Текст книги "Ноль (сборник)"

Один шаг к мечте

Первый раз когда я увидел Гагарина, то подумал, что у него не все в порядке с головой. Он шел, низко опустив голову и что-то бормотал себе под нос. А когда его заметили мои друзья, то Саня, один из самых задиристых, стал выкрикивать вслед ему странные слова: «Эй, космонавт. Ты как там, еще не полетел на Луну, ы или тебя из больницы не отпускают? Ха-ха-ха!». Следом за Саньком стали орать и остальные пацаны, кто-то кинул даже пустой бутылкой, но промахнулся. А я сидел и, глупо улыбаясь, пытался понять, в чем дело. В тот момент у меня даже мысли не возникло попытаться защитить или помочь этому парню. Наверное, я просто не мог представить, каково сейчас ему, осыпаемому насмешками и всеми презираемому, приходится так идти и делать вид, что он ничего не замечает. Но вскоре этот эпизод моей жизни благополучно удалился в пыльные закрома памяти, чтобы всплыть лишь через два года и перевернуть всю мою жизнь.

Многие считают, что детство кончается, когда ты уже чувствуешь себя взрослым или выкуриваешь первую сигарету. Для меня же детство закончилось в день окончания школы. Вечером выпускной, а сейчас все заняты, выбирая то, в чем они появятся в один из самых главных дней в своей жизни. Мне же все эти забавы были скучны и неинтересны, поэтому я просто взял несколько упаковок тарэна, пару бутылок пива и завалился на флэт к одному из моих давних знакомых. Вместе мы, недолго думая, приговорили по несколько колес и теперь сидели, расслабившись и попивая пиво из огромных жестяных кружек отца Митяя, которые, как он утверждал, были ему подарены самим генералом Толкачевым. И хотя мы не знали, кто такой этот генерал, но все равно одна лишь фамилия внушала уважение. Так что в ожидании прихода мы чувствовали себя ну просто VIP.-персонами. Постепенно разговор перешел на девушек, и мы стали хвалиться, кто с кем переспал.

– А знаешь Катьку с 10 «Б»? Прикинь, вот она все ломалась, я мол до свадьбы ни-ни, а как пару стаканов пропустила, так сама в штаны полезла. А я, ну сам понимаешь, в этих делах не простак. Так что через пару минут я уже надыбал нам комнатку. Постелька и все дела. В общем, на утро она уже не девушкой, а женщиной проснулась. Вот такие дела! Ха! – тараща глаза и размахивая руками, вещал Митяй. Видимо, его уже зацепило.

– Да, они все такие, целочки-припевочки. А как выпьют, так сами и хотят, – поддержал я его.

У меня самого перед глазами все стало расплываться, а тело стало каким-то невесомым и далеким. Так обычно приход начинается. Еще пару минут – и могут галюны начаться. Вот тогда держись, может так бахнуть, что сразу и не сообразишь, где реал, а где глюки. А вот Митяя уже конкретно повело: он ползал по полу и что-то неразборчиво бормотал себе под нос. Мне же сейчас хотелось лишь упасть куда-нибудь и вырубиться. Постепенно моя голова стала клониться к груди, и я впал в какое-то странное оцепенение. Вдруг я понял, что вижу сон, но как-то неправильно, как будто не своими глазами. Как кино смотришь. Перед моим взором расстилалась серая равнина. Только вдали виднелись какие-то вытянутые силуэты. Быстро прыгнув, картинка резко переместилась, и теперь я видел, что силуэты на горизонте оказались огромными ракетами, какие только по телику показывают, когда о старте какого-нибудь ракетоносителя вещают. Вот только эти громады были раз в десять больше. Мои же глаза, тем временем приковало удивительное действо: казавшиеся абсолютно неподвижными, корабли стали мелко дрожать, и по их обшивке местами пробегали всполохи и синие молнии. Довольно быстро я почувствовал, как и тот, чьими глазами я наблюдал, начал тоже вибрировать в такт ракетам. Внезапно все тело стало как будто распадаться на части и подниматься вверх. Вслед за моими движениями стали отрываться от земли и стальные громады космических кораблей. Затем картинка еще раз метнулась, и вот мы уже парим над какой-то планетой. Мы – это в смысле я и ракеты. Постепенно мы разворачивались и вскоре стали носами прямо на мерцающую ярко-голубую звездочку. Тут я стал понимать, что тело-то мое уже и нечеловеческое, а как бы ставшее частью корабля, его симбионтом. И все механизмы ракеты стали продолжением моего тела. Резко мотнув ногами, я понял, что вместо этого мои двигатели выплюнули сноп пламени, и меня с ускорением повлекло прямо к той звезде, что мерцала по курсу. Вслед за мной двинулась и остальная армада кораблей. Скорость необратимо продолжала нарастать, и вот уже окружающие звезды стали таять и превращаться в пятна света. В этот момент что-то довольно резко встряхнуло все мои молекулы, и я понял, что сон кончился. Мое бренное туловище валялось в луже собственной блевотины. Поскольку это было довольно неприятно, то я попытался подняться, но руки мои словно жили по своей воле. Еще пару неудачных попыток – и я, стоя на четвереньках, пытаюсь отползти подальше от своего лежбища. Наконец, мне удается принять более и менее вертикальное положение, и в поле моего зрения попадают часы. Твою…! Уже без пяти шесть! Я через час на выпускном должен быть. Так, взять себя в руки и понести в ванную. Там холодный душ. Можно в одежде, все равно переодеваться в костюм надо будет. Вот уже и перед глазами звездочки не мельтешат, только слабость противная, ну да ладно, и не такое бывало. А сейчас надо Антону звякнуть, чтоб мои шмотки притащил к Митяю. Теперь сажусь и жду своего спасителя, хотя можно пока в комнату сходить глянуть, как там хозяин квартиры поживает. А он поживал неважно, валяясь на диване, стеклянными глазами смотрел в потолок.

