Текст книги "Живущие в нас (сборник)"
Автор книги: Сергей Дубянский
Жанр: Социальная фантастика, Фантастика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Сергей Дубянский
Живущие в нас
Живущие в нас
Наташа уже никого не стеснялась и подпрыгивала на месте, давя скрипевший под каблуками снег, терла щеки свободной рукой, но ничего не помогало.
– Да что ж так холодно-то, блин… – пробормотала она, обращаясь к Деду Морозу, который по научному, оказывается, назывался «обширный антициклон». Несколько дней назад этот гад прибрал к рукам весь Центральный регион.
– Вот вам, девчонки, и фитнесс, – засмеялся мужчина в дубленке, но Наташа не обернулась. Нет, она б, конечно, могла объяснить, что думает о его плоском юморе, но не хотелось снова взирать на черную, как воронья стая, толпу, равномерно вытянувшуюся вдоль всего проспекта. Это окончательно убивало всякую надежду уехать, поэтому лучше уж смотреть вперед, на медленно ползущие фары и умолять добрую, славную маршрутку остановиться.
…Даже такси все полные! Где они успевают набиться?.. А интересно, можно ли совсем замерзнуть посреди большого города?.. Конечно, можно! Никому ведь ни до кого нет дела! Никто даже не заметит, как превратится в сосульку хорошенькая девушка. Какие ж все сволочи!.. Надо было сразу ехать домой, и черт с его днем рождения – не последний раз видимся… выгляжу, как дура, с этим замерзшим веником. Но как же!.. Наташа в очередной раз вонзила каблучок в снег и не почувствовала этого, – все, ногам пипец. Итальяшки чертовы! Ясно дело, у них зимы не такие…
Отчаяние подчас толкает на самые неадекватные поступки. Увидев белые «Жигули», сигнализировавшие кому-то фарами, она выскочила на середину дороги, как перебитым крылом махая букетом. И произошло чудо – машина вильнула, словно играя с ринувшимися вперед людьми, и остановилась рядом с ней. Сзади возмущенно подал голос огромный черный джип, гневно сверкнув раскосыми азиатскими фарами, но «Жигуленок» оказался не робкого десятка. Его передняя дверь распахнулась, и Наташа плюхнулась на сиденье. Прежде чем толпа раскусила хитроумный маневр водителя, «Жигуленок» уже медленно пополз дальше (собственно, при всем желании он не смог бы взять кого-либо еще, потому что сзади и так сидело трое).
Наташа закрыла глаза. Благостное тепло забиралось в рукава дубленки, гладило лицо. От этого по телу пробежала дрожь – видимо, холод не желал покидать оккупированную им весьма симпатичную крепость. Еще б снять сапоги, чтоб сунуть ноги под струю горячего воздуха, но это будет уж слишком большой наглостью.
Открыв глаза, Наташа увидела, что машина свернула к вокзалу. …Господи, я даже не объяснила, куда мне ехать!..
– А зачем?..
Но водитель опередил вопрос.
– Сначала их завезем, – и ткнул пальцем в заднее сиденье.
– Ладно, – в принципе, Наташа была готова и просто кататься по городу на все пятьсот рублей, которые лежали у нее в кошельке. …Гори все ясным огнем!.. – расстегнув дубленку, она искоса посмотрела на водителя, – староват, конечно, хотя не так, чтоб очень… на кого ж он похож?.. – но дорисовать образ не успела, потому что машина остановилась на площади перед вокзалом, и все вышли. Наташа слышала, как выставив сумки, водитель объяснял кому-то, что никуда больше не поедет.
– А почему вы никого не взяли? – спросила она, когда водитель уселся на место. Наверное, в ее голосе прозвучала тревога, потому что тот рассмеялся.
– Не бойтесь, девушка, я не убийца и не насильник – просто я на вокзале не работаю. У них тут своя «мафия», свои цены. Еще колеса поколют – уже бывали случаи. Сейчас клиентов и так, пруд пруди. Куда едем?
Наташа задумалась. Ей уже совсем не хотелось в гости. …Господи, дома ведь горячая ванна! Какое это счастье!.. А там – толпа народа, не нарезанные салаты, потом грязная посуда, и только совсем потом – ванна (если, конечно, у Олега опять не отключили горячую воду)…
– Девушка, – напомнил водитель, – куда едем?
