Текст книги "Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес"

Кто создал Гражданский кодекс Наполеона?

Гражданский кодекс французов (Code Civil des Français). Кодекс Наполеона (Code Napoléon). Кто не знает об этом масштабном творении человеческого разума, авторство которого приписывается Наполеону? Почему приписывается? Да очень просто – Наполеон сам продиктовал на острове Святой Елены: «Моя истинная слава состоит не в том, что я выиграл сорок сражений. Ватерлоо сотрет воспоминания о стольких победах. Но, что никогда не забудется и будет жить вечно, так это мой Гражданский кодекс».

Мой Гражданский кодекс! Эти слова амбициозного императора и стали буквальным «руководством» для многих его биографов, историков и исследователей. А амбиции у Наполеона были непомерными.

Историк Эмиль Терсен отмечает: «Несравненный гений Наполеона был продуктом Истории. Но так как человеческие амбиции стремились обогнать нормальную эволюцию событий, множество его проектов потерпело крах».

В самом деле – множество. Но это как-то принято не замечать. А почему? Да потому, что одной из главных составных частей «несравненного гения» Наполеона, было его умение заражать людей своими идеями, заставлять их искренне верить каждому его слову. История с Гражданским кодексом – типичный результат этого. Наполеон сказал: «Мой Гражданский кодекс», и для большинства это стало означать, что Кодекс создал именно Наполеон. В частности, Стендаль в свое время написал: «Наполеон ускорил судопроизводство и сделал его более справедливым. Он работал над самым благородным своим творением – Кодексом Наполеона. Таким образом, – пример, единственный в истории! – самому великому из полководцев Франция обязана устранением путаницы и противоречий, царивших в несметном множестве законов, которыми она управлялась».

Но что Стендаль? Он же был натурой творческой, а таким людям свойственна любовь к красочным метафорам и восклицательным знакам. Но даже доктор юридических наук С. В. Боботов в своей книге «Наполеон Бонапарт – реформатор и законодатель» говорит и о «пророческих мыслях» Наполеона, и о его «смелом новаторстве», и о его «большом уважении к законодательной власти».

А еще в научно-популярной литературе весьма распространено мнение о том, что «законы Наполеона ясно и разумно регламентировали» жизнь французов, что они «установили в стране порядок и давали ей возможность развиваться», что Кодекс Наполеона «вошел в историю как образец законодательства».

Но вот имеет ли Наполеон такое уж прямое отношение к этому документу, который с некоторыми поправками действует во Франции до настоящего времени (а многие из его статей за двести с лишним лет ни разу не подвергались переработке)?

Безусловно, ставя подобный вопрос, никто и в мыслях не имеет отрицать тот факт, что Кодекс был принят 21 марта 1804 года, то есть еще при Консульстве, незадолго до провозглашения Наполеона императором? Это, как говорится, факт исторический. Да, Кодекс был принят при Наполеоне, но кто же был его истинным создателем, кого можно называть его настоящим «отцом»?

Принято считать, что так называемый «Кодекс Наполеона» был разработан под непосредственным руководством Наполеона, и инициатива в его создании принадлежала лично Наполеону.

Историк Бен Вейдер, в частности, пишет: «Имя Наполеона неразрывно связано с Гражданским кодексом». Он же утверждает, что «проект, включающий 36 законов и 2218 статей, был разработан за четыре месяца».

А еще есть люди, которые уверены в том, что и саму идею создания Гражданского кодекса выдвинул Наполеон. С. В. Боботов, например, пишет, что «о создании серии кодексов Наполеон стал размышлять сразу же после совершенного им государственного переворота». Но это было в 1800 году. И как же тогда быть с тем фактом, что первый проект Гражданского кодекса, состоявший из 695 статей, был представлен Конвенту еще в августе 1793 года, то есть за семь лет до этого? Наполеон тогда еще не был даже простым бригадным генералом, а до его появления на исторической сцене под Тулоном оставалось четыре месяца…

Так вот тогда первый проект Гражданского кодекса представил Конвенту профессиональный юрист Жан-Жак-Режи де Камбасерес, который был в то время председателем комитета по законодательству. Второй проект, сокращенный до 287 статей, был представлен им же в сентябре 1794 года, третий – в июне 1796 года.

