Текст книги "Мастер-класс для диверсанта"

– Заряжен, может выстрелить, – объяснил Чагин свои действия.

– Забери у них оружие, – обратился Катаев к одному из своих бойцов.

Оттолкнувшись от брони, разведчик спрыгнул на землю. И в этот момент в стороне от БТРа раздался выстрел.

...Степан Мордасов внимательно следил, как, выйдя из кустов, Псарев и Чагин приближаются к БТРу. Пулемет, установленный на башне БТРа, имеет ограниченный сектор обстрела. Ближайшее к БТРу пространство для пулеметчика является «мертвой зоной». Поразить противника, оказавшегося рядом с БТРом, не позволяет броня собственной машины. Наблюдающий за действиями Псарева и Чагина Мордасов понял, что те стремятся войти в «мертвую зону». То, что диверсанты выходят из сектора обстрела башенного пулемета, понял и старший лейтенант Катаев. Однако это обстоятельство не обеспокоило его, так как диверсантов уже взяли на прицел его автоматчики. Мордасов увидел, как Псарев и Чагин остановились и сняли с плеч свои автоматы, и понял, что еще ближе к БТРу российские солдаты их уже не подпустят.

– Бей, – приказал он Сайдакову.

Сайдаков заметил, как один из российских солдат приподнялся на броне, и, выбрав его в качестве первой мишени, спустил курок.

Сраженный выстрелом автоматчик мешком упал на землю. Еще не разобравшись до конца, что происходит, Виктор Катаев оглянулся в сторону прозвучавшего выстрела. В этот момент вторая пуля Сайдакова поразила его в голову. Пуля откинула тело лейтенанта назад, и он застыл на броне в нелепой позе. Уже первый выстрел Сайдакова стал для Псарева и Чагина сигналом. В один прыжок они преодолели расстояние, отделяющее их от «мертвой зоны», где пулеметчик уже не мог их достать. Перед прыжком Чагин подхватил с земли свой автомат, а Псарев выдернул из-за пояса автоматический пистолет. Вдвоем они открыли шквальный огонь по БТРу, на броне которого остались еще двое стрелков. Огнем из своей снайперской винтовки их поддерживал Сайдаков. Степан Мордасов вскочил с земли и также бросился на помощь к Чагину и Псареву. От неожиданно увеличившегося числа противников сидящие на броне стрелки растерялись и потеряли несколько драгоценных секунд, стоивших обоим жизни. Сразу несколько пуль одновременно поразили обоих. Сержанту, заметившему укрывшихся в кустах диверсантов, очередь из автомата Чагина пронзила левую часть груди. Второму солдату уже Псарев выпустил короткую очередь в живот, а пуля Сайдакова добила его окончательно. Солдаты, оставшиеся в БТРе, распахнули задний люк, чтобы выбраться из БТРа и прийти на помощь своим товарищам. Первым это заметил Мордасов. Не позволяя солдатам выбраться наружу, он дал по люку длинную очередь, а оказавшийся ближе всех к люку Псарев забросил внутрь БТРа ручную гранату. В узком внутреннем пространстве БТРа осколки разорвавшейся гранаты, многократно отражаясь от бронированных стенок, буквально искромсали тела четырех разведчиков. Гибели избежал только механик-водитель, сидящий в другом отсеке. Он включил первую передачу и попробовал развернуть машину, намереваясь вывезти ее из-под обстрела. Но после взрыва гранаты все пространство БТРа заполнилось едким дымом. Из-за дыма водитель плохо видел, что происходит вокруг, поэтому не заметил вскочившего на броню Псарева. Но даже если бы водитель заметил запрыгнувшего на БТР диверсанта, он вряд ли сумел бы ему помешать. Люк, через который можно было попасть на место водителя, невозможно было закрыть, так как в нем застряло тело убитого лейтенанта. Псарев отодвинул труп Катаева в сторону и просунул в люк руку с пистолетом. Поймав в прицел спину механика-водителя, он нажал на спуск. Водитель дернулся на своем месте и завалился вперед, упав лицом на рычаги управления. Нога водителя соскользнула с педали газа, БТР пару раз дернулся и заглох. Когда БТР остановился, Псарев заглянул в отделение для десанта. Убедившись, что там, как и в соседнем отсеке, живых не осталось, он спрыгнул на землю.

К БТРу, ставшему братской могилой для целого мотострелкового отделения, подошли Мордасов и Чагин.

– Чисто, – сообщил им Псарев, похлопав рукой по броне БТРа.

– Никто не ранен? – первым делом поинтересовался Мордасов, переводя взгляд с Чагина на Псарева.

Те отрицательно покачали головами. С беззаботным видом к ним подошел Кирилл Сайдаков.

– Что-то вы долго возились, господа диверсанты. Я, признаться, уже начал скучать, – сказал он.

Взглянув на Сайдакова, Мордасов сразу определил, что тот только пытается выглядеть беззаботным, что его напускная веселость – попытка перебороть стресс, который испытали все участники этого короткого боя. Мордасов отлично знал, что неожиданные, заранее не подготовленные огневые контакты – самый сложный вид боя, который приходится вести диверсионной группе. «Тем не менее мы провели его в высоком темпе, – оценивая действия группы, подумал Мордасов. – Полностью уничтожили превосходящую по численности группу противника и при этом не потеряли ни одного бойца. В армии любой страны такие действия заслужили бы наивысшей оценки. Задерживаться здесь не стоит. Это мотострелковое отделение могло оказаться передовым отрядом, за которым следуют основные части».

– Быстро уходим отсюда, – объявил Мордасов. – Следом за ними могло идти подкрепление.

Ему никто не стал возражать. Новая встреча с подразделением российских войск совсем не входила в планы диверсантов. Выстроившись прежним порядком, диверсанты ускоренным маршем покинули место боя.

22
Профессионалы
26.Х, вторник, 10.30

Капитан Васильченко беспрестанно сжимал резиновый кистевой эспандер и смотрел на часы. От волнения Васильченко не замечал, что его мышцы уже гудят от усталости, и продолжал и продолжал сжимать тугое резиновое кольцо. Такое занятие обычно помогало командиру разведроты отвлечься от тревожных мыслей, но только не в этот раз. С каждой новой минутой ожидания беспокойство Андрея Васильченко усиливалось. У Андрея не было этому логического объяснения. Ему и раньше приходилось посылать своих разведчиков на самостоятельные задания. Тогда он тоже волновался за них. Но эти два часа ожидания дались ему особенно тяжело.

Именно столько времени прошло с момента, когда разведгруппа старшего лейтенанта Катаева должна была впервые выйти в эфир. По расчетному времени первый сеанс связи должен был состояться в восемь тридцать. К восьми тридцати разведгруппа должна была выйти на северную окраину Ачхой-Мартана. Но ни в расчетное время, ни спустя два часа разведчики так и не вышли на связь.

Васильченко зашел в штабную палатку, где его радист склонился над рацией. При виде командира радист только отрицательно покачал головой. Андрей Васильченко тяжело вздохнул.

– Ладно, чего зря сидеть? Надо вызывать вертолетчиков, чтобы прочесать дорогу, – сообщил он радисту.

Радиста тоже порядком вымотало это тяжелое ожидание, и он торопливо начал вызывать командира батальона. Приказ о выделении вертолетов армейской авиации могло отдать только командование Северо-Западной группировки. И любой командир роты мог обращаться туда только через командира своего батальона.

Полковник Чернышов вместе со своими оперативниками накануне закончил изучение представленных разведчиками документов. У Чернышова появилось несколько вопросов к капитану Васильченко, которые он решил задать ему утром. Но, увидев, в каком состоянии находится капитан, Павел Чернышов решил повременить со своими вопросами. Когда Васильченко, переговорив по рации с командиром своего батальона, вышел из штабной палатки, Чернышов все же решился спросить:

– Андрей, я вижу, вы не в себе. Что случилось? Я могу вам чем-то помочь?

– Что вы, товарищ полковник, чем вы можете помочь? – За три дня, что Васильченко общался с Чернышовым, он так и не привык обращаться к полковнику ФСБ по имени-отчеству. – Разведгруппа, что ушла на задание сегодня утром, уже два часа не выходит в эфир, – объяснил Васильченко причину своего беспокойства. – Я сам пытался связаться с ними по рации, но они молчат. Надо бы из вертолетов прочесать дорогу, по которой они должны были двигаться. Я уже доложил командиру батальона. Эх, согласования займут уйму времени, – обреченно вздохнул Васильченко. – В лучшем случае вертолеты вылетят только через час. А мои разведчики в это время, возможно, ведут бой.

– Все ясно, – сказал Чернышов. – Идемте со мной.

Не тратя времени на объяснения, Чернышов направился к штабной палатке.

– Вы можете напрямую связаться с командованием группировки? – войдя в палатку, спросил он у радиста.

– Выполнять, – приказал Васильченко своему радисту, подтверждая слова Чернышова.

Через минуту полковник Чернышов разговаривал по рации с начальником штаба Северо-Западной группировки российских войск.

– ...Результаты разведки крайне важны для нашей работы, поэтому я прошу немедленно выделить вертолет для поиска пропавшей разведгруппы, – объяснил Чернышов.

Начальник штаба был заранее оповещен о прибытии в войска оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом, выполняющей специальное задание ФСБ. Пять дней назад он уже встречался с руководителем оперативной группы. И решил, что с прибывшим из Москвы полковником ФСБ лучше не конфликтовать. В данном случае выполнить его настойчивую просьбу было совсем несложно, тем более что речь, возможно, шла о спасении отделения разведчиков.

– Сообщите их маршрут, – попросил начальник штаба у Чернышова.

– Разведчики двигались по направлению Ассиновская – Ачхой-Мартан. Не будем терять время. Их командир лично сообщит подробный маршрут разведгруппы командиру вертолета, – ответил Чернышов.

Менее чем через десять минут после разговора Чернышова с начальником штаба боевой вертолет «Ми-24» отправился на поиск разведгруппы старшего лейтенанта Катаева. Вертолетчики прочесали все дороги, ведущие от станицы Ассиновская к районному центру Ачхой-Мартан. В одиннадцати километрах от Ачхой-Мартана, на берегу реки Сунжа, они обнаружили брошенный бронетранспортер, а возле него тела нескольких человек в форме военнослужащих Российской армии. О своей страшной находке командир экипажа вертолета немедленно сообщил в опорный пункт разведроты. Новость требовала немедленных действий. Капитан Васильченко тут же собрал по тревоге первый взвод, намереваясь вместе с бойцами старшего лейтенанта Катаева выехать к месту трагедии.

– Наша группа едет с вами, – объявил Чернышов.

– Товарищ полковник, это война. Я не могу вас взять на боевую операцию без разрешения командования, – возразил Васильченко.

– Капитан, там погибли люди. Там произошло убийство, которое требует самого тщательного расследования. Не забывайте, что расследование подобных преступлений – это уже наша профессия.

Точно таким же тоном Чернышов разговаривал с начальником штаба Северо-Западной группировки. Слушая сейчас Чернышова, Андрей Васильченко понял, что не сможет помешать ему выполнить свое намерение.

– Но если возникнет перестрелка с бандитами, вам придется строго выполнять все мои указания, – все же напомнил Чернышову командир разведчиков.

– Безусловно, – Чернышов кивнул, подтверждая права капитана Васильченко как командира.

* * *

К месту, где вертолетчики обнаружили брошенный бронетранспортер, разведчики капитана Васильченко выехали на двух БМП и одном БТРе. Чтобы как можно быстрее попасть к месту трагедии, боевые машины неслись на максимально возможной скорости. Вызванная этим тряска, которой подвергались солдаты, сидящие в десантных отделениях БТРа и обоих БМП, была сравнима разве что с качкой, испытываемой матросами маленького корабля во время шторма. Ту же тряску испытывали и оперативники ФСБ, сидящие в одной из боевых машин пехоты. Но никто в этот момент не думал о неудобствах. Мысли всех без исключения были заняты только одним вопросом: что же произошло с разведгруппой Катаева?

Бронетранспортер, идущий в голове колонны боевых машин, первым выехал к месту трагедии. БТР съехал к реке и встал почти параллельно брошенному бронетранспортеру, БМП проехали дальше и развернулись на дороге, взяв ее под прицел своих пушек и пулеметов. Выскочившие из машин разведчики бросились к обнаруженному бронетранспортеру и распростертым на земле телам своих товарищей.

– Ничего не трогать! – громко закричал Чернышов, выбираясь из машины следом за ними. – Тела могут быть заминированы.

Он был прав. Подобное коварство чеченских боевиков было хорошо известно армейским разведчикам. Обнаружив, что их товарищи, все без исключения, мертвы, разведчики остановились в нерешительности, ожидая дальнейших приказаний.

– Это они, мои ребята, – скорбно сказал Васильченко подошедшему Чернышову.

Командир разведроты остановился возле бронетранспортера, на броне которого все еще лежал труп погибшего старшего лейтенанта Катаева.

– Снайперский выстрел, – констатировал Чернышов, осмотрев входное пулевое отверстие в голове убитого лейтенанта.

Андрей Васильченко стоял молча, до боли закусив нижнюю губу. Виктор Катаев был его хорошим другом, самым близким человеком в разведроте. Видя, в каком состоянии находится Васильченко, Чернышов решил взять инициативу на себя.

– Срочно пришлите сюда фотографа и сапера с металлоискателем, – распорядился Чернышов. – Необходимо сфотографировать тела погибших и отметить расположение всех стреляных гильз табличками с номерами. Это потребуется, чтобы реконструировать картину происшедшего, – объяснил он Васильченко.

Отправленные в роту бойцы привезли из лагеря фотоаппарат и сапера с металлоискателем. Павел Чернышов приступил к осмотру места перестрелки.

Андрей Васильченко впервые наблюдал, как работают профессионалы при осмотре места происшествия. Многие действия оперативников ФСБ ему были непонятны, но он не осмелился беспокоить их своими вопросами. Только когда Чернышов, закончив с осмотром, подошел к нему, Васильченко решился спросить:

– Кто их так? И главное, как они могли подставиться? Вам удалось это выяснить, товарищ полковник?

– Убийц было четверо, – уверенно ответил Чернышов. – Во всяком случае, стреляли в ваших бойцов именно четверо.

– Товарищ полковник! Не может быть, чтобы четверо боевиков уничтожили целое отделение! – резко возразил Чернышову Андрей Васильченко. – Мои солдаты были профессионалами. В разведгруппе половина контрактников, да и остальные – солдаты не первого года службы. А Витька Катаев вообще командир, каких мало. Я знаю его еще по первой чеченской войне. Вы даже не представляете, из каких переделок он выходил. Не может быть, чтобы всего четверо чеченских боевиков уничтожили их, – повторил Андрей Васильченко свои слова.

– Андрей, – грустно вздохнув, сказал Чернышов. – Действительность такова, что порой нам приходится сталкиваться с профессиональными убийцами очень высокой квалификации. Так, например, весной этого года в аэропорту Шереметьево-2 наемный убийца расстрелял четырех человек: одного влиятельного босса с тремя своими телохранителями. Босс очень беспокоился за свою жизнь, поэтому нанял себе лучших телохранителей. Однако все, что они смогли сделать, – это умереть вместе со своим хозяином. Мне остается только добавить, что это групповое убийство произошло на глазах сотрудников нашей оперативной группы. Сотрудники ФСБ не смогли помешать преступнику.

При этих словах Чернышов кивнул в сторону Артема Ветрова. Ветров был как раз одним из тех сотрудников, о которых говорил Чернышов. В перестрелке с убийцей Артем чуть не погиб, и только предусмотрительно надетый бронежилет спас ему жизнь[7]7
  События, о которых идет речь, подробно описаны в романе «Тень 2».


[Закрыть].

– Думаю, что ваши разведчики здесь столкнулись как раз с такими профессионалами, – продолжал Чернышов. – Андрей, я признаю, что ваши бойцы прекрасные солдаты, но их убийц было четверо. Таковы факты. Об этом говорят обнаруженные на месте перестрелки гильзы. Кроме ваших двоих солдат, стреляли еще только четыре человека. Вон там, – Чернышов показал рукой направление, – примерно в ста метрах отсюда, прятался снайпер. Там мы обнаружили гильзы от «СВД». Смерть вашего лейтенанта и одного из бойцов – это, бесспорно, его работа. Кроме снайпера, были еще три стрелка. Двое стреляли из «АКМ», один из пистолета-пулемета, возможно из «АПС». Мы обнаружили более десятка 9-миллиметровых пистолетных гильз. Ошибки быть не может. Патрон у «АКМ» калибра 7,62 мм. А все ваши бойцы были вооружены «АК-74» калибра 5,45 мм.

– Вы говорите, что стреляли только двое из всех бойцов разведгруппы? – удивленно спросил Васильченко.

– Да, это так, у всех остальных в автоматах полные магазины, а в стволах отсутствуют следы нагара, неизбежно образующегося после выстрелов.

– Но как это вообще может быть? Что здесь вообще произошло? – растерянно спросил Васильченко.

– Все происшедшее мне представляется таким образом... – И Чернышов почти в точности описал капитану Васильченко картину случившегося.

– Но почему Катаев позволил боевикам подойти так близко к БТРу? – недоумевая, спросил Васильченко. – Ведь он не мог не заметить, что те становятся недосягаемы для пулеметчика?

– Есть довольно старый прием, которым иногда пользуются отчаянные уголовники. Вооруженный оперативник загоняет бандита в безвыходное положение и вынуждает его сдаться. Бандит бросает оружие. «Сдаюсь», – заявляет он и поднимает руки. Оперативник опускает свой пистолет или вообще прячет его, достает наручники и подходит к бандиту. А у того в рукаве нож. Следует молниеносный удар, и оперативник падает замертво с пробитым сердцем или перерезанным горлом. Скорее всего здесь произошло нечто подобное, только у убийцы вместо ножа оказался пистолет-пулемет.

– И все-таки я не представляю, кто был способен на такое, – упрямо повторил Андрей Васильченко.

– А «призраки», материалы о которых вы собирали в течение всей предыдущей чеченской войны, способны на такое? – в свою очередь спросил Чернышов.

– «Призраки»? – переспросил Андрей. – Пожалуй, способны, – ответил он после недолгого раздумья. – Вы думаете, они вернулись?

– Сейчас еще рано о чем-то говорить определенно, – ответил Чернышов. – Для меня ясно одно. В тыл группировки наших федеральных войск прорвалась высокопрофессиональная, подготовленная, хорошо вооруженная диверсионная группа.

– Но надо же что-то делать, – хотя и совершенно не представляя, что делают в таких случаях, сказал Васильченко. – Что вы намерены предпринять? – обратился он к Чернышову.

– Мне необходимо срочно связаться с командованием группировки, – сказал Чернышов.

23
Переход
26.Х, вторник, 12.00

Все предложения полковника Чернышова в точности были выполнены. Военные патрули останавливали небольшие группы и отдельных людей, следующих в западном направлении, и самым внимательным образом проверяли у них документы. Не менее тщательной проверке подвергался и весь автотранспорт. Такого рода мероприятия проводились вдоль всей западной линии позиций федеральных сил. Боевой вертолет «Ми-24», участвовавший в поисках пропавшей разведгруппы, на малой высоте прочесал все дороги, ведущие от Ачхой-Мартана до Назрани и Карабулака. По мнению Чернышова, это было самым вероятным направлением движения группы диверсантов. Однако вооруженных людей, подходящих под описание, составленное полковником Чернышовым, во время облета вертолетчики не встретили. К поискам подключилась военная контрразведка, но все оказалось тщетно.

Федеральные войска опоздали с проведением поисковых мероприятий минимум на два часа. Уничтожив отделение разведчиков, диверсанты благополучно миновали позиции российских федеральных войск и к десяти часам вышли к населенному пункту Карабулак. В Карабулаке оказалось много российских военных, поэтому появление еще четверых вооруженных людей в форме военнослужащих Российской армии не привлекло ничьего внимания. Первоначально Мордасов собирался в Карабулаке переодеть свою команду в гражданское. Для этого у каждого в вещевом мешке хранился необходимый комплект верхней одежды. Однако, увидев, сколько российских военных находится в селе, он отказался от этого намерения. Это позволило устранить неизбежно возникающую проблему скрытной переноски оружия. По решению Мордасова диверсанты остались в форме, единственное, что они сделали, так это сняли со своих автоматов насадки для бесшумной и беспламенной стрельбы. Бесшумное оружие среди российских военнослужащих было большой редкостью.

Дальнейший путь до Моздока диверсанты проделали автостопом. Местные жители охотно соглашались подвезти четырех российских солдат. С водителями договаривались Псарев или Мордасов. При этом они никому не называли конечного пункта своего маршрута, предлагая подвезти их до ближайшего селения. Так, переезжая от села к селу, они в итоге добрались до Моздока.

* * *

На автовокзале в Моздоке хозяин чебуречной Акоп выслушал заказ посетителя и направился его выполнять. По всем стандартам чебуречная Акопа относилась к предприятиям быстрого обслуживания. Список предлагаемых блюд здесь не отличался разнообразием. С утра до вечера две нанятые женщины стряпали на кухне чебуреки и жарили их на широких противнях. Горячие чебуреки имелись практически всегда. Посетители обслуживались быстро, так же быстро ели и уходили. В чебуречной даже не было стульев, только высокие столики.

Очередным посетителем чебуречной оказался российский прапорщик в запыленной форме. Он заказал Акопу три чебурека, стакан крепкого чая и булочку. Приняв заказ, прапорщик расплатился с Акопом пятидесятирублевой купюрой. Взглянув на деньги, Акоп на секунду замешкался, но тут же пришел в себя и отсчитал прапорщику положенную сдачу. Полученные деньги не случайно взволновали хозяина чебуречной. Врученная прапорщиком купюра немного отличалась от остальных денежных знаков того же достоинства. У нее был слегка надорван левый верхний уголок, а в противоположном углу черным фломастером была нанесена какая-то непонятная закорючка. Если бы с Акопом за чебуреки вдруг расплатились пятисотдолларовой купюрой, это и то привело бы его в гораздо меньшее волнение. Акоп быстро опустил полученную купюру под прилавок, где у него стоял прибор для просвечивания денежных знаков инфракрасным светом. В инфракрасном свете на пятидесятирублевой купюре проступил понятный только Акопу шестизначный цифровой код и личная подпись полковника Керима. О том, что в его чебуречной появится человек именно с такой купюрой, Акоп узнал из шифровки, полученной по спутниковому радиоканалу три дня назад. В этой шифровке турецкая разведка сообщала своему связному о скором прибытии в Моздок диверсионной группы и в связи с этим обстоятельством передавала ему дополнительные инструкции.

Отойдя к ближайшему столику, Степан Мордасов наблюдал, как его связной изучает условный знак турецкой разведки. Эту пятидесятирублевую купюру в Анкаре Мордасову передал лично полковник Керим. Он же объяснил, как купюрой следует распорядиться. Мордасов знал, что с паролем все в порядке, его больше интересовала реакция связного. Изучив купюру, хозяин чебуречной начал старательно протирать тряпкой раздачу. Встретившись глазами с хозяином, Мордасов понятливо кивнул. Вытирание раздачи являлось ответным паролем турецкого связного. Впрочем, ответный пароль Мордасову и не требовался, так как он узнал связного. В Анкаре Керим подробно описал Мордасову Акопа и показал его фотографию. При этом Керим не назвал Мордасову истинного имени связного. Тот был представлен как балкарец Акоп.

Закончив с едой, Мордасов вернулся к раздаче и сообщил Акопу:

– Я бы хотел взять с собой несколько чебуреков для моих бойцов. Вы можете положить их мне в отдельный пакет?

– Конечно, о чем разговор, – приветливо улыбнулся Акоп. – Проходите сюда.

И он распахнул перед Мордасовым дверь, открывая ему проход за раздачу. Оставив вместо себя за раздачей своего помощника, Акоп провел Мордасова в подсобное помещение. Открыв ключом еще одну дверь, он пропустил Мордасова внутрь, зашел сам и снова закрыл дверь на замок. Помещение, где оказался Степан Мордасов, представляло собой обыкновенную кладовку со швабрами, ведрами и половыми тряпками. В то же время кладовка запиралась крепкой железной дверью и вполне могла служить для хранения чего-то более интересного и дорогого, чем ведра и половые тряпки.

– Сколько вас? – сразу же перешел к делу Акоп.

– Четверо, – Мордасов тоже не любил тратить время на пустые разговоры.

Акоп шагнул в сторону, нагнулся и, порывшись в куче грязных пустых мешков, вытащил оттуда заклеенный скотчем полиэтиленовый пакет.

– Здесь документы, – сообщил он Мордасову. – Паспорта и свидетельства о том, что вы являетесь временными переселенцами, то есть беженцами. В Моздоке сейчас таких много. Здесь же ключи от квартиры. Жить будете в деревянном доме, рассчитанном на несколько семей. Хозяева сдают его прибывающим из Чечни беженцам. Жильцы сменяются часто. На вас никто не будет обращать внимания. Так, вы принесли фотографии?

– Да, – Мордасов вытащил из внутреннего кармана восемь черно-белых фотографий, по две на каждого члена своей диверсионной группы.

Акоп ловко разорвал пакет и, вытащив оттуда паспорта, очень профессионально вклеил фотографии.

– Держите, – он протянул Мордасову паспорта вместе с другими документами и ключами.

Пока Мордасов изучал документы, Акоп вытащил из оборудованного в полу тайника еще один пластиковый пакет.

– Вот последние данные спутниковой разведки, – сказал он, отдавая Мордасову пакет. – Снимки отпечатаны на цветном лазерном принтере, но разрешение очень высокое. Так что качество снимков воспроизведено полностью.

– Посмотрим, – ответил Мордасов и, не распечатывая конверт, спрятал его за пазуху.

– Вы привезли с собой доллары? – поинтересовался Акоп.

Мордасов кивнул.

– Давайте сюда, а я выдам вам рубли.

Мордасов с интересом взглянул на связного. Тот и словом не обмолвился, что собирается просто так выдать российские деньги.

– Расписку потребуете? – ехидно спросил Мордасов, вытаскивая из кармана пачку оставшихся долларов.

После покупки оружия у него осталось около восьми тысяч. Отсчитав половину, Мордасов протянул их Акопу, а остальную пачку засунул к себе в карман.

– Вам лучше поменять все деньги, – предложил Акоп. – Зачем вам здесь доллары?

– Пригодятся, – неопределенно ответил Мордасов.

Взяв деньги и быстро пересчитав их, Акоп выдал Мордасову соответствующую сумму в рублях. Тайник с деньгами хозяин чебуречной оборудовал в той же кладовке. Выполнив все изложенные в шифровке инструкции, Акоп проводил Мордасова до выхода. По пути он зашел на кухню и действительно вынес оттуда большой бумажный пакет с только что приготовленными чебуреками. «Наверное, потребует от своих хозяев, чтобы те оплатили ему стоимость этих пирогов», – подумал Мордасов. Во всяком случае, лично оплачивать эти чебуреки он не собирался.

С бумажным пакетом в руках Мордасов вернулся к своим, которые ожидали его, расположившись на скамейках автовокзала. На автовокзале скопилось множество народу. В основном это были беженцы, но встречались и российские военнослужащие. Поодиночке или целыми группами они то и дело проходили по автовокзалу. Один раз мимо группы диверсантов прошел военный патруль. Но присутствие военных на автовокзале Моздока для патрульных было делом привычным. Особо не разглядывая трех отдыхающих на скамье солдат-контрактников, патрульные прошли мимо, не удостоив их своим вниманием. Псарев и Чагин притворились спящими, но через слегка приоткрытые веки внимательно наблюдали за патрульными. И только Сайдаков с неподдельным интересом разглядывал военный патруль. Правда, он умудрился так и не встретиться взглядом ни с одним из патрульных.

– Степану лучше поторопиться, – не разлепляя веки, заметил Псарев, когда патрульные прошли мимо. – В другой раз они могут захотеть проверить наши документы.

– Ты думаешь, мы не справимся с ними? – спросил Сайдаков и погладил себя по левому боку, где у него висел «АПС» в подмышечной кобуре.

– Не в этом дело, – ответил Псарев. – Если возникнет стрельба, отсюда придется срочно уходить. Где потом искать командира?

Псарев опасался напрасно. Патрульные не вернулись, а Мордасов появился уже через несколько минут.

Сначала диверсанты заметили фигуру своего командира, пробирающегося к ним по проходу, а потом уловили и дразнящий запах принесенных им чебуреков. Весь переход до Моздока диверсанты ничего не ели. Только один раз на дороге, в ожидании попутной машины, они съели банку мясных консервов, разделив ее на четверых. Весь путь до Моздока занял у группы более десяти часов, и за это время участники перехода изрядно проголодались. Принесенные Мордасовым чебуреки оказались как нельзя кстати.

– Куда теперь, командир? – спросил у Мордасова Кирилл Сайдаков, запивая съеденный чебурек водой из фляжки.

– Едем на квартиру, – ответил ему Мордасов. – Адрес и ключи у меня. Но форму предварительно нам придется сменить. Теперь мы мирные беженцы, спасающиеся от войны.

– Никогда не был мирным беженцем, – с усмешкой заметил Сайдаков. – Это, наверное, очень занятно.

– Как быть с оружием?

Последний вопрос задал Псарев, и Мордасов удовлетворенно отметил, что его заместитель всегда интересуется главным.

– Я видел, здесь, на автовокзале, продаются объемные дорожные сумки-баулы. Туда поместится даже «СВД». Сейчас купим несколько баулов и сложим туда оружие вместе с формой. Бушлаты придадут сумкам объем, никто не догадается, что под ними стволы, – объяснил Мордасов.

Он сам выбрал две наиболее подходящие сумки. По пути на квартиру диверсанты сложили туда свое оружие и военную форму. К дому, снятому для них Акопом, они подъехали уже под видом беженцев.