– Домой, – уверенно ответила Наташа.
– Отлично. А где наш дом?
– Я похожа на дуру, да? – Наташа засмеялась, – я не дура, я просто очень замерзла.
– Я видел, – водитель бессовестно распахнул полы ее дубленки, – разве можно в такой мороз ходить в одних колготках?
– Я на день рождения собиралась, – Наташа прикрыла ноги, но не возмутилась – от холода ее рефлексы затормозились, – хочется ж быть красивой, – пояснила она.
– Вы и так красивая. Так куда едем-то?
– В Северный.
– Поехали. Попутчиков возьмем – дешевле будет.
– Конечно, возьмем. Я не дочь миллионера.
– Зря. В человеке все должно быть прекрасно, и внешность, и содержимое кошелька…
– Почему-то так не получается, – Наташа улыбнулась оригинальной трактовке Чехова, – но ничего, живем…
– Живем… – водитель вздохнул, – выживаем. Когда-то я работал технологом на заводе, который сейчас распродали под супермаркеты; теперь, вот, таксую. Все почему-то считают, что продуктивно работают люди в возрасте до тридцати пяти лет.
– Тогда мне еще тринадцать лет можно не дергаться, – Наташа засмеялась. Она уже согрелась; даже ноги вновь обрели чувствительность. Неживыми оставались только пальчики, зажатые узкими сапогами – ее крохотные, почти игрушечные пальчики, которые так любит целовать Олег, и Наташа решилась, – можно я разуюсь? – спросила она.
– Да ради бога, – водитель пожал плечами.
Она огляделась, куда бы деть мешавший букет, и увидев, что машина остановилась у перекрестка, протянула его водителю.
– Выбросьте, пожалуйста, – она думала, что тот выйдет и опустит цветы в урну, но он, открыв на секунду окно, небрежно швырнул их на тротуар.
– Утром пусть гадают, что здесь произошло.
Машина тронулась. Наташа только успела освободить ноги и ощутить жар, причинявший тянущую, но приятную боль, как появились два попутчика. Вместе с ними в машину заполз запах перегара и призывное звяканье бутылок. Последнее, видимо, рождало в их головах совершенно фантастическое продолжение вечера (как поняла Наташа, ехали они к телкам, у которых и собирались заночевать).
– Зря цветы выбросили, – заметил водитель, когда парни вышли, – могли б ребятам отдать. Сами-то, вот, не догадались.
– А вы – язва, – Наташа покачала головой.
– Ну что вы!.. Это я так, к слову. День рождения-то чей был, если не секрет? – вдруг вспомнил водитель.
– Молодого человека.
– Понимаете, какие метаморфозы случаются в жизни – они ехали к девушкам с водкой, а вы к молодому человеку, с цветами. Как говорится, все смешалось в доме Облонских…
– Ой, нам направо!.. – воскликнула Наташа, увидев, что они чуть не проехали нужную арку. Водитель резко вывернул руль, – и к крайнему подъезду.
– На какой этаж прикажете?
– На седьмой, – засмеялась Наташа, – спасибо вам огромное.
– Спасибо стоит сто двадцать рублей.
– У вас сдача есть? – Наташа достала пятисотку.
– Найдем, – водитель включил тусклый свет, и она увидела его глаза – бесцветные, словно поблекшие от времени, совсем не походившие на «зеркало души»; они так не вязались с недавней непринужденной беседой, что Наташе даже показалось, будто водителя мгновенно подменили – теперь рядом сидел другой человек, с которым не стоило бы так откровенничать. Пока «двойник» отсчитывал сдачу, Наташа застегнула согревшиеся сапоги, и схватив деньги, выскочила из машины.
Водитель не спеша вырулил на улицу и остановился. Впереди он видел несколько парней, зябко жавшихся к холодному киоску, но сзади, на остановке, клиентов было гораздо больше. Взглянул на часы, прикинув, что до десяти еще уйма времени, и тут в заднее стекло требовательно постучали; вслед за этим распахнулась дверь.
– Еле догнал!.. – выдохнул запыхавшийся мужчина, втискиваясь на сиденье, – поехали в Ленинский РОВД.
– Двести, – объявил водитель.
