Текст книги "Смертельный заплыв. Детективная серия «Смерть на Кикладах»"

Смертельный заплыв
Детективная серия «Смерть на Кикладах»
Сергей Изуграфов

Трое смогут сохранить секрет, если двое из них – мертвы!

Каморра

© Сергей Изуграфов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

«В самом слове «остров» есть какая-то

магическая притягательная сила. Живя

на острове, теряешь связь с миром;

остров – это самостоятельный мир».

Агата Кристи, «Десять негритят».

Сверкающей на солнце гирляндой жемчужин неправильной формы и различного размера с северо-запада на юго-восток протянулись двести с лишним островов Кикладского архипелага, навсегда найдя свое место в бескрайней лазури теплого Эгейского моря.

Когда-то, сотни, а то и тысячи лет назад, когда и море-то еще не называли Эгейским, на многих из них жили люди, стояли храмы и святилища. Сегодня лишь десяток из этих островов обитаем.

Откуда взялись они посреди бескрайней морской глади? Есть много версий: научных и не очень. Да и кого интересует научный подход, когда, осмотрев с раннего утра уже с десяток достопримечательностей, включая местную каменоломню, откуда брали прекрасный белый мрамор для статуй самого Праксителя, археологический музей, наполненный амфорами и фигурками эпохи неолита, пещеру со сталактитами, где рос Зевс, и скалу на пляже, на которой – любой местный может подтвердить этот непреложный факт – сидела сама Афродита, – ты сомлел с непривычки от жары и хочешь только одного: оказаться под сенью виноградных лоз на террасе очередной гостеприимной таверны! Там присесть на удобный стул, выпустить наконец из рук нещадно потяжелевший фотоаппарат, выпить бокал белого вина или воды со льдом, отдышаться, обмахиваясь шляпой и утираясь платком, и поглазеть по сторонам! История, которой на Кикладах дышит каждый камень, может и подождать. Благо, всегда есть кому просветить туриста на этот счет!

Кто из островитян не знает старой легенды о том, как разгневанный Посейдон превратил слишком расшалившихся нимф, докучавших ему во время божественного отдыха своими легкомысленными песенками и танцами, в каменные острова? Любой грек на Кикладах расскажет любознательному туристу, как именно это было, щедро прибавив от себя такие подробности, что поневоле поверишь, что уж он-то сам при этом без сомнения присутствовал. А потом, оказавшись владельцем таверны, непременно пригласит в гости и укажет столик, с которого лучше всего видно то самое место, где это все и произошло в те самые незапамятные времена…

И плетеный стул, как правило, мягок и удобен, и домашнее белое вино, что подано на стол в запотевшем глиняном кувшине, приятно освежает и бодрит, и тень над головой от старого платана или густой заросли виноградных листьев дарит долгожданную прохладу сомлевшему туристу, а уж вид на бескрайнее море и в самом деле великолепен! И так ли уж важно именно здесь бушевал разгневанный Посейдон или на несколько миль дальше?

Скоро на столе незаметно появляется горячий хлеб из печи с золотистой хрустящей корочкой, блюдце с оливковой пастой и мисочка с холодными баклажанами, что гостеприимная хозяйка потушила в оливковом масле с чесноком и специями еще накануне с вечера и заботливо убрала до времени в прохладный погреб.

А затем, чтобы утолить раздразненный закусками аппетит, на столе возникнут уже и свежие овощи с фетакой, и картофельная запеканка со сладким перцем и фаршем из баранины, а чтобы окончательно привести туриста в восторг, – и сам печеный барашек, добрую порцию которого хозяин обязательно поставит перед гостем лично, щедрой рукой нальет вина из кувшина в бокал и похлопает дружески по плечу, чистосердечно пожелав: «Ямас!», мол: «За нас, за тебя, дорогой друг, будь здоров, счастлив, кушай хорошо и заходи почаще!»

Такой вот типичный, сомлевший на ярком солнце турист, облюбовавший типичную кикладскую таверну, с наслаждением потягивал из бокала вино, бегло пролистывая неоднократно уже изученный им во всех деталях «Путеводитель по Кикладским островам».

