Текст книги "Темная сторона Луны"

Пробегая мимо ледяной статуи, в которую превратился де Марсо, я ударил эфесом шпаги. Этого хватило. Статуя рассыпалась на осколки. Сначала в них были видны кровавые ошметки мороженой плоти, но через миг они превратились в прах.

Руи рубился против двоих, и помочь ему я ничем не мог. Если бы я вмешался, любой из них прикончил бы меня небрежным выпадом, даже не отвлекаясь от битвы с моим братом. Но оруженосцы заходили к Руи с фланга. А их я мог хотя бы сдержать.

– Молодые сеньоры, защищайтесь! – крикнул я, делая первый выпад.

Молокосос в цветах Тюдоров, примерявшийся, как атаковать Руи, видимо, сбросил меня со счетов. Разницу между новой шпагой и тем оружием, что было у меня раньше, я почувствовал сразу. Шедевр Агия был словно продолжением моей руки. Оруженосец все же успел среагировать, хоть и не был несущим спокойствие. Левый меч метнулся вниз. Будь у меня в руках обычная шпага, его прием прошел бы блестяще. А так он всего лишь отвел мой удар, и острие, вместо того чтобы пробить ему бок, вонзилось в бедро. Мало того: не ударь он так сильно, это была бы простая колотая рана, не такая и страшная. Но под весом меча шпага просто разворотила ему ногу.

Кровь хлынула потоком. Оруженосец упал. Я шагнул назад и, развивая успех, прыгнул на второго. Тот наверняка не имел дела с оружием, подобным моему, и не знал, на что способна хорошая шпага в умелых руках. Воинское обучение сказывалось, но по скорости я умудрился превзойти его. Град ударов, на первый взгляд беспорядочных. Да, толку от них было мало вроде бы, но этим я не давал ему опомниться, собраться и выработать тактику противостояния. Раненый оруженосец (этот носил цвета Фиричелли) умудрился встать, опираясь на меч. Он был бледен, да и еще бы: потерять столько крови. Кулак воздуха ударил его и отбросил далеко по улице. Аркадия сделала это мимоходом.

Все внимание моей спутницы поглотила борьба несущих спокойствие. Я тоже заметил некую странность. И Тюдор, и Фиричелли рубились вполсилы. Это позволяло Руи противостоять им на равных. Я заметил, что братец словно бы прикрывает Аркадию, а она просто смотрит на эту схватку, ничего не предпринимая.

Но так не могло продолжаться вечно. Я не собирался тягаться с оруженосцем Гордона в выносливости. От Руи помощи тоже не будет, это и ежу понятно. Надо прикончить молокососа самому, и поскорее, пока у меня еще есть преимущество.

Я вложил все силы в последнюю атаку, в который раз благодаря старину Агия за чудесное оружие. Мальчишка потерялся, сбился с ритма, который только начал устанавливаться. Я попятился, он пошел следом. Я поймал его на противоходе, резким подшагом сократил дистанцию. Он оказался открытым. Его длинные мечи были теперь бесполезны, как и моя шпага. Я ударил кинжалом. Скользящий удар снизу вверх, рассекающий живот, а возле солнечного сплетения перевел его в колющий.

– Сентилья! – воскликнул Руи.

– Сентилья! – отозвался я нашим семейным боевым кличем.

– Берегись! – вскрикнула Аркадия.

Поганец-оруженосец Фиричелли опять умудрился подняться на ноги, выхватил тяжелый боевой нож и метнул. Я нырнул в сторону, чувствуя, что не успеваю. Нож не был предназначен для метания, но в парнишке жил боец. По-моему, он был из рода фон Штальбергов, а они – прирожденные воины, как и все выходцы из Германии. Он вложил в этот бросок все силы. От удара в бок меня развернуло. Оруженосец бросился вперед, игнорируя разрубленную ногу. Я упал на колено и, не поднимаясь, послал в него три метательных кинжала – все, что у меня оставалось. Шпага, падая, зазвенела по камням мостовой. Мальчишка отбил два кинжала из трех, попытался увернуться. Короткое лезвие третьего вошло ему в плечо. Я метнул свой боевой кинжал. Сказались месяцы тренировок. Оруженосец вдруг замер. Мое оружие вошло ему в грудь по рукоять. Тело попыталось продолжить атаку, но сердце уже остановилось. Он сделал еще шаг, а потом упал.

