Текст книги "Когда оживают Тени"

Сергей Джевага
Когда оживают Тени

Пролог

Северное пограничье Олдуотера

Наши дни

Боль накатывала густыми волнами и вместе с кровью стучалась в виски, обжигая и ослепляя. Мир плавал в багровой мгле, а в ушах стоял неразборчивый гул, шипение.

Бог мой… Я жив?

Беспомощная мысль словно оттянула невидимую пружину, в ответ незамедлительно ударил плотный ком вяжущей дурноты. Но когда волна прошла, восприятие слегка обострилось. Смутный шум разбился на отдельные тона: надсадный и прерывистый вой, жалобный стон металла, чьи-то голоса.

И только шипение осталось неизменным.

Он понял, что лежит в ледяной воде, на лоб капает, зубы ломит от холода, а веки щиплет. Через секунду ощутил соленую горечь во рту, невольно дернулся и застонал от болезненной вспышки, что резанула глаза.

Красноватый свет аварийного фонаря выхватил из мрака тесную каморку с низким металлическим потолком, растянутыми под ним жилами кабелей, труб и шлангов. У стены рядом с приоткрытым люком тускло поблескивали латунью и сталью вентили и кремальеры, бликовали стекла индикаторов, тревожно полыхали лампочки.

Промежуток темноты – и вновь вспышка. Блики на панелях, капли, ползущие вниз по лакированным стенкам. Из-под переплетений патрубков, из погнутых и распухших бронзовых рукавов били ручьи. Вода на полу смахивала на густую багрово-черную жижу. Танцевала, перекатывалась от переборки к переборке и гоняла размокшие карты, схемы, записные книжки, флягу.

– Мы умрем, Лоркан… мы умрем! Зря я тебя послушал. Сидел бы сейчас дома, считал барыши от перепроданного пойла.

Голос, визгливый и тонкий, с нотками паники раздался из проема люка, хотя мгновение назад казался далеким и незначительным.

– Заткнись, Томас! – Низкое гудение, почти рык, перекрыло захлебывающееся бормотание.

– Разве ты не понимаешь?! – будто не заметив угрожающего тона, продолжил причитать паникер. – Мы тонем! Тонем, Вестники тебя пожри! Зачем понадобилось воровать у Влада? Далось нам это древнее корыто! Надо было сразу сдаться. Проклятье!

Неизвестный громко всхлипнул, явно набирая воздуха для новой тирады. Но послышались возня, глухой удар и задушенное сипение.

– Напоминаю, никто тебя за ноги не тащил. Сам захотел долю.

– Я… я…

– Отказался б, нашли кого другого. И не наша вина, что охранникам захотелось сделать обход не по графику. Так сложилось. Но шансы есть. Нас потеряли, иначе б давно взяли на абордаж или добили.

– Вода…

– Течь небольшая. Но нужна помощь. Если не способен приносить пользу, ты – бесполезный кусок тухлятины. Перережу глотку и буду прав… Ну?!

– Я… я постараюсь.

– Хорошо. С Крогером что?

– Не знаю. Головой ударился, когда тряхнуло.

Секундное молчание прервал звук очередной оплеухи и яростный рык:

– Наверное?.. И ты не проверил пульс? Не убедился?

– Я испугался, хотел позвать тебя-а… у-у-у… ты мне нос сломал!

– Ублюдок! Тебе шею надо свернуть! Без штурмана мы точно подохнем. Кто курс проложит, а?

Аварийный фонарь загорелся ровно в тот момент, когда из люка, ведущего в хвост лодки, показался крупный мужчина в безрукавке из акульей кожи поверх толстой рубахи, в штанах из прорезиненной ткани. Кровавый свет озарил щекастое лицо с тяжелыми наплывами надбровий и узким ртом-щелью, массивные плечи и кулачища размером с голову ребенка.

– Крог? – Мужчина прищурился, но отыскал взглядом тело на палубе и, разбрызгивая воду, бросился вперед. Плюхнулся на колени, схватил потерявшего сознание напарника за горло, будто желая задушить, кончики больших пальцев нащупали бьющиеся жилки. – Очнись!

Здоровяк встряхнул штурмана, как куклу. Контуженый издал тихий стон, невнятно выругался.

