Текст книги "Дозоры: Ночной Дозор. Дневной Дозор. Сумеречный Дозор"

Мальчик сделал было шаг к шефу, и я сжал его плечо. Вот только не надо, чтобы он чего-нибудь ляпнул! Он же не понимает всей сложности этой игры! Не понимает, что все, совершенное Гесером, – лишь ответный ход.

– Я об одном жалею, Гесер, – сказал я. – Только об одном. Что здесь нет Завулона. Что я не увидел его лица, когда вся игра провалилась.

Шеф ответил не сразу.

Наверное, ему было трудно это сказать. Вот только и я не рад был услышать.

– А Завулон здесь ни при чем, Антон. Ты уж извини. Но он действительно совсем ни при чем. Это полностью операция Ночного Дозора.

История третья. Исключительно для своих

Человечек был маленький, смуглый, узкоглазый. Желанная добыча для любого столичного милиционера. Улыбка – виноватая, растерянная; взгляд – наивный, бегающий; несмотря на смертную жару – темный костюм, старомодный, но почти не ношенный; в довершение всего – древний, советских времен галстук. В одной руке раздутый обшарпанный портфель, с каким в старых фильмах ходили агрономы и председатели передовых колхозов, в другой – длинная азиатская дыня в авоське.

Человечек вышел из плацкартного вагона, непрестанно улыбаясь. Проводнице, попутчикам, толкнувшему его носильщику, парню, торгующему с лотка лимонадом и сигаретами. Человечек поднял глаза, с восторгом поглядел на крышу, закрывающую Казанский вокзал. Человечек побрел по перрону, временами останавливаясь и перехватывая дыню поудобнее. Может быть, ему было тридцать лет, может быть, пятьдесят: на взгляд европейца понять трудно.

Парень, покинувший через минуту купейный вагон того же самого поезда, Ташкент – Москва, пожалуй, одного из самых грязных и разбитых поездов мира, выглядел его полной противоположностью. Тоже восточный тип, пожалуй – ближе всего к узбекам. Но одет он был скорее по-московски: шорты и футболка, темные очки, на поясе – кожаная сумочка и сотовый телефон. Никаких вещей. Никакого налета провинциальности. Он не смотрел по сторонам, не искал заветную буковку «М». Быстрый кивок проводнику, легкое покачивание головы в ответ на предложения таксистов. Шаг, другой – он вступил в толпу, скользнул между суетящимися приезжими, лицо окрасила легкая неприязнь и отстраненность. Через миг он стал органичной и незаметной частью толпы. Врос в ее тело еще одной клеткой, здоровой и жизнерадостной, не вызывающей вопросов ни у фагоцитов-милиционеров, ни у соседних клеточек.

А человечек с дыней и портфелем пробирался сквозь толпу, бормоча бесчисленные извинения на не очень чистом русском, втягивая голову в плечи, осматриваясь вокруг. Он прошел мимо подземного перехода, покрутил головой, направился к другому, остановился у рекламного щита, где было меньше давки, вытащил, неловко прижимая вещи к груди, какую-то мятую бумажку и погрузился в ее изучение. На лице азиата не отражалось даже тени подозрения, что за ним следят.

Троих, стоявших у стены вокзала, это вполне устраивало. Красивая, яркая, рыжая девушка в плотно облегающем тело шелковом платье, панковатого вида молодой паренек с неожиданно скучными и старыми глазами, мужчина постарше, длинноволосый, прилизанный, с манерами голубого.

– Не похож, – с сомнением сказал паренек с глазами старика. – Все-таки не похож. Я видел его давно и недолго, но…

– Может, прикажешь уточнить у Джору? – насмешливо спросила девушка. – Я вижу. Это он.

– Принимаешь ответственность? – Паренек не выказал ни удивления, ни желания спорить. Просто уточнил.

– Да. – Девушка не отводила взгляд от азиата. – Идем. Брать в переходе.

Первые их шаги были неторопливыми и синхронными. Потом они разделились, девушка продолжала идти прямо, мужчины ушли в стороны.

Человечек сложил бумажку и неуверенно двинулся в переход.