Фиричелли вдруг резко ускорился. Его удары слились в один сплошной вихрь стали. Оборона Руи треснула по швам. Меч противника прочертил глубокую борозду на его груди, и тут наконец вступила в бой Аркадия. Одежда Фиричелли вспыхнула. Он с криком покатился по мостовой, пытаясь сбить магическое пламя, но все было напрасно. Теперь пришел черед Руи сказать свое слово. Я прекрасно знал, что мой брат превосходит Гордона по всем статьям. Сейчас он подтвердил это лишний раз. Я не успел сосчитать до трех, когда тело того, кто хотел убить меня, рассыпалось пеплом. Я подошел к Фиричелли. Он уже не кричал. Страшное развоплощение. Шрамы от ожогов останутся на нем навсегда. Я добил его быстрым уколом.

Только теперь мы с Руи смогли взглянуть друг на друга. Он изменился, мой брат. Какая-то невыразимая словами тревога залегла где-то в уголках глаз, и уже не выкуришь ее оттуда, сколько вина или даже рома ни выпей. Он бросил взгляд на своего оруженосца. Три колотые и одна рубленая рана. Ясное дело, уже не дышит.

– Жаль мальчишку. – И это все.

А сказано почти без чувств. Не жаль Руису дель Сентилья было этого парнишку лет шестнадцати. Ну не жаль, и все тут. Пожалуй, только моя смерть расстроила бы его.

– Руи. – Я обнял брата.

На глаза наворачивались слезы. Только сейчас, поняв, как он изменился, я осознал перемены, произошедшие во мне самом. По сути, только что я убил троих людей, которые едва начинали свою жизнь. Все они были из знатных родов, следовательно, за каждым стоит могущественное семейство Лазурного домена. Мало того, хоть все противники Руи были полноправными высшими и были развоплощены, мой брат косвенно принимал участие в убийстве их оруженосцев, которые приобщены к алтарю еще не были, а следовательно, оставались смертными. Четыре тела на мостовой.

– Надо убираться, – сказала Аркадия. – Если нас здесь поймают…

– Да, сеньорита права, – тут же согласился Руи.

– Так, младший, у меня еще дела, – сказал я ему. – Поэтому ты берешь мою шляпу и плащ и возвращаешься вместе с Аркадией. Тебя примут за меня.

– А ты, старший? – спросил он.

– Я – живущий в тенях. Назови то место в этом городе, куда я не смогу незаметно пробраться.

– Ах, ну да.

– Торопись, Руи. Если кто-то следит за мной, я постараюсь стряхнуть его с хвоста. В любом случае прикрой свою рану и держи руки на мечах.

– Не учите меня, сеньор маркиз, – усмехнулся он.

– Я старше вас и могу себе это позволить, сеньор маркиз, – в тон ему ответил я.

– Всего на десять минут.

– Но старше.

– Хватит, вы оба, – прервала нас Аркадия.

– Прошу прощения, сеньорита. – Руи отвесил ей галантный поклон. – Итак, позвольте проводить вас.

– Почту за честь. – Аркадия улыбнулась и взяла его под руку.

Они удалились, а я остался без плаща, в одной дурацкой косынке, да еще и с дыркой в боку. Рана была не опасной, кровь я и сам остановить смог, и все же приятного мало. Нет, домой возвращаться только по Теням. Если меня кто-нибудь увидит, стыда не оберешься. Не благородный сеньор, а пират Карибского моря. Еще бы деревянную ногу… Тьфу ты, типун мне на язык. Глянул на оруженосца Фиричелли, которому сам раскроил бедро до кости, поежился и решил, что без деревянной ноги лучше.

Я зашел в харчевню. Все на меня недобро косились. Если до Ставра дойдут подробности сегодняшней моей встречи с лазурными – ох, несдобровать мне. Засветился, как дилетант. На косые взгляды мне было плевать. Я пропустил кружку пива без особого удовольствия и, как только появились городские стражники, юркнул в темный угол и ушел в Тени. Беседа с блюстителями порядка не входила в мои планы. Таких бюрократов, как в Воинстве Небесном, еще поискать надо. Попасть в руки к их крестоносцам – это неделя выпадет из жизни. А за это время дарклинги до нас доберутся. Спасибо, кушайте сами.

