Текст книги "Живущие в нас (сборник)"

Она вернулась в комнату, а Миша продолжал наблюдать, как тот, внутри, слегка оттопыривает щеку, извлекая кусочек пищи, застрявший между зубами – никто, кроме него самого не делал это так по-дурацки. К тому же, Миша чувствовал вкус колбасы!..

Это был уже не Копперфильд – это на порядок выше, потому что, стоя на балконе, он, вроде, тоже глотает эту чертову колбасу!.. Нет, не чертову, это отличная колбаса – копченная, с крошечными вкраплениями сала, тонко пахнущая специями… Ему тут же захотелось еще, ведь он ничего не ел с самого утра. Словно подчиняясь его желанию, тот, который внутри, отрезал еще кусок, и подразнив им единственного зрителя, как дворовую собачонку, отправил в рот. Доев, он указал большим пальцем себе за спину (то есть, в коридор) и повернулся к окну спиной. …Уходит! – сообразил Миша, и проскочив мимо обалдевшей Ани, выбежал на пустую лестничную площадку; вставив в замок ключ, легко повернул его.

– У вас все в порядке?.. – ничего не понимающая Аня опасливо выглянула из квартиры, – ой, а как вы открыли?!..

– Сам не знаю, – пробормотал Миша, – это он открыл…

– Да?.. Ну и слава богу, значит, все нормально.

– Я сейчас приберу на балконе…

– Не надо. Антон придет, все сделает. Хорошего вечера, – и дверь захлопнулась.

…Точно, решила, что я псих, – догадался Миша, – и, в принципе, права… я сам скоро буду так думать… Ну и черт с ней!..

В квартире уже никого не было – в этом Миша убедился первым делом, обойдя комнаты; остановился на кухне, глядя в окно, за которым стоял только что. Правда, видел он лишь огромную зеленую кастрюлю для кипячения белья, таз, мешок…

…Что это было? Галлюцинация? Видение? Сон наяву?.. Наверное, что-то из этого набора, раз Аня ничего не увидела … Дальше начинался лабиринт предположений, и мысль не знала, по какому из темных ходов двинуться. Чтоб столкнуть ее с «мертвой точки» требовался допинг. Даже не сняв куртку, Миша взял стоявшую на столе бутылку. …Как противно пить в одиночку… как алкаш какой-то… – он вернулся к окну и улыбнувшись, покачал головой, – ни фига, я не алкаш. Просто мне надо снять стресс, – поднял полную рюмку, чокаясь с невидимым собутыльником; выпил, занюхав рукавом, но комок все же застрял в горле, словно решая, скатиться ему дальше вниз или воздушным шариком взлететь наверх, увлекая за собой остальное содержание желудка.

Распахнув холодильник, Миша схватил первое, что попалось под руку – полпалки колбасы и отрезав кусок, сунул в рот. Под его тяжестью комок опустился. Миша перевел дыхание, продолжая жевать с явным удовольствием. …Классная колбаса!.. Только надо вставить зуб, а то вечно туда все набивается… – он языком вытолкнул кусочек из дырки, – пожалуй, отрежу еще… – и тут сообразил, что в точности повторяет действия своего двойника. Двумя руками навалился на холодильник, боясь, что колбаса сама начнет прыгать ему в рот, как галушки гоголевского Пасюка, но ничего подобного не произошло. Значит, пока еще они могли существовать раздельно, но надолго ли? Миша чувствовал, что поедание колбасы на данный момент становится целью его жизни…

…Лучше еще выпить, – решил он, – тот не стал, а я выпью – назло!.. – достав фужер, наполнил его до краев, – я же только вчера вывел замечательную формулу – чтоб погасить эмоции, надо напиться, и тогда новый день, вроде, начнется с чистого листа…

Правда, формула оказалась не совсем универсальной. Сон, который в прошлый раз так легко размыл прошлое, обернув его лишь ночным кошмаром, теперь все выплеснул обратно, захватив при этом гораздо более глубинные слои памяти. Там присутствовала не только Надя, которая вместе с Викой смеялась над ним, и обе дружно обещали не оставлять его никогда, но был еще Витька с женой, которую Миша никогда не видел, но узнал сразу; были еще какие-то люди, давно утратившие лица (их он узнавал по сохранившимся в памяти именам) – они тоже грозились не покидать его… Нет, сон больше не приносил облегчения.

