Текст книги "«Воскресение». Книга о Музыке, Дружбе, Времени и Судьбе"

Глава 12. «Экая глыба, экий матерый человечище!»

Сижу дома, в руке айфон, а на лицо зачем-то надета приветливая улыбка мудрого доброго дяди, говорящего с трудным подростком:

– Здравствуйте, Константин. Меня зовут Сергей Миров. Дело в том, что я сейчас пишу книгу о группе «Воскресение», и мне кажется неправильным рассказывать обо всех событиях без вашей точки зрения.

– Здравствуйте. А чья это, собственно, инициатива, о «Воскресении» книгу писать?

– Мне позвонили из издательства. Им понравилось то, что я сделал на тему группы «Секрет», и они мне предложили продолжить серию «Легенды Русского Рока» книгой о «Воскресении».

– Ну, на «Секрет» мне как-то вообще насрать, а вот вы, что же, полагаете, что теперь можете писать о ком угодно?

Улыбка на моем лице пока сохраняется, но приобретает немного напряженный оттенок:

– Не о ком угодно, а о тех людях и группах, кого лично знаю. В случае «Воскресенья» думаю, что да.

– Так меня же вы лично не знаете!

– Поэтому и прошу вас о разговоре. Тем более, что и раньше мы с вами уже сталкивались.

– Ну, это не считается. А говорить о «Воскресении» сейчас мне совершенно не интересно, группы давно уже нет, и копаться во всех этих древностях мне уже совсем не хочется. Так что пишите что хотите, только имейте в виду, что я – против. Тем более, что, может быть, когда-нибудь я и сам захочу написать мою версию всей этой истории.

– Ну, может быть, вы позволите выслать вам написанный материал для уточнения и согласования?

– Я уже сказал, что мне все это совершенно не интересно. Вы меня слышали?

– Конечно, до свидания.

– До свиданья.

Улыбка давно уже сползла, я долго чешу репу, так и не врубаясь в сосуществование в одной фразе оборотов «пишите что хотите» и «я против»

И ВНАЧАЛЕ, И ПОТОМ:

ТОТ

КОГО

НЕЛЬЗЯ

НАЗЫВАТЬ

Потом плюю и начинаю заниматься своими делами, но через полчаса раздается ответный звонок:

– Сергей, дело в том, что я решил сам написать историю «Воскресения», поэтому можно я вам задам несколько вопросов?

Немного теряюсь, но говорю:

– Пожалуйста, конечно!

– Хорошо. Вы лично были на моих концертах сейчас?

– Да.

– Давно?

– Года три назад вы с дочкой выступали, по-моему, в «Гнезде Глухаря».

– Ага… а сколько вам лет?

– Мне? Пятьдесят семь…

– А вы бывали на концертах «Воскресенья», когда я там работал?

– Да. В Одинцово в 1981 году.

– Спасибо, на данном этапе вопросов больше нет.

Глуповато хмыкнув, кладу трубку.

Развитие сюжета уже заставляет подробно обратиться к фигуре Того-Кого-Нельзя-Называть, эдакого «анфан террибль» от московского рока. В талантах ему, конечно, никто не отказывает, но вот характер… Мягко говоря… неуживчивый. Одно только перечисление названий, в которых он успел поработать, говорит о многом: «Крестоносцы», «Атланты», «Осколки Вертолета Сикорского», «Счастливое Семейство», «Цветы», «Магистраль», «Группа Стаса Намина«, «Фестиваль», «Воскресение», «Галактика», «Зеркало мира«, «Серебряный Рубль», «Старая Гвардия», «Адо», Blues Cousins, несколько безымянных аккомпанирующих составов…

Скажу сразу: сделать с ним большое интервью для книги я планировал с самого начала, но абсолютно все герои, услышав об этом моем намерении, давили гадкий смешок и лукаво произносили: «Ну, рискни!»

Я, конечно, рискнул, и только что изложил вам результат этого общения.

Ну ладно, давайте по порядку.