Перед уходом в Тень я подбросил всем сидящим в харчевне легкий морок. К счастью, высших среди них не было, а то мои жалкие колдовские способности не сработали бы. А так все думали, что я как-то незаметно ушел, но вполне обычным способом – через дверь, незадолго до появления стражников с тамплиерскими крестами на плащах.

Возвращался я, держа глаза и уши наготове. Я слышал, среди дарклингов привечают живущих в тенях. Опасны мне сейчас могли быть только они. Но то ли они лучше прятались, чем я искал, то ли я потихоньку становился параноиком, но никого я не заметил. Отель я обшарил с удвоенным вниманием. Все чисто. Почему?

Лично я снял бы слежку, только если бы знал, где смогу подловить своего противника. Значит, скорее всего, на меня расставляют силки. Где? А где я точно появлюсь, что бы ни случилось? Отель? Нет, здесь на убийство не решатся. «Расколотый шлем». Неужели там готовится засада? Неужели меня выследили, несмотря на все хитроумные знаки? В принципе такое возможно, если против меня работает другой живущий в тенях. Но и у меня теперь есть козырь – братец Руи.

Вышеупомянутый братец Руи в это время вовсю любезничал с Аркадией. Я помедлил выходить из Теней. Мало ли, все-таки мы с Руи близнецы. Нрава Аркадии он не знает, так что мало ли до чего у них дойдет. Я был уверен в его способности заболтать любую женщину до полной податливости. Другое дело – его принципы, которых у Руи было чуть поболее, чем у меня, и уж точно гораздо больше, чем надо для полного счастья.

Но вскоре понял, что дела идут не дальше обычного флирта. Тогда и появился. Братец вздрогнул, но к оружию не дернулся. Аркадия взглянула на меня недовольно.

– Не надо хмуриться, куколка, – осадил я ее. – По моим прикидкам, против нас работает живущий в тенях не хуже меня, так что тебе все время придется находиться рядом со мной либо рядом с моим братом, если не хочешь нарваться на развоплощение.

– Луи, ты мог бы сказать это прекрасной сеньорите в более вежливой форме, – заметил мой брат. – Ты же маркиз де Касталенде.

– Да, сеньор Луи, что это за обращение к даме? – подхватила Аркадия. Я видел – сначала она собиралась ответить мне в стиле старой доброй Аркадии, но в последний момент из-за Руи сменила тон. Интересно.

– Руи, братишка, ты, я вижу, не понимаешь. Мы тут слегка доигрались. Хансер переоценил мои способности.

– Или недооценил силы, которые будут действовать против нас, – вдруг сказала Аркадия. Что это? Она меня утешает? Оправдывает передо мною самим?

– Спасибо, – кивнул я ей. – Ладно, делать нечего. Обсудим ситуацию и решим, что делать. Ты, братишка, только что убил лазурных.

– Развоплотил, – поправил меня Руи. – Убивали вы с прекрасной сеньоритой. А вот когда я вернусь, тогда вызову всех троих на поединок и прикончу по всем правилам.

– Не стоит, – сказал я. – Ты и так из-за меня влип…

– Стоит, – жестко ответил он. – Надоело. Ты – мой брат, лучший из моих братьев. Мне надоело опускать глаза, когда все эти… твари приписывали тебе все, что ты делал и чего не делал. Семья отреклась от тебя… Трусы! Род де Касталенде – жидкая кровь. Раньше никто не посмел бы даже взглянуть на нас косо, а теперь говорят что хотят, а мы трусливо поджимаем хвосты. Хватит! Я буду рубиться насмерть против всех, кто посмеет тронуть моих родичей. Пусть лучше смерть, чем такая жизнь, как сейчас!

– Руи. – Его тирада поразила меня. Не думал, что в брате столько гнева накопилось. – Руи. Юлиан нанес предательский удар во время поединка. Хансер убил его за это – и теперь на него охотятся, а он даже не имеет возможности вернуться в домен.

– Что? – Руи был ошеломлен. – Почему он не возвращается?