А в августе 1800 года была учреждена подготовительная комиссия, которой предписывалось реализовать проект Гражданского кодекса. В комиссию были назначены такие видные юристы Франции, как председатель Кассационного суда Франсуа-Дени Тронше (тот самый, что защищал на суде короля Людовика XVI), правительственный комиссар при том же суде Феликс-Жюльен-Жан Биго де Преамно, а также члены Совета старейшин Жан-Этьен Порталис и Жак де Мальвилль, который стал ученым секрета рем комиссии.

С. В. Боботов отмечает: «Работу предписывалось окончить в последнюю декаду брюмера IX года Республики и к этому сроку представить министром юстиции консулам».

Жак де Мальвилль впоследствии вспоминал: «Упорно работая, мы успели составить Гражданский кодекс в четыре месяца; печатание его кончилось 1 плювиоза IX года».

Это значит, что работа была закончена к 21 января 1801 года.

Статьи кодекса обсуждались на пленарных заседаниях Государственного совета, и Наполеон, как пишет С. В. Бо-ботов, «проявил при этом не только великолепные организаторские способности, но и достаточно глубокие профессиональные знания».

Тот же С. В. Боботов особо подчеркивает:

«При подготовке проекта Гражданского кодекса никаких научных исследований не проводили; ограничились обменом мнений сведущих в праве специалистов, участвовавших в разработке проекта. Бонапарт посчитал необходимым проконсультироваться с судьями. И проект Гражданского кодекса был направлен в Кассационный и Апелляционный суды в Париже. Их заключения оказались весьма ценными, и почти все они были учтены при окончательной доработке проекта.

Отредактированный Государственным советом проект был прочтен в Законодательном корпусе и представлен Трибунату, который должен был снова обсудить его и выразить суждение о принятии или непринятии».

Но Трибунат – орган, специально созданный в 1799 году для обсуждения и критики законопроектов, – тогда весьма враждебно относился к политике первого консула и подверг резкой критике проект Кодекса. Тогда Наполеон, видя, какой оборот принимает дело, решил во что бы то ни стало сломить сопротивление Трибуната, который, по его словам, «опустился до мелкой полемики». Как пишет С. В. Боботов, «обезвреживание» этого органа было произведено весьма искусно». Грубо говоря, Наполеон просто освободился от наиболее строптивых и несговорчивых, воспользовавшись истечением срока их полномочий.

После этого в течение одного года, с марта 1803 по март 1804 года, все статьи Гражданского кодекса были вотированы и по мере принятия обнародованы. Последний закон, изданный 30 вантоза XII года (21 марта 1804 года), окончательно объединил их в один единый Кодекс.

Фраза С. В. Боботова о том, что «при подготовке проекта Гражданского кодекса никаких научных исследований не проводили», выглядит более чем странно. На самом деле исследования проводились, и еще как проводились.

Начнем с того, что проект Кодекса более ста раз обсуждался только в Государственном совете, и на почти половине заседаний, посвященных этому обсуждению, председательствовал именно Камбасерес.

Обсуждение Гражданского кодекса в Государственном совете (за столом справа от Наполеона – Камбасерес)

В конечном итоге Гражданский кодекс был принят, как мы уже говорили, 21 марта 1804 года. Это, как говорится, факт, который никто и не собирается оспаривать. Парадоксально другое – Кодекс до сих пор называется Кодексом Наполеона, хотя он в огромной степени является многолетним трудом Камбасереса – этого серого кардинала Наполеона, имя которого практически не известно российскому читателю.

Американский историк Вильям Миллиган Слоон, написавший беспристрастную историю Наполеона, констатирует: «Проект Камбасереса послужил фундаментом для этого кодекса».

Камбасерес остается главной движущей силой этого произведения, он контролировал его выработку с особым вниманием. При этом он знал, что не удостоится за это почестей…

Лоранс Шатель де БРАНСЬОН, французский историк

Как известно, Конвент имел в своем составе Комитет по законодательству, и его председателем был Камбасерес. Комитету задолго до Наполеона (5 апреля 1790 года) была поручена разработка проекта Гражданского кодекса, и, естественно, работу эту возглавил Камбасерес.

Первый проект кодекса, состоявший из 695 статей, был представлен Камбасересом 9 августа 1793 года (Наполеон в это время был простым майором, в очередной раз находился на Корсике и даже еще не успел отличиться под Тулоном).

