Остановились мы ровной шеренгой и вдумчиво оглядели сучащие в воздухе подошвы Билли.

– S.W.A.T. приехал, – предположил Мик и лизнул мороженое. – Звери, не люди. Эл, тебе полезно глянуть, как работают наши Хранители.

– Я с удовольствием, – отозвался Эл покладисто и двинулся к тележке.

А вот и неправда. И на Мика бывает проруха. Если бы дом мой собирался штурмовать полицейский спецназ, их бесчисленные машины наверняка перегородили бы полгорода, да и в мегафон они обычно кричат долго, громко и с самой трогательной надеждой.

– Кому, интересно, он звонит?

– Я вроде все правильно сказал. – Мик пожал плечами. – Твой номер запрограммирован на единичке. Может, без высшего образования это не работает?

– А у тебя высшее образование?

– Нет, но быстрый набор и у меня никогда не работал.

Эл поравнялся с тележкой, заглянул за угол и с любопытством спросил, наклонившись к Билли:

– Это кто?

Билли взвизгнул, дернулся и выронил телефон. Эл поймал аппарат свободной от мороженого рукой, причем, по-моему, даже не глядя на него. Его внимание было целиком приковано к происходящему за углом.

– Фу, черт вас побери! – Билли оглянулся, обнаружил нас с Миком и с облегчением перевел дух. – Быстро вы! Свидание не задалось?

– Она была слишком толстой и усатой, – пояснил фон. – Что творится?

– Все ваши друганы собрались! Похоже, сейчас передерутся.

Ух ты. На это стоит посмотреть. Или предложить им объединиться и выставить против их сборной основного другана?

Картина за углом и впрямь открылась живописная. Полдюжины набыченных юношей во главе с кубоголовым поклонником Джоан, чью левую длань украшала ныне гипсовая рукавица, а переносицу – широкая пластырная лента, поигрывали битами справа от дверей. А слева топтались в своих проржавевших куртках вайперы под предводительством Золотого Зуба. Разговор шел на повышенных, но все равно не слышимых с нашей позиции тонах.

– Еле дернуть успел, как заслышал этих, которые гадюки, на подходе, – похвастался Билли. – Сразу звонить начал, только не дозвонился ни хрена. Зачем звонить сказали, если трубку не берете?

– Звонит в доме, – сообщил Эл, развернул телефон экраном к себе и нажал на кнопку. – Перестало.

– Так вот что значит «Мейсон» на единичке, – блеснул догадливостью фон.

– А что, Эл, не слышно, собираются ли они и впрямь передраться? – поинтересовался я с надеждой. А то попрешь сейчас на них со всем доступным энтузиазмом, и как раз прибудет вызванная старичком-снайпером полиция. Поди потом докажи, что действия твои не выходили за рамки самозащиты. Мик за эти рамки выходит уже одним своим лицом. А у Эла есть меч, который он не бросит, сдается мне, ни по какому по счету требованию. Так что конфликт с патрулем обеспечен, и приемлемых выходов из него я как-то не вижу. Этим двоим чего, а мне перед Чарли краснеть и оправдываться, если не успею вовремя в Ад шмыгнуть.

– Все к тому идет, – тревожно нахмурился Эл. – Надо развести.

– Окстись, чудо природы! – хрюкнул Мик и даже по голове себя слегка постучал. – Если они не подерутся между собой, то отдубасят Мейсона. А он, когда битый, – злой, а когда Мейсон злой, Бен Ладен отдыхает. В том смысле, что тебе не понравится.

Это он, пожалуй, загнул, но общая тенденция верно схвачена.

– Но разве вам не прискорбно видеть, как ваши собратья будут калечить друг друга?!

– Нам прискорбно тебя слышать, Эл. Это две группировки «этих, знаешь». Разве у вас там не радуются приличные адцы, когда адцы неприличные пендюрят друг друга почем зря?! Если тебе так хочется что-нибудь полезное сделать, повесь нам турник во дворе.

Мик прав. Хотя слово «адцы» и подозрительно смахивает на тех «агнцев».

– Ну если так… Но вон те не выглядят этими… злодеями! И вокруг них относительно чистая, весьма сильная аура.

