Текст книги "Смертельный заплыв. Детективная серия «Смерть на Кикладах»"

Алекс, держа пистолет в руке и прихрамывая, медленно приблизился к автомобилю.

В соседних домах раздались тревожные возгласы; на улицу стали осторожно выглядывать соседи. Кто-то требовал немедленно вызвать полицию; неподалеку кричала женщина и никак не могла успокоиться, где-то заплакал ребенок.

Смолев медленно открыл водительскую дверь и осторожно заглянул внутрь. Он внимательно оглядел салон. Потом убрал пистолет в кобуру, вытер пот с лица рукавом разодранной рубашки и устало прислонился к капоту мерседеса. На вилле было тихо: больше ни криков, ни выстрелов. Все было кончено.

Когда к нему подошел живой и невредимый мастер Ямада, Смолев только безнадежно покачал головой.

Генералу это совсем не понравится, тоскливо думал он, глядя на убитого водителя: все три пули попали ему в лицо. Но генерал – ладно. Он наверняка взял живьем несколько нападавших. Вот бедолага старший инспектор – тот будет просто безутешен! Его сердце будет разбито…

За рулем мерседеса с широко открытыми глазами на залитом кровью лице сидела Медея Иоанниди. Ее красивые черты до неузнаваемости исказила ненависть.

Эпилог

«Vide Napule e po’ muore!»

«Увидеть Неаполь и умереть!»

Старая итальянская поговорка,

неаполитанский диалект итальянского языка.

За «разбором полетов» и допросом арестованных быстро наступил рассвет.

– С самого начала она играла заодно с Каморрой против нас, – вполголоса заметил генерал Манн, наблюдая с верхней террасы за тем, как доктор Штаубе оказывает медицинскую помощь во дворе виллы пострадавшим в перестрелке с обеих сторон. Генерал отхлебнул дымящийся кофе из огромной кружки, что вручил ему Алекс, и удрученно покачал головой. – И грамотно играла, как я ее прошляпил?! Все время была на шаг впереди! Думаю, что и Каморру она водила за нос – ей самой нужны были миллионы «семьи Гуллотта»!

Четверо убитых боевиков, трое раненых, остальные арестованы, – таковы потери нападавших. Троих застрелил снайпер, одного – генерал. Ну и Медея, само собой, пятая, подумал Смолев и тяжело вздохнул. Со стороны оборонявшихся потерь не было, не считая легкого ранения одного из агентов Интерпола – пистолетная пуля по касательной оцарапала ему щеку, оставив на всю жизнь памятный шрам. И нервное потрясение у старшего инспектора, который чудом остался цел в перестрелке. Израильтяне, охранявшие периметр, тоже были целы; им удалось скрутить двоих нападавших. До Сони, с Христосом и Пиани так никто и не добрался. И слава Богу!

Антонидиса Соня отвезла в больницу, в приемный покой. Он не мог поверить, что Медея его использовала в своих целях: сначала сделала вид, что улетела, а сама потом телефонным звонком отправила его на ночь глядя на виллу в качестве «живца» под предлогом доставки срочной депеши для генерала из Департамента. К утру старший инспектор после разговора с генералом являл собой жалкое зрелище. Манн лично попросил главного врача, чтобы начальнику полиции острова прописали «строгий постельный режим» – минимум на неделю! «Потом пусть догуливает две недели отпуска! С его начальством я сам все согласую!» – решил генерал.

– Не ты один ее прошляпил, – хмуро обронил Смолев, тоже наблюдая за тем, как умело действовал хирург. – Обманула всех. Ты уже доложил в Министерство?

– Да, не мог отказать себе в удовольствии разбудить министра с утра пораньше, – невесело ухмыльнулся Виктор. – Он целых пять минут молчал мне в трубку; я грешным делом подумал, что он снова заснул, но на этот раз уже стоя. Но нет – пришел в себя настолько, что даже извинился передо мной за недоверие… Пообещал «всемерное содействие по всем вопросам и любые фонды»! О как!

– Представляю, что сейчас творится в Департаменте полиции!