– Жив, – выдохнул механик с явным облегчением.

– Угу, – кисло пробормотал Крогер, слабо пошевелился, отпихнул здоровяка и, привалившись к переборке, ощупал ссадину на затылке.

Мокрый с головы до ног, в отяжелевшем от влаги бушлате, с блуждающим взглядом и черными кругами под глазами, внешне он ничем не выделялся: среднего роста худощавый мужчина, давно перешагнувший черту, за которой взросление стало старением, с узким лицом, изрезанным шрамами и морщинами. И не скажешь, что когда-то являлся бравым офицером, гвардом Олдуотера.

В очередной раз хлюпнуло, вода на палубе колыхнулась. Кружка с жалобным звоном покатилась по столу и, подняв брызги, пошла ко дну.

Взгляды Лоркана и Крогера скрестились, в зрачках обоих сгустилось напряжение.

– Движемся, – кивнул штурман. – Вроде всплываем.

– Задело вскользь, – согласился здоровяк. – Побило, помяло, нырнули прилично. Я поздно сообразил сбросить балласт.

– Если не залатаем дыры, одинаково пойдем на дно.

– Угу.

– Рули заклинило?

– Да. Пытался выкрутить из кормового отсека, но без толку. Чтобы сказать точно, нужно починить гидравлику.

– Сможешь?

– Посмотрим. Но соваться наружу не хочется. Фоморы знают, на какой глубине сейчас. Ремонтный скаф тут один и довольно жиденький. Зато с воздухом пока проблем нет. Поднять давление, чтобы выжить на минусовом горизонте, не получится, но на нулевом точно не задохнемся.

– Моторы?

– Паршиво. Вал гребного винта погнут. Если запустить, быстро разобьет подшипники, редукторы. Но до ближайшего поселка дотянем.

– М-да, – выдавил Крогер.

Затея с самого начала смердела риском. Красть у Влада – равно что играть с заряженным револьвером. Глава теневой гильдии шахтерских поселений не стал бы главой, если б не являлся жестоким и мстительным ублюдком.

На что же надеялись? Для начала на то, что Владу будет не до того. Прибыла патрульная эскадра из Олдуотера, и часть дел пришлось свернуть, дабы не платить лишнюю мзду. Кроме того, наметилась война с другим криминальным кланом, молодой главарь коего жаждал откусить долю дел у старика. Перехватывал курьеров с наркотиками и редкостями, атаковал конвои и суда, перекупал судей и стражей, громил притоны и бордели. Иными словами, кровь лилась тихо, но щедро. Каждое утро в тоннелях шахтерских поселений Северного пограничья находили свежие трупы с перерезанными глотками, каждую ночь в тесных переходах случались перестрелки.

Шанс? Еще какой. И когда Крогер услышал о том, что в причальные доки Влада пригнали где-то захваченную субмарину сверхмалого класса и что бо́льшая часть охраны перебазировалась ближе к главному притону, бывший офицер поддался соблазну.

Давно грезил о лодке. Таскать контрабанду на себе по пассажирским кораблям опасно. Да и доход получался мизерный. Податься в пираты? Бывал и там, но после полугода, проведенных на разбойничьем корыте, ушел. Слишком много крови. К тому же зачастую приходилось месяцами жить в жестяной банке, наполненной смрадом человеческих тел, прежде чем гидроакустик докладывал о подходящей цели. Да и патрульные не дремали, нарваться на крейсер – вопрос времени.

Другое дело возить грузы на собственной субмарине. Когда ты опытный навигатор и прекрасно знаешь течения, пути в обход мест, где любят сновать гварды и корсары. И не только в округе, а по всему Олдуотеру и Ньювотеру, что является неоспоримым плюсом. Да и оставаться под носом у Влада сродни безумию.

Бывший штурман сговорился с Лорканом, человеком разнообразных умений и талантов. Вместе уболтали Тома Плавника, мелкого перекупщика. Последний не внушал доверия и типом являлся более чем скользким, трусливым. Но недостатки компенсировало одно неоспоримое достоинство: Томаса знали и без проблем пускали на склады и причальные отсеки многих банд.