– Да поехали быстрее!.. Тут сына забрали! Звонил сейчас. Не знаю уж, чего они там натворили, засранцы… аж сердце болит… у вас дети есть?
– Нет, – водитель покачал головой.
– Счастливый, – неожиданно заключил пассажир, – хоть спите спокойно… когда ж его, паразита, в армию заберут?..
– Думаете, тогда будете спать спокойнее?
Вопрос повис в воздухе. Размышлял ли пассажир над ответом или прикидывал, во сколько обойдется освобождение сына – неизвестно, и водитель углубился в свои мысли. Правда, он боялся погружаться в них надолго, а лишь окунался и тут же выныривал, как из ледяной проруби, поэтому он всегда старался общаться с клиентами, ведь чужие проблемы – это как роман; жаль, конечно, что ему всегда доставались вырванные страницы, без начала и без конца. С другой стороны, начало совершенно неважно (это он знал по собственному опыту), а конец всегда можно додумать: …вот, что мог натворить его пацан? Сорвать мобильник?.. Скорее, шапку в такую-то погоду. А, может, ограбил зал игровых автоматов? Сейчас это модный промысел, если верить газетам…
Хлопнув дверью, пассажир исчез за желтым уазиком, стоявшим в полной боевой готовности, а водитель снова посмотрел на часы. С каким бы удовольствием он катался всю ночь, даже тогда, когда все остальные будут благополучно спать в теплых постелях!.. Но он не мог себе этого позволить; кто-нибудь другой мог, а он, нет.
Выезжая к перекрестку, водитель увидел в темном дворе одиноко сидевшего на скамейке человека – ссутулившись и нахлобучив шапку, мужчина, то ли спал, то ли замерз. Взобравшись на ледяной бугор, определявший границу тротуара, водитель остановился и не спеша вылез из машины.
– Эй!.. Ты живой? – он потряс бедолагу за плечо, и тот с трудом поднял голову, бессмысленно озираясь вокруг, – если деньги есть, давай отвезу домой, а то окочуришься.
– Есть, – пьяный кивнул, и голова его чуть не стукнулась о колени, – полтинник. Отвези на Левый берег, будь другом.
– Маловато, конечно, но не бросать же тебя, – водитель помог пьяному встать; засунул его на заднее сиденье и усевшись за руль, обернулся, – давай полтинник, а то знаю я таких…
– Без проблем, – пошарив в кармане, пьяный извлек скомканную купюру, – я с работы… работа, такая… а не надо было работать сверхурочно, да?..
Машина осторожно сползла с ледяного бугра.
– Слышь, братан… – тепло вернуло пьяного к жизни, – я тебе по гроб жизни обязан… но это только так говорят. На самом деле никакого «гроба жизни» не существует, ты знаешь об этом?
– Не знаю, – водитель пожал плечами.
– А зря, – дыша перегаром, пассажир протянул руку, – Влад, – но водитель никак не прореагировал, и пассажир вновь откинулся назад, – ладно, как хочешь. А ты веришь, что, когда приму грамм двести, я могу общаться с умершими?
– Когда я приму двести, то могу общаться с кем угодно.
– Тогда ты дурак, – обиженно заключил Влад, – это чистая правда. Мне Леха помогает… – он, видимо, ждал, что последует вопрос, кто такой Леха, но тема водителя не заинтересовала, и Влад продолжал беседовать с его равнодушным затылком, – Леха – это круче брата, и круче мамы с папой! Это – вот!..
Водитель не видел, какой жест сделал навязчивый пассажир, и, вообще, уже не старался его слушать. …Все это старо, как мир, – подумал он, – но если смерть не конец, а, наоборот, начало новой жизни, значит, в ней не должно быть ничего страшного. Почему ж тогда все боятся смерти?.. Или они боятся, как раз, этой самой новой жизни?.. А двести грамм – между прочим, стакан. После стакана привидятся не только духи, но и чертики зеленые…
– …Братан, здесь направо и во двор.
Водитель, не задумываясь выполнил команду, но почувствовал, как машина угодила в глубокую ледяную колею.
– Какой подъезд?
