Текст книги "Между двух огней"

Глава шестая
В семейном кругу

День рождения мамы застал Андрея врасплох. Злополучная партия в преферанс выбила его из колеи. Проснувшись на следующее утро в своей двухкомнатной квартире, он издал стон, как делает это человек, внезапно вспомнивший о чем-то плохом, случившемся накануне. Ночью явь смешалась со сновидениями, и чувство тревоги отпустило, но при пробуждении только усилилось, причем, с удвоенной силой.

Занимаясь утренними делами, Андрей не мог думать ни о чем другом, кроме как о вчерашней ночи. Вновь и вновь перед мысленным взором возникал фургон на дороге, яма, разбитое лобовое стекло. И окровавленное лицо водителя с вытекшим глазом. И притихшая больница на окраине. И слова медсестры про смерть от взрыва гранаты. И стычка с санитарами, и Мара, похитившая ключ, и синие отсветы полицейской мигалки.

Он надеялся, что никто не запомнил номера его «ауди», но это были лишь предположения. А что, если на площадке были установлены видеокамеры скрытого наблюдения? Или неподалеку находился невольный свидетель? Или нетрезвая Тамара кому-нибудь проболталась? Нет, вроде бы не должна. Она сама не хотела связываться с раненым, предупреждая, что это может плохо закончиться. Андрей ее не послушался и теперь корил себя за это последними словами. А еще он гадал, правильно ли поступил, что оставил машину прямо на улице? Может, стоило загнать ее куда-нибудь на крытую стоянку или арендовать гараж? Но в этом случае «ауди» было бы проще обнаружить по компьютерным данным. Не станут же полицейские прочесывать весь Темногорск, проверяя все красные машины.

Да и вообще я не сделал ничего противозаконного, успокаивал себя Андрей. Играл в карты на деньги, да, но это не запрещено. Помог раненому. К нападению на микроавтобус не имею никакого отношения. Ударил санитара – было такое дело, но оно лишь на мелкое хулиганство тянет. Скажу, что принял парней за грабителей, они ведь дубинками размахивали. А уехал из больницы, потому, что понятия не имел о необходимости зарегистрироваться. Правда, меня предупреждали. Допустим. А я не услышал. И что с того? Посадят меня за это, что ли?

Голос разума звучал рассудительно и веско, но спокойствие не наступало. Андрей Разин был далеко не наивный юноша и вырос он не где-нибудь в Бельгии или Швейцарии. Он очень хорошо представлял себе, что значит объясняться со здешней полицией или, не приведи господь, с криминалитетом. Эти так просто не отвяжутся. От полиции, в лучшем случае, откупаться придется, а бандиты прессануть могут – и не только самого Андрея, а и родителей…

Мама! У нее ведь сегодня шестидесятилетие! Хороший ей подарочек приготовил любимый сын. Что скажет она, что скажет отец, если узнают, что Андрей замешан в каких-то темных делах и катается по ночам с проститутками из игрового притона? Даже подумать страшно.

Вспомнив про юбилей, Андрей засобирался на выход. Оделся он не как обычно, а в старые драные джинсы и несколько линялую футболку. Перед выходом из дома нацепил каплевидные шерифские очки, в ближайшей парикмахерской постригся непривычно коротко, в торговый центр отправился не на машине, а пешочком. Береженого бог бережет.

На входе в магазин его задержал звонок Николая.

– Как ты? – спросил он. – Ждать тебя сегодня?

– Завтра, – сказал Андрей. – Давай завтра, Коля. Сегодня у мамы день рождения, да еще дата круглая, так что сам понимаешь…

– Понимаю, – сказал Николай. – А вот Борис, он бы тебя вряд ли понял.

– Я приеду, Колька. Один день ничего не меняет. Завтра буду как штык.

– Ну-ну.

– Без балды. Хочешь, я у тебя на пару дней останусь? Если твои девчата будут не против. Как, кстати, малышка?

У Андрея вылетело из головы имя дочери друга, но тот сам пришел на помощь.

– Эльвира уже сидеть пытается. Позавчера отвезли ее к Светкиным родителям, они там неделю пробудут, а то и две.

