Текст книги "Траектория полета"

Валера наугад пролистал несколько пачек и с сожалением подумал: …А мне достанется всего три штуки… Но даже мысли забрать деньги и скрыться у него не возникло, ибо это означало быструю и неминуемую смерть.

– Не буду я ничего считать; мое дело курьерское, а если что не так, с боссами будешь разбираться.

– Правильно, здесь не МММ – мы не кидаем, – повернувшись так, чтоб Валера не видел его рук, Магистр набрал код замка, – готово. Поедешь? Или, может, посмотришь службу?

– А что, – Валера пожал плечами, – даже забавно.

За время совершения «сделки» в общей комнате появился столик; на нем что-то лежало, но из коридора трудно было разглядеть, что именно, и тут появился Жрец (Валера знал его, так как пару раз тот замещал Магистра при передаче товара) – он держал на руках младенца, и продолжавшие выть перед крестом посвященные сразу замолчали.

Сначала Валера решил, что это кукла, но младенец пошевелил ножкой; сил кричать у него, похоже, не осталось, однако он был жив. Жрец положил ребенка на столик, произнес заклинание и вскрыв грудь одним движением ножа, вынул сердце. Валере стало дурно – он никогда не видел так близко, чтоб убивали человека, пусть даже крошечного, а Жрец с победным кличем поднял окровавленную руку с кусочком плоти; все вновь завыли, и тогда он, искрошив сердечко ножом, бросил «гуляш» в чашу с кровью. Потом все пили из чаши и возгласы: – Приди, Сатана! становились все громче, все истеричнее.

– Понравилось? – Магистр подошел в Валере.

– Я чуть не сблевал.

– Сблевал… непосвященные тут теряют сознание, так что, ты, молодец.

– Слушай, а где вы их берете? В смысле, младенцев.

– Покупаем за умеренную плату, а что? – Магистр пожал плечами, – это отказники; они никому не нужны, кроме Сатаны.

– А ту, что я привел вы убьете? – неизвестно к чему вспомнил Валера.

– Понимаешь, мы не убийцы – мы приносим жертвы, а она для этой цели не годится – жертва должна быть чиста, поэтому сначала с ней надо провести определенный ритуал.

– Какой?

– Да трахать ее сейчас будут все подряд!.. Только так она поймет место женщины в этом мире; если после всего останется жива, значит, пройдет обряд очищения, и вот тогда… – Магистр сделал паузу, – тогда мы можем, либо принести ее в жертву, либо принять к себе – смотря какое будет знамение. Но, – он покачал головой, – сколько девиц к нам ни попадало, пока еще никто не доживал до конца очищения – столько на них грехов, что очиститься невозможно. Хочешь посмотреть процесс?

– Честно говоря… – Валера не договорил, потому что в комнату втащили совершенно голую Зою; видимо, доза вернула ей силы и разум, потому что она истошно визжала, кусалась, царапалась, при этом пытаясь разглядеть кого-то в восторженно оравшей толпе. Валера догадался, кого она ищет, и на всякий случай сделал шаг назад – обзор отсюда был хуже, но он и так представлял, что последует дальше; ему вспомнилась ночь, купе, слова, которые она говорила…

– Слушай, – он тронул Магистра за плечо, – может, не надо?

– Что, значит, не надо? – тот удивленно повернул голову, – раз она попала сюда, то уже принадлежит Зверю; тут я не властен – только он сам может отменить обряд. Вот, если явится сюда…

Валера увидел, как лицо Магистра побледнело, и глаза полезли из орбит; взглянул на улюлюкающую толпу, сбрасывавшую с себя одежду, на Зою, тщетно пытавшуюся вырваться (лицо у нее было в крови), и… в углу стояла тень, постепенно обретавшая черты человека с козлиной головой! Магистр рухнул на колени, причитая на своем тарабарском языке; в ужасе Валера повалился рядом, но поскольку заклинаний не знал, просто простер вперед руки.