Эл тоже прав. Бейсбольную команду и впрямь жалко, они ж от всего сердца прибыли мстить за пострадавшего друга. Отличные ребята, будущие столпы самого претенциозного в мире общества. Другое дело, что таких в каждом штате и чуть ли не в каждом городе полный набор. А я у себя один. Правда, им и в голову не придет убить – не для того в каждом из их богатеньких семейств столуется прикормленный адвокат, чтобы детишки росли в презрении к законам общества. А раз так, то их можно запросто передать на воспитание Мику. Он крайне доходчиво умеет демонстрировать уязвимости благородных боевых искусств перед грубой эффективностью уличного боя – успевай только оттаскивать потерпевших. Но вот вайперы – совсем другая песня. На пять рыл у них приходится как минимум пара обрезов, сокрытых под полами курток. А я слишком хорошо представляю себе, каких дел можно наделать такими приборами. И язык у меня попросту не повернется завести умиротворяющую беседу допрежь того, как в каждую из тяжеловооруженных тушек будет всажено по паре пуль – чисто для профилактики. Там, где меня учили обращаться с оружием, к нему относились крайне прагматично: достал – так стреляй. И не надейся, что противник достает свое, чтобы только покрасоваться. Правда, в этой стране все настолько неочевидно!.. Но когда на кону мое здоровье, я уж лучше останусь приверженцем старых добрых бессбойных методов. А валить кучу народа у собственного порога, да еще под бдительными взорами соседей – вон они, со всех сторон сбежались посмотреть на разборку, – идея совершенно нездоровая. Соседей хлебом не корми, дай на тебя наябедничать.

Разве что…

– Эл, а не сильно тебя покорежит, если я тебя попрошу мерцнуть в их сторону и вырубить вон ту группу туристов?

– Никаких проблем, – откликнулся Эл, на миг запнулся и виновато добавил: – Я полагаю.

– То есть не уверен?

– Увы. С откатом от нападения на Карлоса я совладал легко, так как был готов. Но этих пятеро, действовать придется очень быстро, импровизировать… Однако думаю, что все будет в порядке.

– Давай я тоже мерцну, – предложил Мик. – Полагаю, это в смысле «дунуть»? А то еще прикинемся с Элом третьей группой, жаждущей твоей крови. У нас-то с ним, по счастью, нет твоего таланта заводить врагов на ровном месте.

Какое же крыльцо ровное место? Оно очень даже ступенчатое. А что у них нет этого, а равно и никакого другого моего таланта – так это вполне объяснимо. Ну кто в здравом уме решится с этими двумя связываться?

– Угу, тебя только пусти. «Воскликнув – сейте смерть…» Вот что Эл никого не убьет, я верю, а ты мне внушаешь серьезнейшие сомнения.

– Да ну брось ты! Хочешь – на спор, без рук?

Я посмотрел вниз. Мик ужасно застеснялся и попытался куда-нибудь деть сразу обе ноги, обутые совершенно не по погоде в тяжеленные десантные джамп-бутсы с покрытием из непробиваемого пластика. Да лучше трижды кастетом схлопотать, чем один раз таким ботинком!

– Ваша цыпочка, – доложил Билли, – еще больше покрутела!

Наша – кто?! Поистине надо быть прямым потомком и продолжателем идей Мартина Лютера Кинга, чтобы применить такое слово к Айрин. Из всего животного мира более-менее приемлемой аналогией для нее выглядит разве что средних размеров парнокопытное.

Айрин и впрямь образовалась в поле зрения, причем прикатила на здоровенном «лэндкрузере». Как ни в чем не бывало. Словно бы в голову ей и не приходила мысль о бегстве! Вот и гадай: то ли я мнительный, то ли ее в последний момент совесть заела. Учитывая виртуальность самого понятия «совесть», мне остается только приуныть.

Прежде чем кто-либо из нас успел как-то привлечь внимание добытчицы, она ловко запарковала машину перед домом и, покинув салон, воззрилась на застывших посетителей с самым хмурым видом.

– И сейчас начнутся жертвы, – предрек Мик. – Ладно, Мейсон, пойду-ка я ее прикрою.

– Держись в фарватере. Эл, не отставай. И глаза берегите.

Вывернулся я из-за угла и двинулся на сближение с компанией ровным наметом. Раз уж побоище будет все равно, то лучше его побыстрее начать и провести на своих условиях. Очень надеюсь, что парни мои среагируют наилучшим образом, а Айрин… Ну пусть ей будет утешением фраза: «Век живи – век учись».

Первым заметил меня крайний вайпер, когда дистанция сократилась футов до полста. Даже успел открыть рот и запустить руку под куртку, когда я выудил из кармана ту самую светошумовую гранату, отщелкнул от нее предохранительную чеку и запустил снаряд прямо в разделяющее две партии посетителей крыльцо. Успел сделать еще три шага, потом плотно зажмурился и придавил ладонями уши.