– Ну вот! – обрадовался Андрей. – Завтра я тебе одиночество скрашу, слово даю. Продукты и напитки с меня.

Перспектива отсидеться у друга за городом ему понравилась. Самое время слинять из города, пока тут страсти улягутся.

Воодушевленный, он позвонил младшей сестренке и, проконсультировавшись с ней, купил тостер и миксер, о которых мама, оказывается, давно мечтала. В три часа дня Андрей с покупками и охапкой любимых маминых пионов вошел в знакомый с детства двор, где все было родным и милым, от трещин на асфальте до выщербленных ступеней в подъезде. Прозвучал мелодичный звонок, и Андрей окунулся в облако запахов восхитительной домашней кухни, по которой он, по правде говоря, скучал не меньше, чем по родителям.

Отец по случаю торжества надел белую сорочку с галстуком и темно-синие брюки от старого костюма, его белые волосы стояли торчком, лицо было выбрито так гладко, что блестело, как накремленное. Мама вышла в темно-фиолетовом платье, делавшем ее похожей на театральную актрису перед премьерой. Сестра Катя выглядела так, как выглядит любая красивая двадцатилетняя девушка, когда находится в хорошем настроении и не удручена какими-то своими молодежными проблемами. Волосы, собранные на макушке, лихо мотались туда-сюда при каждом повороте головы, а происходило это постоянно, так как Катя была девушкой бодрой и проворной, как белочка.

– Сегодня посидим по-семейному, – пояснила мама, пряча лицо в душистые пионы. – Родственников и друзей мы решили собрать в ресторане, завтра.

– Банкет на сорок персон, – отрапортовал отец. – Ты, Андрюша, тоже приходи, мы будем рады.

– Завтра я за город еду, – пояснил Андрей с чуть виноватой улыбкой. – Рыбалка, шашлыки. Давно обещал другу вырваться. Так что…

Он развел руками.

– И Катеньке тоже некогда, – вздохнула мама. – Все никак не определится со своими ухажерами.

– Мама!

– Что «мама»? Ты вчера во сколько домой явилась? Я не спала, я слышала.

– Два часа ноль пять минут, – уточнил отец. – Утра.

– Я взрослая, – упрямо произнесла Катя. – Что же мне, по вечерам с вами у телевизора сидеть?

– Ну уж прямо: у телевизора, – возразила мама. – Мы с папой и книжки читаем, и кроссворды разгадываем.

– Я ноутбук наконец освоил, – похвастался отец.

– В перерывах между передачами, – поддела Катя. – Или в рекламных паузах.

– Ладно, будет тебе! – осадила ее мама. – У меня, между прочим, праздник. Так что милости прошу к столу.

И застолье началось. Каких только блюд там не было! И буженина, и запеченная в ее жиру картошка, и селедочка, и огурчики, и грибочки, и всякая прочая вкуснятина, от которой оторваться было невозможно. Дамы пили кагор и ликеры, мужчины угощались армянским коньяком, который оказался не таким уж скверным на вкус, как Андрей опасался. Возможно, и настоящий. И обжигающе-крепкий.

Тосты постепенно иссякли, родители попытались плавно перевести беседу в политическое русло, но Катя решительно заявила:

– Ой, только про это не надо. Уже тошно от этих новостей! Каждый день жужжат, жужжат, а на самом деле ничего не происходит. Тот заявил, этот пообещал, те пригрозили. А по выходным, заметили, молчок? Потому что все эти говоруны отдыхают, и сообщать нечего. То слониху в зоопарке покажут, то счастливую тройню.

– А обзоры новостей? – возразил отец. – За неделю. Вдумчивые, обстоятельные. Мы с Любой не пропускаем.

– И о чем вам рассказывали в прошлое воскресенье? – поинтересовался Андрей, высасывая мякоть соленого помидора.

– Как о чем? – Отец наморщил лоб. – Кризис, инфляция.

– Израиль ракетный удар нанес, – подсказала мама. – И протесты были, не помню где.

– На вашу жизнь это как-то повлияло? – поддел Андрей.

