Текст книги "Корса. Дорогой вора"

– Жаль, что единственная наша опора в этом регионе – этот старый извращенец… – Агуэда презрительно скривила губы и покачала головой.

– Тем не менее, Агуэда, на юге не та ситуация, чтобы разбрасываться союзниками. Ты это понимаешь даже лучше меня.

– Понимаю, Адан, еще как понимаю, за столько лет этой демоновой политики. – Женщина опять села в кресло. – Передай все данные по югу моему сыну. Правитель должен иметь точную информацию перед тем, как отправить делегации на юг. Что требуется от меня как от главы круга?

– Необходимо собрать большой совет. В Монаре, во всех трех княжествах, мы потеряли наши разведывательные сети, и что-то мне подсказывает, что дело не обошлось без предательства. Также все сложнее становится работать на Утонувшем Скорпионе. На этом архипелаге идет непонятная суета, но получить точную информацию пока не удается. Все доклады к вечеру тебе передаст мой ученик.

– Хорошо, завтра я свяжусь с главами и объявлю сбор. – Женщина задумчиво посмотрела в окно, потом перевела внимательный взгляд на магистра. – Ты плохо выглядишь, Адан, твой проект «Меч Спящего» добьет тебя. Для Тоара это ничем хорошим не закончилось.

– Спасибо за беспокойство, Агуэда, – грустно улыбнулся магистр, – но остановить уже ничего нельзя. Мы учли все недочеты Тоара, но, как оказалось, кое-что все же пропустили. Слишком большие объемы силы и информации. Даже подготовленное тело их с трудом выдерживает, но мы работаем над этим. А знаешь, что самое смешное? – Магистр сел в соседнее кресло и тихо рассмеялся. – Мы уже десять лет пытаемся отсечь побочные линии, по которым уходит энергия и которые не дают получить полный контроль, но, как оказывается, если бы не они, у нас просто не было бы времени исправить ситуацию. Нагрузка была бы слишком велика.

– Мне это не нравится Адан, это очень опасно.

– Ничего уже не изменить, – на губах магистра появилась горькая усмешка, – орты давно готовились к реваншу, и мы должны быть готовы. Любой ценой готовы. Моя жизнь – это малая плата.

Глава 5
Полукровка

Максим

– Саран сент ин харун! Эвари аника сант! – надрывался лавочник, торгующий рыбой, в попытке привлечь покупателей.

Рынок бурлил. Между торговыми рядами бродили разномастно одетые люди. Надрывали глотку на разные лады продавцы, стоящие за прилавками с товарами. Грузчики что-то укладывали на телеги, а потом эти телеги уезжали в неизвестном для меня направлении. Я же стоял, возвышаясь над бурлящей людской массой, прислонившись к столбу, вкопанному рядом с парковкой для лошадей… гм, то есть коновязью, и следил за жизнью аборигенов, ловя на себе неприязненные взгляды недалеко стоящих парней, работающих на этой коновязи, – местных коллег земных парковщиков и сторожей автостоянок. Снующие мимо люди одарить радушием также не спешили.

Проходящая в паре шагов женщина лет сорока, с корзиной в руках, осмотрела меня с ног до головы и, презрительно пробурчав что-то под нос, пошла своей дорогой. Близился полдень…

Оделся я по местной моде, скинув свою прежнюю одежду в мешок с кусками заранее обжаренной тыквы и засунув нож за голенище – так же, как и у покойника, которому он раньше принадлежал, – и двинулся к городу, с четким планом действий: влиться в толпу и прикинуться ветошью, не отсвечивая, то есть не привлекать внимания. Тело от волнения пробивала мелкая дрожь.

Солнце грело мягкими утренними лучами. Бодрым шагом спустившись с холма, я ступил на пыльную дорогу, ведущую к воротам. Впереди ехала большая повозка, затянутая грязно-белым тентом. Поравнявшись со стариком, ведущим невысокого, нагруженного тюками осла под уздцы, я приветливо улыбнулся. Дед нервно сглотнул. Быстро оглянувшись, он снова покосился на меня и потащил упирающегося осла на другую сторону дороги.