Миша сел на диване и попытался собрать воедино рассыпанные пьяным сознанием мысли. Кое-что получалось, но совсем не так, как хотелось бы. К тому же, несмотря на темень за окнами, было только семь часов вечера – значит, ночь еще впереди и если не предпринять что-либо радикальное, он просто задохнется в своих кошмарах. Возможных вариантов оказалось не так уж много, и все казались равнозначны в своей бесполезности: можно позвонить Якову Самуиловичу или Витьке, можно попытаться вернуться в «божий дом» и поговорить с кем-нибудь покруче той монашки. …Но ведь никто из них не сможет расшифровать то, что я видел!.. А кто сможет?.. – перебирая чётки своих мыслей, он добрался до начала, – зеркало!.. Да-да, я спешил домой, чтоб понять, что могла видеть в нем Надежда перед смертью! (Ее самоубийство уже не казалось безумным поступком. Конечно, он еще не дошел до жуткой черты, но если так будет продолжаться и дальше…) Нет, я сильнее, я умнее… – Миша попытался настроить себя, – у меня не столько эмоций, как у женщин. Я могу трезво смотреть на вещи… ну, сейчас не совсем трезво, но это делу не мешает…

Он прошел в спальню и уселся напротив зеркала, уставившись в глаза своему отражению.

…Интересно, это тот, кто был на кухне или нет? – Миша принялся тщательно изучать лицо, – а если нет разницы, зачем платить больше?.. – непонятно к чему вспомнил он рекламный слоган, – зачем платить больше… вот, никто и не хочет платить, только Надежда… Все-таки с нее и надо начинать, только как же узнать, что она видела? Как спросить у нее?..

Сколько Миша просидел, тупо повторяя про себя этот вопрос, неизвестно, но ответ пришел. Пришел оттуда, куда обычно сваливается вся ненужная информация и лежит там, пока контейнер не переполнится, и оранжевая машина с надписью «Чистый город» не вывезет его на свалку, именуемую «забвение». Но пока еще контейнер не успели опорожнить – в частности, там сохранился образ пьяного мужика, которого звали Влад.

…Конечно, это бред… а все происходящее разве не бред? И лучшего варианта я все равно не придумаю – остальное, худо-бедно, уже опробовано… К тому же, прогулка по свежему воздуху поможет ночью уснуть нормально. Восемь – вполне корректное время для визитов…

На улице Миша остановился. Мороз, усилившийся к вечеру, больно провел по лицу куском наждачной бумаги; потом, не обращая внимания на джинсы, схватил за ноги, будто пытался удержать его дома. На секунду такая мысль, и вправду, возникла – забаррикадироваться в своей теплой крепости и ждать исхода… …какого исхода? Этот вариант Надька уже пробовала. Она ж так и поступила – сидела дома и чего-то ждала. Нет, мы пойдем другим путем…

Миша быстро зашагал к остановке, где по случаю воскресенья, народу было совсем немного; правда, и количество транспорта убавилось пропорционально. …Черт, если вдуматься, насколько все взаимосвязано. Какой-то один нюанс сразу меняет весь ход событий, просто нам недосуг анализировать это… – он юркнул в подошедшую маршрутку, – и правильно, ведь исследование теории всегда отвлекает от решения практических задач, а надо всего лишь из миллиона недоказуемых вариантов выбрать один, наиболее приемлемый лично для тебя, и объявить его истинным…

Двор оказался таким же нечищеным, как и неделю назад. Взбежав по лестнице, Миша остановился перед обшарпанной дверью. Похоже, «спасители» с первого этажа не врали, насчет Влада и его образа жизни …И что? У гениев свои закидоны… – Миша нащупал в кармане бутылку, которую прихватил из дома. Увидев оборванные провода звонка, громко постучал.

– Иду, иду! – ответил трезвый голос, – это ты, Санек?

Миша дождался, пока шаги приблизились к двери, и сказал:

– Нет, это не Санек.

Тем не менее, дверь открылась. В течение нескольких секунд удивление на лице хозяина сменилось улыбкой.