В своем докладе Камбасерес изложил основные принципы кодекса, который он разделил на две части: люди и имущество. Он сказал, что после долгого шествия по пути разрушения необходимо воздвигнуть величественное здание гражданского законодательства, здание простое по устройству, но грандиозное по своему размаху, величественное благодаря его простоте и тем более прочное, что в основании его находится не зыбкая почва каких-то систем, а твердый фундамент естественных законов республики.

Камбасерес заявил:

– Что же это за принцип, к которому мы должны стремиться? Это единство, это честь первыми послужить великим примером для народов. Истина едина и неделима. Внесем же в состав наших законов тот же дух, какой царствует в нашем политическом строе. И так как равенство, единство и цельность ознаменовали учреждение республики, то эти единство и равенство пусть руководят нами и при составлении нашего Гражданского кодекса. Одним словом, нужно достигнуть посредством небольшого числа законоположений гармонического единства, составляющего силу социального тела, направляющего непостижимо стройно все движения, почти так же как простые законы сотворения мира управляют движением и гармонией вселенной.

Затем Камбасерес начал углубляться в детали. Он сказал, что права человека лежат в основе рождения, достижения совершеннолетия в возрасте 21 года, брака, развода и смерти. Об отношениях между родителями и детьми он сказал так:

– Надзор и защита – это права родителей, питание и воспитание своих детей – это их обязанности.

Потом он объявил, что следует исключить понятие «бастард» (незаконнорожденный) и пересмотреть принципы усыновления. При этом он сказал:

– Усыновление – это чужая ветвь, привитая к старому стволу. Она дает ему новые соки, украшает новыми ответвлениями и, благодаря этой счастливой вставке, она венчает дерево новым урожаем цветов и плодов. Это замечательное установление так естественно связано с нашей Конституцией, и оно без проблем приводит к разделению больших состояний.

Затем он заговорил о разводах, о необходимости охраны собственности, о праве распоряжения своим имуществом. В частности, в вопросе наследования, он отметил, что его проект сохраняет только две формы завещания: дарение между живыми людьми и наследственное дарение. Он сказал, что все дети должны поровну делить семейное наследие, за исключением небольшой доли, которой глава семьи может распоряжаться по своему усмотрению.

Несмотря на красноречие Камбасереса, проект показался Конвенту недостаточно простым. Депутаты взяли время на размышление, а 22 августа началось новое обсуждение. И в конечном итоге было решено создать другой – более сообразный идеям того времени вариант Кодекса.

А. А. Квачевский, известный юрист, принимавший участие в разработке «Судебных уставов 1864 года», пишет об этом так:

«Конвент занялся сам сочинением для Франции гражданского уложения. Законодательной комиссии Конвента поручено было начертать для того проект; депутат Камбасерес 9 вгуста 1793 года представил Конвенту требованный проект. Впрочем, сей проект не был одобрен. По низпровержении владычества Робеспьера снова принялись за эту работу, но не с большим успехом».

Второй проект, состоявший уже из 287 статей, был представлен Камбасересом 9 сентября 1794 года. Он в тот день поднялся на трибуну и лично защищал свое детище, который было разделено на три части: люди, имущество и обязательства.

По свидетельствам очевидцев этого, его тон изменился: «юридическая наука в проекте заменила философскую мягкость». В результате Конвент довольно быстро одобрил первые девять статей. Но потом опять начались проблемы, и проект вновь был возвращен на доработку.

А. А. Квачевский пишет:

«Камбасерес предложил Совету пятисот новый проект гражданского уложения, который, впрочем, большей частью согласовался с проектом 1793 года. Но когда Камбасерес выбыл из Совета пятисот, когда политические обстоятельства во Франции сделались запутанными, то работу опять должно было прекратить».

В ходе обсуждения, когда речь зашла о власти прокуроров, Камбасерес заявил, что не хотел бы предоставлять прокурору никаких прав, принадлежащих судье. Напротив, другие лица, участвовавшие в обсуждении, настаивали, чтобы деятельность прокуроров была расширена для ускорения предварительного следствия и для осуществления планов правительства. И напрасно Камбасерес убеждал, что «соединение в одном лице преследователя и следователя» опасно, потому что первый «не может иметь беспристрастия, нужного последнему», что нельзя тому, кто преследует, давать право выслушивать свидетелей. Тогда предложили (ради ускорения уголовного процесса) выбрать некий средний путь, сделав различие между явными и неявным преступлением. Но Камбасерес был против, ибо никто не мог показать точную границу в определении случаев явного преступления.