– Нет, Саша, ты даже не представляешь! – покачал головой глава Бюро Интерпола и зло улыбнулся. – Такой шорох стоит! Те трое, которых повязал твой японец, – они так и не поняли, что с ними произошло. Вроде стояли на ногах, и вдруг все втроем на земле, с кляпами во рту и связанными руками! Они Ямада даже разглядеть не успели! Первыми от неожиданности да с перепугу стали сразу давать показания, назвали массу имен. Все – полицейские: или бывшие, или действующие. Целая группировка. Ты был прав: «конкурирующая организация». Хотели заполучить Пиани и добраться до счетов «семьи Гуллотта», для чего пошли даже на сговор с Каморрой. Хотя, какой он к чертям Пиани! Сальваторе Дженнаро, помощник финансового консильери самого покойного дона Доменико Гуллотта. Его опознал хирург, который делал ему операцию. Спасибо герру Штаубе за подсказку. Поднажали на хирурга, не без этого… Сначала у него память как отшибло, долго вилял, а когда ему предложили на выбор: или он освежает память, – или лишается лицензии на медицинскую деятельность лет на пятнадцать за сотрудничество с организованным криминалом; тут-то хирурга, понимаешь, сразу и озарило, вспомнил все и в мельчайших деталях. Ну, а уж на Сальваторе Дженнаро нам сразу прислали целое досье. Он действительно теперь единственный, кто знает ВСЕ о деньгах «семьи».

– Он готов дать показания против Каморры?

– Да, – просто ответил генерал. – Он знал, что за ним помимо Каморры, которая подставила этого Буджардини, охотится еще и полицейская группировка, – поэтому не доверял и нам. Ждал, когда мы сами начнем вытрясать из него деньги. Теперь понял что к чему, готов сотрудничать, как и планировал изначально. Единственное условие, которое он выдвинул, что сперва деньги клана он хочет направить в сиротские дома Неаполя, дома престарелых, а еще – на постройку бесплатной школы для детей Испанского квартала. Он уже давно создал Фонд, который будет этим заниматься. Огромную подготовительную работу провел. Все легально. Деньги на счетах Фонда. Там миллионы евро! По мне – так дело святое!.. После того, что произошло, сейчас никто против и слова не пикнет!

– А что с семьей Буджардини?

– Можешь обрадовать своего гостя. Его родных уже вывезли из Неаполя в Рим; до суда они будет находиться под охраной в рамках программы по защите свидетелей, – пояснил плечами генерал. – Его самого тоже ждут в Риме, чтобы он дал свидетельские показания. Кстати, забыл тебе сказать, совсем вылетело из головы! На фотоаппарате Антонидиса эксперты среди других кадров обнаружили одного хорошо известного Интерполу боевика Каморры – Джузеппе Лучано. Он должен был проследить, чтобы Буджардини пристрелил Дженнаро, когда тот выйдет из воды на Антипаросе. А если тот не сможет или передумает в последний момент, – убить их обоих. Но Дженнаро просто не вышел из воды. К тому моменту его уже подобрал катер, и они шли к Дриониси. Там они высадились и попали в засаду, которую им устроили на этот раз уже наши ночные «гости». Джузеппе Лучано, как выяснилось, выполнял заказ Четтины Гуллотта. Они тоже все арестованы час назад. Это так, в общих чертах…

– Так что там в Департаменте, ты не договорил? – поинтересовался Алекс.

– Идут аресты, – пожал плечами Манн. – Шестнадцать человек взяли дома в постелях; двое отправились было в бега, но далеко им уйти не удалось: одного повязали на вокзале, другого – в аэропорту. Все задержанные сотрудники работают в Департаменте меньше двух лет. Набрали «специалистов»! Не считая Медеи, конечно… Вскрыли ее компьютер, там нашли переписку с одним из боссов Каморры: оказался ее любовник. Быстро он ее завербовал! Вместе они уже пару лет дела проворачивали. На ее счетах обнаружены три миллиона евро. Вот так… Новый глава Департамента отстранен от исполнения обязанностей, есть шансы, что вернется прежний, которого эти идиоты политики в прошлом году отправили в отставку. При нем за все двадцать лет такого позора не было. В общем, будет чистка!