– О, как! Должок пришел получить? Я все помню. Ну, проходи. Ты как, по рюмке выпить или пообщаться с кем?

– Пообщаться.

– Тогда пошли на кухню. Только ты не пугайся – жизнь такая.

Миша не испугался, но то, что увидел не очень соотносилось с понятием «жизнь» – изуродованная огнем штора едва прикрывала подоконник, заставленный бутылками; навесные шкафчики, из белых давно ставшие желтыми, а на столе мистическим узором расположились черные круги от сковородки. Гармонично дополняя картину, Миша выставил на стол водку.

– Зря тратился, – хозяин покачал головой, – я ж твой должник; да и что у меня, водки нет? – он открыл один из шкафчиков и продемонстрировал десяток бутылок – полных, початых, «на донышке», – я ж так-то не пью – только когда работаю. Сам будешь?

– Не, хватит. Я никогда так не бухал, как за эти дни.

– Это правильно, – Влад достал граненый стакан, наполнил его до краев и сел, держа в руке сигарету, – тебя все-таки как зовут? Тогда ты не захотел представиться.

– Миша. Ты даже это помнишь?

– Я всегда все помню. Ну, рассказывай, Миша.

– У меня погибла жена…

– …ты хочешь знать, как ей там живется, – перебил Влад, уже изучивший желания клиентов.

– Нет. Я хочу знать, что она видела перед смертью.

– Нестандартное желание. А давно она погибла?

– С неделю назад. Звали ее – Надежда.

– Ох, не люблю я эти Веру, Надежду, Любовь!.. Очень обязывающие имена, но назвали, так назвали, куда ж деваться?.. – к Мишиному удивлению, больше ничего выяснять Влад не стал – поднял стакан, и обращаясь к потолку, произнес, – Леха, за тебя. Чтоб все было хорошо.

Миша хотел тут же спросить, причем здесь какой-то Леха? Неужто, как в кино, в углу должно возникнуть привидение, неся с собой кладбищенский холод?.. Но привидение не возникло. Не спеша «вытянув» полный стакан, Влад закурил, и прикрыв глаза, блаженно прислонился к стене. Сначала на его лице появилась улыбка, потом она исчезла, и губы образовали дугу с обратной кривизной, вроде, он удивлялся. В конце концов, все эти мимические изменения прекратились, и Мише показалось, что Влад уснул. Столбик пепла, росший на сигарете, согнулся, готовясь упасть на пол (такое, видимо, происходило не редко, потому что на грязном линолеуме уже чернело множество прожженных пятен)…

…Сейчас выяснится, кто он – просто хитрый алкаш или нет, – подумал Миша, – интересно, что он мне расскажет, не зная, как в действительности погибла Надежда? Случай-то неординарный. Обычно гибнут под колесами автомобилей или от рук грабителей, – Миша нетерпеливо кашлянул, но Влад не отреагировал. Похоже, он и правда, спал, – немудрено после целого стакана без закуски, – Миша вспомнил недавние посиделки с Виктором; еще ему стало смешно собственной наивности, – как же легко играть на человеческих мечтах и желаниях, – подумал он, – за той, последней чертой ничего нет, а всем хочется, чтоб было, чем ушлый народ и пользуется. Все эти психоаналитики, священники, ясновидящие из одной команды… только как объяснить то, что я видел сегодня своими глазами? Или я ничего не видел, и Аня права, насчет тени? А как же Вика? А Витька? К ним кто приходил?..

Миша вздохнул, смиряясь с мыслью, что это его собственные «клинья», и жить ему с ними до тех пор, пока они не перейдут установленных обществом рамок – тогда его просто заберут в психушку, накачают какой-нибудь гадостью и сразу все закончится.

…Незавидный финал, – он подошел к окну, – а что я теряю? Способность спать, жрать и срать? Не густо, чтоб жалеть об этом… – ему вдруг стало обидно оттого, как мы, несмотря на всю браваду, похожи на самых обычных животных с их инстинктами и рефлексами, – интересно, кошка задумывается, для чего живет, и бывает ли она довольна своей жизнью?..

Придумать кошкин ответ он не успел, потому что Влад открыл глаза. Усмехнулся, удивленно качая головой; бросил в банку погасшую сигарету и закурил новую.