В целом началось все неплохо, они зашли в причальный грот без особых проблем в пересменку, когда одни рабочие ушли, а вторая бригада плелась по дальним тоннелям. Плавник отвлек пару сонных охранников, а Лоркан и Крогер зашли из-за спины и перерезали олухам глотки. Быстро прочесали помещение и, убедившись, что вокруг безлюдно, принялись торопливо готовиться к отплытию. Проверили цистерны с кислородом и водородом, заряд батарей, кинулись открывать шлюзы. В этот момент в причальную камеру и ворвался уже смывшийся было Том с белым от испуга лицом. Оказалось, к причалам двигался довольно большой отряд Влада.

Думали недолго. Трусливого перекупщика пинками загнали в лодку, отшвартовались и ушли в наполненные водой причальные трубы, набрали скорость и постарались убраться как можно дальше от поселения. Но когда начали ликовать, гидрофоны уловили шумы винтов за кормой, лязг торпедных аппаратов. Лоркан выжал из моторов всю возможную мощность, а Крогер совершил аварийный поворот и погружение. А дальше… дальше мир заполонили боль и скрежет.

Стоит отдать должное вражескому канониру, настроил время срабатывания взрывателя, дифферент и угол поворота торпеды почти идеально. Беглецам помог лишь экстренный маневр. Взорвись снаряд чуть ближе, от лодки остались бы лишь воспоминания, разнесло б в клочья. А так изрядно помяло, но выжить выжили.

Впрочем, сейчас, выслушав рапорт механика, Крогер с отчаянием осознал, что субмарина потеряна. Даже если смогут подлатать и дойдут до ближайшего порта, кораблик придется затопить. Слишком обширны повреждения, а денег на восстановление нет. Продавать же нельзя, слухи о сделке непременно дойдут до Влада, и тот захочет отомстить. Что ж, к хрусту сминаемых надежд не привыкать. Повезет в другой раз, сейчас нужно выжить.

Раздалось хлюпанье, через проем люка робко заглянул Том – мелкий мужчина в потрепанном и засаленном от долгого ношения костюме-тройке из шерсти пещерных пауков, с вытянутым лицом, напоминающим крысиную мордочку. Третий и невольный член экипажа то и дело прикладывал к разбитому носу грязную тряпку, заметно дрожал.

– Живой, – констатировал Томас, суетливо сотворил знак солнца. – Слава богу, теперь можно выбираться. Где спаскапсула?

В ответ его наградили двумя мрачными взглядами. Совершенно очевидно, что, когда субмарину тряхнуло, мерзавец кинулся на поиски аварийного модуля, а не, как утверждал, за помощью.

– Том, – проворчал Лоркан.

– Что?

– В морду хочешь?

– Но я подумал… ну, целы, здоровы… теперь можно… – заикаясь, проговорил делец.

– На сверхмалых лодках нет капсулы, – тяжело обронил Крогер. С трудом поднялся, с помощью механика шатко пробрался мимо онемевшего перекупщика к столу. – Устраните течь.

– Сделаем, – деловито кивнул Лоркан. Оглянулся и махнул рукой: – Слышал? Работаем.

– Но я не умею.

– Будешь крутить вентили, на какие укажу. Не слишком сложная работа?

– Э-э-э… нет, – быстро сориентировался перекупщик, бросив один лишь взгляд на громадные кулаки механика. Отступил и попятился к люку.

– Да не туда, идиот, – презрительно процедил Лоркан. – В носовой отсек.

Маленький человечек съежился, юркнул в распахнутый люк. Механик щербато ухмыльнулся и прошествовал следом, пару минут утробно рыча и что-то разъясняя и втолковывая. Затем вернулся на корму и на какое-то время скрылся из виду.

Судя по сочным богохульствам и звону металла, занялся латанием пробоин. Вскоре к общему гаму прибавилось: ритмичный скрип, чавканье и бульканье помп, – вода на палубе стала медленно убывать.

«Хороший знак», – подумал Крогер и повернулся к посту рулевого. Мельком изучил индикаторы, попытался покрутить штурвалы.

Горизонтальные рули туго, но шевелились, вертикальные встали намертво. Часть приборов, включая глубиномер, накрылась. Аварийный передатчик вроде цел, но толку никакого. Запеленгуют. Будь он на месте капитана вражеского судна, то приказал бы включить тихий ход и прошелся около места предполагаемого крушения. Так, на всякий случай. Шумы в тонущей субмарине – явление нормальное, а вот радиосигнал – признак того, что добычу лишь ранили.