«Мило», – пронеслось в голове.

Играющая с веселыми криками ребятня на обочине дороги, видимо живущая в пригороде, обратив на меня внимание, загалдела еще сильнее, недвусмысленно показывая пальцами в мою сторону. Сделав вид, что ничего не заметил, я пошел дальше. Нездоровая реакция населения начала нервировать. Ребятня же какое-то время брела за мной, что-то постоянно крича.

Вскоре им это надоело, и они отстали, я же обогнал деда. Плотность трафика на дороге по мере приближения к воротам увеличивалась. Стараясь не пялиться, я украдкой рассматривал спешащих людей. Окружающие же не страдали моими предрассудками о вежливости и смотрели словно на экспонат кунсткамеры. Надежды на то, что мой внешний вид не будет выделяться, не оправдались. Сложно слиться с толпой, когда твой рост метр восемьдесят пять и шевелюра светлая, а окружающие люди в подавляющем большинстве шатены со средним ростом метр шестьдесят – шестьдесят пять.

Одеты идущие рядом граждане были крайне разнообразно. Похоже, здесь собрались не только жители местного пригорода, но также путешественники всех мастей. Поправив шапку, я прибавил ход и поравнялся с повозкой.

Взгляд упал на запряженных в нее лошадей. Невольно вырвался удивленный присвист. Лошади… Нет, не лошади. Скорее быки, напоминающие плод любви между яком и конем-тяжеловесом, с меланхоличным видом тянули повозку. Взглянув на возничего, то и дело лениво охаживающего животных плеткой по бокам, я, запнувшись, сбился с шага.

На козлах сидел человек… или не человек… или все-таки человек…

Окружающий бред заиграл новыми красками. Мужик, держащий вожжи, заметив мой интерес, ответил взаимностью и стал разглядывать меня. Не поворачивая головы, он крикнул что-то внутрь кузова, накрытого тентом. Через мгновение наружу показались две таких же рогатых головы!

Возничий указал в мою сторону пальцем, после чего новые персонажи также уставились на меня с кривыми усмешками.

Выглядели все трое колоритно. Широкие коренастые фигуры. Бритые черепа украшали татуировки. Из растительности остались только пышные рыжие бакенбарды, сливающиеся с усами, свисающими ниже подбородка. Лбы у всех троих украшали рога толщиной в два больших пальца, выдававшиеся почти на пять сантиметров.

Поборов ступор и с трудом отведя взгляд от низкорослых сородичей Хеллбоя, я возобновил движение. Один из странной тройки что-то мне крикнул на местном наречии. Повернувшись к нему и показав полный набор зубов в дружелюбной улыбке, развел руками, давая понять, что не понимаю, после чего прибавил шаг. Ссориться с этими троими, после того как заметил у возничего короткую шипастую булаву, желания не было.

Пригород практически кончился, и я оказался недалеко от ворот. Толпа разделилась на два потока. В одном находились повозки и телеги, в другом – люди, путешествующие налегке. Недолго думая я присоединился ко второму потоку.

Во мне бурлила дикая смесь эмоций. Все силы тратились на то, чтобы оставить лицо бесстрастно спокойным. То и дело я ловил на себе напряженные или презрительные взгляды. Ситуация начинала напрягать.

Медленно подходя все ближе к воротам и стараясь не обращать внимания на нездоровую реакцию толпы, я наконец-то смог увидеть процесс работы местного КПП.

Стражники одеты в кольчуги, поверх которых синие накидки с белой полосой по центру и изображением вставшей на дыбы лошади напротив сердца, вооружены короткими мечами в поясных ножнах. С одинаковым выражением лиц, свойственным людям, выполняющим монотонную, давно надоевшую работу, они проводили осмотр повозок. Какой-то чиновник, стоящий тут же за небольшой конторкой, описывал товары, ловко орудуя пером, то и дело обмакивая его в чернильницу, делая записи в толстой книге и осматривая, судя по всему, особо подозрительные вещи, которые ему подносили на проверку стражники. После того как опись завершалась, въезжающий отсчитывал монеты и проезжал в город.