– Что ж ты не сказал, что она покончила с собой?

Мишин рот приоткрылся, а взгляд замер. Такого вопроса он не ожидал, и поэтому не нашел ничего лучшего, чем спросить:

– Это имеет какое-то значение?

– Оказывается, имеет. Так Леха сказал.

– А кто он, этот Леха?

– Рассказываю, – Влад устроился поудобнее, – есть у меня друг – Леха. Я знаю его столько же, сколько себя помню. Родители наши жили в одном подъезде, и родились мы в одном роддоме, причем, практически одновременно. Только я был нормально доношенный, а Леха – семимесячный, но так, видно, надо было, чтоб мы появились вместе. В развитии Леха догнал остальных, только росточком не вышел. Сначала мы ходили в один садик, потом в одну школу. Физически я был сильнее и всегда заступался за Леху, а он, вроде, умнее, поэтому я всегда у него списывал. И вот насмотрелись мы фильмов про индейцев и побратались на крови; ну, дети, в натуре – порезали себе вены, смешали кровь, – Влад повернул руку ладонью вверх, – видишь? Шрам так и остался. Родители перепугались, когда увидели, «скорую» вызывали… В общем, ладно, дело прошлое. Но было у нас одно серьезное отличие – Леха бухнуть любил, а я спортом занимался, поэтому почти не выпивал. Сгорел Леха на «паленой» водке… Знаешь, когда у меня отец умер, я не испытал такого шока, а здесь, вроде, часть от меня отрезали и похоронили. Видимо, та, детская клятва настолько в сознание врезалась – что мы одной крови… Короче, тогда я тоже запил. Не на день, и даже не на неделю – месяц пил беспробудно; высох весь, как мумия. Мать уж собралась меня кодировать, – не спрашивая согласия, Влад достал второй стакан и плеснул водки, – выпей, а то дальше крыша съедет.

Миша покорно проглотил жидкость, даже не почувствовав вкуса. Наверное, его сознание, приготовившееся к фантазиям на спиритические темы, никак не желало принимать историю спившегося мужика, похожего на тысячи других. Такое могло прийти в голову только русскому человеку!..

– Так вот, – продолжал Влад, – однажды в пьяном угаре привиделся мне Леха. Вернее, скажем так, «прислышался». Я услышал его голос и тоже заговорил с ним. Он сказал, что ему там хорошо, только с выпивкой напряженка, а когда я пью, он тоже балдеет – вроде, каким-то образом водку из меня забирает. Но, говорит, ты особо не увлекайся, иначе то быстро загнешься, а предназначено тебе, говорит, жить еще долго. Это, мол, точно, потому что я теперь все знаю, и о живых, и о мертвых. Больше стакана в день нам на двоих, говорит, не надо.

Я для Лехи все готов сделать, но не было у меня столько бабла, чтоб каждый день водку покупать – с работы меня давно выгнали, мать умерла… Короче, придумали мы такую штуку: Леха мне информацию оттуда будет сливать, а я ее менять на водку. Насчет денег он меня сразу предупредил, чтоб не брал, а то, говорит, нам «канал общения» перекроют. Не знаю уж, какие у них там порядки; что можно, а что нельзя, но с тех пор и пошло.

На работу меня, естественно, никто не берет, поэтому и живу, как видишь, но это не страшно – это нормально. Зато с Лехой у нас проблем нет. Стакан выпиваю и не пьянею, потому что это Лехин стакан, а, вот, если еще выпью, это уже мое. Но я ж не любитель, иногда только… ну, как тогда, когда ты подобрал меня. Народ увидел, что мне со стакана ничего не делается и давай накручивать – еще, да еще. Кто кого перепьет, короче; а я ж не Леха…