…Неужто сам Сатана?! Но тогда существует и Бог!.. – мысль молнией расколола сознание, и образ Бога затмил черную тень; бросив кейс, Валера ринулся в гущу тел, однако остановить безумие толпы одному человеку не под силу, даже если он вдруг поверил в Бога. Валера почувствовал жгучую боль в виске; в глазах потемнело и он упал…

Магистр решился поднять взгляд, лишь когда женский пронзительный голос стих совсем, а в голосах мужчин стали различаться обычные человеческие слова – похоже, посвященные оказались не достаточно «посвященными», чтоб лицезреть видение, и тупо исполнив обряд, пребывали в полном неведении относительно свершившегося чуда.

Ритуальный столик был перевернут, жертвенная чаша разбита, везде валялись черные одежды, и среди этого хаоса, блаженно улыбаясь, бродили, сидели, лежали обнаженные мужчины и лишь два тела… даже со своего места Магистр определил, что это мертвые тела – женское, с грудью без сосков и выколотыми глазами, плавало в луже крови; и мужское – в джинсах и клетчатой рубашке, уткнулось лицом в грязный пол.

Магистр поднялся с колен, отряхнулся; он решил ничего не рассказывать пастве – все равно никто не поверит, а авторитета у него и так хватало с лихвой; да и ни свидетелей, ни доказательств факта явления Сатаны не осталось. Он оглянулся – кейс валялся в углу. …Это главное, – подумал он, – а курьера другого пришлют – бабки-то они не бросят; а не пришлют, так и еще лучше…

…Не может быть!.. Эти дегенераты даже не заметили моей поделки, а гребанный Магистр заметил, но не остановил их! Но я ж посылал ему сигнал! Как это?.. Женя сидел в кресле, привычно вытянув ноги и свесив голову на грудь, но мысли метались в голове совсем не привычные. Он был настолько растерян, что даже не открывал глаза, надеясь – вдруг все вернется и начнется сначала, по его сценарию. Хотя что могло вернуться, если курьер Валера был мертв – реально мертв, а оживить человека не могла даже Елена Борисовна.

Женя потер виски, в которых пульсировала боль, и только после этого решился взглянуть на окружающий мир, который ничуть не изменился – тот же кабинет с той же мебелью, то же мрачное небо за окном; это успокаивало, и сразу вернулась способность мыслить логически. …В принципе, ничего страшного не произошло, – решил он, – просто я выяснил предел своих возможностей… или я допустил ошибку?.. Или Елена мне чего-то не договаривает?.. Столько вариантов, а ведь это важно – что именно произошло…

Стоп! Есть еще вариант – может, Оксанка стала плохо работать с тех пор, как я позволил ей заниматься собственной практикой?.. С другой стороны, все, вроде, логично – там она общается с людьми, которые сами раскрываются перед ней и можно «обсасывать» их как угодно – тупо бродя по улицам такого не сделаешь. Если только… если только она не все отдает мне?.. А это возможно! Похоже, пора отлупить ее реально, чтоб вспомнила, кто в доме хозяин… нет, но кучка фанатичных уродов и я! Я!!.. А им все по фигу!..

Надо с этим разобраться… Подойдя к столу, Женя закурил и уставился в окно, наблюдая, как холодный ветер пытается до срока прогнать лето, но люди по-прежнему щеголяли с короткими рукавами, пихали в багажник мангал, собираясь на природу. …Ветер, ветер, ты могуч; ты гоняешь стаи туч… – Женя усмехнулся, – а, может, все это нелепая случайность и не стоит придавать ей значения? Хорошо бы поговорить с Еленой, только стоит ли?..

Женя вздрогнул от резкого звука, но сообразил, что это всего лишь его собственный телефон; увидев на дисплее «Ел. Бор», подумал: …Черт, как она быстро реагирует! Когда все идет гладко, почему-то ни хрена не звонит…

– Не хочешь поговорить? – спросила трубка, как показалось Жене, насмешливо.

– Хочу, – а что он мог ответить? Послать?.. Так себе дороже выйдет – это Женя понял уже давно.

– Ну, так приезжай.

По дороге Женя думал, как покорректнее сформулировать свои сомнения, но ничего формулировать не пришлось.

– Ты что, в детстве не наигрался в волшебников? – спросила Елена, усевшись на диван и закинув ногу на ногу, – захотел примерить обличье Сатаны? Допустим, умеешь ты создавать энергетические сгустки и перемещать их в пространстве, но зачем тебе эти внешние эффекты?