– Эй! Митяй, тебе пора на выпускной собираться! – прокричал я ему на ухо, но мои слова не возымели какого-либо видимого воздействия. Еще пару раз попытавшись растолкать Митяя, я оставил свои тщетные потуги и принялся смиренно ждать Антонио. Через пять минут моего ожидания в дверь кто-то позвонил. Недолго думая, я поплелся открывать. Каково же было мое удивление, когда, открыв дверь, я увидел облокотившуюся о стену Мокрицу. Видимо, она тоже не ожидала меня увидеть, так как ее глаза стали постепенно выпучиваться от удивления. А так как Мокрица и так была не шибко красива, то сейчас она вообще стала напоминать вытащенную на берег рыбу. Так же непонимающе хлопала буркалами и разевала рот. Наконец, она возобладала над собой и произнесла гениальную фразу.

– Эээ! Какого ты здесь? – просявил ее жирно накрашенный рот.

– Да вот, решил к Митяю заглянуть. А тебе чего, собственно, надо? – нагло ответил я. Наверное, такой быстрый ответ привел ее в умственный ступор, так как она продолжала стоять и тупо смотреть на меня.

– Давай выкладывай, чего надо! – попытался я подтолкнуть ее к продолжению разговора. Но она продолжала стоять и идиотски молчать. Подождав для проформы еще пару секунд, я стал закрывать дверь. Тут до Мокрицы, наконец, дошел смысл моих слов, и она выдала очередную порцию своих мыслей.

– Да я это… хотела колес взять пару у Митьки, – быстро пробормотала она.

– Митяй сейчас сам как колесо, катается вон на диване. Так что зайди-ка попозже. Окей-оби?! – ответил ей я, захлопнув дверь перед самым ее носом. Оказавшись один, ну не считая, конечно, обдолбанного Митьку, я присел за кухонный стол и решил заварить себе чаю покрепче. И уже когда я сидел и прихлебывал практически настоящий чефир, в дверь опять позвонили, но по моим расчетам это уже должен был быть Тоха с моим костюмчиком. Открыв дверь, я и вправду увидел запыхавшегося Антона, державшего в руках целлофановый пакет с моей одеждой.

– Спасибо, друган, выручил, – улыбаясь, сказал я и, выхватив пакет из рук ошарашенного Тона, поспешил закрыть дверь. Видимо, он понял мое сегодняшнее состояние как нервы перед выпускным, так как не стал стучаться в дверь, требуя объяснений и тому подобное.

– Ну, вот и славненько! – подумалось мне. Недолго думая, я вытряхнул шелестящий пакет прямо на пол и стал смотреть, что же такое притащил мне Антонио. А в наличии у нас имелось: пиджак один, брюк с двумя штанинами тоже один, рубашка, галстук и пара туфель, в общем, набор «юного выпускника». Скинув рядом одежду, бывшую на мне, я стал быстро-быстро напяливать на себя торжественные шмотки. Наконец, справившись с этой нелегкой задачей, я поспешил к зеркалу.