Дьявол! И как теперь понять, где болтаются? Лоркан прав, любой, кто сунется наружу, смертельно рискует.

Обругав себя за глупость, бывший гвард поискал взглядом перископ. Когда-то читал, что до Исхода прибор использовали для наблюдения за поверхностью. Но несколько столетий подряд применяли при швартовке и движении в плотных группах, для ориентации по эльм-огням, или, как их порой пафосно называют в книгах, – огням святого Эльма. В древние времена такие вроде бы возникали на острых концах мачт парусников, представляли собой коронные электрические разряды. Когда же человечество ушло под воду, теурги, основываясь на том же принципе, изобрели управляемые навигационные огни и, не мудрствуя, оставили название…

Что ж, сейчас не до навигации, но перископ поможет определить цвет воды, а тот в свою очередь подскажет глубину.

Но не успел Крогер дотянуться до нужной кнопки, как раздался душераздирающий скрежет. Палуба под ногами покачнулась, зазвенело разбитое стекло. Штурман охнул, попытался отпихнуть налетевшую со всего маха стену и тут же отскочил, больно треснулся затылком. После чего с каким-то равнодушным интересом посмотрел, как дрогнули переборки, как одна за другой лопаются трубы и шланги под потолком, проседают крепчайшие шпангоуты.

Крогер знал, что рано или поздно умрет. Слишком часто видел, как гибнут соратники, враги, родные. И не питал иллюзий, не старался забыть. Но, к собственному стыду, сейчас не испытывал спокойствия. Только страх.

Из носового отсека прилетел отчаянный вопль, а из кормового – забористая ругань. Субмарина дала крен в одну сторону, потом в другую и замерла. От прошедшего через весь корпус звука, так смахивающего на скрип гигантских когтей, раздирающих сталь, волосы на затылке Крогера зашевелились.

– Что это? – раздался голос Лоркана. Аварийный фонарь разбился, и лишь тусклые отблески лампочек на приборной панели озарили лицо механика, на четвереньках выползшего из кормового люка.

В ответ послышался протяжный вопль, шаги, шум падения, снова вой. Из другого люка выкатился Том, начал суматошно закрывать тяжелую створку. Но маховик кремальеры, то есть запорного механизма, не поддался, и делец плюнул, бросился прочь. Поскользнулся, шлепнулся в воду, бестолково забарахтался.

– Пробоина? – прохрипел здоровяк, как-то разом съежившись, уменьшившись в размерах.

– Нет, – ответил Крогер, – истерика у него.

– Тьфу! – сплюнул механик. – Визжит хуже болга, коего обыграли в карты. Сердце от одних воплей разорвется. Что стряслось-то?

– Тсс, – отстраненно произнес штурман. – Слышишь?

На минуту в отсеке установилась почти мертвенная тишина. Шум прибывающей воды как-то поблек, умолкли механизмы, заткнулся и перестал возиться Плавник. Минута – и откуда-то снаружи прилетел скрип, переборки передали вибрацию. Легкий удар, и снова скрип.

– Да, – подтвердил Лоркан, – но я не…

– Лед, – как можно спокойнее произнес Крогер. – Мы уперлись в лед.

До механика сказанное доходило целое мгновение. Но когда наконец дошло, он с чувством сказал:

– Слава богу!

– Рано радуешься.

На лице здоровяка отразилось недоумение и переросло в понимание и страх. Корабль вел себя неправильно. Почему-то мерно раскачивался. К тому же если раньше с потолка хлестали тугие струи, то сейчас течь ослабла.

Глаза Лоркана стали как блюдца, а краска сошла с лица. Он окоченел от дикой догадки, что мгновением раньше поразила бывшего гварда.

Разбив онемение в конечностях, Крогер молча встал, протиснулся в носовой отсек через узкий проем, прошел мимо камбуза и забрел в кубрик. Посмотрел вверх, на люк, ведущий в аварийный шлюз, и закисший маховик кремальеры. Несколько чудом уцелевших ламп едва тлели вдалеке. Но и такого света хватило, чтобы увидеть пятна ржавчины, темную, изъеденную временем поверхность. Люком не пользовались, пожалуй, с самой постройки субмарины. А с учетом того, что кораблик примерно девятого поколения, то многие десятилетия.

