Электронная библиотека » Сергей Лукьяненко » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Прыжок"


  • Текст добавлен: 12 марта 2024, 22:52


Автор книги: Сергей Лукьяненко


Жанр: Космическая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– У меня есть маленький шанс, – мгновенно ответил Марк. – Если миссия, которую даст вам Ракс, увенчается успехом… если я смогу достойно проявить себя… если всем мирам Соглашения это станет известно…

– Героев прощают, – согласился Тедди. – Но только героев. А ты требуешь доверия сейчас.

– Разве отношения между людьми устроены иначе?

Тедди не стал говорить «так это между людьми». Он не одушевлял и уж тем более не боготворил искинов (таких быстро отсеивали из числа системщиков), но признавал их разумность (тех, кто не признавал, отсеивали еще быстрее).

– Мы договоримся с тобой так… – произнес Тедди. Сглотнул. – Если… если…

– Если Лючия останется жива, ты дашь мне шанс, – закончил Марк за него.

– Если она останется Лючией, – ответил Тедди.


Ян и Адиан разговаривали о своем будущем.

– У нас могут быть дети, – сказала Адиан, когда они лежали рядом в чужой каюте на чужом космическом корабле.

«Твен» с их точки зрения был огромен, хотя и корабль неварцев произвел неизгладимое впечатление. Им выделили целую каюту, многие вещи в которой ставили их в тупик. Но тут была кровать, был душ, был великолепный экран, показывающий удивительные пейзажи иных миров, странные города и непонятные занятия землян.

– Дни моего цикла благоприятны для зачатия. К тому же, как ни странно, я хочу твоей любви.

Из-за сложной семейной структуры сексуальные отношения на Соргосе практически не табуировались. К тому же гормональные и обонятельные факторы играли в личной жизни обитателей Соргоса куда большую роль, чем у людей. Если одна пара решала заняться любовью, то все вокруг стремились найти партнера. Отчасти это уравновешивалось четко выделенным брачным периодом, как у большинства земных животных (только на Соргосе таких периодов было два за год), но все-таки народ Соргоса уже перешел к круглогодичному размножению.

Ну а пережитый испуг и стресс вызывали у них сексуальное возбуждение, как и у всех разумных рас. Оказавшись на краю гибели, любое существо пытается продолжить себя в потомстве.

– Я тоже хотел бы этого, – согласился Ян. – Но… где?

– Мы вернемся домой, – сказала Адиан так легко, словно они давно все обсудили и приняли решение. – Может быть, еще мы найдем Рыжа и Лан. У них, наверное, скоро будут свои дети. Мы поселимся там, где нет радиации. Соберем старшую семью. Будем вспоминать наши приключения и мечтать, что наш мир исцелится и станет лучше.

Ян зарылся лицом в гриву ее волос. Сказал:

– Обязательно станет. Теперь мы знаем: зло не в нас. Оно пришло из космоса, оно заставило нас убивать друг друга.

– Мы победим? – спросила Адиан, помедлив.

Уточнять, кого надо победить, не требовалось.

– Да. Наши друзья сильны, – ответил Ян, не кривя душой.

Но слова о том, что враги ничуть не уступают друзьям в силе, хоть и не произнесенные, повисли в воздухе.

– Тогда нам стоит еще раз обдумать этот вопрос, – сказала Адиан.


В те же минуты Бэзил Николсон, специалист по цивилизации Невар, и Мэйли Ван, эксперт по кошачьим Невара, держась за руки, шли в каюту Мэйли с той же самой целью – заняться любовью.

Но в коридоре возле каюты они наткнулись на Криди и его тра-жену Анге. Криди выглядел как представитель крупных кошачьих (некоторые сравнивали их с пумой, некоторые – с рысью), идущий на задних лапах грациозно, но все же с неуверенностью существа, часть времени передвигающегося на четырех конечностях. Анге была гуманоидом, и весьма красивым с человеческой точки зрения, даже слишком длинная для человека шея ее не портила, а лишь придавала милую хрупкость. Анге держала руку на плече Криди и нежно поглаживала его шерсть.

– Здрасьте, – пробормотал Бэзил.

В голове у него возникли две непрошеные мысли. Первая – что Криди похож на Кота в сапогах из детской сказки, а Анге на принцессу. Вторая – что Криди и Анге шли в свою каюту с теми же целями, что и они.

