Текст книги "Великий и оболганный Советский Союз. 22 антимифа о Советской цивилизации"

Это надо, черт побери, понимать! Ранее в истории России никогда не бывало такого полного, такого естественного и осознанного духовного единения вождя народа и народа…

3 апреля 1930 года Сталин в «Правде» приветствует первых выпускников Промышленной академии:

Выработка новых кадров социалистической промышленности из людей рабочего класса и вообще трудящихся, способных руководить предприятиями как общественно-политически, так и проиводственно-технически, – является первостепенной задачей момента.

Без выполнения этой задачи невозможно осуществить превращение СССР из страны отсталой в страну передовую, из страны аграрной в страну индустриальную, в страну электрификации и металла, в страну машин и тракторов…

…Первый выпуск Промакадемии есть первая ее стрела, пущенная в лагерь наших врагов, в лагерь производственной рутины и отсталости…

А 18 июня 1930 года «Правда» опубликовала приветствие Сталина работникам сталинградского «Тракторостроя»:

Привет и поздравления с победой рабочим и руководящему составу первого в СССР Краснознаменного тракторного гиганта. 50 тысяч тракторов, которые вы должны давать стране ежегодно, есть 50 тысяч снарядов, взрывающих старый буржуазный мир и прокладывающих дорогу новому, социалистическому укладу в деревне…

Никогда и нигде до этого Высшая Власть не находила таких слов для тех, над кем она возвышалась. Впрочем, в Стране возникающего Советского Добра власть не возвышалась над народом, а находилась от него на расстоянии вытянутой руки – лишь после убийства Кирова Сталин вынужден был ограничить свои передвижения и отказаться от свободного хождения по улицам Москвы. Но через его кремлевский кабинет ежедневно шел поток самых разных людей. Это и была живая связь Власти и Массы.

А когда и где до этого Высшая Власть была так откровенна с народом? В США после жестокого кризиса капитализма возник «новый курс» президента Рузвельта, резко усиливший социальную политику государства.

Тогда Рузвельт прибегнул к радиобеседам с народом, это были его знаменитые «Беседы у камелька»… Но буржуазный президент Рузвельт в критический для Золотой Элиты момент всего лишь вынужден был взять – в возможных для него пределах – пример с большевика Сталина, который деловой разговор с народом сделал одним из принципов своей политики.

Впрочем, иной политики большевики и не могли проводить – иначе они не были бы большевиками!

4 февраля 1931 года на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности Сталин произнес свои знаменитые слова:

Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.

Об этом же он говорил в июне 1930 года на XVI съезде ВКП(б), и говорил правду – я предлагаю читателю вспомнить об оценке уровня развития царской России в 1909 году дворянином Гурко…

Злопыхатели обвиняли Сталина и его соратников в «безумных темпах» индустриализации и коллективизации. Но темпы определялись простым расчетом.

Вот 1930 год с его сохой, крестьянством уровня прошлого века, с наукой, уже ушедшей от былой неприкаянности при царе, но еще не ставшей крупной производительной силой, и с промышленностью, которая хотя и изготовилась к напряжению первой пятилетки, но пока сама не знала, на что она реально способна.

А вот – 1940 год. Трезвые аналитики – и буржуазные, и коммунистические – сразу после Первой мировой войны определяли этот год как рубеж, с которого становился возможным новый крупнейший мировой конфликт. При этом уже Первая мировая война быстро превратилась в войну моторов, где нефть лилась даже более мощным потоком, чем людская кровь.

Итак, десять лет: 1930–1940 годы. За этот срок Советскому Союзу надо было пройти путь от сохи и лаптей до танка Т-34, штурмовика Ил-2 и реактивной артиллерии.

А еще надо было от подола рубахи вместо носового платка, от пьяных загулов прийти к массовому владению техникой, к миллионам ученых, инженеров и техников, квалифицированных рабочих, агрономов, летчиков, танкистов, моряков, авиамехаников, радистов, учителей, врачей, геологов и строителей…

И за десять лет, с 1930 по 1940 год, Советский Союз прошел путь от лапотной России до державы, способной выдержать и выдержавшей тяжелейшую внешнюю агрессию.