Дело в том, что в начале 90-х судьба меня с ним однажды уже сталкивала. Я тогда делал телепрограмму «Девятка», посвященную отечественному клипмейкингу, и как-то режиссер Валя Козловский позвонил мне и сказал, что снимает новую песню ТКНН, она называется «От Беды к Беде», и попросил меня сделать об этом материал, чтобы помочь бедному музыканту, «которого почему-то все послали».

За эфиры я принципиально не брал ни копейки, поэтому с удовольствием откликнулся на просьбу, пришел в съемочный павильон, сделал репортаж о съемках и два интервью, с самим Валентином и с героем. Прошло это интервью очень мило, он все время улыбался и шутил, потом мы, по-моему, даже опрокинули несколько рюмочек.

Хорошо все было и в эфире, но телефонного звонка с обычной благодарностью я так и не дождался. Ну, да и не страшно, подумал я, хотя в те годы подобный поступок был бы совершенно естественным.

Лет через десять, когда я делал телепрограмму «Музыкальная История», я снова решил к нему обратиться за интервью, позвонил и весело начал:

– Привет! Это Сергей Миров, я хотел бы с тобой теперь поговорить для «Музыкальной Истории»!

Но безо всякой паузы услышал в ответ:

– А, собственно, почему «на ты»?

Надо сказать, что, в отличие от официозно-консерваторской среды, обращение «ты» в джазовой и рок-тусовке всегда было абсолютной нормой, независимо от разницы в возрасте. Только сейчас, когда некоторые наши «соратники» чаще, чем на сцене, витают во властных и олигархических сферах, к ним хочется обращаться уже «на вы».

А тогда я был настолько удивлен этим одергиванием, что быстро свернул разговор, все оправдывая плохим настроением моего собеседника.

Но прошло еще десять лет, и все это время я постоянно слышал, что «у него совсем крышу снесло, и разговаривать с ним стало вообще невозможно». Спокойное дружеское общение из моего круга с ним продолжает лишь Алик Сикорский. Но это и понятно, ведь их дружба длится уже более полувека.

Правда, и Алик рассказал мне довольно занятную историю со срывом одного концерта, ибо наш персонаж всегда ведет себя в соответствии с правилом «кто кому первый позвонил».

Не знаете такого? Я тоже не знал до этой истории, но, по представлениям ТКНН, сам факт звонка одного человека другому означает то, что звонящий первым проявляет свою заинтересованность, а значит, и зависимость от того, кому звонит, а поэтому он сам обычно не звонит даже тем, кто его звонка в этот момент ждет.

Слегка поразмыслив после нашего телефонного разговора, я понял так, что мое общение с Тем-Кого-Нельзя-Называть закончилось, и решил писать дальше, пользуясь рассказами других участников. Заранее прошу прощенья за возможные неточности в деталях, ибо уточнить их у героя нет ни возможности, ни желания.

Однако через несколько дней от него пришла СМС-ка с номером Александра Арутюнова, которого я не мог найти уже несколько месяцев!

Спасибо, барин!

Чудны дела твои, Господи…

Ну, а теперь самое время поговорить о его песнях, об их роли в популярности, как группы, так и его самого, и об их базовых отличиях от романовского и маргулисского песенного материала.

Дело в том, что, несмотря на свое довольно шаткое и неясное положение в музыке на рубеже 70–80-х, этот человек-загадка был безумно популярен в музыкальной среде!

Начнем с того, что его песню «Я Сам из Тех Кто Спрятался за Дверью», я впервые услышал в исполнении… Виталия Дубинина, многолетнего басиста и вокалиста хэви-метал проекта «Ария», а тогда солиста «Волшебных Сумерек». Это было летом 1980 года в студенческом лагере МЭИ «Алушта». Овации, которые сопровождали объявление песни и автора, ввергли меня в стыдливое понимание того, что я многое пропустил в этой жизни, ибо практически ничего не знал об авторе этой песни.

А следующей зимой я уже оказался на сейшене того самого «звездного» состава «Воскресенья». Во время концерта в зале творилось нечто невообразимое, я даже и не знал, что в наше время возможен такой культ! Причем все музыканты на сцене вели себя очень сдержанно, я бы даже сказал, интеллигентно, но обожание и восторги публики…

Тут уместно будет вспомнить фразу, сказанную тогда моей знакомой в адрес маленького, худенького и грустного Андрея Сапунова: «Ух… я бы его так пожалела, так бы пожалела!»

Схожие эмоции дамы испытывали тогда ко всем музыкантам «Воскресенья»! На фоне общей хамоватости, самоуверенности и… скажем прямо, «урловости» мужской половины населения, воскресники выглядели просто ангелами, спустившимися с небес для утоления печалей московских барышень всех возрастов и темпераментов.

А уж Тот-Кого-Нельзя-Называть с его умными и глубокими глазами, как бы возвращавшими в пространство древнерусских икон… Давайте говорить прямым текстом: он в ту пору был потрясающе красив, отвечая всем устоявшимся внешности канонам рок-н-ролльного героя: высок, строен, сладкоголос, длинноволос и обходителен.

А вот один занятный штришок к его портрету: летом 1974 года гитарист самой популярной в то время группы «Цветы» отдыхал в Геленджике и на протяжении почти месяца делил комнату в санатории… с двадцатью другими отдыхающими обоего пола!

Не поняли? Повторяю: ночлежка на 20 человек.

Геленджик.

Почти месяц.

То есть у всесоюзной звезды на то время попросту не было собственной компании друзей, с кем можно было бы поехать к морю, и даже средств, чтобы обеспечить себе в более приличном месте более комфортный, соответствующий статусу, отдых!

Две мои, в ту пору шестнадцатилетние, одноклассницы Рая и Оля были среди тех двадцати «отдыхающих», приобретших путевки в этот пансионат за весьма скромную сумму. ТКНН был без гитары, спал через две койки от них, ходил в потрясающих белых брюках (самострок), был чрезвычайно вежлив, тактичен, галантен, не выказал ни капли самовлюбленности, все время улыбался, смешно шутил и смотрел на девчонок своими удивительно глубокими, мудрыми, грустными, иконописными глазами.

То самое фото: Юрий Фокин, ТКНН, Александр Лосев на сцене

И фото им подарил с автографом: группа «Цветы» на сцене, он в центре, с гитарой…

Кстати, он в те годы был совершенно уникальной фигурой. Да и за прошедшие сорок лет я больше не припомню у нас такого примера, чтобы настоящий поэт умел вменяемо играть на гитаре. Обычно как-то – либо-либо! А он ведь еще и петь научился, ну а те грустные глаза…

В общем, по всем параметрам именно Тот-Кого-Нельзя-Называть в 80-е годы должен был бы стать главным Рок-Героем Всея Руси!

Но не стал.

Почему? Тут не может быть однозначного ответа. Фактор Везения или Божьего Перста в области творчества значит намного больше, чем хотелось бы.

Именно поэтому живой рок, квинтэссенция творческого сознания, в 70-е на Западе и в 90-е у нас был жестко подчинен законам шоу-бизнеса и полностью «опопсел».

Ну, невозможно ПРОСЧИТАТЬ успех того или иного Таланта, ведь даже Гений обычно просыпается знаменитым лишь после смерти!

В этом-то и трагедия нынешнего искусства, что в современном мире, перекормленном информационной кашей, настоящее ЯВЛЕНИЕ останется просто незамеченным среди бессмысленного вороха разрекламированных поделок! А реклама стоит безумно дорого, и вкладываться в нее продюсер будет, только имея определенные гарантии на успех, но эти вот гарантии могут дать только ПРОГРАММИРУЕМЫЕ артисты, встроенные в продюсерскую систему, и реализации собственных творческих амбиций в режиме эксперимента, предпочитающие живые бабки на просчитанном материале!

Можно даже установить точную дату этой Великой Поп-Революции на западном рынке! Смотрите, в начале 73-го года хит-парады США возглавляли Jethro Tull, Yes, Moody Blues, Slade, War, Джеймс Тэйлор и Кэт Стивенс, а уже к весне их позиции прочно заняли Элтон Джон, Дайана Росс, Стиви Уандер, Майкл Джексон… Схватка за лидерство продолжалась еще почти два года, на верхи популярности волна еще неоднократно выносила и Дэвида Боуи, и Саймона с Гарфанкелом, и Pink Floyd, и даже Led Zeppelin, но с появлением Boney M и ABBA диагноз творчеству был поставлен окончательный. Понятно это стало даже по работам Пола Маккартни и Bee Gee»…

Да нет, упаси меня Бог от ретроградных выводов, мол, в молодости и девушки были красивее и водка свежее! Все имена, представленные в хит-парадах, безусловно, обладают и харизмой, и талантом, я хочу лишь сказать, что стихийное коллективное творчество, в 60-х сломавшее незыблемые основы шоу-бизнеса, диктовало миру свои правила (вернее, отсутствие правил!) очень недолго.

В начале 70-х всесильные законы рынка одержали верх, и продюсерская мафия взяла реванш, снова подчинив творчество своим законам и утвердив господство весьма гибкой системой, сочетающей баснословные гонорары и жесткие контракты. Кстати, всю эту историю Мартин Скорсезе и Мик Джаггер недавно вполне реалистично показали в своем сериале «Винил».

А у нас эта история повторилась до деталей, лишь запоздав на полтора десятилетия!

В 80-х публика весьма ощутимо снизила интерес ко всей нашей «толкунь-кобзони» и «остро пахнущему фенхелю», что было обусловлено, в первую очередь, технической революцией, всерьез поднявшей культуру самодеятельных магнитоальбомов. А в конце 80-х все вернулось на круги своя… Вот вспомните: осень 1987-го, «Рок-панорама» в Лужниках: «Наутилус Помпилиус», «Алиби», «Бригада-С», «АВИА»… А лето 88-го, бац! – и вокруг сплошной Сергей Минаев, «Любэ», «Ласковый Май» и «Мираж»…

В общем, песни авторские полностью уступили место песням продюсерским. Так что всё в мире закономерно и давно просчитано великими евреями – Марксом, Фрейдом, Эйнштейном, Фридляндом и Пригожиным.

Ах, да! Пора «вернуться к нашим баранам», то есть «Воскресенью» и конкретно к Тому-Кого-Нельзя-Называть.

Дело в том, что в силу отсутствия визуальной информации о неофициальных группах материал, записанный ими на альбомах 79–80 года, в головах слушателей полностью перепутался.

Фанаты уверенно путали голоса Романова и Сапунова, не говоря уж об авторстве. Романовскую «Кто Виноват» даже через 3 года некто Н. Кривомазов, автор знаменитого «Рагу из Синей Птицы» приписал Андрею Макаревичу, а публика по всей стране была свято уверена и в том, что знаменитого «Музыканта» написал тоже Макар.

Но сейчас-то вся справедливость давно восстановлена, народ своих героев знает, и недавно я провел некий опрос в фокус-группе своих сверстников: чем отличаются песни Романова от песен ТКНН.

Ответ «да ничем», звучавший довольно часто, мы отметем с негодованием, ибо его авторы просто расписались в своей некомпетентности, а вот по остальным результатам можно сделать занятный вывод!

Оба автора, конечно же, не принадлежат к сонму оптимистичных строителей коммунизма. В обоих случаях наблюдается весьма ощутимый декаданс, пессимизм, неверие в будущее… Но у Романова всегда ощущается некий взгляд со стороны, и на себя, и на свои печали, иногда этот взгляд бывает очень даже ироничным! А вот ТКНН в своих размышлениях совершенно однозначен, и не позволяет даже усомниться в суицидальном настроении, регулярно сопутствующем его творческим экзерсисам.

Наиболее жестко выразился один успешный предприниматель: «Да нытье у него сплошное, тьфу!»

И вот здесь я, пожалуй, «включу продюсера» и попробую немного поразмышлять.

Видите ли, народ (и не только наш!) не очень любит многозначность и многослойность. На эту тему в свое время точно выразился Маяковский: «Я люблю сказать до конца, кто сволочь!» И вот эта маяковская позиция нашей публике оказалась наиболее близка.

Ну, вспомните рубеж 70–80-х! Много ли оптимизма советской молодежи внушали пустые полки магазинов, бессмысленные и скучные телепрограммы, сотни раз пережеванные «сиськи-масиськи» товарища Брежнева? Несмотря на молодость и здоровье тогда большинству из нас казалось, что все это навсегда и совершенно ничего хорошего в этой жизни уже не случится!

Вот именно об этом и пел Тот-Кого-Нельзя-Называть, попав в самую десятку настроений городской молодежи СССР. А уж высокий и красивый голос тогда влюбленного в него (в хорошем смысле!) Андрея Сапунова довершил гештальт, и этипесни стали петь не только различные артисты, но и ресторанные группы и дворовые кумиры по всей стране.

Если я правильно разбираюсь в психологии, то нюансы общения стали только поводом разрыва автора и певца, а причиной было другое! ТКНН искренне полагал, что именно его песни принесли популярность группе «Воскресенье», а музыканты «Воскресенья» и лично Андрей Сапунов исходили из того, что именно благодаря их исполнительскому мастерству и возникла популярность автора этих песен!

Уже после перехода ТКНН в «Воскресенье» из дунаевского «Фестиваля» в репертуаре группы остался целый блок из его песен, исполняемых голосами Паши Богуша и Марика Айзиковича, которых я с удовольствием слушал на концерте в ДКЖ в 1982 году.

Ну а почему же он тогда ушел из «Фестиваля»-то?

Да просто он поступил в Гнесинское Музыкальное училище и не мог дальше существовать в гастрольном режиме! Но позволять себя забывать не надо, вот и возобновилось его старое сотрудничество с барабанщиком Михаилом Шевяковым и Андреем Сапуновым, оставшимся на развалинах первого «Воскресенья».

Группа несколько месяцев существовала в формате трио без названия, а потом на свадьбе Сережи Рудницкого Сапунов встретил Романова и похвастался новым старым проектом. Романов же в те дни положил трудовую книжку в Московскую Областную филармонию, где по странным капризам судьбы и бухгалтерии числился «Аракс», на деле работавший в Театре Ленинского Комсомола. Работа была, в общем, интересной: считаясь техником группы, на самом деле Леша занимался освежением их репертуара. Туда его позвали Голутвин и Маргулис, понимая, что совсем «без крыши над головой» старого друга оставить нельзя.

Осень 1980: Группа без названия и без Романова

Самое смешное, что Андрей Сапунов, рассказывая о том времени, когда возобновилось его сотрудничество с бывшими коллегами, сказал так:

– Мы подумали и решили, что нам совсем не помешает Ромаха, который тогда просто болтался без дела!

Поняли, да? Опять «болтался без дела»! Уж я не знаю почему, но Лёшка всегда ловил от друзей этот эпитет! И, кстати, не понимаю, почему его всегда всем так хотелось подобрать, а потом снова бросить и снова подобрать…

В общем, через несколько дней ему вдруг позвонил сам ТКНН, которому на очередной репетиции Сапунов все рассказал, и сказал примерно следующее:

– Леша, если ты останешься в «Араксе» на должности «садовника», то всю дальнейшую жизнь будешь не в музыке, а «при музыке». Ты же понимаешь, что это не дело. Приходи к нам на репетицию, там разберемся.

На нашем сленге словом «садовник» назывался человек, все свои силы, вкладывающий в чужую популярность. Ну, Романов и пришел! Пришел, послушал, а потом начал конструктивно критиковать услышанное.

– Понимаешь, Серёжа, я же дрессированный архитектор, который во всем хочет видеть совершенную форму… А у него начала песен все классные, а кода – везде одинаковая! Вот я и говорю ему: «Смотри: вот так эту коду сделал бы Сантана. А вот так – Нофлер! Вот так она бы звучала у Клэптона… А вот если мы сделаем вот так – это будешь оригинальный ты и группа «Воскресенье»!

И вот тут случилось странное… ТКНН, всегда на всю голову уверенный в собственной гениальности, вдруг прислушался к товарищу, в котором ранее не видел музыканта, равного себе. И как-то все стало получаться!

А на новый 1981 год все поехали… в Воскресенск. Да-да, по странному стечению обстоятельств в городе именно с таким судьбоносным названием тогда работал все тот же общий друг Мишка Меркулов. Он пригласил всех отметить праздник, выпить и погулять в «Директорский Домик» своего отца. Уже там, разомлевший от крепкого мороза, вкусной водки и великой дружбы, Сергей Кавагое возьми да и скажи Романову:

– Слушайте, что вы там фигней занимаетесь? Мало ли, кто куда и когда ушел… Репертуар остался? Остался! Вот и называйтесь как раньше – «Воскресенье»!

Глава 13. «Воскресенье № 2»

Сидим на даче у Володи Якушенко, пьем водку и едим шашлыки.

– Слушай, а помнишь, мы как-то зимой в Одинцово на сейшен «Воскресенья» ездили?

– Да, что-то такое было… только не зимой, а ранней весной. С нами тогда Лора была и Серега Дубанов, светлой памяти.

– В окно коридора залезали.

– Нет, не коридора, а туалета на втором этаже! Те, кто уже по билетам зашел, нам его открыли!

– Ну а как мы до второго этажа-то долезли? Да еще с Лорой?

– А хрен его помнит!

– Почему мы музыкантов-то не попросили провести нас?

– Тоже не помню. А-а, мы ж тогда с Кавой дружили, на его базу сели, в подвал на Делегатской. Может, посчитали, что он обидится?

– Может… Наливай!

Многие считают главным составом «Воскресенья» именно тот, 81–82 годов.

Действительно, на волнах популярности первого и второго альбомов, разошедшихся по стране, подкрепление концертами давно знакомых по магнитофонам голосов создало группе ауру необычайной популярности.

Да, на одной сцене Романов, Сапунов и ТКНН смотрелись очень стильно.

И вот тут в моем повествовании пора появиться новому персонажу по имени Михаил Шевяков.

Ну, что о нем можно сказать? А многое! Во-первых, Миша относился к той самой категории нашей молодежи, представителей которой «ан масс» в тусовке не особенно любили, знаю и помню по себе.

Дело в том, что Мишка был классическим «мажором».

Для тех, кто забыл смысл этого слова, поясняю: мажоры – дети богатеньких родителей, имевших прямой выход на власть, дефицитные товары и заграницу.

Н-да… а ведь еще пару лет назад надо было бы пояснить, что такое «дефицитные товары», но сегодня, благодаря неусыпным трудам парламентариев, времена нашей юности стали значительно ближе и понятнее…

Одна из первых репетиций «золотого состава»

Надо признаться, что и Лёша Романов был, в общем-то, не «от сохи». Да и вообще, в понимании пролетариата в рок-тусовке было достаточно много мажоров: те же Кава, Меркулов, Макар, но случай с Шевяковым был образцово-показательным: он был мажором в квадрате, ибо учился в престижном МГИМО, а после него распределился в совершенно небожительский «Интурист».

Тем, кто уже выпал из контекста эпохи, рекомендую набрать в поисковике слова «дитя злодей евтушенко», и любой шмандекс выведет вас на один из самых скандальных публицистических выплесков г-на «Поэта Эпохи». А при правильном поиске вы наткнетесь и на ответ Роберта Рождественского, анонимно вступившегося за любимую дочку Катю, проходившую обучение там же…

Между прочим, ситуация в «Воскресенье» должна была осложняться тем, что, в отличие от Шевякова, Сапунов и ТКНН происходили из семей «хороших, но небогатых», впрочем, Миша Шевяков, несмотря на весь классовый антагонизм, был человеком милым, открытым, в тусовке уважаемым и доброжелательным. Кстати, одна из первых рок-групп, в которой он играл, в тусовке именовалась «ЦК», ибо сцену с ним тогда разделяли Алик Микоян и Гриша Орджоникидзе…

ВНАЧАЛЕ И ПОТОМ:

МИХАИЛ ШЕВЯКОВ

Надо здесь сказать, что обычно в командах того времени, кроме официальной функции (гитарист, вокалист, звукорежиссер), на постоянных членах была еще и некая дополнительная, а порой и более важная: один имел уютную гостеприимную квартиру, другой умел вкусно готовить, третий был удачливее других в поиске некапризных подруг…

Неоценимый талант Михаила Шевякова заключался в умении находить правильные репетиционные базы.

Новое «Воскресенье» начало свою музыкальную деятельность в одном из помещений гостиницы «Метрополь», где тогда располагался «Интурист», в котором Шевяков и осуществлял свою трудовую деятельность, а через несколько месяцев тот же Миша перевез группу на новую базу, в отдельно стоящий выселенный дом в Столешниковом переулке.

До сих пор все они вспоминают эту сладкую жизнь! Их дверь со двора соседствовала со служебным входом знаменитой кондитерской, где пекли любимые всей Москвой бисквитные торты и пирожные. А технология производства подразумевает, что край каждого коржа должен быть обрезан и… выброшен. Но какая кондитерша станет выбрасывать свежий товар, если за стенкой дергают струны и стучат по барабанам вечно голодные красивые парни, которым и тридцати-то еще нет?

В общем, за этот год каждый из воскресников добавил к своей стройной фигуре не один килограмм. Но там, на почти ежедневных сладких репетициях, ребята и нашли идеальное соотношение песен ТКНН и Романова, придали им четкую форму, выбрали порядок исполнения, что в результате и принесло группе «Воскресенье» совершенно фантастическую популярность.

Летом 1981 года в подвале приемной комиссии МГИМО на ТКН… тьфу! на Николо-Щаповском переулке был записан, пожалуй, самый известный их альбом, впоследствии выпущенный фирмой FeeLee на виниле.

Самое смешное, что там ребята столкнулись с проблемой, которая мешала и Юрию Богданову в Скрябинской студии десятью годами раньше. Дело в том, что поезда метро Арбатско-Филевской линии проходят столь близко под землей, что их просто слышно! И большую часть суток работать в студии было невозможно: для того, чтобы сделать запись, приходилось ждать почти до двух часов ночи, когда метро полностью прекращало свою работу.

Как ждать? Спать, гулять, выпивать…

Помню, как Леша Романов в конце июня 1981 года присоединился к нашей группе «Город», игравшей на выпускном вечере одной из центральных московских школ. Просто так, бесплатно, пришел, сыграл несколько песен, а в ночь пошел на студию.

На этом альбоме удачно всё: качественный материал, классная инструментальная работа, удивительно удачное сочетание и чередование голосов… ну, и работа звукорежиссера Арутюнова, удивительно крепкая на то время. Большая часть песен, правда, была уже известна публике, но это уж воскресенское «ноу-хау»: по нескольку раз переигрывать любимые песни, перепевать их разными голосами в новых ритмах. Эта история продолжается и поныне. Скажем, «Слепили Бабу» воскресники не играли еще, пожалуй, только в ритме вальса и танго.

Александр «Артём» Арутюнов за пультом

Но альбом, что называется «пошел», и «Воскресенье» продолжило свое триумфальное шествие по домам культуры и клубам Москвы и Московской области! Именно так, ибо на «серьезные» площадки Москвы и на гастроли в другие регионы их просто не пускали.

Знаете, как проходила организация клубных, да и прочих, концертов в то время? О, это особая песня и особые люди!

На самом деле обычно этим занимались разные, в том числе и комсомольские, деятели, их было немало, но некоторые имена профессиональных организаторов история сохранила. Это знаменитая на всю Москву Тоня «Акула» Гробовская, Артур Гильдебрандт, Сережа Прокопович, Костя Межибовский, некто Пильский и еще десяток таких же подвижников… но отнюдь не бессребреников.

Алексей Романов на студии

Рабочий момент записи

Главное отличие той ситуации от нынешней заключалось в том, что давать дорогую и мощную рекламу концерта было совершенно не нужно. Ни к чему были даже яркие афиши, ибо народ настолько оголодал до нормальных зрелищ, что для полного аншлага доставало лишь вовремя пущенного слуха о выступлении того или иного артиста! Полные залы в то время собирали уж такие ушлепки от музыки, что и вспомнить страшно!

Впрочем, с организацией концертов существовали и серьезные проблемы. По большому счету их было две, и обе существовали за гранью Уголовного Кодекса РСФСР и в определенных случаях могли закончиться тюрьмой, как, собственно, с «Воскресеньем» и вышло, но об этой истории я подробно расскажу в главе 18.

А сейчас – общий обзор поляны.

Главный вопрос – билеты и деньги, ведь выступать «за спасибо» не хотелось никому. Как и где билеты продавать, и откуда их взять? Конечно же, в сейфах директоров и бухгалтеров всех Клубов и Домов Культуры на территории Советского Союза всегда лежали пачки пронумерованных билетов, но за них нужно было отчитываться, а концерты самодеятельных ВИА никак не попадали в категорию официальных мероприятий.

– Бесплатно, «на общественных началах», это пожалуйста! И если у вас там будет какой «шахер-махер», то учтите, я не имею об этом ни малейшего понятия! – громко и грозно говорил организатору каждый директор клуба.

1982 год, сейшен группы «Воскресенье» в МГИМО

«Шахер-махер» обычно как раз-то и бывал, да и директор зачастую имел, причем, не только понятие. Уже после проведения мероприятия организатор заходил к нему в кабинет, приносил коробку конфет или бутылку коньяка, а вместе с ней… некий пухленький конвертик. И, я вас уверяю, далеко не всегда эти деньги шли директору в карман. Нет! Гораздо чаще они были необходимы для того, чтобы заткнуть какую-нибудь дырку в убитом хозяйстве самого клуба!

А откуда же бралось содержимое этого конверта? Ну, тогда существовала особая технология. В киоске «Союзпечати» покупались дешевые открытки с цветочком или собачкой (6 копеек штука) и резались на четыре части, каждая из которых пропечатывалась игрушечным штампом с лисичкой или грибочком, которые продавались в магазинах канцтоваров. Уникальная комбинация рисунка на открытке, штампа и цвета чернил делала подделку билета практически невозможной, хотя и тут умельцы изредка находились – Расея ж, мать ее!

Никакого названия, даты и адреса на «билетах», конечно же, не было. Все и так всё знали. У каждого организатора была сеть распространителей – 10–15 человек, каждый брал на себя от 20 до 50 постоянных клиентов, таким образом, обычно до отказа заполнялись стандартные клубные залы в 300–750 мест. Ну и пара сотен друзей и зайцев-безбилетников, проводимых через, окна, крышу, запасные выходы… Вот и полный аншлаг!

Каждый билет обычно в розницу стоил до 5 рублей, в редкие случаи доходило до 10. То есть общая сумма сбора в 1000 рублей была вполне реальной и не самой крупной.

И вот именно эти деньги и были причиной того, что ГУБЭП несколько лет очень серьезно занимался незаконным предпринимательством на ниве концертной деятельности. Всякие «рейды» стали уже привычными, но в подмосковном городе Железнодорожный группу «свинтили» по-взрослому. Открыли уголовное дело, и тянулось оно довольно долго, впрочем, тогда казалось, что его удалось закрыть окончательно. Сработало и положение родителей Романова и Шевякова, и заступничество друзей, и порядочность и здравомыслие некоторых милицейских постов… Правда, через полтора года, когда началось очередное «закручивание гаек», уже андроповское, история всплыла снова, ну да об этом будет особая глава, и номер ее 18.

Как распределялись доходы? Группа обычно получала от 40 до 50 процентов. Впрочем, сами понимаете, что никаких тарифов и ставок не существовало. Все получали столько, на сколько сумели договориться.

По словам Романова, до того, как Саша Градский в свойственной ему манере наехал на Акулу, музыкантам никогда не доставалось больше 200 руб. От десятой до пятой части было почти обязательной «благодарностью» директору клуба, а вот навар организатора шел за вычетом накладных расходов, включавших в себя аренду концертной аппаратуры. Ее качество тогда было вопросом репутационным, как ныне говорят, «имиджевым». Сыграть на плохом аппарате – себе в судьбу плюнуть, как говорили музыканты, и этому стоит посвятить отдельную главу.