– Хотел попробовать, смогу ли…

– Что попробовать? Сколько раз я тебе говорила – мы должны быть незаметны! Демонстрируя Сатану, ты одновременно пробуждаешь и веру в Бога, неужели не ясно? Да, мы можем свернуть этот мир в одночасье, как сделали наши предшественники в семнадцатом году, но мы-то умнее – мы учимся на ошибках! Человеческая жизнь должна течь естественно – люди должны считать, что сами принимают решения, понимаешь? Никто не должен даже догадываться, что ими управляют. Откуда такая бравада? Ты хочешь, чтоб о твоих дурацких экспериментах писали в газетах, как о загадочных физических явлениях, и ученые полезли их изучать? Учти, они до чего-нибудь докопаются и пострадаем мы все. Ты хочешь кончить жизнь в психушке?..

– Нет, – Женя ощущал себя двоечником, в очередной раз не выучившим урок, – я ж говорю, хотел попробовать…

– Да нет никакого «я»! Есть «мы», которые должны четко следовать избранному предназначению! За это нам даются материальные блага. Допустим, ты еще не раскрутился – ну, так работай, и будут у тебя, и яхты по сто метров длиной, и собственные острова… – прикурив, она глубоко затянулась, – но ты ж хочешь давить людей еще и на мистическом уровне! Ты что, вообразил себя Богом или Дьяволом?.. Не важно, кем из них!.. Нет, мой милый, ты – простой смертный, и всем, что у тебя есть ты обязан мне и своей «чужестранке», и не пытайся прыгать выше головы! Ты понял?

– Да, – Женя опустил голову.

– Ну и хорошо, – Елена наконец-то улыбнулась, – не переживай – данный случай не попадет, ни в газеты, ни на телевидение; все там были под кайфом, а Магистр афишировать свои сатанинские мессы не станет… Но, вообще, ты – молодец; с водкой у тебя идет нормально, и с эротическим такси ты хорошо придумал, Наташа твоя умница… ладно, чтоб закрыть сегодняшнюю неприятную тему, скажи – ты действительно хотел оценить свои возможности или тот Валера был дорог тебе, как память о первом деле и тебе стало жалко его девку?

– Сам не знаю, – Валера пожал плечами. Почувствовав, что гроза миновала, он успокоился, – наверное, первое…

– В таком случае вынуждена тебя огорчить, – Елена затушила сигарету, – один на один ты хорош, но работать с толпой у тебя никогда не получалось; так, были редкие всплески… да если б ты мог работать с толпой, то занимался б не проститутками и левой водкой, а заседал в Государственной Думе! Пойми, увлечь людей не сложно, а, вот, объяснить им потом, почему в результате ты получил все, а они ничего, и при этом чтоб тебя не уничтожили – это великое искусство, которым обладает не каждый из нас. Надо посеять в общественном сознании уверенность, что их беда – вовсе не беда, а счастье, которого они пока не понимают, но не хватит тебе на это энергии, и твоя «чужестранка» не поможет! Кстати, как там она?

– Нормально. Открыла салон; ну, гадает, колдует, типа…

– Молодец, – Елена кивнула, – отличный вариант снимать все защиты; как ты знаешь, я сама иногда этим промышляю.

– Я что хотел спросить, – Женя устроился поудобнее, – ты сказала, что работать с толпой у меня не получалось никогда. Что значит – никогда? Я ж и не пробовал – я ж не был начальником.

– Ты просто не помнишь, потому что давно это было, – Елена хитро прищурилась, – а хочешь взглянуть одним глазком?

– Конечно, хочу!

– Ладно, – Елена махнула рукой, – хотя такие вещи не приветствуются, но ради твоего воспитания, сделаю исключение. Расслабься и закрой глаза; представь огромный черный шар…

– Почему именно черный шар?

– Черный шар – это наше прошлое.

– Ладно, – в задании не было ничего сложного, ведь в повседневной работе Женя каждый день представлял не только статичные предметы, а реальных людей и моделировал их взаимоотношения, а тут-то – фигня какая!..