Москвича или частого гостя столицы удивило бы неожиданное безлюдье. Как-никак – самый удобный и короткий путь из метро на перрон вокзала. Но человечек не обратил на это внимания. Как люди останавливаются за его спиной, будто наткнувшись на невидимый барьер, и идут в другие переходы, он не заметил. Как то же самое происходит с другой стороны перехода, внутри вокзала, он видеть вообще не мог.

Навстречу ему вышел улыбающийся, слащавой внешности мужчина. Со спины догоняли симпатичная молодая девушка и небрежно одетый парень с серьгой в ухе и рваных джинсах.

Человечек продолжал идти.

– Постой-ка, отец, – миролюбиво сказал слащавый. Голос у него был под стать внешности, тонкий и манерный. – Не спеши.

Азиат, улыбаясь, закивал, но не остановился.

Слащавый повел рукой, будто проводя черту между собой и человечком. Воздух задрожал, дыхание холодного ветра пронеслось по переходу. Где-то на перроне заплакали дети, взвыла собака.

Человечек остановился, задумчиво глядя перед собой. Сложил губы трубочкой, подул, хитро улыбнулся стоявшему перед ним мужчине. Тонко зазвенело, будто билось невидимое стекло. Лицо слащавого исказилось от боли, он отступил на шаг.

– Браво, девона, – сказала девушка, останавливаясь за спиной азиата. – Но теперь тебе точно не следует торопиться.

– Мне спешить надо, ой надо, – скороговоркой сказал человечек. Покосился через плечо: – Хочешь дыньку, красавица?

Девушка улыбалась, разглядывая азиата. Предложила:

– А пойдем с нами, уважаемый? За дастарханом посидим. Съедим твою дыньку, чайку попьем. Мы давно тебя ждем, нехорошо сразу убегать.

На лице человечка отразилась напряженная работа мысли. Потом он закивал:

– Пойдем, пойдем.

Первый же его шаг сбил с ног манерного. Будто перед азиатом теперь двигался невидимый щит, стена – не материальная, скорее из бушующего ветра: мужчину волокло по полу, длинные волосы развевались, глаза щурились, из горла рвался беззвучный крик.

Похожий на панка парень взмахнул рукой – и блики алого света ударили в человечка. Ослепительно-яркие, едва срываясь с ладони, они начинали тускнеть на полпути и достигали спины азиата едва видимым мерцанием.

– Ай-ай-ай, – не останавливаясь, сказал человечек. Подергал лопатками, будто на спину уселась надоедливая муха.

– Алиса! – выкрикнул парень, не прекращая своего бесполезного занятия. Пальцы его шевелились, комкали воздух, зачерпывали из него сгустки алого света и бросали в человечка. – Алиса!

Девушка наклонила голову, вглядываясь в уходящего азиата. Что-то тихо шепнула, провела рукой по платью – в ладони невесть откуда появилась тонкая прозрачная призма.

Человечек ускорил шаг, метался влево и вправо, смешно пригнул голову. Слащавый тип продолжал катиться перед ним, но кричать уже не пытался. Лицо его было изодрано в кровь, конечности изломаны и безвольны, будто не три метра по ровному полу он прокатился, а три километра его волочило по каменистой степи то ли безумным ураганом, то ли за пришпоренной лошадью.

Девушка посмотрела на человечка сквозь призму.

Вначале азиат замедлил шаг. Потом застонал, разжимая руки – дыня с хрустом раскололась о мраморный пол, мягко и тяжело шмякнулся портфель.

– Ох, – сказал тот, кого девушка назвала девоной. – О-хо-хо.

Человечек оседал, уже в падении съеживаясь. Ввалились щеки, заострились скулы, руки стали по-стариковски тонки и обтянулись сеткой вен. Черные волосы не поседели, но подернулись серой пылью, поредели. Воздух вокруг него задрожал – невидимые жаркие ручейки потекли к Алисе.

– Данное не мной будет моим отныне, – прошипела девушка. – Все твое – мое.

Ее лицо наливалось румянцем столь же стремительно, как усыхал человечек. Губы причмокивали, шептали глухие, странно звучащие слова. Панк поморщился, опустил руку – последний алый луч ударил в пол, заставив камень потемнеть.

– Крайне легко, – сказал он. – Крайне.