Вспыхнуло и грохнуло на совесть – даже сквозь веки опалило сетчатку, а уши заложило. Не сбиваясь с шага, дернул челюстью – барабанные перепонки со щелчком встали на место. Мир на какой-то миг показался погруженным в однотонный звон, потом из него неспешно проступили сторонние звуки – в основном непечатного содержания. Между прочим, деду из дома напротив должно было достаться по самое не балуйся, через старинный-то оптический прицел без светофильтров! А вот будет знать, как подглядывать.

Разлепил я веки и, едва выловив из медленно оседающего желтого сияния первую угловатую фигуру по курсу, взял ее на абордаж. От удара в бедро фигура резко осела на колени, тяжело звякнул об асфальт выпущенный металлический предмет. Я мазнул рукой по голове жертвы, нащупал короткий жесткий ежик – не Айрин. Хотя и специально забирал от нее в сторонку, но разве угадаешь, куда ее метнет? Остальные – не свои, можно лупить. Чем и занялся, от души припечатав локтем физиономию пациента.

Странный это был матч – в одни ворота и при пустых трибунах, если только не считать за зрителей ослепленных зевак. Даже неловко стало в какой-то момент, когда зрение уже почти полностью вернулось, а бедолаги-мстители топтались или попросту валились наземь обезволенными кулями. Тем более что и Мик особо не участвовал: съездил по физиономии ближайшего спортсмена, сдвинув ему челюсть куда-то на затылок, и занялся словившей полный курс шокотерапии Айрин. Есть такое мнение, что лечение пойдет ей на пользу, и больше она не будет бегать с сомнительными личностями по ночам на кладбище. А с личностями особо сомнительными, вроде меня, не присядет рядом даже посмотреть «Симпсонов». На какие только жертвы я не иду ради всеобщего счастья!

Так вот, фон подобрал Айрин (надеюсь, что ее, ибо вот будет разочарование, если по итогам профилактического раздевания это окажется сроду немытый вайпер) и бочком двинулся с ней промеж корчащихся тушек к крыльцу. Эл тоже чудес зверствования не демонстрировал: выкручивал из размякших пальцев оружие и отбрасывал подальше, в соседский дворик. Спортсмены, таким образом, почти избежали увечий, ибо бить их, кроме меня, было некому, а мне не позволила совесть. Всегда завидовал тем, для кого командный дух – не пустой звук. За меня вот никогда единодушно не заступались сразу пятеро. Да и вообще не помню, чтобы кто-нибудь хоть раз заступился. Как-то сцепился по важному поводу с тремя байкерами, так фон сидел себе за стойкой в окружении целой стаи байкерских подружек, хихикал и принимал ставки на победителя. Правда, я не припомню и обратного явления – чтобы мне когда-либо пришло в голову помочь ему. Знаю, что и сам справится. Но это уже частности.

Итак, бейсбольная команда отделалась легкими довесочными пинками по уязвимым местам – чтобы жизнь медом не казалась. А вот вайперам досталось крепко. Ведь им дай только подобрать оружие или обзавестись новым!.. Я прошел среди них, под страдальческое сопение Эла вышибая дурь. Руки бы им переломать, кроме шуток… только подозреваю, что Эл немедленно бросится заживлять сии травмы, а под конец вовсе посчитает меня «этим, знаешь». Парень еще и эргономику-то толком не освоил, учить его рационализму и принципу меньшего зла пока рано.

Едва золотозубый вождь апачей успел с деревянным стуком влипнуть лбом в крыльцо, как вдали взвыла и пошла на сближение полицейская сирена. Ну вот, началось. Я так и знал, что надо было подождать буквально пять минут!

– В дом, Эл. Прикинемся, что ничего не заметили. Играли на кухне в покер на одевание. Может, это объяснит, почему ты в плаще, а фон в кепке.

– Хорошо. – Эл двумя пальцами предъявил мне устрашающего вида обрубок двустволки. – Кошмарный мир, мистер Мейсон. Здесь так неуважительно относятся к великолепному оружию! У нас такого себе не позволяют.

Ну так. Их Хранители делом заняты, в отличие от наших, которых пончиками не корми – дай докопаться, что это ты под полой робко скрываешь. Есть ли разрешение, почему из дула пахнет горелым порохом, где ты был в ночь с третьего на четвертое. И, можно предположить, Ад – местность не столь пересеченная, как наши городские кварталы, где с ружьем полноценным и не развернешься особо.