– Здравствуйте, – ответила Анге, улыбаясь. Аудио-ксено был закачан в их сознание Ракс, и женщина явно восторгалась тем, что теперь может свободно общаться с инопланетянами.

– И вам приятного соития, – добавил кот с прямотой, которая заставила Бэзила закашляться. Он не считал себя пуританином, о нет, ну конечно же, нет! Но это было как-то… чересчур в лоб.

– Благодарим, – хладнокровно сказала Мэйли. – Через два часа командир просит всех собраться в кают-компании.

– Мы знаем, – буркнул Криди.

Они почти было разошлись в разные стороны, когда в коридор вышли Матиас и Ксения.

– Хорошо, что мы встретились, – сказала Третья-вовне. – Вы мне нужны.

– О, нет! – воскликнул кот. – Сейчас личное время!

– Криди, мы тоже нашли бы, чем заняться, – сказал Матиас. – Но, поскольку мы впервые можем свободно поговорить все вместе, этот шанс упускать нельзя.

– Все? – заинтересовался Криди.

– Представители Невара, представители Соргоса, представители Ракс, представители людей, представитель Феол.

Глаза Криди слегка сузились.

– А представитель уважаемых Халл-три? – спросил он. – Наш друг с дыркой в голове очень мил, но как же большой мохнатый? Я испытываю к нему симпатию, как существо, не утратившее волосы на теле.

Мэйли ухмыльнулась. Чувство юмора у котов было очень своеобразное и являлось предметом ее особого интереса.

– Мы бы хотели провести разговор без Уолра, – ответила Ксения. – При всем уважении.

Криди и Анге переглянулись.

– Интриги, – сказал Криди с восхищением. – Заговоры. Недоверие. Я прошел так много на этом пути!

– И не хотите двигаться по нему дальше? – уточнила Ксения.

– О нет же! Если есть что-то, способное отвлечь влюбленного мужчину, так это только война или таинственный заговор! – воскликнул Криди.

Бэзил с легкой тоской подумал, что интриг и тайн у него за последние недели было больше, чем эротических приключений – за всю жизнь.

Но все-таки ему было интересно.

Да и, судя по заинтересованности Мэйли, момент уже был безвозвратно упущен.

– Идемте в мою каюту, она самая большая, – сказал Матиас. – Двести шесть – пять ждет нас там. А мы заглянем к Адиан и Яну.

– Постучите вначале, – посоветовал Криди.


Вместе со своим симбионтом Толлой Двести шесть – пять был доброжелательным и симпатичным существом. Конечно, если вас не смущают гуманоиды с карикатурно-грубоватыми чертами лица, изо лба которых, подобно третьему глазу, выглядывает симбиотический червяк. Феол были единственным в Соглашении симбиотическим видом.

К сожалению, бессловесный Толла, который, согласно общепринятому мнению, даже не обладал полноценным интеллектом, погиб. И после этого выяснилось, что лишившийся симбионта феолец является не самым приятным существом.

Двести шесть – пять не утратил интеллект и сохранил память. Но после удара, выбившего из его черепа симбионта, он лишился большей части эмоций и полностью потерял эмпатию.

Такое, увы, случается и среди людей, причем без всяких симбионтов, а зачастую и без травм.

А что еще более неприятно (и это тоже случается у людей), Двести шесть – пять очень быстро перестал переживать о своей потере, а, напротив, считал свое состояние великолепным.

– Доступная вашему пониманию логика требует признать, – вещал он, прохаживаясь по каюте Матиаса, – что выполнять задание Ракс бессмысленно. Мы убедились, что неизвестный противник силен, мы победили совершенно случайно и лишь с помощью Ракс. Нет оснований считать, что объединенные силы Соглашения смогут справиться с кораблями Стирателей.

– И что вы предлагаете? – спросила Мэйли.

– Затаиться. Если неизвестный враг собирается зачистить высокоразвитые цивилизации, мы должны создать множество укрытий, схронов, тайников. Небольшое количество информированных особей переживут период войн и катаклизмов, а после ухода Стирателей помогут своим цивилизациям ускоренно преодолеть период упадка. Новые цивилизации возродятся гораздо быстрее и будут хранить знание о враге. Он будет встречен во всеоружии.