Соседнюю очередь, в которой стоял я, также проверяли два стражника и писец, записывающий что-то в книгу после нескольких заданных вопросов и предъявленного ему документа, имеющего вид куска кожи с какими-то надписями, разглядеть которые с такого расстояния не удавалось; правда, предъявляли такой не все. Беспокоясь о том, что за вход будут взимать деньги (после прочтения кучи книг, в которых так или иначе действие шло в Средние века), я с облегчением вздохнул. Денег с людей, входящих без товаров, не брали. Зато начало беспокоить отсутствие местного паспорта, но, взглянув на бедно одетого старика с посохом в руке, который не предъявлял документы, но все-таки вошел, немного успокоился.

– Сальян нара миск? – задал мне вопрос чиновник, поднимая усталый взгляд от книги. Посмотрев внимательно в мое лицо, которому я постарался придать максимально глупое выражение, и осмотрев одежду, он брезгливо хмыкнул.

Реакция в очередной раз удивила. На старика, одетого не намного лучше меня, он так не реагировал. Я внутренне напрягся от такого предвзятого отношения, но взял себя в руки.

– Сальян нара миск? – повторил чиновник, а двое стражников в это время взялись за рукояти мечей, не сводя с меня настороженных взглядов.

Изобразив на лице самую дружелюбную и глупую улыбку, на которую был способен, и про себя приговаривая: «Улыбайся, Макс, люди любят идиотов…» – я вытянул руку и показал на проход в город.

– Мм!.. – Лучше пусть принимают за блаженного. Иностранец, не знающий ни одного слова на местном наречии, будет вызывать больше вопросов, особенно когда поймут, что говорит он на языке, который не понимает ни один местный полиглот.

Через мгновение стража расслабилась и, посмеиваясь, стала что-то обсуждать. Судя по тому, что в это время они поглядывали на меня, создавалось впечатление, что обсуждали мою персону. Взгляд чиновника стал менее злым, но брезгливое выражение лица не поменялось. Что-то записав в книгу, он махнул рукой. Приняв этот жест за «Проходи!» и почувствовав, как расслабилась моя пятая точка, я, не убирая с лица глупого выражения, зашел в город и двинулся по центральной улице. Стражники сзади весело посмеивались.

Город, прямо скажем, не поражал воображение, что не слишком удивительно. Современный человек привык к более фееричным зрелищам, чем кварталы с одно– или двухэтажными каменными и – в редких случаях – деревянными зданиями. Вокруг ощутимо попахивало фекалиями и помоями. Запах доносился из выгребных ям, тянувшихся вдоль дороги. Мимо сновали люди, спешащие по своим делам. Немного зазевавшись, разглядывая дивный новый мир, я не услышал приближающийся шум и поплатился за это.

– Варра каса форс! – раздался злобный рык за спиной, а в следующее мгновение правое плечо вспыхнуло болью.

Я отскочил в сторону. Мимо проехала повозка с товарами, закрытыми рогожей, а возница, не останавливаясь и больше не обращая на меня внимания, охаживал плетью бок лошади.

– Гнида… – процедил я сквозь зубы, потирая плечо, по которому прошлась плеть. – Добро пожаловать в феодализм, Макс.

Помассировав пострадавшее место, я еще раз выругался и двинулся дальше, в этот раз более внимательно следя за дорогой. Есть и плюсы. Лучше уж плеть, чем нож…

Пройдя бедные кварталы, я миновал очередные ворота, разграничивающие внутреннее пространство города. Возле них стоял скучающий наряд стражи. За воротами располагались более чистые и ухоженные кварталы. Останавливать меня никто не стал; проводив мою персону неприязненным взглядом, стража продолжила нести службу.