Миллионы туристов едут в Грецию каждый год насладиться греческим гостеприимством, а сами греки с материка едут на Киклады – самое красивое и живописное место во всей Греции. Их манят чистейшее прозрачное море с множеством тихих лагун и уютных бухт, широкие песчаные и галечные пляжи, протянувшиеся на многие километры, озера с родниковой водой и поросшие зеленью горы с таинственными пещерами, вкуснейшая национальная кухня с винами и сырами местного производства, рыбными и мясными деликатесами. Греки знают, куда ехать отдыхать! И каждый находит на Кикладах свое.

Молодежь стремится на раскрепощенный Миконос – жемчужину клубной жизни Греции – окунуться в шумные пляжные вечеринки и посетить знаменитые рестораны. Тысячи паломников со всего света едут погрузиться с головой в уединенную и тихую жизнь Тиноса, где находится известная церковь Девы Марии. Археологи и историки посещают необитаемый остров Делос, где по местным законам нельзя даже остаться на ночлег – в свое время здесь существовало древнее святилище Апполона и Артемиды, а потом – и Милос, тот самый, где когда-то была обнаружена Венера, ставшая позднее Милосской. Влюбленные пары спешат на Санторини – насладиться обманчивым спокойствием древнего вулкана и романтикой белоснежной «визитной карточки» Киклад, а затем и на Анафи – побродить, взявшись за руки, по экзотическим пальмовым пляжам с удивительными ландшафтами.

В самом же сердце Киклад лежат два острова, куда приезжают гости со всего земного шара. Лишь узкая полоса пролива разделяет их один от другого. Когда-то это был один клочок суши в водах Эгейского моря. Но с незапамятных времен землетрясение отделило от Пароса кусочек, названный позднее Антипаросом. Два острова разделяет пролив, протяженностью около полутора километров.

Этот-то пролив местные жители и туристы облюбовали в качестве дистанции для ежегодного морского марафона, шутка ли: почти морская миля в открытом море! Это надо отважиться, чтобы пересечь его. Но каждый год собирается почти триста смельчаков – мужчин и женщин, готовых бросить вызов морской стихии. А сколько приезжает туристов поглазеть на заплыв! Еще бы: в прошлом году, говорят, сам Том Хэнкс, купивший дом на Антипаросе, вместе с женой-гречанкой принял участие в заплыве! И проплыл неплохо – за каких-то сорок минут! Это в пятьдесят-то восемь лет! Говорят, что и Лайам Нисон отдыхает неподалеку, и даже, по слухам, сама Мадонна собирается купить здесь роскошную виллу, чтобы отдохнуть в покое от назойливых поклонников и вездесущих папарацци.

Турист наконец отложил истрепанный «Путеводитель» в сторону, решив продолжить обед.

Заплыв должен был начаться через полчаса и приезжий – полноватый мужчина средних лет, по всему – грек с материка, решил провести это время не сходя с места – тем более, что блюдо с ароматной бараниной дымилось перед ним во всей своей красе и великолепии, а кувшин с вином был еще наполовину полон. Мужчина достал из бездонных карманов своего мешковатого льняного пиджака очередной белоснежный платок, вытер им вспотевший лоб и блаженно улыбнулся.

Старший инспектор уголовной полиции Наксоса – острова, который находился в шести километрах от Пароса – Теодорос Антонидис наслаждался честно заработанным отпуском. Будучи по происхождению действительно греком с материка, переехавшим по делам службы два с половиной года назад на Наксос и ни разу не покидавший его за все это время, он решил объехать за три недели отпуска, что щедро выделило ему афинское начальство, все крупнейшие острова Кикладского архипелага, чтобы, как он сам говорил, "лично составить о них, наконец, подробное впечатление».