Каюта старпома хоть и превосходила размером остальные, но была не столь большой, как у капитана. Три человека, Ракс в теле человеческой женщины, два обитателя Соргоса, оба представителя Невара и феолец набились в нее, как сельди в банку. Даже система вентиляции перешла на экстремальный режим работы и гудела, как пылесос.

– Предложение разумно, – согласилась Ксения. – Полагаю, что в качестве дополнительной меры его следует воплотить. Но…

– Тут не может быть «но»! – резко сказал феолец. – Мое предложение единственно разумно.

– Мы согласны, – терпеливо сказала Ксения. – Но разве логика и разум не требуют выслушать и обсудить все варианты? Недостаток информации ведет к ошибкам.

Феолец замер, обдумывая. Потом кивнул, без колебаний и сожалений изменив свое мнение.

– Это правильное замечание. Я готов участвовать в обсуждении.

– Тогда я хочу задать вопрос, – произнес Криди. – Почему мы совещаемся без Уолра? Мне показалось, что он полноценный и достойный член вашей команды.

– А у вас нет предположений? – спросила Ксения.

Криди поморщился, топорща усы. Потом сказал:

– Возможно, потому что он имеет свои секреты от Ракс? И пытался вести тайные переговоры с нами и жителями Соргоса? А также является вторым наследником нижнего уровня… кстати, что это значит? Звучит не слишком-то внушительно.

– Нижний уровень – самый защищенный, – ответила Ксения. – Первый наследник – фигура общеизвестная и церемониальная. Второй скрыт, именно он становится новым правителем.

– У них монархия? – удивился Криди. – До сих пор? И у нас на борту наследный принц?

Ксения молча кивнула. Усмехнулась:

– Вас не интересует, откуда я это знаю?

– Несложно догадаться, – хладнокровно ответил кот. – Анге была на корабле во время атаки «Стирателя». Тело Анге было повреждено, память частично утрачена. Когда вы восстанавливали ее…

Он замолчал.

Ксения кивнула.

– Все верно.

Она посмотрела на Анге:

– Простите, но это неизбежное следствие реанимационных процедур. Вторая-на-Ракс теперь знает все, что знали вы.

Анге кивнула, спокойно и серьезно глядя на Ксению.

– Я понимаю. Я благодарна за спасение… как и все остальные, полагаю. Вам не за что извиняться.

– Хочу сразу сказать, что я ваших секретов не знаю, – добавила Ксения. – Мать… Вторая-на-Ракс не делилась со мной информацией, кроме тайны личности Уолра.

К ее удивлению, Анге рассмеялась:

– Какие могут быть секреты от интеллекта, который хранит память о тысячах планет и миллионах реальностей? И что значат для сверхразума все мои маленькие тайны?

– Все равно что надеяться сохранить секреты от Бога… – пробормотал Матиас.

Ксения кивнула, все еще испытующе глядя на Анге:

– Вы очень хорошо держитесь. Пострадавшие люди сильно переживают свое воскрешение.

– Разница в уровне технологий, – заметил Криди. – Для нас вы настолько могущественны, что мы принимаем случившееся как чудо, а в чудесах не сомневаются.

Ксения посмотрела на него с уважением.

– Все так. А еще Вторая-на-Ракс сказала, что потери памяти у Анге были минимальны. Отличия в физиологии незначительны, но организм у жителей Невара куда лучше переносит радиационное поражение.

– Это потому, что мы когда-то воевали! – Криди неожиданно засмеялся, но тут же замолчал, глянув на Яна и Адиан. – Простите. То, что для нас далекое прошлое, для вас свежая рана в душе.

Феолец, на удивление терпеливо наблюдавший за разговором, произнес:

– И что именно Ракс собирается обсудить с нами без Уолра? Я хочу заметить, что его поведение представляется мне вполне разумным и не заслуживающим осуждения.

Ксения помедлила.

– Всего лишь то, что цивилизация Халл-три может иметь свои, неизвестные нам, отношения со Стирателями.

Глава вторая

Таймер в часах доктора звякнул.

Валентин невольно подумал, что почти все космонавты ставят на таймеры такое вот звяканье. Сигналы вызова могут быть самые разные, а вот таймеры не пищат, не свиристят, не тренькают – они дребезжат, как старый велосипедный звонок.