Едва он закрыл глаза, шар возник сам собой – гладкий, блестящий. Женя мысленно облетел вокруг него, и шар стал раскрываться, будто цветок, и при этом появились запахи. Такого с ним еще не бывало – Женя ощутил себя в той, то ли выдуманной, то ли позабытой реальности. Порыв ветра принес невыразимое словами состояние чистоты и радости, наполнившее организм; потом из клубившегося над землей тумана проступили очертания деревянных башен и крепостных стен, скрывавших зеленоватые крыши теремов. Туман продолжал редеть…

Женя каким-то образом знал, что дорога, лежавшая перед ним, называлась Смоленской. Справа возвышалась церковь Алексея-божия человека; за ней Великие ворота, а чуть дальше – Свиные и Покровские; в центре блестел куполами Собор Живоначальной Троицы. Он знал этот город!.. Но не любил его.

Остатки тумана распались на крохотные облачка, которые стали набирать цвет, постепенно превращаясь в человеческие фигуры; поначалу они оставались статичными, замерев в самых невероятных позах, и их было много, одетых в кафтаны, с мечами и луками; они не походили на войско, но все были вооружены…

Порыв ветра принес сизый древесный дым и запах гари – это вспыхнуло Полонице у Успенского монастыря. За стенами раздались крики, а огонь тем временем переметнулся на Печерское подворье и верхи церкви преподобного Варлаама. Женина позиция находилась вне пожаров и вне крепостных стен – он стоял, окруженный неподвижными фигурами, слово часть гигантской скульптурной композиции, но он-то сам был живым! Ноздри его жадно раздувались, когда он восхищенно смотрел на горящий город, сжимая в руке тяжелый меч.

Что послужило толчком, Женя не знал, но фигуры из статуй превратились в замерших людей, которые ждали приказа; причем, ждали именно от него, но Женя медлил. Огонь, тем временем, перекинулся на остальную часть города, подбираясь к пороховым складам. …Вот чего, оказывается, я жду! А склады там, правее… – подумал Женя, радуясь, что наконец-то понял ситуацию, и тут раздался грохот. Вверх взметнулись снопы огня, полетели бревна и камни; стена Кремля рухнула как раз напротив складов; тогда Женя поднял меч.

– Приидiте, рече, друзи и потребим всiх! и тому яко прикрых сень смертная, и иже измет их из руку нашу!.. – воскликнул он и первым ринулся в пролом.

Толпа устремилась за ним. Город пылал; жители метались, падали, кто настигнутый стрелой, кто спотыкаясь под тяжестью пожитков; их тут же добивали, отнимая скарб. Из горящих домов тащили все, и смешались нападавшие и защитники, и нельзя было распознать, кто грабил больше.

То, что это была Великая Победа, Женя знал наверняка, поэтому улыбался; правда, едкий дым застил глаза… и тут шар захлопнулся, вновь став черным, гладким и блестящим. Женя почувствовал, как ноет каждая мышца, каждая косточка; голова кружилась, и даже слегка подташнивало…

– Что это было? – прошептал он, не открывая глаз.

– Одна из твоих прошлых жизней, – Елена засмеялась, – а город ты узнал?

– Нет, хотя он мне знаком… а что это за война?

– Это не война. Это Великая Смута, а город – Псков, который в 1606 году ты разграбил вместе с Федькой Плещеевым.

– Каким Федькой Плещеевым? – Женя напряг память, но имя ни о чем не говорило. Поняв, что продолжения «кино» не будет, он открыл глаза и уставился на Елену.

– Как, каким? – она сделала удивленное лицо, – это воровской воевода – твой лучший друг. Вы ж были, как братья, и владели Псковом несколько лет, пока Федьку не посадили на кол.

– А что случилось со мной?

– Если интересно, покопайся в летописях – узнаешь; но ничего хорошего, – Елена усмехнулась.

– И много я прожил жизней?

– Не считала, но мы ж проживаем их перманентно, перемещаясь из одной в другую, ведь количество душ ограничено, чтоб не создавать перенаселения. Мы, как шахматные фигуры – партия закончилась, нас смели с доски и тут же расставили для новой партии…

– То есть, фактически мы бессмертны?