Этот квартал радовал больше, чем расположенные рядом с первыми воротами. Все сточные канавы были более глубокими и закрыты каменными плитами, и судя по журчанию, доносившемуся из-за редких решеток, от которых поднимался неприятный запах, все нечистоты выносились потоками воды куда-то за черту города. Крупные плоские камни мостовой, расположенные как попало, сменились аккуратной брусчаткой. Часто встречались участки зеленых насаждений. У большинства домов был маленький сад на заднем дворе, но больше всего начинали удивлять стекла, вставленные в окна. Стекло было прозрачным и однородным, что совершенно не клеилось с моими представлениями о развитии техники в Средние века, которые царили вокруг. Забавный факт надолго в сознании не задержался, отложившись где-то в глубине, а мозг продолжил анализировать окружающий мир.

По первым впечатлениям, в городе жило тридцать – сорок тысяч населения. Если сравнивать со средневековыми городами на Земле, то это настоящий мегаполис. По улицам сновали люди. Игнорируя взгляды прохожих и стараясь составить более целостную картину жизни обитающих здесь людей, я размышлял о своих перспективах.

Первая перспектива, которая вырисовывалась, это получить перо под ребра в ближайшей подворотне. Так что в бедные кварталы лучше не соваться, да и вообще не особо шляться по улицам после наступления темноты. Район портов тоже, по идее, должен быть более опасен, чем центральные. Короче, до наступления ночи нужно найти какой-то угол, в который можно будет забиться и спокойно переночевать.

Также в полный рост вставала проблема денег. Как я уже успел убедиться, они тут есть. Местное общество, насколько можно судить, уже давно миновало эпоху первобытного коммунизма, и главным инструментом товарно-денежных отношений являлись деньги. Свой провиант, две запеченные тыквы и небольшой запас уже приготовленных улиток, я смогу растянуть не более чем на два, максимум три дня. Значит, нужно найти работу. Вспоминая про методы казни в Средние века, пробовать себя в качестве карманника совершенно не хотелось. Да и сложно лазить по карманам людей, когда ты настолько выделяешься в толпе. Но как искать работу в средневековом городе неизвестной планеты, не то что не понимая жизни местного общества, но даже не зная языка, хотя бы на базовом уровне, представления не было совершенно.

Побродив по городу и так и не попав в центральные богатые кварталы, куда меня не пустила стража, в довольно невежливой форме отправив назад при попытке пройти очередные ворота, я к полудню вышел на рынок.

Похоже, все рынки во всех мирах одинаковы. Вокруг царил шум толпы. Между торговыми рядами бродили разномастно одетые люди. На разные лады надрывали глотки продавцы, стоящие за прилавками с товарами. Идя между рядами, я разглядывал ассортимент, глотая слюну. Нормальной еды мой желудок не видел уже давно.

Большинство торговцев меня игнорировали, да и не мудрено: на платежеспособного клиента я был совершенно не похож, особенно одеждой, которая явно была тесновата и кое-как заштопана во множестве мест. Довершало картину исхудавшее небритое лицо, несущее на себе следы измождения.

Проходящий мимо торговец, на лотке которого была какая-то выпечка, громко крича, привлекал внимание к своему товару. Мимолетно весело улыбнувшись, я подумал, что с моими познаниями местного языка он с таким же успехом мог бы обкладывать всех матом, различия я бы вряд ли заметил.

– Хая! Сарка рой! – раздался рядом возмущенный крик.

Отвлекшись на свои размышления, я даже не заметил, как сбил с ног девушку, несущую в руках корзину с покупками, валяющимися теперь на брусчатке рядом с упавшей шатенкой.

– Извини… мм… – еле успел скорректировать слова извинения, что вырвались на автомате, в мычание, дабы не выбиваться из выбранного образа блаженного, и наклонился к девушке, чтобы помочь ей подняться.

Довольно высокая, по местным меркам, шатенка со слегка вьющимися волосами, заплетенными в толстую косу, и красивым лицом, подняла на меня взгляд больших зеленых глаз. Сначала в них промелькнуло удивление, потом появился легкий испуг. Улыбнувшись, чтобы успокоить ее, помог подняться, после чего, подобрав корзину, начал собирать разбросанное по брусчатке содержимое.