– Шеф был очень недоволен, – пряча призму куда-то в складки платья, сказала девушка. Улыбнулась. Лицо ее дышало той силой и энергией, что порой появляется у женщин после бурного сексуального акта. – Легко, но нашему Коленьке не повезло.

Панк кивнул, глядя на неподвижное тело длинноволосого. Особого сочувствия в его тусклых глазах не было, как, впрочем, и неприязни.

– Вот уж точно, – сказал он. Уверенным шагом пошел к ссохшемуся трупу. Провел над ним ладонью – тело рассыпалось в прах. Следующим движением парень превратил в липкую кашу расколотую дыню.

– Портфель, – сказала девушка. – Проверь портфель.

Взмах ладони – потертый кожзаменитель треснул, портфель развернулся, будто жемчужная раковина под ножом умелого ныряльщика. Вот только, судя по взгляду парня, ожидаемого перла там не оказалось. Две пары застиранного белья, дешевое хлопчатобумажное трико, белая рубашка, резиновые тапочки в полиэтиленовом пакете, пенопластовый стаканчик с сухой корейской лапшой, футлярчик с очками.

Парень сделал еще несколько пассов, заставляя стаканчик лопнуть, одежду – расползтись по швам, футлярчик раскрыться. Выругался.

– Он пустой, Алиса! Совсем пустой.

На лице ведьмы медленно проступило удивление.

– Стасик, но ведь это девона. Курьер не мог доверить груз – никому!

– Значит, смог, – вороша ногой прах азиата, сказал парень. – Я ведь предупреждал, Алиса? От Светлых всего можно ожидать. Ты взяла ответственность. Я, может быть, и слабый маг. Но опыта у меня больше твоего – на полсотни лет.

Алиса кивнула. Растерянность уже ушла из ее глаз. Рука вновь скользнула по платью, отыскивая призму.

– Да, – согласилась она мягко. – Ты прав, Стасик. Но через полвека мы сравняемся в опыте.

Панк засмеялся, присел возле трупа длинноволосого, начал быстро обшаривать карманы.

– Думаешь?

– Уверена. Зря ты настоял на своем, Стасик. Ведь я предлагала проверить и остальных пассажиров.

Парень обернулся слишком поздно, когда жизнь десятком невидимых горячих нитей стала покидать его тело.

«Олдсмобиль» был древний, чем мне и нравился. Вот только от жары, безумной жары на раскаленной за день трассе, открытые окна не спасали. Тут нужен был кондиционер.

Илья, вероятно, придерживался того же мнения. Он вел машину, придерживая руль одной рукой, поминутно оглядываясь и заводя разговоры. Я понимал, что маг его уровня видит вероятности минут на десять вперед и никакого столкновения не произойдет, и все-таки становилось не по себе.

– Собирался поставить кондиционер, – виновато сказал он Юле. Девочка от жары страдала больше всех, лицо у нее пошло нехорошими красными пятнами, глаза мутнели. Как бы не стошнило. – Но это же всю машину уродовать, ну не предназначена она для того! Ни кондиционеров, ни мобильников, ни бортовых компьютеров.

– Угу, – сказала Юля. Слабо улыбнулась. Вчера у нас была запарка, спать никто не ложился, сидели до пяти утра, потом заночевали прямо в офисе. Свинство, конечно, заставлять тринадцатилетнюю девочку вкалывать наравне со взрослыми. Но ведь сама хочет, никто ее не неволит.

Светлана, сидящая спереди, тревожно посмотрела на Юлю. Потом, крайне неодобрительно, – на Семена. Под ее взглядом невозмутимый маг едва не поперхнулся «Явой». Вдохнул – кружащий по машине сигаретный дым втянулся в его легкие. Щелчком выкинул окурок. «Ява» и так была уступкой общественному мнению, еще недавно Семен предпочитал «Полет» и прочие чудовищные сорта табака.

– Закройте окна, – попросил Семен.

Через минуту в машине стало стремительно холодать. Запахло морем – солоновато, зыбко. Я даже понял, что это ночное море и не слишком-то далекое – обыкновенное крымское побережье. Йод, водоросли, тонкая нотка полыни. Черное море. Коктебель.

– Коктебель? – спросил я.