За десять лет была перестроена Россия, построены тысячи новых мощных предприятий, сельское хозяйство из полунатурального стало крупным товарным.

За десять лет!

Можно было сделать это, не опираясь на лучшее в людях? Ведь поощрить рублем сильного работника Советская власть тогда еще в полной мере не могла: не так было много у нее этих рублей, да и немного на них тогда можно было купить!

Но в России уже вырастало поколение энтузиастов, да и среди зрелых граждан Страны Советов энтузиастов было немало, ведь именно они совершили Октябрьскую революцию, выиграли гражданскую войну и не были намерены сдавать позиции в мирном строительстве России. Все духовно здоровые и честные люди в стране тогда бросали взгляд в будущее, зная, что будущее зависит теперь от них.

Но они же помнили и о прошлом – как проклятом, так и славном… Читатель уже знает, что 12 декабря 1930 года Сталин написал резкое письмо поэту Демьяну Бедному – в ответ на его письмо от 8 декабря. Критика была товарищеской, но от этого еще более жесткой.

Сталин писал:

…Вы, вместо того чтобы осмыслить… величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и… стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что… «лень» и «стремление сидеть на печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и – русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР…

В том письме Сталин цитировал ленинскую работу «О национальной гордости великороссов», вспомнить которую лишний раз нелишне и нам:

Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы… поднять до сознательной жизни…

Мы помним, как… великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: «Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу – все рабы».

Откровенные и прикровенные рабы – великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения. Тогда ее не было. Теперь ее мало, но она уже есть. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация… тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и социализм…

Это было написано Лениным в конце 1914 года, но теперь, когда его слова цитировал Сталин, революционность в массах СССР возрастала и возрастала, и теперь это была революционность не разрушающая старый мир, а созидающая новый. А ведь это счастье – созидать новое и созидать для всех и для себя!

Сталин был сам человеком чести и дела, и поэтому он хорошо понимал, каким мощным средством в развитии России может и должна стать подлинная и массовая человеческая гордость. Между прочим, впервые в истории развития человечества…

Да, Сталин понимал…

Говоря в декабре 1927 года на XV съезде об интеллигенции, Сталин сказал, что в сторону Советской власти начинает отходить прежде всего техническая интеллигенция, потому что ее связь с реальным производством убеждает ее в том, что «большевики ведут дело нашей страны вперед, к лучшему», что «такие гигантские предприятия, как Волховстрой, Днепрострой, Свирьстрой, Туркестанская дорога, Волго-Дон, целый ряд новых заводов-гигантов, с судьбой которых связана судьба целых слоев технической интеллигенции, не могут пройти без известного благотворного влияния на эти слои…»

А далее Сталин говорил вот что:

Это есть не только вопрос о куске хлеба для них. Это есть вместе с тем дело чести, дело творчества, естественно сближающее их (инженеров и техников. – С.К.) с рабочим классом, с Советской властью.

Я уже не говорю о сельской трудовой интеллигенции, особенно о сельском учительстве, которое давно повернулось в сторону Советской власти и которое не может не приветствовать развитие школьного дела в деревне.

Так, сообща, «верхи» новой России и ее массы воспитывали друг в друге новую гордость за себя и за Россию. Она, эта гордость, уже впитывалась глубоко в натуру людей и становилась образом жизни для всех, кто не ныл, не злопыхательствовал, а строил…

Вот письмо Сталина находящемуся в отпуске Молотову от 5 декабря 1929 года:

Молотштейну привет! Какого черта забрался, как медведь, в берлогу и молчишь? У нас дела идут пока неплохо. Сегодня решили увеличить неприкосновенный фонд продовольственных до 120 миллионов пудов. Подымаем нормы снабжения в промышленных городах вроде Иванова-Вознесенска, Харькова и т. п. О наших внешних делах должно быть уже известно тебе. Дела с Китаем должны пойти. Видно, здорово их попугали наши ребята из Дальневосточной (речь о конфликте на Китайской Восточной железной дороге, КВЖД. – С.К.). Только что получили от Чан Сюеляна телеграмму. Америку и Англию с Францией с их попыткой вмешательства довольно грубо отбрили. Мы не могли иначе поступить. Пусть знают большевиков. Думаю, китайские помещики тоже не забудут наших предметных уроков…

Вот она – гордость вождя за страну, передававшаяся стране и возвращавшаяся к вождю.