Родители переглянулись.

– Все ясно, – печально произнесла мама. – Мы с тобой, Валера, старые, отсталые люди. Ничего не понимаем в жизни.

– Если человек не интересуется политикой, то политика интересуется им, – грозно провозгласил отец.

– Давайте за маму, – поспешил сменить тему Андрей. – За тебя, мамочка. Ты самая молодая, самая красивая и лучшая хозяйка на свете.

– Но не умная, – поджала она губы.

– Очень умная! – воскликнули Андрей и Катя в один голос.

Таким образом облачко недопонимания рассеялось, и домашний пирог был подан на стол под веселый гул голосов и перезвон посуды. Уминая сдобные ломти, делились воспоминаниями, шутили и строили планы как-нибудь собраться и махнуть вчетвером на Средиземное море. Но время приблизилось к пяти часам, и мама произнесла с вызовом:

– Мы с Валерой в это время всегда смотрим местные новости. Не возражаете, если на десять минут мы включим телевизор?

– Хоть на час, – благодушно махнул рукой Андрей.

– В шесть другой выпуск новостей будет, – напомнила Катя, задорный «хвост» которой после сытного обеда обвис.

– В шесть часов у нас международная политика начинается, – возразил отец и щелкнул пультом.

Показали успешного губернатора. Потом не менее успешного мэра Темногорска. Потом какой-то детский сад, то ли успешно построенный, то ли не сданный в срок, и, покончив с этими будничными сообщениями, ведущая сделала озабоченное лицо и придала голосу драматическую интонацию:

– А теперь криминальная хроника. Минувшей ночью в десяти километрах от Темногорска произошло разбойное нападение на микроавтобус марки «Газель». Водитель был смертельно ранен выстрелом из гранатомета. Два других пассажира убиты выстрелом в затылок, их тела были обнаружены в соседней лесопосадке. По факту нападения возбуждено уголовное дело. Слово начальнику городской полиции полковнику Хромову.

На экране возник крепкий, почти квадратный дядька в хорошо сидящем кителе, без фуражки, стоящий на фоне той самой больницы, которую Андрей, конечно же, сразу узнал. Сердце его заныло.

– По нашим оперативным сведениям, – отрывисто заговорил Хромов, – все трое убитых являлись охранниками экспедиторской фирмы «Марс», сопровождающей ценные грузы…

Были показаны три портрета молодых мужчин спортивного типа.

– Бандюки, – коротко прокомментировала Катя.

Отец повернулся к ней, поправив очки, которые всегда надевал во время просмотра телевизионных программ.

– Откуда ты знаешь?

– Мне про «Марс» ребята рассказывали. Они оружием торгуют.

– Много знают твои ребята! – вспыхнул отец. – Мы, слава богу, не в Чикаго.

– Тише, смотреть мешаете! – прикрикнула мама.

– Водитель, получивший множественные осколочные ранения, – продолжал Хромов, – был доставлен неизвестными в ведомственную больницу Управления противопожарной службы. Там он скончался, не приходя в сознание. Есть основания полагать, что в больницу раненого привезли свидетели нападения или даже сообщники грабителей. В любом случае, личности их в данный момент выясняются. Один из них находился за рулем автомобиля красного цвета, марка и номер которого тоже устанавливаются. Просьба ко всем, кто располагает какими-либо сведениями, способными помочь следствию, незамедлительно обратиться в полицию.

– Это можно сделать по любому телефону, который вы видите на своих экранах, – подхватила эстафету ведущая. – Либо просто обратитесь к дежурному по городу. Правоохранительным органам крайне важна информация, способная раскрыть кровавое преступление.

– Чушь какая! – пробормотал Андрей, когда сюжет закончился. – Зачем бы сообщники везли в больницу человека, которого они же собирались убить?

– Сразу видно, что ты не смотришь детективных сериалов, – усмехнулась мама с выражением явного превосходства.

– При чем здесь сериалы?

– Если бы ты смотрел, то у тебя развивалось бы логическое мышление, – сказал отец. – Посуди сам. Допустим, преступники хотели выведать у водителя какую-то информацию, а он умирает у них на глазах…

Андрей поморщился:

– Что может знать шофер?

– Это только версия, – многозначительно произнесла мама.

– Глупая версия.

– Смотрите, какой умный! – обиделся отец.

– Есть и другая версия, – сказала мама. – Вот, помню, был такой замечательный детектив «Сроку давности не подлежит». Там преступники тяжело ранили полицейского. Но не до смерти. И сказали, что вылечат его, если он согласится на их условия. Ему пришлось принять предложение. Правда, потом он обвел их вокруг пальца.

– Такое только в сериалах ваших возможно, – раздраженно отмахнулся Андрей.

– Не скажи, не скажи, Андрюша. Жизнь удивительнее любого кино. В ней так все запутано…

Тут она была права. Возвращаясь от родителей, Андрей думал, что в жизни действительно происходят совершенно непредсказуемые события. Жаль, что среди них так мало приятных сюрпризов и так много всяких неприятностей.

Он все еще наивно полагал, что у него всего лишь только неприятности…

Глава седьмая
В законе и по понятиям

Начальник полиции полковник Евгений Петрович Хромов дважды в неделю занимался боксом в спортивном комплексе «Бульдог». Его жена Елена посещала фитнес-зал в том же заведении, что было очень удобно. Вечером Хромов заезжал за Еленой, немного общался с дочуркой, а потом супруги ехали вместе заниматься спортом и так же вместе возвращались домой.

Сексом они занимались значительно чаще, чем предполагала их разница в возрасте: ему было под пятьдесят, тогда как она еще даже не разменяла третий десяток. Они любили друг друга и были отличной парой. С момента рождения дочери, то есть уже три года, Хромов ни разу не изменил жене и не жалел об этом. Елена того стоила. И он бы не позволил ни одному мужчине на свете занять свое место.

Этим вечером по пути в «Бульдог» Хромов был не в духе, и Елена сразу заметила это.

– Что-то не так, Женя? – спросила она, поглядывая на его чугунный профиль.

– Дела, – уклончиво ответил он в своей лаконичной манере.

– На работе?

– Где же еще.

Он слегка пожал сильными плечами, привычными к погонам. Елена не стала допытываться. А Хромов, прежде чем отправиться на бокс, украдкой заглянул в тренажерный зал. Интуиция его не подвела. Тот менеджер снова увивался вокруг Елены. Клал ладонь ей на поясницу, призывая распрямить спину. Красовался перед ней, показывая, как правильно пользоваться тренажером. Помогал правильно установить ноги для растяжки. Он весь дышал силой и молодостью. Несмотря на щетину, лицо его было почти юношеским. Плюс к этому поставленный дыбом чубчик и голубые глаза. Звали этого менеджера, как Хромов уже выяснил, Богданом Сувориным.

Подозвав своего собственного менеджера, Хромов, натягивая перчатки, спросил как бы мимоходом:

– Слушай, вы тут много заколачиваете?

– Кто как, – был ответ. – Лето вообще плохой сезон. Можно бегать, на турниках подтягиваться, в озерах плавать.

– Найди мне спарринг-партнера, – предложил Хромов. – Я хорошо заплачу.

– Поспрашиваю, – кивнул менеджер. – А со мной, значит, не хочешь?

– Тебе я и так башляю, – нахмурился Хромов. – Вот что, веди-ка ты сюда этого… как его? – Он пошевелил пальцами. – Здоровый такой, рослый, небритый. Молодой с виду.

– Богдан?

– Точно. Он.

– Богдан на фитнесе, – сказал менеджер. – Из него боксер, как из меня балерина.

– Да, в балерины ты не годишься, – засмеялся Хромов. – Но Богдана уговори. Я три сотни отвалю. Хочу себя проверить в бою с молодежью. Есть еще порох в пороховницах, а? У меня служба, сам знаешь. Разные попадаются. А я должен быть в себе уверен.

– Три сотни баксов? – переспросил менеджер мрачно. – Щедрый ты у нас, полковник.

– Ты тоже свою сотку отхватишь, – пообещал Хромов, хлопнув его по плечу.

Богдан Суворин перед искушением не устоял. Войдя в зал, он шутливо поднял обе руки, имитируя чемпионское приветствие, а потом приблизился с широкой улыбкой героя-любовника, вечного победителя и баловня судьбы. Он возвышался над Хромовым примерно на голову – свою красивую молодую голову с задорным чубчиком, намекающим на то, что у него торчком стоит все, что надо.

Хромов пожал ему руку и повторил то, что уже сказал менеджеру: мол, хочет проверить себя в поединке с сильным противником.

– Силой меня бог не обидел, – согласился Богдан. – Только в боксе я полный профан. Раза три в жизни перчатки надевал.

– Значит, сейчас будет четвертый, – хохотнул Хромов.

Менеджер принес шлемы. Сначала Хромов хотел предложить биться без них, но потом подумал, что это может отпугнуть противника. Кроме того, при своем росте он все равно с трудом доставал до лица Богдана. Бить нужно было по корпусу – мускулистому, но зато ничем не защищенному.

Вдоль стен выстроился десяток любопытных. Но главную часть аудитории составляли женщины за стеклянной стеной. Среди зрительниц была и Елена. Хромов на нее не смотрел, делая вид, что не замечает ее встревоженного взгляда.

Он и Богдан сошлись в центре зала, улыбаясь друг другу похожими улыбками.

– Три раунда, – сказал менеджер.

– Пять, – возразил Хромов, сгибая ноги в коленях и слегка подпрыгивая.

– Три, – сказал Богдан, уже не улыбаясь.

В его взгляде появилась настороженность. Бицепсы у него были толщиной примерно с ляжку стандартного мужчины среднего роста. Правда, у Хромова руки тоже были не тонкие. Его мускулатура не отличалась рельефностью и была затянута сальцом, но она имелась.

– Как скажешь, – легко согласился Хромов, решив про себя, что действовать придется быстро и жестко.

Едва они коснулись друг друга перчаткой о перчатку, и Богдан опустил руку, как Хромов провел двойной джеб в голову. Далее последовали короткие удары левой, от которых противник слегка потерял ориентацию в пространстве. Хромов, почти не подпрыгивая и не пританцовывая, пошел на него, работая крюками, чтобы попадать перчатками по бокам Богдана, сбивая ему дыхание.

Всякий раз, когда он приближался, Богдан встречал его прямыми ударами в голову. Хромов подставлял то плечо, то лоб, но к концу первого раунда у него из носа шла кровь, и все лицо было разбито. Но крюки его не пропали даром, и у противника на боках, пониже ребер с обеих сторон появились два больших красных пятна.

– Может, хватит? – предложил менеджер тревожно.

Ему все меньше нравилось то, что происходило на глазах у такого количества зрителей. Он понял, что за какую-то паршивую сотню поставил под угрозу свою работу. В соседнем зале уже никто не занимался, все наблюдали за боем. К другому стеклу подтягивались адепты йоги со своими ковриками.

– Еще два раунда, – сказал Хромов. – Как договаривались.

Косолапя, он двинулся вперед. Богдан начал выдыхаться. Всякий раз, когда Хромов попадал ему в корпус, он запоздало опускал руки, и тогда получалось ударить его в челюсть снизу. Хромов двигался скованно и угловато, как робот из старых фантастических фильмов. Удары его тоже казались автоматическими, но Богдану от этого было не легче.

– Хватит, – взмолился он в конце второго раунда.

– Зассал? – спросил его Хромов насмешливо. – Гляди, все девки на тебя смотрят. Хочешь, чтобы тебя считали слабаком и трусом? Соберись. Остался всего один раунд.

– Давайте, – нервно скомандовал менеджер. – Поаккуратнее только.

Хромову нужно было действовать не аккуратно, а быстро. Времени осталось совсем мало. Как только Богдан попытался связать его клинчем, он высвободился, привстал на цыпочки и провел апперкот в нос открытой перчаткой. У Богдана брызнула кровь, он, что называется, «поплыл», и дальнейшее происходило в ритме вальса. Хромов заработал руками с удвоенной скоростью. Удержать его было все равно что пытаться остановить отбойный молоток.

Пропустив очередной удар в подбородок, Богдан попытался упасть, но это было бы слишком просто. Прижав его к каменной стене левой рукой, Хромов принялся молотить его правой, приговаривая:

– Заработал… заработал… заработал…

Хотелось добить Богдана ногами, когда тот осел на пол, да Хромов сдержался. Елена уже была рядом, упрашивая:

– Хватит, Женя, хватит.

– Все, все. – Грудь Хромова вздымалась, словно внутри работали кузнечные меха. – Порезвились и будет.

– Евгений Петрович, – простонал менеджер. – Что же вы натворили!

Богдан лежал ничком, слабо шевеля ногами. Пол вокруг его головы был забрызган кровью.

– Да все нормально, – сказал Хромов, довольно похохатывая. – Дело мужское. Шрамы нас украшают, нет? – Он взял Елену под руку. – Деньги на рецепции оставлю вам обоим. Физкульт-привет.

Сорвав на ходу перчатки и шлем, он вывел жену на лестничную площадку и подмигнул распухшим глазом:

– Как тебе? Понравилось.

Елена не отвела взгляд. Покачала головой, осторожно тронув Хромова за разбитую бровь.

– Ты у меня зверь, Женя.

В голосе не было осуждения. Только страх, смешанный с восхищением.

– Это я так, шутя, – сказал Хромов.

– Я за тебя волновалась…

– Не надо за меня волноваться, маленькая. Я знаю, что делаю.

– Это ты его из-за меня? – тихо спросила Елена.

– Мальчик зарвался, – сказал Хромов.

– Поехали домой, Женя. Можем принять джакузи вместе. Ну, как ты любишь.

– Не сейчас, маленькая. Домой поезжай одна. У меня дельце небольшое.

– Надолго? – расстроилась Елена.

– За час обернусь, – пообещал Хромов. – Жди меня, и я вернусь, только очень жди.

– Я буду ждать, Женя. Я очень буду ждать.

Ласково проведя пальцем по очертанию ее скулы, он отправился в раздевалку. Телефон показывал два пропущенных вызова от некого Шувалова.

– Григорий Зурабович? – спросил Хромов. – Вечер добрый. Ты что звонил? Встреча отменяется?

– Ни в коем случае, Евгений Петрович, – ответил голос в мобильнике. – Просто я думал, что опоздать могу, но все уже улажено. Буду вовремя.

– Тогда до встречи, Григорий Зурабович.

Редко кто называл Шувалова по имени-отчеству или по фамилии. В своих кругах он был Шайтаном. Это был худой, жилистый, малорослый пятидесятилетний мужчина со смуглым лицом и пылающими как угли глазами. Несмотря на обширную лысину, он не стригся коротко, а, наоборот, носил довольно длинную шевелюру и пышные бакенбарды, придававшие его облику нечто демоническое.

Говоря по телефону, он сидел в кабинете бизнесмена Сочина и курил сигару. Сочин смотрел на него с плохо скрываемой ненавистью и ужасом, которые пытался скрыть за маской фальшивого безразличия. Сегодня его бизнес потерпел серьезный урон. До визита Шайтана десять процентов прибыли привычно отстегивались полиции. Бандит тоже потребовал десять. А когда Сочин сослался на Хромова, то услышал:

– Хромов мой кореш. Огорчишь его – накажу.

– Но как же так получается? – заволновался Сочин, ерзая в своем кресле размером с гиппопотама. – У меня есть крыша. Пусть мне Хромов скажет, что теперь я плачу не ему, а тебе, тогда и поговорим.

Шайтан покачал головой:

– Ты не понял, дорогой. Хромов тебе ничего не скажет. И ты ему – тоже. Это будет наша с тобой личная договоренность.

– С какого такого перепугу я стану платить вдвое больше? – вскипел Сочин.

– Сейчас объясню. В данный момент вся твоя охрана лежит под стволами. Вот здесь у меня опасная бритва. – Шайтан показал на кончик рукоятки, выглядывающей из нагрудного кармана. – Если ты еще будешь упираться, я позову парней. С тебя снимут штаны и подержат, пока я буду отрезать тебе яйца. Это не шутка, не преувеличение. В городе уже есть несколько кастрированных коммерсантов, только они это не афишируют, понятное дело. И, что самое для них обидное: все равно мне отстегивают. Один, правда, отказался, но ему вообще много чего отрезать пришлось. Помнишь, был у нас угольный магнат? И где он теперь? Пропал без вести. Ты тоже хочешь? Короче, думай, а я пока позвоню. Хромову, кстати. Говорю же, кореш мой.

Сочин сломался быстро. Он понял, что бандит не блефует, и не видел выхода. Что даст, если настучать на этого Шайтана? Ну, возможно, криминальный авторитет и шеф полиции повздорят немного, а потом Шайтан вернется с бритвой и приведет угрозу в исполнение. Сочину не хотелось платить в двойном размере, но прожить остаток жизни кастратом ему хотелось еще меньше. Кроме того, бизнес продать можно. Да, так будет лучше всего. На модернизированный металлургический завод всегда покупатель найдется.

Взвесив все «за» и «против», Сочин дал Шайтану согласие и не понимал только одного: почему вымогатель не удалился, довольный собой, а продолжает сидеть напротив, дымя вонючей сигарой.

– Это вы Хромову звонили? – угрюмо спросил Сочин, когда собеседник убрал мобильник в карман.

– Ему, дорогой, ему, – подтвердил Шайтан. – «Стрелка» у нас. Ты ведь не станешь портить нам настроение, правда?

– Нет. Мы договорились.

– Вот и отлично. – Шайтан встал и бросил окурок в аквариум, в котором не так давно побывала голова начальника службы охраны компании. – Тогда, начиная с завтрашнего дня, каждый месяц твоя бухгалтерия будет перечислять оговоренную сумму фирме-посреднику. Реквизиты получишь завтра. У тебя теперь новый бухгалтер. Я подошлю человечка.

– Мне не нужен бухгалтер! – заартачился Сочин.

– Нужен, дорогой, нужен. Это ментам ты можешь лапшу на уши вешать, а со мной такой номер не пройдет. Учет и контроль. – Шайтан засмеялся, после чего внезапно сделался пугающе серьезным, прожигая собеседника взглядом. – У тебя ведь дочка есть, невеста на выданье, верно? Знаешь, что такое клиторидэктомия? Женское обрезание, проще говоря. Практикуется в Африке и Азии исламистами. В мире двести миллионов женщин без клитора живут и как-то обходятся. Одной больше, одной меньше…

– Зачем вы мне это все говорите? – вскричал Сочин высоким голосом, похожим на тот, который был у него в подростковом возрасте. – Я согласился, согласился! Что еще?

– Хороший вопрос, – кивнул Шайтан. – И, главное, своевременный. Что еще, спрашиваешь? Я тебе скажу. Если вдруг бизнес продавать надумаешь, то обращайся прямо ко мне. Договоримся. Только никаких левых покупателей, понял? Или твой заводик, или мой, третьего не дано. Так что не строй иллюзий, дорогой.

Удовлетворенный результатами переговоров, Шайтан поспешил на встречу с Хромовым в их любимый ресторанчик домашней кухни. У них тут имелся свой кабинет на восемь персон, но охранников, по обыкновению, не взяли. Мужчины доверяли друг другу. В пределах разумного, конечно.

Обошлись без спиртного, ограничившись водой и соками. Заказали жареной картошечки с лучком, по доброй отбивной размером с две ладони, салатиков там, солений, хлебца свежего. Оба успели проголодаться, поэтому на еду набросились с особой жадностью и заговорили не раньше, чем утолили первый голод. Едва перебросились парой фраз, как у Хромова запиликал мобильник.

– Сочин звонит, – удивился он. – Что за срочность?

– Коммерсант? – спросил Шайтан.

– Ага. – Хромов приготовился нажать кнопку приема вызова. – Арматура, катанка и так далее. Жирный карась.

– Обижаешь, – сказал Шайтан, хмурясь. – Тебе этот Сочин важнее меня?

– Да ладно тебе.

Хромов отключил телефон.

– Вот и правильно. – Промокая губы салфеткой, Шайтан направился к двери туалета. – Барыги свое место знать должны. Иначе брыкаться начинают, хвост поднимать. Я сейчас.

В туалете он послал лаконичное сообщение, гласящее: «мочите С».

Предусмотрительность – главное условие выживания в этом жестоком и опасном мире. Сочин оказался не просто лохом, а тупорылым, упоротым лохом. Такому незачем небо коптить. Шайтан все правильно просчитал, когда оставил братву пасти́ Сочина. Теперь унесет тайну в могилу. Или в ближайший канализационный коллектор.

– Что по «ауди»? – спросил Шайтан, вернувшись на место. – Нарыли что-нибудь твои волчары?

– Пока глухо, – ответил Хромов, жуя. – Ты тоже пошустри по своим каналам. Твой бок.

Обвинение было обоснованным, поэтому Шайтан лишь кивнул. Менты подкидывали оружие, воры его сбывали, навар делился пополам. Но с последней партией вышел облом. Груженый автобус попал в засаду, троих сопровождающих перебили, товар забрали. Все указывало на то, что сработали залетные гастролеры, заказавшие стволы, гранаты и боеприпасы. Только они могли знать, где ждать товар. К тому же после мочилова покупатели больше не выходили на связь. Они были проблемой Шайтана, поскольку это он их подогнал. Но Хромов в сторонке не отсиживался, тоже решал вопросы. Как-никак, это был их общий бизнес.

– Здесь оперативные данные, – сказал он, выкладывая на стол свернутый лист с компьютерным текстом.

– Негусто, – хмыкнул Шайтан, разворачивая бумагу. – Красная тачка, красное платье. Телка босая, высокая. Чего она босая была?

– Рядом с местом преступления дамские туфли нашли, – пояснил Хромов, отодвигая пустую тарелку. – Один каблук сломан. Вот тебе и объяснение.

– Не понял.

– Да что тут понимать, Гриша. Элементарно. Каблучищи высокие.

– Что с того?

– На одном не поскачешь. Моя так однажды тоже сделала. – Хромов бросил на стол скомканную салфетку. – Сломала каблук в Барселоне и босая пошла. До ближайшего обувного магазина.

– А-а, понял, – сказал Шайтан. – Так ведь эта сучка тоже, небось, переобулась. И платье красное сменила.

– Ее из больницы на скорой увезли. Поспрошайте водилу.

– Идея!

– Эти двое нам позарез нужны.

– Думаешь, они наводчиками были, Женя?

– Нет, исключено, – сказал Хромов. – Но твоего бойца живым в больничку довезли. А это что значит? Это значит, что он по дороге всякое мог сболтнуть. Допустим, нас с тобой упомянул. Или еще что. Нам головняк нужен?

– Нет, – согласился Шайтан. – Головняк нам не нужен. Еще залетные эти. – Он поднял взгляд, качая головой. – Знаешь, Жека, я не удивлюсь, если их гастроли не закончены.

– В смысле?

– Они попробуют бизнесменов наших пощипать. По-быстрому, ты знаешь, как это бывает. Не крышевать будут, а бабки сбивать. И…

Закатив глаза, Шайтан провел большим пальцем по шее.

Хромов насупил брови.

– Так, может, Сочин мне не зря звонил?

– Все может быть, Женя, – вздохнул Шайтан.

Хромов выхватил телефон, позвонил и нахмурился еще сильнее:

– Не отвечает.

– Разберешься, – успокоил его Шайтан. – Слушай, а чего это у тебя рожа такая распухшая? Бухал, что ли?

– Я не бухаю, – буркнул Хромов. – Спорт.

– Дело нужное. А мне вот все некогда. Дела, брат, дела.

Распрощавшись с полковником, он сел в машину и включил мобильник.

– Ну? Чего там у вас? Погасили? Не засветились? Молодцы. Езжайте на базу, с меня причитается.

О Сочине Шайтан больше не вспоминал. Да и не существовало такого больше в нашем мире.