– Ялта, – коротко ответил Семен. – Сентябрь, десятое число, тысяча девятьсот семьдесят второй год, ночь, около трех часов. После легкого шторма.

Илья завистливо цокнул языком:

– Ничего себе! И такой букет ты до сих пор не истратил?

Юля виновато посмотрела на Семена. Консервация климата давалась нелегко любому магу, а истраченный сейчас Семеном букет ощущений мог украсить любую вечеринку.

– Спасибо, Семен Павлович. – Перед ним девочка почему-то робела, словно перед шефом, и звала по имени-отчеству.

– Да мелочь, – спокойно ответил Семен. – У меня в коллекции есть таежный дождь девятьсот тринадцатого, есть тайфун сорокового, есть весеннее утро в Юрмале пятьдесят шестого, кажется, есть зимний вечер в Гаграх.

Илья засмеялся:

– Зимний вечер в Гаграх – фиг с ним. А вот таежный дождь…

– Меняться не буду, – сразу предупредил Семен. – Я твою коллекцию знаю, равноценного у тебя ничего нет.

– А если на два, нет, на три…

– Могу подарить, – предложил Семен.

– Пошел ты, – дергая руль, обиделся Илья. – Чем я отдарю за такое?

– Тогда позову на расконсервацию.

– И на том спасибо.

Он, конечно, надулся. На мой взгляд, они были почти равны по способностям, может быть, даже Илья посильнее. Но у Семена было чутье на тот момент, который достоин магического запечатления. А еще он умел не тратить коллекцию по пустякам.

Конечно, с чьей-то точки зрения совершенный им только что поступок был расточительством: скрасить последние полчаса поездки по жаре таким ценным набором ощущений.

– Вечером бы, за шашлычком, такой нектар вдыхать, – сказал Илья. Иногда он отличался потрясающей толстокожестью. Юля напряглась.

– Помню, однажды оказался я на Востоке, – вдруг сказал Семен. – Вертолет наш… в общем, пошли пешком. Технические средства связи погибли, магические применить – все равно что по Гарлему расхаживать с плакатом «Бей черномазых!». Двинулись пешком, по пустыне Хадрамаут. И оставалось идти до местного резидента всего ничего, километров сто, ну, сто двадцать. А сил уже никаких нет. Воды нет. И тут Алешка, хороший паренек, сейчас он в Приморье работает, говорит: «Ну не могу я, Семен Павлович, у меня ведь дома жена и двое детей, я вернуться хочу». Ложится на песок и расконсервирует заначку. У него там ливень оказался. Проливной, минут на двадцать. Мы и напились, и фляги наполнили, и вообще сил прибавилось. Хотел я ему морду начистить за то, что раньше не сказал, но пожалел.

От такой долгой речи в машине на минуту наступила тишина. Семен редко озвучивал факты своей бурной биографии столь красочно.

Первым опомнился Илья.

– А чего же ты свой таежный дождь не использовал?

– Сравнил, – фыркнул Семен. – Коллекционный дождь образца тринадцатого года и серийный весенний ливень, причем набранный в Москве, он бензином вонял, веришь?

– Верю.

– То-то и оно. Всему свое время и место. Вечерок, что я сейчас вспомнил, приятный. Но не выдающийся. Под стать твоему драндулету.

Светлана тихо засмеялась. Легкое напряжение, повисшее было в машине, разрядилось.

Всю неделю Ночной Дозор лихорадило. Вроде бы и происшествий особых по Москве не случалось, обычная рутинная работа. Над городом повисла жара, неслыханная для июня месяца, и сводки происшествий упали до минимума. Ни Светлым, ни Темным это не пришлось по вкусу.

Около суток наши аналитики обрабатывали версию, что неожиданно жаркая погода вызвана готовящейся акцией Темных. Наверняка Дневной Дозор в это время исследовал, не поработали ли с климатом Светлые маги. Когда обе стороны убедились в естественных причинах погодных неурядиц, заниматься стало совершенно нечем.

