Текст книги "Главный рубильник (сборник)"

10

По всему выходило, что Магда должна была оказаться разбитной дамой при муже-олухе, но как старший Уильямс не выглядел олухом, так и его жена ничем не подтверждала сложившееся о ней у лейтенанта представление. Точнее, внешне она подтверждала его всем; и комбинезоном с неожиданно глубоким декольте, обнажающим высокую грудь, и манерой двигаться так, что нельзя было оторвать от нее взгляд, и ярким, вызывающим космеобразом, и низким грудным с легким придыханием голосом, но вместе с этим она не была такой, какой выглядела. Она была слишком выдержанной для собственного облика и отвергала внешнее впечатление одним взглядом холодных глаз. Хотя ее голос все-таки сводил с ума.

– Не часто так бывает, что накрытому столу предпочитают пыль, – заметила она без тени улыбки и кивнула Тику. – Ставь сюда.

Гигант водрузил перед лейтенантом черный полимерный бокс. Магда приложила к замку шайбу ключа.

– Запираете? – удивился Ур. – Пыль от кого запираете?

– От Сенда, – усмехнулась Магда. – Не поладил он с Барни. Досаждает начальству. Старик ненавидит пыль и грязь, привык, наверное, к казарменной чистоте, так вот парень повадился набирать пыль, да вдувать ее в каморку старика. Достал он нашего ветерана, до животных колик достал!

– Сомневаюсь, – пробормотал Ур. – Не может тут ни у кого быть животных колик, согласно тестам с вашим здоровьем хоть завтра на полосу препятствий.

– Отбор, – поджала губы Магда. – Построже будет, чем в ваш отряд. Правда, стрельбе нас не учат.

– Однако стреляете, – покачал головой Ур. – Как с сынком справляться думаете? Или на большой земле он паинькой становится?

– Не то, что паинькой, – она словно задумалась на мгновение. – Нет. Но там простора больше. Да и в школе, в которую я собираюсь его определить, ему не дадут расслабиться. Загрузят так, что запищит. Праздность портит людей, праздность.

– Я слышал, что Сенд тут и уборщик, и повар… временами, – заметил Ур.

– Ерунда, – отрезала Магда, опуская пробник в сыпучую субстанцию. – Пытался быть поваром, да. От скуки. А потом уборщиком, когда от его стряпни отказался даже всеядный Хард. У Сенда лучше всего получается пакостить. Подслушивать, подглядывать, затевать всякие каверзы. Да хоть тех же виртуальных монстров, что бродили вокруг станции. Наш старичок едва не обделался, когда увидел их в первый раз. Однако ящик с оружием, как рассчитывал Сенд, не открыл. Решил выждать! Хотя почти отправил кодированное послание о контакте. Не знаю, что его удержало, заподозрил что-то. А уж когда Боб раскрыл старику затею сыночка, Барни был в бешенстве. А Сенд тем временем вместо того, чтобы сканировать код от оружейного ящика, сканировал систему запуска кода. И воспользовался этим.

– Зачем? – не понял Ур.

– За тем же, зачем и стрельнул из выруба, – усмехнулась Магда. – Чтобы убраться отсюда. Чтобы его отослали прочь. Как пакостника, которого не могут больше терпеть. Или тебе, лейтенант, нравится в этих тоннелях?

– Остальным, значит, нравится? – поднял брови Ур.

Она хмыкнула, пробежала по скулам лейтенанта холодным взглядом и повернула к нему экран анализатора.

– Вот. Обычная пыль, аналогичная материковой породе. Кремнезем и прочее. Ничего особенного

– Понятно, – кивнул Ур. – Сенд уже собрал вещи?

– Я их собрала. Бокс давно у меня в комнате стоит.

Магда захлопнула контейнер, стянула с длинных пальцев перчатки, едва не разодрав одну из них о перстень, поднялась, оказавшись одного роста с лейтенантом.

– Муж притащил его сюда, думал найти с парнем контакт, захотел почувствовать себя отцом, но есть вещи, которые даны не каждому. У тебя есть дети, лейтенант?

– Нет пока, – ответил Ур.

– У меня тоже пока нет, – прогудел великан Тик.

11

Хард, веселый чернобородый здоровяк, шириной плеч, пожалуй, мог сравниться даже с Тиком, вот только ростом едва возвышался над поясом великана-десантника, зато проходил в низкие дверные проемы станции, не нагибаясь. Напомнил он Уру гнома из детской сказки, да и выглядел он в компании двух парней в экзоброниках забавно, особенно, когда попытался ради шутки пробить броню на животе Тика кулаком. Орал громко и тряс разбитой кистью долго. Впрочем, с таким же успехом он мог ударить любому бойцу Ура в живот и после того, как они сняли броники.

Интересно, что нашла в коротышке Магда Уильямс, – подумал лейтенант, – или все измышления Сома полная ерунда? Впрочем, какая разница? Главное было другое, – веселость Харда казалась напускной, глаза полнились льдом.

«Они здесь все проморожены, – отметил про себя Ур. – Насквозь проморожены Белой».

– Что это значит? – спросил он вслух. – «Я не хочу в сумерки»?

– Вы об этой надписи? – хмыкнул Хард. – Говорил я Уильямсу, нечего заливать пакости сына пеной, хочешь что-то спрятать, не прячь. Брось на видном месте. Никто не найдет. Хотя, что искать-то? И так все на виду. Разве это семья? Мрак один. То-то, что сумерки. Парень недолюбливал собственную мать, она ж все по вахтам, а сыночка сызмальства по пансионатам держала. Да и за отца был обижен, Магда-то из его папеньки за долгие годы рохлю вылепила. И еще кое-что не устраивало. Из того, что не спрячешь, как ни прячь. Вот и вырезал в камне… крик души! Да вы бы самого Сенда спросили.

– Спрашивали, – развел руками Ур. – Молчит. Замыкается и молчит.

– Это он из-за Райвы, – прищурился Хард. – Влюбился. Вот и бежать отсюда решил вслед за ней. Она красивая была, да только и смотреть на мальчишку не хотела. Она ни на кого смотреть не хотела. Вся в науке. В мечтах о признании. Поставила его, значит, на место. Тут парня и понесло. Дети на презрение остро реагируют. Я знаю, – взгляд Харда оставался спокойным. – Помню, точнее. Мне с детства доставалось за маленький рост.

– Отчего не поправили? – заинтересовался Ур. – В детстве рост поправить не проблема. И не дорого.

– Зачем? – выпятил нижнюю губу Хард. – Жизнь как маятник. Качнешь в одну сторону, отлетит в другую. Кто мог знать, во что мне высокий рост обойдется? Зачем лишние волнения? Главное – спокойствие. Жди, все нужное рано или поздно будет в твоей власти.

– И Магда? – глотнул из фляжки Ур.

– И Магда, – кивнул Хард. – А она хороша, кстати. Не для души, конечно, но хороша. Хотя пацана от Боба родила. Все по-честному. Одно лицо. Правда, вот и Барни, кстати, не отказывала. Шокирует?

– Все тут у вас… – Ур помедлил, – не как у людей.

– Именно как у людей, – отрезал Хард, не стирая с лица усмешку. – И Уильямс знал, кстати. И Сенд знал. Это ли не причина для выброса гормонов?

– Почему была? – вспомнил Ур. – Вы сказали, что Райва была красивая. Теперь, значит, уже некрасивая? Или ее уже нет?

– Здесь ее нет, – наклонился вперед Хард. – А красивая она или нет…. Не было от ее красоты никакой пользы, понимаешь, лейтенант?

12

– Вот, командир, – Рав притащил коробку пайка. – Бак отказался от смены. Сказал, что неуютно чувствует себя в подземельях.

Ур поднял взгляд на монитор. Овал бронемашины оставался на том же месте, у входа в станцию. Где-то за гребнем замер челнок, подогнанный пилотами. Им Стив выходить к столу запретил. Бак сменяться отказался, но он был вне станции, значит, потчеваться угощеньем Магды не придется именно Уру. Инструкции следует соблюдать, в противном случае всегда наступают неприятности. Точно такие же, как на том лайнере, когда Ур командовал отделением и, ворвавшись в коридоры с заложниками, обнаружил, что там творится ад. Пытаясь уйти от спецназа, преступники распылили дурманящий газ, и все сто пятьдесят пассажиров лайнера, включая уцелевшую часть экипажа, превратились на время в обезумевших животных и ринулись на спецгруппу с оскаленными зубами. Стив действовал по инструкции. Даже временная угроза подлежала уничтожению. Капитан, который тогда еще был лейтенантом, резанул импульсником по первому десятку, по второму, а потом упал сам, потому как Ур прострелил ему ногу и тут же заорал, запрещая стрельбу. Пальцы стиснула судорога, прижатый к животу импульсник дернулся и шальной разряд пронзил Стиву Мартону лодыжку. Случайно, как заключила экспертная комиссия, и как со временем решил для себя Ур. Он и сам помнил все как в тумане до того момента, как начал рвать связки, запрещая стрельбу. Концентрации газа хватало еще на минуту, конечно, люди могли покалечить кого-то из отряда, но убить голыми руками бойца в экзобронике….

Тогда все обошлось. Комиссия настаивала на отставке неудачливого сержанта, но видно среди пассажиров, уцелевших благодаря поступку Ура, оказалось достаточно важных шишек. Вот отношения со Стивом испортились, хотя наказывать подчиненного тот не стал и даже представил к званию. Когда Ур пришел к нему в госпиталь, не успевший еще поседеть шеф долго молчал, потом выставил перед собой ладони и с хлопком соединил их друг с другом.

– Весов нет, парень. Запомни. Весов нет. Точнее есть, но на них только одна чашка. Вторая или пуста, или неважна. Чушь. Ерунда. Пустяк. Выбора нет. Есть инструкция, которая продумана холодными мозгами, не глупее твоих. Ты думаешь, что спас сотню изнеженных личностей? Сотню индивидуальностей? Да, пожалуй. А скольких ты подставил? Тех, на ком ускользнувшие бандиты будут вновь отрабатывать удачный приемчик? Бойцов, которые научатся сомневаться в приказах? Рано или поздно они подставят не только тебя самого, но и что-то большее.

– Что большее? – только и вымолвил тогда Ур.

– Все, парень, – прошептал Стив и раскинул руки в стороны. – Все.

– Ешьте, – разорвал упаковочную ленту Рав, возвращая Ура из воспоминаний. – Ешьте, лейтенант. Я знаю инструкцию, вам нельзя. А то сложно придется за столом на пустой желудок. Магда ругается, что уже устала разогревать, но приготовила она что-то восхитительное.

– Иди, Рав, – пробормотал Ур. – Я сейчас.

Лейтенант дождался, когда пластиковая дверь, врезанная в чешуйчатый, зловещий дверной проем захлопнется, и встряхнул фляжку. В емкости, защищенной вакуумными стенками, способными не только предохранить напиток от пламени, плазмы, космического холода, но и защитить самого хозяина от прямого выстрела из импульсника, плеснулся последний глоток. Ур сковырнул пробку, опрокинул в рот терпкую жидкость и подумал, что домик, который он себе построит, должен обвивать виноград. Ползти по стенам, накрывать крышу и даже затягивать трубу. Обязательно трубу, вдруг там, где он его построит, случится такой же холод. И еще должны быть окна. Чтобы видеть, что там происходит за окнами. Никаких мониторов.

– Не хочу, – отодвинул паек Ур.

– Соберись, парень, – заскрипел в ушах голос Стива. – Я получил внешнюю лоцию и расшифровку на тот каботажник. Райвы на нем не было.

– Значит, убийство или несчастный случай, – удивился собственному спокойствию Ур. – Это уже не по нашей части.

– Может быть, – согласился Стив. – Хотя, боюсь, это уже не так и важно. Впрочем, у тебя есть еще час. Попробуй разобраться.

13

Ур вошел в кают-компанию в экзобронике. Расстегнувшие уже и легкую форму, раскрасневшиеся от застолья бойцы посмотрели на него с недоумением, но из-за стола выскочил сияющий Барни.

– Ну, наконец-то! Садитесь, лейтенант. Шеф ваш, похоже, с орбиты уже не спустится? Ну, да ладно. У нас тут скромно. А что это вы вырядились как на войну? Или еще с какой-нибудь базы пришел сигнал о контакте? Эх, в наше время все было проще. Знаю, знаю уже, что не будете ничего есть, хотя я бы подтерся такими инструкциями, или в спецотряде не так как в армии?

– В спецотряде все на высшем уровне, – расплылся в широкой улыбке Тик.

– Не скажи! – поморщился Олл и взгромоздил на стол ранец сканера. – Техника могла быть и получше. Старье. Весит, бездна его задери, что твой кассетник, Тик, а толку? Да те же функции может выполнять прибор размером с ладонь. Да возьми хоть любой анализатор с местного склада. Ну, зачем мне запас питания на два года? Зачем?

– Потом о питании, – замахал руками Барни. – Хотя, как можно не о питании с такой кухаркой-чудесницей? Но лейтенант-то прощаться пришел, меня не обманешь. Эх, как-то все не по-людски. Хотя, одна радость все же присутствует, – старик кивнул на бокс, который Ур сжимал в руке. – Никак вещички Сенда? Так вот, объявляйте меня старым сухарем, но сожалеть об отъезде молодого Уильямса не буду.

– И не надо, – сквозь громовой хохот бойцов буркнул насупившийся Сенд.

– Подожди, Барни, – энергично поправила грудь Магда. – Не пройдет и года, как он вернется сюда же. На каникулы.

– Не, – вытаращил глаза старик. – Тогда я на пенсию. – и под второй приступ хохота потянулся к пластиковой бутыли. – Вы не ругайтесь, лейтенант, мы тут чуть-чуть легонького. Для ваших молодцов это, что укус какого-нибудь комара, а нам в радость. Хорошие у вас ребятки, хорошие. Я любого бы на место Райвы взял. Жаль только Тику вот вашему в каждый проем пополам наклоняться надо. А остальные – в самый раз.

– Не, – сдвинул брови Хард, похрустывая поджаристым куском мяса. – Со мной никто не сравнится.

– Даже я не пытаюсь, – под невольные смешки кисло заметил старший Уильямс.

– Я вообще не наклоняюсь, – окончательно развеселил бойцов пояснением Хард.

– И все-таки не понимаю, – не унимался Барни. – В самом деле, лейтенант. Чем вы их прикармливаете? Откуда таких берете? Ну, Тика мы пока оставим…

– Да, – пробубнил Тик с набитым ртом, – оставим пока. Если тут так кормят хотя бы через день, я бы остался. Как командир?

– Вариант, – кивнул Ур. – Кого бы еще взяли?

– Да у меня глаза разбегаются, – воскликнул Барни. – Олл – чудесный техник, пеленгатор мне за пять минут отладил. Шор – кладезь анекдотов и мелодий. Музыку извлекает из всего, да хоть из вентиляционных труб. Сом со своим тесаком управляется как бог.

– Кухонный бог, – с улыбкой заметила Магда.

– И не только кухонный, – ухмыльнулся боец, и обнаженный нож оказался у него в руке мгновенно, словно вырос из ладони.

– Да что я говорю? – старик едва не прослезился. – А Рав, Кельм, Вик? Лучшие кадры собираете по вселенной, лейтенант, лучшие!

– Так кого бы ты взял на место Райвы? – прищурился Ур и повернулся к Сому. – Ты положи нож, положи. Я ведь нашел кое-что.

Сом в тишине положил нож на стол, и Ур вытряхнул из тряпочки сережки с астероидной бирюзой.

– Перстенек-то на мизинчик надела, – он улыбнулся Магде. – На безымянный не налез? Мал? У Райвы рука была тоньше?

– Такая глупость, – безучастно заметила женщина, стянула с пальца перстень и швырнула его Уру. – Да и дешевка, в общем-то. Хотя, что не поносить, если Райва его бросила…

– Подождите… – поднялся Барни.

– Сидеть! – рявкнул Ур. – Бросила? Райва не уезжала, не уходила и не улетала с Белой. Я уж не знаю, что с ней, но вряд ли она могла прогуляться на время в соседний поселок. Их же ведь просто нет на Белой? Никого кроме вас на Белой нет? Так или не так?

Никто не сказал ни слова, но бойцы начали понемногу трезветь. В ухе лейтенанта напряженно дышал Стив. Только работники станции оставались спокойны, тон-детектор не выдал ни одного тревожного всплеска. В накатившей тишине Ур медленно поднялся, тряхнул боксом:

– Вещи Сенда. Сказать, что я в них обнаружил? Кто вы на самом деле, друзья мои?

– Минуту… – снова попытался встать старик, но Сенд его опередил. Он метнулся вперед и сделал это мгновенно; растворился на стуле и оказался посередине стола и только гримасы на лицах бойцов, толчок в грудь и нож Сома в руке младшего Уильямса подсказали Уру, что паршивец непостижимым образом успел чиркнуть лезвием каждого. В полной тишине Сенд бросил нож и, ожидая выстрела, закрыл глаза.

– Все еще мальчишка, – спокойно вымолвила Магда.

В недоумении замерли бойцы, на рубашках которых появились пятна крови, вскинул руки перед собой Барни, куда-то исчез Хард, и сам Ур словно поплыл в сторону двери, когда понял, что ранец Олла вовсе не обратился вспышкой света и его впечатывает в стену взрывом.

14

Его спасла притолока и экзоброник. Взрывная волна швырнула лейтенанта в дверной проем, притолока нахлобучила ему на голову шлем, но пламя успело обжечь лицо и теперь казалось, что лица нет вовсе, осталась только боль, но глаза видели, и язык слушался, хотя капля воды из мундштука потеряла вкус. К счастью, боль не была чем-то особенным. С болью Уру уже приходилось справляться. Он приподнялся на локтях и в мертвенном свете мигающих аварийных плафонов оглядел костюм. Что-то, покрывающее его, запеклось теми же самыми чешуйками, какими были украшены стены и своды станции. Сколько прошло времени? Судя по сопению аварийной вентиляции – не меньше пятнадцати минут.

– Как ты догадался? – раздался из дыма скрипучий голос, и Ур тут же сорвал с пояса импульсник, но стрелять не стал, потому что из дыма выползал не человек, а часть человека. До пояса это нечто было Хардом, хотя и лишившимся волос, бороды и части кожи, которую заменили вздувшиеся пузыри, но вместо ног за ним волочилось месиво костей и паленого мяса.

– Я живучий, – хохотнул техник, наматывая что-то, чуть ли не собственную кожу на левый кулак. – И маленький. Короткий. А теперь стал еще короче. На время, правда. Почувствовал, но не рассчитал. Нырнул под стул, он из хорошего плекса, а ноги остались под столом. Однако не доверяет вам начальство, не доверяет. На задание отправляет, а собственную погибель за спиной заставляет носить? Как ты догадался?

– Вы были слишком спокойны, – начал подтягивать ноги Ур.

– Недостаточно для догадки, – не согласился Хард. – Мы ведь могли и сойти с ума. И даже, вероятно, съесть эту самую Райву. Дело ведь не в дурацких сережках и колечке, которое Магда взяла, когда еще была человеком. Как ты догадался о главном? И ведь обманул мальчишку, обманул! Не было ничего у него в боксе!

– Я не догадался, – шевельнул обожженными губами Ур. – Я заподозрил. Та фраза на стене «Я не хочу в сумерки» была подправлена. Едва заметно, но у Олла и в самом деле был хороший сканер. Ведь там было написано – «Я не хочу в пыль»[2]2
  dusk (сумерки) – dust (пыль)


[Закрыть]? Кто обратился в пыль? Райва? Отчего не срубили надпись полностью?

– Ты слишком въедлив, – хмыкнул, пустив кровавые пузыри, Хард. – Хотя и прав. Не успели срубить. Уильямс поторопился, сломал камнерез. Видишь ли, человек не исчезает вовсе, он словно падает в копилку, черты сохраняются. Мальчишка остается мальчишкой. Разумный человек остается разумным.… Уж не знаю, что было бы с негодяем… Райва поранилась, когда заходила в пустые отсеки. В рану попала пыль, и она поменялась. Задумалась на мгновение и стала другой. На долгое мгновение задумалась, многое ли, знаешь, нужно обдумать в такой момент, прочувствовать. А паренек следил за ней, подглядывал, можно сказать, неравнодушен был к девчонке. Наверное, видел, как она чиркнула мне по запястью ножом. И как я задумался. Или как я сделал другими его родителей. Или как та же Райва сделала другим Барни. Он что-то понял. Не захотел меняться. Или слишком большое значение придал боли. Да, рана необходима, это важно. Она как жертва. Нельзя без жертвы. Сенд стал прятаться в тоннелях. Сумел передать код о проникновении. Прикончил из выбура Райву, когда она почти загнала его в тупик. Наверное, что-то еще разглядел. Стал вырезать предупреждение. Сам же и поранился, кстати. А там уж….. В том контейнере, что ты осматривал на складе, немалая часть того, что когда-то именовалось Райвой. Вот ведь… – закашлялся Хард. – Вот ведь сорванец, захотел целый отряд бойцов обратить! Всех ножом посек, а с пылью не срослось. Ведь ты бы выстрелил в пацана?

– Что у тебя в руке? – спросил Ур.

– Обычный пиропатрон, – сплюнул кровяной сгусток Хард. – Я снял с него предохранитель, но пока он сжат в кулаке, ничего не случится. У тебя есть шанс поучаствовать в вечности. Я скоро поправлюсь, лейтенант, и мы обсудим с тобой происшествие, если, конечно, ты не натворишь глупостей.

Ур прострелил ему голову на последнем слове. Хард, который уже начал покрываться нормальной кожей, замер, и осыпался грудой пыли. Патрон сработал и разметал пыль в воздухе.

– Все, – проклюнулся сквозь повисшее марево голос Стива. – Служба окончена, парень. Ты действовал выше всяких похвал. Домика не обещаю, но в список героев спецсектора будешь занесен. Да! Ты ведь хотел узнать, почему я не высушил тебя после того случая? Ответ прост. Работа у нас не простая, а тот, кто стреляет в лицо, никогда не выстрелит в спину. Продвигать тебя по службе не следовало, но сберегать приходилось. Вот для такого случая. Они случаются, Ур. Редко, очень редко, но пока еще случаются. Или ты думал, что мы вылетаем только на ложные вызовы? Нет, как видишь. Но теперь нам придется основательно прожарить все логово. Я уже вызвал команду зачистки. Надеюсь, ты найдешь способ оставить этот мир безболезненно?