– Да уж, – кивнул Смолев. – Случилось именно то, чего так боялся твой министр: «дело получило негативную международную огласку».

– Министру важно, что есть козел отпущения в лице главы Департамента. Теперь они на него все свалят, все, что было и чего не было. Политика – дело грязное!

В этот момент к вилле подъехали машина парамедиков, два микроавтобуса, японский грузовичок «Исузу» с тентом, из которых выскочили врачи и агенты Интерпола во главе с уже знакомым Смолеву майором, который, откозыряв им с генералом, быстро принялся руководить процессом: тела убитых нападавших погрузили в грузовичок, раненых забрали парамедики, пленных же распределили по микроавтобусам. Через каких-то пятнадцать минут вилла опустела. Разбитый мерседес с улицы еще раньше увезла «техничка». Как будто ничего и не было.

Доктор Штаубе, собрав свой медицинский саквояж, ушел отдыхать в номер.

– Следствие кто будет доводить до конца? Надо же ответить на все вопросы?

– Я передам все материалы своему заму, майору Петриди. Он добьет все до конца – мужик дотошный. У меня есть дело поважнее, – зевнул генерал. – Знаешь что? А пойду-ка я спать! Телефоны отключу, чтобы до обеда ни одна сволочь мне не позвонила по работе! Терезу я предупредил. Шел бы и ты, Саша!

– Погоди, так откуда взялся «утопленник», почему гидрокостюм той же марки, чья кровь в катере, кто его затопил? На эти вопросы уже есть ответы?

– Пока нет, – пожал плечами генерал. – Но будут, не сомневайся! Я думаю так: твоя версия была верна, недаром Медея так на нее нервно среагировала. Это они отслеживали Дженнаро, напали на его катер и обстреляли его. Видимо, во время перестрелки люди Дженнаро погибли, сам он был ранен и спрятался на острове. Но погиб и кто-то из нападавших, который по комплекции напоминал бухгалтера. Помощники Дженнаро, скорее всего, были в гидрокостюмах той же марки, что и он сам, но не подходили по комплекции. Поэтому «утопленника» бывшим полицейским пришлось «лепить» из своего мертвого товарища. Надо же было кого-то подсунуть Каморре. Мол, утонул! Он им самим был нужен! Вот чья кровь на полу в катере – экспертиза покажет. Видимо, кто-то очень хотел смыть следы своего участия в этой операции. Не удивлюсь, если это была сама Иоанниди или кто-то из ее ближайших помощников, занимавших высокие посты в Департаменте.

– А что за новое дело, Витя? – встревоженно поинтересовался Смолев. – И при чем здесь израильтяне?

– О-о-о, брат! – зевая, протянул генерал. – Это уже совсем другая история! Вечером за ужином все расскажу. Все, я спать!

Проводив друга взглядом, Смолев развернулся в сторону террасы. Яркое солнце Киклад вставало над древним островом все выше, прогоняя прочь ночные тени и страхи, проникая все глубже в лабиринт переулков Бургоса – старого города на холме, постепенно отвоевывая у сумрака улочку за улочкой. Птицы в садах Хоры встретили светило веселым гомоном; повара в тавернах уже вовсю хлопотали вокруг разведенных очагов, где на огромных сковородах шипели, подрумяниваясь, чесночные колбаски, шкворчала яичница и пыхтел омлет. Раскрасневшиеся пекари вынимали из пышущих жаром духовок горячие круассаны, хрустящие багеты, булочки со сладкой начинкой и прочую нежную выпечку к завтраку. На улочках пахло молотым кофе, горячим шоколадом и свежевыжатым апельсиновым соком.

Для островитян начинался новый день с его заботами и хлопотами, жизнь входила в свою колею, словно ничего и не произошло. Да и что им до того, что случилось сегодня ночью на Апиранто? У всех были свои дела поважнее!

Скрипнула калитка: персонал виллы «Афродита» тоже выходил на работу.

Через пять минут появились и Соня с Петросом, которого она забрала из дома по пути из больницы. Они шли крепко обнявшись, не замечая Алекса, стоявшего на верхней террасе, словно не виделись целую вечность и успели соскучиться. Точно сыграем осенью свадьбу, улыбнулся про себя Смолев.