Темные притихли, будто прибитые дождем мухи. По городу вопреки всем прогнозам врачей упало число несчастных случаев и естественных смертей. Светлым тоже было не до работы, маги ссорились по пустякам, простейшие документы из архива приходилось ждать по полдня, аналитики на предложение рассчитать прогноз погоды зло изрекали: «Темна вода в облацех». Борис Игнатьевич бродил по офису совершенно ошалевший: даже его, со всем богатым восточным прошлым и происхождением, московская версия жары подкосила. Вчера утром, в четверг, он созвал личный состав, приказом по Дозору назначил себе в помощь двух добровольцев, а остальным велел выметаться из столицы. Куда угодно – на Мальдивские острова, в Грецию, к дьяволу в преисподнюю, там все равно комфортнее, за город на дачу. Раньше, чем в понедельник к обеду, в офисе велено было не появляться.

Подождав ровно минуту, пока на всех лицах не расплылись счастливые улыбки, шеф добавил, что неожиданное счастье хорошо бы отработать. Ударным трудом. Чтобы не пришлось потом стыдиться бесцельно прожитых дней. Что классики не зря сказали: «Понедельник начинается в субботу», и, получив три дня отдыха, мы обязаны всю рутинную работу выполнить в оставшееся время.

Вот мы и выполняли – некоторые почти до утра. Проверили тех Темных, кто оставался в городе и находился на особом контроле: вампиров, оборотней, инкубов и суккубов, действующих ведьм, прочую беспокойную шушеру из низших разрядов. Все было в порядке. Вампиры сейчас жаждали не горячей крови, а холодного пива. Ведьмы пытались наколдовать не порчу на ближнего, а легкий дождик над Москвой.

Зато теперь мы ехали отдыхать. Не на Мальдивы, конечно, шеф несколько переоценивал щедрость бухгалтерии. Но и два-три дня за городом – это прекрасно. Бедные добровольцы, оставшиеся с шефом в столице, – бдить и охранять.

– Мне домой надо позвонить, – сказала Юля. Она явно ожила, когда Семен сменил царившую в машине жару на морскую прохладу. – Света, дай трубку.

Я тоже наслаждался прохладой. Поглядывал на машины, которые мы обгоняли: в большинстве стекла были опущены, а на нас смотрели с завистью, беспочвенно подозревая старый автомобиль в наличии мощной климатической установки.

– Скоро сворачивать, – сказал я Илье.

– Да помню. Я однажды ездил тут.

– Тихо! – страшным голосом прошипела Юля. И затараторила в трубку: – Мамочка, это я! Да, уже доехали. Конечно, хорошо! Тут озеро, нет, мелкое. Мамочка, я на минутку, мне Светин папа свой сотовый дал. Нет, больше никого. Свете? Сейчас.

Светлана вздохнула, взяла у девочки трубку. Мрачно посмотрела на меня, и я попытался придать лицу серьезное выражение.

– Здравствуйте, тетя Наташа, – тонким детским голосом сказала Светлана. – Да, очень рады. Да. Нет, со взрослыми. Мама далеко, позвать? Да, я передам. Обязательно. До свидания.

Она выключила телефон и сказала в пространство:

– Девочка, а что будет, когда твоя мама спросит у настоящей девочки Светы, как вы провели выходные?

– А Света ответит, что хорошо провели.

Светлана вздохнула, посмотрела на Семена, будто ища поддержки.

– Использование магических способностей в личных целях приводит к непредсказуемым последствиям, – казенным тоном произнес Семен. – Помнится, однажды…

– Каких еще магических? – искренне удивилась Юля. – Я ей сказала, что на тусняк с ребятами поехала, и попросила отмазать. Светка поохала, ну и согласилась, конечно.

Илья за рулем хихикнул.

– Нужен мне тот тусняк, – явно не понимая, что его развеселило, возмутилась Юля. – Пусть там человеческие детишки забавляются. Ну что вы все смеетесь? А?

У каждого из нас, дозорных, работа отнимает большую часть жизни. Не потому, что мы восторженные трудоголики – кто в здравом уме не предпочтет труду отдых? Не потому, что работать уж очень интересно, большая часть нашей деятельности – это скучное патрулирование или просиживание штанов в канцеляриях. Нас просто мало. Дневной Дозор комплектуется гораздо легче, любой Темный рвется к возможности властвовать. У нас ситуация совсем другая.