Великие были времена – не ГУЛАГа, а вселенского размаха!

В политическом отчете ЦК XVI съезду ВКП(б) Сталин летом 1930 года говорил:

Самое замечательное в соревновании состоит в том, что оно производит коренной переворот во взглядах людей на труд, ибо оно превращает труд из зазорного и тяжелого бремени, каким он считался раньше, в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства (везде выделено Сталиным. – С.К.)…

Там, у них, у капиталистов, самое желанное дело, заслуживающее общественного одобрения, – иметь ренту, жить на проценты. Быть свободным от труда, считающегося презренным занятием. У нас, в СССР, наоборот, самым желанным делом, заслуживающим общественного одобрения, становится возможность быть героем труда, возможность быть героем ударничества, окруженным ореолом почета среди миллионов трудящихся».

Это было сказано не поэтом (хотя Сталин не был чужд тонкого поэтического дара), а политическим лидером. Но то, что он говорил, само просилось в хорошую песню и песней становилось:

 
Труд наш есть дело чести,
Есть дело доблести и подвиг славы…
 

Вот такое это было время, когда тезис политического отчета большевистской партии Сталина сразу становился песенной строкой, и эта песня сразу становилась массовой, народной. И при чем здесь «рабский труд», «вертухаи ГУЛАГа», «сапог тирана»?

Пора бы и перестать гавкать, господа!

Факт 7-й
В СССР Сталина и «запрягали» быстро, а «ездили» еще быстрее

ПОЧТИ полтора века назад рейхсканцлер Германии князь Отто фон Бисмарк подарил истории знаменитую «крылатую» фразу: «Русские долго запрягают, но быстро ездят». Это было сказано о России царей, а в СССР Сталина и «запрягали» быстро, а «ездили» еще быстрее.

Вот яркий пример не из области статистики, а из области человеческих свидетельств эпохи. Этот пример попался мне на глаза в книге знаменитого советского полярного исследователя Георгия Алексеевича Ушакова.

Ушаков – фигура в советской Арктике героическая и легендарная: в 1926 году он на необитаемом острове Врангеля организовал первое советское арктическое поселение, а через пять лет вдвоем со своим соратником Урванцевым положил на карту полярный архипелаг – Северную Землю.

Сегодня популярны занятия «экстремальными» видами спорта, повышающими «адреналин»… Ушаков и его товарищи Урванцев, Журавлев и Ходов шли на риск не ради сомнительной забавы, а потому, что этого требовало дело. За два года экспедиция Ушакова прошла на собаках и лыжах около пяти тысяч километров, но были дни, когда за четыре часа она преодолевала расстояние в сто метров.

Во льдах ходили Седов, Пири, Амундсен, Скотт… Однако Ушаков и Урванцев рисковали не ради рекорда или славы, и даже не ради научного знания как такового – география могла бы и подождать лишний год, пока с карты не было бы стерто одно из последних крупных «белых пятен». Зато не могла ждать новая Россия, не могли ждать будущий Северный морской путь и начавшаяся первая пятилетка.

Осенью 1932 года Ушаков вернулся в Москву, и, завершая свои воспоминания «По нехоженной земле», изданные впервые в 1951 году, он написал:

Столица встретила меня ясными осенними днями…

С тех пор, как я видел великий город перед отъездом в экспедицию, прошло двадцать восемь месяцев. Для советских людей это большой срок. Страна завершала первую пятилетку, обгоняя само время… Успехи строительства отражались и на облике столицы. Тем более яркими были эти изменения для человека, проведшего два года во льдах Арктики.