– Ты как маленький, брат: его же сразу под суд отдадут.

– Ну и что? Нарушение правил поединка всегда было страшнейшим преступлением. Юридически твой Хансер был рукой закона. Любой сильный верой это подтвердит…

Повисло тупое молчание. Мы с Аркадией смотрели друг на друга, словно два барана. Это же элементарно! Юлиан и его ученик были покараны в соответствии с законом. Алистер, вместо того чтобы сдаться, попробовал развоплотить Хансера магией. Да, смерть за это – жестоко, но это не смертельный проступок. Такое бывало в поединках. Конечно, Хансера покарали бы, но не изгнанием. А Тайви – так вообще чиста. Почему мы до этого не додумались?

– Меня смутили слова Велимира, – прошептала Аркадия. – Но он ведь не сильный верой, он мог забыть о тонкостях.

Да, как же. Велимир ошеломил нас напором, запугал судом и бросил подальше от домена. Слишком уж стройная складывалась картинка, если вспомнить, как охотничья избушка сопротивлялась порталу Аркадии. Словно бы сама душа домена была против нашего ухода.

Нет, слово «предательство» я прогнал из своей головы. Это нечто другое: какие-то политические игры. Но что он хочет выгадать? Смерть наша ему невыгодна. Нет, все же трудно понять тех, кому несколько веков. Надо посоветоваться со Ставром. Но это – потом. Все же прежде – довести дело до конца здесь. Завтра ночью в «Расколотом шлеме» встречусь со своими – с дарклингами-то тоже разобраться надо, – а потом в Замок. Оттуда Хансера и остальных найти будет проще.

– Что такое? – Руи переводил удивленный взгляд с меня на Аркадию и обратно.

– Ничего, – хмуро ответил я. – Кроме того, что брат твой – идиот, остальное просто замечательно.

– Ладно, сеньор Луи, я вижу, бросать вас с прекрасной сеньоритой сейчас опасно, так что до Зеленого домена я вас провожу.

– Будем очень признательны, – ответила Аркадия. – Под защитой ваших мечей любой почувствует себя в безопасности.

– А в еще большей безопасности мы будем, не выходя из номера. Займусь своей раной, а завтра около полуночи в «Расколотом шлеме» я встречусь со своим человеком, после чего мы сразу же уйдем. Аркадия, можешь готовить портал.

– Какой?

– Переносной. Уйдем прямо из харчевни. Не нравится мне, как Город Ангелов к нам относится.

* * *

Остаток дня и весь следующий мы провели в нашем номере, словно лисы, забившиеся в нору. Аркадия ворожила над своим жезлом. Этот столь любимый повелевающими стихиями инструмент хорош тем, что в него на время можно вложить заклинания, как деньги в тайник. Зачастую они такие, над которыми приходится работать долгими часами, либо мгновенное их сотворение отнимает уйму сил. Вот тот же портал для примера. Простые боевые заклинания вкладывать в жезл без толку. Во-первых, любой повелевающий стихиями может воспроизвести их и так, а во-вторых, если тебя лишат жезла, твоими заклинаниями может воспользоваться любой высший.

Руи рассказывал мне о своей жизни – я о своей. Это было как в старые добрые времена, только тогда я знал о своем брате все, а сейчас – открывал его заново. Марс наложил на него свой отпечаток. Ушла непоседливость, которой мы отличались оба. Во мне же, наоборот, Меркурий ее только развил. Он был спокоен, сдержан, чуть-чуть отстранен. Я подмечал каждую деталь его мимики и видел за ней богатейшую гамму чувств. Он многого недоговаривал. Я печально улыбался. Братец щадил мои чувства, в который раз прикрывал меня, как в детстве. Я же читал все в его глазах – все, что было недосказано. Родню не выбирают. Зачастую это – трагедия, особенно в Лазурном домене, кроме того, тебе с рождения предписано: у кого будешь оруженосцем, где будешь учиться, с кем тебя обвенчают и, если требуют интересы семьи, даже кто будет твоей любовницей. Но, благородные сеньоры, клянусь вечными Тенями, будь у меня выбор, братом бы я выбрал Руи, и только его.

