Текст книги "Голод"

Глава 7
Пожар

Сон никак не приходил. Максим ворочался с боку на бок, прислушиваясь к противному скрежету кроватных пружин и еще более отвратительному храпу и сопению одиноких неженатых охотников, с которыми делил бывшую солдатскую казарму.

На Заставе поразительно спокойно восприняли известие о смерти Пашки и Сергеича. Правда, Карп ни слова не сказал об убийстве, но Макс был уверен, что даже в этом случае жители общины с той же жадностью съели превратившийся в поминки праздничный ужин, пробормотав между делом банальные и неискренние поминальные слова (многие вообще обошлись без этого, а зачем?) и, как ни в чем ни бывало, разошлись по домам.

«Как они могут спокойно спать, когда два человека погибли, а их убийца так и не найден?!» – вихрем возмущения пронеслась в голове тревожная мысль. Макс ухватился за нее и осторожно, как на охоте вытравливал из воды ослабший гарпунный фал, слово в слово повторил свой вопрос. Он действительно сказал «их», но случайна ли была эта оговорка? Он поверил в случайную гибель Пашки… Нет, скорее заставил себя поверить, только когда Седой в процедурном кабинете вынес свой вердикт. Но даже слепая вера в несчастный случай не разрешила возникшие в первый момент вопросы и не дала ответ на самый главный из них: зачем Пашка с больной ногой вообще поперся на эту каменную гряду?! Что понесло его на берег? Кого он там искал? А если не искал, а наоборот – от кого-то скрывался?

Макс вспомнил свой разговор с развешивающими белье женщинами и их слова, на которые тогда не обратил внимания: «Сначала Пашка прошел, а потом уже старик. Вроде как следил за ним, что ли». Да, именно так сказала одна из них! Выходит, Ванойта следил за Павлом. Зачем? Уж не для того ли, чтобы, выбрав удобный момент, столкнуть его в расщелину? А слова самого старика: «Твой друг мертв. Не ищи его». Что это, если не откровенно сделанное признание?!

Максиму стало жутко и одиноко. Он вновь почувствовал себя маленьким, беззащитным ребенком, недавно лишившимся родителей и никому ненужным. Никому, кроме Ванойты. Это старый ненец выходил его, каждый день делясь с ним своим скудным пайком. Тогда, много лет назад, он казался маленькому Максиму даже более старым, чем сейчас. Именно дядя Ваня рассказывал ему ненецкие сказки, где храбрые и отважные охотники плавали по бурному, холодному морю, побеждали хищных зверей и злых северных духов и привозили домой много мяса и рыбы. Именно он научил Макса всему, что зверобой сейчас знает и умеет. Фактически старик заменил ему отца, в котором оставшийся сиротой мальчик больше всего нуждался.

Зачем Ване убивать Пашку? – спросил кто-то внутри Максима. Может, тот самый маленький мальчик, который так любил послушать на ночь поучительную ненецкую сказку с обязательно счастливым концом.

«А зачем он постоянно твердил, что Пашка скоро умрет? – возразил Макс самому себе. – Зачем пугал рассказами о подземном духе, питающемся человеческими душами?»

Может, он хотел предупредить тебя и тем самым уберечь от опасности?

– Чушь! Нет никакой опасности!

– Кончай орать! – донеслось в ответ из глубины казармы. – И хватит ворочаться. Дай, наконец, поспать.

В тот же миг стены затряслись от чьего-то раскатистого многоголосого хохота, зазвенели вставленные в раму стекла, а пляшущий в печи огонек сжался и потух. Точно так же погас огонь во время ночевки в пещере-штольне, когда на сидящего у костра Максима внезапно повеяло ледяным холодом.

Макс перевел дыхание. Ничего не было. Ему просто показалось. Никто не хохотал, не дрожали стены, не звенели стекла – иначе бы все спящие мгновенно проснулись, и… Максим взглянул на установленную посреди казармы железную печь. Щели вокруг печной заслонки, в которых он только что наблюдал отблески горящего огня, сейчас были черны, как полярная ночь.

«Просто совпадение, – сказал Макс самому себе. – Угли догорели, и огонь погас».

Но что-то мешало поверить в это объяснение. Страх! Леденящий кровь ужас, который он почувствовал в пещере, когда что-то незримое надвинулось на него из темноты.