– Да. До тех пор, пока существует энергетическое равновесие, как основа мироздания. Мы всегда возвращаемся, правда, никто не знает, когда, где и в каком качестве. Поэтому не важно, сколько ты прожил жизней – впереди их еще больше.

– А можно посмотреть другие прошлые жизни?

– Можно, но это будет тяжелая нагрузка для твоей психики; думаю, не стоит этого делать – нельзя быть таким жестоким.

– Ну да… – в психике, похоже, и правда, что-то нарушилось, потому что глядя на Елену, Женя явственно ощутил запах гари, а в солнечных бликах чудилось ему зарево горящих теремов; при этом резко заболела голова, и он сжал ладонями виски.

– Конечно, зря я это сделала, – Елена вздохнула, – но… придется тебе так и жить дальше.

– Как? – боль отступила, и Женя опустил руки, – я не понимаю… я ведь здесь, а, вроде, чувствую тот запах.

– Я вернула то, что полагалось забывать навсегда, и ты как бы раздвоился – теперь ведь ты знаешь, что существуешь еще в одном экземпляре, причем, такой же живой и настоящий, занимающий в мире не меньше места, чем нынешний.

– А ты покажи, что тот, второй я, умер, и все.

– Думаешь, воспринять собственную смерть тебе будет легче, чем собственную жизнь? Ты ж и так знаешь, что тот ты давно умер – это ж был семнадцатый век! Но увидеть это?.. Боюсь, твое сознание может не выдержать, ведь умрешь-то ты! Пусть в другом облике, но ты! Понимаешь это!.. Да, погорячилась я, – Елена снова вздохнула, – но ты сам виноват – нечего было Сатану из себя корчить. Все, Жень, извини и иди, а то я очень устала – знаешь, какой напряг оживлять прошлое? Это тебе не в настоящем строить глупых людишек, – она встала.

Оказавшись на улице, Женя подставил лицо ветру, разогнавшему утренние тучи и вернувшему на небо солнце, но вместо привычных городских запахов, вдохнул запах гари. …Это пройдет, – подумал он испуганно, – это должно пройти! Надо просто много работать, и все забудется; когда много работаешь, даже ощущение настоящего притупляется, не говоря уже о какой-то непонятной памяти прошлых жизней…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Леша ехал «К Снежане» – сегодня наконец-то там должны были устанавливать кондиционер, и он хотел сам проследить за процессом. Не то, чтоб он не доверял девчонкам, но наладчики есть наладчики, и все они одинаковые, что по прессам, что по бытовухе – навешают лапши, а разбирайся потом, почему ничего не работает.

Ехал он в левом ряду, но тут с трамвайных путей, использовавшихся особо лихими водителями, над ним нависло нечто темное. Недовольно повернув голову, Леша увидел огромный джип и в нем улыбающуюся Юрину физиономию. Это было неожиданно – за прошедшую неделю Леша успел привыкнуть, что сам себе является хозяином и решает все вопросы так, как сочтет нужным (например, по собственной инициативе он посетил, и СЭС, и торговую инспекцию, демонстрируя властям свою «белость и пушистость»). С другой стороны, появление Юры не предвещало ничего плохого, ведь он улыбался и недвусмысленно показывал в сторону тротуара.

Машины остановились рядом, и оба вышли, одновременно протягивая руки, однако этого показалось мало, и они обнялись.

– Растем ли мы вширь? – спросил Леша первым.

– Да так… – Юра махнул рукой, – с народом познакомился – нормальный народ; помещение только никак не подберу – у них там не такой бардак, как здесь, поэтому мотаюсь по всяким дырам; чтоб, типа, подальше от города. Ой, Лех, в этой глубинке, там такие кадры попадаются!..

Леша сразу вспомнил Красноталье, но решил ничего не рассказывать – это ж смешно, когда человек, исколесивший всю стану, заблудился в тех соснах!.. Поэтому он сказал:

– А здесь все нормально…

– Да все я знаю, – перебил Юра, – я ж вчера приехал, так что, и у Ирины был, и, вообще, ты молодец; я чего тебя остановил – мужику ведь что нужно для счастья? Нормальная тачка, нормальная женщина и нормальная водка. Водки у нас валом, нормальная женщина у тебя есть, а, вот, нормальная тачка…

– Юр, я как раз планировал с первых денег…

– Ты все планируешь, а я уже позаботился, – Юра засмеялся, – короче, братья-таможенники позвонили – тачку они классную изъяли и надо ее по быстрому спихнуть; цену просят смешную – сам понимаешь, конфискат. Я и решил, сколько тебе на «спичечной коробке» рассекать? Глянешь?