– Чего?.. – переспросил Влад так, вроде, его оторвали от важного дела, и водитель обернулся. Пассажир, и правда, что-то писал, положив бумажку на спинку переднего кресла, – вон, где дерево останови… Слышь, братан, я теперь твой должник. Если что, обращайся. Я тут адрес нацарапал…
– Обращаться, в смысле, по двести грамм махнуть? – водитель, притормозил перед означенным деревом.
– Хоть бы и так, – пассажир вышел и сразу исчез в подъезде.
Водитель повертел в руках обрывок тетрадного листка, и небрежно сунув в бардачок, взглянул на часы. …Еще рейс можно сделать… Двигатель взревел, но машина лишь дернулась, выплюнув из-под колес заряд снега; попытался тронуться назад, однако результат получился аналогичным.
…Вот и приехали, – водитель вылез наружу, – из-за какого-то сраного полтинника!.. Оглядел двор, яркие окна, дразнившие наличием рабочей силы, до которой невозможно добраться.
…Без двадцати десять. Не успеваю… – водитель наклонился, в сотый раз упрямо подсовывая коврик под заднее колесо и в сотый раз зная, что он вылетит оттуда, как сказочный ковер-самолет. Возникло предчувствие чего-то ужасного, причем, как именно это ужасное проявит себя, пока неизвестно, но проявит обязательно. Окинул взглядом узор окон, становившийся все более замысловатым; снова нажал на газ, заполняя гулким эхом мертвое пространство, и вдруг увидел, как штора в окне первого этажа сдвинулась, и показалась голова мужчины, который покрутил пальцем у виска, потом постучал по часам на руке. Водитель подумал, что его б тоже взбесило, если б кто-то столько времени газовал под окнами. …Пусть и поможет, если не нравится, – он вылез из машины и зашел в подъезд.
– Чего надо? – ответил на звонок недовольный голос.
– Если я вам так надоел, может, толкнете?
– Я тебе чо, нанялся? Смотреть надо, куда едешь!
– Так ведь клиент всегда прав, – водитель развел руками, хотя никто не видел его жеста.
– Вот, пусть клиент тебя и толкает!
– Боюсь, он не в состоянии. Хотите – проверьте; шестьдесят восьмая квартира.
– Влад, что ли? – голос смягчился, – ладно. Слав! Оденься! Козла одного толкнуть надо!
Ждать пришлось достаточно долго, пока, похожие друг на друга, отец и сын – оба маленькие и коренастые, одетые в одинаковые куртки, появились на пороге.
– Как он достал!.. – старший захлопнул дверь квартиры.
– Охотник за привидениями… – засмеялся младший. Выглядел он лет на пятнадцать, но от отца уже успел получить не только внешность, но и перенять интонации голоса.
Они дружно уперлись в багажник, и машина пошла.
– Спасибо, мужики, – кивнул водитель.
– Да ладно, бывает, – закончив дело, старший подобрел, – посмотрел бы, что тут летом делается!.. Полный двор идиотов, желающих пообщаться с покойниками, а этот алкаш… мне, говорит, двести грамм, и вхожу в контакт. И несут ведь, а он только глыкать успевает.
Водитель взглянул на часы и вздохнул, потому что людей на улице не убавилось, но это были уже чужие клиенты. Попрощавшись со «спасителями», он нехотя поехал к дому.
Загонять машину в гараж он не стал, надеясь, что угонщики тоже предпочитают тепло и комфорт; взбежав на пятый этаж, торопливо повернул ключ и замер в темном коридоре.
– Надь, это я!
Никто не ответил, и водитель пошел по квартире, включая свет, пока не добрался до спальни. На разобранной постели, свесив босые ноги, сидела женщина. Ее бессмысленный взгляд был устремлен в зеркало, стоявшее напротив; потом, прочертив по стене прямую линию, замер на вошедшем муже.
– Надюш, – водитель облегченно вздохнул, – представляешь, засел и больше часа выбирался. Дороги наши…
– Как ее зовут? – спросила женщина без малейших эмоций.
– Никак ее не зовут!!..
– У нее нет имени или ее зовут просто моя киска, моя рыбка, да? – губы женщины скривились в усмешке, – не ври мне.
– Я не вру! Я зарабатываю деньги, чтоб содержать и тебя, и твоего врача, между прочим!..