О «морском марафоне» с Пароса на Антипарос он узнал заранее и решил, что непременно должен в нем участвовать, но не в качестве пловца, упаси Боже – к стыду своему старший инспектор едва мог держаться на воде, а уж о том, чтобы проплыть добрую морскую милю, он и мечтать не мог – а в качестве зрителя и фотографа-любителя. Антонидис с гордостью взглянул на лежавший на столе рядом с раскрытым «Путеводителем по Кикладским островам» цифровой зеркальный аппарат Canon 60D – подарок главы Центрального Национального Бюро Интерпола Греческой Республики генерала Манна. Этот фотоаппарат входил в перечень оборудования, переданного в свое время Интерполом лаборатории полицейского участка Наксоса, – старший инспектор страшно гордился им и очень дорожил.

Неторопливо поедая нежное мясо, которое словно таяло во рту, запивая его прохладным вином и жмурясь от удовольствия, старший инспектор наблюдал с интересом за тем, как на набережной небольшого городка Пунто, откуда на Паросе стартовал заплыв, стал собираться народ – со своего места ему было все прекрасно видно: участники заплыва прибывали с группами поддержки из родственников и друзей, которые всячески подбадривали спортсменов, рассказывая им веселые истории об утонувших в прошлом году, – такая уж традиция – разражаясь громким смехом и хлопая участников по плечам. На самом деле, за много лет «морского марафона» не было ни одного несчастного случая: за этим бдительно следит местная служба спасения на водах, чьи катера уже качаются в бухте на волнах – вон они: три, четыре, даже пять катеров!

Спортсмены начали разминку, разогревая мышцы перед заплывом. Многие из них были одеты в специальные гидрокостюмы, защищавшие их от переохлаждения в морской воде. Организаторы заплыва установили на набережной несколько столов, за которыми сидели девушки, регистрировавшие участников. Подготовка к марафону была в самом разгаре: громко играла музыка, спортсмены по очереди подходили к столикам и отмечались в длинном списке участников.

Зрители постепенно заполняли набережную, щелкая затворами фотоаппаратов и весело переговариваясь. Стайка стройных и загорелых девушек в бикини – группа поддержки – высыпала на набережную и начала представление под музыку, изображая, видимо, тех самых нимф – проказливых дочерей Океана, не дававших спать Посейдону. Слава Богу, в этот раз их никто не превратил в камень: зрители дружно хлопали в ладоши и фотографировали юных красавиц.

Старший инспектор, невольно залюбовавшись молодыми «нимфами», тоже потянулся за фотоаппаратом: объектив был достаточно мощным, чтобы сделать хорошие снимки даже с того места, где он сидел, главное, чтобы никто не заслонил от него танцующих. Инспектор несколько раз щелкнул затвором аппарата, выстрелив, словно очередью, в режиме «спорт», и запустил «просмотр изображения» на большом экране фотоаппарата, прикрывая его рукой от солнца, чтобы лучше было видно.

И надо же такому случиться, как назло: в кадр влез какой-то небритый мужчина плотного телосложения в неопрятного вида плаще, по виду – итальянец, с суровым обветренным лицом, заслонив собой танцевавших «нимф» и «погубил» практически все кадры! Какое невезение! Антонидис философски вздохнул и собрался было уже стереть ненужные ему снимки, как тут раздались громкие аплодисменты, зазвучали фанфары, и спортсмены вышли на старт.

Старший инспектор быстро поднялся со своего места, подошел ближе к парапету, что отделял террасу таверны от пляжа, и отвел душу, засняв во всех подробностях старт «морского марафона». Под громкую музыку, подбадривающие крики и аплодисменты спортсмены друг за другом бросались в воду, вспенив ее совершенно, и, постепенно, сопровождаемые катерами спасателей, растягивались в воде длинной цепочкой, уходившей в сторону соседнего острова. Марафон начался!