– Конечно, поедем! – Леша сразу решил, что кондиционер – это не робот, и наблюдать за его монтажом не обязательно.

…Блин, все решается само собой! – радостно подумал он, пристраиваясь за Юриным джипом, – а смешная цена, так и совсем здорово – значит, можно будет еще…

Вопрос, на что еще потратить огромные деньги, которые он скоро должен получить, оказался неожиданно сложным. Дело в том, что за прошедшую неделю новая работа увлекла его – это было сродни пуско-наладке, когда требовалась не тупая исполнительность, а принятие решений, способных кардинально менять ситуацию. Лешино сознание теперь не дремало перед телевизором, лениво вникая в Олину болтовню, а металось между громадными никелированными емкостями, шикарными и не очень шикарными кабинетами разных бюрократов и их клерков; оно взлетало на крыльях идей и будущих достижений, стремительно падало в страхе роковой ошибки – это была настоящая жизнь! Правда, она отдаляла Олю… нет, он сам отдалял ее, так как жена постоянно вторгалась в мысли со всякими глупостями, типа, умиравших без медикаментов больных и нищих врачах, падавших на операциях в голодные обмороки. Ему-то какое дело до них до всех?.. Леша чувствовал, что для общения ему нужен кто-то из его нового мира, в котором он стал ощущать себя прочно и навсегда – кто-то понимающий… Правда, пока раздражение не выплескивалось наружу, потому что Леша старался просто не слушать жену – он смотрел сквозь нее, отмечая, как шевелятся губы, и думал о своем.

…Нет, машину я ей, конечно, куплю – пусть катается, чем на транспорте полтора часа туда, полтора обратно… все-таки Олька у меня хорошая… Только слово «хорошая» приобрело немного другой оттенок, чем прежде – не восторженно радостный, а надежно удобный, будто речь шла о давно эксплуатирующейся качественной вещи. …И через сколько лет, как говорят психологи, наступает кризис семейных отношений? Через семь? Ну, почти… Да нет, все нормализуется – она ж славная (это словно было гораздо теплее), но только уж очень далека от моей жизни – не буду ж я ей рассказывать о контрабанде, о левой водке… о той же Юле! Может, мы и не переспим никогда, и мне просто приятно с ней общаться – Олька ж не поймет этого!..

Юрин джип свернул на стоянку рядом с глухими воротами, на которых красовалась эмблема таможенной службы. От дежурного Юра позвонил, и к ним вышла девушка-капитан.

– Татьян, привет, – Юра вскинул руку, – Кольки твоего нет, но мы с ним договаривались.

– Я в курсе. Идемте, – девушка хоть и была симпатичной, но выглядела слишком строго, да к тому же на ее правой руке блестело обручальное колечко.

…Какие тут смазливые капитанши! Интересно, Колька – это муж или так, типа, «коллега»?.. А ведь я уже давно не оценивал девок в таком ракурсе… к чему бы это?.. – но проанализировать метаморфозу Леша не успел, потому что они зашли в просторный бокс, где одиноко стоял новенький блестящий джип. Он был немного меньше Юркиного, но… но… Леша понял, что влюбился в него с первого взгляда.

– И что? – Юра прищурил глаз, – берешь? Реальные мужики должны ездить на реальных тачках; и учти, в Воронеже пока будет только два таких; потом скажу у кого первый, офигеешь.

– Естественно, беру!

– Тогда пошли, – Юра остудил восторг друга, – все надо делать быстро – в большой семье, знаешь, кое-чем не щелкают.

– У нас тут столько народа на него облизывается, – капитан вздохнула, – но самим нам не положено.

Все трое вышли из бокса и направились к небольшому двухэтажному зданию; потом капитан исчезла в одном из кабинетов, а Юра, закурив, похлопал Лешу по плечу.

– Доволен?

– Еще бы! Только, слушай, а деньги? – вспомнил он.

– Деньги я уже Кольке отдал – он сам тут в клювике разнесет, кому надо. Если б ты не захотел, я б себе его оставил – толкнул бы потом… или лучше свой б толкнул. Короче, сейчас заберешь бумаги и рви в ГАИ; найдешь там майора Воробцова – он все сделает, и завтра уже будешь рассекать как белый человек.

– А обмыть такое событие?

– Не, Лех, мне сейчас по делу надо смотаться, а утром я опять сваливаю – надо добить вопрос с заводом, а то, знаешь, за мной тоже люди стоят, да еще какие.

– Жаль. Ну, как приедешь…

– Как приеду – обязательно, – Юра посмотрел на часы, – все, дождись бумаг, и к Воробцову; «Опель» брось здесь, а я покатил.

Оставшись один, Леша ощутил, как в старые добрые времена, что жизнь прекрасна и удивительна; правда, немножко по-другому, но все ведь периодически подлежит переоценке.

* * *

Юрины связи работали безотказно, и к концу дня Леша уже являлся полноправным владельцем нового транспортного средства; номера, правда, пока остались немецкие, но с такими же ездило полстраны. Он даже успел привыкнуть к простору и комфорту салона; к тому, что под капотом живет настоящий монстр, которого можно разбудить легким нажатием педали.

…Вот, на такой тачке не стыдно деньги собирать, а то, типа, сапожник без сапог… как ассенизатор без говна…

Объезд точек он традиционно начал с Ольги, а закончил традиционно Юлией, на стоянке перед которой сиротливо стояла маленькая «Хонда», выглядевшая просто игрушкой, и Леша решил, что купит Оле такую же.

Уличные столики оказались заняты – видимо, после хмурого утра всем захотелось ощутить тепло проходящего лета. Лиц Леша не пытался рассмотреть, но слышал задорный смех и веселые, беззлобно матерившиеся голоса – это было будто свежая струя, возвращавшая времена молодости, и он вдруг понял, что совершенно не хочет домой.

…Конечно, Олененок будет прыгать от радости, но это… – Леша долго искал определение, – это предсказуемая радость, которая превратится во вкусный ужин, а потом, как всегда, пойдут рассказы про ужасы больницы – больше-то у нее ничего нет. Надоело!.. Закурив, Леша подумал: …Я ведь знаю, что приехал сюда не только забрать деньги… по крайней мере, мне б так хотелось… а реально чего мне б хотелось?.. Минут пять он сидел, взвешивая свои желания. …Что-то в этой Юле есть, хотя ума не приложу что; какая-то она естественная, грустная, послушная, пугливая – такой, вот, трепетный набор… да нет, это не жалость, но и не любовь же!..

Так и не определившись, Леша вошел в кафе. Внутри народа было мало, но у стойки, беседуя с Юлей, стояла шикарная блондинка, причем, разговор вовсе не походил на общение барменши и клиентки.

…О, какие у нее подруги! – Леша представлял Юлин круг знакомств несколько по-другому, – не такая уж она, оказывается, бедная овечка. Сейчас узнаем, кто это такая, – Леша направился к стойке, и Юля заметила его.

– Алексей Николаевич, вы сегодня, прям, сияете!

– Неужели?.. – Леша смутился, и в это время блондинка обернулась. У Леши не фигурально, а вполне реально отвисла челюсть, да и блондинка мотнула головой, прогоняя призрак.

– Наташ, ты что ли?..

– Леш, блин, с ума сойти! Сколько лет! – блондинка кинулась ему на шею, – вот уж не ожидала!

– Почему? – глупо спросил Леша.

– Не знаю, просто… – Наташа отстранилась, разглядывая не сильно изменившееся лицо, – просто ты остался там, – она сделала неопределенный жест, – в прошлом.

– Ну, пойдем, поговорим хоть, – мгновенно забыв о Юле, он повел ее к столику, – выпьешь или ты за рулем?