Неожиданно в калитку раздался робкий стук. Калитка отворилась, и вошла группа людей, в которых Смолев признал местных рыбаков: некоторых из них он часто видел у причала, когда приходил по утрам встречать Никоса с рыбалки.

Они завели о чем-то недолгий разговор с Петросом, потом вручили ему большой и тяжелый мешок, который едва несли вдвоем. Когда он, заглянув в мешок и ахнув, попытался что-то им предложить и полез в карман, протестующе замахали руками и замотали головами. Они уже повернулись, чтобы уйти, но повар остановил их и долго тряс им руки, обнимая, хлопал по спине. Потом, видимо, предложил подняться наверх, показывая рукой в сторону верхней террасы, но рыбаки решительно отказались и, помахав на прощание, покинули виллу. Петрос вышел за ними и, стоя у раскрытой калитки, долго смотрел им вслед. Соня поспешила наверх.

– Дядя Саша, ты здесь! – взбежав по лестнице, проговорила радостно Рыжая. – Ты не поверишь! Приходили рыбаки, сказали, что раз Никос не может пока ходить в море, каждый из них из своего ежедневного улова будет отдавать за старика одну свою самую крупную рыбу! Там килограммов тридцать – сорок! И какая рыба! Говорят, мол, Никос всегда был лучшим рыбаком Наксоса, пусть так все и остается! И еще сказали, что таверна «У Ирини и Георгиоса» заслуживает того, чтобы в ней подавали только лучшую рыбу! И деньги отказались брать наотрез! Вот это люди!

– Замечательные люди, – кивнул Алекс. Он уже догадался, что произошло: разговор с капитаном Василиосом даром не прошел. – Пусть Катерина позвонит Костасу, а тот порадует отца. Для него это будет важно.

Всего через три дня баркас Никоса уже выходил из бухты Хоры под приветственные крики других рыбаков. Старик, сидя перед штурвалом, покуривал трубку и привычно щурился на яркое утреннее солнце, прикрывая глаза ладонью. Выйдя из бухты в открытое море, старый рыбак повернул штурвал так, что баркас развернулся и пошел прямо на солнце. Через полчаса он уже скрылся из виду.

ПОСТСКРИПТУМ

Шел второй час судебного заседания городского суда Неаполя. Рассматривалось нашумевшее дело клана Гуллотта. На скамье подсудимых застыли Винченце и Четтина Гуллотта, Джузеппе Лучано и еще два десятка членов клана. Наконец настал момент, которого так долго ждали все присутствующие в зале.

– Суд вызывает свидетеля обвинения Сальваторе Дженнаро! – объявил судья Бартоли, сурово оглядев зал. – Свидетель, займите свое место на скамье для дачи свидетельским показаний. Вы будете приведены к присяге, чтобы…

Судья не успел договорить, как вдруг адвокат подсудимых вскочил и протянул руку в сторону свидетеля. Присутствующие в зале судебные приставы и карабинеры не сразу заметили, что в его руке зажат небольшой пистолет. С сиплым кашляющим звуком пистолетик трижды изрыгнул пламя.

Сальваторе схватился за сердце, покачнулся и упал на спину, не дойдя до свидетельской скамьи трех шагов. Зал взорвался оглушительными криками: женщины визжали от ужаса, мужчины во весь голос требовали задержать стрелка. Карабинеры, придя наконец в себя от такой безумной дерзости, навалились вчетвером на адвоката, который отшвырнул пистолет и, отбиваясь от карабинеров, словно бешеный, кричал в сторону подсудимых:

– Вы довольны? Теперь вы довольны? Мерзавцы! Какие мерзавцы! Я сделал все, как вы требовали, отпустите мою семью! Слышите вы, ублюдки! Вы нелюди! Отпустите мою семью!

На лице Винченце Гуллотта не дрогнул даже мускул. Но его жена Четтина зашлась в злобном и истеричном хохоте.

Когда судебные приставы подбежали к распростертому телу, лежавшему на полу, взглянув на убитого, они в удивлении отшатнулись.

Сальваторе Дженнаро улыбался.