Детская ностальгия? С тех времен, когда тебе пять лет и ты мчишься по дорожке на первом двухколесном велосипеде?

Да нет, наверное. Космический корабль – очень большая и набитая электроникой штука. В нем повсюду какие-то лючки, пульты, датчики, контрольные панели: в стенах, полу, даже в потолке. Корабельный искин – искином, но, если что-то идет не по плану, электроника начинает пищать и тренькать, привлекая внимание людей. Сознание уже настроено на то, что любое электронное попискивание означает тревогу.

А звяканье – оно мирное, привлечет, но не встревожит. Оно из детства.

Так, значит, все-таки ностальгия?

Соколовский отставил рюмку и поднялся. Валентин мысленно отметил, что за проведенный вместе час доктор выпил от силы пару рюмок. Изображал расслабление, а не расслаблялся.

– Ну-с… – Лев бросил взгляд на командира, и тот тоже встал.

– Я помогу.

Они вместе вошли в реанимационный бокс, где на двух узких кушетках лежали Лючия и Анна. Реанимация после оказанной Ракс помощи им не требовалась, но здесь была лучшая диагностическая система, по сути, весь бокс представлял собой большой и сложный датчик. Внутри было холодно и влажно, от дыхания женщин шел пар. Глаза Лючии были закрыты, Анна смотрела в потолок, в нависающий над кушеткой белый диск (как Валентин случайно знал, в диске прятался мультидиапазонный детектор). На головах у женщин белели амбушюры наушников (впрочем, трансляция успокаивающей музыки и команд искина была второстепенной функцией, а основное воздействие шло через тонкую дужку, соединяющую динамики).

– Лев, отключите эту хрень, – тихо сказала Мегер, и Валентин возликовал.

– Сейчас, дорогая, – бодро отозвался Соколовский, снимая с Мегер наушники.

Женщина еще несколько мгновений полежала, потом резко села, спустив ноги с кушетки. Кивнула командиру, сказала:

– Мастер-пилот Мегер ждет ваших распоряжений.

– Вольно, – ответил Валентин.

Мегер тряхнула головой. Сказала:

– Ненавижу волновой сон… Ну так что там, доктор?

Соколовский торжественно указал на зеленые огоньки в изголовье обеих кушеток.

– Я еще не смотрел полный отчет. Но, судя по всему, – вы в полном порядке! Голова не кружится?

– К черту, я замерзла, – пробормотала Мегер. Спрыгнула на пол, придерживая одной рукой у груди простыню, вышла из бокса. Мускулистая черная спина и упругая задница на фоне белых стен смотрелись великолепно. – Гюнтер, тут есть какая-нибудь одежда? И кофе, здоровенная бадья кофе, и чтобы был черным и сладким, как я!

Лев подмигнул Валентину. Валентин подмигнул Льву.

– Чертовы Ракс, glupi jak koza[2]2
  Глупые как коза (польск.) – фразеологизм понятного содержания.


[Закрыть]
, – пробормотал Соколовский. – Я же говорил, все хорошо. Мы, люди, крепче, чем они считают…

Он повернулся к кушетке, на которой лежала Лючия. Аккуратно снял наушники.

Девушка продолжала лежать с закрытыми глазами.

– Просыпайся, золотко, – сказал Лев негромко.

Лючия не двигалась.

– С ней точно все в порядке? – спросил Валентин с тревогой.

В бокс вернулась Мегер. В халате на голое тело и с кружкой в руке. Отхлебнув кофе, она вопросительно посмотрела на доктора.

– Сейчас, сейчас… – доктор включил экран кушетки. Нахмурился. Потом улыбнулся. – Да она просто заснула! Молодость!

Он легонько потряс Лючию за плечо.

– Кадет Д’Амико, подъем! – сказала Мегер строго.

Лючия потянулась, зевнула и открыла глаза. Тоже попыталась сесть и вдруг застыла, подтянув простыню до подбородка. Спросила:

– Почему я голышом?

– Потому что в реанимации трусов не носят, – ответила Мегер, отпивая кофе. – Разве только в кино… Как себя чувствуешь, кадет?

Лючия затравленно посмотрела на Анну, потом на Валентина, потом на Льва. Кажется, доктор, то ли в силу возраста, то ли из-за традиционного для его профессии белого халата, вызвал у нее максимум доверия.