Удивление красотки быстро прошло, как, в общем, и испуг, и она, отряхнув свое коричневое платье, выгодно подчеркивающее привлекательную фигуру, присоединилась ко мне, что-то затараторив на местном языке. Судя по интонациям, сначала шли обвинительные речи, а потом вопросительные. Я же в ответ просто улыбался и разводил руками. Мычать в ответ симпатичной девушке не хотелось совершенно, но и на кофе пригласить я ее не мог. Как минимум по трем причинам: незнание языка, отсутствие в карманах денег и в принципе понимания, есть ли тут кофе и кофейни.

– Мараграс! Сафо сарка миен?! – нарушила нашу неловкую пародию на интимную беседу женщина лет сорока.

В руках она несла большую корзину, набитую продуктами. Опасливо посматривая на мою небритую, отощавшую физиономию, она продолжила что-то кричать девушке.

Шатенка обернулась и начала что-то горячо отвечать. Женщина же, похоже взявшая на себя роль наседки, отвечала ей, недвусмысленно показывая на меня пальцем. С сожалением признав, что на этом празднике жизни я совершенно лишний и привлечение внимания к моей и так выделяющейся персоне на пользу не пойдет, я, подобрав последние четыре яблока и подойдя к девушке, стоящей рядом со своей «надзирательницей», кинул их ей в корзину, но через секунду, хитро подмигнув зеленоглазой, выхватил одно из яблок. Отсалютовав двумя пальцами от виска, развернулся к ним спиной и бодрым шагом двинулся вдоль рядов, на ходу вгрызаясь в сочный плод. Из-за спины раздался возмущенный крик наседки и смех зеленоглазой. Я лишь помахал в ответ, не оборачиваясь, надкушенным яблоком и, усмехнувшись, прибавил шаг.

Эта встреча меня развеселила и отогнала прочь, впервые за последнее время, все размышления о своем будущем в этом мире, о родном мире и о перспективах возвращения домой. Все-таки здесь есть красивые девушки, а значит, этот мир не так уж и плох.

Сделав небольшой круг по рынку, находясь до сих пор в приподнятом настроении, я вернулся к началу и, прислонившись к столбу у коновязи, где прибывшие на четвероногих средствах передвижения покупатели могли их оставить, перед тем как пойти по торговым рядам, стал следить за происходящим, пытаясь установить соотношение цен: местных денег и товаров, стараясь хоть в чем-то наконец разобраться. Простояв так почти два часа и почувствовав разыгравшийся голод от витающих вокруг запахов еды, я двинулся прочь. От яблока, которое я подрезал у зеленоглазой, в желудке не осталось и следа, а здесь мне не светит ни найти работы, ни купить что-то поесть, за неимением местной валюты.

Немного прогулявшись, я зашел в небольшой парк, сел на первую попавшуюся лавочку, развязал мешок и, достав кусок поджаренной на костре тыквы, впился в него зубами. Проходивший мимо мужик, увидев это, что-то презрительно сказал, глумливо улыбаясь.

– Укуси меня, – произнеся ему вслед свое пожелание, я с жадностью отхватил еще один кусок.

Это беспричинные презрение и злоба, смешанная с удивлением, начинали бесить. Особенно учитывая, что на других нищих такой реакции не было. Больше всего злило то, что причин я не понимал. Весь день ходил и, как идиот, всем улыбался, а в ответ две реакции: либо презрение, либо смешанная со страхом злоба. Черт, это жутко бесило.

Реакция не новая, в своем мире с ней тоже приходилось сталкиваться. Обычно я относился к этому с иронией. По большому счету, мне всегда было плевать на мнение малознакомых людей, и объяснять им те или иные свои действия нужным не считал, но всегда понимал причину реакции. Сейчас же она меня ставила в тупик. Злили не эмоции, вызванные моей персоной, а непонимание причин.

«Ладно, – я проводил взглядом очередного прохожего, – за неимением лучшего объяснения будем считать, что у них тут поголовно комплекс Наполеона распространен».

Доев кусок тыквы и кое-как приглушив голод, пошел в направлении портовых кварталов. Там я еще не был.

