Текст книги "Между двух огней"

Глава восьмая
Девушка без комплексов

Квартира Мары была съемная, обставленная так, что человек со слабыми нервами, проведя здесь некоторое время, мог бы удавиться от тоски. Единственная комната с единственным окном вмещала в себя раскладное кресло, старый шкаф с отпадающей дверцей, дурацкий пластмассовый стол, прожженный в нескольких местах, два стула (сидеть можно было только на одном) и ковер, цвет которого не поддавался определению. Некоторые дощечки на паркетном полу отсутствовали. Телевизор на комоде был пузатый и мутный, явно помнивший сюжеты прошлого века. Но что-то он показывал, поэтому стоял включенный. Посторонние голоса и музыка создавали иллюзию, что Тамара не так одинока, как это было на самом деле. Иногда она с телевизором общалась. Это помогало скрасить время.

Мара старалась не водить сюда мужчин. Обстановка шла вразрез с имиджем современной девушки, знающей себя цену. Почти все доходы Мары уходили на то, чтобы поддерживать себя в надлежащей форме, выглядеть и пахнуть хорошо, обращать на себя внимание и быть желанной в глазах потенциальных женихов.

«Крыши» у Мары не было. Она зарабатывала на жизнь самостоятельно, ни с кем не делясь. На свой страх и риск. Ее единственная (а потому лучшая) подруга Элла Чалая твердила, что добром это не кончится. «Вот приедешь однажды по вызову, а там трое. Или пятеро. Или вообще толпа. И что будешь делать? В полицию звонить?»

Такое предположение вызывало у Эллы несколько истерический смех, потому что такие жизненные уроки она проходила. И чеченцев, и бандитов, и тех самых ментов, которые, по идее, должны были ее защищать.

«Иди к нам, Марка, – настаивала Элла. – Половину отстегивать придется, зато будешь чувствовать себя защищенной».

Маре, конечно же, хотелось чувствовать себя защищенной. Однако гораздо сильнее ей хотелось замуж. А принадлежность к сообществу профессиональных проституток сводила эту перспективу к нулю. Мужчины не женятся на проститутках. Пока Мара размещала индивидуальные объявления в интернете и сама выбирала клиентов, у нее был шанс. Малюсенький, но был.

Стоя перед зеркальным шкафчиком в тесной ванной, она придирчиво осмотрела свое лицо. Синяк никуда не исчез и отчетливо проступал под жирным слоем крема и пудры. Мара сходила за солнцезащитными очками и выбрала самые непроницаемые, в массивной белой оправе. Получилось эффектно. Голая девушка в черных очках – это всегда возбуждающе. Все напоказ, а глаза спрятаны. Эффектно.

Мара немного подправила себя с помощью одноразовой бритвы и отправилась в ненавистную комнату, где подзаряжался телефон. Тапочек у нее не было, так что приходилось расхаживать по дому в белых босоножках. Дорогие туфли остались в придорожной траве за городом. Дура. Нужно было забрать. Каблук починить гораздо дешевле, чем покупать новые туфли. А босоножки эти – полный отстой. В таких на улице показаться стыдно.

– Ладно, выберем спортивный стиль, – сказала себе Мара. – Тем более что платье постирано. Итак, кроссовки, шорты, футболка. Лифчик белый, чтобы не просвечивал. Помада розовая, с блеском. Только бы Ясик перезвонил. Позвони, Ясик, а?

Полчаса назад он сказал, что подумает. Язык у него заплетался, голос звучал хрипло. Запойным оказался Ясик. Говорил, что приехал в Темногорск на день-другой, а сам остался. Мара на своем веку повидала немало запойных мужиков. Некоторые по неделе, а то и по две не могли оторваться от бутылки. Опухали, воняли, несли чушь. Мара их терпеть не могла. Но Ясик был ей нужен, просто необходим. Только он мог обеспечить алиби. Маре совершенно не хотелось связываться с полицией и давать показания, за которые ей потом могли вбить внутрь бутылку шампанского или что похуже.

Когда она увидела по телевизору сюжет про бандитские разборки и труп в больнице, ее первым импульсом было позвонить Андрею. Но тот не оставил номера своего телефона. Ошибка. С его стороны или с ее? Нет, наверное это даже хорошо, потому что Андрей мог бы спросить с нее за украденный ключ от своей «ауди». Впрочем, нет. Такой женщину не обидит. Обходительный. Красивый. Но при всем при этом полный придурок. Красивый обходительный придурок. Что ж, есть другие. Тот же Ясик, например. Позвонит или не позвонит?

Позвонил!

Призывная трель заставила Мару опрометью броситься к креслу, на котором лежал телефон.

– Алло? – она постаралась придать голосу расслабленность и некую певучесть.

Ей очень нужна была встреча с Ясиком. Ну просто позарез.

– Вопрос, – глухо произнес он. – Вискарь потребляешь?

Было одиннадцать часов утра. Маре совсем не хотелось виски в такую рань. Однако она знала правильный ответ.

– Почему бы и нет?

– Молодец, – одобрил Ясик. – Я вот тоже. Четвертые сутки пылают станицы, ха-ха.

– Похмеляешься? – осторожно спросила она.

– У меня не бывает похмелья. Не успевает, ха-ха, наступить. Вот потом…

Чувствовалось, что Ясик, сделавший это признание, помрачнел.

– Потом – это потом, – сказала Мара.

Она только осознала, что стоит перед открытой дверью балкона, а из дома напротив на нее пялится пузатый мужик в майке. Отступить мешал провод зарядного устройства. Вместо того, чтобы вытащить его, Мара дотянулась до шторы и дернула.

– Золотые слова, – вздохнул Ясик. – Приезжай, покалякаем. Но денег не заплачу. Не люблю этого. Ты же у нас вроде как честная девушка. В референты метишь.

Пока он говорил, Мара еще несколько раз дернула штору, но безуспешно. К пузатому мужику на балконе присоединился еще один, маленький, и тоже закурил.

– Падлы, – прошипела Мара.

– Чего-чего? – насторожился Ясик.

Она опять дернула непослушную ткань. Карниз с ее стороны оторвался и косо рухнул на пол. Мужики засмеялись, комментируя происходящее.

– Что у тебя происходит? – спросил Ясик. – Шум какой-то. Ругаешься…

– Ремонт, – пояснила Мара. – Строители срач развели.

– Ремонт хуже войны. А строителей ненавижу.

– Я тоже. Вылупились, блин.

– На кого?

– На меня, на кого. Ждут распоряжений.

Мара наконец вытащила провод, но с места не сошла. Пусть смотрят и слюной исходят. Они в своих майках растянутых никогда таких девушек не имели и не поимеют.

– Так ты у нас деловая, – заключил Ясик. – Ну давай, подъезжай, деловая. Вискаря пару бутылок захвати. Хорошего, не фуфло какое-нибудь.

Денег у Мары было негусто. Если взять две бутылки дорогого виски, то потом неделю на молоке и хлопьях сидеть придется. С другой стороны, диета не повредит. Бока слегка обвисли.

– Договорились, – сказала она. – Только напомни, где поворачивать.

– Куда поворачивать? – удивился Ясик.

– Ну, к дому твоему, что за городом.

– Да я давно не за городом, а в нем самом. В Темногорске вашем вонючем. Застрял, понимаешь. Дела.

«Знаем мы твои дела, – подумала Мара. – Бухло да телки. И все на халяву».

– Так ты где? – спросила она, показала зрителям средний палец и вышла из зоны обзора.

– В отеле, – сонно ответил Ясик. – Четыреста двадцать четвертый номер… Нет, четыреста сорок второй, во.

– Так двадцать четвертый или сорок второй?

– Сорок второй, тебе русским языком сказано. Ты тупая?

Вот бы сказать ему «сам тупой», прибавить еще несколько характеристик и оборвать разговор. Но Мара не могла поступить так. Ясик был ее единственной надеждой. Только он мог подтвердить ее алиби. Провела с ним всю ночь, ни с каким Андреем никуда не ездила, так что отвяжитесь.

После увиденного сюжета о бандитской разборке, тревога занозой засела в сердце Мары. Они здорово подставились, когда отвезли того хмыря в больницу. Теперь их ищут, и еще неизвестно, кто найдет первый: полиция или братки. Второй вариант был пугающим. Из Андрея сделают козла отпущения, а из Мары – козу. Будет блеять на четвереньках, и это в лучшем случае. Нет, она не хотела становиться ни жертвой бандитских разборок, ни подозреваемой в соучастии в преступлении. Вот для чего ей так нужна была эта встреча с Ясиком. И ради этого можно было даже раскошелиться на дорогое пойло.

– Хорошо, – сказала Мара. – Я выезжаю.

– Нет, ты все-таки тупая, – с удовольствием констатировал Ясик. – Куда ты выезжаешь?

– Как куда? К тебе. Четыреста сорок второй номер.

– Но-омер, ха-ха. А отель? В какой отель?

– Черт, забыла. – Она нервно засмеялась. – Так какой отель?

– «Уайт Стар». – Подумав немного, Ясик добавил: – «Уайт Хорс».

– Так «стар» или «хорс»?

– Ох, ты и дура. «Уайт Стар» – это отель. «Уайт Хорс» – виски. Белая лошадь, значит. И-го-го! Три белых коня, эх, три белых коня…

Ясик заржал. Почти по-лошадиному.

В его номере было дымно и пахло давно пьющим немытым мужчиной. Он лежал на кое-как застланной кровати абсолютно голый, с мутным взглядом и волосатым животом, колышущимся при каждом движении. Окно было зашторено. Пол и тумбочка возле кровати были заставлены пустыми бутылками и объедками на одноразовых тарелках. По телевизору шел какой-то старый советский фильм.

– Табличка «донт дистьюрб» для кого вывешена? – прогудел он, прикрываясь ладонью. – Не беспокоить, значит. Ты чего вламываешься без спроса, тля? – Сфокусировав зрение, он крякнул и убрал руку с паха. – А, это ты, Мара. Мара-шмара. Вискарь принесла?

Вместо ответа она приподняла звякнувший пакет.

– Я окно приоткрою, ты не против?

– Против, – сказал Ясик. – Там шумно и солнце.

– А кондиционер? Жарко у тебя.

– Кондик тополиным пухом забит, говорят. Чистить надо, а мне в лом. Раздевайся, если жарко.

– Терпимо, – сказала Мара.

– Все равно раздевайся. Ты теперь у меня референт, верно? Ну, не стой столбом.

Поколебавшись, она подчинилась. Хотела сначала оставить трусы, но передумала. Они были новые, дорогие, а такие ублюдки, как Ясик, вечно норовят на тебе что-нибудь порвать. Им без этого драйва не хватает. Куражатся так.

К облегчению Мары, Ясик набросился не на нее, а на «Белую лошадь». Влил в себя целый стакан, постанывая, а потом только предложил гостье. Маре пить не хотелось, однако трезвой терпеть этого хама сил не было. К тому же это хоть как-то компенсировало часть затрат. Поэтому она тоже выпила. И тоже полный стакан. После чего находиться в загаженном вонючем помещении стало не так противно.

Они одновременно закурили.

– Ну, рассказывай, – предложил Ясик, отдуваясь. – Что в мире происходит, как вообще дела?

Но голова Мары была занята не мировыми событиями. Затянувшись, она осторожно выпустила дым к потолку и спросила:

– В преферанс больше не играешь?

– А тебе что? – удивился Ясик. – Хочешь пульку расписать? Слушай, а кто тебе фингал под глазом поставил?

Он не помнил! Это меняло дело. Теперь оставалось только вложить в его мозги правильные воспоминания. То есть нужные Маре.

– Ты и поставил, – сказала она. – Не помнишь, что ли?

– Я все всегда помню, – буркнул Ясик, наливая себе еще и садясь в позу йога, на которого он был совершенно не похож.

– Отдал меня этому придурку, а потом передумал и врезал ему от души. Ну и я под раздачу попала, ни за что ни про что, – пожаловалась Мара и тут же польстила Ясику: – Ох, и тяжелая у тебя рука. Я думала, он не встанет.

– Да, силой бог не обидел. – Сопя, Ясик выцедил половину порции и закурил. – И нрав у меня крутой бывает. Вон, с Венчиком поцапался, он трубку не берет теперь. Не помнишь, что у меня с ним вышло?

– Он тебя учить начал, – принялась импровизировать Мара. – Утром. Мы с тобой лежим в постели такие, а он вламывается такой и говорит, мол, все, хватит, пора завязывать. Ты его послал.

– Да?

– Ага. А потом я уехала. Часов девять было или десять.

– Помню, помню. А Веня что?

– Не знаю. Я его не видела больше.

Выслушав рассказ, Ясик перевернул бутылку и задумчиво посмотрел на одинокую каплю, выкатившуюся из горлышка.

– Ладно, перетру с ним, когда вернусь, – решил он. – Но не сегодня. И не завтра. Дома жена пасет, всех ментов на ноги подняла. Без понятия баба. Нет, чтобы раз в полгода дать мужику оттянуться по полной, так она под капельницу тащит и ноет, ноет. Тошно с ней. Душа праздника требует. Ты как любишь?

– А? – растерялась Мара, тупо глядя на свой стакан, который неизвестно каким образом оказался пустым. – Ты о чем?

– О том самом, – проворчал Ясик. – О трахе.

– Традиционно, – быстро сказала она.

– Традиционно я и с женой могу. Ну-ка, ложись на спинку. Ножки раздвинь.

– Зачем? Не надо.

– Надо, надо, – сказал он. – Пошире. Вот так. Поглядим, что там у тебя…

Пока он возился и пыхтел, устроившись на локтях, Мара успела задремать. В принципе, было даже немножечко приятно. Не самый плохой вариант.

Глава девятая
Вояж, вояж

Нет ничего хуже, чем проснуться с больной головой и с ходу, не успев толком оклематься, окунуться во вчерашние проблемы, которые, конечно же, сами собой не рассосались, а только усугубились, как это всегда бывает с нерешенными проблемами.

– Блин, – сказал Андрей, уставившись в телевизор.

По правде говоря, слово было другое, хотя тоже односложное и на букву «б».

– Что стряслось? – спросила сонно Инна.

Она была блондинка с длинными волосами до середины спины и сочными, красиво очерченными губами. Андрей звонил ей, когда ему было одиноко или просто хотелось женского общества. Ему нравились ее волосы, шелковистые, мягкие, душистые. Он любил их перебирать, отдыхая после припадков страсти. Но этим утром волосы Инны волновали Андрея меньше всего. Он тупо смотрел на экран телевизора.

– На тебя чем-то похож, – сказала Инна.

– Что? – спросил Андрей, выведенный из состояния очумелой прострации.

– На тебя, говорю, похож.

Она имела в виду портрет на экране. Фоторобот действительно получился на редкость удачным. С восстановлением образа Мары у следствия дела обстояли хуже. И прическа, и лицо не имели ничего общего с оригиналом. Почти.

– Придется бороду отпускать, – мрачно пошутил Андрей. – А то еще сцапают по ошибке. Доказывай потом, что ты не верблюд.

– Ты не верблюд, – успокоила его Инна. – Завтракать будем?

– Посмотри в холодильнике, – сказал он. – Все, что найдешь, твое.

– А ты?

– Воздержусь пока. По пути перекушу.

– Куда-то собрался?

Сюжет с объявлением о владельце красной «ауди» закончился. Андрей перевел взгляд на Инну.

– За город, – сказал он. – К другу.

– С девочками?

Спина сидящей на кровати Инны выражала полное равнодушие. Под кожей отчетливо проступали позвонки и лопатки.

– У нас мальчишник намечается, – сказал Андрей.

– Меня не возьмешь?

– Нет. Мальчишник невеселый получится. Друга поминать будем.

Инна не стала уточнять, кого именно. Отправилась в ванную, прихватив одежду.

Андрей задумчиво почесал подбородок. А что, если проскочить за город в своей машине? Рискованно, конечно. С другой стороны план «Перехват» вроде бы не объявлен. Покинув Темногорск, можно будет оставить «ауди» у Николая. Там ее никто не обнаружит.

Инна присоединилась к нему, расчесывая волосы щеткой.

– Подбросишь домой? – спросила она.

– Не на чем, – виновато ответил он.

– А как же твоя машина? Красная, кстати. Как в криминальной хронике.

– Я ее неделю назад продал, – сымпровизировал Андрей. – Хочу взять что-нибудь посуровей. Внедорожник.

– Понятно, – сказала Инна, пряча щетку в сумку. – Поэтому ключ от «ауди» лежит на столе?

Он проследил за ее взглядом и состроил равнодушную мину.

– Это запасной. Хозяин уже звонил, спрашивал. Я оставил ключ на виду, чтобы не забыть отдать.

– Конечно, – кивнула Инна. – Тогда пока. Я такси с улицы вызову. Пройдусь немного.

– Погода отличная, – одобрил Андрей.

Инна подставила щеку для поцелуя и ретировалась. Он с облегчением перевел дух. Правда, очень скоро напрягся гораздо сильнее. Давно Андрей не нервничал так сильно, как во время поездки за город. Двадцатикилометровый путь показался ему бесконечным. Один раз ему пришлось миновать пост дорожной полиции, и после этого Андрей долго вытирал взмокшие ладони о штанины. В другой раз его обогнала полицейская машина, и он мысленно приготовился к тому, что сейчас его остановят и заберут куда следует.

Но все обошлось. Иногда судьба играет с нами, как кошка с мышью. Делает вид, что отпускает, лишь для того, чтобы в следующий момент стиснуть когти сильнее.

Свернув с основной трассы, Андрей немного успокоился. Дачный поселок выглядел мирно и даже пасторально. Среди маленьких домиков и шлакоблочных халуп, сложенных в незапамятные времена, высилось несколько солидных особняков с солнечными батареями на крышах. Народу было много, но зелени и заборов – еще больше, так что люди как-то растворялись на этом фоне. Андрей расслабился. Опасный маршрут остался позади.

Николай встретил его у ворот, показал, куда загнать машину и придержал створку.

– А гараж свободен? – спросил Андрей.

– Для чего тебе гараж? – удивился Николай. – Тут никто не угонит. Мой «ниссан», вон, под открытым небом стоит, и ничего.

– В гараже надежней, Колька. По правде говоря, я у тебя свою колесницу на пару недель оставить хочу.

– Зачем?

– Мы же с тобой не квас пить будем, – принялся импровизировать Андрей. – Знаешь, не хочу с похмелья за руль садиться. Поеду от тебя на попутке.

– Отоспишься, – успокоил его Николай.

– Не понял. У тебя в гараже военные секреты хранятся?

– Да нет. Но там все дровами и рухлядью завалено.

– Втиснусь как-нибудь, – пообещал Андрей.

Минут пять они дружно расчищали место для «ауди», которая втиснулась туда со скрипом. Мужчины занесли продукты на веранду и пошли осматривать территорию. Двор не был отведен под огород – он находился за забором, так что развернуться было где. Имелась круглая беседка, заржавевшие качели и даже гамак, подвешенный на столбиках. Вдоль забора сохло белье. Зеленая лужайка была усеяна кротовьими норами.

– Предлагаю перед обедом на озеро сходить, – сказал Николай. – Поболтаем, поплаваем. Тебе загореть не мешает, дружище. Бледный какой-то. И небритый. Бороду отпускаешь?

Они одновременно помрачнели. Оба вспомнили Эльбрус и Бориса. В горах мужчины ходят бородатые, что совершенно уместно в диких условиях. И погибают время от времени, как повелось еще на заре человечества.

– Надоело, – сказал Андрей, машинально ощупывая щетину. – И бриться… и вообще.

– Депрессняк, – понимающе кивнул Николай. – Сейчас снимем. Бери любое полотенце с веревки. Они сухие уже.

Пройдя до конца улицы, друзья свернули налево и несколько минут шагали вдоль стены камышей, заслоняющих озеро. Пляж, открывшийся взгляду, оказался неожиданно живописным. Песок, чистая вода и даже урны для мусора. С непривычки к пресной воде Андрей плавал медленнее обычного, к тому же руки то и дело задевали жесткие плети водорослей, но удовольствие получил полное. Пока друзья резвились в озере, на берегу собралось несколько пляжников, что не нарушило идиллию. Дети повизгивали, бегая по мелководью, родители чинно переговаривались, раскладывая вещи. На мужчин они поглядывали спокойно и доброжелательно.

– Хорошо, что я сюда выбрался, – сказал Андрей по пути домой.

– Повод плохой, – вздохнул Николай. – Я до сих пор не верю. Эх, Борька, Борька. Он осенью меня проведать обещал. Да так и не успел.

– Мы мало что успеваем в жизни, – сказал Андрей. – Занимаемся какими-то ненужными делами, тратим время на пустяки, а потом всему этому наступает конец. Ты в бога веришь?

– Когда как, Андрюха. Бывает, придавит, так молиться начинаешь. Потом опять по-прежнему. О таких вещах не задумываешься.

– Аналогично.

– Но что-то все-таки есть, – сказал Николай, открывая калитку. – Не знаю, что именно, и как это устроено, но есть. Поэтому и страшно бывает. Потому что сердцем понимаешь, что не готов к тому, что будет потом… Борис был здесь.

Неожиданное заявление застигло Андрея врасплох.

– Когда? – спросил он, поднимая оброненное полотенце.

– Два раза, – просто ответил Николай. – По ночам.

– Во сне.

– Нет, – произнес Николай упрямо. – Я сам так предпочитаю думать, но на самом деле знаю правду. Один раз я проснулся от запаха. Помнишь, у него отмороженный палец начал гноиться и он смазывал его какой-то мазью, еще более вонючей?

– Помню, – подтвердил Андрей. – В ночлежке и так не продохнуть, а тут еще эти ароматы.

– Так вот, в день гибели Борьки я проснулся от этого запаха. Еще не знал, что случилось, но первым делом его вспомнил. Бужу Светлану, спрашиваю: чувствуешь что-нибудь? Она недовольно: воняет. Тут по спальне словно бы сквозняк пронесся… Не знаю, как описать, но будто спальня опустела. Будто кто-то был рядом, а потом исчез. И запах пропал моментально.

– Мистика, – сказал Андрей, не найдя других слов.

– Настоящая мистика сегодня ночью приключилась, – сказал Николай и включил мобильник. – Мне сообщение пришло. Читай.

– «Привет». И смайлик.

– Теперь посмотри, от кого этот привет пришел. И дату, дату зацени.

По спине Андрея пробежал морозец.

– Не может быть, – пробормотал он.

– Как видишь, может, – сказал Николай.

– Кто-то нашел его телефон и развлекается так.

– Под снегом? Их не откопали даже.

– Он телефон мог в лагере оставить.

– Борька никогда с мобильником не расставался. Тем более в горах.

– Что, если он жив?

– И улыбочки шлет из-под завала? – поморщился Николай. – Брось, Андрюха. Сам знаешь, что быть этого не может.

Они помолчали, каждый думая о своем, а потом, не возвращаясь к поднятой теме, занялись приготовлением обеда, плавно перешедшего в ужин. Расположились в беседке, снеся туда снедь и напитки. Помянули друга, как полагается, похрустели редиской и огурцами, слопали полную сковороду картошки, уничтожили массу колбасных изделий и стали просто пить, поглядывая на ночь с ее звездами и таинственными черными тенями.

Под звон комаров и стрекот цикад Андрей рассказал Николаю о дорожном происшествии.

– Так тебя, значит, ищут теперь, – пробормотал тот, морща лоб.

– Не думаю, что это так уж серьезно. Шум уляжется, пыль осядет.

– Я сразу понял, что дело нечисто, когда ты машину решил в гараж загнать, – сказал Николай.

– Шерлок Холмс, – усмехнулся Андрей.

– И ко мне заявился, чтобы отсидеться?

Николай поднял вопросительный, слегка укоризненный и заметно плавающий взгляд.

– Нет, Коля. К тебе я в любом случае приехал бы. Без балды.

Андрей залпом выпил водку.

Николай последовал его примеру и заключил:

– Тогда хорошо. Живи, сколько надо. Мои пока возвращаться не собираются, а вдвоем веселее. К кому еще за помощью обращаться, как не к друзьям. Не к нему же?

Николай посмотрел на ночное небо, давая понять, кого имеет в виду.

– А вдруг? – спросил Андрей, тоже не расшифровывая свою реплику.

– Это было бы слишком просто, – сказал Николай, тяжело поднимаясь со скамьи. – Мы ведь не ищем легких путей, верно?

– Ни в коем случае, – подтвердил Андрей, тоже вставая. – «Вперед и вверх, а там…»

– «Ведь это наши горы, – продолжил друг, запинаясь. – Они помогут нам».

– Жаль, что не с посудой.

– Уберем утром, – махнул рукой Николай. – Давай укладываться. Что-то меня развезло. Кажись, перебрали.

– Так мы за троих пили, – стал оправдываться Андрей.

Стараясь не шататься, они побрели в дом. Ночь равнодушно наблюдала за ними мириадами горящих глаз, которые принято считать звездами.