Несмазанный вал скрипнул, но с трудом поддался. Колесо тяжело провернулось на четверть круга, потом еще наполовину. Обессиленный и задыхающийся Крогер едва не упал. В последний момент повис, как на перекладине, уперся пятками в пол и толкнул.

Маховик пошел легче, сыпанул ржавой пылью и провернулся. Тяжелая стальная плита с грохотом провалилась вниз, петли оглушительно лязгнули.

Бывший гвард не удержался и рухнул на колени, зажмурился и втянул голову в плечи. Одна часть него боялась, а другая страстно хотела, чтобы сверху полилась вода, – вода не могла не просочиться из пространства между тонким и прочным корпусом после стольких сотрясений, – и чтобы поток из шлюзовой трубы сбил его на пол, прокатил по палубе. Боль – не такая уж великая цена за слабую надежду. За то, чтоб убедиться в ошибочности предчувствий.

Но вместо тяжелого дробящего потока потекли жиденькие ручейки. Потекли и иссякли. Сердце оборвалось в груди, дыхание перехватило.

– Господи, сохрани наши души! – Голос прозвучал за спиной, настолько хриплый и лишенный интонаций, что казалось, принадлежал мертвецу.

В проходе замер Лоркан. Лоб блестел от пота, а у глаза часто дергалась жилка, напарник часто творил знамения солнца. Забавно, излишней набожности он никогда не проявлял. Отпетый негодяй, богохульник, циничный мерзавец, верующий в деньги, как в райскую благодать. Но бывают моменты, когда прошибает и таких. И есть вещи похуже, чем немедленная смерть.

Например, не-жизнь. Ведь если ад и существовал, то невольно оказались у самого порога.

– И что теперь? – спросил в пустоту механик.

– Молиться, – пожал плечами Крогер. Но заметил, как опускаются руки у здоровяка, и добавил: – Или попытаться сплясать перед носом у чертей. Что мы теряем? Промедлим, и субмарина уйдет на дно. Конечно, далеко не самая старая посудина, но на минусовом горизонте нас одинаково расплющит, какой-нибудь болг-мусорщик разживется металлоломом. А так будем работать быстро.

– Но если откроем люк и тотчас сгинем? Или задохнемся?

– Я не знаю о том, что сейчас за бортом. И вряд ли кто-то вообще знает. Но так и так попадем в ад. Или ты надеялся замолить грехи?

Здоровяк долго молчал, глядя в пустоту. Потом в зрачках появились злые искры.

– Ты прав.

– Рад, что ты со мной. Тогда сначала запираем течи. Потом наденешь скаф. Я пойду за тобой в кислородной маске. Рихтуем рули глубины, латаем корпус насколько возможно. И тотчас ныряем.

Замедленно кивнув, механик развернулся и опять ушел на корму, а Крогер поискал взглядом хоть какую-то сухую одежду. Таковая нашлась в сундуке под койками. Брюки, толстый свитер из шерсти пещерных пауков, резиновый плащ. И хотя ноги продолжали мерзнуть, а голова гудеть, но штурман почувствовал себя лучше.

Последующий час заняли суматошные ремонтные работы внутри субмарины. И они добились того, что вода стала понемногу убывать. Затем Лоркан облачился в толстый комбинезон из нескольких слоев металла, резины и ткани, а Крогер помог ему надеть тяжелый бронзовый шлем и туго затянул болты на шейном креплении. Механик хмуро кивнул сквозь окошко лобового иллюминатора и направился к главному шлюзу, молча поднялся по лестнице с молотком в руке.

Некоторое время бывший офицер стоял, напряженно прислушиваясь и стараясь игнорировать настойчивые расспросы перекупщика. А Лоркан поначалу притих, потом послышалось звяканье металла – стукался шлемом о стенки узкой шахты. И наконец лязгнуло, скрипнуло, через томительную минуту сталь передала три тяжелых удара.

Можно выходить.

От данной мысли штурман оцепенел. Но быстро встряхнулся и подал Плавнику противогаз с маленьким кислородным баллоном.

– Зачем? – удивился делец.