Порт встретил меня суетой. Вокруг сновали люди, разгружая и загружая корабли. Пришвартовывали свои небольшие лодки рыбаки, которые рано утром, еще до рассвета, выходили на рыбалку, а сейчас возвращались с уловом. Ходили несколько нарядов стражи, выделяясь синими пятнами из общей серой массы. Недалеко от пирсов стояли и сидели мужчины, одетые в какое-то тряпье. Изредка к ним подходили люди, после чего несколько голодранцев уходили с ними к ближайшему кораблю или лодке, и занимались разгрузкой-погрузкой.

Еще раз осмотревшись вокруг, я двинулся к поденщикам и присел немного в отдалении от рабочих на пустую, грубо плетенную корзину, в которой зияло несколько дыр, перевернув ее вверх дном. Люди бросали на меня неприветливые взгляды. Кто-то даже что-то крикнул, но, не увидев никакой реакции с моей стороны, быстро потерял интерес. Я же наблюдал, как с корабля, пришвартованного неподалеку, спускаются две высокие фигуры. Рот удивленно приоткрылся. Чувство реальности опять начало ускользать. Картина мира, в которую я с трудом впихнул местные лица рогатой национальности, вновь начала трещать по швам.

С корабля спустились трое, насколько я мог судить – мужчин, ростом метр семьдесят – семьдесят пять. Кожа была иссиня-черной. Черные же волосы, заплетенные в тугие косы, открывали острые кончики ушей, тянувшиеся к затылку. В лицах с резкими чертами, приплюснутыми носами проявлялось что-то звериное. Один из них засмеялся, и я слегка передернул плечами. Развитые резцы, которые он, оскалившись, выставил на всеобщее обозрение, больше напоминали клыки хищника, чем зубы человека.

Тройка быстрым шагом прошла мимо поденщиков, о чем-то увлеченно переговариваясь на языке, заметно отличающемся от местного наречия, и скрылась, свернув в небольшую улочку. Я же продолжал сидеть с открытым ртом, пытаясь собрать заново развалившееся представление об этом мире. Что будет дальше? Рыжие рогачи тут есть. Неправильные клыкастые негры – тоже. Дальше будут зеленокожие гоблины? Или эльфы? Я судорожно вздохнул. Маразм крепчает. Чем дальше, тем меньше я что-то понимаю в этом мире.

– Хэй, Корса, мали ран? – вырвал меня из пространных размышлений голос молодого парня, подошедшего к поденщикам и сейчас обратившегося ко мне.

Рядом с ним уже стояли три голодранца.

– Мм? – Я встал и вопросительно поднял бровь.

Парень внимательно взглянул мне в глаза, потом посмотрел на одежду и, хмыкнув, махнул рукой, зовя идти за собой. Выбранная тройка уже двинулась за ним. Не мешкая, подобрав свой вещмешок, я бодро зашагал за парнем.

Его реакция меня удивила: ни следа эмоций, которые уже стали мне привычными, не было.

Были только хитрый прищур глаз и саркастическая усмешка.

Аласт

Аласт быстрым шагом подошел к толпе поденщиков. Сегодня удалось раньше всех перехватить хорошего клиента, только что причалившего с грузом кож и мехов, и нуждавшегося в грузчиках. Быстро осмотрев присутствующих, он ткнул пальцем в трех поденщиков, которых часто нанимал, и остановился взглядом на светловолосом бугае. Парень сидел с ошарашенным выражением лица, смотря вслед уходящим асани.

– Что за новенький? – обратился Аласт к ближайшему оборванцу из выбранной тройки.

– Дык не знает никто. Сегодня прибился. Нелюдимый. Молчит, не отвечает, когда люди спрашивают. Одним словом, полукровка. – Поденщик дернул себя за жидкую бороденку и, сплюнув под ноги, скривился. – Удивляемся, что до сих пор ни на кого не кинулся. У этих выкидышей горных великанов, как люди грят, всегда беда с головой и злые сильно.

– Полукровка? – Губы Аласта растянулись в усмешке.

«Ну что взять с этой темноты. Тут, в восточных провинциях, и не видели никогда полукровок».

