Текст книги "Выжить любой ценой"

На ближнем пакете был изображен логотип торгового центра «Империум». Остальные были украшены другими изображениями и надписями, но шестое чувство подсказало Данко, что вещи оставлены его женщинами. Почему никто не забрал их? Все очень просто. Люди за границей устроены как-то иначе, их воспитание и моральные устои не позволяют им зариться на чужое. Это не значит, что какой-нибудь турок, таиландец или араб никогда не жульничает и не ворует. Но забытый в автобусе бумажник они постараются вернуть, а сдачу не присвоят. Так и с пакетами получилось. Кроме того, их могли попросту не заметить.

Как бы то ни было, Данко почти не сомневался, что напал на след. Он отыскал взглядом друга, беседующего с официантом, и окликнул:

– Женя!

Роднин обернулся, разводя при этом руками. Официант, обративший внимание на Данко, занервничал, его глаза забегали.

– Идите сюда, – поманил пальцем Данко. – Оба.

Официант сделал робкую попытку улизнуть, но Роднин – надо отдать ему должное – вовремя сориентировался, приобнял парня и подвел к столу.

– Он что-нибудь знает? – спросил Данко.

– Говорит, что нет. Просит его отпустить. У него строгий хозяин. Пхонг совсем недавно работает здесь и боится, что его уволят.

Услышав свое имя, официант прижал руки к груди и коротко поклонился. Его глаза так и стреляли по сторонам.

– Женя, скажи Пхонгу, что он может уйти хоть сейчас, – попросил Данко, – но если он хочет заработать триста долларов, то пусть останется и ответит на пару вопросов.

Роднин перевел. Официант опасливо оглянулся, потом пробежал взглядом по другим посетителям – те, к счастью, не обращали на них внимания. Мучительная борьба отражалась на его оливковом лице с черными глазами, почти лишенными белков.

– Скажи ему, что я муж тех женщин, которые забыли пакеты с покупками. Пусть отдаст их мне.

Выслушав Роднина, Пхонг радостно закивал, сходил за вещами и выложил всю пеструю охапку на стол.

– Прекрасно, – кивнул Данко, доставая бумажник, но не торопясь раскрывать его. – Таким образом мы установили, что женщины тут все-таки были.

– Точно, – оживился Роднин, после чего поделился этими мыслями с побледневшим официантом.

Тем временем Данко достал три сотенные бумажки и положил перед собой. Сделал многозначительную паузу и присоединил к ним еще семь купюр того же достоинства.

– Рассказывай, – велел он, накрывая деньги ладонью. – Что случилось с двумя женщинами, ужинавшими здесь?

Роднин принялся переводить. На террасу вышел второй официант и, не сводя глаз с напарника, начал собирать грязную посуду на поднос. Заметив его, Пхонг что-то залопотал, указывая на гору пакетов. Официант, не изменившись в лице, кивнул и скрылся в полутемном зале.

– Ну? – спросил Данко, открывая долларовую стопку для наглядности.

Перевода не потребовалось. Пхонг все прекрасно понял. Его рука потянулась к деньгам. Данко опять накрыл их ладонью.

– Сначала информация, – отчеканил он. – Information first.

Парень опять опасливо оглянулся. Его ноги то подгибались, то распрямлялись, как у зверька, готового в любой момент сорваться с места и обратиться в бегство.

– Он сейчас в штаны наложит от страха, – предупредил Роднин.

– Но жадность сильнее, – заметил Данко.

Пхонг сделал попытку улизнуть, но Роднин его силой удержал. В их сторону обратилось несколько любопытных и слегка обеспокоенных взглядов.

– Он говорит, что должен работать, – напомнил Роднин. – По-моему, на людях бесполезно его уговаривать.

– Тогда на улице? – предложил Данко.

Выслушав перевод, Пхонг что-то быстро сказал и попробовал освободить руку.

– Он работает до восьми вечера, – пояснил Роднин.

– Хорошо, пусть приходит в отель, там поговорим спокойно. – С этими словами он положил на стол старый чек с адресом, нацарапанным на обратной стороне. – Это задаток. – Он придвинул к тайцу не три, а целых пять долларовых бумажек. – Бери, Пхонг… Скажи ему, пусть берет, Женя. Остальное после того, как все расскажет.

Пхонг схватил деньги, лопоча по-своему.

– В девять в парке Бенджазири, – перевел Роднин. – Возле льва. В отель Пхонг не придет. Опасно.

Пока он говорил, парень чуть ли не бегом покинул открытую террасу. Проводив его взглядами, друзья увидели уже знакомого официанта. Выставляя блюда перед полячками, он мрачно косился на Данко и Роднина. Его черные, непроницаемые, как у насекомого, глаза излучали странную, тревожащую энергию.

– Что за лев? – спросил Данко, собирая пакеты.

– Понятия не имею, – сказал Роднин. – На месте надо разобраться. Давай помогу.

– Я сам.

Данко не мог доверить вещи даже верному другу. Ведь их покупали Юля и Соня – самые близкие и любимые существа на земле. Он успел увидеть прозрачный сверточек с купальником, шлепки с лотосами, какие-то яркие тряпицы, а помимо них явно мужскую рубаху. Женщины, хотя и сердились на Данко, не забыли о его существовании. А он забыл. Целый день валял дурака, вместо того чтобы помириться. Нужно было не в отеле торчать, а сразу после Сониного звонка мчаться на поиски. Как же корил себя Данко за то, что этого не сделал!

Терзаемый угрызениями совести и тревогой, он не обернулся, покидая террасу. Роднин тоже не сделал этого. А напрасно. Прояви друзья бдительность, они увидели бы, как черноглазый официант рассматривает оставленный Пхонгом клочок бумаги с записанным на нем адресом.

* * *

Парк Бенджазири был далеко не самым большим и знаменитым в Бангкоке, зато находился в самом центре Сукхумвита. Посреди расстилалось озеро, окруженное коричневыми дорожками и зелеными лужайками. Под раскидистыми деревьями и среди кустов таились тени, готовые слиться с темнотой ночи.

Сейчас в парке царили вечерние сумерки. Кое-где на скамейках сидели люди, уставившиеся в свои гаджеты. Друзей обогнала бегущая девушка с наушниками в виде меховых шариков. Хвост ее рыжих волос мерно качался из стороны в сторону. Но площадка с тренажерами уже опустела. Не было видно и цирковых акробатов, которые, по словам Роднина, облюбовали парк для своих тренировок.

– А еще днем тут йогов полно, – рассказывал он на ходу. – И вообще разной медитирующей публики…

Данко его слышал, но воспринимал плохо. Сбылись самые страшные кошмары, которые периодически мучили его по ночам. В этих снах Данко занимался с Юлей чем-нибудь будничным, когда вспоминал внезапно, что дочери с ними нет. Будто бы Соня давно пропала без вести, а он постепенно свыкся, стерпелся. Но вот воспоминание пронзило его, и боль вернулась с прежней остротой, прежней силой и неумолимой жестокостью…

Таковы были сны. И вот они стали явью. От осознания этой страшной истины сердце захлебывалось от боли. Данко не знал, как будет жить с этой болью. Вернее, он знал, что точно не будет жить без Сони и Юлии. Такое существование было лишено всяческого смысла. Жизнь превратится в нескончаемую пытку, в смертную казнь, растянутую на неопределенный срок.

– Дан, – окликнул Роднин, несколько раз взглянувший на шагающего чуть впереди друга, – не убивайся ты так. Скоро появится этот Пхонг, и мы все узнаем.

– Возможно, – безрадостно согласился Данко. – Даже наверняка, да. Но беда в том, что ничего хорошего мы не выясним. Случилось что-то плохое.

– Почему обязательно плохое?

– Они же не просто заблудились, как ты не понимаешь? Их похитили и удерживают силой. Это же очевидно.

– Хорошо, пусть даже так. Мы их найдем и вытащим. Ты сам учил меня никогда не сдаваться, помнишь?

– Помню, помню, – проворчал Данко. – Я не сдаюсь.

– Тогда не вешай нос, – сказал ему Роднин. – А то такое впечатление, что тебя тоже похитили. А вместо тебя подсунули очень похожего двойника, но с совсем другим характером.

Данко на это ничего не ответил, только еле заметно кивнул. Но сразу после этого решительно выпрямил спину и расправил плечи. Это был уже не человек, убитый горем, а мужчина, готовый крушить врагов, посмевших посягнуть на его семью. Взглянув на него, Роднин притих.

Они шли налегке, оставив пакеты в багажнике «лексуса». Им ничего не должно было мешать. В одном из найденных пакетов Данко откопал случайно сунутую туда Юлину косметичку, так что последние сомнения рассеялись. Юлия и Соня действительно ужинали в том проклятом ресторане. Но что могло приключиться потом? Судя по испуганной физиономии Пхонга, что-то плохое. Причем в это как-то замешаны работники или хозяева «Красного дракона», раз уж бедняга боялся разговаривать в этих стенах. Что ж, если кто-то осмелился поднять руку на женщин Данко, если хотя бы один волосок упал с их головы…

Он не стал доводить мысль до конца. Все и так было ясно. Мерзавцы будут наказаны.

Прежде чем отправиться в парк, друзья на всякий случай еще раз обошли район торгового центра «Империум», но ничего нового не выяснили. Теперь ноги у обоих гудели, а животы то и дело издавали всевозможные почти членораздельные звуки, решительно требуя: «Жрать! Жрать дайте!»

Но сейчас Данко было не до еды. Кусок просто не полез бы ему в горло. Беспокойство все усиливалось, хотя до этого казалось, что оно уже достигло своего пика.

– Где этот чертов лев? – нервно спросил он, останавливаясь и поворачиваясь вокруг оси.

– Не психуй, Дань, – попросил Роднин. – Время еще есть. Найдем.

– Может, ты перепутал? Может, тебе послышалось?

– Не думаю.

– Что значит «не думаю»? – Не сдержавшись, Данко схватил товарища за плечи и хорошенько встряхнул. – Это тебе шутки? Игра? Мы сюда развлекаться пришли?

– Отпусти! – сердито сказал Роднин. – Успокойся. – Он ударил по держащим его рукам. – В таком состоянии ты ни на что не годен. Сидел бы тогда дома. Я сам все сделаю.

– Извини… – Данко опустил руки. – Они для меня – все, понимаешь?

– Вот поэтому ты должен собраться и успокоиться. Тебе сейчас нужна холодная голова. Меня это тоже касается. Смотри. – Роднин поднял руку с вытянутым указательным пальцем. – Вот этот дурацкий лев. А ведь мы один раз уже проходили мимо и не обратили внимания.

Действительно, справа от них возвышался небольшой постамент с каменным львом размером примерно с собаку. Он стоял под пальмой на одной из четырех дорожек, сходившихся лучами к круглой клумбе, на которой не росло ничего, кроме травы и кустов. Неподалеку белела в сумерках мраморная беседка с плоской крышей. Вокруг никого не было.

– Интересно, откуда он придет? – спросил Данко, озираясь.

– Оттуда, – уверенно произнес Роднин, кивая в ту сторону, откуда они сами пришли. – Там и метро, и автобус останавливается.

– У нас десять минут до встречи.

– Одиннадцать, – уточнил Роднин, сверившийся с часами.

Но Пхонг возник раньше. Одновременно повернув головы, друзья посмотрели на приближающуюся мужскую фигуру. Закончив работу, официант переоделся в желтую футболку и джинсы. На его голове плотно сидела обожаемая азиатами бейсболка. Он шел напрямик, через лужайку, появившись из-за деревьев. И только протиснувшись между постриженными кустами, продолжил путь по асфальту. По-видимому, такой маршрут был избран для того, чтобы остаться незамеченным. Выйдя на аллею, Пхонг оглянулся и, убедившись, что никто его не преследует, пошел дальше.

Данко поднял руку – не столько в приветственном жесте, сколько обращая на себя внимание. Как будто кто-то мог не заметить его высоченную фигуру.

Роднин открыл рот, собираясь окликнуть Пхонга. Но не успел.

* * *

Велосипедист, появившийся на аллее за спиной официанта, ехал не медленно и не быстро. Поначалу на него просто никто не обращал внимания. До тех пор, пока он не притормозил рядом с оглянувшимся Пхонгом.

– Нет, – прошептал Данко, приросший к месту.

В руке велосипедиста сверкнул нож. Он дважды ткнул Пхонга в живот, а когда тот начал падать, придержал его и полоснул по горлу. Это произошло так неожиданно и так стремительно, что друзья не успели отреагировать, застыв в нелепых позах манекенов с витрины.

Но Данко вышел из оцепенения, как только увидел, что убийца бросил нож, вскочил на велосипед и, не тратя времени на разворот, покатил через лужайку в сторону озера. Его расчет был ясен. Достигнув любой из дорожек, он сумеет развить такую скорость, что догнать его будет невозможно.

Вот когда пригодились физические данные Данко. Длинные ноги позволяли ему делать огромные прыжки, преодолевая препятствия на пути.

– Перевяжи Пхонга! – крикнул он на бегу.

Роднин, тоже бросившийся было в погоню, затормозил так, что едва не загорелись подошвы, развернулся и побежал к раненому.

Данко не оглядывался. Он почти не сомневался, что официант умрет, не успев ничего сказать, поэтому понимал, что во что бы то ни стало должен поймать убийцу. Дело приняло серьезный оборот.

Перескакивая через кусты и проламываясь всем телом сквозь сплетение ветвей, Данко сократил путь, выбежав на дорожку одновременно с велосипедистом. Не ожидавший такой прыти от преследователя, тот неловко вильнул рулем, врезался передним колесом в угол скамейки и упал.

До него было каких-нибудь десять шагов, не больше. Предвкушая легкую победу, Данко совершил последний рывок. Но убийца, бросив велосипед, отпрыгнул в сторону и развернулся к преследователю лицом, готовый дать отпор.

Это был тот самый черноглазый официант, который шпионил за Пхонгом в «Красном драконе». Росту он был среднего, причем среднего тайского, так что макушка его находилась где-то на уровне груди Данко. Справиться с ним не составит труда – так казалось.

Данко пренебрежительно сплюнул. Черноглазый убийца сделал то же самое.

Они сошлись на небольшом газоне, окруженном с трех сторон какими-то кустами. Трава здесь была недавно пострижена, что позволило ногам двигаться без опаски. Черноглазый попрыгал, проверяя плотность почвы под подошвами. Рванувшийся вперед Данко двинул ему кулаком в грудь с такой силой, что тщедушного тайца отбросило метра на два.

– Напрыгался, кузнечик? – спросил он, приближаясь.

Его мягко переступающие ноги почти не отрывались от земли, левый кулак был выставлен перед подбородком, правый прижат к груди. Не успевший прийти в себя таец тут же получил удар в правый висок и потом второй, по печени. Было очевидно, что серьезной угрозы он собой не представляет. Драться с ним было все равно, что избивать подростка.

– Иди сюда, поговорим, – буркнул Данко, протягивая руку к воротнику незадачливого противника.

Увернувшись, тот высоко вскинул ногу и лягнул Данко в подставленное бедро.

– Ах, вот ты как?

Не то чтобы возмутившись, но удивившись, Данко изо всей силы ударил лягающегося официанта по левой скуле. Того развернуло на сто восемьдесят градусов и качнуло из стороны в сторону. Данко рванул его на себя и добавил – добавил от души.

Падая навзничь, таец всхлипнул. Кровь хлынула у него из ноздрей, украсив темную физиономию замысловатыми узорами, как у американских индейцев. Но бойцом он не казался, нет. Было жалко тратить на него силы и время.

– С тебя хватит, – решил Данко, глядя на лежащего противника сверху вниз. – Пойдем со мной. Come with me. Сейчас ты нам все расскажешь, обезьяна.

Кувыркнувшись через голову, таец очутился на ногах. На его перепачканной кровью физиономии блуждала безумная улыбка. Создавалось впечатление, что до сих пор он просто развлекался, удовлетворяя свои мазохистские потребности. Теперь он преобразился, приняв боевую стойку: колени полусогнуты, один носок выдвинут вперед, левая ладонь выставлена вперед, правая стиснута в кулак и прижата к пояснице.

«На этот раз нужно не просто сбить его с ног, но и избить так, чтобы он больше не мог сопротивляться», – решил Данко, наступая. Однако ни его первый, ни второй удары не достигли цели. Черноглазый противник легко уклонялся и был гибок, словно молодой побег бамбука. Данко напрасно попытался достать его кулаками. Дождавшись удобного момента, таец издал душераздирающий вопль, подпрыгнул и замолотил ногами, успев нанести Данко парочку весьма чувствительных ударов.

Приземлившись, он оттолкнулся от земли снова и, взвившись в воздух, всадил костяшки кулака точно в углубление за ухом Данко. Боль была ошеломляющая. Почти ослепший, Данко увидел, как в темноте перед глазами расцветают беззвучные вспышки. Потом ему показалось, что его огрели бревном, но на самом деле это он сам упал на землю лицом вниз.

Когда он поднял голову, коварный убийца удирал во все лопатки вдоль озера.

– Стой! – крикнул Данко.

Понимая, что словами беглеца не остановишь, он попробовал подняться на ноги, но не сразу смог преодолеть земное притяжение, ставшее вдруг во много раз сильнее. Когда же получилось встать, тайца и след простыл. Вместо него на месте драки появился запыхавшийся Роднин.

– Пхонг умер, – отрывисто сообщил он. – Нужно убираться отсюда, пока не поздно.

– Давай лучше сами вызовем полицию и все объясним.

– И угодим за решетку, – добавил Роднин. – Даже не думай об этом. Уходим. Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов.

– Это из Библии? – догадался Данко.

– Кажется. А может и нет. Но цитата в любом случае правильная. Пхонгу мы уже не поможем, а сами влипнем.

Ночь, обступившая их, нашептывала то же самое. Данко подчинился.

* * *

Остановив «лексус» возле ярко освещенного входа в отель, Роднин внимательно посмотрел на Данко:

– Хреново выглядишь. Здорово он тебе врезал?

– Тошнит слегка. Но это не самое плохое.

Данко умолк. Друг уже дал ему возможность выговориться, пока они бродили по Сукхумвит-Роуд. Зачем повторяться? Все уже давно сказано, да и без слов ясно. Случилось ужасное. Настолько ужасное, что притупило все чувства и мысли, породив некоторое отупение, без которого Данко, скорее всего, давно бы свихнулся. А так он был словно под наркозом. Это как-то помогало мириться с действительностью.

Повторный визит в «Красный дракон» ничего не дал. Черноглазый официант, разумеется, встречать друзей не вышел. Его собратья, больше смахивающие на вышибал, выстроились перед пришельцами, упорно отказываясь понимать вопросы Роднина. Лишь показывали знаками уйти, приговаривая: «Гоу, гоу».

Тонкая ниточка, за кончик которой ухватились было друзья, оборвалась. Данко не был уверен, что подвернется вторая. Светлячок его надежды был готов утонуть в мрачной пучине отчаяния.

– Постарайся уснуть, Дан, – заботливо сказал Роднин, продолжая смотреть на товарища.

– Лучше бы сразу умереть…

– Кончай эти упаднические настроения. Завтра начнем сначала. Я завтра пораньше отправлюсь в этот чертов ресторан. Там утром не должно быть такой толпы официантов. Пошепчусь с персоналом, что-нибудь выясню.

– Денег дать? – спросил Данко.

– Без расходов не обойтись, – уклончиво ответил Роднин.

– Вот, держи…

– Постой, ты же без наличности останешься.

– Завтра с карты сниму.

Двигаясь устало, как старик, Данко открыл багажник и стал выгребать оттуда пакеты с покупками.

– Помочь донести? – спросил Роднин.

– Нет, Женя. Я сам. Хочу остаться один, извини.

– Понимаю. Тогда жди завтра. Надеюсь, приеду с новостями.

– Я тоже надеюсь, – пробормотал Данко. – Но не очень.

– Надежда умирает последней, – изрек Роднин.

Это было настолько банально, что даже отвечать ему не хотелось. Расставив руки с пакетами, Данко хмуро попрощался и скрылся за раздвижными стеклянными дверями.

Как и несколько часов назад, друзья не обращали внимания на находящихся поблизости людей, иначе, возможно, заметили бы молодого тайца, поднесшего мобильник к губам, чтобы тихо доложить:

– Вошел. Один.

Не подозревая, что он стал объектом слежки, Данко направился к лифту, но, встретившись с умоляющим взглядом коридорного, позволил тому завладеть своими вещами. Парнишке очень хотелось заработать чаевые. Что ж, пусть в этом мире хоть кому-то станет немного лучше, если счастья на всех не хватает.

А ведь несколько дней назад Данко Максимов был по-настоящему счастлив, но не понимал этого!

Он подумал об этом, пока они поднимались в лифте. Осознание того, что произошло нечто непоправимое, заставило его поморщиться. Находящийся где-то внизу парнишка бросил на него настороженный взгляд. Данко заставил себя ободряюще улыбнуться. Коридорный тоже улыбнулся – облегченно. Решил, наверное, что у постояльца заболел зуб или схватило живот.

В этот момент что-то щелкнуло в мозгу Данко и там зазвучал сигнал тревоги. Опасность! Опасность! Опасность! Что-то было не так. Что-то совсем рядом.

Вспомнилась ужасная смерть Пхонга, поединок с его убийцей. Кому-то очень мешали поиски, начатые Данко. Ему хотели помешать. Настолько сильно хотели, что не останавливались перед убийством. А что если, избавившись от информатора, неведомые враги попытаются теперь убрать со сцены самого Данко?

– Хороший ночь, – сказал парнишка по-английски. – Ночной жизнь Бангкок лучший.

– And night death, too, – машинально ответил на это Данко. – И ночная смерть тоже.

Улыбка слетела с лица коридорного, как будто ее приклеила, а теперь сорвала невидимая рука. Весь обвешанный пакетами, он напоминал зверька, опасливо выглядывающего из норки.

– Шутка, – сказал Данко.

Парень побледнел. Возможно, принял слово «joke» за угрозу.

Двери лифта разъехались в стороны, открывая обзор на холл, очень современный и совершенно безликий. Здесь никого не было. Засада не поджидала Данко и в пустом коридоре, хотя ощущение близкой опасности не исчезло, а, наоборот, только усилилось. Он инстинктивно замедлил шаги. Парнишка обогнал его, шурша пакетами, которыми задевал стену.

Прежде чем последовать за ним, Данко оглянулся. Позади не было ни души. Он посмотрел прямо перед собой. Тоже никого, если не считать коридорного, который свалил вещи на пол и достал пластиковую карточку, заменяющую ключ от двери. Стоящий в нескольких шагах Данко отчетливо видел отросшие щетинки на его лице, ворсинки на курточке, желтую, как будто вылепленную из воска, руку. И две выпуклые никелированные цифры на двери: «1» и «3».

«Плохое число», – прозвучал внутренний голос.

– Стоп, – сказал Данко коридорному.

Тот замер, повернув лицо, на котором было написано: «Как ты меня уже достал! Такой большой вымахал, а мозги как у маленького ребенка. Совершенно непредсказуемый тип. Интересно, великаны все такие?»

Данко полез в карман за своей собственной карточкой.

– Я открою дверь сам.

Коридорный, уже почти заработавший чаевые, отрицательно покачал головой.

– It’s a pleasure of my, – ответил он с ужасающим акцентом.

Для ушей Данко это прозвучало как «это моя удовольствие».

– To me, – поправил он машинально. – Уходи. Вот твои деньги.

Он протянул несколько монет на ладони. Повеселевший коридорный опять покачал головой:

– Don’t be bother, don’t be bother, mister.

Несмотря на просьбу «не быть беспокоен», Данко сделал шаг вперед, намереваясь спровадить настырного портье.

Тот оказался не только настырным, но и упрямым. Карточка была приложена к электронному замку. Раздался резкий хлопок, сопровождаемый яркой вспышкой, тотчас превратившейся в серое облачко, воспарившее к потолку.

– Ааааа! – жалобно закричал оказавшийся на полу коридорный.

В его окровавленной руке, вытянутой вперед, больше не было карточки-ключа. Пальцев на ней тоже недоставало: вместо них торчали уродливые обрубки. На месте замка в двери зияла дымящаяся дыра. Если бы открывать ее взялся Данко, то это он сидел бы сейчас на полу, баюкая искалеченную руку. На этом активная фаза поисков завершилась бы. Парнишка принял удар на себя.

Легко подняв его, Данко побежал по коридору. Парень на его руках рыдал, не стесняясь своих слез. Не от боли, нет. Несколько минут назад он потерял не только пальцы, но и работу. Его жизнь драматически изменилась за те доли секунды, когда сработало взрывное устройство.

Его установили не с целью убить Данко. Нет. Покушение было совершено для того, чтобы запугать его и вывести из игры. Кому он помешал? Кто похитил его женщин и где их прячут?

Рано или поздно ответы на эти вопросы будут найдены, но лучше рано и ни в коем случае не поздно.