Но, помимо работы, у каждого из нас есть свой маленький кусочек жизни, который мы не отдадим никому: ни Свету, ни Тьме. Это только наше. Тот кусочек жизни, который мы не прячем, но и не выставляем напоказ, который остался от прежней, человеческой сущности.

Кто-то при малейшей возможности путешествует. Илья, например, предпочитает нормальные туры, а Семен – банальный автостоп. Он в свое время проехал без копейки денег от Москвы до Владивостока за какой-то рекордный срок, но регистрировать достижение в Лиге Вольных Путешествий не стал, так как в пути два раза пользовался магическими способностями.

Игнат, да и не только он один, не воспринимает отдых иначе, как сексуальные приключения. Через этот этап проходят почти все, жизнь позволяет Иным гораздо больше, чем людям. То, что к Иным, даже не желающим того, люди испытывают неосознанное, но сильное влечение, – известный факт.

Очень много среди нас коллекционеров. От безобидных собирателей перочинных ножиков, брелоков, марок и зажигалок до коллекционеров погоды, запахов, аур и заклинаний. Я когда-то собирал модели автомобилей, просаживал огромные деньги за редкие экземпляры, составляющие ценность лишь для нескольких тысяч идиотов. Сейчас вся эта коллекция свалена в две картонные коробки. Надо как-нибудь вытащить их на улицу и вывалить в песочницу к радости малышей.

Количество охотников и рыболовов тоже велико. Игорь и Гарик увлекаются экстремальным парашютированием. Милая девочка Галя, наша ненужная программистка, занимается выращиванием бансаев. В общем, весь богатый запас развлечений, накопленный человечеством, нами востребован.

А вот чем увлекается Тигренок, к которой мы сейчас ехали, я даже не предполагал. Мне было интересно узнать это почти в той же мере, как и вырваться из городского пекла. Обычно, побывав у кого-то дома, сразу понимаешь его маленький «бзик».

– Долго еще ехать? – с капризной ноткой воскликнула Юля. Мы уже свернули с трассы и отмотали километров пять по грунтовке, мимо маленького дачного поселка и мелкой речушки.

– Почти приехали, – сверившись с образом дороги, оставленным для нас Тигренком, ответил я.

– То есть совершенно совсем приехали, – сказал Илья и бросил машину в сторону, прямо на деревья. Юля ойкнула, закрывая лицо руками. Светлана отреагировала более спокойно и все-таки вытянула вперед руки в ожидании удара.

Машина, промчавшись сквозь густой кустарник и непроходимый бурелом, врезалась в стоящие сплошной стеной деревья. Но удара, конечно, не было. Мы проскочили сквозь морок и оказались на отличной асфальтированной дороге. Впереди поблескивало зеркальце маленького озера, на берегу которого стоял двухэтажный кирпичный дом, обнесенный высоким забором.

– Что меня поражает в оборотнях, – сказала Светлана, – так это их тяга к скрытности. Мало того что мороком прикрылась, так еще и забор.

– Тигренок не оборотень! – возмутилась девочка. – Она маг-перевертыш!

– Это одно и то же, – мягко сказала Света.

Юля посмотрела на Семена, видимо, ожидая поддержки. Маг вздохнул:

– По сути, Света права. Узкоспециализированные боевые маги – те же самые оборотни. Только с другим знаком. Будь Тигренок чуть в другом настроении, впервые войдя в сумрак, она превратилась бы в Темную, в оборотня. Очень мало людей, у которых все определено заранее. Как правило, идет борьба. Подготовка к инициации.

– А со мной как было? – спросила Юля.

– Я же рассказывал, – буркнул Семен. – Довольно легко.

– Легкая реморализация учителей и родителей, – посмеиваясь, сказал Илья, останавливая машину у ворот. – И маленькая девочка сразу преисполнилась любви и доброты к окружающему миру.

– Илья! – одернул его Семен. Он был наставником Юли, наставником достаточно ленивым, практически не вмешивающимся в развитие юной волшебницы. Но сейчас ему явно не понравилось излишнее ерничанье Ильи.

Юля была девочкой талантливой, и Дозор возлагал на нее серьезные надежды. Но все же не такие, чтобы прогонять ее по лабиринтам моральных головоломок в таком темпе, как Светлану, будущую Великую Волшебницу.