Меня проклинали и обливали грязью – Руи должен был молчать. Он, только что прибывший с Марса, восстановил цепочку событий, повлекших мое бегство. Ему был понятен гнев Штальбергов. Понимал он и Фиричелли: обида молодым родом всегда воспринимается как попытка показать ему, что он недалеко ушел от низших. Не понимал он только Касталенде.

А я видел, что, встань семья на мою защиту, Руи сам бы просил обиженных простить неразумного и дать ему самому покарать меня, но не смертью. Семья кричала, что я – выродок и чуть ли не подкидыш, пятно на фамильном гербе. Руи сжимал кулаки, копил злобу, сохраняя спокойствие. Сегодня эта злоба выплеснулась.

Де Марсо, побитый Хансером, сказал, что видел меня среди высших Зеленого домена. Штальберги и Фиричелли сказали, что повод недостоин войны между доменами, а Касталенде встали за войну всей семьей. Руи говорил, а я видел лицо отца, пылающее от гнева, и скорбный взгляд матери.

Мама умерла год назад, а ей было всего сто пятьдесят. Руи не винил меня, а я видел, что это мои забавы и ярость отца свели ее в могилу.

Мой брат был обделен актерским даром, но хорошо умел не пропускать чувства наружу. За ним закрепилась репутация самого сдержанного из дворян Лазурного домена. Укоренилось мнение, что мои проступки больше всего ударили по нему, что его любовь ко мне переродилась в такую ненависть, что ей нельзя было давать воли, иначе она сожжет окружающих.

Гром грянул два года назад. Один из младших сыновей барона дель Кареро, в очередной раз поливая меня грязью, оговорился, произнося имя. Собственно, все знали, что он слегка косноязычен. Руи вызвал его на дуэль тут же. Никаких войн давно не было – все списали на ту же ярость, которая требовала выхода. Замять дело не удалось: брат был в своем праве. Тело несчастного барончика осело на камни дуэльного двора. Руи был не первым мечом домена только из-за того, что хватало несущих спокойствие гораздо старше него. Среди сверстников, не обстрелянных на войне, он выделялся. Как я понял, брат часто бывал на Земле. Стычки с друидами считались опасным занятием, так что старшие брали только его. Удивительно ли, что он знал гораздо больше прочей молодежи и о настоящем бое, и о смерти.

С тех пор многие прикусили языки. Мало ли, оговоришься случайно – и получишь место в родовом склепе.

Зашла речь и о Штальбергах. Руи часто бывал в их доме. Отто фон Штальберг, муж Изольды, относился к нему благосклонно. Вообще после отречения семьи от меня он старался сблизиться с Касталенде.

– Ему лет сто семьдесят, – сказал Руи. – Все его сыновья погибли в последней войне. Ему нужен был новый наследник, потому он и женился на Изольде. Фиричелли были только рады породниться с ним. Высший в тридцать первом поколении, к тому же старший сын главы семьи. Старик Максимилиан с каждым годом все воинственней становится. Все ждут, что в очередной войне он найдет свою смерть. Первая жена Отто была несущая спокойствие. Ее уже лет пятьдесят как убили. Словом, Отто вот-вот станет главой семьи, а обязательное условие для этого – наследник. Сначала вроде бы все шло хорошо, у Изольды родился крепкий мальчуган. Все Штальберги нарадоваться не могли. А потом правда выплыла наружу. Отто мне даже жаль. Он-то сразу сына Изольды объявил наследником. И самое обидное для него – что больше он детей иметь не может.

– Это он тебе сказал? – усмехнулся я.

– Нет, Изольда. Ты же знаешь, многие высшие к его годам лишаются каких бы то ни было чувств. Как следствие – неспособность… ну, сам понимаешь…

– Говори яснее: импотенция.

– Ты слишком резок, Луи.

– Нет, просто называю вещи своими именами. Наш отец был старше его, когда мы появились на свет.

– Сравнил. Если бы мама была жива, я думаю, мы были бы не последними ее детьми. Это в нашем роду наследственное.

– Нашли чем гордиться, – фыркнула Аркадия, отрываясь от плетения заклинания.

– Не отвлекайся, – огрызнулся я.

– Не рычи на прекрасную сеньориту, – одернул меня брат. – А то вызову на дуэль.

– И убьешь первым выпадом? – ядовито осведомился я.