– Мы ж договорились, что работаешь ты до десяти. Если в десять тебя нет, значит, тебе наплевать на меня. А если тебе наплевать на меня, значит, у тебя есть другая. Вот, я и спрашиваю, как ее зовут?
– Чертова женская логика! – водитель бессильно покачал головой, – а ты не допускаешь, что я все-таки на машине? Это дорога!.. Я могу сломаться! Могу попасть в аварию!..
– Лучше б ты попал в аварию.
– Ах, так!.. – водитель решил, что больше сегодня говорить им не о чем. Вернее, он-то мог бы сказать многое, но зачем, если его все равно никто не понимает? Хлопнув дверью, он вышел, а женщина снова повернулась к зеркалу, и губы ее растянулись в довольной улыбке.
– Сегодня быстро ретировался, – сообщила она своему отражению, – до завтрашнего утра он не будет нам мешать. Можно я продолжу? – она вытащила из-под подушки тетрадь, которую успела спрятать при появлении мужа. Отражение не ответило, да женщине и не требовалось ничье согласие – она строго исполняла свой план.
Выйдя на кухню, водитель открыл холодильник. Произошедшая только что сцена являлась самой обычной, повторявшейся практически ежедневно, и поэтому не могла поломать привычного распорядка. Мельком взглянув на пустые полки, он сразу открыл морозильник, где держал запас полуфабрикатов; поставил на плиту кастрюльку и извлек из-за помойного ведра бутылку. Если б жена нашла заначку, то объявила б его еще и алкоголиком, но он знал, что на кухне ее давно уже ничего не интересовало. Наполнив рюмку, залпом выпил. Похоже, на месте водки оказалась концентрированная усталость – его стало тут же клонить в сон, тело сделалось вялым, и он даже пожалел, что затеял возню с ужином. Взглянул на важно раздувшиеся пельмени, толкавшие друг друга в попытках пробиться наверх. …Еще немного, и они передерутся… Спрятал водку и безо всякого аппетита принялся за еду. Потом вымыл тарелку, смахнул со стола капельки воды…
Он точно не помнил, когда его постель перекочевала в гостиную, но теперь находил это новшество весьма удобным. Как он раньше не догадался, что гораздо лучше отдыхать, раскинувшись на широком диване, чем постоянно чувствовать на своей руке чью-то голову, сопящую в самое ухо, и бояться пошевелиться, чтоб не потревожить… кого не потревожить? Кто она мне есть-то?.. – выключив свет, он забрался под одеяло, – жену? Так мы не живем с самой осени. Может, я давно уже стал импотентом. Говорят, в таком возрасте, если не заниматься сексом, потребность отмирает сама собой. Я уж и не представляю ее голой, – сладко зевнул, – вот, Вику представляю… пока еще…
Мысли окутались туманом, и утром он о них даже не вспомнил, проснувшись с единственной, совершенно четкой целью – купить резину и наконец-то переобуть свою «старушку», потому что так, как он ездил вчера, ездить просто невозможно.
Прислушался. На кухне звякнула чашка – значит, можно было идти в ванную. Согласно выработавшегося графика, они сталкивались лишь в одном месте: он – по дороге на кухню, а она, как теперь говорила, в «свою спальню».
– Доброе утро. Как спалось?
– Спасибо, хорошо. Ты сегодня опять к ней?
– Да, – водитель кивнул, – к ней. Надо резину поменять. Потом заеду пообедать…
– Понятно, – Надя кивнула, – теперь ты уходишь с утра. Какая ж она у тебя ненасытная!..
Водитель молча пошел дальше, даже не задумавшись, хочется ему изменить ситуацию или они оба закономерно пришли к идеальной схеме отношений?..
* * *
Снег повалил еще когда водитель грузил на заднее сиденье новенькие покрышки – снег густой, разлетавшийся, будто пух из разорванной наволочки; видимость сделалась нулевой, и город застыл в пробках. Причем, «застыл», и в прямом, и в переносном смысле, потому что мороз тоже не собирался сдаваться.
…Если ехать обедать, то двигаться надо прямо сейчас. А как же Витькино предложение? Оно хоть и не слишком оригинально, но выглядит уж очень привлекательно… – водитель сидел возле пышущего жаром «козла» и с чувством исполненного долга взирал на свои «Жигули», гордо приподнявшиеся на новых колесах; Виктор еще мыл руки, скобля щеткой каждый палец, и при этом хитро поглядывал на задумавшегося гостя. Клиентов в такую погоду не ожидалось, поэтому на гараже вполне логично смотрелась табличка «Шиномонтаж не работает».