Инспектор Антонидис, увлеченный фотосъемкой, не заметил, как тот самый небритый «итальянец», убедившись в чем-то, набрал номер на своем мобильном телефоне и, коротко отчитавшись перед кем-то, резко повернулся спиной к старту заплыва, словно «морской марафон» более совершенно его не интересовал, и решительно зашагал в сторону марины, где стояли яхты и катера. Через какое-то время к нему присоединились еще двое сумрачного вида мужчин в длинных и светлых плащах, несмотря на жаркую погоду, по всему – «чужаки», и странная троица, словно придерживая что-то руками под верхней одеждой, торопливо дойдя до марины, скрылась на борту одного из катеров. Вскоре двигатель катера затарахтел, один из приезжих, уже без плаща, выскочил на берег, ловко размотал швартовочный канат и быстро запрыгнул обратно. Катер, взревев мощным мотором, развернулся и, постепенно набирая скорость, помчался в пролив, туда, где уже едва виднелась цепочка пловцов.

Ну, и совсем не мог знать старший инспектор о том, что через какие-то час с четвертью, когда все участники заплыва под аплодисменты и восторженные крики обитателей «принимающего» острова уже выйдут из воды, и в море не останется более ни одного пловца, о чем и сообщит по рации руководитель службы спасения главному организатору «морского марафона», – на берегу бухты Антипароса, прислонившись спиной к большому валуну, скрывшись за камнями от чужих глаз и, словно застыв, еще добрых полчаса будет стоять мужчина, отчаянно впившись глазами в море. Ростом ниже среднего, полный, с круглым лицом и толстыми щеками, в светлом плаще явно с чужого плеча, который словно что-то скрывал от окружающих, он держал одну руку за пазухой, а другой то и дело вытирал крупный пот, что катился по его лицу и заливал глаза. Убедившись в том, что никто более из моря не выйдет, он повернулся и на негнущихся ногах, пошатываясь, двинулся к пирсу. Там, выйдя к кафе, столики которого стояли почти у самой кромки воды, он без сил упал в ближайшее кресло.

В этот момент вдруг пронзительно взвыли сирены на катерах службы спасения, и, развернувшись в бухте Антипароса, один за другим катера полетели в пролив: видимо, сверка списков участников показала, что, как минимум, один пловец, стартовавший на Паросе, до Антипароса так и не добрался.

Часть первая

«Смерть интересовала меня с детства.

Когда я прочла: «Шалтай-Болтай сидел

на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне», – я задумалась: «Сам свалился – или столкнули?»

Филлис Дороти Джеймс.

Всего в шести километрах от Пароса и Антипароса находится крупнейший из островов Кикладского архипелага – Наксос. Гористый остров с внушительным горным хребтом, чьи гордые вершины уходят в небо на тысячу метров, прекрасными зелеными равнинами и плодородными долинами, где среди рек и родников с прозрачной водой круглый год цветут и плодоносят фруктовые сады, оливковые рощи и виноградники. Луга с густой душистой травой и олеандровые заросли переходят в песчаные пляжи и скалы, что круто обрываются к морю. Красивейшие бухты с бирюзовой морской гладью, многокилометровые пляжи побережья украшают остров, который известен с древнейших времен.

Небольшие живописные деревеньки разбросаны по всему острову, их жители, чьи дома утопают во фруктовых садах, свято чтут старые традиции, особенно, кулинарные! Местные хозяйки большие мастерицы в приготовлении петуха в винной подливке, мидий в соусе саганаки с домашним козьим сыром, макарон с омарами, запеченного кальмара и самых разных мясных блюд. Мясо Наксоса – отдельная тема! Остров славится на всю страну своим скотоводством: пасхальные агнцы с Наксоса идут просто нарасхват в Страстную неделю, когда православные греки заботятся о яствах к своему пасхальному столу после долгого сорокадневного поста. Кроме вина, нежнейшей баранины и козлятины, Наксос славится своими сырами, молочными продуктами, ароматным тимьяновым медом, вареньем и настойкой из цитрусовых.

В отличие от большинства безводных островов Кикладского Архипелага, Наксос – самый настоящий рай: с древних времен остров славился своим плодородием! Нигде в Греции нет вкуснее картофеля, чем тот, что выращен здесь! А какие маслины – крупные, спелые! Тысячелетиями тут выращивали виноград и занимались виноделием. Богатство и изобилие древней земли долгое время позволяло острову быть независимым от туристического бума, поэтому Наксос был последним из Кикладских островов, что открыл свои двери для путешественников.