– Ну что ж, довольно неплохо, только причесаться надо, – подумал я и тут же проредил волосы своей пятерней. – Просто мачо какой-то! – подбодрил я себя и, сунув в карман так и не завязанный галстук, побежал к входной двери, ведь до начала выпускного оставалось всего лишь двадцать минут.

Выбежав из подъезда, я сразу направил свои стопы в сторону небольшого ресторанчика, где наш «гениальный» директор задумал провести сегодняшнюю супертусовку. Подбегая к парадному входу, я уже издалека заметил огромную толпу пап, мам и, собственно, выпускников, виновников торжества.

– А вот и Самойлов. Как всегда вовремя! – громко, чтобы все услышали, произнесла наша классная. Ух! Как я рад, что уже окончил школу, а то еще годик с этой мымрой – точно бы с катушек слетел. А тем временем торжественная процессия выпускников тронулась и стала медленно продвигаться к входу в ресторан. Я поспешил пристроиться к своему классу.

Внутри кафешки оказалось не так уж и плохо. Кругом были зеркала, а с потолка свисала покрытая паутиной, но все еще ярко светящая люстра перестроечных времен. А когда мы зашли в обеденный зал, то мне показалось, что мы все не зря скидывались. Столы не то чтобы ломились, но были вполне прилично накрыты, да и еда была на уровне, вот только с выпивкой директор, как обычно, подкачал. Всего лишь пару десятков бутылок шампанского, несколько бутылей вина – вот и все градусное. Так что придется, наверное, обходиться своими запасами. А я был уверен, что наши пацаны по-любому взяли каждый минимум по бутылке в лицо. Ну, вот и начало праздника не за горами. Кто-то начал рассаживать всех за столы, а на небольшой сценке посредине кафе уже взгромоздился наш несравненный директор, видимо, готовясь произнести напутственную речь перед грядущей пьянкой. Как я и предполагал, вскоре все уселись на свои места, и Алек Васильевич разразился приветственными словами о том, как хорошо, что все мы здесь собрались и тому подобная лабуда. Вскоре ему, правда, самому наскучило говорить, и он, наконец-то, замолчал и уселся на свое место. Ну, вот и началось. Вокруг раздалось жизнерадостное чавканье и бульканье вливаемых в глотки выпускников высокоградусных напитков. Первая часть торжества начиналась замечательно. Вскоре уже изрядно поддатые юноши и девушки потянулись к танцполу, дабы показать искусство пьяного танца во всей его красе. Звучала замечательная музыка самых различных направлений – от всеми любимой попсы до самых модных и зажигательных ди-джеев, типа Аллигатор и Бобо. Так что народ не скучал, девчонки вертели попами, а парни двигали руками в ритме бокса, в общем, все были счастливы. Я же, постояв немного у танцующей толпы, решил немного освежиться и направился в сторону туалета. По дороге моему взору представились такие замечательные картины, как облеванный парнишка, лежащий ничком у стены, пускающие по кругу сигарету, раскрашенные, словно куклы, девчонки из параллельного класса. Вежливо поинтересовавшись, нет ли у них лишней сигаретки и получив в ответ пренебрежительное дерганье головой, видимо, означавшее, что курить нет, я направил свои стопы дальше. Вот, наконец, и приоткрытая дверь туалета, из-за которой доносилось жизнерадостное ржание, и валили клубы дыма. Войдя, я сразу увидел, что здесь происходит что-то необычное. Через пару секунд я, правда, понял, чем вызвано такое оживление. В одной из кабинок туалета какой-то парень вовсю работал над слабо повизгивающей девчонкой. Судя по состоянию обоих, они слабо понимали, что сейчас происходит, поэтому их, наверное, не беспокоило, что за ними наблюдало около десяти человек. Время от времени кто-то из смотрящих бросал какую-нибудь идиотскую реплику, и все остальные начинали живо обсуждать, что произойдет быстрее: парень кончит или вырубится. Правда, были варианты и того, что парень блеванет, а потом кончит. Поняв, что на меня тут никто не обращает внимания, я направился в свободную кабинку. Оперевшись, на, как мне показалось, более или менее чистую стенку, я быстро достал из кармана оставшихся пару таблеток тарэна и, закинув их в рот, постарался проглотить. К сожалению, без воды это было сделать довольно проблематично, так что мне пришлось подойти к умывальнику, чтобы запить колеса. Совершая эти нехитрые действия, я заметил, что толпа, собравшаяся у занимающейся сексом парочки, куда-то исчезла, и только девичьи разорванные трусики и лужа блевни возле них напоминали о произошедшем. Ну и ладно, меньше народу – больше кислороду. Я гордо прошествовал к треснувшему умывальнику и, открыв кран, сделал пару глотков тепловатой воды с будоражащим привкусом хлорки. Почувствовав, как таблетки благополучно упали на дно желудка, я решил пройтись ко входу, чтобы немного подышать свежим воздухом. К счастью, на протяжении всего пути со мной не произошло никаких эксцессов. Так что через пару минут я уже стоял на ступеньках кафе и наблюдал, как компания парней методично избивала какого-то субъекта в зеленой рубашке. Правда, она уже была скорее коричневого-серого цвета, но носителя столь ярких цветов это уже не сильно волновало. Так как он лежал и лишь пытался иногда закрываться от ударов, направленных в лицо. Но вот, наконец, парням, похоже, надоело столь увлекательное занятие, и они подошли ко мне попросить сигарету. Решив не отказывать таким прекрасным ребятам, я с радостью на лице и проклятьем в душе отдал им всю пачку. Я же, отойдя немного в сторонку, принялся досмаливать свой уже почти окурок. Парни принялись живо обсуждать результаты своей нелегкой работы. Видимо, в их словарном запасе было немного слов, так как они часто вставляли однотипные выражения: «бля», «блин», «короче» и много других интересных слов. Но вот они стали кровожадно посматривать в мою сторону, и я предпочел поспешно ретироваться, дабы не давать им лишний повод для домогательств к моей особе.