– Выпью, хоть и за рулем – у меня такая «крыша», что я никого не боюсь, – она грациозно опустилась на стул, – кстати, о руле – «Хонду», у входа видел? Скоро буду ее продавать, потому как сваливаю из этой славной страны. Цена ниже рыночной; машина не битая – жене своей взять не хочешь?

– Ты, прям, в жилу! Я как раз присматриваю ей что-то подобное. Юль, – Леша обернулся, – сделай сто пятьдесят; бокал вина и шоколадку.

– Я смотрю, ты тут завсегдатай, – Наташа засмеялась.

– Я не завсегдатай, а директор.

– О, как!.. – она удивленно вскинула брови, – а я уж думала, ты кончишь век с гитарой, в подземном переходе.

– Ну, зачем же так… – обиделся Леша.

– Не знаю, – Наташа пожала плечами, – как-то ты у меня больше с этим образом ассоциируешься, чем с директором.

Юла принесла заказ, сменила пепельницу и молча отошла.

– Слушай, – Леша наклонился к собеседнице, – а с Юлькой что у вас общего?

– Это наши проблемы, – Наташа покачала головой.

– Но я ж у нее все равно выпытаю.

– Просто мир тесный, Леш, – Наташа вздохнула, – поэтому все мы иногда пересекаемся, – она подняла бокал, – за встречу.

Леша наблюдал с интересом – в его памяти Наташа осталась растерянной озлобленной девочкой, а сейчас перед ним сидела знающая себе цену девица, спокойная и самоуверенная.

– За встречу, – чокнувшись, он выпил, – а ты чем занимаешься? А то, говорят, вроде, в Испании тебя видели…

– И не только, – сделав глоток, Наташа закурила, – знаешь, сколько я по Европе намоталась?.. А теперь осела на ПМЖ в Югославии; есть такой город – Дубровник.

– Серьезно?..

– Абсолютно. Я б давно туда смылась, но Женька уговорил сделать тут кое-что, а ему я не могу отказать.

– У Женьки случайно фамилия не Глухов?

– Именно, так. Я знаю, вы работали вместе. А что ты так смотришь? Это все к вопросу о тесноте мира. Женька очень много для меня сделал.

– Странно… – Леша повертел в руке пустой стакан и повернулся к стойке, – Юль, повтори мне, пожалуйста.

– Что странно? – напомнила Наташа.

– Он ведь и мне помог, и еще многим… вроде, все ниточки удачи тянутся к нему. Знаешь, – Леша улыбнулся, – когда-то я мечтал быть таким – всем помогать, и чтоб все всегда получалось, а Женька был совсем другим…

Леша замолчал, ожидая, пока Юля поставит стакан и отойдет; мысль за это время потерялась, и он спросил:

– Так все-таки, ты-то чем занимаешься?

– Наша служба и опасна и трудна.

– Только не говори, что работаешь на ментов.

И тут Наташа совсем не по-европейски расхохоталась.

– Знаешь, есть люди, которые не попадают в мишень, а ты не попал даже в стену, на которой она висит!.. Я тоже директор. Вот, – она протянула визитку, – кстати, надумаешь машину брать, звони по самому нижнему телефону – он всегда со мной.

– Частное такси? – прочитал Леша вслух и удивленно вскинул голову, – и давно тебя на транспорт потянуло?

– Дурачок ты, Леш – причем тут транспорт? Важно, кто сидит в том транспорте – например, девушка, всегда готовая поддержать общение… въезжаешь?

– Типа, бордель на колесах?.. Слушай, надеюсь Юлька у тебя не работает?

– Ей некогда, – Наташа махнула рукой, – она ж сутками тут торчит, но было время!.. Учти, я тебе ничего не говорила.

– Никогда б не подумал… – Леша обернулся и увидел, как внимательно Юля наблюдает за ними.

– Слушай, – Наташа взяла его за руку, – не дай бог, из-за этого у нее начнутся проблемы!

– Да никаких проблем… черт… – Леша покачал головой, – просто как-то неожиданно…

– Плохо ты свои кадры знаешь, а я тебе скажу – ее из дома выгнали в шестнадцать лет (что-то она натворила – не говорит, что именно), и с тех пор она сама квартиру снимает, школу закончила – аттестат с двумя четверками, в институт планирует поступать, а спонсора нету. Что она, виновата?