Самое оживленное место на острове – его столица и главный морской порт – город Хора. Здесь живет добрая половина всех жителей. Сегодня любой турист, едва сойдя с парома и лишь ступив на гостеприимный берег, будет поражен видом, который откроется ему: белый лабиринт из домов на холме венчает мощная венецианская крепость, а огромные мраморные врата храма Аполлона, расположенные на небольшом островке в бухте Хоры, заставят его невольно задуматься о том, каких же циклопических размеров был сам храм!

Здесь же, в запутанном лабиринте улочек, украшенных глиняными цветочными горшками, вазами и цитрусовыми деревцами в кадках, находятся и многочисленные небольшие гостиницы и виллы, предлагающие приезжим уют и домашнюю кухню. Среди них на улочке Апиранто, за толстыми белеными стенами расположилась одна из старейших вилл острова.

Подтянутый, с отменной выправкой, выдающей в нем кадрового офицера запаса, мужчина-брюнет средних лет быстро спускался по лестнице с верхней террасы виллы «Афродита». На странно бледном гладко выбритом лице особенно выделялись внимательные серые глаза и небольшой узкий шрам, что пересекал его левый висок. Одет он был в отлично сшитый светлый костюм, что сидел на его ладной фигуре как влитой, белоснежную сорочку и светлые туфли из мягкой замши. Брюнет двигался быстро и точно, как человек, привыкший к физическим нагрузкам. Было что-то еще особенное в том, как мужчина вел себя – словно он, несмотря на внешнюю расслабленность, был постоянно внутренне собран и готов в любой момент среагировать на любую опасность: навык, приобретаемый за долгие годы службы в специальных подразделениях.

– Соня, Катерина! – произнес он по-русски приятным баритоном, спустившись к стойке администратора, обращаясь к двум молодым женщинам, стоявшим у ресепшн и обсуждавшим какие-то важные вопросы. – Отлично, что вы обе здесь!

– Доброе утро, босс! – немедленно отреагировала первой черноволосая и быстроглазая гречанка Катерина – администратор и старшая горничная, говорившая по-русски правильно, с едва заметным милым акцентом. – Сегодня еще…

– Не здоровались! – закончила за нее привычную присказку высокая, спортивного вида молодая женщина с огромной копной ярко-рыжих волос на голове – управляющая виллой. – Дядя Саша, ты куда-то спешишь? Что случилось?

– Есть срочное дело в порту, – непонятно ответил «босс», массируя пальцем левый висок со шрамом, который, видимо, его беспокоил. – Рыжая, принимай гостей сама, всех расселяйте, я вернусь к обеду и пообщаемся. Думаю, что меня не будет пару часов, потерпят гости без хозяина. На ужине меня представишь постояльцам. Я из порта, скорее всего, зайду в полицейский участок, а потом уже домой, надо будет сделать еще пару важных звонков.

– Сделаем, дядя Саша! – тряхнула рыжими волосами Соня. – Не волнуйся! Может, помощь нужна? А то я быстро: мне только боккен из комнаты взять! Пять секунд! Давно я не разминалась! В Додзе занятия только послезавтра!

– Пока нет, потерпи, может быть, позже, – покачал головой мужчина и обратился к гречанке: – Катерина, свяжись, пожалуйста, с Костасом. Пусть немедленно идет в порт, его отцу – Никосу – потребуется помощь. И не надо делать такие круглые глаза! Ничего еще не случилось! Все в порядке! Просто Костас сейчас нужен в порту. Все ясно? Звони своему жениху, скажи, что я его встречу там, где всегда швартуется лодка его отца. И очень тебя прошу, без фантазий!

– Хорошо, босс! – кивнула очаровательная гречанка и, сорвавшись с места, бросилась названивать жениху.

– Дядя Саша, – подойдя поближе, произнесла вполголоса Рыжая Соня, как звали ее друзья, и взяла того за руку. – Ты уверен, что помощь не нужна? В чем дело-то?