Наверное, эта мысль пришла нам со Светой одновременно – мы посмотрели друг на друга. Посмотрели и разом отвели глаза в сторону.

Давила нас незримая стена, давила, разводя в разные стороны. Я навсегда останусь магом третьего уровня. Светлана вот-вот перерастет меня, а через какой-то короткий срок – очень короткий, ибо это считает необходимым руководство Дозора, – станет волшебницей вне категорий.

И тогда все, что нам останется, – дружеские рукопожатия при встрече и открытки на день рождения и Рождество.

– Заснули они там, что ли? – возмутился Илья, который подобными проблемами не терзался. Высунулся из окна – в машину сразу потянуло жарким, пусть и чистым воздухом. Помахал рукой, глядя в объектив телекамеры, закрепленной над воротами. Просигналил.

Ворота стали медленно открываться.

– Вот так-то лучше, – фыркнул маг, заводя машину во двор.

Участок оказался большим и густо засаженным деревьями. Удивительно, как возводили особняк, не повредив этих исполинских сосен и елей. Кроме маленького цветника вокруг неработающего фонтанчика, никаких грядок, конечно же, не наблюдалось. На бетонной площадке перед домом уже стояло пять машин. Я узнал старую «ниву», которой из патриотизма пользовался Данила, спортивный автомобиль Ольги – как она на нем добралась по грунтовке? Между ними стоял обшарпанный фургончик, на котором ездил Толик, еще две машины я встречал у офиса, но чьи они, не знал.

– Нас не дождались, – возмущался Илья. – Идет гульба, все веселятся, а лучшие люди Дозора тащатся по проселочным дорогам.

Он заглушил мотор, и в этот миг Юля радостно взвизгнула:

– Тигренок!

Легко перемахнула через меня, открыла дверцу и выскочила из машины.

Семен коротко выругался и неуловимым движением последовал за ней. Вовремя.

Где эти собаки прятались, не знаю. Во всяком случае, они себя никак не демаскировали до того момента, как Юля покинула машину. Но как только ее ноги коснулись земли, со всех сторон беззвучно мотнулись палевые тени.

Девочка взвизгнула. Ей хватило бы способностей справиться с волчьей стаей, не то что с пятью-шестью собаками. Вот только в настоящей схватке бывать не доводилось, и она растерялась. Честно говоря, и я не ожидал нападения – здесь. И уж тем более такого. Собаки вообще не атакуют Иных. Темных они боятся. Светлых любят. Надо очень серьезно поработать с животным, чтобы задавить в нем природный страх перед ходячим источником магии.

Светлана, Илья, я – мы рванулись наружу. Но Семен нас уже опередил. Одной рукой он подхватил девочку, другой – провел в воздухе черту. Я решил, что он воспользуется отпугивающей магией, или уйдет в сумрак, или спалит собак в пепел. Обычно «на рефлекс» подвешивают самые простые заклинания.

А Семен провел «фриз», темпоральную заморозку. Двух собак она настигла в воздухе: окутанные синим сиянием тела повисли над землей, вытянув вперед узкие оскаленные морды. Сорвавшиеся капли слюны сверкающим голубым градом падали с клыков.

Те три пса, которых заморозило на земле, выглядели менее эффектно.

Тигренок уже подбежала к нам. Лицо у нее побелело, глаза расширились. Секунду она смотрела на Юлю: девочка продолжала визжать, но уже затихая, по инерции.

– Все целы? – наконец произнесла она.

– Твою налево, – пробормотал Илья, опуская магический жезл. – Ты что за зверей разводишь?

– Они бы ничего не сделали! – виновато сказала Тигренок.

– Да? – Семен вынул из-под мышки Юлю, поставил на землю. Задумчиво провел пальцем по оскаленному клыку зависшего в воздухе пса. Упругая пленка заморозки пружинила под его рукой.

– Клянусь! – Тигренок прижала руку к груди. – Ребята, Света, Юленька, простите. Я не успела их остановить. Псы натренированы сбивать и удерживать незнакомых.

– Даже Иных?

– Да.

– Даже Светлых? – В голосе Семена появилось непритворное восхищение.

Тигренок потупилась и кивнула.