Прогнать наваждение можно было только одним способом. Макс откинул армейское одеяло, сунул ноги в меховые унты – подарок Ванойты и, встав с койки, прошлепал к погасшей печи. Постоял секунду, собираясь с духом, а потом осторожно, готовый в любой момент мгновенно отдернуть руку, приложил ладонь к раскаленному металлу.

Раскаленному?

Печь была абсолютно холодной.

У Максима скрутило живот, а в голове застучали маленькие острые молоточки.

Твой друг мертв. Не ищи его.

Властелин подземного мира. Он пришел за тобой.

Не ищи его. Он сам найдет тебя.

Шатаясь, Макс подошел к входной двери, распахнул ее и вышел на крыльцо. В лицо ударило стылым морозным воздухом. Все окна вокруг были черны. Застава как будто вымерла. «А может, так и есть?» – вынырнула из темных глубин страха безумная мысль. Только на темном небе сияла холодная и безразличная ко всему луна. Но лунный свет почему-то не достигал земли, словно какая-то невидимая преграда возникла у него на пути, и все, что видел перед собой Максим, было окутано мраком. Или это чья-то огромная тень накрыла землю? Тень властелина подземного мира!

– Макс, – раздалось из темноты. Но голос не был угрожающим, скорее испуганным.

Максим обернулся на звук. Перед ним, переминаясь с ноги на ногу и дрожа от холода, стояла Юлька. Откуда она взялась? Только что ее рядом не было. И что делает во дворе среди ночи?

– Макс, – повторила девушка. – Мне страшно.

Осознание того, что он не одинок в своих страхах, заставило Максима взять себя в руки. Он спустился к любимой и обнял ее за плечи.

– Что случилось?

– Не знаю. Отец куда-то ушел. Он почти не разговаривает со мной после смерти Пашки, – прошептала Юля и, всхлипнув, добавила. – Я ничего не знаю.

А потом уткнулась Максиму лицом в грудь и разрыдалась.

– Мне постоянно кажется, что вот-вот случится что-то ужасное, или уже случилось. Макс, я очень боюсь за тебя, за себя, за папу, за дядю Ваню, за всех. Скажи, что я глупая, трусливая девчонка, что ничего не понимаю, и все будет хорошо.

– Ты просто глупая, трусливая девчонка, – послушно повторил Макс, чувствуя, как удары молоточков в его голове становятся все слабее. – И ты вообще ничего не понимаешь.

А сам-то ты что-нибудь понимаешь? – передразнил язвительный голосок, который точно не принадлежал маленькому мальчику, любителю ненецких сказок.

«Заткнись!» – сказал ему Макс. Может, не сказал, а только подумал, потому что в этот самый момент на противоположном конце двора, где располагались медпункт, продовольственный склад, слесарная мастерская и лодочный ангар, в небо взметнулся столб ослепительно яркого багрово-красного пламени.

* * *

– Огонь! Там огонь! – испуганно вскрикнула Юля и еще теснее прижалась к Максу.

– Оставайся здесь! – приказал он ей, а сам ринулся в сторону разгорающегося пожара и мгновенно пропал из вида.

Девушка не успела ничего понять, а Максим уже исчез, растворился во тьме, как исчезает окутанная туманом охотничья лодка. Ни человек, ни зверь на такое не способны! Юля похолодела от ужаса, а потом бросилась за любимым в поглотившую его густую темноту.

В соседних домах захлопали двери – разбуженные ее криками люди тоже выбегали во двор. Многие держали в руках зажженные свечи или горящие факелы. Юле стало немного спокойнее. Но где же Максим? Не останавливаясь, девушка бежала вперед, пока жар не опалил ей лицо. Теперь Юля узнала охваченную пламенем постройку. Неужели? И сейчас же множество голосов подхватили ее немой вопрос:

– Продсклад горит! Спасайте еду!

Пожара на продскладе боялись все. После того, как по чьей-то неосторожности едва не сгорел лодочный ангар, начальник Заставы даже распорядился выставить здесь круглосуточный пост охраны. И вот самое ужасное, что только могло случиться, все-таки произошло… Самой Юле есть хотелось практически всегда, но она не помнила, чтобы когда-нибудь по-настоящему голодала. Наверное, ей просто повезло, но от пожилых людей она не раз слышала страшные рассказы про голодные зимы, когда обезумевшие от голода родители убивали собственных детей.