Зайдя в главный зал, я продолжил заниматься уничтожением оставшихся на столах спиртных напитков. И через некоторое время почувствовал, как у меня подкашиваются ноги, и начинает хотеться петь и танцевать. Решив не препятствовать столь приятным желаниям, я вскочил на первый попавшийся стол и принялся плясать, подпевая самому себе. Мне казалось, что это у меня получается просто прелестно и все в восторге от моих танцев и пения. Но, видимо, среди поклонников были и завистники, так как кто-то нагло схватил меня за ногу и резко дернул. Не сумев удержать равновесие, я шлепнулся прямо на остатки оливье, наверное, они помогли смягчить мое падение, так как боли я почти не почувствовал. Тем временем меня подхватили в крепкие объятья и куда-то понесли. С трудом соображая, что со мной делают, я, тем не менее, пытался запомнить путь обратно в главный зал. Правда, это было довольно проблематично, ведь несли меня лицом вверх, и я видел только потолок и крепкие плечи моих носильщиков. Но вот, похоже, и моя конечная остановка. Раздался скрип открывающейся двери, и я ощутил дующий в лицо свежий ветер. А затем приятное чувство полета и резкая боль в затылке при приземлении. Не ожидая столь резкой перемены положения тела, мой мозг, похоже, отдал команду на общее отключение организма, в общем, я вырубился.

Очнулся я от холода, мое тело покрылось мелкими мурашками от резких порывов ледяного ветра. Решив, что уже достаточно належался, я попытался поднять свое туловище на пару сантиметров. Но, к сожалению, гравитация оказалась сильнее меня, и я опять врезался лицом в свои же руки. Это немного протрезвило меня и помогло собраться с силами. Еще пару попыток – и я стою на ногах, правда, покачиваясь, но и то дело. Успокоив вибрации своего организма, я огляделся по сторонам. Оказалось, что я стою на крыше. Похоже, меня вынесли на крышу кафе, чтобы я не буянил, хотя, что я такое страшное сделал, в упор не помню.

– Но что-то холодновато здесь стоять, надо бы вниз спуститься, – с этими мыслями я подошел к двери, ведущей на чердак, и взялся за ручку. Твою…! Ручка не повернулась ни на градус, похоже, я был заперт. Ну что ж, остается только ждать утра, чтобы с улицы кто-то обратил внимание на мои крики. Решив осмотреть свою вынужденную тюрьму, я медленным шагом направился к противоположному краю крыши. Каково же было мое удивление, когда я заметил, что на краю карниза стоит какой-то человек.