Юля подошла к ней, прижалась и сказала, довольно спокойно:

– А я не испугалась. Растерялась только.

– Хорошо, что и я растерялся, – мрачно заметил Илья, пряча оружие. – Жареная собачатина – слишком экзотическое блюдо. Тигра, но ведь меня-то твои псы знают!

– Тебя они и не тронули бы.

Напряжение спадало медленно. Разумеется, ничего страшного не произошло бы, лечить друг друга мы умеем, но пикник накрылся бы медным тазом.

– Простите, – еще раз сказала Тигренок. Обвела нас умоляющим взглядом.

– Слушай, зачем тебе это? – Света взглядом указала на псов. – Ну объясни ты мне зачем? Твоих способностей хватит отбиться от взвода зеленых беретов, зачем эти ротвейлеры?

– Это не ротвейлеры, это стаффордширские терьеры.

– Какая разница!

– Они однажды грабителя поймали. Я же здесь бываю дня два в неделю, каждый раз из города не наездишься.

Объяснение было не слишком убедительным. Простое отпугивающее заклинание – и никто из людей сюда близко бы не подошел. Но сказать об этом никто не успел – Тигренок обезоружила нас:

– Характер такой.

– А долго собаки провисят? – по-прежнему прильнув к ней, спросила Юля. – Я хочу с ними подружиться. Иначе у меня останется скрытый психологический комплекс, который неизбежно отразится на характере и сексуальных предпочтениях.

Семен фыркнул. Своей репликой, интересно лишь, насколько непосредственной, а насколько расчетливой, Юля погасила конфликт.

– К вечеру оживут. Хозяйка, в дом позовешь?

Оставив псов висеть-стоять вокруг машины, мы двинулись к дому.

– Тигренок, а у тебя здорово! – сказала Юля. Она уже напрочь игнорировала нас, приклеившись к девушке. Похоже, волшебница была ее кумиром, которой прощалось все, даже чересчур бдительные псы.

Интересно, вот почему фетишем всегда становятся недоступные способности?

Юля – великолепная волшебница-аналитик, способная раскручивать нити реальностей, находить скрытые магические причины, казалось бы, обыденных событий. Она умница, ее в отделе обожают, и не только как маленькую девочку, но и как боевого товарища, ценную, порой незаменимую сотрудницу. Но кумир ее – Тигренок, волшебница-оборотень, боевой маг. Нет бы ей подражать доброй старушке Полине Васильевне, подрабатывающей в аналитическом на половину ставки, или влюбиться в начальника отдела, импозантного пожилого ловеласа Эдика.

Нет, кумиром стала Тигренок.

Я начал что-то насвистывать, идя в хвосте процессии. Поймал взгляд Светланы, легонько качнул головой. Все нормально. Впереди целые сутки ничегонеделания. Никаких Темных и Светлых, никаких интриг, никакого противостояния. Купаться в озере, загорать, есть шашлыки, запивая их красным вином. Вечером – в баню. В таком особняке баня должна быть неплохой. Потом с Семеном взять бутылку-другую водки, банку соленых грибов, забраться куда-нибудь подальше от остальной толпы и напиться до умопомрачения, глядя на звезды и ведя философские разговоры на возвышенные темы.

Здорово.

Хочу побыть человеком. Хотя бы сутки.

Семен остановился и кивнул мне:

– Возьмем две бутылки. Или три. Еще кто-нибудь подойдет.

Удивляться не стоило, возмущаться – тем более. Мои мысли он не читал, просто его жизненный опыт был куда больше.

– Договорились, – кивнул я. Светлана вновь подозрительно покосилась на меня, но промолчала.

– Тебе проще, – добавил Семен. – Мне очень редко удается стать человеком.

– А это надо? – спросила Тигренок, уже останавливаясь у двери.

Семен пожал плечами:

– Нет, конечно. Но хочется.

И мы вошли в особняк.

Двадцать гостей, пожалуй, было многовато даже для этого дома. Будь мы людьми – другое дело. А так от нас слишком много шума. Попробуйте собрать вместе два десятка детей, перед этим несколько месяцев прилежно учившихся, дайте им в руки полный ассортимент магазина игрушек, разрешите делать все что угодно и понаблюдайте за результатом.