…Сколько ж времени мы не отводили душу?.. Вечно эта душа сбивает с пути истинного, – подумал водитель, – то бабу присмотрит, то запросит водки… а как ей откажешь? Она ж потом изведет…
– Миш, – Виктор наконец вытер руки, – ну, так что?
Водитель подумал, что давно никто не обращался к нему по имени – случайные пассажиры не могли его знать, а дома он давно превратился в существо мужского рода третьего лица единственного числа …но не все, оказывается, забыли, что меня зовут Мишей…
– Пожалуй, я схожу, – водитель поднялся.
– Хлеба возьми, – напомнил Виктор, – остальное, вон, в погребе. Танька моя наделала, как перед голодным годом.
С трудом пробравшись по глубокому снегу, Миша вернулся, когда верстак, аккуратно застеленный белой бумагой, уже превратился в симпатичный стол. На нем даже появились настоящие рюмки, правда, «разнокалиберные», сохранившиеся от перебитых в праздничном азарте, наборов. …И что толку, что у нас вся кухня заставлена посудой, словно в ожидании праздника, который не наступит никогда… Миша водрузил бутылку, явившуюся самой важной деталью сервировки.
– Ну, – Виктор скрутил ей «голову» и наполнил рюмки по самый край, – будем!
Организм принял водку благосклонно. А когда букет ощущений дополнился соленым помидором (именно, соленым – чуть забродившим, покрытым тонким белым налетом и наполненным соком, играющим под прозрачной кожурой!..) Вот тогда стало совсем хорошо.
– Это Танька моя, – пояснил Виктор, глядя в блаженное лицо гостя, – черт ее знает, как ей удается – вроде, делает в банках, а получаются, как бочковые. Класс, да?
Миша кивнул, стирая с подбородка капельку рассола.
– А твоя чего на зиму делает?
– Моя ничего не делает.
– Зря, – Виктор покачал головой, – нет, я понимаю, в стране сейчас изобилие, но такого-то не купишь, согласись!
– Соглашусь, – Миша подумал, что это здорово, когда жена возится с солениями, стирает, готовит обед… а еще, когда она хоть иногда появляется в твоей постели. …Я уж забыл, было так до Вики или все происходило, как и сейчас, только менее демонстративно? Тогда, может, Вика тут и не при чем?.. Нет, конечно, и с Надеждой хорошее когда-то было… – ему захотелось вернуться в прошлое, но для этого требовалось полностью растормозить сознание, преодолев незримую границу, поделившую жизнь на две части, и Миша вновь разлил водку.
– Не, у нас с Танькой четко, – продолжал Виктор, поднимая рюмку, – ты своей скажи. Знаешь, как удобно – гости, вот, нагрянули; десять минут и стол готов.
– У нас не бывает гостей, – произнес Миша и вдруг почувствовал, что уже не только способен, но и должен поделиться своей историей. Ведь все в жизни имеет логическое обоснование, и то, что Надя не делает заготовок на зиму, и то, что у них не бывает гостей… – у моей с головой не все в порядке, – пояснил он.
– А кто из баб с головой дружит? – Виктор махнул рукой, – слышал анекдот? «Акция! В голове у каждой третьей блондинки – мозги!..» – он засмеялся, но Миша не оценил юмора.
– Она реально больна, – сказал он серьезно, – сейчас с ней психолог занимается.
– Эк, тебя угораздило! – воскликнул Виктор, – а когда женился, ты ничего не замечал?
– Она всегда была жутко ревнивой, – Миша вздохнул, – а тут познакомился я с девкой… ну, и понеслось. Я не собирался разводиться, а так, сам знаешь…
– И что? – удивился Виктор, не понимая, как эта банальная ситуация могла иметь столь трагический финал, – Танька однажды застукала меня с соседкой. Та в чем мать родила… ну, не разговаривали они месяца два, а теперь, как миленькие, друг к другу за солью бегают…
– Так, то твоя, а то моя. Я думаю, она любит меня… знаешь, как в романах – все или ничего.