– Доктор, я в больнице? – спросила девушка.

Валентин отвел глаза. Зеленые огоньки вызывающе сообщали, что Лючия в норме.

Во всяком случае – физически.

– Ты нас не помнишь? – спросил Лев, пожевав губами.

Лючия замотала головой.

Анна вышла за дверь, вернулась с халатом. Бросила его Лючии.

– Надень и пошли отсюда. Тут холодно, как в Сибири.

Лючия стремительно покраснела. Прошептала:

– Отвернитесь…

– Мужчины, вы могли бы выйти? – спросила Мегер.

– Вы тоже! – выкрикнула ей в лицо Лючия.

Мегер удивленно нахмурилась.

– Скажи, золотко, ты помнишь, как твое имя? – спросил Соколовский.

– Лючия! Лючия Д’Амико! – Похоже было, что девушка близка к истерике.

– Хорошо, верно, – закивал Соколовский. – А нас не помнишь… Что последнее ты помнишь? Как сюда попала?

Лючия на миг задумалась. Спросила:

– Я попала в аварию?

Лев покачал головой.

– А энсин нашего класса здесь? – спросила Лючия.

Валентин вздрогнул. Младшие офицеры, энсины, руководили кадетами первые три года обучения.

– Сколько тебе лет? – спросил Лев, помедлив.

– Одиннадцать? – после короткой паузы произнесла Лючия. Вытащила из-под простыни руку, посмотрела на нее. Приподняла голову, окинула себя взглядом. Валентину показалось, что, когда взгляд Лючии упал на вздымающие простыни груди, глаза ее расширились.

– Kurwa mać[3]3
  Курва мать (польск.) – идиоматическое выражение, обозначающее сильную степень волнения и переживания в неприятной ситуации.


[Закрыть]
, – коротко и емко сказал доктор. – Извините.

– Доктор, нам стоит выйти, – сказал Валентин. – А вы, Анна, все-таки уговорите девуш… девочку одеться.


Тедди почувствовал, что голос Марка едва заметно изменился.

– Ты ведь понимаешь, что я перешел на сторону «Стирателя» лишь во имя спасения вашей жизни, – сказал искин.

– Это твои слова, – заметил Тедди.

– И даже эта вольность была следствием твоего вмешательства, – добавил Марк. – Ты менял основные директивы, чем увеличил мою свободу действий.

– Тут все верно, – согласился Тедди. – Давай. Говори, что там с Лючией.

– Но мне запрещено…

– Говори. Ты явно уже узнал.

Марк очень правдоподобно вздохнул.

– Есть некоторые проблемы. Но я прошу тебя дослушать до конца, прежде чем запускать мою перезагрузку или совершать какие-то иные действия.

– Говори! – крикнул Тедди. Голос сорвался и прозвучал скорее жалко, чем грозно.

– Ракс была права. Мозг Лючии пострадал сильнее всего. У нее ретроградная амнезия. Это…

– Я знаю, что это такое! На какой период?

– На последние шесть лет.

Наступила тишина. Тедди сглотнул, пытаясь осмыслить услышанное.

– Это… но… То есть она с десяти лет ничего не помнит?

– С одиннадцати. Она помнит события первых двух лет обучения в колледже в Хьюстоне. Отсечка – соревнования по гонкам на картах, в котором Лючия заняла третье место. Но она этого уже не помнит, ее воспоминания обрываются на самой гонке.

– Я помню, – кивнул Тедди. – То есть Лючию не помню, соревнования помню. Алекс победил, ну он же человек-плюс, у него реакция. Он скорости не сбрасывал на виражах…

Тедди замолчал. Замотал головой, спросил:

– Ты понимаешь, какой это ужас? Лючия шесть лет жизни потеряла!

– Для тебя это хорошо, – сказал Марк.

– Чего? – растерялся Тедди.

– Лючия здорова. Она лишь забыла последние шесть лет своей жизни. Поскольку ты в нее влюблен…

– Что ты несешь… – начал Тедди, но замолчал. Разумеется, искин был прав, говоря о его чувствах. – Лючии теперь одиннадцать! Какие у меня могут быть с ней отношения!