– Ну вот, будет с кем поговорить, – подумалось мне. Подойдя почти вплотную, я негромко окликнул незнакомца. Он вздрогнул и быстро повернулся ко мне. Ох, блин! Да это Гагарин! Он-то что тут делает?! Но не успел я спросить его об этом, как он, почти крича, произнес: «Не подходи ближе – я прыгну!». Вот псих! Да, я, как всегда, попадаю в самые замечательные ситуации.

– Да стой ты! Я и не подхожу! Вот видишь, на месте стою, – быстро сказал я.

– Вот и стой! На звезды смотри! – крикнул он мне.

– Вот, блин. Ненормальный! И я еще вляпался, сейчас прыгнет, а я потом окажусь виноватым. Надо хоть попробовать его отговорить, – мигом пролетело у меня в голове.

– Слушай, а чего тебе захотелось именно на краю крыши за звездами наблюдать? – попытался я завязать разговор.

– Не твое дело! – оборвал он меня.

Повисла напряженная пауза. Я чувствовал, что если непременно что-нибудь не ляпну, то он сделает шаг.

– Да не думай ты о ней. Все через это проходят, – проговорил я, даже не понимая, что сказал.

– Да ты не понимаешь, она есть у всех, только разная. Бывает, что у человека их даже несколько, но все равно есть одна, главная, – ответил он мне. Похоже, получилось. Он хоть стал обращать на меня внимание.

– Да у меня тоже были косяки с телками, но эту самую, одну единственную, я пока не встретил. Ты не переживай, все забудется. Найдешь себе другую, – поддерживая разговор, продолжил я.

– Ты что, о девушках говоришь?! – почти проорал он, разворачиваясь ко мне.

Я почувствовал, что сказал что-то не то. Надо было исправлять ситуацию, и я опять попробовал нащупать нужные слова.

– А ты разве не из-за девушки здесь стоишь? – почти шепотом сказал я, боясь нарушить его шаткое равновесие даже звуком своего голоса.

– Идиот! Это только в средних веках за женский пол героически погибали. Я стою из-за самой огромной ценности в жизни любого человека.

– И что же эта за ценность такая? – продолжал я его раскручивать на откровенность.

– Ее величество Мечта! Ради нее стоит жить, стоит к ней стремиться и преодолевать все трудности для ее исполнения, – торжественно произнес он.

– А что такое случилось, что ты оказался стоящим на крыше и готовым прыгнуть вниз? – сильно рискуя, сказал я.

– Я понял, что моя мечта недостижима, и мне никогда ее не исполнить. Так зачем жить без цели. Даже эти уроды, что били меня на улице, у них тоже есть свои мечты. Пусть маленькие и низкие: напиться там, или трахнуть какую-нибудь телку, но все же мечты, и они верят в них. Я столько боли испытал физической и духовной в борьбе за свою мечту. И тут оказывается, что у меня врожденный порок сердца, и я никогда не смогу быть там, – он дернул головой в направлении ярко сверкавших звезд.

– Так ты хочешь в космос полететь, – догадался я. – Вот, наверное, почему его Гагариным прозвали, – пришло мне на ум.

– Ты говоришь слишком просто об этом. Я хочу не просто побывать за пределами атмосферы, мое стремление быть одновременно всем и ничем. Почувствовать то, что чувствовал Бог, когда творил этот мир. И еще многое, что просто невозможно описать словами, – грустно склоняя подбородок к груди, сказал он.

– Но постой, можно поступить в аэрокосмическое училище и попробовать стать пилотом, а потом и космонавтом, – попытался приободрить я его.

– Ты что, не понял, у меня врожденный порок сердца. Я никогда не смогу подняться выше двух тысяч метров над землей. Так что моя мечта убита выстрелом в голову. А жить рядом с этими уродами, слушать их насмешки и оскорбления – это выше моих сил, – его глаза подернулись влагой, когда он говорил эти слова.

– Но постой, придумай себе другую мечту, – быстро сказал я, осознавая, какую чушь несу. Но лишь бы он не спрыгнул.

– Нет другой мечты! Как ты сказал, та самая, единственная, – тихо произнес он и сделал шаг вперед…

И вот только ветер и все так же ярко сверкающие на небе звезды. Внизу раздавались истеричные крики. Собиралась толпа, но никто не знал, что Гагарин погиб за мечту. Тогда я подумал, а есть ли у меня мечта всей жизни… Мечта, за которую не страшно умереть. И я понял, что нет. Так нужен ли я самому себе?! Подойдя к краю крыши, я посмотрел вниз, а потом вверх и сделал всего лишь один шаг… Шаг к мечте.