– Миш, тебе сколько лет? – Виктор окинул собеседника скептическим взглядом, – если Танька не будет жрать готовить, на фиг, она мне нужна с ее любовью? Любви, знаешь, сколько по улицам ходит?..
– Знаю, – согласился Миша, – но чувствую себя виноватым.
– Похоже, тебе тоже нужен психолог. Даже психиатр, – Виктор разлил остатки водки, – не мне судить, конечно – может, вам так нравится… Ладно, давай вздрогнем.
Миша послушно опрокинул в рот содержимое рюмки и реально вздрогнул; вернее, его передернуло – давно он уже не пил в таких количествах, и наверное, не стоило этого делать. Он-то думал, что водка объединяет, стирает психологические барьеры, а оказывается, она только усугубляет состояние, и легче никому не становится. …Жаль, что из-за этой глупой иллюзии я вечером не смогу работать. И куда тогда деваться, да еще в таком виде? Только домой… – но думать об этом не хотелось.
– Хватит или вторую возьмем? Деньги есть.
Миша лишь нетвердо поднял голову, а ответ уже пришел из внезапно распахнувшейся калитки в черных гаражных воротах.
– Я знал, что ты здесь! – весело пробасил мужик в потертом черном полушубке, когда-то являвшемся частью милицейской формы и сохранившем даже полоски от погон.
– Заходи, Серег, – Виктор поднялся, – ты откуда?
– Да копался, вот… Бензин жрет, падла. Карбюратор отрегулировал – посмотрим, что получится, – он выставил на стол бутылку, – как у меня чутье?.. Слушай, а у тебя тепло, – Серега расстегнул полушубок, – у меня дома холоднее, – проходя мимо, он протянул Мише руку, – Сергей.
– Михаил, – тот кивнул, тупо глядя на разложенные на полках инструменты. Его совершенно не интересовали вопросы теплоснабжения; хотелось поговорить совсем о другом тепле, и ради этого он, собственно, и остался …а совсем не ради выпивки!.. И что теперь делать? Если старый друг не понял, то чего ждать от этого жизнерадостного амбала?.. К тому же, к обеду обещал быть дома…
– Пойду я, пожалуй, – Миша попытался встать.
– И куда? – удивился Серега, – на улице минус двадцать семь и пурга. Замерзнешь ведь, – он хлопнул Мишу по плечу, – не гони лошадей – давай, посидим, а через часок сыну позвоню, и он отвезет тебя. Заодно проверим, как я карбюратор сделал.
Миша посмотрел на часы. …Господи, как время летит!.. Уже три… Какой обед? Скоро уже на работу выезжать… тьфу, какая работа?.. Все, конец… – он поднял рюмку, услужливо поданную Серегой; выпил, не говоря ни слова, и эти дополнительные граммы вдруг резко изменили настроение, – да мужик я или нет?! Что ж меня теперь всю жизнь казнить?.. Может, наоборот, быстрее вылечится, а то все над ней трясутся, а ей нравится королеву корчить! Загулял разок!.. И никакая она не больная – она мстит мне так… а ведь тоже, небось, пока я вечерами мотаюсь, на врача ей зарабатываю, времени даром не теряет. Потому я ей и не нужен! Вот, в чем суть!.. – Миша расплылся в довольной улыбке.
– Ты чего? – удивился Виктор.
– Все нормально, – Миша кивнул с пьяной уверенностью, – только отвык я от таких доз, а так, все нормально.
– Давай сиденья раскину, и поспи. У меня, знаешь, какой там сексодром получается? Только не блюй в салоне.
– Я никогда не блюю! – гордо тряхнув головой, Миша нетвердой походкой направился к Витькиному джипу. Через десять минут перед глазами замахали крыльями разноцветные бабочки, замигали звезды, за которыми он никак не мог уследить, и еще, издалека он слышал слова, вроде, относящиеся уже и не к нему вовсе.
– Слышь, Серега, во, несчастный мужик. У него жена сумасшедшая, в натуре. Он сам говорил… я б такую давно в дурдом сдал.
…Это правильно… – сонно подумал Миша.
– Не скажи, – возразил другой голос, – в дурдом так просто не сдашь. Знаешь, сколько желающих? Кто скрывается, кто отдыхает – там классно. Покой, уход… Я знаю, еще когда в ментовке работал.