Пришлось придумать историю про воздушный карман в леднике. Немного успокоенный, Том почти без сопротивления вскарабкался по лестнице, открыл люк и юркнул в шлюз. Однако там замер, беспокойно завозился и попытался прыгнуть обратно, наступив ботинком на лицо бывшего гварда.

Разозленный Крогер достал нож и ударил перекупщика в пятку. Взвизгнув, Плавник пробкой вылетел наверх, оттуда послышался стон, удар. Штурман чуть помедлил, двинулся следом. У последней перекладины замер, медленно приподнял голову и пораженно огляделся.

Мир тонул в грязно-белом мареве. В дыму – так померещилось в первую секунду. Но когда по маске поскреблись острые льдинки, штурман осознал, что ошибся. И задохнулся, хоть готовился к чему-то подобному. С немым изумлением посмотрел в клубящуюся и танцующую пустоту. Вздрогнул от удара холодного воздуха, от понимания того, что стен здесь нет… нет… нет!..

Ветер – вплыло полузабытое слово в мозгу. Забытое не одним человеком, но целыми поколениями. И словно проломив незримую преграду, в сознание начали врываться другие слова, знакомые по книгам, но давно утратившие истинное значение: снег, метель, небо.

Да, здесь имелось небо. Изредка во мгле появлялись разрывы, и тогда где-то вверху мелькал желтоватый круг, обрывки чего-то бледно-голубого, смахивающего на дорогое стекло. Мир сочился светом. Без ламп, без прожекторов.

– Крог!..

До штурмана дошло, что Лоркан зовет далеко не в первый раз. Он опустил взгляд и увидел напарника, машущего рукой с носа лодки. Оторопело уставился на куски льда, плавающие в черной воде за бортом, затем снова на механика, выглядящего скорее размытым пятном, тенью, а не человеком.

На секунду сердце обуял ужас, от осознания того, что здоровяка нет, что его поглотили. Но штурман сумел преодолеть приступ паники и, стиснув зубы, выбрался на палубу надстройки. Услышал скулеж и нашел взглядом Томаса.

Перекупщик сидел у основания перископа, съежившись, вздрагивая и глядя вдаль. Без противогаза, с перемазанным кровью и машинным маслом лицом, совершенно безумными глазами.

– Что вы наделали? – тихо выл делец. – Наши тела похитят, наши души пожрет тьма, вечно будем мерзнуть в аду.

Он бормотал что-то, и порой в этом бессвязном шепоте проскальзывали слова молитв. По щекам текли слезы, рот горестно кривился.

Кажется, Плавник окончательно потерял самообладание. А может, и свихнулся.

– Соберись, – приказал Крогер, пнув торгаша в бок.

Без толку. Не заметил удара, лишь съежился сильнее и закрыл лицо ладонями. И наплевать, в таком состоянии он не способен навредить. Но и поможет вряд ли.

Поразмыслив, штурман снял маску, осторожно вдохнул. Воняло мерзко. Серой, аммиаком, чем-то кислым. Головная боль моментально усилилась, а в глотке запершило. Но дышать можно, хоть и с трудом.

Интересно другое. Он читал, что вышедшие на поверхность погибают тотчас, что жить здесь после разразившегося апокалипсиса невозможно. Ложь? Или незнание? Или нежелание знать?.. Страх держит на глубине. Страх заставляет верить церковникам, и те охотно поддерживают его.

Как бы то ни было, но дышать тут точно можно. А значит, и остальное, вполне вероятно, небылицы. Крогер умел мыслить трезво, ограничивать круг задач.

Взглянув на Тома и убедившись, что тумаки не помогут, бывший офицер спустился с надстройки на внешнюю палубу. Чуть не поскользнулся на обледеневшем металле, выругался и, нелепо семеня, побежал к механику.

– Копаешься, – прогудел с недовольством Лоркан. Указал вниз и буркнул: – Подсоби.

Оказалось, здоровяк успел привязать трос к металлической скобе на носу, второй конец посредством карабина закрепил на поясе. И когда штурман перехватил веревку, аккуратно шагнул в сторону, медленно спустился прямиком в густую как желе воду. Встал на твердое, подхватил кувалду и, погрузившись почти по плечи, начал стучать – выпрямлял погнутые тяги рулей глубины.