Известный русский правовед и публицист А. П. Чебышев-Дмитриев, рассуждая о французской системе судоустройства, отмечает, что много споров тогда вызвал вопрос о присяжных. Он пишет:

«Многие <…> восстали против присяжных. Они утверждали, что неопытность присяжных в деле юстиции вредна, что они руководствуются темным инстинктом и не могут дать себе отчета в своих приговорах <…> что если действительно судьи и излишне строги, то присяжные представляют собой другую, еще более вредную крайность <…> Камбасерес сказал, что выгоды и невыгоды учреждения присяжных зависят от их устройства, и что таким образом вопрос об удержании или уничтожении жюри как бы подчиняется решению вопроса об организации их. Наполеон держался такого же мнения и заметил, что хотя тираническому правлению и легче управиться с присяжными, нежели с судьями, но что он согласен удержать это учреждение, если возможно дать ему хорошее устройство».

Потом к этому вопросу возвращались еще несколько раз, и уже в 1808 году было решено ограничить деятельность присяжных небольшим числом преступлений, а многие дела отдать в ведение специальных военных судов.

Третий проект Кодекса был представлен Камбасересом в июне 1796 года. На этот раз, это был проект, разбитый на 1104 статей и разделенный на те же три части: люди, имущество и обязательства.

26 августа 1796 года Камбасерес в очередной раз поднялся на трибуну, чтобы отстоять свой проект Гражданского кодекса. Он сказал:

– Сегодня в политике все поменялось, и стало необходимо противопоставить старым законам новый кодекс. Нужно разрушить все старое и построить законодательство на новых основаниях и из новых материалов.

Однако консерваторы из Совета пятисот (нижней палаты Парламента) вновь атаковали Камбасереса, и так продолжалось до конца января 1797 года. Потом все, вроде бы, успокоилось, но 26 февраля ряд депутатов вновь предложил вернуться к проекту Камбасереса. Стало очевидно, что так может продолжаться до бесконечности.

Уже в 1800 году Наполеон вызвал к себе Камбасереса и спросил:

– Вы подготовили несколько проектов кодекса. Не кажется ли вам, что было бы полезно объединить их и представить Законодательному корпусу такой вариант, который был бы достоин нашего времени и нашего правительства?

Второй консул показал Наполеону все три своих проекта. Охваченный энтузиазмом, Наполеон предложил создать специальную комиссию по срочной доработке Кодекса. При этом он обратился к Камбасересу:

– Назовите мне людей, которые были бы способны выполнить эту работу.

Именно таким образом 12 августа 1800 года была создана комиссия, в которую вошли Тронше, Порталис, Мальвилль и Биго де Преамно.

Спешная работа комиссии, как мы уже говорили, была закончена к 21 января 1801 года. Потом начались обсуждения проекта Кодекса в Государственном совете. Первое пленарное заседание по этому вопросу было проведено 17 июля 1801 года. Всего по этому вопросу было 109 заседаний Государственного совета, и на 52 из них председательствовал Камбасерес.

В конечном итоге Гражданский кодекс, состоявший из 2281 статей, разбитых на четыре части (правоприменение, имущество, люди и собственность), был окончательно принят.

Биго де Преамно предлагал опять начать пересмотр результатов работы, но Камбасерес выступил решительно против. Он сказал:

– Исправление ошибок и опечаток – это дело вполне законное, но общий пересмотр будет иметь серьезные последствия. Это было бы равносильно переделке всего Гражданского кодекса, и, независимо от задержки, которая будет следствием этой работы, она не даст никакого эффекта, кроме замены положений, и так согласованных после самого тщательного рассмотрения.

Историк Натали Петито называет этот Кодекс «фундаментальным текстом наполеоновской Франции».

А вот что пишет о нем Альбер Собуль: «В теории, Гражданский кодекс дал личности самую большую свободу. В реальности же, он стал в основном репрессивным, подчиняющим личность».