Так что никакой я не экстрасенс – это все Лехина заслуга. Предсказать человеку будущее ему раз плюнуть; может также сообщить, хорошо там покойнику или нет. Это, наверное, чтоб люди могли вывести зависимость той жизни от этой и сделать выводы. Но никогда он не рассказывает, как у них все там устроено. Наверное, запрещено это, но кое-какая информация в процессе общения все равно проскакивает. Например, я понял, что там есть что-то вроде каст: те, кто умер своей смертью, кого убили и кто сам себя жизни лишил. Вот эти, последние, они вроде изгоев, и не может он с ними общаться, – Влад снова плеснул в оба стакана, – я теперь всю литературу про загробный мир читаю, чтоб Леху лучше понимать; так вот прочел в одной книжке, что самоубийцы семь лет приходят на место, где свели счеты с жизнью. То есть, получается, они не там, где все остальные, а болтаются здесь, и нет с ними связи ни у живых, ни у мертвых… короче, не нашел он твою жену. Хочешь, забери бутылку обратно…

– Да на фиг мне бутылка?!.. – воскликнул Миша. Перед ним стоял более глобальный вопрос – стоит ли верить в рассказанную историю? Уж слишком простой, слишком построенной на человеческой логике он выглядела – вроде, та жизнь являлась всего лишь естественным продолжением этой с теми же ценностями и теми же пороками.

– Так что, приходи через семь лет. Проверим, правду ли в книжке написали, – Влад поднял стакан, – вот такая хреновина; хочешь, верь, хочешь нет…

– За семь лет я с ума сойду, – мрачно констатировал Миша, – дело-то не в моей жене, а во мне… – и он начал рассказывать о похождениях своего двойника.

– Первый раз о таком слышу, – признался Влад, дождавшись, пока Миша замолчал, – знаешь, давай оставим твою жену в покое, а спрошу я Леху конкретно о тебе. Попробую объяснить суть дела. Мне самому интересно.

– Давай, – Миша кивнул.

– Но это завтра, – предупредил Влад, – сегодня Леха свой стакан уже выпил и больше не придет. Я ему, прям, с утра налью, а ты потом приезжай. Расскажу, что он ответит.

– Согласен, – Миша поднялся. Собственно, он уже получил пищу для размышлений, которой хватит не только на остаток вечера, но и на всю ночь.

Домой Миша вошел тихо и осторожно. Все еще пытаясь привести мысли в порядок, он даже забыл обрадоваться тому, как легко открылась дверь (с другой стороны, а чему радоваться? Неизвестно ведь, где находился все это время пресловутый двойник). Обследовав комнаты, он уселся на диван и замер. Тиканье часов сделалось раздражающе громким, зато напоминало, что жизнь пока еще продолжается в прежней системе координат. …Слава богу, конечно, но блин!.. Получается, в квартире может обитать аж два посторонних существа – кроме двойника, еще душа (или что там от человека остается?..) Надьки. Она, правда, пока не проявляет себя, но семь лет!.. И что делать? Чего ждать? Возможно ли со всем этим бороться, и, если да, то как?.. А, может, наоборот, стоит подружиться с ними обоими?.. Но опять же как? Как кошке, ставить блюдечко с молоком и класть кусочек хлеба?.. Как же! Оно им надо, если двойник сам шарит по холодильнику?..

Телефонный звонок заставил Мишу не просто вздрогнуть, а оцепенеть. Только после третьего сигнала он наконец осознал, что звук является безобидным и принадлежит хорошо знакомому, материальному миру. Только, вот, кто мог звонить ему так поздно?..

– Слушаю, – произнес он осторожно, готовый прервать связь.

– Ты уже добрался? А чего не звонишь? Ты ж обещал.

– Кто это? – Миша не узнал собеседницу.

– Вика, – голос засмеялся, – или у тебя появился еще кто-то?

…Значит, пока я ездил к Владу, этот гад опять был у нее! И опять, небось, кутил на мои деньги! Сволочь!.. Повадился!..

– Ты чего молчишь? – удивилась Вика.

– Я только вошел. Еще даже не разделся, – соврал Миша.

– Видишь, как я тебя чувствую, – она засмеялась, – ну, отдыхай.

– Спокойной ночи, – Миша положил трубку. …Наверное, я просто отвык от Викиного голоса, но ведь все очень легко проверить… – он заглянул в заветный конверт и недосчитался тысячи, – да уж, сегодня этот гад вел себя скромнее. Хотя и на штуку можно гульнуть, если не в кабаке. Вот, сволочь…

К кому относилось последнее слово, Миша толком не мог определить – к двойнику или, может быть, Надежде, с которой все это началось, или к Вике, неспособной распознать подмену, а, следовательно, готовой отдаться кому угодно?.. Скорее всего, ко всем. Но если он даже представить не мог, что делать с первыми двумя, то с Викой можно было разобраться. …Эту шлюху надо устранить из моей жизни! Других баб у меня нет, и посмотрим, что будет делать двойник. Завтра же поеду и устрою ей!.. (что бы такое устроить, Миша пока не знал, но идея казалась просто гениальной). Значит, план на завтра – во-первых, не пить. С утра к Владу, потом работать и работать, пока этот гад не разорил меня, а вечером – «разборки» с Викой. Дальше видно будет…

Наличие плана всегда успокаивает. Хороший он или плохой, выясняется, как правило, позже, а сначала всегда кажется – если осуществить намеченное, сразу все поменяется в лучшую сторону. Удовлетворенный перспективами, Миша направился в спальню. На сегодня осталось лишь одно важное дело – побыстрее уснуть. Говорят, в таких случаях хорошо считать слонов, однако слоны – это совсем другая реальность, и сколько Миша ни звал их, они так и не пришли. Зато он увидел себя стоящим посреди комнаты и поигрывающим самыми настоящими наручниками. Откуда они взялись, он не знал, но держал их естественно, как предмет, которым давно привык пользоваться.

– Иди сюда! – крикнул он, – я жду!

– Сейчас! – раздался из соседней комнаты женский голос.

Миша так и не опознал, кому конкретно он принадлежал, но, тем не менее, усмехнулся. Подошел к столу; наклонился, с любовью рассматривая кожаный ошейник, украшенный блестящими камешками – надетый на шею, он бы походил на колье, и Миша прекрасно представлял, как это выглядит. Имевшийся в комплекте короткий поводок можно пристегнуть к батарее – тогда жертва вынуждена будет стоять на коленях. Эта унизительная поза вдвойне возбуждала, а для полного кайфа имелся еще тонкий, гибкий хлыст. Миша представил, как орудует им, со свистом рассекая воздух!..

Смиряя все возрастающее желание, он отвернулся от стола и уперся взглядом в зеркало. Как попало его зеркало в чужую комнату, неизвестно, но он знал, что при помощи имевшихся аксессуаров, непременно выпытает у хозяйки эту тайну.

– Тебе нравится? – спросило отражение, и Миша почему-то даже не удивился, что оно заговорило первым.

– Нравится, – эхом повторил он, копируя интонации, словно сам являлся отражением.

– Без меня ты б никогда не получил такого наслаждения.

– Никогда б не получил наслаждения, – согласился Миша.

– Помни, что мне ты обязан всем.

– Тебе я обязан всем…

– Без меня тебе будет плохо.

– Будет плохо… – Миша вздохнул.

– Теперь мы вместе. Ты – это я, я – это ты.

– Я – это ты, я – это ты, я – это ты… – трижды произнесенная фраза неожиданно возымела магическое действие, потому что Миша увидел, как отражение медленно тает, превращаясь в завихряющийся черный поток, но это не вызвало страха. Он с любопытством наблюдал за странным явлением, пытаясь понять, как такое, вообще, возможно, и только когда изображение исчезло окончательно, а поток, отделившись от зеркала, поплыл к нему, страх появился. Это как с собакой, которую не боишься, пока та на цепи, но стоит отпустить ее!..

Миша попятился, но черная змея оказалась проворнее, и движения ее были более расчетливыми и точными; изогнувшись в очередной раз, она впилась в его шею…

От резкой боли Миша аж подскочил на постели. Было ли это сердце или спазм в голове; а, может, «прострелило» спину, как уже бывало не раз – он не понял, потому что боль прошла внезапно, как и появилась; обвел взглядом темную комнату, вытер покрывшийся испариной лоб. …Вот это сон!.. А как забавно начиналось со всеми этими штучками…

Встав, он включил свет и вернулся на постель. Прямо перед ним стояло зеркало, и куда б Миша не отводил взгляд, тот все время возвращался к отражению. В нем не было ничего зловещего, но отголоски сна заставляли выискивать какие-то несуществующие детали – то, вроде, лицо его слишком бледное, то испуганно бегающие глаза никак не могут сосредоточиться в одной точке. …Пойду лучше на свой диванчик, – Миша вновь вылез из негостеприимной Надиной постели.

В гостиной он почувствовал себя гораздо уютнее. Совершенно неожиданно появилось долгожданное стадо слонов, и выстроившись по ранжиру, отправилось в путь бесконечной вереницей. Это видение сразу расслабляло – не хотелось уже ни прихода любительницы садомазо, ни общения с благодетелем-змеем; ничего не хотелось, кроме занятий «слоновьей арифметикой».

Незаметно Миша уснул, и слоны снова разбрелись по саванне до следующего вечера.

Утро началось не просто без приключений, а, можно сказать, очень даже хорошо. Во-первых, приступы боли не повторялись, а странный сон настолько стерся из памяти, что Миша не мог даже сообразить, что ему снилось в действительности, а что он додумывал сейчас, фантазируя на заданную тему. Во-вторых, мороз наконец-то отпустил. Конечно, для какой-нибудь другой зимы двадцать градусов – это много, но после недельных тридцати!.. И, в-третьих, машина завелась практически сразу, вроде, и не простояла столько дней на улице. Все-таки не зря он не пожадничал и купил приличный аккумулятор.

Первый клиент поджидал его у соседнего дома. Это тоже было своеобразным подарком, потому что работать по утрам считалось бесперспективным занятием. Он уселся вперед, и не спрашивая разрешения, закурил.

– И опять понедельник!.. Вот, старик, никак не получается в выходные к вечеру попасть домой.

– Женщины замучили? – усмехнулся Миша.

– Да о чем ты говоришь?.. Не в том мы возрасте, чтоб нам не хватало ночи. Мы уже, как воробьи – чик, чик, чик, и полетел, – мужчина расхохотался, ничуть не смущаясь таких признаний, – мы в картишки перекинуться собираемся. Вроде, планируем на пару часиков, а оно ж, сам знаешь, где пара часиков, там и до утра.

Азартными играми Миша не увлекался, поэтому перестал слушать откровения игрока. Зато расплатился мужик щедро – сразу видно, с выигрыша. Миша решил, что, наверное, здорово зарабатывать деньги, не выходя из комнаты. Сиди себе, шлепай картами, да прихлебывай пиво (или что они там пьют?)…

…Жаль, это не для меня… А чего б я хотел, если б имел возможность выбирать?.. – подумал он, загружая работой ленивое утреннее сознание. Ответ напрашивался сам собой, пусть разочаровывающе тривиальный, зато конкретный – просто денег. …Значит так, – он начал в очередной раз проверять свои фантазии, – нормальная машина – это тысяч десять баксов. Квартира пусть останется эта – я уже привык к ней, только ремонт, конечно, нужен, и мебель сменить. Это еще пятерка, как минимум. Гараж новый, вместо моей железки. Значит, участок приватизировать… Со всеми взятками пятерки должно хватить. Да, аппаратуру в дом! Чтоб пришел, включил домашний кинотеатр, и отдыхай! По нынешним временам это мелочь – штуки три, не больше…

Две подружки, пересмеиваясь между собой, выскочили на проезжую часть, призывно размахивая руками. Миша притормозил.

– Куда, девчонки?

– К университету за стольник довезете?

– Садитесь, – взглянув поближе, Миша узнал недавнюю пассажирку – ту, которая не поехала на день рождения к своему бой-френду; которая была тогда в тоненьких черных колготках…

– Вы извините, – «знакомая» достала что-то из сумочки, – мы с факультета журналистики. У нас курсовая – «Интервью с человеком интересной профессии». Мы решили про «бомбил» написать. Можно с вами поговорить? Меня зовут – Наташа; ее – Катя, а вас?

– Михаил, – ему никогда не приходилось давать интервью. В заводской многотиражке, правда, печатали его портрет, как лучшего молодого технолога, но интервью?.. Поэтому он спросил, – или надо полностью, с фамилией, годом рождения?

– Ну, что вы!.. Это ж для препа, а не для газеты. Итак, Михаил, трудно «бомбить» целый день? – Катя включила диктофон, которым оказалось извлеченное из сумочки «что-то».

– Да нет, крути себе баранку… Были б дороги получше, да дураков поменьше.

– А как вы относитесь к женщинам-водителям?

– Никак. Мне они без разницы, лишь бы правил не нарушали.

– А расскажите какой-нибудь интересный случай. У вас же бывают разные ситуации.

– Ну, бывают… один урод салон недавно заблевал…

– Нет, про это мы писать не будем, – перебила Катя.

– Или вот, на прошлой неделе был случай – представляете, вечер, мороз; народа – больше, чем людей. Транспорта нет, а я еду. На проспекте выскакивает под колеса девушка с букетом – такая хорошенькая, но такая замерзшая…

Наташа подалась вперед, заглядывая в лицо водителю, и вдруг радостно захлопала в ладоши.

– Ой, это вы!!.. А я не узнала! Вы, прям, спасли меня тогда!..

– А чего нас узнавать? – Миша сделал вид, что обиделся.

– Зря вы, – Наташа вздохнула, – после того случая я и решила делать материал о «бомбилах», вроде вас.

Кате показалось, что разговор превращается в дружескую беседу, и она вновь взяла бразды правления в свои руки.

– А ночью? – сказала она, – говорят, нападают на ваших.

– Пока бог миловал.

– Но средства самообороны у вас есть? – подхватила Наташа.

Вопрос был задан самым беззаботным тоном, и все же Миша обернулся, словно проверяя, не собираются ли набросить ему на шею удавку, но в руках у девчонок был только диктофон.

– Ничего я не вожу, – признался Миша, однако отметил, что это, действительно, упущение.

– А сколько вы зарабатываете, если не секрет?

– Только на хлеб и хватает. Она, вот, – Миша похлопал по баранке, – слишком прожорливая.

– Понятно, – Катя вздохнула, явно неудовлетворенная ответом, – а жена как относится к вашей работе?

– У меня нет жены.

Девушки замолчали, не зная, о чем еще спросить.

– Может, все-таки расскажете что-нибудь интересное? – попросила Наташа жалобно, – вы ж говорили, на заводе работали…

– Работал, – Миша усмехнулся, – а сейчас, девчонки, нет у меня ничего интересного.

Еще он подумал, что если б Наташа была одна, они б нашли нужную тему, но эта, вторая, с ее идиотскими вопросами…

…Блин, сколько я зарабатываю! Ха!.. Это интересно ее преподавателям? Они-то, небось, неплохо гребут…

– Вы еще с кем-нибудь поговорите, – предложил он, чтоб не выглядеть грубым, – таксует-то сколько народа!.. Получится, как это говорят, собирательный образ.

– Тогда остановите здесь, – потребовала Катя, протягивая обещанную сотку, – и сдачу, пожалуйста.

– Творческих успехов, – Миша щедро вернул полтинник.

…Смешно все это… хотя не все, – подумал он, когда «журналистки» вышли, – насчет самообороны – правильная мысль. То, что раньше всегда везло, еще ничего не доказывает… – и вдруг почувствовал себя беззащитным, даже сидя средь бела дня в пустой машине, – а если кто-нибудь сейчас ворвется в салон? Что тогда?.. – огляделся, но не обнаружил под рукой ни одного тяжелого предмета, – почему я раньше не задумывался об этом?.. Все-таки у нового поколения другое восприятие жизни, и думают они по-другому, более прагматично… А ведь проблему надо решать…

Миша поехал к единственному в городе оружейному магазину. Сотни раз, проезжая мимо, он и не подумал заглянуть туда, хотя бы из любопытства.

В небольшом зале царила благоговейная тишина. Наверное, к этому располагало оружие, и даже продавцы казались не хозяевами, а его слугами. Миша робко осмотрел охотничьи карабины и помповые ружья, придя к выводу, что такую «дуру» в тесном салоне и возить-то неудобно, не говоря уж о том, чтоб воспользоваться ею. А, вот, пистолет… но пистолеты здесь, скорее всего, газовые, хоть и выглядят весьма солидно, – он прикинул, как сжимает в руке холодную сталь, – и что хорошего? Во-первых, сам задохнешься, а, во-вторых, любой грабитель сообразит, что у хозяина такой тачки, как моя, не может быть настоящего пистолета, кроме дедушкиного, оставшегося с прошлой войны…