Парень родился и вырос на юге Кароссы в портовом городе Нарина. На границе, от которой город находился в неделе пути, между Кароссой и королевством Савента, были горы, в которых жили великаны, часто устраивающие набеги на близлежащие поселения в предгорьях.

После набегов оставались трупы и рождались полукровки, бывшие хоть и ниже, чем их чистокровные родственники, но обладавшие таким же агрессивным характером. В сочетании с низким интеллектом, бывшим особенностью полукровок, унаследованным от своих высоких предков, это делало из них опасных животных. Чаще всего их продавали в качестве гладиаторов в королевства юга или просто убивали.

Аласт внимательно осмотрел сидящего недалеко парня. Звероватых черт, присущих полукровкам, не было. Высокий лоб и светлая шевелюра выдавали в парне скорее северянина, чем выродка великанов.

«М-да, нужно же было так вымахать, – Аласт задумчиво почесал нос, – может, высокородный? Среди них это не редкость… хотя вряд ли, – парень еще раз придирчиво осмотрел бугая, – какого демона потомку высокородных ходить в обносках? По крайней мере полноправному, а бастарды редко вымахивают до таких же размеров».

– Хэй, Половина, работа нужна?

Реакция бугая оказалась забавной. Когда он повернулся к Аласту, с его лица сначала пропало ошарашенное выражение. Острый взгляд впился в обратившегося к нему парня, после чего, так же быстро, наползли улыбка и глуповатое выражение лица. Прежним остался только взгляд.

– Мм? – промычал здоровяк, вопросительно приподняв бровь.

Аласт усмехнулся. Такой цирк он видел впервые. Насколько нужно быть идиотом, чтобы притворяться полукровкой? Махнув парню рукой, он повернулся и пошел к кораблю заказчика. Загадки загадками, а работу нужно выполнить.

Максим

Проработали мы вчетвером до самого вечера. Сначала разгружали тюки с кожами с большого корабля, потом переключились на рыбачьи баркасы, из которых перегружали рыбу в повозки. Закончив с очередным кораблем, я сел, скрестив ноги, на землю, рядом с пирсом. Смахнув тыльной стороной ладони пот, поморщился от пропитавшего все и вся запаха рыбы. Устало вздохнув, поднял голову к небу. Солнце начинало клониться к закату.

– Корса, ванта тун, – ко мне подошел нанявший нас парень, которого, насколько я понял из разговоров, звали Аласт, и уронил рядом со мной небольшой шевелящийся мешок.

Похоже, премию в виде рыбы выдали каждому.

Я с кряхтением поднялся, подобрал мешок и вопросительно посмотрел на Аласта. Парень усмехнулся, после чего достал кошель с деньгами и отсчитал десять медных монет. На этот раз усмехнулся я и продолжил держать протянутой ладонь, в которую Аласт ссыпал монеты. Ведь парням, работавшим со мной, выдали по пятнадцать. Улыбка Аласта стала еще шире, и он добавил недостающие пять монет. Зажав деньги в кулаке, я благодарно кивнул и с чувством, что меня поимели, двинулся прочь.

Выданных монет, судя по моим наблюдениям на местном базаре, хватит на небольшую головку козьего сыра и, может быть, еще на пять-шесть лепешек. Негусто…

Усталой походкой я медленно переставлял ноги по брусчатке. Порт успел практически обезлюдеть. Поденщики, матросы и прочие местные обитатели спешили разбрестись по домам и кабакам. Мне же торопиться было некуда.

В голове меланхолично бродили мысли. Основной темой размышлений были две пересекающиеся темы. Как приготовить рыбу и где можно поспать. Не успел я отойти и на полсотни метров, как мои пространные размышления прервали два небритых мужика, преграждающих путь. Колоритная пара в тряпье, подобном тому, что сейчас надето на мне. Взглянув на них осмысленным взором, смог вспомнить, что их лица я уже сегодня видел, в толпе поденщиков.

– Сфаро рен! Канто ина санти ран! – разразился возмущенной речью щербатый тип с клочковатой бородой.