– Зачем? – Он искренне удивился.

– За сараем, – буркнул я.

– Ты же мой брат. – Он словно бы не заметил моей издевки. – Просто проучу, чтобы вел себя как подобает маркизу де Касталенде.

– Ты лучше продолжай. Обещаю и торжественно клянусь впредь обращаться к сеньорите на «вы» и шепотом.

Аркадия прыснула со смеху. Руи бледно улыбнулся. С грустью отметил я, что привычка сдерживать свои чувства плотно вошла в его обиход, и не вышибешь ее уже ничем.

– И как же повел себя твой друг Отто? – вернул я разговор в прежнее русло.

– Никакой он мне не друг. В последние годы я больше с Изольдой общался. Отто стал невыносим. Всю злость выливал на жену. Будь у него еще дети, он объявил бы наследником кого-нибудь из них, и это было бы нормально. А так лишить малыша Фулька наследства – это признать позор семьи.

– Да, нравы в вашем домене, – опять вставила слово Аркадия. – Все знают, но все молчат, делают вид, что ничего не происходит и Фульк – законный сын этого вашего Отто.

– Ну, это временно, – пообещал я. В тот момент в душе у меня что-то шевельнулось, что-то теплое, до боли сладкое. Если завтра меня убьют, мой след останется в этом мире – моя кровь, мой сын. – Я выкраду его, – твердо сказал я. – И ты, Руи, мне поможешь.

– Не помогу. О матери подумай. Сын – единственная ее радость в жизни. Пару лет она ждала тебя, потом просто надеялась, и эта надежда освещала ее жизнь. А когда де Марсо сказал, что ты преспокойно себе живешь в Зеленом домене, она и надеяться перестала.

– Я не позволю этому солдафону Отто тиранить моего сына! – повысил я голос.

– Дай ему подрасти. Матери тогда будет легче!

– А Отто превратит его в оловянного солдатика?! Нет, Руи, он – Касталенде, и воспитывать его должны Касталенде.

– Я этим и занимаюсь потихоньку.

– Спасибо, братишка, но этого мало. Боже, он даже не знает, кто его настоящий отец.

– Знает, – тихо сказал Руи. – После того как однажды ему особенно сильно влетело от Отто и он проклинал небеса за такого отца, я рассказал ему правду. У нас с ним вообще нет секретов друг от друга.

– И как он повел себя? – взволнованно спросил я.

– По-взрослому. Все понял. Сейчас это наша с ним маленькая тайна. Он Касталенде, Луи, – вылитый ты в детстве.

– Все, решено: я обязательно его выкраду.

– Угомонитесь, сеньор вор, – иронично промолвила Аркадия. – Вам бы сперва из дерьма вылезти, а потом уже строить планы на будущее.

– Это будет опасно, – задумчиво сказал Руи. – Штальберги, может, и закроют глаза на это. Им самим избавиться от подкидыша – великое счастье. Отто, понятно, против. Фульк – его единственная надежда унаследовать отцу. А остальным неохота когда-нибудь оказаться под властью Касталенде. Ди Басалетти тебе почему-то симпатизируют – может, потому что сами в большинстве живущие в тенях, так что они тебя через Тени пропустят. А вот Касталенде… С землей смешают.

– Больше всего не люблю слишком старых и слишком молодых фамилий! – воскликнул я. – В молодых много спеси, а стоит на них хорошо надавить – и проступает плебейское нутро: словно шавки подзаборные. А слишком старые настолько вырождаются, что настоящих людей в них раз-два – и обчелся. А остальные состоят из сотни правил, двух сотен запретов и трех сотен предписаний: как следует себя вести представителю такого древнего рода, дабы не уронить честь семьи. А шаг в сторону от этого дурацкого этикета – и ты уже враг номер один!

– Трудно поспорить, – печально согласился брат. – Хотелось бы, да трудно. Кто бежал из домена? Тайви Харрол и Луис де Касталенде, представители двух самых древних родов.

– У Тайви такой древний род? – заинтересовалась Аркадия.

– Самый древний, – кивнул Руи. – Глава семьи, ее дед Эдмунд Харрол – высший в тридцать девятом поколении. Тайви – дочь его наследника, следовательно, она высшая в сорок первом поколении.