Юля в панике заметалась возле объятого пламенем строения. Она уже готова была броситься в огонь, когда кто-то крепко схватил ее за руку.

– Куда лезешь? Сгоришь!

Юля узнала голос Катерины. Сама она так запыхалась, что не могла произнести ни слова. Не отпуская ее руки, Катерина оттащила девушку от огня к толпе людей, среди которых распоряжался Карп. Начальник Заставы, видимо, только что поднялся с постели – его волосы были растрепаны, лицо помято, но голос звучал требовательно и жестко.

– …в цепочку и передавайте воду! – услышала Юля его последние слова.

Дядя Карп тоже обратил на нее внимание:

– Ведра есть?

– Есть, – девушка поспешно кивнула. – Я сейчас принесу.

Ощущение собственной необходимости мгновенно вытеснило из ее души растерянность и страх. Юля вырвала руку из ладони Катерины и бросилась к своему дому. Там, в углу, за входной дверью, хранились два ведра: настоящее железное и кожаное, сшитое из моржовой шкуры.

«Где же Макс?!» Тревога о нем никак не давала покоя, и всякий раз, когда Юля задавала себе этот вопрос, в голову приходил только один ответ: внутри горящего склада!

Споткнувшись на ступеньках, она вбежала в дом. Ведра! Одно, железное, стояло там, где и должно быть: в углу, за дверью. Второе почему-то оказалось под кроватью, хотя Юля, хоть убей, не помнила, как оно туда попало. Дотянуться до ведра мешал засунутый под кровать отцовский вещевой мешок. Юля отпихнула его в сторону, но от слишком резкого толчка часть вещей высыпалась из мешка на пол, и среди них – подаренные Максу охотничьи рукавицы. Увидев их, Юля в первый миг обиделась на Максима за то, что он отдал ее подарок отцу, но тут же урезонила себя: мало ли что могло случиться на охоте? А потом и вовсе забыла про свою обиду, заметив на одной из рукавиц свежие пятна засохшей крови. Конечно, это была чужая кровь, ведь никто, кроме бедного Пашки, на охоте не пострадал, но… что-то нехорошее было в этих пятнах, какая-то зловещая и опасная тайна. Несколько секунд Юля не решалась прикоснуться с испачканной кровью рукавице, потом все же пересилила себя, засунула все рассыпавшиеся вещи вместе с рукавицами обратно в мешок, схватила оба ведра и, твердо пообещав себе расспросить отца о появлении пятен крови на своем подарке, выбежала за дверь.

У горящего склада организованные Карпом жители Заставы упорно боролись с огнем. Пока одни тушили пламя морской водой, которая специально на случай пожара хранилась во вкопанных во дворе железных бочках, другие – самые отчаянные – выносили из огня мешки с вяленым мясом и бурдюки с топленым тюленьим жиром. Среди них Юля к своему огромному облегчению увидела Максима. Он как раз выволок наружу туго набитый мешок, дымящийся с одного конца и, свалив его в кучу к остальным, снова бросился внутрь горящего строения. Юля окликнула Макса по имени, но он не услышал ее. Вокруг стоял невообразимый шум, но в этой кажущейся неразберихе кричащих и снующих в разные стороны людей чувствовалась четкая организация.

Юля тоже встала в цепочку водоносов, заменив выбившуюся из сил женщину, и вслед за остальными принялась передавать наполненные водой ведра, кожаные мешки и даже котлы для приготовления пищи – спешащие на пожар люди хватали первое, что попадалось под руку. От волнения и спешки она до локтей вымочила руки и залила себе всю одежду. Остальные водоносы выглядели не лучше. Их одеревеневшие от холода пальцы почти не сгибались, но никто не бросал работу.

Когда Юля уже не чувствовала собственных рук, выстроившаяся цепочка внезапно распалась. Оглянувшись, девушка увидела, что бушевавший на складе пожар практически погас, только из распахнутой настежь двери еще вырывались наружу клубы водяного пара. Почти сразу к ней подошел Макс. Его лицо и руки были перемазаны сажей, а левая оказалась еще и в крови. Не успели они перемолвиться парой слов, как, откуда ни возьмись, появился Карп.

– Даже три четверти запасов не наберется, – обратившись к Максиму, озабоченно сказал он. – Надо еще раз осмотреть склад. Может, что-то еще удастся спасти.