Но какова все-таки роль непосредственно Наполеона в создании этого во многом выдающегося документа?

Некоторые историки утверждают, что он был «весьма одаренным законоведом», что он «от природы хорошо владел всеми методологическими приемами, необходимыми для юриста». Уже не раз упоминавшийся нами С. В. Боботов, в частности, пишет:

«Обладая превосходными математическими способностями и склонностью к логическому анализу, Наполеон быстро овладел и юридической техникой, что дало ему некоторые преимущества в диспутах со своими коллегами по Государственному совету. Почтенные старцы французской юридической элиты были поражены тем, что первый консул цитировал наизусть римские дигесты и воспроизводил по памяти статьи из Декларации прав человека и гражданина».

Он же к этому добавляет:

«В вопросах юридической техники Бонапарт ни в чем не уступал своим коллегам; он свободно и уверенно обращался с такими терминами как: недействительность, ничтожность, безвестное отсутствие, обман, принуждение, заблуждение, собственность, плодопользование (узуфрукт), ипотека, контракт, обязательство, оспоримость купли-продажи вследствие чрезмерной ее убыточности (laesio enormis)».

Конечно, это явное преувеличение. Наполеон действительно участвовал в обсуждении Кодекса, но его интерес вызывали не узуфрукт, ипотека и оспоримость купли-продажи, а в основном вопросы, которые были близки ему лично. В частности, уже тогда Наполеон, прекрасно знавший об изменах своей супруги Жозефины, очень интересовался проблемами развода, и он несколько раз, как свидетельствуют очевидцы, задавал вопросы относительно того, в какой мере оставление одним из супругов другого может послужить поводом к разводу. Граф Буле де ля Мёрт, один из членов Государственного совета, возглавлявший с 4 января 1800 года его законодательную секцию, заметил, что ввиду трудности определить, что представляет собой «оставление», лучше этот повод отдельно не выделять. Он сказал, что этот повод входит составной частью в другие законные поводы для развода, например, перекрывается понятием безвестного отсутствия. Наполеон не согласился с этой точкой зрения и настаивал на выделении «оставления» как особого повода на том основании, что понятия «отсутствие» (absence) и «оставление» (abandon) различны по своей сути.

Совершенно очевидно, что Наполеон не понимал и не мог понимать очень многих юридических тонкостей и нюансов. Поначалу он с его стремительными манерами и военными привычками даже хотел весь Кодекс свести к ограниченному числу простых, ясных и общепонятных правил, которыми могли бы без труда руководствоваться в своем поведении даже простые граждане.

Много позже, уже на острове Святой Елены, он говорил об этом своему секретарю Лас-Казу:

– Сначала я думал, что можно свести законы к простым геометрическим теоремам, так чтобы каждый мог бы их прочесть.

Потом он все же одумался, и Лас-Каз приводит такую его фразу:

– С тех пор, как я стал слушать прения по обсуждению Кодекса, я часто замечал, что чересчур большая простота в законодательстве лишь вредит.

В самом деле, Наполеон был убежденным противником всяких комментариев к законам. Он считал их главной причиной неясности и запутанности, что обычно обнаруживается в процессе их применения. Наполеон любил, чтобы все было просто и понятно. К сожалению, подобный подход явно непрофессионален, ибо ни функциональность, ни простота сами по себе вовсе не гарантируют высокого качества закона и его исполнения. Все зависит совсем от другого. Недаром же еще, кажется, Фридрих Великий говорил, что «дурные законы в хороших руках исполнителей – хороши, а самые лучшие законы в руках дурных исполнителей – вредны».

Член Государственного совета Анутан-Клер Тибодо в своих «Мемуарах» пишет:

«Первый консул председательствовал на большей части заседаний Государственного совета, где обсуждался законопроект, и принимал активное участие в дискуссии. Он ее провоцировал, поддерживал, реанимировал. Он говорил без остановки, без стеснения, без притязаний, свободно <…> И он никогда не ставил себя выше других членов Совета».

Бонапарт умел слушать, и когда он вмешивался, то был ясен и краток. Он высказывался тут же, если чувствовал, что дискуссия стопорится. Ни одна тема не оставляла его равнодушным, даже проблемы брака глухонемых. Все очевидцы, даже самые негативно настроенные, едины в вопросе об этой роли Бонапарта.