Вот так, в СССР Сталина «запрягали» быстро все, начиная с ездовых собак в полярных экспедициях и заканчивая самим Временем! Ушакова не было в Москве чуть больше двух лет, но он не узнавал столицы:

Асфальт покрыл многие улицы и площади. Они стали шире, просторнее. Исчезли столь характерные для старомосковских улиц извозчики. Длинными вереницами бежали автомобили. Новые высокие здания выросли там, где два года назад я видел подслеповатые купеческие дома, обветшалые дворянские ампирные особнячки или тяжелые и приземистые торговые лабазы. Недавно построенные многоэтажные здания попадались не только в центре города, но и на бывших окраинах; не месте старых трущоб вырастали целые кварталы, появлялись рабочие городки вокруг новых, только что пущенных заводов. Столица похорошела…

Много дней я ходил по Москве, вспоминал свои мечты о ней, когда жил среди льдов, вспоминал ее ободряющий, спокойный и уверенный голос, доносившийся в Арктику по радио… Снова и снова разглядывал улицы. Всюду были черты нового, но все оставалось родным и близким…

Да, Россия оставалась для русских людей родной и близкой, но уже по-новому. Об этой новой России было написано много прекрасных книг и строгих монографий, стихов и песен… Но ошеломляющие по темпам и значению цифры ее развития впечатляют больше самых ярких стихов!

Сравним, например, показатели старой и новой санитарии – не социальной, а обычной… В царской «Объяснительной записке к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1911 год» сообщалось:

По имеющимся статистическим данным, смертность от заразных болезней, не считая чумы и холеры (выделение мое. – С.К.), достигавшая в пятилетие 1901–1905 гг. в среднем 579 случаев в год на 100 тыс. населения, понизилась в 1906–1910 гг. до 529…

Да, царские темпы – это не сталинские темпы. За пять лет средняя смертность снизилась менее чем на 10 % – меньше двух процентов в год! И это притом, что, например, в Англии, Германии, Франции, Швеции и Норвегии число смертных исходов от заразных болезней в 1909–1910 годах не превышало 100 случаев на 100 тысяч населения в год.

Признавала царская «Записка…» и следующее:

Еще менее успешной, чем организация врачебной части, представляется деятельность по улучшению санитарного благоустройства населенных мест… Согласно собранным в отчетном году данным о положении водоснабжения и удаления нечистот в городах и негородских пунктах, в коих число жителей превышает 10 тыс. чел., водопроводы общественного пользования имеются лишь в 190 из 1078 населенных пунктов; только при 58 из них устроены фильтры или иные приспособления для очищения воды…

Утверждают, что царь Николай и вся его семья были-де страшными чистюлями. Читая записку царских контролеров санитарного состояния Российской империи, в это не веришь. Не чистюлей, а безнадежным грязнулей был последний российский император, если допускал у себя в державе такое вот (все из той же «Записки…»):

…Сплавная канализация у нас существует лишь в 13 городах и устраивается в 3. В большинстве остальных поселений удаление нечистот поставлено весьма неудовлетворительно. При этом существующие устройства в некоторых городах находятся в антисанитарном состоянии. В результате обследования городов Киева, Харькова, Ростова-на-Дону и С.-Петербурга в 1907–1910 гг. оказалось, что одною из причин широкого распространения эпидемий тифа и холеры было загрязнение водопровода сточными водами.

В Германии в эти же годы в городах с населением свыше 20 тысяч жителей имелись водопроводы в девяноста восьми городах из ста, а с населением от 5 до 20 тысяч – в семидесяти четырех из ста.

К 1913 году положение с санитарией у царя улучшилось не очень: водопровод имели 215 городов Российской империи, канализацию – 23 города.

А в СССР Сталина уже в 1938 году было 411 городов с водопроводом и 107 – с канализацией. Вот уж точно: забота о чистоте и здоровье населения – не царское дело. Это стало делом Сталина и большевиков.

К сказанному можно прибавить, что в советской Стране Добра с разного рода нечистотами – как бытовыми, так и социальными – начали активно бороться сразу же после того, как к тому появились малейшие возможности, и СССР Сталина год от года становился все чище как в социальном, так и в санитарном отношении. Зато после поражения Советского Добра, после 1991 года, в быт «дорогих россиян» все чаще возвращается элементарная антисанитария. В «незалежном» Киеве две трети водопроводных и канализационных сетей уже пришли в предаварийное состояние.