Я с грустью вздохнул про себя. Какого черта им от меня надо?

– Мм, – промычав в ответ и улыбнувшись пошире, я попытался пройти дальше, но они вновь заступили дорогу.

– Сфаро! Ран ломсу квита! – продолжил разоряться щербатый, строя злобную гримасу.

Уронив мешок с рыбой и поставив рядом другой, с пожитками, я убрал улыбку с лица и повел плечами, разгоняя в уставшем теле кровь. Все дело движется к драке. Поведение мужиков больше сомнений не вызывало. Бежать было некуда, да и смысла нет. Завтра я собирался снова прийти работать в порт. Других вариантов, чтобы добыть денег, пока не предвиделось, а значит, придется доказывать представителям местного пролетариата, что я имею право на работу и кусок, который они считают своим.

Криво усмехнувшись, я посмотрел на щербатого и вопросительно поднял бровь. Щербатый ответил мне такой же улыбкой, а через мгновение на голову обрушился сильный удар. Третий участник потасовки подошел незаметно сзади и пустил в ход дубинку. Охнув и пытаясь унять сноп искр, устроивших безумную пляску перед глазами, я развернулся к новому участнику и ударил прямым в голову. Мужик уронил дубинку и, потерявшись, сел на месте.

Закончить дело мне не дали. По голове нанесли новый удар, от которого я упал на землю. Деньги, до этого зажатые в кулаке, покатились по мощенной камнем площади с веселым звяканьем. Мужик, не участвовавший в драке, кинулся их собирать. Щербатый, не отвлекаясь на мелочи, продолжил орудовать дубинкой. Сильные удары, отражавшиеся в теле вспышками боли, обрушивались на спину, плечи и голову, которую я прикрыл руками, не имея никакой возможности подняться.

Вдруг откуда-то со стороны раздался злобный окрик, и удары прекратились. С трудом приподняв голову, я увидел приближающийся наряд стражи. Щербатый помог подняться первому нападавшему, до сих пор сидящему на земле, и кинулся вместе с ним прочь. Парень же, собиравший монеты, подхватил мешок с рыбой и попытался схватить второй с вещами, но я вовремя в него вцепился. Плюнув на добычу, которую не смог вырвать, он побежал вслед за своими подельниками.

Не в силах подняться, я продолжал лежать, все так же вцепившись в мешок. Один из подошедших стражников что-то спросил. Я не ответил. Второй, после недолгого ожидания, легонько пнул меня по спине. Издав стон, я с трудом принял сидячее положение, уставившись мутным взглядом перед собой. Один из стражников присел и помахал перед моим лицом ладонью, что-то спросив. Я машинально кивнул в ответ.

Стражники помогли мне подняться и, о чем-то разговаривая, пошли дальше. Я же стоял все на том же месте, пытаясь собраться с мыслями. День выдался совершенно неудачным. Посмотрев в сторону, куда убежали щербатый с компанией и скривившись, двинулся к берегу реки. С трудом спустившись по крутому склону рядом с пирсом, я положил мешок и умылся. Черт, прощать такое нельзя, иначе завтра все повторится по новой.

Сев рядом с тем местом, где умывался, я подтянул к себе мешок. Достав оттуда рубашку, которая была порвана уже до не подлежащего починке состояния, кинул ее рядом и вынул из-за голенища нож. Парой быстрых движений отделив рукава от остального тряпья, я вложил один в другой и завязал узлом с конца. Нужно прийти в себя и найти этих тварей. У них мои деньги… а главное, моя еда!

Нашарив рядом с собой пару увесистых камней, засунул их в рукав, после чего засыпал внутрь получившегося продолговатого мешка песок. Взвесил в руке будущее орудие труда и обороны, прикидывая тяжесть, удовлетворенно хмыкнул и сделал еще один узел, фиксируя наполнитель, после чего завязал узлы по всей длине матерчатой рукояти. Взмахнув импровизированным кистенем, признал его вполне годным и, отложив в сторону, лег, вытянувшись во весь рост на земле.