– Голова кругом идет, – проворчала Аркадия. – Как вы все это помните?

– У них в домене ошибиться при представлении хоть на одно поколение – страшнейшее оскорбление. Поневоле зубрят.

– «У них»… – тяжело вздохнул мой брат.

Увы, Руи, Лазурный уже давно не был моим доменом. Разбитого не склеишь. Я – живущий в тенях из Зеленого домена, и это навсегда.

* * *

Мы тронулись, когда городские часы пробили одиннадцать. Как ни крути, а высшие, силой своей воли преобразовавшие Луну и планеты, вышли с Земли, и все они творили по образу своей родины. В том числе и двадцатичетырехчасовые сутки. Руи с Аркадией шли обычным порядком, я – следом за ними по Теням. Я не исключал возможности засады и на сей раз собирался обезвредить ее заранее. Брат опять был в моем плаще и шляпе. Со стороны очень похож на меня, особенно для тех, кто лично со мной не знаком. Об Аркадии я не беспокоился: Руис прикроет ее от внезапной атаки. Другое волновало меня.

Если мои выводы верны и против меня действует сильный живущий в тенях, он будет поджидать меня в таком месте, откуда просматриваются все подходы. Теневого боя я не боялся, но у него мог быть с собою арбалет или лук. Если он заметит меня первым, от развоплощения мне не уйти. Нужно было найти подход, которого он не сможет контролировать, а появившись, действовать быстро. Я тоже прихватил с собой двойной арбалет. Плохой из меня стрелок, но в Тенях шансов больше.

В конце концов, моя основная сила – это умение охотиться на мне подобных. Знаете, чем хороша Луна? О, благородные сеньоры, я вижу очами души, как многие из вас тут же начинают замечать множество прелестей ночного светила в небесах Земли, а некоторые даже в стихах, но поспешу разочаровать вас. Все, что вы можете назвать, – совсем не главное. Главное – что в ее небесах нет Луны. Только звезды. Тени здесь гораздо гуще, а сил в таких, как я, больше.

Подходя к харчевне, я буквально взлетел на крышу одного из домов. План складывался в моей голове сам собой. Как вы помните, в Тенях я могу проходить сквозь стены – главное, чтобы с другой стороны был хоть клочок тени. То же действительно и с потолками. Но сквозь них нельзя смотреть, как ни старайся. Можно заглянуть за стену, если в ней есть дверь и она открыта. Но нельзя на крышу. Скажем, конечно, если это добротная крыша, а не прохудившаяся, со множеством дыр.

Я прыгал с крыши на крышу, легко, словно был невесом. Краем глаза следил за своими друзьями. Сейчас они двигались гораздо медленнее меня. Вскоре я уже был над трубой камина, который жарко горел в харчевне. Вот чего враг точно не будет ждать – так это появления меня оттуда. В камине нет теней, но они есть в довольно-таки широком дымоходе. Если вовремя оттолкнуться от одной его стенки и пройти сквозь другую, то можно появиться практически из ниоткуда. Кроме того, враг не сможет послать свой теневой взгляд сквозь огонь. До последнего момента буду невидим. Правда, о том, что будет, если не получится вовремя выпрыгнуть, я старался не думать. Меня выбросит из Теней прямо в жаркое пламя. Вспомнилось развоплощение Фиричелли: ему носить шрамы от ожогов всю жизнь. Не хочется повторять его судьбу – тогда прощай слава ловеласа.

Руи и Аркадия подошли к двери. Пора. Не стану говорить, что я в тот миг почувствовал, словами этого не передать. Я бесшумно влетел в зал харчевни, бесшумно приземлился на одни носки с арбалетом наготове. И тут же заметил его. Привычная одежда дарклинга, но нет того гнета, который испытывают в Тенях прерывающие нить. Та же легкость, что у меня. Он был у окна. Я поблагодарил Бога, что подошел с другой стороны. Крыша дома напротив отлично просматривалась. Кроме того, я заметил открытую дверь в подвал. Была у меня мысль пройти через канализацию… спасибо, слишком брезглив я для этого. Он заметил бы меня на подходе и уже поджидал бы. Заметил я и хозяина, лежащего за стойкой. Он дышал: скорее всего, его оглушили.