Связь здесь прямая: там, где Добро является основополагающим общественным принципом, общество стремится и к нравственной, и к санитарной чистоте. А если из жизни страны уходит Добро, то его место быстро занимает, пардон…

Ну, и так должно быть понятно, чем тогда наполняется жизнь страны.

А в СССР образца тридцатых годов в жизнь все более приходила радость труда на самих себя, возникало ощущение безграничности своих возможностей! «Марш энтузиастов» был тогда не просто песней, а программой действий:

 
Нам ли стоять на месте?
В своих дерзаниях всегда мы правы.
Труд наш есть дело чести,
Есть дело доблести и подвиг славы.
 
 
К станку ли ты склоняешься,
В скалу ли ты врубаешься, –
Мечта прекрасная,
Еще неясная,
Уже зовет тебя вперед…
 

Сталин сказал, что кадры, овладевшие техникой, решают все. Но могли ли эти новые, сталинские, кадры не преобразовывать жизнь сталинскими же, то есть ударными, небывалыми, темпами!?

Как воплощалась «еще неясная» мечта в конкретные и предметные достижения? Что ж, теперь можно дать немного и цифр!..

В 1913 году валовая продукция крупной промышленности в ценах 1926/27 года составляла 11,2 миллиарда рублей.

В 1928 году – 16,8 миллиарда рублей. В 1932 году – 38,8 миллиарда, в 1937 – 90,2 миллиарда, а в 1938 году – 100,4 миллиарда рублей.

Производство электроэнергии выросло в 1938 году по сравнению с 1913 годом в 21 раз.

Выплавка стали увеличилась в 4,3 раза, продукция химической промышленности – в 13 раз, грузооборот железнодорожного транспорта – в 5,6 раза.

Если бы не Советская власть, ничего подобного в России не было бы…

А что было бы?

Ну, была бы Россия полуколониальная и расчлененная националистами, как это происходит сегодня, при власти антисоветской. К тому же, без Советской власти Россия оставалась бы еще и полуневежественной – как вот сейчас…

Упрямые кретины, утверждающие обратное, в нашем лучшем из миров тоже имеются – увы… Так, в 1990 году некое «Товарищество русских художников» при содействии МПК «Вече» переиздало в Москве тонкую брошюрку эмигранта-монархиста Бориса Бразоля «Царствование императора Николая II в цифрах и фактах. Ответ клеветникам, расчленителям и русофобам». Впервые она была издана «к 40-летию трагической гибели Царской Семьи» Исполнительным бюро Общероссийского монархического фронта в 1958 году в Нью-Йорке.

Ирония судьбы: название брошюры вполне подошло бы для моей книги – с заменой, конечно, «царствования императора Николая II» на «СССР». Что же до содержания брошюры, то чудес на свете не бывает – она была заполнена клеветой, начиная с того, что Бразоль насчитал 60 миллионов «жертв коммунистической тирании». Из подобных брошюр позднее и черпали свои «открытия» разного рода солженицыны…

В тонкой книжице, истекающей тоской несостоявшегося палача СССР, набралось много лжи. Бразоль то и дело выдавал желаемое за действительное, в том числе и в сфере народного образования. Так, по его словам, в Российской империи начальное образование с 1908 года было обязательным, хотя даже к 1913 году закон о всеобщем обучении принят не был, имелся лишь его проект – действительно 1908 года.

Бюджетные расходы на народное образование по Бразолю составляли к 1913 году 160 миллионов рублей, и эта цифра была близка к действительной – Россия настолько отстала от ведущих капиталистических стран, что отсутствие минимально образованной народной массы грозило экономическим коллапсом, и старая Россия резко повышала государственные расходы на образование – с 34 миллионов рублей в 1900 году до 143 миллионов в 1913 году.

Однако для сравнения дам и другую цифру: за тот же период расходы на содержание полицейско-административного аппарата возросли со 151 миллиона рублей в год до 295 миллионов.

Каково?