– Да, Эл, я давно уже понял, что ваш Отстойник – просто курорт для правильных пацанов. Брось дрючку и иди в дом, пока тебя не пристрелили сгоряча.

Дрючка улетела через забор на соседскую клумбу с гиацинтами.

– Окажу помощь мисс Ким, – бодро постановил Эл. – Должен сказать, мистер Мейсон, ваши действия внушили мне искреннее уважение. Вы справились с ситуацией наилучшим образом, и даже, я полагаю…

– В дом! – рявкнул я уже совсем неделикатно и впихнул оратора в дверь. Нашел время петь дифирамбы. Лучше бы пивом угостил. Или провалил всю эту бессвязно стонущую гоп-компанию сквозь землю.

Дверь за собой я захлопнул и даже задвинул массивную щеколду, чтобы никакой энтузиаст следом не дернулся. Вроде как добрались. Уфф. Айрин – одна штука, Эл на месте, машина под окном… и какая хорошая машина-то. Типа большая. Чтоб я еще что-нибудь понимал в машинах. Можно наскоро привести себя в порядок и отправляться в Ад, пока ничего неподконтрольного не случилось. Например, пока подъехавшая полиция не начала требовать подписки о невыезде.

Эл покрутил головой и безошибочно проследовал на кухню. Я потащился за ним, на ходу прикидывая возможные варианты поведения. Учитывая, что все внимание свидетелей было сосредоточено на живописной разборке у моего крыльца, есть некоторый шанс, что лично меня, приближающегося со стороны угла, никто и не заметил. Стоит ли на этом пытаться сыграть? Пожалуй, нет. Во-первых, всегда найдется кто-нибудь, кто меня все-таки видел. Во-вторых, можно оправдаться тем, что я очень спешил в туалет и не мог тратить время на конституционные методы проталкивания через толпу. Если же стоять на том, что мы тихо и мирно сидели себе дома, то всякий законопослушный гражданин с изумлением спросит, почему не вызвали ту самую полицию. Наши законопослушные граждане просто сдвинуты на переложении своего гражданского долга по борьбе с преступностью на отягченные униформой плечи. Как будто Чарли мало проблем с пополнением лексикона.

Мик и Айрин обнаружились сидящими бок о бок на угловом диванчике, причем фон тряс головой и придерживал боевую подругу за плечи. Она прижимала к лицу ладони, тихо монотонно гудела и норовила скрючиться в рогалик. Не повезло. Прямо неловко. На всякий случай я даже оправдание придумал: зато это был не «гольф-болл»!

– Мейсон, а давай в следующий раз все-таки на кулачках попробуем? – просипел фон, завидев меня. – Я все понимаю – дешево, надежно и практично, но слишком уж просто. Мне неловко бить людей, которые не в состоянии дать сдачи!

– А Алонсо?

– А что Алонсо? – Мик насупился. – Кто ему мешал? Ну чисто теоретически?.. Хм. Ну вообще-то да, я такой непостоянный…

Эл примостился с другой стороны от Айрин, без особых церемоний ухватил ее за виски и, прикрыв глаза, замер в напряженной позе.

– Мысли читает? – полюбопытствовал Мик, пресекая вялую попытку Айрин воспротивиться. – Мейсон, спорим на спортивные носки, что вопреки всем моим предупреждениям ты ей ухитрился запасть в самое сердце?

– В самую душу, еще скажи. И не только ей, но и целой куче народу там, снаружи. Причем большинству на пару ушибов глубже.

– Ну я бы не стал сравнивать. Мы, мужчины, народ грубый и прямолинейный. Если обидели – обижаемся, если к нам с любовью и нежностью… сам знаешь, в мире небывалый разгул педерастии. Но ничто так не покоряет сердце женщины, как готовность и способность мужчины походя нанести ей тяжкие телесные повреждения.

– Чего раньше молчал? Может, не поздно сбегать к той, которая генетикой занималась, и переломать ей руки и ноги?

– Никогда не поздно. А рука поднимется?

Вот же гадский пророк. Насквозь видит.

Сирена между тем зафиксировалась напротив дома, и через несколько секунд в дверь забарабанили самым свирепым образом.

– Хочешь, я поговорю? – участливо предложил Мик, оценив мою затуманенную физиономию. – Или еще как-нибудь помогу?

– Ты не мог бы не рождаться?