– Надо помочь разобраться Никосу с сегодняшним уловом, Рыжая. Сам пока толком ничего не понимаю. Позвонил бармен из таверны рядом с мариной – сказал, что Никос попросил меня подойти к причалу. Мол, дело срочное и не терпит отлагательств. Сказал, что полицию они уже вызвали, деталей не знаю. Расскажу обязательно, но позже! Ты за старшую! И присмотри за Катериной, чтобы не болтала! – покачал головой владелец гостиницы и, махнув управляющей на прощание рукой, быстро спустился вниз к калитке и вышел на улочку Апиранто.

– С уловом? – удивленно пробормотала про себя управляющая, глядя ему вслед. – А чего с ним разбираться? Больше десяти килограмм старый Никос сроду нам еще не привозил! Да это еще в лучшем случае! Совсем сдал старик, возраст! Зато отменную рыбу ловит, это правда, Петрос на него не нахвалится. А полицию-то зачем?

Пожав плечами, она повернулась к стойке ресепшн, и, пока встревоженная Катерина тараторила в трубку по-гречески, общаясь со своим женихом, снова вернулась к изучению списка гостей. Сегодня день заезда – и гостиница снова полным полна. Вот-вот должны были начать прибывать постояльцы.

Паром, что шел из афинского порта Пиреи с материка и сначала останавливался на Паросе, а потом уже прибывал на Наксос, полчаса как причалил к пирсу Хоры – столицы Наксоса, и туристы с чемоданами, сумками и прочим скарбом, что везут с собой «на всякий случай» отдыхающие на маленький греческий остров, направились в город в поисках заранее забронированного жилья.

Александр Владимирович Смолев, сорока пяти лет, русский, шел своим обычным пружинящим шагом в сторону моря по мощеным мостовым столицы острова, быстро сбегая по многочисленным каменным ступенькам, привычно поворачивая в нужном направлении на узких развилках и перекрестках тесных улочек, украшенных цветами в горшках, лимонными деревьями в кадках с ярко-желтыми бугристыми плодами, рассохшимися на солнце старыми деревянными вывесками и вьющимся виноградом. Скоро полгода, как он – владелец небольшой виллы «Афродита» на острове Наксос – настоящий островитянин. Сколько всего произошло за эти шесть месяцев! Как опытному лингвисту, говорившему свободно на нескольких европейских языках, Алексу было проще выучить греческий за столь короткий срок в объеме, достаточном хотя бы для того, чтобы свободно общаться с местными жителями на бытовом уровне. Но, главное, Алексу – как звали его на острове – удалось завоевать доверие и уважение местных греков. Один из них сейчас и нуждался в его помощи.

Старый рыбак Никос, отец веселого студента – балагура Костаса, жениха Катерины, был одним из самых опытных рыбаков на острове. Еще бы! Почитай, полвека в море, практически каждый день, не считая воскресений. «Неделя – для моря, – говорили рыбаки, собираясь воскресным утром на проповедь в старую беленую церковь на холме, – а воскресенье – для Бога!»

Рыбаки, может, в силу своей профессии, а может, – в силу островной традиции, были очень набожны и, в то же самое время, – крайне суеверны. Это можно было понять: весь их скудный доход зависел от моря, куда они выводили свои ярко раскрашенные утлые лодчонки, от старых многократно чиненных сетей, капризной погоды да госпожи Удачи! «Тут, понимаешь, и в Христа поверуешь, и в Посейдона! – часто говорил ему Никос, швартуясь на привычном месте, когда Алекс, придя ранним утром на причал, наблюдал возвращение первых рыбацких лодок. – Особливо, когда ни с того, ни с сего твой дизелек глохнет посреди моря, сети пусты, в трюме течь, а сил уже нет – вот и молись кому хочешь, по очереди… Авось, кто сжалится да поможет! Я вот тезке своему часто молюсь – Николаю Чудотворцу! Часто он меня выручал из разных передряг! Порой так прижмет – рад бываешь, что домой живым вернулся, хоть и с пустыми руками!»