При этом даже в 1913 году на нужды просвещения царские власти тратили на одного жителя в 2–3 раза меньше, чем в Германии, в Англии, Бельгии и т. д. Да и распределение финансирования было крайне неравномерным: на образование крестьян во многих губерниях приходилось по 16–50 копеек на душу в год…

В 1914/15 учебном году в России насчитывалось 124 тысячи общеобразовательных школ, в 1940/41 учебном году – 199 тысяч, но за одним и тем же названием «общеобразовательная школа» скрывались совершенно разные типы школ. В царской России преобладали начальные школы, в СССР – средние. Царские школы, где в 1914 году работало двести восемьдесят тысяч учителей, давали намного более узкое и куцее образование, чем советские школы с одним миллионом двумястами тридцатью восемью тысячами учителей в 1940 году. В 8-х, 9-х и 10-х классах в царской России в 1914 году училось 200 тысяч учащихся, а в СССР в 1940 году – 2,6 миллиона!

К тому же, не забудем – а это существенный момент! – что в 1914 году российская статистика по части числа школ и учителей включала в себя данные также по Финляндии, Польше, прибалтийским губерниям, и это была существенная прибавка в общероссийский показатель. С учетом этого сравнение ситуации 1914 года и 1938 года (даже 1940 года – после присоединения Прибалтики и воссоединения западных областей Украины и Белоруссии) будет еще более не в пользу России бразолей…

Только за 1933–1938 годы в СССР было построено 4254 школ в городах и 16 353 школы на селе. В 1938 году в СССР в школьных классах и студенческих аудиториях сидело в 4 раза больше детей и молодежи, чем в 1913 году, хотя население страны выросло на примерно 20 %.

Если послушать нынешних страдальцев-«демократов», то выходит, что большая часть населения страны сидела в 1938 году в тюрьмах и лагерях ГУЛАГа. Однако в действительности в 1938 году почти 34 миллиона человек в СССР сидело за партами.

2 миллиона 740 тысяч человек только в том же 1938 году получили путевки не на пресловутый «лесоповал», а в санатории и дома отдыха ВЦСПС. Всего за десять лет до этого, в 1928 году, так отдыхало лишь 511 тысяч человек, а в 1937 году – 2 миллиона 246 тысяч человек. За год прибавка составила полмиллиона!

Вот это темпы!

А, господин Бисмарк?

Впрочем, чему удивляться: к старым крымским здравницам тогда начали массово прибавляться дома отдыха и санатории Черноморского побережья Кавказа, в чем была немалая заслуга первого секретаря ЦК КП(б) Грузии Лаврентия Берии.

То есть не миллионы «зеков», а миллионы загорелых и смеющихся граждан СССР под курортным солнцем – вот настоящая социальная статистика 1937 и 1938 годов!

Американский профессор Грэхэм в своей книге об СССР возмущался в 80-е годы тем, что, когда в конце 20-х годов Сталин начал проводить политику ускоренной индустриализации, он якобы совершенно игнорировал при этом вопросы здравоохранения и счел специалистов по общественной гигиене опасными оппонентами. На самом же деле Сталину, как мы уже знаем, пришлось расчищать если не авгиевы, то николашкины конюшни – в том числе и по части всех видов общественной гигиены.

А как там насчет здравоохранения?

Обратимся вновь к цифрам.

Число больничных коек в старой России в 1913 году – 175,5 тысяч; родильных коек – 6,8 (шесть целых и восемь десятых) тысяч.

В 1938 году советские больницы имели 672 тысячи коек, а родильные дома – 131,1 (сто тридцать одна целая и одна десятая) тысяч коек!

В 1913 году Россия имела 28 тысяч врачей, при этом на 10 тысяч человек населения приходилось 1,8 врача. В 1940 году при числе 155 тысяч врачей в СССР, на 10 тысяч человек населения приходилось 7,9 врача.

В 1937 году, отмеченном для «демократов» – антисоветчиков лишь репрессиями и «московскими процессами», в СССР приехал видный американский историк медицины Генри Зигерист. Вот его оценка увиденного: «В Советском Союзе сегодня начинается новая эпоха в истории медицины. Все, что было достигнуто в медицине за предыдущие пять тысячелетий, составляет лишь первую стадию, стадию лечебной медицины. Новая эра, эра профилактической медицины, берет свое начало в Советском Союзе».