Минуты казались долгими и томительными. Наполненными страхом неизвестности, ритмичным звоном, плеском воды. Механик правил железки, а штурман страховал, стоя на палубе и содрогаясь под колючими пощечинами ветра. Старался не выпускать из онемевших пальцев трос и лишь изредка оглядывался. На льды, на снег, на мятый металл под ногами, изъеденный морской водой, покрытый водорослями, ракушками и твердой, почти стеклянной коркой.

Во мглу старался не глядеть. Одна мысль о том, что за ней скрывается бесконечность, внушала тревогу. Но еще хуже – фантазии и кошмары, рожденные из легенд и исторических хроник, ожили сейчас и терзали, били. Воображение само собой рисовало темных тварей, и бывший гвард нет-нет, а замирал, тревожно прислушивался.

Неужели в аду пусто?..

Закончив возиться с одним из рулей, Лоркан с трудом поднялся наверх. И не откладывая в долгий ящик, переполз к другому. Поскользнулся от усталости, ушел в воду с головой, и лишь посредством неимоверных усилий Крогеру удалось удержать напарника, подтащить к рулю. Тот сначала встал на четвереньки, потом на колени и медленно поднял голову. В маленьком фронтальном иллюминаторе показалось тусклое потертое лицо, покрытое крупными каплями пота, совершенно измученное.

Но стоит отдать должное – молоток механик не утопил. И чуть отдышавшись, поправил шланг воздуховода, вновь взялся за работу. Здесь возился меньше, ибо основной удар от взрыва торпеды пришелся на правый борт, там и деформировало больше. Минут через десять закончил, махнул рукой – поднимай.

А потом они стояли и дышали, глядя себе под ноги. Без слов, без мыслей. Замерзшие и вымотанные, словно часы напролет оборонялись от нашествия фоморов.

Первым осмелился нарушить тишину Лоркан:

– Нам повезло. Корпус поврежден не так сильно. Я заметил пару мест, где следует наложить заплаты, а с мелочью справятся насосы. Крепкий кораблик, бывший хозяин явно не пожадничал, заплатил гностикам.

– Да, – скупо ответил штурман. – Я принесу сварочную горелку и заготовки.

Ему хотелось оказаться в субмарине, под защитой надежных стальных стен. И лучше, чтобы от поверхности отделяли десятки ярдов воды. Соленой, горькой от йода воды, которую по поверью не переносят обитающие здесь твари. Страх… страх глубинный и дикий, взращенный с детства историями о гибели мира, о пришествии Люцифера, раздутый священниками и байками соратников, редкими книгами шевельнулся в груди. Но он сумел преодолеть приступ мистического ужаса. Захватил в рубке лодки тяжелый баллон и пару стальных заготовок, в несколько рывков выбрался на внешнюю палубу, вернулся к Лоркану.

К счастью механик оказался прав, над лодкой поработали гностики. И не какие-то сопливые подмастерья, а кто-то уровня старшего мастера. И взрыв выдержала, и сквозь льды пробилась. Тонкий корпус деформировало, изжевало, но лишь в двух местах пробоины достаточно велики, чтобы угрожать плавучести. Одну напарники заштопали без особых усилий, а вот с другой пришлось повозиться.

– Готово, – наконец прогудел механик и потушил горелку.

Напрягая онемевшие мускулы, штурман потянул за канат и с трудом выдернул здоровяка на палубу. Стер испарину со лба, мельком огляделся и вдруг замер.

– Ты видел?

– Что? – забеспокоился Лоркан и повертелся на месте, так как шлем старой конструкции ограничивал обзор.

Тень. Зыбкое пятно в грязно-белой пелене проскользнуло где-то слева по борту. Но едва штурман напряг глаза, нечто исчезло, испарилось как фантом.

– Не знаю, – пробормотал бывший офицер. Мотнул головой и поморгал. – Почудилось, наверное.

– Томас! – воскликнул механик.

Резко развернувшись, навигатор от души чертыхнулся. Делец все время сидел у стрелы перископа, молился, отмахивался от кошмаров наяву и скулил. Но сейчас словно сквозь железо просочился.

Спустился в лодку – решил Крогер. И хотел махнуть рукой, когда заметил движение в снежной буре, размытую человеческую фигуру. На льдине рядом с кораблем виднелись следы, вереница отпечатков убегала во мглу.

– Вот ублюдок! – рыкнул механик. И недолго думая отсоединил шланг воздуховода, подбежал к месту, где твердь терлась о бок корабля. Примерился и скатился вниз, упал на колени. Вскочил и явно вознамерился кинуться вдогонку, когда со спины нагнал окрик штурмана:

– Какого демона? Мозги отморозил? Оставь. Нужно погружаться.

В ответ здоровяк выдал злобную многоярусную тираду. Но сообразив, что больше половины слов не достигло ушей адресата, раздраженно распахнул лицевой иллюминатор шлема, выпалил:

– Грести как? Ладонями? Этот упырь утащил ключ!

– Дьявол! – выдохнул Крогер, сразу приняв утверждение на веру. У самого зрение так себе – возраст. А вот Лоркан без труда вдевал нить в игольное ушко. И уж точно разглядел стальной прут в кулаке торгаша.

Без ключа моторы субмарины – лишь груда бесполезного металла. Без ключа они обречены на медленную смерть: от мороза ли, от голода или недостатка кислорода – не важно. Короткий кусок металла, обработанный гностиками, активировал и энергетическую установку, и прочие системы.

Но зачем? Что нашло на Томаса? Крутануть вентиль с испугу, чтобы уйти подальше от поверхности, – одно. Но другое дело специально убить их. Проклятый психопат! И сам тоже хорош: предполагал же, чувствовал, что за перекупщиком необходимо присмотреть, но слишком увлекся. И не заметил, как страх уничтожил рассудок дельца.

Им слишком долго внушали, что на поверхности ад, что здесь любой смертный потеряет душу. Вернувшиеся перестают быть людьми. А такие существа – угроза всему. Кораблям. Городам. Миру.

Том решил пожертвовать ими, дабы спасти душу. Или, может, мнил себя спасителем человечества. Да не важно! Другое дело, что проклятый идиот не догадался утопить ключ, зачем-то потащил куда-то в метель. И вот тут непонятно: горевать или радоваться подобной выходке.

Пока бывший офицер осмысливал происшедшее, механик развернулся и бросился в погоню.

– Стой! – крикнул штурман. Но вопль опоздал, завяз в плотной пелене снегопада. Еще слышался тяжелый топот, но вскоре затих. – Лоркан!

Никакого ответа. Метель поглотила и дельца, и здоровяка. Пожрала, растворила. А на Крогера с удвоенной силой обрушилось одиночество, скребущийся где-то на грани сознания страх пробился наверх и ласково укусил за загривок.

Отовсюду смотрела пустота. Давила на плечи, обнимала, ее шепот слышался в шуршании снежной пыли, в посвисте ветра, в плеске волн. Невыносимое ощущение. Он понял, что еще немного – и сам сойдет с ума. Скрипнул зубами и кинулся к правому борту, неловко упал на бок, скатился на льдину. Застонал от боли в ушибленном плече, но кое-как поднялся и шатко побежал вдоль извилистой дорожки следов.

– Лоркан!

Глотку обожгло морозом, мерзкой аммиачной вонью. Он поперхнулся криком, закашлялся. Но едва сумел пробиться через удушье и слезы, поймал взглядом темное пятно. Размытое, бесформенное. Сквозь грохотание крови в ушах прорвались иные звуки: какая-то возня, скрип снежного наста, хныканье.

А в паре шагов валялся ключ, припорошенный белой крупой. Крогер наклонился и подобрал величайшую ценность, бережно стряхнул снег с металлического стержня, ощупал.

«Слава Господу! – мелькнула почти ликующая мысль. – Лорк таки догнал дурака. И хорошо, что быстро. Нужно возвращаться».

Радость разлетелась на куски, а в голове пусто зазвенело, когда размытая тень в белом мареве обрела очертания. Очертания Лоркана и Томаса. Но против ожиданий не механик поймал дельца… наоборот.

В первую секунду штурман элементарно не сообразил, что видит. Перекупщик – мелкий худой проныра и вообще дохляк – держал здоровяка за горло. Держал на вытянутой руке, без особых усилий. А Лоркан хрипел и дергался, сучил ногами, пытаясь найти опору.