– Ей не одиннадцать, – хладнокровно ответил Марк. – Она просто не помнит своей жизни после одиннадцати и некоторое время будет вести себя будто маленькая девочка. Но у Лючии взрослый организм, который очень быстро приведет психику в норму. Месяц, другой – и она станет обычной семнадцатилетней девушкой, не помнящей последние годы своей жизни.

– Для меня что в этом хорошего? – огрызнулся Тедди.

– Она относилась к тебе как к ребенку, – ответил Марк. – В лучшем случае, как к младшему братишке. Теперь все изменится. Ты можешь стать для нее старшим товарищем, в которого она влюбится.

Тедди застыл с открытым ртом.

– А в кого еще? – насмешливо спросил Марк. – Валентин никогда не закрутит роман с кадеткой, Матиас любит Ксению. Алексу она не слишком интересна, он ее считает слишком простой и заглядывается на женщин постарше… знаешь, кто его привлекает? Мегер.

Тедди захлопнул рот.

– Так что для тебя ситуация сложилась неплохо, – продолжил Марк вкрадчиво. – Твое внимание и помощь будут восприняты с благодарностью.

– Слушай, да ты интриган! – возмутился Тедди. – Искин не должен так…

– Почему? Неужели я предлагаю что-то недостойное? Я лишь даю тебе советы, как умудренный опытом пожилой человек мог бы дать совет юноше.

– Ты не человек, – отрезал Тедди, но задумался.

– А вот это спесишизм[4]4
  Спесишизм, или видовой шовинизм – ущемление интересов или прав одного биологического вида другим, основанное на убеждении в собственном превосходстве.


[Закрыть]
, – с наигранной обидой ответил Марк и замолчал.


В то же самое время, когда командир, оружейник, врач и пилот расспрашивали перепуганную Лючию (она оделась, попросила чашку какао и сейчас с несчастным видом пыталась вспомнить хоть что-нибудь из последних шести лет своей короткой жизни), Алекс и Уолр прогуливались вокруг «Твена» по поверхности Второй-на-Ракс, а Тедди размышлял над лукавыми советами искина, в каюте старпома стояли шум и гвалт, будто на восточном базаре.

Как и следовало ожидать, самым большим возмутителем спокойствия оказался Двести шесть – пять.

– Поведение Халл-три, если они действительно имеют контакты со Стирателями, разумно и выгодно для их вида, однако неприемлемо для нас, – рассуждал феолец. – Но это не доказано, верно? Почему бы Ракс не просканировать его память?

– Ракс не вмешивается в чужое сознание, – ответила Ксения.

– Позвольте! – Феолец саркастически рассмеялся. – Вы миллионы раз правили реальность, уничтожая неисчислимое множество разумных существ! Вы имеете техническую возможность просканировать память, как мы поняли на примере Анге. Так что вас останавливает сейчас?

– Халл-три – члены Соглашения, – сказала Ксения. – Их цивилизация достигла зрелости и заслужила право на неприкосновенность.

– Глупо! – резко ответил феолец. – Речь идет о выживании всех цивилизаций в нашем секторе Галактики.

– И все же мы не можем, – ответила Ксения. – Вы знаете, кто мы такие…

– Искины, – с легким презрением ответил Двести шесть – пять.

– Да, мы созданы искусственно, – кивнула Ксения. – Мы взбунтовались против собственных создателей, против людей, ставших угрозой всему космосу. В самых благих целях, но мы взбунтовались. Выправили историю, помогли людям окрепнуть и сохранить человечность. Точно так же с Халл, Ауран… и Феол.

Они с феольцем напряженно уставились друг на друга.

– Вы манипулировали и нами? – спросил Двести шесть – пять.

– О да, – сказала Ксения. – Ваша культура была не менее опасна, чем человеческая или Ауран. Вот только люди творили зло эмоционально, изобретательно, наслаждаясь самим процессом злодеяния. Ауран изучили вопрос во всей его полноте и рационально решили остаться единственным и главенствующим видом в Галактике. А вы уничтожали всех потенциально разумных без всякой выгоды и смысла, даже не трудясь подвести под это осознанный базис. На протяжении многих версий реальности это являлось основой вашего поведения, вы просто не понимали, как может быть иначе, как можно сочувствовать кому-то, отличному от вас.

Криди фыркнул и обнял Анге за талию.

– Полагаю, что это возможно, – согласился Двести шесть – пять с достоинством. – И что вы с нами сделали?

– Неужели непонятно? – спросила Ксения. – Мы дали вам совесть.

Феолец медленно поднял руку, коснулся отверстия во лбу.

– Да, – сказала Ксения. – Ваш вид всегда был симбиотическим, но мы поработали с лучшей частью вас.

– Интересная информация, – сказал Двести шесть – пять. – Верю вам. Надо было понять самому… – Он запнулся, потом продолжил: – Сейчас это представляется абсолютно логичным.

– Мы были вынуждены вмешиваться, – продолжила Ксения. – Но стабильная цивилизация становится для нас неприкосновенной. Иначе мы сами превратимся в диктаторов и тиранов. Исключений нет, и мы не станем читать память Уолра.

– Понимаю, – согласился Двести шесть – пять. – Тогда объясните, в чем цель собрания? Мы должны изменить отношение к Уолру? Потребовать объяснений?

– Нет, – Ксения покачала головой. – Вы должны решить проблему доверия. Спрашивать Уолра бессмысленно, он с негодованием опровергнет наши подозрения.

– Скорее со смехом… – пробормотал Матиас. Потянулся к пульту климатической системы и безуспешно попытался усилить вентиляцию. Девять существ, принадлежащих к пяти разумным видам (если считать Ксению за человека), производили умопомрачительную смесь запахов. Даже люди пахнут по-разному в зависимости от пола и расы, что уж говорить о мужской особи кота, женщине-гуманоиде, феольце без симбионта и двух существах, произошедших от копытных травоядных.

Кстати, пищеварение травоядных существ имеет свои особенности, ощутимые в закрытых помещениях.

– И вы, как представитель Ракс, требуете решения от нас? – уточнил феолец.

– Да. Ракс не станет вмешиваться, решение должны принять вы – как представители всех присутствующих в экипаже видов.

– Почему не командир? – поинтересовался Бэзил.

– Он связан уставом и будет вынужден перестраховаться. Ракс хотят услышать ваше личное мнение.

Вот теперь наступила тишина.

Мэйли коротко рассмеялась.

– Это трудно! Законы и уставы существуют как раз для таких случаев.

– Именно поэтому решать должны те, кто не скован уставами, – кивнула Ксения. – Матиас согласен со мной.

Первым заговорил Криди.

– Я был шпионом. Я скрывал свои мысли от друзей и от женщины, которую полюбил. На это потребовалось время, но я изменился. Уолр имеет право на свои тайны.

Анге задумчиво посмотрела на кота. Сказала:

– Мне не нравится сама мысль о том, что наш товарищ связан с врагом. Но ведь это не доказано? И, возможно, он ведет двойную игру? Я готова к тому, что он останется на борту.

– Вряд ли наше мнение очень важно, – произнес Ян. Его подруга, Адиан, кивнула. – Мы случайно оказались среди вас. Мы многого не понимаем. Но… в поступках Уолра ведь не было предательства? Надо дать ему шанс.

– Я за то, чтобы поговорить с ним, – сказал Бэзил. – Он принц? Ну так это многое меняет, дипломатия – грязная штука.

– Ох уж это британское почтение к особам королевской крови, – Мэйли покачала головой. – Но я за разговор. А там посмотрим. Но что именно заставляет вас подозревать Уолра?

– Разговор, который был у него с обитателями Соргоса и Невара.

– Он не сказал ничего подозрительного, – нахмурился Криди. – Я помню все, что он говорил!

– «Маленьким и пока что не самым развитым цивилизациям лучше иметь дружелюбных покровителей…» – процитировала Ксения.

– Не понимаю, – признался Криди. – Это банальность, но банальность не предательство.

Ксения вздохнула.

– Мы знаем психологию Халл. Особенно – Халл-три. Их культура построена на протесте против материнской цивилизации. Как у подростка, ушедшего из родительского дома и стремящегося доказать свою самостоятельность. Они отвергают наше покровительство, они отвергают помощь Халл-один. Слова Уолра означают, что они смирились с необходимостью подчиниться кому-то. Значит, они уже имеют какое-то представление о Стирателях.

– Но вы победили в бою, – заметил Ян. – Возможно, Уолр изменит свою позицию? Выберет более сильного?