Старый Никос больше сорока лет возил свой улов в таверну матушки Софии, пока та не слегла и не выпустила бразды правления таверной из рук. Их подобрал ее племянник, «молодой, да ранний», как окрестила его бойкая на язык Катерина. Молодой человек решил, что замороженные бургеры, картошка-фри и пепси-кола гораздо выгодней свежих морепродуктов. И Никос потерял работу, но ненадолго: Алекс, узнав об этом, немедленно предложил ему работать на себя и поставлять свежие морепродукты на кухню виллы «Афродита» и в таверну «У Ирини и Георгиоса». Старую таверну на самом берегу Смолев приобрел вместе с виллой и восстановил с помощью бывших хозяев – Димитроса Аманатидиса и его матери Ирини.

Ирини Аманатидис уехала на материк ухаживать за заболевшей старшей сестрой, но письма от подруг с острова, рассказывавшие о том, что ее старая таверна, простоявшая несколько лет закрытой, теперь считается лучшей среди других заведений на всем Наксосе, очень грели ей душу. А все благодаря повару Петросу и старому рыбаку Никосу, каждый день привозившему свежую рыбу, кальмаров, каракатиц и креветок.

Вот и сегодня, ранним утром, еще до рассвета Никос привычно вышел в море на свой старой лодке и взял курс на южную оконечность Пароса, планируя попытать счастья у островка Пантерониси. К рассвету он уже был на месте и закинул сети. Ласковое солнце, отражаясь в прозрачной воде пролива, рассыпалось слепящими бликами по морской глади, и старик, из упрямства не признававший темных очков, жмурил глаза и прикрывал их ладонью. Настало время выбирать сети. Никос завел веревки на старый барабан, который помогал ему вытаскивать из воды тяжелую сеть, уперся покрепче босыми ногами в палубу и стал медленно тянуть. Очень скоро он почувствовал непривычную тяжесть. Рыба, запутавшаяся в сети, идет не так: она бьется, стараясь освободиться, – здесь же тяжесть была неподвижной, мертвой.

Сеть, поднимаясь из воды, постепенно сматывалась и укладывалась на палубу, наконец рыбак понял, что дальше тянуть не в силах. Той силы, что в молодости, у него в руках уже не было. Что ж, на этот случай у него есть лебедка: электродвигатель натужно заурчал, сеть быстро натянулась, барабан просел под тяжестью улова. Наконец-то из воды показался остаток невода. Какой-то большой черный предмет, запутавшийся в сетевом кармане, грузно перевалившись через борт, с глухим звуком упал на палубу между бортом и барабаном.

Никос, заслонясь рукой от яркого солнца, мешавшего рассмотреть улов, подошел поближе, нагнулся над сетью, чтобы распутать ее, и вдруг резко отшатнулся. Попятившись назад, он наткнулся спиной на пластиковый ящик для рыбы, опрокинув на палубу, да так и сел на него. Солнце светило по-прежнему ярко, море нежно качало лодку, но, несмотря на это, мысли Никоса были мрачнее мрачного. Старый рыбак долго сидел в мучительных раздумьях. Потом, решившись на что-то, он вошел в рубку своей лодки, завел двигатель и взял курс на Наксос. До самой Хоры он из рубки так и не выходил.

Смолев уже вышел на променад Айос Георгиос, весь уставленный тавернами и магазинчиками для туристов, когда зазвонил его мобильный телефон.

– Саша, доброе утро, – прорезался сквозь помехи бас его друга и бывшего сослуживца, а ныне – главы Центрального Национального Бюро Интерпола Греческой Республики Виктора Манна. – Хотя, какое оно, к чертям, доброе – с такими-то новостями!

– У тебя-то что стряслось? – спросил Смолев, продолжая движение в сторону марины, где была лодочная стоянка старого Никоса, до нее было минут семь быстрым шагом. – В Афинах снег пошел? Говори, я слушаю!

– Снег пошел бы – радость только! Не поверишь, лепил бы снежки с утра до вечера! Все веселее, чем жуликов да бандитов гонять! – хмыкнул генерал Интерпола. – Все гораздо хуже: вчера во время заплыва между Паросом и Антипаросом на «морском марафоне» пропал очень важный свидетель. Мы его год разрабатывали! А он как в воду канул! И в прямом и в переносном смысле, черти бы его драли!

– Что значит «пропал»? – недоуменно спросил Смолев. – Куда он мог пропасть? Утонул?

– Да вот то и значит! Наше наблюдение обвел вокруг пальца, как щенят неразумных! В воду вошел на старте, а на Антипаросе из воды не вышел! – раздраженно ответил Манн. – По всем бумагам зарегистрировался, судья утверждает, что помнит его в лицо, мол, он к нему перед заплывом подошел, представился и нес какую-то чушь, отвлекая судью от работы, потому он его и запомнил.

– Какую чушь? – уточнил Алекс. – И чем тебе так важен этот свидетель?

– Да толком судья не помнит: что-то про погоду, про ветер свободы, ахинею какую-то нес! Зато судья помнит его, что он был на регистрации и в море ушел. Еще и повернулся, мол, и рукой судье помахал, мерзавец! А важен он нам, Саша, тем, что это бухгалтер одной из итальянских мафиозных группировок. Ты про неаполитанскую Каморру слышал что-нибудь? Я вышлю тебе справочку по электронной почте – волосы зашевелятся! Мы этого Жан-Гвидо Пиани год разрабатывали! По крупицам из него информацию вытрясали! Год работы коту под хвост! Он обещал нам сдать все счета синдиката под гарантию неприкосновенности. Надо сказать, что босса его взяли в прошлом году, теперь всем на свободе заправляет жена босса – страшная женщина – но если бы мы получили доступ к их бухгалтерским книгам, счетам и всем операциям – они бы не продержались и двух недель. И мне вчера докладывают, что он пропал во время «морского марафона»! Понимаешь мое состояние?

– Понимаю, – хмыкнул Смолев, подходя к марине, где стояли рыбацкие лодки. Уже издалека он заметил, как рыбаки столпились большой группой рядом с лодкой Никоса, словно рассматривали что-то, лежавшее на молу. – Чем я тебе могу помочь?

– Саша, друг мой дорогой, поезжай на Парос, выясни, что и как, – взмолился по телефону генерал Манн. – С главным судьей соревнований переговори, со свидетелями: мне нужна информация из первых рук. А главное осмотрись там, подумай, ты умеешь! У тебя головушка светлая, опыта в розыскной работе не занимать! Сделай доброе дело, Интерпол тебя не забудет! Кого мне еще послать, когда такой профессиональный «кадр» в шести километрах?

– Ох, и льстец же ты, генерал! – рассмеялся Алекс, подходя к рыбакам, которые, завидев Смолева, стали молча расступаться и пропускать его вперед. – Ну, если надо – так надо, конечно, поеду. Но ты мне будешь должен! Следующие выходные вы всей семьей у меня в гостях! И никаких «дела не позволяют», слышишь? Как он выглядел хоть?

– Среднего роста и телосложения, фото пришлю, лицо незапоминающееся, совершенно не за что зацепиться взглядом! Такому в разведке служить, нелегалом, а он в бухгалтеры к мафии подался! На Паросе был в темно-синем гидрокостюме, со слов судьи, – да что в том толку? Получишь фото, потолкайся там по барам, он был любитель посидеть, охмурить девчонок, может, вспомнит кто. Вот такая невезуха! Сможешь завтра с утра выехать? В идеале, конечно, еще сегодня… Сможешь?.. Алло, Саша, ты пропал, ты меня слышишь, алло? Чертова связь! Алло?!

Смолев уже с минуту молча стоял в метре от безжизненного тела в темно-синем гидрокостюме, что лежало на берегу, запутавшись в сетях. Из-под тела натекла большая лужа морской воды, но не на нее смотрел Смолев. Наконец, он пришел в себя и мрачно произнес в трубку: