Текст книги "В смертельной опасности"

– Вот именно, что вроде как. А если бы это был и полноценный секс, то я не думаю, что бога это хоть как-то касается.

– Ну, хорошо, хорошо, спрашивай. – Егор поднял руки, показывая, что сдается. – Только побыстрей, пожалуйста. Глаза слипаются.

– Я постоянно наблюдаю за твоими глазами, – сказала Ксюша. – Я специально не стала одеваться, чтобы проверить свою догадку.

Он нахмурился.

– Какую догадку?

Она оторвала руку от бедра, чтобы выбросить вперед указательный палец.

– Ты не интересуешься женщинами. Ты по другой части, я права? И со мной был через силу. – Ксюша вернула руку на место, но на этот раз не сжала пальцы в кулаки, а уперлась в бока ладонями. – Тогда зачем тебе понадобился этот спектакль? То же самое ты мог проделать с одним из этих… – Она выразительно окинула взглядом мускулистых позеров на стенах. – Какого черта было тащить сюда меня?

– Ты не понимаешь…

Егор уставился в сторону.

– Не понимаю, – подтвердила Ксюша. – Поэтому и спрашиваю.

– Это драма для меня, – заговорил Егор глухо. – Я надеялся вырваться из этого порочного круга. С твоей помощью. Ты ведь такая красавица. Еще до знакомства с тобой я подумал: вот кто меня спасет. Оксана Грызлина. С ней у меня получится, и я вернусь к нормальной жизни.

Выражение его лица было столь трагично, что Ксюша моментально смягчилась. Кроме того, ей было приятно услышать, что она особенная. Даже после того, как ее быстренько поимели на четвереньках.

– Ну и как? – спросила она сочувственно. – Получилось?

– Да, кажется, да. – Егор покивал картинно взъерошенной головой с длинной прядью, пересекающей бровь. – Просто надо осмыслить всё это, прислушаться к себе. А вдруг я сейчас лягу и проснусь абсолютно другим человеком?

– Желаю удачи, – сказала Ксюша. – Но на меня больше не рассчитывай. Мы больше не знакомы, договорились?

– Постой, постой. – Он порывисто встал. – Разве ты меня не… – Осекшись, он махнул рукой. – Давай отложим этот разговор на потом. Я сейчас не в форме. Башка не варит. – Он расслабленно прикоснулся кончиками пальцев к вискам. – Завтра, всё завтра.

Только теперь Ксюша вспомнила, что перед ней актер. Егор Майоров исправно исполнял роль, но сцена закончилась, и ему не терпелось выйти из образа. На Ксюшу он старался не смотреть, словно перед ним стояла уродливая старуха. Сообразив это, она бросилась к своим вещам.

5

Восточный край неба порозовел, хотя с противоположной стороны еще царила ночь с ее звездами и косым разбойничьим месяцем. Направляясь к своей машине, Ксюша еще не знала, как вернется домой и как будет оправдываться, если Давид обнаружил ее отсутствие.

В голове было пусто и гулко. Мыслишки вспыхивали и гасли, не оставляя в мозгу следа. Оставалось надеяться на интуицию, на везение и просто на чудо. Например, Давид обессилел от недомогания до такой степени, что сейчас спит, как убитый. Она прокрадется в свою комнату, а утром объяснит, что легла там, чтобы не беспокоить Давида.

Да, это наилучший вариант. Только бы прокрасться в дом незаметно. Нет, не получится. Охранники заметят, кто-нибудь непременно настучит хозяину. Может быть, позвонить Леониду? Если праздник продолжается, то не всё потеряно.

Какой же повод придумать? Думай, голова, думай!

Ксюша дважды ударила себя ладонью по лбу. Она хотела повторить жест в третий раз, но замерла с занесенной рукой. Кровь в ее жилах заледенела.

Недалеко от Ксюшиной машины, скрываясь в тени дерева, стояла темная мужская фигура. Ни лица, ни деталей одежды разглядеть не удавалось. Только то, что куртка или рубашка на нем была белая.

Ксюша приостановилась, не зная, как вести себя дальше. Идти к машине, как ни в чем ни бывало? Поберечься? Кто же это там стоит? Грабитель? Насильник? Маньяк? А что, если это один из охранников, присланных Давидом?

«Господи! – пронеслось в голове. – Я пропала, пропала!»

Незнакомец вышел из тени и остановился. Он был одет не в куртку и не в рубашку. Это был смокинг, белый смокинг.

– Ле… – голос Ксюши сорвался. – Леонид?

– К твоим услугам, матушка, – произнес он шутливо. – Подбросить?

– Я на машине.

– Почему-то мне кажется, что будет лучше, если домой отвезу тебя я. Не находишь?

Ксюша нервно пожала плечами. Только теперь она вспомнила, что, направляясь на свидание, отключила телефон. Нажатие на кнопку показало три пропущенных звонка, и все – от Давида. В последний раз он пытался связаться с ней час назад. Потом почему-то перестал.

– Я его успокоил, – сообщил Леонид, прочитавший Ксюшины мысли. – Сказал, что ты перебрала немного и я уложил тебя в комнате для гостей. Теперь будет логично, если я доставлю тебя домой, согласна?

Она подошла поближе.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Для этого не нужно обладать даром ясновидения, – осклабился Леонид. – Тебе понравился Егор. Я видел, как вы договариваетесь. Ты уехала вскоре после него. – Он пожал плечами. – История стара, как мир.

Ксюша не поверила своим ушам.

– Так ты знал? И не попытался меня остановить?

Он снова пожал плечами.

– А зачем? Это же природа.

– Но я жена твоего отца.

– Вот! – Леонид поднял указательный палец. – Об этом мы потолкуем по дороге. Садись в мой «мерс». – Поднятый палец опустился, чтобы указать на черный внедорожник. – Ты ведь была пьяна, а потому не могла вести машину сама, логично? Оставь ключи, завтра ее пригонят.

Ксюша сделала шаг в сторону «Мерседеса», остановилась и обернулась.

– Не понимаю причин такой повышенной заботливости.

– Сейчас поймешь, – сказал он, что-то разглядывая на экране своего мобильника.

– Между прочим, у меня с Егором ничего не было, – сказала Ксюша. – Мы просто пили и болтали.

– Я так и думал, – кивнул Леонид. – Мне тут прислали один классный ролик. Хочешь взглянуть?

– Какой еще ролик?

– Порнуха. Вообще-то дамам такое не показывают. Но тебе можно.

С этими словами Леонид повернул к ней светящийся экран телефона. Ксюша увидела себя и Егора, пристроившегося к ней сзади. Они раскачивались и вскрикивали. Голоса звучали как из консервной банки. Съемка велась откуда-то сбоку.

Ксюша вспомнила, что возле кровати Егора была длинная полка с книгами и журналами.

Она схватилась ладонями за щеки.

– Мерзавец! Подонок!

– Надеюсь, это было не изнасилование? – сурово спросил Леонид. – Нет, не похоже. Ты начинаешь заводиться. – Он уставился на экран. – А вот Егор оплошал. Бросил тебя на самом интересном месте. Теперь я понимаю, почему ты на него злишься.

Ксюша вздрогнула от пронзившей ее молниеносной догадки.

– Та это… Это была твоя инициатива?

– Ну не мог же я сам. – Леонид хихикнул. – Ты не то чтобы в моем вкусе, извини. Но мое предложение в силе. Отвезти тебя домой?

Она кивнула. Голос куда-то пропал.

«А потом пропаду я, – думала Ксюша, тупо глядя перед собой. – Уже пропала».

6

Городские огни, отражаясь на черной поверхности капота, образовывали живой, постоянно меняющийся, гипнотизирующий узор. Во многих окнах уже горел свет. Это означало, что люди просыпаются, собираются на работу, живут нормальной человеческой жизнью. У них нет многомиллионных банковских счетов, собственных танкеров, портовых терминалов и шахт, однако они намного счастливее сказочно богатой Оксаны Грызлиной.

Она вспомнила такие же рассветы той давней поры, когда носила другую фамилию и была женой другого человека.

Вот она выходит из ванной, поправляя влажные, непокорные волосы. Они никак не желают укладываться так, как хочется Ксюше, поэтому ее разбирает раздражение.

В кухне Вадим стоит возле печки с хныкающей Лилечкой на руках. Она такая крохотная в сравнении с его мощным плечом и бицепсом. Всю ночь девочка мучалась животом и, естественно, измучила родителей. Ксюша вставала к дочке раза три, а Вадим гораздо больше, но на лице его нет следов бессонной ночи. Это несправедливо. Минуту назад, глядясь в зеркало, Ксюша обнаружила мешки под глазами. Это угнетает ее еще сильнее, чем непокорная шевелюра.

– Подержи, – говорит Вадим, показывая глазами на поскуливающую Лилечку.

Ему нужно освободить руки, чтобы вытащить из кастрюли разогревшуюся молочную смесь в бутылочке. А Ксюше хочется учинить скандал. Она не выспалась, она в ужасе, думая, что мешки под глазами никогда больше не исчезнут, она устала возиться со своими чересчур жесткими волосами. У нее нет ни одной пары совершенно целых колготок, ее сапоги остались не вымытыми и не высушенными со вчерашнего вечера, а значит, кожа покоробилась и подернулась белесыми разводами, не говоря уже о том, что стельки сырые и холодные. Так недолго и простуду схватить. Но на больничный ей нельзя, потому что тогда придется безвылазно сидеть дома с дочкой, а это ужасно хлопотно и утомительно.

– Не видишь, я занята? – говорит Ксюша, доставая из холодильника молоко, а из настенного шкафа – пачку пшеничных хлопьев. – Уже опаздываю.

– У тебя еще целый час до выхода, – говорит Вадим, управляясь одной рукой.

Лилечка роняет голову на его плечо и закрывает глазки.

– Сегодня новую партию пригоняют, – говорит Ксюша.

– Я думал, ты забросишь наш цветочек к моим.

Речь идет о том, чтобы отвезти дочку к родителям Вадима. Вчера они договорились именно об этом. Но сегодня у Ксюши совсем другое настроение.

– Не могу, – качает она головой, высыпая в тарелку хлопья.

Вадим с Лилей на руках садится за стол с другой стороны, встряхивает ее, чтобы разбудить и сует ей в рот соску.

– Но я тоже не могу, – говорит он.

Она видит, что ему стоит немалых усилий сдерживаться. А ей не хочется, чтобы он сдерживался. Каждая ссора означает свободу от супружеских обязанностей и обязательств.

– Тогда оставь ее дома одну, – невозмутимо говорит Ксюша, принимаясь за завтрак.

– У меня боевое дежурство начинается.

– Вот и оставь.

– Ты сама понимаешь, что говоришь?

– Конечно. – Ксюша облизывает губы, откладывает ложку и встает. – Всё, я побежала. Созвонимся.

– Нет, не побежала…

Не обращая внимания на протестующий визг Лилечки, Вадим прекращает кормление, вскакивает из-за стола и ловит Ксюшу за запястье.

Это то, чего она добивалась.

– Пусти! – она дергает и вращает удерживаемую руку.

Лилечка уже не просто плачет, а надрывается.

– Тварь! – Вадим внезапно разжимает пальцы. – Ты же не мать, ты… ты…

Он стоит над Ксюшей, которая, потеряв равновесие, шлепнулась на зад и теперь сидит на полу, с ненавистью глядя на него снизу вверх.

– Опять руки распускаешь? – цедит она.

– Сама виновата, – бурчит Вадим. – И вообще, никто тебя не трогал. Ты же сама упала.

– Ах, сама? – поднявшись, Ксюша отправляется в спальню. – Сама, – повторяет она, переодеваясь. – Сама, значит. Сама.

В душе она ликует. Долгожданная свобода обретена. Сегодня можно будет завеяться на всю ночь, и пусть кто-то попробует хоть слово сказать. В спальне горит свет, но за окном вот-вот проглянет солнце, поэтому Ксюша щелкает выключателем…

Теперь она смотрит на чужие окна и почему-то воображает, будто там происходят совсем другие сцены. Все такие внимательные, любящие, рассудительные. Дети не плачут, родители не ссорятся, жены не изменяют, мужья не маются с похмелья. Идеалистические такие картинки. Да пошли вы все к черту!

Ксюша повернула голову и посмотрела на профиль Леонида.

– Чего ты от меня хочешь? – спросила она. – Этого?

– Чего? – не понял он.

– Ну…

Ксюша не договорила. До нее внезапно дошло, что не зря Леонид до сих пор не женат и якшается с такими, как Егор Майоров. Тем временем и он сообразил, что она имела в виду, и рассмеялся.

– Нет, милая мачеха. Сексуальных услуг от тебя не потребуется.

– Это я уже поняла, – кивнула Ксюша. – Что будешь делать, если отец узнает?

Не торопясь с ответом, Леонид выполнил левый поворот на перекрестке и только потом ответил:

– Ты лучше подумай, что делать тебе. Это будет более продуктивно.

– Но ты, наверное, уже всё решил, – произнесла Ксюша, медленно наливаясь ненавистью к этому подлому и самоуверенному головастику, заманившему ее в ловушку.

– В принципе, ты права, – согласился Леонид, выезжая на пустынную объездную дорогу. – Но это мы обсудим завтра. Я позвоню и назначу встречу.

– Нет! Я сегодня хочу знать!

Иногда неопределенность пугает людей сильнее, чем непосредственная угроза. Ксюша не представляла себе, как доживет до завтрашней встречи, ежеминутно, ежесекундно ожидая какого-то подвоха.

– Давай ты мне тут не будешь ставить условия, – сухо произнес Леонид. – Мы подъезжаем, а нам нужно еще войти в роль. Итак, ты напилась, помнишь?

– Да, – покорно кивнула Ксюша. – Помню.

Глава четвертая. Горькое похмелье

1

Леонид проспал почти до полудня и встал с тяжелой головой. Но самочувствие у него улучшилось, как и настроение, когда он просмотрел за завтраком видео, отснятое Егором Майоровым.

Чтобы как следует насладиться зрелищем, Леонид запустил ролик на телевизионном экране.

Унижение, на которое пошла Ксюша, понравилось ему настолько, что он просмотрел сюжет дважды, на полной громкости. Удивительное дело, но от ее постанываний и всхлипов он даже немного возбудился. Может, и самому попробовать с ней? Мысль была диковатая, но не скажешь, что совсем уж нелепая. С аппетитом поедая яйцо всмятку, Леонид решил, что ситуацией грех не воспользоваться. Если ты взял верх, то надо дожимать до конца, чтобы сломать противника окончательно.

Молодую жену отца Леонид воспринимал именно как противницу. Она вышла замуж из корысти, что бы ни говорила. Ее целью было втереться в доверие и завладеть всем, что есть у Грызлиных. Леонид, как наследник, не мог допустить этого. Тем более, что теперь он претендовал на наследство уже не один.

Его тактическая задача состояла в том, чтобы полностью подчинить Ксюшу своей воле. Стратегически верно было ее потом уничтожить. Это было не просто рационально, а необходимо, поэтому никаких иных вариантов Леонид не рассматривал.

Плавая в бассейне, он мысленно выстраивал линию сегодняшнего разговора с Ксюшей. Грубо наехать на нее? Действовать вкрадчиво? Заставить ее ползать на коленях или позволить сохранить достоинство? Заканчивая разминку, Леонид решил, что стелить будет мягко, а потом, когда Ксюша уступит, опустит ее ниже плинтуса. Так надо, чтобы потом не рыпалась. Она должна стать безвольной игрушкой в его руках. Куклой, которая будет сломана и выброшена, когда нужда в ней отпадет.

Пока Леониду делали массаж, он переговорил по телефону с отцом.

– Я тебе третий раз звоню, – раздраженно сказал тот. – Почему не отвечаешь?

– После вчерашнего спал как убитый, – признался Леонид. – Потом плавал. Что ты хотел, папа?

– Ты помнишь, в котором часу я от тебя уехал?

– Нет, папа.

На самом деле Леонид прекрасно помнил отъезд, потому что с нетерпением ожидал этого на протяжении всего вечера. Он очень переживал: а вдруг отец изменит своему вкусу и не прикоснется к специально «сдобренному» для него ризотто? Или угощение отведает также Ксюша, и тогда желудки расстроятся у обоих? Всё обошлось. Слабительное сработало так, как и предполагалось. Доверенный охранник шепнул Леониду, что по пути домой старик наложил в штаны. Понятно, почему нервничает. Списал неприятный инцидент на капризы собственного организма. Мол, перебрал алкоголя и перестал контролировать кишечник.

Леонид улыбнулся. Однажды в детстве, когда ему было семь или восемь лет, с ним приключилась похожая история. Перемерз на горке, не успел добежать домой и обгадился. Отец потом ему недели две проходу не давал, всё издевался:

«Сынок, тебе горшок под кроватку не поставить? Сынок, ты в уборную сходить не забыл? Трусики у тебя чистые?»

– А во сколько ты Ксюшу привез? – продолжал допрос отец.

– В начале шестого, – ответил Леонид. – А что?

– Она сильно вчера напилась?

– Не то чтобы лицом в салат, но носом уже клевала. Я попросил ребят отвести ее отдохнуть. Они вышли и доложили, что она сразу уснула.

Делая этот лживый отчет, Леонид на всякий случай готовил себе алиби. Если вдруг Ксюша заартачится и решит рассказать, как было дело, он легко открестится. Сказано же, не сам пьяную Ксюшу отвел, а поручил другим. Сам Леонид рядом с ней не сидел и понятия не имеет, действительно ли она спала или же где-то успела побывать до того, как снова вышла к гостям. Кто ее отводил? Кто-то из секьюрити. Черт знает, чьи они были. Многие на день рождения приехали со своей охраной, поди теперь разберись.

– Сколько же она спала? – спросил отец, обдумав услышанное.

– Часа три, я думаю, – ответил Леонид. – Или четыре.

– Вечно у тебя какие-то неточности.

– Это важно, папа? Ты в чем-то подозреваешь Ксюшу?

– Не суй нос, куда тебя не просят! – Явно устыдившись своего неоправданно резкого тона, отец откашлялся. – Ни в чем я никого не подозреваю, Леня. Просто решаю для себя, устроить ей разнос за вчерашнее или простить.

«Да, ты любишь карать и миловать, – подумал Леонид. – Но больше первое, чем второе. В соотношении этак три к одному».

Его охватили злость и печаль. Хотел бы он не думать так о собственном отце. Хотел бы любить его всем сердцем, уважать, полагаться на его советы и мнение. Не получалось. Отец не дал ему такой возможности. С раннего детства Леонид смотрел на него, как звереныш смотрит на дрессировщика. Лизал руку, протягивающую корм, да. Но не из любви, не из любви…

– Оксана очень расстроилась, когда проснулась, – сказал Леонид, ничем не выдавая своих чувств. – Боялась, что ты ее накажешь…

– Я? – удивился отец.

– Ты, папа. Тебя все боятся. Ты сам говоришь, что без этого нельзя.

– Говорю. Нельзя. Но Ксюша… Я же к ней по-особенному отношусь…

– В общем, по-моему, она и так достаточно наказана, – перебил Леонид. – Но это, конечно, ваши дела, семейные. Сами и разбирайтесь. Учти только, что жена твоя ничего предосудительного не сделала.

– Учту, – буркнул отец.

Было ясно, что на этом он собирается закончить разговор.

– Послушай, папа! – воскликнул Леонид тоном человека, внезапно осененного идеей, кажущейся ему замечательной.

– Ну?

– Я тут подумал… Мы с Оксаной почти не общаемся. Может, пора исправить это упущение? Признаюсь, я не одобрял твой выбор…

– Знаю, – буркнул отец.

– Но, видимо, я зря был настроен против нее. Пора загладить эту ошибку.

– Хочешь пригласить ее куда-нибудь?

– Мы могли бы пообедать вместе, – сказал Леонид. – Ей будет полезно развеяться. Посидим, пообщаемся…

– Не возражаю, – решил отец после секундного раздумья.

– Тогда передай Оксане, что в два часа я за ней заеду, хорошо?

– Передам.

Телефон умолк. Леонид подержал его немного в руке, улыбнулся и включил ролик, набирающий всё новые очки в его личном рейтинге.

2

Белуга была отменная, с едва ощутимым душком, как любил Леонид, но Ксюша не оценила, отставила тарелку, набрала себе морских гребешков и креветок. Он предупредительно поднял бутылку вина, она накрыла бокал ладонью.

Они обедали в отдельном кабинете ресторана, выкупленного Давидом Грызлиным навечно. На стенах висели его любимые полотна модернистов двадцатых годов. Дверь заменяли портьеры, такие толстые, что звуки из общего зала в кабинет не проникали. Там, расположившись за ближним столом, хлебали минералку охранники Грызлиных.

Заглянул официант, спросил, не нужно ли чего. Леонид отослал его, велев больше не беспокоить. Потом перевел взгляд на Ксюшу. Ему хотелось, чтобы она почувствовала себя мышкой в когтях кошки. Психологи давно установили, что человеческую волю ломает не внезапный испуг, а постепенно нарастающая тревога. Противника нужно держать в неведении, изматывая постепенно, создавая одну угрозу за другой, как в шахматах.

– Говорил сегодня с отцом, – сообщил Леонид, ловко орудуя ножом и специальной вилкой для рыбы.

– О чем? – спросила Ксюша, переставая жевать.

– Он позвонил мне, чтобы спросить, сколько ты проспала у меня дома.

– А ты?

– Дал приблизительный ответ, – ответил Леонид.

– Зачем тебе всё это? – спросила Ксюша, отложив со звоном столовые приборы. – Чего ты от меня хочешь?

Они сидели напротив друг друга, каждый на своем небольшом бархатном диване. Леонид прихватил бутылку и перебрался к Ксюше, которая была вынуждена подвинуться, освобождая место рядом с собой. Теперь их не разделял стол, а расстояние между их телами было минимальным.

– Придвинь бокал, – распорядился Леонид.

– Я не хочу пить, – сказала Ксюша.

Следовало ее заставить. Подавляя человека в мелочах, мы ломаем его целиком.

– Давай, давай, – сказал Леонид.

Поколебавшись, она подчинилась.

– Выпьем, – сказал он, призывно поднимая свой бокал. – За наше сближение. Давно было пора познакомиться поближе.

Ксюша молча влила в себя вино и пристукнула хрусталем об стол.

– Я не в восторге от того, что узнала тебя лучше, – сказала она, нервно оглаживая ножку бокала такими же холодными пальцами. – О нет.

– Всё зависит от того, как смотреть на вещи, – философски заметил Леонид.

– Да брось ты эти рассуждения, – поморщилась Ксюша. – Выкладывай, зачем свел меня с Майоровым, зачем он меня снял. Ради шантажа?

– Боже упаси! Разве я похож на шантажиста?

– Очень. Знаешь, как англичане говорят? Если нечто выглядит, как утка, плавает, как утка и крякает, как утка, то это, вероятно, утка и есть.

– Смешно. – Он фыркнул. – А если кто-то ведет себя как друг, по-дружески выручает из беды и дает дружеские советы, тогда как?

Ксюша посмотрела Леониду в глаза.

– Это ты-то меня из беды выручаешь?

– Уже выручил, – поправил он. – Разве не я тебя отмазал? Если бы не я, то ты бы сейчас не в ресторане сидела…

Не спросив разрешения, он снова наполнил ее бокал. Она снова выпила залпом и сказала:

– Если бы не ты, я бы не очутилась у Майорова.

– Это был твой выбор, – быстро возразил Леонид. – Никто тебя туда силком не затаскивал, трусы с тебя не снимал…

– Прекрати! Не желаю слышать эти пошлости.

– Окей. – Он поднял руки, словно боец, сдающийся в плен. – Перейдем к главному.

– То есть к условиям, на которых ты отдашь мне видео? – предположила Ксюша.

– А кто тебе сказал, что я отдам? – осведомился Леонид, надменно подняв бровь.

Она замерла. Он расхохотался, накрывая ее ладонь своей.

– Шучу, шучу. Получишь ты свое видео. Я даже копии себе не оставлю.

– Как я могу тебе доверять после всего этого?

– Именно теперь между нами установятся по-настоящему доверительные отношения.

– Это как? – не поняла Ксюша.

– Мы станем партнерами, – пояснил Леонид. – Деловыми.

– Ага. Начинаю понимать.

Она вырвала руку из-под его ладони.

– Я всегда знал, что ты сообразительная, – улыбнулся он. – Ты времени даром не теряешь, верно? Отец допустил тебя ко всем финансовым потокам, схемам, операциям. Твоя подпись стоит на банковских документах. На твое имя переводится недвижимость. – Леонид снова поймал Ксюшину руку, сжимая ее запястье. – Не сильно жирно, матушка? Не многовато ли будет одной?

Она дернулась. Он удержал.

– Пусти, – прошипела она.

– Нет, – сказал Леонид. – Ты у меня в руках. Что захочу, то с тобой и сделаю. Догадываешься, как отреагирует отец, если увидит тебя с Егором?

– Тебе тоже перепадет, – сказала Ксюша. – Выяснится, что ты врал, когда утверждал, что я сплю…

– Я скажу, что мне так доложили, – поправил он. – Улавливаешь разницу. Да, я ошибся. Но что моя ошибка в сравнении с твоей. В общем, так… – Он взял ее за подбородок, вынуждая повернуться лицом. – Я хочу, чтобы с этого момента мы действовали заодно. Миллион туда, миллион сюда. Никто не заметит.

«Но это будет только начало, – продолжил Леонид мысленно. – Первым делом я замажу тебя в грязных махинациях, чтобы ты больше не рыпалась. Потом выжму из тебя всё до последней капли, перехвачу все рычаги и каналы, выясню номера счетов и пароли. А потом…»

– Суп с котом, – брякнул он.

– Что? – удивилась Ксюша.

– Мысли вслух, – объяснил Леонид, усмехаясь. – Спросил себя, что потом. Но это тайна, покрытая мраком. Будущее покажет.

– Нет. Будущее определяется сейчас.

– Не буду спорить. И ты тоже не спорь. Соглашайся.

– Ты от меня не отвяжешься.

– Не отвяжусь, – легко согласился Леонид. – А зачем? Будем в паре работать. Отец не вечен. Всё потом нам с тобой отойдет. И что же, будем собачиться, по судам друг друга таскать, киллеров нанимать? Зачем нам с тобой это? Мы же умные люди. Всё проделаем по обоюдному согласию.

– То, что ты мне предлагаешь, иначе называется. Ты меня поиметь собираешься, пасынок. Против моей воли.

Совершенно неожиданно Леонид испытал такой мощный прилив желания, что ему пришлось переплести пальцы рук, чтобы не дать им волю. Ему хотелось наброситься на Ксюшу, сорвать с нее одежду и проделать с ней то же самое, что запечатлела видеокамера ночью. Он посмотрел на ее ноги. К его разочарованию, она была без колготок. Ну, ничего, сейчас не время. Колготки пойдут в ход позже, когда будут решены финансовые вопросы. Делу время – потехе час.

– Какой еще потехе? – спросила Ксюша.

Опять он озвучил свои мысли. Трудно себя контролировать, когда кровь приливает не к мозгу, а совсем к другим органам.

– А такой, – сказал Леонид. – Сейчас мы закрепим нашу договоренность. Союз наш, значит. Тандем. – Хихикнув, он потер ладони. – Раздевайся, матушка.

– Рехнулся?

В принципе, он действительно вел себя, как безумный. Вместо того чтобы разводить Ксюшу на «бабки», требовал от нее то, что мог бы получить даром от кого угодно еще. Но остановиться Леонид уже не мог. Его понесло.

– Давай, раздевайся, – грубо приказал он. – Ты теперь полностью в моей власти. Делай, что тебе говорят.

Не сдержавшись, он начал стаскивать платье с плеча Ксюши. Недолго думая, она заехала ему локтем в челюсть. Рот наполнился кровью, в глазах разлился багровый туман. Леонид размахнулся.

Они сидели слишком близко, не было возможности нанести чувствительный удар. Ксюша подставила под кулак руку и вскочила. Со стола скатилась бутылка и хлопнулась об пол, расплескавшись стеклянными брызгами. В кабинет тут же просунул голову охранник с прищепкой микрофона на ухе.

– Скройся! – рявкнул Леонид. – Сядь, – велел он Ксюше, понизив голос. – Мы не договорили.

– Я ухожу, – процедила она, содрогаясь от пережитого шока и отвращения. – Разговор закончен.

– Нет. – Обогнув стол, он преградил ей выход. – Если ты уйдешь, я прямо отсюда отправляюсь к отцу.

– Я сама отправляюсь к Давиду, – предупредила Ксюша, нервно подкрашивая губы. – Посмотрим, что он скажет, когда узнает, что здесь произошло. Пропусти. – Она швырнула помаду в сумочку. – Ты подонок, Леня. Я тебя уничтожу.

– Хорошо подумала? – спросил он. – Еще не поздно.

– Поздно. Прочь с дороги!

Не размахиваясь, Леонид ударил ее кулаком в солнечное сплетение. Задохнувшись, Ксюша согнулась пополам.

– Шурыгин, – негромко позвал Леонид. – Жариков.

Оба охранника скользнули в кабинет, с опаской поглядывая на скрючившуюся супругу босса.

– Леонид Давидович…

– Тварь пыталась меня шантажировать, – сказал Леонид, не сводя налившихся кровью глаз с жертвы. – Не выпускайте ее отсюда, пока я не скажу. Говорить не давайте. Откроет рот – вырубайте к чертовой матери. Вот какую гадину пригрел отец на груди. Ну, ничего. Мы ей жало вырвем. Глаз с нее не спускайте, оба.

3

Он позвонил отцу по дороге, на скорости сто сорок километров в час. Голос его звучал достаточно драматически, как он того и добивался.

– Папа? Ты дома? Никуда не девайся, ладно? Есть разговор. Да, срочный. Очень. О чем? О том, что я мудак, папа. Доверчивый мудак.

Как и следовало ожидать, отец пожелал немедленно знать, в чем дело. Поупиравшись для виду, Леонид сказал:

– Я проклинаю себя, что решил праздновать день рождения. Если бы не это, всё не зашло бы так далеко. Если в двух словах, то Оксана не так давно спуталась с одним актёришкой… Егор Майоров помнишь такого? Красавчик хренов. Она уговорила меня пригласить его на вечеринку. Я, кретин, согласился. Откуда же мне было знать, что они любовники? Да, да, любовники, папа, ты не ослышался…

Не прерывая рассказа, Леонид совершил опасный двойной обгон, а потом долго мчался по встречной полосе, обходя длинную колонну фур. Дальше началась многополосная объездная дорога, где вождение уже не требовало такого сосредоточенного внимания.

Леонид всё говорил и говорил, стараясь не столько вывалить на отца информацию, сколько воздействовать на его эмоции. Чтобы выпутаться, нужно было как следует разозлить Давида Грызлина. В гневе этот человек был необуздан и страшен. Никогда не откладывал месть на потом, рубил с плеча, судил сгоряча. На этом и строился расчет Леонида.

По его словам, Майоров и Ксюша не просто стали любовниками. Они еще и сговорились объединиться, чтобы погубить Давида Семеновича.

– Твое вчерашнее расстройство желудка вовсе не было расстройством, – говорил Леонид, сбавляя скорость перед съездом на финишную прямую. – Оказывается, твоя дражайшая половина подсыпала тебе яду. Настоящего, смертельного. Она ведь не ела ризотто, верно? Не прикасалась даже? Теперь понимаешь почему? Тебя спас только твой могучий организм, папа. Или, быть может, с дозой они просчитались…

«Мерседес» въехал в открывшиеся ворота, промчался по подъездной аллее и с визгом затормозил у крыльца. Давид Грызлин уже стоял там – ошалевший, в расстегнутом спортивном костюме и кроссовках. Звонок застал его в тренажерном зале, где он поддерживал форму, чтобы угодить молодой жене.

– Где она? – первым делом спросил Давид, когда сын приблизился к нему. – Я хочу ее видеть. Немедленно. Почему ее телефон не отвечает? Вы же вместе были, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – устало произнес Леонид. – Пойдем в беседку, я расскажу всё до конца, потом ты решишь, что делать.

– Ты плохо слышишь? Я сказал, что хочу ее видеть!

Казалось, из ноздрей Давида вот-вот ударят струи дыма.

– Увидишь, – пообещал Леонид, не оглядываясь. – Никуда не денется твоя ненаглядная. Ее стерегут.

– Что? Не много ли ты на себя берешь, сопляк?

Леонид весь взмок от страха, но не подал виду, продолжая быстро шагать по направлению к павильону в парке. У него имелся козырь, который он намеревался использовать в решающий момент. Только это позволит направить отцовскую ярость в нужное русло.

– Я сделал то, что должен был сделать, отец, – произнес он, падая на резную скамейку. – Иначе бы она сбежала.

– Бред, бред! – прорычал Давид. – Я ей столько дел доверял, и она ни разу меня не подвела…

– Это она твою бдительность усыпляла. Не хотела попасться на мелочах, чтобы не проиграть в главном.

– Мелочи? Да она миллионы наличных в сумках переносила!

– Ей не нужны миллионы, – сурово произнес Леонид. – Ей нужно всё. Ей и ее любовнику. Сядь, папа. Слушай.

Давид не сел, а скорее упал на скамейку. Его правая рука елозила по седой груди под спортивной курточкой. Он был близок к кондиции. Глаза налились кровью, как у питбуля, зубы непроизвольно скалились.

– Итак, – заговорил Леонид. – Оксана и Майоров – любовники. Не знаю, чья была инициатива, но они решили тебя прикончить, чтобы завладеть твоей империей. Ты выжил. Понимая, что их план провалился, они обратились ко мне. Предложили стать третьим, понимаешь?