Мой противник целился в дверь. Секунду спустя туда должны были войти Руи и Аркадия. Он почувствовал мое появление, начал поворачиваться. К тому времени я уже вскинул свой арбалет. В его глазах мелькнул ужас. Он понял, что не успевает. Я ждал, давал ему возможность пресытиться чувством беспомощности. Когда в глазах дарклинга зажглась надежда на то, что я не выстрелю, и он попробовал вскинуть свое оружие, я нажал на крючок спуска.

Два болта ударили его в грудь и выбросили из Теней. Он захрипел, скребя ногтями дощатый пол. Я увидел еще двоих. Один – мой связной с кинжалом в спине. Второй – дарклинг, на сей раз прерывающий нить. Он шел прочь отсюда, вдруг заметил убитого напарника и задергался, как жук в застывающей смоле. Смешно было смотреть на его неуклюжесть в Тенях. Я подскочил к нему и ударил под колено. Он повалился на пол, выходя из Теней. Я возник над ним: одна нога на его груди, кончик шпаги – у горла.

Руи и Аркадия так и не успели ничего понять. Вся эта теневая свистопляска была для них внове. Они даже вообразить такого не могли.

– Руи, не стой столбом, – спокойно сказал я. – Человек за столом – как он?

– Труп, – сообщил мой брат, едва бросив взгляд в ту сторону. Он это чувствовал. Я глядел в черно-серую маску дарклинга, и на лице моем была задумчивость.

– Пощади. – Он, видно, принял мое промедление за слабость. Я надавил на шпагу. Он и пискнуть не смог.

– Луи, у него в руке белая косынка, – сказала Аркадия.

– У кого? – тупо спросил я. В голове вертелось: «белая косынка, белая косынка»

– У твоего убитого человека.

ЦЕПЬ ПОРВАЛАСЬ.

Чувство странной тоски накатилось на меня. Я видел его отражение в глазах Аркадии, в лице Руи.

– Бежим отсюда! – сорвался я на крик.

– Поздно. – Мой брат сбросил плащ и выхватил мечи.

– Аркадия, портал!

– Харчевня взята в магическую блокаду, – обреченно ответила она.

Я выхватил шпагу.

– Уходи, Луи, спасайся! – крикнул мой брат. – Тени еще есть!

– Мы задержим их! – подтвердила Аркадия, становясь рядом с Руи.

Они хлынули из всех щелей, словно крысы, и было их слишком много. Я шагнул назад и слился с Тенями.

* * *

Орсо перекатом выпрыгнул из портала, на миг замер на одном колене – посох скрыт в траве, да и его хозяин мало отличим от валуна, медвежья шкура вдруг приобрела серый цвет. Длилось это недолго. Орсо принюхался, прислушался, погрузил пальцы в землю, прикоснулся к корням травы. Лес кричал о небывалом – о том, чего не могло случиться. Друид-отступник тяжело вздохнул. Он уделил много времени овладению управлением стихиями, но, видимо, потихоньку утрачивал связь с пятой стихией – стихией Жизни/Смерти. Да, именно так. Высшие гордятся достигнутой ими продолжительностью жизни. Друиды смеются над ними. Жизнь – она всегда отомстит… Нет, тут же поправил себя Орсо, восстановит равновесие. Ведь смерть – не только логический конец любой жизни, но и полноправная вторая часть. Смерть особи – выживание вида. Старые (не телом – душой) должны уйти, освободить дорогу молодым, способным развиваться. Высшие не понимают этого. Ими правят молодые лицом, но старые душой. Это – равновесие. Если сначала высшие были действительно новой ступенью в развитии человечества, титанами, изменявшими целые планеты, то сейчас это зациклившиеся на войне карлики мысли. Следы древних везде. Посмотри в телескоп – ты увидишь Сатурн, планету-гигант. Но Орсо был на Сатурне. Он познал: то, что видишь в телескоп, – качественный камуфляж. Под ним – другая планета, сходная с Землей. Но как древние укротили силы тяготения? Для внешних объектов масса Сатурна осталась прежней, а для людей, прошедших сквозь камуфляж, – сходной с земной. Как им удалось устроить смену дня и ночи, копирующую земную?