…И это правильно…
Потом разговор перекинулся на разводы, дележ квартир и детей, суды, адвокатов.
…И это правильно. Жаль, что никто из них не был в моей шкуре… а говорят они правильно…
Проснулся Миша неожиданно резко; открыл глаза и в первый момент не понял, где находится – низкий обтянутый кожей потолок, тусклый свет, пробивающийся снаружи… Осоловело повел глазами, и только увидев два колеса, висевших на бетонной стене, вспомнил все.
– Сколько времени? – он приоткрыл дверь. За столом продолжали сидеть уже изрядно запьяневший Виктор, мужик в полушубке, имя которого Миша забыл, и к ним добавился парень лет двадцати, ехидно оглядывавший последствия праздника.
– Шесть, – ответил парень – единственно трезвый и потому услышавший вопрос.
– Блин!.. – Миша неуклюже вылез из машины.
– Хорошо вы тут погуляли, – заметил парень, возвращая внимание к застолью.
– А ты б еще попозже пришел, мы б вообще попадали!..
– Пап, у меня тоже дела, – ответил парень не оправдываясь, а констатируя факт.
…И не надо оправдываться, – сделал вывод Миша, – никогда не надо оправдываться, и все встанет на свои места…
– Выспался? – Виктор повернулся в Мишину сторону, – поехали по домам. Держи, – он бросил куртку, которая почему-то валялась на полу. Не обращая внимания на ее ужасный вид, Миша молча надел ее и на удивление удачно застегнул молнию.
Колючий морозный воздух трезвил быстрее, чем рассол и всякие таблетки; движения, правда, остались пока неуверенными, зато мысли побежали, словно стараясь согреться. …Не надо оправдываться, – вспомнил Миша, – вопрос – где ты был?.. Ответ – где надо, там и был! Что она мне сделает хуже того, во что уже превратила нашу жизнь? Ничего. И пошла она!.. Витька прав, других баб мало что ли?.. – Миша уселся в стоявшую возле гаража красную «Тойоту», – что они там про разводы говорили? Надо будет заняться этим вопросом, а то все люди, как люди, один я… тварь дрожащая… Блин, откуда это выражение?.. Зато как точно!..
«Тойота» выползла на улицу, и Миша снова закрыл глаза. Минутная бодрость поглотилась теплом, и плавностью японской подвески. Очнулся он в своем дворе. Оказывается, Витька даже помнил адрес, хотя был в гостях всего раз, и то очень давно; впрочем, неважно, как они сюда добрались…
– Спасибо, мужики, – Миша двинулся к подъезду. …И посмотрим, было ли что-нибудь на обед, который я пропустил?.. Преодолев восемь мучительных лестничных маршей, открыл дверь и остановился.
– Жена! – залихватски крикнул он, но никто не ответил; причем, не ответил не только голос – ни вздоха, ни всхлипа, ни шороха, говорившего о наличии живого существа. Единственное, что почувствовал Миша – в квартире стало жутко холодно.
…Никак отключили отопление? – он коснулся раскаленной батареи; заглянул в гостиную и увидел распахнутое окно, – она что, совсем дура? Хотя да – она и есть дура. Врачи подтверждают… – закрыв створки, огляделся.
– Надь, где ты?! Почему окно открыто?!.. – прошел в спальню, но и там никого. …Неужто в магазин поперлась?.. Хотя могла – из принципа. Переклинило, что я ее бросил и надо самой заботиться о себе… Все это мы уже проходили!..
Взял сиротливо лежавший на столе листок бумаги.
«…Душа приходит на землю со своей кармой, и смысл жизни в том, чтоб правильно определить ее. Это Бог придумал такую игру – человек, найди себя. В ней кроется глубинная потребность, которую невозможно разрушить или превозмочь. Ты увел меня слишком далеко от основной линии, поэтому проще все начать сначала. До следующей встречи. В этой жизни – твоя, Надя».
…Что за бред?.. – Миша повертел в руках листок, словно ища обратный адрес, – похоже, новый поворот в истории болезни… да-да, надо позвонить доктору… доктору… Вернувшись в коридор, он нашел в списке, пришпиленном к обоям, нужный телефон.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?