Наверное, Зигерист был прав, если в царской России 1913 года было 9 (девять) женских консультаций и детских поликлиник, а в СССР 1940-го года – почти девять тысяч во главе с Государственным институтом охраны материнства и младенчества. Еще в 1938 году женских и детских консультаций было существенно меньше – «всего» 4731. Но главным богатством в СССР всегда считались дети, и если кто-то из чиновников чего-то жалел для детей, то рано или поздно он в СССР Сталина очень жалел об этом.

В Москве 1913 года каждый год умирало 22 москвича из тысячи, а в 1931 году – менее 13. Зато рождаемость на 100 тысяч жителей в Москве в 1938 году достигла 28,5 человека, в Киеве – 22,5 человека, а в Баку – даже 33,9 человека.

Для сравнения: в Берлине этот «показатель счастья и надежды» составил 14,1; в Лондоне и Нью-Йорке – 13,6 и 13,5, а в якобы беззаботном и якобы любвеобильном Париже и вовсе 11,5…

Если перейти от статистики деторождения к статистике машин, то можно узнать, что тракторный, например, парк в СССР рос так:

1928 год – 26 733 единицы, из которых лишь 1272 единицы были произведены в самой России.

1932 год – 125 344 единицы, из которых около ста тысяч были уже «нашенские».

1937 год – 559 000 тысяч единиц, большинство – отечественные.

К 1938 году СССР имел уже 617 тысяч тракторов. И практически все они были советского производства.

А вот немного советской «тракторной» хронологии…

17 июня 1930 года введен в строй Сталинградский тракторный завод имени Ф. Э. Дзержинского с массовым выпуском до 1936 года колесных тракторов СТЗ 15/30, а после 1936 года – мощных гусеничных тракторов отечественной разработки СТЗ-НАТИ.

1 октября 1931 года пущен Харьковский тракторный завод имени С. Орджоникидзе с массовым выпуском тех же моделей тракторов.

1 июня 1933 года начал работу Челябинский тракторный завод с массовым выпуском мощных гусеничных лигроиновых и дизельных тракторов ЧТЗ.

Так вот можно пройтись по всей промышленной «гамме»… И картина везде будет сходной, то есть фантастической по темпам и результатам и тем не менее реальной. Социальный и экономический облик довоенного СССР в цифрах поразителен, и разнообразные цифры можно приводить и приводить! Однако и того, что уже сказано, должно бы хватить – как информации к размышлению, для тех «дорогих россиян», которые все еще не сподобились поразмышлять над тем, что было, что стало и что еще будет, если в РФ по-прежнему будут хаять Сталина и СССР Сталина…

Впрочем, могу информации и подбавить! Скажем, за две предвоенные пятилетки на карте новой России появилось 523 новых города и 495 новых городских поселков. И каждый город и поселок означали появление нового завода или фабрики, рудника или шахты.

Их строили и отечественные строители, и – на первых порах – иностранные специалисты. Однако в СССР в то время приезжали не только за высоким заработком, но и за новыми идеями или – с собственными идеями. Знаменитый архитектор-конструктивист Ле Корбюзье именно в Москве в 1934 году реализовал свой первый крупный строительно-архитектурный замысел – тогдашнее здание Центросоюза, а нынешнее – Центрального статистического управления. Как раз в этом здании, нынешние «россиянские» статистики ежегодно и подводят итоги плачевной «россиянской» статистики.

Наконец, последние, пожалуй, статистические данные здесь… Если в 1913 году в царской России на душу населения производилось 13,7 киловатт-часа электроэнергии (в США в 1913 году – 236), то в 1937 году в СССР на душу населения приходилось уже 215 киловатт-часов. Этого было еще очень недостаточно: на среднего американца в 1937 году приходилось 1935 киловатт-часов, на англичанина – 1 305 киловатт-часов, и даже средний японец имел 421 киловатт-часов в год. Но в 1942 году средний гражданин СССР должен был получить уже 416,7 киловатт-часа.

В 1942 году – если бы он был мирным.