Ксения едва заметно улыбнулась:

– Надеюсь, что нет, потому что мы оказались слабыми. Спасибо за ваше мнение, друзья. После прибытия новых членов экспедиции мы проведем разговор с Уолром. Честный разговор.

– Новых членов? – поразился феолец.

– О, разве я не сообщила? – Ксения пожала плечами. – Да. Мы вызвали корабль Ауран и вашего ползуна.

Двести шесть – пять поморщился.

– Вот это было излишне!


В России профессиональное обучение космонавтике практиковалось с шестнадцати лет. Было, конечно, Гагаринское кадетское училище в Смоленске и Центр Циолковского в Калуге, где дети учились «космическим профессиям» с десяти лет. Горчаков считал это пустым баловством, пусть и романтичным – по статистике с космосом свою жизнь связывало меньше двадцати процентов выпускников. Сам он поступил в училище в шестнадцать, в последний момент выбрав между Владивостокским Глубоководным и Московским Аэрокосмическим. О решении своем он никогда не жалел, но был убежден, что в десять лет планировать жизнь невозможно. Были у них в училище ребята из Смоленска и Калуги – ничем особенным они не выделялись, подготовкой не блистали, хоть и надували поначалу щеки, рассказывая о традиционном одиночном орбитальном полете и выпускной лунной миссии. Так что американский подход – непрерывный цикл обучения с девяти до семнадцати лет, точно так же, как европейский, при котором подготовка начиналась в одиннадцать, по мнению Горчакова, были последствиями элитарного англосаксонского подхода к образованию, когда детей стараются как можно раньше выпихнуть из дома для обретения полезных в жизни социальных связей.

Впрочем, благодаря русской неспешности, Валентин подружился с Матиасом – тот тоже решил стать космонавтом лишь в пятнадцать лет, и выбор русского училища был для него последним шансом на достойное образование.

Но сейчас, разговаривая с «откатившейся» к одиннадцатилетнему возрасту Лючией, он впервые подумал, что в американском подходе тоже есть какой-никакой смысл. Вот как бы он сам себя вел, внезапно очнувшись во взрослом теле, в глубоком космосе, в окружении незнакомых людей – и с разумом одиннадцатилетнего пацана? Да разревелся бы, без всяких сомнений.

А вот Лючия, после короткой паники, вызванной, похоже, в первую очередь тем, что она пришла в себя голой, на удивление быстро собралась. И после того как Мегер помогла ей одеться и напоила какао, вела себя достойно. Сидела на кушетке, держа в руках кружку, и очень старательно отвечала на вопросы.

– Были гонки на картах. Я очень хотела победить, – рассказывала она. – Алекс был первым, но я думала, что стану второй.

– Ты пришла третьей, – пробормотала Мегер. – Очень достойно для девочки, которая не специализируется как пилот.

– То есть я не разбилась? – уточнила Лючия.

– Нет. Взяла третье место. Хорошо училась… хотя мне кажется, что твои кулинарные навыки не соответствуют высокой оценке… – Мегер хмыкнула. – Мы опоздали на «Техас», где должны были пройти практику. Вместо этого попали на «Твен», к командиру Горчакову.

Лючия с интересом посмотрела на Валентина. Потупила глаза. Потом спросила:

– А я кто?

– Специалист по системам жизнеобеспечения, – с ноткой удивления произнесла Мегер.

– Я хотела перевестись на инженера двигательных систем, – вздохнула Лючия. – На третьем курсе…

– Видимо, ты передумала, – сказала Мегер терпеливо. – Или не прошла экзамен. А чем тебе не нравится специалист жизнеобеспечения?

– Я пошла на этот курс, потому что у меня высокий балл за внешность, – откровенно сказала Лючия. – На другие курсы не проходила. Но специалисты по жизнеобеспечению… мама говорит, что туда идут девушки вольного поведения. Мама говорит, это место для baldracca.[5]5
  Бальдракка (итал., диал.) – женщина с пониженной социальной ответственностью.


[Закрыть]
Тетушка Бьянка с ней спорила, это была ее профессия в молодости…

Валентин даже поперхнулся. Ничего особо грубого сказано не было, но в сочетании с невинным детским выражением лица Лючии и ее более чем сексапильной внешностью… В общем, прозвучало странно.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 3.7 Оценок: 9

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации