Текст книги "Планета Россия"

Последние слова начальника отдела «Видеофакт» насторожили старшего агента. Упрёк Егорова не был беспочвенным. Строгов попытался переубедить оппонента: мол, в его действиях нет ни личной, ни корыстной подоплёки. Прикрываясь агентством «Наследие» как щитом, старший агент заговорил, изображая искреннее возмущение поступком Алексея:

– Преступник в рядах агентства. Неслыханно. Дивиденды? Егоров, о чём Вы? Я уверен, полетят чьи-то погоны с молодых и сильных плеч. По большому счёту, вся эта дипломатическая игра агентства с прессой и общественным мнением для меня не имеет никакого значения. Я человек подневольный, служебный долг моё кредо. Поступил приказ сверху, и группа спецов уже в 2014 году. В отделе «Возврат» отличные агенты. Поймают, обязательно поймают вашего друга. Ну а если Потапов окажется хитрее, то при контрольной перезагрузке системы мы его встретим….

Строгов посмотрел на часы.

– У вашего друга порезвиться в минувшем осталось чуть больше пяти часов. Уж я позабочусь о нём. Не сомневайтесь, Егоров. Обязательно внесу его в список лиц принудительной переброски в наше настоящее при контрольной перезагрузке системы. Тогда всё не только по букве закона, но и куда жёстче, с мальчиками в масках и наручниками на руках. Как ни крути, а сегодня ваш Потапов будет отдыхать в следственном изоляторе, а не в секторе «Двенадцать».

Строгов лукавил. Ведь именно он убедили генерала Зорина, и остальное начальство отклонить вариант задержания Потапова посредством принудительной переброски объекта из прошлого в настоящее, настаивая произвести арест Алексея тихо, почти по-семейному задействовав агентов отдела «Возврат».

Старший агент понимал, что за утрату аппарата перемещения во времени отгребёт от начальства по первое число и почти дружеским порицанием генерала Зорина ему не отделаться. Строгов был зол, что из-за какого-то мелкого клерка, которого угораздило влюбиться, его карьера пошатнулась. Таких проколов в послужном списке старшего агента ещё не было.

Нет, не о репутации агентства «Наследие» в глазах общества радел Строгов, он хотел, чтобы этого паршивца за шиворот притащили из прошлого. Инструктируя агентов отдела «Возврат», он намекнул, чтобы те особо не церемонились с Потаповым и применили оружие «сардук» не колеблясь.

Егоров посмотрел на довольного собой Строгова.

– Значит, пожизненное одиночное заключение с отключением от сектора «Двенадцать».

– Почему сразу пожизненное. Высший совет агентства решит, какую меру наказания определить.

– Он же погибнет.

– Закон суров, но справедлив.

– Конечно, справедлив. Мне ли этого не знать?

– Вам же известно: мы не пытаемся перевоспитать преступника, по сути, мы даже не наказываем его. Сегодня мы лишь выказываем своё призрение насильнику, вору или убийце, отказывая ему в праве быть членом нашего общества на определённый судом срок. Одиночное заключение гуманно, оно даёт преступнику время подумать, так сказать, разобрав жизнь на фрагменты, понять, что привело его в одиночную камеру. В то довоенное время заключённые содержались в общих камерах, но это тоже общество. Общество, созданное в тюрьме, со своей иерархией и законами. Преступники выходили на свободу и приносили тюремные законы в мир законопослушных граждан. Мир тюрьмы в мир свободы. Чудовищные были времена. Наши предшественники думали, что упрощают себе работу, однако, наоборот, усложняли её. Ведь с таким подходом к системе наказания государство не искореняло преступность, а позволяло ей множиться в криминальном гумусе. Порой молодой человек, попадая в тюрьму по пустяшному обвинению, выходил из заключения матёрым и обученным уголовником. Мне ли вам рассказывать? Мы сегодня, в отличие от них, даже судим преступников, проходящих по одному делу, отдельно от его подельников. Преступник после задержания ничего не знает ни о судьбе своих, так сказать, коллег, ни о том, какие они дают показания, и какие получают сроки. Огромная заслуга в этом процессе именно отдела «Видеофакт» и лично Вас…

Строгов встал. Подойдя к двери, он открыл её, приглашая Егорова на выход.

– Вы можете быть свободны.

Егоров молча покинул допросную комнату.

ВАШЕ БУДУЩЕЕ. МОСКВА.

Когда произошли события, связанные с хищением у старшего агента Строгова аппарата перемещения, допрос лидера нечипированных экстремистов был прекращён. Виктора Столетова вернули в изолятор временного содержания.

Столетов впервые был под арестом. Новизна обстановки поначалу была ему даже в диковинку. Но, хотя камера и была чистой, без клопов и тараканов, всё же это была камера, это была тюрьма. Настроение Столетова падало со скоростью света. Только одна мысль жила в его голове. На свободу. Любым способом, только бы на волю…

В Московском следственном изоляторе временного содержания, как, впрочем, в целом по планете, у всех задержанных и заключённых одинаковые условия содержания. Данные учреждения построены по единому проекту. Московский отличается от остальных лишь тем, что находится глубоко под землёй, а над ним на поверхности стоит головное здание агентства «Наследие». Весь изолятор – это только одиночные камеры. Каждая камера как под копирку. Площадь три на три метра, окрашена в белый цвет, у стены откидная кровать, или, если выражаться тюремным жаргоном, откидные нары, напротив также откидывающийся стол, в углу унитаз, комбинированный с душем и умывальником. На потолке видеокамера наблюдения. Дверь камеры оборудована системой бесконтактной передачи пищи, одежды, бытовых и гигиенических принадлежностей. Также в дверь камеры вмонтирован видеомонитор, а чуть ниже – глазок видеокамеры для бесконтактного общения с родственниками, следователем и адвокатом в режиме видеоконференции.

Одетый в тюремную робу, заложив руки за голову, на нарах лежал Виктор Столетов и смотрел в объектив видеокамеры на потолке. На его голове была свежая повязка, без следов крови. От отчаяния и скуки Столетов кривлялся и корчил гримасы.

Как я уже упомянул выше, изолятор временного содержания, куда поместили лидера нечипированных экстремистов Виктора Столетова, находится в главном здании агентства «Наследие» глубоко под землёй. Егоров как глава отдела, который представляет в суде доказательную базу, имеет разрешение посещать любого находящегося в изоляторе задержанного преступника или подозреваемого.

Дмитрий вошёл в помещение, увешенное мониторами. На центральном посту видеонаблюдения за пультом сидел дежурный надзиратель. На всех мониторах один и тот же ракурс картинки – вид помещения камеры изолятора сверху. Все задержанные были одеты в одинаковую тюремную робу. Вели они себя по-разному. Одни лежали на нарах, другие ходили из угла в угол по камере, третьи делали физические упражнения, ну а кто-то буйствовал, однако большинство задержанных вели себя смирно.

Надзиратель обернулся к вошедшему Егорову. Звали его Вячеслав Саулин. Накачанный парень, высокого роста, двадцати четырёх лет.

– Какие люди…

Саулин встал.

– Что привело такого большого начальника в страшное тюремное подземелье?

Егоров и надзиратель поздоровались.

– Привет, Славка. Как поживает злой тюремщик?

– Давно, давно ты лично к нам не спускался. Все больше твои подчинённые тут ошиваются.

– Прости, друг, много работы.

– Я слышал, Алёшка попал в передрягу.

– Долетели и до вас наши горести?

– Мне по секрету рассказал один из агентов. Мы же в одной системе…

– Сглупил наш Алексей. Боюсь, он скоро станет твоим подопечным.

– Печально. Мне бы не хотелось быть его тюремщиком. Я ведь никогда не забуду, как вы со мной возились, как защищали от старших мальчишек, пока я не вымахал.

Надзиратель демонстративно заиграл своими мышцами. Егоров улыбнулся здоровяку.

– Собственно, за этим я и пришел.

– Выкладывай. Помогу, чем смогу.

– Для начала покажи мне Столетова. Где он тут на мониторе.

Надзиратель, вернувшись на своё место за пультом, вывел на большой экран картинку из камеры, где содержался Столетов. Тот лежал на кровати и корчил рожи в видеокамеру на потолке.

– Ну вот. Так он развлекается. В сумасшедшего играет, злорадствует себе на потеху.

– Я его таким уже видел. Как думаешь, он вменяем?

– Я не доктор, в мозги к нему не заглядывал. Он у нас всего-то несколько часов, но что-то мне подсказывает, что он нормален, а закидоны у всех бывают.

– Можешь мне устроить разговор с ним?

– Видеоконференцию? Да, без проблем.

– Нет, нет. В живую.

– С моего пульта это невозможно. Разве ты с кем-то из задержанных лично встречался? Замки камеры будут открыты только в день суда над заключённым и только с санкции прокурора. Всё остальное время эти засовы в недоступном режиме. Это как в тех же тюрьмах, когда осужденный входит в камеру, дверь закрывается и откроется только по истечении отбываемого срока.

– Я понимаю. Обойти систему возможно?

– Обойти можно всё. Если один человек запер дверь, то найдётся человек, который её откроет. Но я не специалист в этом. Да и не знаю я таких случаев. Тут степень защиты такая, что… Наш начальник изолятора ведает всем этим.

– Чем?

– Кодами команд. Ведь если кто-то крякнет, не будем же мы ждать дня суда, чтобы извлечь мёртвое тело из камеры. А ты не боишься, что Столетов тебя заложит?

– Заложит, говоришь?

– Смотря, с чем ты к нему пришел. Они ведь за свободу готовы на всё.

– Тебе навредит мой визит?

– Мне? Нет. У тебя есть допуск, а значит, я обязан тебе предоставить в рамках протокола общение с задержанным. А зачем ты пришел, ты передо мной отчитываться не обязан. Тем более что сегодня у этого Столетова посетителей было предостаточно, я со счёта сбился, одним больше, одним меньше. Мне без разницы.

– Можешь не вносить меня в журнал посещений?

– А как я это сделаю, если ты все двери по пути к нам в изолятор открывал сам, система тебя уже идентифицировала. Я ведь даже у себя на пульте вижу, кто ко мне идёт. Поэтому внесу я тебя в журнал или нет, роли не играет.

– Тогда зачем говоришь, что Столетов может меня заложить, если я и без его стука как на ладони?

– Так ведь он заложит не о самом посещении, а о содержании вашего разговора.

– Ладно. Будь, что будет.

– Смотри сам. Я тебя предупредил.

– Спасибо. Учту. А теперь скажи, что к нему пришел посетитель.

– Мне придётся назвать тебя.

– Какая теперь разница.

Надзиратель вызвал камеру лидера нечипированных экстремистов. Столетов, встав с кровати, подошёл к двери, в которую вмонтирована видеокамера. Обязательное требование к заключённым – представляться при вызове.

– Задержанный Столетов. Статья 325 хартии «Выживших».

Надзиратель в микрофон обратился к Столетову:

– Задержанный, к вам посетитель.

– Кто?

– Начальник отдела «Видеофакт».

– А… Фиксаторы преступлений. Чёртовы крысы. Что ему нужно?

– Не могу знать. Будете с ним говорить?

Надзиратель ждал. Столетов после паузы ответил:

– А у меня есть выбор?

– Так да или нет?

– Да… Я буду с ним говорить.

– Ожидайте.

Надзиратель отключил микрофон. Столетов остался стоять перед дверью. Саулин обратился к Егорову:

– Пройди в третью приват-комнату. После установки видеоконтакта на пульте нажми кнопку «Приват», так ты отключишь меня. Я не смогу слышать, о чём вы разговариваете.

– Я, может, и нечастый у вас гость, но всё же не забыл, как пользоваться приват-комнатой.

– Вот и отлично.

17 АВГУСТА 2014 ГОДА. МОСКВА.

Чем парень из настоящего может заинтересовать незнакомую девушку из прошлого? Только рассказами о будущем.

Девушки слушали Потапова, но сводили всё к весёлой шутке. Маша активно проявляла любопытство, расспрашивая Алексея. Женя хотя и была более скептически настроена, но тоже не уступала сестре.

– Как-то радужно всё. А вороватые чиновники куда денутся? Вымрут?

– Смешно. Вымрут… Нет, но государство, наделяя чиновников властью, и спрашивать с них будет по-особому. Государство начнёт борьбу за чистоту своих рядов. От особых привилегий к особой ответственности.

– Это как?

– В уголовном кодексе появится «Закон плюс».

– Это ещё что за закон такой?

– «Закон плюс» будет применим только к государственным чиновникам, а также сотрудникам правоохранительных органов. За любое преступление сверх положенного по инкриминированной статье будут ещё добавляться года.

– Сколько?

– Всё зависит от ранга госслужащего. Чем выше должность, тем длиннее срок. Максимально вне зависимости от содеянного плюс пятнадцать лет без права на амнистию и другие адвокатские навороты, позволяющие преступнику не досиживать свой срок до конца.

– Не верю. Как-то уж очень просто. Новый закон и коррупция побеждена?

– Не просто. Совсем не просто. При переходе с одной должности на другую в отношении чиновника будет применяться как бы карантин, то есть он не вступит в новую должность, пока соответствующие контролирующие органы не проведут ревизию его работы за весь срок, который он находился на прежнем государственном посту. Кроме расследования его служебной деятельности, будут проверять и сопоставлять его материальное положение до вступления в должность и по окончании. Компетентные органы проведут ревизию в отношении не только самого чиновника, но и его семьи, родственников и даже ближайших друзей.

Женя внимательно слушала Алексея, но было видно, что она сомневается в его словах.

– Нет, это нереально. Такого просто не может быть.

Алексей, на мгновение замолчав, пристально посмотрел на покрасневшее от возмущения лицо девушки. «Она может слушать и верить моим рассказам о будущем, а в то, что придёт время и вороватым чиновникам дадут по рукам, поверить не может», – подумал про себя Алексей.

Женя продолжила:

– Нет, Алексей, я Вам не верю…

– Хорошо, хорошо. Верить Вам или нет – это Ваше право… Скажу только, что если чиновника уличат в воровстве, то ответственность понесёт не только он сам, но и его семья.

– Как это?

Алексей ответил молниеносно, словно фраза была им выстрадана:

– Да вот так. Жировали на ворованные деньги всей семьёй, а сидеть должен только папа?.. Наказаны будут все. Все замазаны. Разве они не видели, откуда барыши?..

– Что, и дети?

– Дети тоже, если они совершеннолетние.

– Наговорили Вы тут нам, Алексей, красивых сказок, однако верится с трудом. Это же какую махину сломить нужно, чтобы воровать перестали! Тем более что адвокаты знают своё дело.

Лицо Жени погрустнело, ей больше не хотелось дискутировать на тему борьбы с коррупцией… Алексей, взглянув в понурое лицо девушки, решил закончить диспут на более оптимистичной ноте.

– Хотите, ещё расскажу вам о будущих нововведениях в уголовном законодательстве?

Женя, скептически посмотрев на Алексея, ответила:

– Давайте. Врите дальше.

– Уйдёт в небытие такая практика, как амнистия для преступников по праздникам. За содеянное зло преступник всегда будет отбывать весь срок, установленный судом. Так сказать, от звонка до звонка. Иначе суровость наказания теряет смысл.

– Не слишком жестоко?

– Почему жестоко? У преступника всегда есть альтернатива – не совершать преступления.

– Значит, в будущем амнистию для злодеев отменят?

– Амнистировать будут общество от преступников. Злодеям, совершившим особо тяжкие преступления (как правило, это убийцы, растлители детей, а также насильники женщин), государство по праздникам будет добавлять срок, а не уменьшать его. Чем длиннее тюремный срок у злодея, тем дольше законопослушные граждане будут в безопасности. В будущем общество будет оберегать себя от зла любыми законными методами, невзирая на материальные издержки.

– Это уже и вовсе из области фантастики. Хотя идея интересная. Сами придумали?

– Ничего я не придумал. Так будет. Многое изменится в вашем будущем. Многое. Например, одним из основных постулатов общества станет не понятие: «Что не запрещено, то разрешено», а, наоборот, каждый гражданин в повседневной жизни будет руководствоваться незыблемым правилом: «Всё, что не разрешено, то строго запрещено», и нарушение этого положения приведёт человека на скамью подсудимых. Начиная со школы, с младших классов дети начнут изучать законы страны, то есть правила повседневной жизни. Начиная с конституции и заканчивая уголовным кодексом.

– Ох, Алексей. Ваши бы слова да нашему президенту в уши.

Маша заскучала, слушая Женю и Алексея.

– Мне становится скучно. Коррупция, политика. Надоело. Из каждого утюга только и слышишь об этом. Женька, Алексей, поговорим о чём-нибудь другом.

Посмотрев на погрустневшую Машу, Потапов продолжил свой рассказ на более приближенную для девушек тему.

– А знаете где, в будущем, будет любимое место отдыха граждан России?

Младшая сестра оживилась.

– В Турции…

– Нет.

– Может, в Греции.

Алексей рассмеялся над попытками угадать.

– Думайте, думайте, Маша…

Женя расплылась в улыбке и подключилась к игре в вопрос. Перечисляя страны, она загибала пальцы на руке. Весёлое настроение вернулось к девушкам.

– Турция – нет. Греция – нет. Вероятно, Египет тоже отпадает. Так мы вроде весь мир освоили. Может, на Марсе или Венере? Удивите нас, Алексей.

– На Московском взморье.

От удивления у Жени вытянулось лицо.

– Где, где?

Маша серьёзным тоном добавила:

– Лёша… Это перебор.

Женя разочарованно заметила:

– Ну, вы и фантазёр.

– Женя, я не фантазёр. Лучшее место для пляжного отдыха в будущем – это курорты на Московском взморье. Шикарные гостиницы, чистейшие пляжи, санатории, оснащённые самым современным медицинским оборудованием.

Девушки рассмеялись. Женя, не переставая смеяться, спросила:

– А где в Москве море? Вы вообще в своём уме?

Пропустив колкость мимо ушей, Алексей продолжил:

– Не море. Образно говоря, волны тёплого океана будут разбиваться о стены древнего Кремля.

Девушки одновременно перестали смеяться. Маша удивлённо спросила.

– Столицу, что ли, перенесут?

– Почему перенесут. Москва останется стоять там, где и теперь. Она будет прибрежным городом с океанскими портами и причалами.

Нахмурившись, Женя подвела черту:

– Алексей, это диагноз.

Отдел «Возврат» был создан при агентстве «Наследие» в первые дни начала работы сектора «Двенадцать». Ещё до ввода в эксплуатацию всей компьютеризованной системы сектор «Двенадцать», в условиях настройки и тестирования чипов, десять агентов службы безопасности стали, так сказать, подопытными, на которых опробовалась данная технология. После успешных испытаний эти десять агентов стали стержнем нового подразделения.

Изначально основной функцией отдела «Возврат» была эвакуация граждан из прошлого в настоящее при сбоях работы системы сектор «Двенадцать». Отсюда и название. Первым агентам отдела пришлось не сладко. Работы было много. Задачи, которые ставились перед ними, были сложные, доселе не выполняемые никем на планете. Чрезвычайные ситуации с гражданами случались по всему миру, во всех секторах времени, в которых было организовано «временно занимаемое жизненное пространство».

Отдел «Возврат» является структурным подразделением агентства «Наследие» и подчиняется непосредственно главе службы безопасности, то есть генералу Зорину. Старший агент Строгов хотя и не являлся начальником данного отдела, однако всё подразделение входит в сферу его влияния и подчинения. Сегодня, когда система сектор «Двенадцать» работает почти безупречно, агенты отдела «Возврат» переключились на выявление лиц, нарушивших закон «Время». Не всё можно решить с помощью автоматической системы одним начатием кнопки, порой лишь вмешательство агентов может положительно разрешить ситуацию. Розыск нарушителей в историческом прошлом, их арест и транспортировка в наше настоящее является сегодня основной задачей отдела. В коридорах агентства «Наследие» даже поговаривали о целесообразности сменить название, переименовав его в отдел «Время», но потом неофициальные дебаты в комнатах отдыха агентства как-то вмиг прекратились. Отдел «Возврат» остался с прежним названием.

17 АВГУСТА 2014 ГОД. МОСКВА.

Алексей заметил троих молодых мужчин в строгих чёрных костюмах, явно выделяющихся из общей массы людей, беззаботно гуляющих по Театральной площади.

Мужчины расположились между колонами здания Большого театра. Поэтому находились несколько выше праздно гуляющих туристов, как бы над ними. В руках у одного был сканер с экраном в виде планшетного компьютера, которым мужчина медленно проводил из стороны в сторону, сектор за сектором, прощупывая пространство площади.

То тут, то там на экране вспыхивали точки. Программа сканера, обнаружив в секторе поиска активированные чипы, даёт каждому устройству команду ответить на запрос и идентифицироваться. Перенастраивая сканер, вводя в программу всё новые и новые параметры поиска, агенты отдела «Возврат» никак не могли распознать чипы Алексея.

Обнаружив троих мужчин, Потапов насторожился и невольно посмотрел на аппарат перемещения, находящийся на его руке. Маша заметила это.

– Алексей, вы спешите? Мы вас заболтали?

Мужчина со сканером в руках повернулся по направлению к Алексею. Ответив на запрос сканирующего устройства, чипы на безымянных пальцах Потапова засветились бегущей дорожкой. В ужасе посмотрев на свои руки, Алексей сжал кулаки, спрятав их за спину. Однако девушки успели заметить мерцающие огоньки. Маша вскрикнула, показывая на Алексея.

– Смотри, смотри Женька…

Женя взяла парня за локоть, и Алексей послушно выставил обе руки перед собой. Девушки, словно зачарованные, смотрели на световую дорожку. Первой пришла в себя Женя.

– Алексей, что это? Вы робот?

Вопрос удивил молодого человека.

– Почему робот?

Женя показала на его пальцы.

– У вас там что-то мерцает…

Алексей на ходу придумывал версию для объяснения.

– Это… Это такой… Это новый прибамбас в Москве. Нано пирсинг. Да, да, последняя разработка. Красиво, правда?

Маша в изумлении не сводила глаз с огоньков.

– Я тоже хочу такое себе. А где придумали, в Сколково?

– Где, где?

– Ну, в Сколково…

Потапову пришлось серьёзно напрячь свою память, чтобы вспомнить это красивое, но совсем забытое слово «Сколково» и что оно означало для этой девочки из прошлого… «Сколково» – мечты, которым не суждено было сбыться. Алексей ещё вспомнил о громком судебном процессе по делу его руководителя.

– А-а-а… Да-да-да… Именно там.

Женя усмехнулась.

– Хоть это они изобрели. Теперь деньги в Россию потекут рекой.

Алексей, спрятав руки за спину, покосился в сторону мужчины со сканером.

– Знаете, а у меня есть к вам предложение.

Маша кокетливо заметила:

– Так сразу и предложение…

– Именно. Давайте встретимся с вами сегодня вечером, скажем, часов в семь. Погуляем по Москве.

– Значит, всё же спешите?

– Есть немного.

Маша, посмотрев на сестру, ждала от неё утвердительного ответа на предложение парня. Женя не заставила её долго ждать.

– Хорошо. Давайте встретимся.

Маша захлопала в ладоши от радости.

– А про пирсинг мне расскажете? Где его можно сделать?

Алексей оставил вопрос Маши без ответа.

– Тогда в семь вечера.

Проигнорированная Маша серьёзным голосом спросила.

– Где встречаемся?

Алексей посмотрел себе под ноги.

– Здесь, на этом самом месте.

Маша оживилась.

– У фонтана?

– У фонтана…

– Договорились.

– Я не прощаюсь. До вечера.

Алексей, оставив девушек стоять у чаши фонтана, растворился в толпе туристов.

Трое мужчин двинулись через площадь вслед за Потаповым. Точнее, за точкой на экране переносного сканера. Когда они поравнялись с сёстрами, досужая Маша заглянула в экран.

– Женька, смотри, эти трое как в лесу по карте путешествуют. Туристы с компасом, и это в Москве.

– Может, иностранцы.

– Странные они. Ты посмотри на них. В костюмах, днём, в воскресенье…

– Ты же хотела шпионов, вот и смотри. Чем не шпионы.

Девушки рассмеялись.

– Женька, как тебе Алексей?

Женя, посмотрев на сестру, загадочно улыбнулась.

– Забавный.

– Скажи, он тебе понравился?

– Я же сказала забавный.

– Что ты заладила. Забавный, забавный…

– Ну, хорошо, хорошо. Понравился.

– Вечером пойдём с ним гулять?

– Подумаем. Врёт он складно. Даже я начала ему верить.

Маша указательными пальцами обвела круги на своих грудях.

– Пирсинг у него классный. Я хочу себе такой вокруг сосков…

– Ты спятила, Маша? Сколько тебе лет? Ну, вообще…

ВАШЕ БУДУЩЕЕ. МОСКВА.

Дмитрий Егоров вошёл в приват-комнату для видеоконференций, заключённых с адвокатами, следователями и родственниками. В комнате перед висящим на стене видеомонитором стояли стол и стул, под монитором находился глазок видеокамеры, рядом с которой расположился встроенный в стену пульт с кнопками. Егоров подошёл к пульту, вдавил «Вкл», монитор включился, затем он нажал кнопку «Приват». На мониторе появилась картинка из камеры Столетова. Егоров сел на стул.

– Добрый день.

Столетов опустив голову, отрешённо смотрел себе под ноги.

– Кому добрый, а кто-то в камере.

– Вы сами себя в неё засадили. Виновных не ищите. Что Вам инкриминируют? Незаконное нарушение границ времени?

Столетов, подняв голову, посмотрел в видеокамеру.

– Что вам нужно?

– Мне нужна информация. Неофициально.

– Что я буду с этого иметь?

– Вы же ещё не знаете, о чём речь…

– Если вы ко мне обратились, значит, уверены, что я владею нужными сведениями.

– Логично. Что Вы хотите?

– А вы как думаете? Свободу.

– Вас же только сегодня закрыли, а Вы уже устали от одиночества, тишины и покоя…

– Покоя? Да мне сегодня от посетителей житья нет. Ходят и ходят. Ходят и ходят. И да, я устал, я хочу на волю.

– Этого я вам обещать не могу.

Дмитрий встал из-за стола, подошёл к монитору, чтобы, отключив экран, прекратить разговор. Столетов опередил его.

– Подождите, подождите. Спрашивайте, а там посмотрим.

Егоров вернулся за стол.

– Если вас называют нечипированные, значит, у вас нет чипов?

– Точно так. Мои пальцы чисты.

– А были?

– Конечно. Как и все граждане планеты, я был чипирован.

– Но ведь это невозможно.

– Что?

– Удаление чипов… Чипы врастают в нашу плоть, они становятся частью нашего организма.

– Всё так, всё так, они и вправду врастают в плоть и не отторгаются нашим организмом. Учёные постарались. Вы правы, они становятся частью не только нашего тела, но и частью нашей личности. Только вот о том, что их нельзя удалить… Этим дерьмом нас пичкают учёные, прикормленные Кремлём. Вы задумывались над тем, как заключённых лишают сектора «Двенадцать»?

– Отключают чипы, и все.

– Э, нет. Вот и не так.

– Вы хотите сказать, что их извлекают?

– Власти сами опровергли свои же утверждения о невозможности удаления чипов. Сами себя разоблачили. Вначале работы отдела «Двенадцать» у заключённых чипы не извлекали, а только блокировали, но после нескольких случаев побега из тюрем власти приняли решение на время отбывания наказания извлекать чипы у осуждённых.

– А разве извлечение чипов не вредит организму?

– Я перед вами. Живой и здоровый.

Егоров вспомнил, как Столетов корчил рожи в тюремной камере и в допросной комнате. Дмитрия посетили сомнения.

– Физически вы здоровы, это я вижу. А как с головой?

– Это вы о моих кривляньях. Скучно в одиночестве, единственное развлечение – позлить надзирателя.

– Так как же избавиться от чипов? Какой самый простой и безболезненный способ?

– Пальцы отрубить.

– Безболезненный? Пальцы отрубить?

– Представьте себе, но это так. Ни лукавить, ни набивать себе цену я не стану. Признаюсь, доподлинно мне неизвестно, как именно извлекают чипы у заключённых. Однако замечу: ту боль, которую ощутил я, избавляясь от них, мне никогда не приходилось испытывать. Поверьте, я многое повидал за свою жизнь. Поэтому-то твёрдо убеждён, что лучший способ – тупо отрубить пальцы топором. Это в том случае – а я у верен, что у вас именно такой случай, – когда всё нужно сделать в тайне от властей и как можно быстрее. У вас же нет доступа к медицинскому оборудованию.

– Этот способ мне не подходит. А можно их как-то перепрограммировать или сделать так, чтобы они, ну, скажем, перегорели?

– Вам ли не знать, как главе отдела, что ежедневно все региональные отделения агентства «Наследие» по всей планете одновременно выполняют контрольную перезагрузку системы, при которой делается корректировка работы всех чипов, отслеживается каждое устройство. Автоматика, сверяясь с протоколами взаимодействия и чувствительности, выявляет их координаты во времени и в пространстве. Даже если отключить или перепрограммировать чипы, автоматика перезапустит их активацию, а изменённые параметры вернутся к исходным данным. Затем протоколы несоответствия координат или сбоев чувствительности в работе чипов мгновенно поступят на центральный компьютер. Но вот о том, чтобы устройство перегорело и стало непригодным к работе, – я таких случаев не знаю. Мысль интересная. Нужно подумать. Спасибо за идею.

– Безусловно, о контрольной перезагрузке системы я в курсе…

– Тогда зачем спрашивать? Думаете, мне известно больше вашего?

– А вот когда заключённый отбыл свой срок?

– Всё по-новому. Гражданина чипируют заново, а затем, предоставив ему сектор «Двенадцать», вновь отслеживают. Надеюсь, вы в курсе, что в нашем настоящем любой отбывший свой срок наказания преступник живёт только с ограниченными маркерными параметрами?

Егоров пропустил вопрос Столетова мимо своих ушей.

– Вы говорите, что удаление чипов сопровождается нестерпимой болью?

– Именно.

– А если под наркозом?

Столетов снисходительно продолжил пояснения.

– Хорошо, хорошо, я повторюсь. Допустим, вам удастся каким-либо невероятным образом получить доступ к медицинскому оборудованию либо препаратам, однако это не избавит вас от боли. Поймите, боль эта не совсем телесная. Повторяю, это нечто другое, на уровне подсознания. Вы испытывали когда-нибудь наркотические ломки?

Егоров искренне удивился.

– Не понял.

Столетов тяжело вздохнул.

– Ладно. Проехали.

Егоров не унимался.

– Но заключённым же как-то удаляют.

– Я думал об этом и пришел к выводу. Возможно, из гуманных соображений их вводят в искусственную кому, когда человек просто бревно, бесчувственное бревно.

– А вам, вам-то как удалось выдержать эту боль?

– А кто сказал, что я её выдержал? Я её пережил. Конечно, всё зависит от характера человека и его желания стать свободным. Порой, суммируя устремления человека и его волю, наш организм каким-то образом блокирует внешние раздражители. Правда, со мной этого не случилось. Я всё чувствовал и в конце процедуры, как девчонка, потерял сознание. Об остальном и вспоминать не хочется.

– Скажите, Столетов, что мешает вашим сторонникам вытащить вас отсюда? Вы сами сказали, что побеги случались, значит, кто-то с воли их организовывал. У ваших соратников есть такой передовой аппарат перемещения во времени и пространстве?

– Во всех тюрьмах теперь работает экранирующее поле. Из таких мест сделать прыжок во времени невозможно.

– Я этого не знал.

– Власти многое скрывают. Например, сейчас создаются тюрьмы в историческом прошлом. Вы об этом что-нибудь слышали?