Жан ТЮЛАР, французский историк

И все же, можно ли называть именно Наполеона создателем Гражданского кодекса?

Если быть честным до конца, следует признать, что автором Кодекса был Камбасерес, юрист очень высокого уровня, который проделал бо́льшую часть работы. Наполеона же, ставшего первым консулом, можно называть, пожалуй, лишь инициатором возвращения к обсуждению Кодекса и главным «мотором» его принятия.

В одном из писем Наполеону Камбасерес так и написал:

Кодекс, составленный по вашему приказу, должен стать учебником для французов, и я предложил гражданину Рон-донно опубликовать его в таком формате, чтобы каждый мог иметь его под рукой…

Кстати сказать, роль Камбасереса признается многими. Например, в 1832 году Эжен Рош написал о Камбасересе, похороненном на кладбище Пер-Лашез:

«Знаков внимания от соотечественников у него было предостаточно, но самое главное, без сомнения, состоит в том, что Кодекс Наполеона не было бы преувеличением называть Кодексом Камбасереса».

В «Новой биографии современников», изданной в Париже в 1822 году, читаем:

«Общепризнано, что Камбасерес проделал бо́льшую часть работы по подготовке Гражданского кодекса, будь то в самом начале, будь то позже, и все предложения, шедшие при обсуждении каждого из вариантов, шли полностью от него. В конечном итоге ему же было поручено пересмотреть все предложенные законы и объединить их в единый Кодекс».

Там же сказано:

«Будучи консулом или архиканцлером, Камбасерес всегда служил Наполеону с рвением и преданностью; он принял участие почти во всех действиях правительства, особенно в том, что касалось внутренней администрации. Если Наполеон и не всегда следовал его советам, он, по крайней мере, не сомневался ни в искренности, ни в способностях того, кто их давал, и в течение четырнадцати лет доверие, которое ему оказывал император, не претерпело ни малейшего ущерба».

А вот мнение Жан-Габриеля Пелтье, высказанное им в книге, изданной в 1810 году, то есть еще при жизни Наполеона:

«Камбасерес – это один из главных изготовителей Кодекса Наполеона, но его влияние ослабело после того, как Кодекс был закончен, и Бонапарт перестал нуждаться в нем».

Историк Жан-Луи Альперен подробно изучил процесс создания Кодекса, и вот что он по этому поводу пишет:

«Вот уже несколько десятилетий, особенно в первой половине XX века, историки интересуются вопросом личного участия Бонапарта в работах по подготовке Гражданского кодекса. Исходя из того факта, что первый консул председательствовал на 55 из 107 заседаний Государственного совета, посвященных обсуждению проекта Кодекса, а также из того, что он много раз участвовал в дискуссиях – а об этом говорят воспоминания многих очевидцев, – исследователи постарались измерить роль Бонапарта в принятии Гражданского кодекса. Его дискуссии велись в основном по вопросам развода и усыновления, к которым будущий император имел личный интерес».

Обсуждение Гражданского кодекса заняло более ста заседаний. Бонапарт возглавлял примерно половину из них, имея рядом с собой второго консула. Камбасерес возглавлял остальные. Именно в этих памятных обстоятельствах он стал отцом-наставником Государственного совета.

Пьер ВУАЗАР, французский дипломат

В конечном итоге Жан-Луи Альперен утверждает:

«Нет сомнения в том, что Наполеон не является автором Гражданского кодекса. Он не был законодателем <…> Бонапарт также не является и редактором статей, входящих в Кодекс».

Относительно роли Камбасереса, которого А. П. Чебышев-Дмитриев называет «сановником, столь же мудрым, как и просвещенным», который «ничего не оставил бы недовершенного», Жан-Луи Альперен делает следующий вывод:

«Многие статьи Кодекса 1804 года уже содержались, порой слово в слово, в третьем варианте проекта Камбасереса, представленном в 1796 году <…> Тронше, Порталис, Мальвилль и Биго де Преамно лишь использовали многочисленные наработки Камбасереса».

Юридические познания, законодательный опыт и политическое чутье Камбасереса были более чем полезны режиму <…> Его роль в подготовке и принятии Гражданского кодекса, например, была решающей.

Тьерри ЛЕНТЦ, французский историк