– Нет там больше ничего. Одни головешки, – поморщившись, Макс выдернул из ладони вонзившийся осколок стекла, хотел выбросить, но Карп с неожиданной ловкостью выхватил осколок у него уз руки.

– Откуда это?! – в голосе начальника Заставы неожиданно прорезался металл. Юле даже стало немного не по себе, но Макс слишком устал, чтобы обратить на это внимание.

– Да, – он небрежно мотнул головой в сторону распахнутой складской двери, – поранился, когда последний мешок поднимал. Там весь пол в осколках.

– Говоришь, весь пол? – нахмурившись, повторил за ним Карп. – А ведь это осколок от одной из бутылок Сергеича.

– Разве он хранил самогон на продскладе? – удивился Макс.

Карп не ответил, только еще сильнее нахмурился, а потом повернулся к столпившимся возле выгоревшего строения людям и громко позвал:

– Катерина, подойди сюда!

* * *

На негнущихся ногах Катерина приблизилась к начальнику Заставы. Она давно поняла, что за свою чудовищную ошибку и трусость придется держать ответ, и вот, похоже, этот момент наступил. Катерина готова была во всем признаться, и если бы разговор происходил наедине, она так бы и сделала, но рядом с Карпом стояли Макс и дочь Седого Юля – свидетели ее позора, и она промолчала.

– Ключи от медпункта с собой? – строго спросил Карп.

Катерина покаянно кивнула и опустила глаза. Она уже знала, какой будет следующий вопрос. Но слова начальника Заставы удивили ее:

– Идем в лабораторию.

В лабораторию? Зачем? Ведь все произошло в процедурном!.. Катерина растерянно взглянула на начальника Заставы. Нет, это не случайная оговорка. Пожав плечами, она зашагала к медпункту. Карп и Юля с Максом двинулись следом.

Под лестницей, ведущей к входной двери, что-то лежало: вытянутый продолговатый мешок или еще что-то. Катерина подслеповато прищурилась, пытаясь разглядеть странный предмет. С ее прогрессирующей дальнозоркостью ей давно следовало носить очки, да где их взять?

– Макс, что это? – испуганно пискнула Юля.

– Не может быть! – голос зверобоя дрожал от напряжения.

Теперь и Катерина разглядела обутые в меховые унты ноги. То, что она в темноте приняла за мешок, оказалось телом лежащего на земле человека!

– Дядя Ваня! – тихо позвала Юлька.

Катерина тоже узнала Ванойту: рост, комплекция, да и такие унты на Заставе есть только у него. Но что случилось со стариком, и как он оказался под лестницей? Женщина хотела нагнуться к лежащему, но Карп резким окриком остановил ее:

– Стой на месте!

И прежде чем Катерина успела что-либо сообразить, просунул зажатый в руке факел между ступеней железной лестницы, осветив лежащую на земле голову старика.

За его спиной в ужасе ахнула Юлька, Макс рефлекторно прижал подругу к себе, даже закаленный и много повидавший Карп едва не выронил факел. А у самой Катерины желудок сжался от спазматических колик, едва не выдавив наружу остатки первого за год обильного ужина.

Голова Ванойты лежала в луже густой застывающей крови, которая при свете факела казалась пролитыми чернилами. Но если кровь можно было принять за чернила, то глубокий и длинный, от уха до уха, разрез на горле старика нельзя было спутать ни с чем.

Карп первым пришел в себя. Он положил факел на лестницу, чтобы пламя освещало голову убитого и страшную рану на его шее, и, повернувшись к Катерине, спросил:

– Можешь определить время смерти?

Вместо ответа Катя сделала глубокий вдох – желудок никак не хотел успокаиваться, потом присела на корточки и протянула к старику руку. Кожа на его щеке оказалась даже не холодной, а застывшей, словно обмороженной, края раны покрывал тонкий слой инея – это при горящем рядом факеле. Невероятно! Никогда прежде Катерина не видела ничего подобного. «А разложившийся за несколько часов до неузнаваемости труп Павла?» – тут же пришла на ум отрезвляющая мысль.

– Час или два назад, – наконец сказала она, хотя совсем не была в этом уверена.

– Два часа назад старик был еще жив. Значит, сразу после ужина, – задумчиво заметил Карп, потом повернулся к Максу с Юлей и добавил. – Останьтесь здесь. К телу никого не пускать. А мы осмотрим лабораторию.

Катерина изумлено уставилась на начальника Заставы. Несмотря на произошедшее убийство – уже второе за день! – Карп вел себя так, словно самым важным делом для него было убедиться в сохранности кустарного самогонного аппарата да дюжины бутылок первача, которые покойный Сергеич хранил в своей лаборатории.

* * *

Катерина с Карпом скрылись за дверью медпункта, и Юля наконец дала волю чувствам. Стоящие в глазах слезы покатились по щекам, и она ничего не могла с этим поделать. Ревела и всхлипывала, глядя на мертвого дядю Ваню, который за всю жизнь никому не сделал ничего плохого. Наоборот, все видели от него только хорошее. Кому он мог помешать? И каким нужно быть нелюдем, чтобы вот так хладнокровно зарезать безобидного старика?!

Юля обернулась к Максу, но он не заметил этого. Его глаза были совершенно пусты и неподвижны, словно это был и не Максим, а другой, незнакомый ей человек.

«Человек ли?!»

Девушка испуганно отшатнулась, но затем, устыдившись собственной робости, шагнула к Максиму и дернула его за руку:

– Макс!

Он вздрогнул – видно, наваждение отпустило, тряхнул головой и посмотрел на нее:

– Прости, я немного не в себе…

Юля облегченно выдохнула, но стоило ей взглянуть на распростертое на земле тело старого ненца, страх вернулся снова и еще сильнее сдавил сердце своими когтистыми лапами.

– Макс, что происходит? Смерть Пашки, пожар, эти… убийства. После того, как вы вернулись с охоты, все вокруг как будто обезумели.

– Не все, – проскрежетал зубами Максим и сжал кулаки. – Только один. И я его найду!

Юле вновь стало не по себе. Таким зверобоя она еще не видела. И хотя переполняющие его гнев и возмущение были понятны и абсолютно справедливы, Юля не хотела, чтобы ее добрый и ласковый Максим превратился в злобного, безжалостного палача.

К счастью, на крыльце вновь появились Карп и Катерина. Хотя начальник Заставы был все так же хмур и сосредоточен, Юля заметила на его лице удовлетворение, словно он нашел ответ на мучивший его вопрос. А вот Катя, наоборот, выглядела растерянной и обескураженной.

– Так и есть, поджигатель использовал бутылки с самогоном для поджога склада, – объявил Карп, спускаясь по лестнице. – Видимо, Ванойта заметил, как он выносит их, и тот убил старика.

– Поджигатель? – изумленно переспросила Юля. – Значит, склад загорелся не сам по себе?

– Вот именно! – подтвердил Карп, зачем-то оглянувшись на Катерину.

Переменившись в лице, та подалась назад и отчаянно замотала головой:

– Это не я! Да, у меня были ключи и от медпункта, и от лаборатории, где Сергеич хранил свой самогон, но я не поджигала склад! Зачем мне его поджигать? И старика я тоже не убивала!

– Это сделал охотник, – неожиданно сказал Макс. – Опытный охотник, возможно, даже зверобой. Тот, кто знает, как убивать, и уже не раз делал это. Чтобы перерезать гортань с одного удара, нужна изрядная сноровка и практика.

На уроках самозащиты Макс говорил то же самое. Тогда же он показал и несколько молниеносных ударов ножом, в том числе и такой, каким, по его словам, можно одним взмахом рассечь горло. Юля невольно сглотнула: интересно, он еще кому-нибудь демонстрировал свое умение?

Начальника Заставы тоже заинтересовали слова Максима, но он обратил внимание на другое:

– Зверобой, говоришь? Ну-ка идем со мной!

– А как же дядя Ваня?! – воскликнула Юля.

Карп печально вздохнул:

– Ему мы уже ничем не поможем, – и снова зашагал в сторону обгоревшего продсклада, откуда по-прежнему доносился шум и чьи-то возмущенные голоса.

Подойдя ближе, Юля увидела толпящихся возле склада людей, которые тесным кругом обступили лысого верзилу Генку по прозвищу Башка. Грубый и надменный Генка, свысока смотрящий на окружающих, сейчас имел жалкий и потрепанный вид. Одна скула у него была разбита в кровь, а перед ним нервно подпрыгивал на месте и размахивал кулаками Борис, и только присутствие Седого удерживало механика от того, чтобы добавить Генке затрещин. Удивительно, что отпетый драчун Башка в этот раз даже не пытался сопротивляться, а только затравленно озирался вокруг.

«А ведь Генка тоже зверобой!» – неожиданно вспомнила Юля, но обдумать мысль до конца не успела: заметив пробирающегося сквозь толпу начальника Заставы, механик ринулся к нему.

– Карп, вот кто во всем виноват! – Борис обличающее ткнул пальцем в Генку. – Заснул на посту, огня не заметил, когда проснулся, все уже полыхало. А он, вместо того чтобы тушить и поднять тревогу, попросту сбежал!

– Да не спал я, не спал, – залепетал Генка. – Замерз только очень, резко так, словно под лед провалился. Прямо сердце остановилось. Очнулся – внутри огонь, из двери дым валит, а ко мне подбирается кто-то.

– Что ты несешь? – подскочив к Генке, Борис отвесил ему хлесткую оплеуху.

И вновь рослый зверобой даже не попытался защититься, а только втянул голову в плечи.

– Ты узнал этого человека? – строго спросил у него Карп.

– В дыму не разобрать. Только… – Генка опасливо оглянулся вокруг и понизил голос. – Не человек это был. Огромное что-то, как саблезуб, даже больше. Если бы я не сбежал, оно бы меня тут же на месте и сожрало.

– Нет, вы только послушайте, что он несет! – на этот раз Борис обращался уже не к Генке и даже не к Карпу, а ко всем собравшимся вокруг жителям Заставы, призывая их в свидетели и явно рассчитывая на поддержку. – Сам проспал пожар и сбежал, а теперь пытается придумать оправдание своей трусости!

По толпе прокатился одобрительный рокот. Санька и Лёнька – два брата из охотничьей бригады отца, выскочили вперед и крепко схватили Генку за руки. Тот попытался высвободиться, но как-то вяло и неуверенно, а после того, как Лёнька что-то сердито прошипел ему на ухо, испуганно затих.

Борис шевельнул рукой и, ничуть не уступающим Максу стремительным движением, выхватил из-под полы своего засаленного армейского бушлата короткий, тускло блеснувший нож. В следующее мгновение остро отточенное лезвие оказалось возле Генкиной шеи.

– Так что будем делать с этим трусом, люди? – обратился механик к одобрительно гудящей толпе. Он расправил плечи, вскинул голову и как будто даже прибавил в росте.

У наблюдающей за этой сценой Юлей перехватило дыхание. Еще до того, как прозвучал ответ, она поняла, что сейчас случится. Борис взмахнет рукой, и его нож пережжет Генке горло. Так же, как дяде Ване!

Но вышло по-другому.

– Стоять!!! – неожиданно рявкнул Карп, да так громко, что Юля невольно вздрогнула. – Пожар возник не случайно! Склад подожгли! И пока я не выясню, кто это сделал, мы не будем чинить никаких расправ! Это всем ясно?!

Не выдержав пристального взгляда начальника Заставы, столпившиеся вокруг Генки люди, недавно готовые растерзать сбежавшего с поста сторожа, одобрительно закивали головами. Даже Борис опустил свой нож, хотя и не спешил убирать его в ножны. Только братья по-прежнему крепко держали Генку за руки, да сам он затравленно скулил и беспрерывно шмыгал носом.

– Этого – под замок, – Карп метнул в сторону заново родившегося Башки быстрый взгляд. – С ним завтра разбираться будем, когда в себя придет. А сейчас все по домам.

Толпа неохотно начала расходиться, и Юля облегченно перевела дыхание, но, как оказалось, преждевременно. Так и не спрятавший нож Борис неожиданно вышел вперед.

– Чего с этим трусом разбираться? С ним и так все ясно. Ты, Карп, лучше ответь: что мы зимой жрать будем?! Почти половина всех запасов сгорела! Где теперь еду взять?!

Вокруг наступила гнетущая тишина. Большинство людей только сейчас до конца осознали, что зимой общине грозит голод. Юле даже показалось, что она слышит, как потрескивает наполненный человеческим горем и отчаянием воздух.

– Я знаю, где взять, – раздался вдруг спокойный и уверенный голос отца, прозвучавший в тишине настоящим гласом Спасителя. – В пустующем поселке, который мы нашли на севере острова.